Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу

Глава 7

Ульяна

Все как завещал далекий предок. Тьфу ты, как декан моего факультета. Ведро, швабру, веник и тряпку я нашла без приключений. Они одиноко притулились за дверью, пока в соседнем помещении Вячеслав Алексеевич передавал полезные и важные мудрости ребятам.

Но мне отчего-то захотелось попрактиковаться в магии. Ведьма я, или тварь дрожащая, в конце концов?

Что он там говорил? Нужно отбросить лишнее, сосредоточиться и только пожелать.Так и поступим.

Я присела на стол, подобрала ноги и сложила первые и указательные пальцы, мысленно выпрашивая у вселенной чистый пол. Как ни кстати, в голове всплыла картинка, что аудиторию, где сейчас сидели богатыри, захлестнет штормовой волной, а вся грязь сама собой смоется. Видимо, пересмотрела я фильмов про пиратов, они примерно в таком ключе и убираются. Как там Чапаев в известном анекдоте высказывался? Все что меньше трех сантиметров не грязь, все что больше, само отвалится.

Жаль, но просьбу вселенная не услышала, зато за стеной раздались крики и громкий шум двигающейся мебели.

– На абордаж! – узнала я голос смеющегося Финиста. – Пустить всех на корм рыбам!

Мамочки! Это что же, все получилось? Я не бездарь?

Подузнать подробности и обрадоваться я не успела, потому что дверь в кабинет декана распахнулась. Я чуть со стола не упала со страху, завидев мокрого и злого профессора.

Вода стекала с его костюма, делая рубашку абсолютно прозрачной. И вид, признаться честно, завораживающий, если бы не взгляд, сверкавший в мою сторону.

Он зашел, выкидывая на пол непонятно откуда взятый якорь, а я заметила, как коридор залился морской водой, доходящей мне до щиколотки.

– Бабкина, мать твою, ты в своем уме? – Бойцов накинулся на меня.

– Я уборку колдовала, – хотела оправдаться, но, нет-нет, все-таки выглядывала за его плечо.

Из аудитории как раз очень живописно выплывал стул.

Вячеслава Алексеевича будто молния пронзила. А может, и молния. Судя по всему, в соседнем помещении Девятый вал, описанный Айвазовским.

Ни хрена ж себе, что я могу?

– Перестань, Ульяна, – он почти что взмолился. – Пожелай все обратно. Воду сама будешь перекачивать.

Либо его жалостливый вид на меня повлиял, либо перспектива остаться в уборщицах Университета навеки, но слова подействовали.

– Божечки-кошечки, – опять приняла позу лотоса. – Горшочек не вари. Не надо больше воды и разрушений.

И слава всем духам, что в этот раз у меня не было желания противостоять преподавателю.

– Я проверю, а ты никуда не уходи! – приказал он мне, а сам побежал замеривать убытки и пересчитывать богатырский выводок.

Так я и послушалась. Он же меня со свету сживет, а предъявить некому. Злата – любимая подруга, в Упсе себя отлично чувствует, вряд ли будет сильно возмущаться, если меня на каторгу к упырю отправят. Миле пофиг, а родителей у меня нет, чтобы претензии выкатывать.

Пожалуй, пора сматывать удочки, как бы удачно в свете морского провала это ни звучало.

Я хотела слиться с толпой высоких юношей, покидавших занятие. Натянула капюшон, прихватила сумку, выставляя ее перед своим носом, и шагнула в лужу вслед за последним. Но меня поймали. Схватились за шкирку крепко-крепко и держали, пока я не перестала барахтаться ногами.

– По росту не вышла, – хмыкнул Вячеслав Алексеевич, – когда до маскировки дойдем, объясню, где провалилась.

– Я и сама догадалась, – забурчала я, опустив плечи.

Что интересно, профессор мой капюшон продолжал держать в руках, видимо, боялся, что при самой первой возможности я сбегу. В принципе, он не ошибался, я примерно так и собиралась поступить.

Когда мы оба оказались в его кабинете, и я удрученно вздыхала, сетуя на досадную ошибку, мужчина запер дверь, отрезая все пути к отступлению.

– Ну, и что мне с тобой делать? – услышала первый вопрос.

На язык просились истины: простить, любить и кормить, но заявлять подобное упырю… Бр-р-р, увольте. Предложения Моревны казались куда более подходящими. Надо было просто без одежды идти.

– А есть шанс обойтись без отработок? – осторожно подняла глаза, ища ими профессора.

– Не надейся, – он был прямо за спиной, чем изрядно меня напугал. – Смирись, что до зимних праздников будешь у меня в роли поломойки.

– А может не надо? – я поморщилась.

Не то чтобы я сильно упиралась, но знала же, что рано или поздно могу эксперимент повторить. И вообще, а где его радость по поводу моих сил? Каждый студент шторм вызывает?

Видимо, прочитав мои мысли, преподаватель произнес:

– Повезло тебе, Бабкина, – он обошел меня с одной стороны и уселся рядом. – Уровень свой подтвердила, а то я уже боялся, что ты бесполезная.

Слова били наотмашь, но я все равно была счастлива. Признал, хомяк дикий, что я сильная.

– А чем мне это грозит? – не особенно поверила в его внезапное расположенное настроение.

Я же не в институте благородных девиц учусь, здесь Университет правосудия. Всегда надо искать какой-нибудь подвох.

– Что куратор будет с тебя три шкуры драть, – Вячеслав Алексеевич скрестил руки на груди. – Завтра позанимаешься с Елизаветой, а потом обратно ко мне. И учитывая твой уровень, не отделаешься парочкой вводных занятий. До конца года будешь мне зачеты сдавать.

Я помрачнела. Нет, в качестве преподавателя Бойцов меня устраивал, а вот перспектива каждое утром встречаться с ним на рассвете не очень.

– Можно идти? – осмотрелась вокруг.

К счастью, в его кабинет вода не заплывала. Правда, и чище он не стал.

– Да, – Бойцов согласился, но прежде чем я навострила ноги, добавил. – Когда аудиторию в порядок приведешь. И чтобы без магии.

Радовало, что противный профессор не довлел надо мной, а, наоборот, поспешно покинул пострадавшую площадь.

Не знаю, чем он сейчас будет заниматься, но я, возможно, застряла на территории факультета навечно. Я уселась на подоконник и распахнула окно, раздумывая, как бы быстрее избавиться от воды. Она, зараза, никуда не уходила.

– Что пригорюнилась, бестолочь? – ловко запрыгнул с улицы мой кот.

А увидев масштаб проблемы, присвистнул.

Точно, я бестолочь. Верните меня обратно в Москву, там хотя бы все было понятно. Нет тебе пространственных объяснений про визуализацию, желания и сосредоточенность. Я вон как навизуализировала. Авгиевы конюшни легче убрать, ей-богу.

– Передай девчонкам, – расстроилась окончательно, – что наш план отменяется. Я до утра на коленках буду ползать.

Ума не приложу как при помощи тряпки и ведра собрать все лужи. Ну, и если честно, то аудитория больше походила на морскую бухту при отливе. На полу можно было рассмотреть ракушки, звезды и несколько рыбинок, лежащих к верху брюхом. Предполагаю, что в последнем виноваты богатыри, снявшие ботинки после длительных дневных занятий.

– А я тебе для чего? – заластился костлявый котик. – Ты об этом не ведаешь, но у всех в Университете есть очень мощная и сильная магия. Я могу тебя научить.

– Нет, не надо мне больше магии, – замотала головой и выставила руки. – Уже научилась.

– Дурочка, – муркнул фамильяр, явно настаивая. – Она и в твоем мире работает. Есть такое заклинание, называется "делегирование".

О, слово-то какое знакомое.

– Внимательно слушаю, – наклонилась к животному, проводя ладошкой по его белоснежным позвонкам.

– Раскошеливайся, Баба-Яга, – Борис ухмыльнулся. – Я за домовиками сбегаю. За несколько часов тут все сиять будет.

Неужели и в Тридевятом царстве главным волшебством считалась платежеспособность? Впрочем, злиться не стану. Меня все устраивало.

Кот не обманул. Через несколько минут появились странного вида мужчины, чем-то напоминавшие своих супруг в столовых. Федор, Сидор и Евлампий, запомнившиеся небольшим ростом и дородными брюшками. Они синхронно чесали кустистые бороды и перекрикивали друг друга, прицениваясь, во что станет их работа. В учебном заведении они выполняли роль слесарей, сантехников, разнорабочих и грузчиков. Содрав с меня приличную сумму, клятвенно заверили, что через полчаса здесь можно будет операции на сердце проводить. Заодно я и о кабинете Вячеслава Алексеевича распорядилась.

А что? Это же не магия? Просто деньги.

Надо позже поинтересоваться про абонементы. Бойцов злопамятный, точно до конца года прислуживать ему буду.

– Ты мой спаситель, – посмотрела на кота, затворяя проклятую дверь. – Чтобы я без тебя делала.

– Убиралась бы, – как ни в чем не бывало Борис взмахнул хвостом. – Давай поторопимся, а то еще и твой упырь вернется.

Ах, да. Сомневаюсь, что преподаватель обрадуется внезапной прозорливости своей студентки. Где же чувство вины, осознания и трудолюбие в конце концов? Как назло, вселенная будто бы услышала мои мысли. Издалека раздался голос профессора.

– Тикаем! – испуганно мяукнул кот и сиганул из приоткрытого окна.

Я огляделась в поисках укрытия и ничего подходящего не обнаружила.

– Твою же мать, – залезла на подоконник и спрыгнула, благо находились мы на первом этаже.

И точно, мои действия были совершены вовремя, потому что через несколько секунд коридор огласило внушительное, властное, а главное, протяжное: «Бабкина»! Но я уже улепетывала к своему общежитию.

Мила и Злата встретили меня во всеоружии. Оделись по случаю, выслушали мои жалобы и успели посмеяться, пока я переодевалась. Топор войны был зарыт, и девчонки мило общались между собой, наблюдая за моими сборами.

Посмотрев на себя в зеркало, удовлетворенно подумала, что в темноте буду не очень заметна. Русалка и оборотница тоже напялили удобную темную одежду.

– Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, – напевал Борис, когда я и мои подруги спускались из комнаты по веткам доброго Луки. – Гоп-стоп, ты много на себя взяла.

Я не выдержала первой.

– А можно без фольклора? – шикнула на него. – И без тебя тошно.

– Не видишь, я нервничаю? – зашипел фамильяр. – Все спят, а мы по стенам лазаем.

– Он же сам это предложил, – удивилась Волкова, отряхиваясь от листочков и муравьев, населявших ствол добродушного дерева.

Я не стала ничего отвечать. Как объяснить поведение странного полудохлого кота? Ему-то терять уже нечего.

– Вон ее окно, – указала нам Мила и оглянулась на дуб. – Лука, миленький, подсобишь?

В отличие от нас, русалка умела общаться с представителями полуразумных существ в этом мире. И умному растению она сразу понравилась. Он оплел нас своими ветками, аккуратно удерживая за талию, поднял над собой и буквально впихнул к закрытому стеклу комнаты.

– Открыла, – шепотом возвестила Моревна, дотянувшись до створки. – Идем?

Ох, кажется мне, что затея была глупой. В любом случае в спальне почившей Любы мы оказались. Комнатка не сильно отличалась от нашей. Две кровати пустовали, а вот последняя, у стены, выглядела захламленной.

– Это ее место, – обернулась на нас морская царевна.

Она поменялась в лице, стала серьезной и задумчивой. Меня-то больше терзали записи в дневнике, а вот Мила потеряла близкого друга.

– А мы хоть понимаем, что следует искать? – отозвалась рациональная Злата.

– Дубина, – зашипела на нее. – Надо найти, был ли у нее возлюбленный, а если повезет, то и имя узнать.

– А я о чем толкую? – обиженно просопела оборотница. – Как мы это поймем?

И мы, не сговариваясь, развернулись к русалке. В нашем мире все было просто: социальные сети, идиотские статусы и переписка в мобильном телефоне. А чем маются молодые люди в Тридевятом царстве, мы понятия не имели.

Моревна ухмыльнулась и подошла к учебному столу со множеством шкафчиков.

– Письма. Должны быть письма или записки. Любава была барышня романтичная, она бы не выбросила ни единого клочка бумаги.

Наша новоявленная подруга перво-наперво прошерстила все ящики, но ничего интересного в них не нашла. Злата к этому моменту рылась в сумке и схватилась за найденную помаду.

– Эй, дорогая, – предостерегла ее. – Ты улики тыришь.

– Ее же не забрали.

– Следствию это рассказывать будешь под яркой лампой, – заворчала я, понимая, что если спалимся, то ответ будем держать перед Вячеславом Алексеевичем и ректором.

И если второй добрый и отзывчивый, и, скорее всего, Мила возьмет его на себя, то упырь определенно внушал опасения.

Промаявшись пятнадцать минут, мы не отыскали ничего полезного. Я вздохнула и решила следовать методу, который широко освещался в английской литературе и сериалах – дедуктивный, мать его.

Люба – она кто? Если верить теории морской царевны, то донельзя влюбленная и сентиментальная особа. Подобные ей записки в шкафчиках и сумках не хранят. Они складывают все, что дорого сердцу в потайном месте. Хорошо еще, что в силу возраста у нас мало фантазии, где может быть это самое потайное место.

Походив на цыпочках под изумленные взгляды моих спутниц, услышала, как заскрипела половица возле кровати несчастной.

– У кого ногти есть? – спросила девчонок.

К счастью, Мила была расфуфырена от корней волос и до самых кончиков своих накрашенных, алых и очень длинных когтей. Она-то и подцепила злополучную дощечку.

– Как ты догадалась? – уставилась на меня в шоке Моревна.

Я горделиво выгнула спину, не желая признаваться. Вообще-то, это была моя первая идея, где схоронить мамин дневник. Мне просто повезло, что в качестве питомца ко мне напросилось огромное дерево с волшебным тайником в стволе.

В небольшой нише мы увидели парочку заколок, одно кольцо с белым камнем, цепочку и перевязанные розовой шелковой лентой послания. Их было немного, всего три, но и они все наши опасения подтверждали. Бегло прочитав, мы втроем осознали, что у Любы действительно был тайный поклонник под именем «Твой Л». Первая записка говорила об уже состоявшейся встрече в академии, вторая, о том, чтобы Любава перестала закидывать его новостями. И третье, где Л. сообщал, что им не стоит больше встречаться.

Все записки были сухими, строгими и абсолютно не несли никакой расширенной информации. Что у них за отношения? Были ли найденные украшения его подарком? Есть вечная и неоспоримая истина, что это удел женщин – разбрасываться страстными словами, а вот мужчины больше предпочитают раскидывать носки, ну, или в нашем случае, парочкой скупых строк.

– А с кольцом и цепочкой можно что-то сделать? – посмотрела на кота. – Выяснить владельца, например?

Откуда мне знать все возможности сыска в этом мире?

– Теоретически, – промяукал Борис. – Но если маг разумный, то свой след бы спрятал.

Час от часу не легче.

– А мы так сможем? – повернулась к русалке, на что она отрицательно замотала головой.

– Нет, Ульян. Это на последнем курсе проходят, и без подготовки мы сами не разберемся. Можем и себе навредить.

– Жаль, конечно, – вытащила платок из своего кармана и, не касаясь, сложила все украшения в него. – Придется на поклон к нашим дознавателям идти.

– Тогда у меня тоже вопросики возникли, – подала голос притихшая Волкова. – Как так получилось, что все умные, опытные и могущественные ищейки Любин схрон проморгали?

Не живется ей спокойно. Я, например, в данный момент очень кичилась своей внезапной догадкой, а подруга мне всю малину испортила.

– Это же легко, – принялся объяснять фамильяр. – И в вашей комнате полно иллюзий. Мила точно умеет такие накладывать. – Девушка в подтверждении кивнула. – Если сам не тыкнешься в скрытый угол, не найдешь его в жизни никаким магическим зрением.

– Они подполом не удосужились посмотреть? – ахнула Злата, да и я в стороне не осталась.

– Вы же девицы, – махнул хвостом ребристый котище. – Вы под подушкой и в белье закладки делаете. Кто на паркет-то внимания обратит?

Недооценивает он воспитание в детских домах. Тогда любая воспитательница в этом мире детективом может стать. А что? Она по запаху определит, под какой половицей ребенок печеньку спрятал, еще ее форму назовет и дату выпекания.

– Получается, вылазка бесполезной была, – нахмурилась разочарованная царевна. – Я надеялась…

– Не зря надеялась, – выставила палец. – По крайней мере, мы знаем, что у нее кто-то был, и кто-то с ней порвал. А еще, что он был ни разу не маленький мальчик.

– Это ты с чего решила? – Моревна совершенно не понимала, к чему я клоню.

– Мил, акстись, – вернула ее с небес на землю. – Тебя влюбленные ровесники-поклонники письмами не закидывают?

– Закидывают…

– И там всего две строчки с датой и временем? Или поэма?

– Больше проза с чепухой, но длинная, – согласилась она. – Ладно, убедила.

В итоге, недолго споря, мы втроем договорились, что о находке надо сообщить. И в роли гонца с вестями соседки выбрали меня.

– Да меня они ненавидят, – вспомнила о происшествии в кабинете Бойцова, пытаясь избежать торжественной участи.

– Вот именно, Ульян, – закатывала глаза Злата. – А здесь героем выступишь, такие улики нашла. Это ведь ты их нашла, а еще нас на все подбила.

– Ты мне создание группировки не шей, – забурчала на нее. – Нам было сюда нельзя, мы запрет нарушили и еще парочку правил. А у меня отработки в геометрической прогрессии копятся.Пусть лучше Моревна идет, – толкнула русалку в спину. – К ректору.

– А что, я не против, – задумчиво улыбнулась русалка, накручивая локон.

Но все обсуждения прекратились, едва мы услышали тихий шорох на этаже.

– Да ну вас! – Первым к веткам Луки метнулся Борис, подтверждая, что все кошачьи – ужасные трусы. – Утром определимся.

Радовало, что убрать за собой мы все успели и следов не оставили. Прихватив найденное, выпрыгнули из окна, не желая уточнять, будет кто проверять запертую комнату или нет.

В который раз я благословила вселенную за то, что мне встретился кот ученый и дуб с потребностью к широкому общению. Лука нас даже на траву ставить не стал, сразу в комнату перенес, пока никто не заметил.

Возможно, наше появление не осталось без лишнего внимания. Почти сразу стало шумно, кто-то забегал по территории, засверкали искры заклинаний, вызванные волшебством, а перед зданием начали громко разговаривать. А мы-то и не ведали, насколько близки были к провалу.

Притихнув, сидели втроем в полной темноте, обнявшись, и наблюдали, как возле общежития носятся преподаватели.

– Вопросиков у Бойцова прибавится, – пропела мне на ухо Мила. – Это же он там ходит.

Нет, она была стервой и не изменилась, но замечание русалки к сведению приняла. Расхрабрившись, выпрямилась в полный рост. Вячеслав Алексеевич как раз смотрел на окна и встретился взглядом со мной.

Ульяна, мать твоя, ведьма, не робей!

Отворачиваться не стала, было жутко интересно, что творится в его угрюмой голове, учитывая, что у меня в планах к нему на поклон идти и во всем признаваться. Надо только информацию порционно выдавать и сделку выбить, чтобы больше никаких отработок.

Мужчина еле заметно поморщился, а на губах, мне показалось, заиграло слово «несчастье».

Ох, не получится у меня с ним мирной жизни. Не видит во мне преподаватель добропорядочную студентку, все больше девушку со склонностями к авантюризму и всяческим проблемам.

– А он не прав? – прочитал мои мысли Борис.

Соседки уже разошлись по кроватям. Никто не хотел обсуждать впечатления от вылазки. Если у меня и Моревны еще были какие-то личные мотивы, то Злата во все ввязалась из чистого побуждения не бросать свою подругу.

– Не прав! – фыркнула в сторону кота и с силой хлопнула ставнями. – Сам виноват, что невнимательный.

– Зато какая сыщица у меня вырастет, – подозрительно-мечтательно произнес фамильяр.

Его я проигнорировала. Ночь уже вступила в свои права, и я хотела заняться собственным образованием. Даже испугавшись, даже когда сердце колотилось от страха, что нас обнаружат, я не забыла попросить дерево вернуть мне дневник. Сейчас я не усну, а строки, написанные мамой, приносили мне какое-никакое успокоение.

Пролистнув несколько страничек, очень надеялась отыскать хотя бы одно упоминание про отца, но Устинья на эту тему молчала, зато я узнала, как она вошла в ряды местной банды.

Она мечтала о власти, о науке, но ей никто не давал дорогу. Тридевятое царство и Тридесятое были объединены, А Кощей никак не мог налюбоваться своей мудрой и прекрасной супругой. Управлением государств занимался Юсупов Валентин Аристархович, отец нынешнего главы рода. Он-то и был сторонником закона, еще не введенного в то время. Не давал магическим расам пробиться вперед и всячески мешал моей маме. В отчаянии ее нашли фанаты теории, что люди волшебства недостойны и помогли ей со всеми начинаниями.

Понятно, как и в моем мире во всем виноваты глупые предубеждения, ограниченность сознания и кумовство.

***

Утром я встала пораньше. Бойцов в этот день меня сплавил другому куратору, так что опаздывать не хотелось. Больше фортуне я не доверяла. С нее станется, и новый наставник будет еще хлеще предыдущего. Хотя… куда еще хуже?

Оказалось, что хуже быть может.

– Доброго утра, студентка Бабкина, – перед входом в общежитие я увидела знакомую даму.

Очень красивую, милую, но со странным блондинистым париком на голове, размером с мое туловище и в длинном пышном платье.

– Здравствуйте, – застыла на месте, не понимая, как себя вести.

В Университете, конечно, привыкшие к историческим костюмам, но меня пока их одеяния не впечатляли. А как она дышит? У нее же талия, затянутая в корсет, с две моих ладошки.

– Я Елизавета Алексеева, княгиня, – напомнила она свое имя, взмахивая веером. – Пойдем, прогуляемся. Вячеслав Алексеевич столько о тебе рассказывал.

Я сразу помрачнела. Догадывалась, что упырь мог ей наговорить.

И весь короткий путь до лужайки, где я обычно занималась профессором, она постоянно делала мне замечания, стуча по моему затылку злополучным веером. Я не так хожу, не так говорю, ссутулюсь и, вообще, не девушка, а обезьяна какая-то.

– Эй, – обиженно потерла пострадавшее место. – В моем мире все ведут себя по-другому.

– Знаю я, – улыбнулась княгиня. – Вы как солдатики, совсем женственность потеряли.

В чем-то упрек был справедливый.

– Давайте лучше к занятиям, – буркнула я.

Ну, не сделает она из Ульяны человека. Восемнадцать лет я жила себе спокойно без прямой осанки и плавной походки, и дальше проживу. А вот магия волновала меня больше.

– Милая барышня, – пригрозила мне пальцем преподавательница. – У тебя от этого и все проблемы. Ты нетерпеливая, упрямая и расхлябанная. Ты для начала вести себя научись в приличном обществе. Кто же к ректору и декану обращается со слов «ребята»?

Хлебать мой суп, одни стукачи вокруг. И ей об этой оплошности донесли?

Тем временем она продолжала:

– Но ты и предприимчивая. Это подкупает. Догадалась, что не нужно руки пачкать, а можно домовиков на отработку позвать.

Ошарашенно оглянувшись, думала, что застану насмешку на ее лице, но Елизавета Алексеевна была серьезна.

– Давай, я тебя и твою подругу по манерам и этикету подтяну, – предложила она. – Я не буду учить тебя заклинаниям. Тебе нужна дисциплина, и тогда результаты будут ошеломляющими.

Что-то мне не верилось. Где мои силы, а где вежливость и способность носить накрахмаленные юбки? Но все пошатнулось, когда вдалеке появилась заспанная Злата.

Оказалось, что куратор Соболевская тоже направила мою подругу постигать азы приличного поведения, так что страдать мне теперь не одной.

И сразу началось…

Это с виду Елизавета Алексеевна – добродушная дама с веером без собачки, а на деле сама была псом с бульдожьей хваткой. Я всеми фибрами души ощущала, как между лопаток отпечатался синий след от ее постукиваний.

Водрузив на нас то одну книжку, то две, а потом и пять, она заставляла нас гарцевать словно лошадей на выездке. Брала она бумажные изделия из карманов своей пышной юбки. Мне думалось, что она очень любит читать, а вот Злата ткнула меня в бок и поделилась знаниями о потайном волшебном кармане, существовавшим вне времени и пространства.

Как ни странно, но чудные методы преподавательницы помогли в иных науках. Волей-неволей, но с прямой спиной и вытянутым подбородком лишние мысли улетучиваются. Я, правда, смогла наколдовать то, что задумала, а не о чем замечталась. Надо вырастить цветок? Уточняла форму, сорт, цвет, и на наших глазах он появлялся. У Волковой был свой прогресс – она, наконец-то, взяла под контроль недовоплощение в зверя, удлинила когти, покрылась до локтей шерстью, а зрачки поменяли цвет. Во время драки с Милой я уже наблюдала подобное, но тогда все вышло случайно.

И вообще, при всех минусах властного характера княгини, она была великолепным рассказчиком и профессионалом своего дела. У моего факультета она вела международную дипломатию, и сама многое совершила ради Тридевятого и Тридесятого царства в мировом магическом масштабе. Поиск иномирян с Земли тоже было ее заслугой. Она догадалась, что часть волшебников покинули царство и отправились путешествовать. Мало ли потомков они оставили после себя? Ее расчет оказался верен, потому что охреневшие до свободы перевертыши, лешии, кикиморы, Бабы-Яги и прочие вели себя на территории землян как русские туристы в Турции.

– Идите на завтрак девочки, – щебетала Елизавета Алексеевна, – мы скоро и на занятиях встретимся. Не забывайте мои наставления.

Что-то мне подсказывало, что на уроках известной дипломатической особы все сидят с чинными лицами, идеальной осанкой, и мизинчики отгибают на девяносто градусов при написании лекции, но это все потом…

Сейчас меня ждала расплата…

– Ульян, не дрейфь, – едва княгиня ушла вперед, Злата сразу же ссутулилась. – Иди к Бойцову. Может, он на тебя хотя бы злиться перестанет. Сами собой твои отработки рассосутся.

Ммм, само рассосется, прямо заклинание какое-то… идеальное…

Мы встретились с Милой, получили подносы и уселись за столик. Недолго думая, к нам присоединились уже знакомые богатыри и Максим с Марком. Все вели неспешную веселую беседу, а я не отводила глаз от преподавателей.

Идти или не идти? Определенно стоило поделиться полученной информацией, но если она ему уже известна? Он так-то на меня не зуб, уже клык точит.

– Уляна, Ульян, Уль… – вытянул меня кто-то из собственного сознания.

Я повернулась в левую сторону на улыбающегося Максима. Он теребил меня за плечо и практически кричал.

– Да, что, прости, – затараторила, сама не понимая, за что именно извиняюсь.

Я же не прислушивалась, гипнотизировала Вячеслава Алексеевича, пока тот трапезничал в кругу коллег. А есть одна очень древняя мудрость – когда мужчины едят, отвлекать их нельзя.

– Да все в порядке, – отмахнулся юноша. – Я что сказать-то хотел… – Он немного оторопел, засмущался, учитывая, что нас подслушивали все, кто находился рядом. – А ты не хочешь со мной прогуляться? В выходные, когда нас за город отпустят?

Ох, пришлось прикусить губу. Однокурсник мне чем-то нравился, но это были похоже дружеские чувства, да и планы у меня неожиданно образовались, после прочтения маминого дневника.

Я мечтала посетить коммуну Бабок-Ежек, как раз рассчитывала, что Моревна расскажет о них поподробнее этим вечером. Вдруг я узнаю о жизни Увиты и Устиньи что-то неожиданное, то, что в Университете мне никто не поведает.

– Мне приятно, – положила ладонь на его руку. – Но не буду обещать. Вполне возможно, что я уеду, а вот на следующих имей меня в виду.

– Тогда условились, – расстроился Макс, но очень постарался не подавать вида.

Меня кольнуло ощущение вины, но оно было слабым и неактивным. Я же не отказываюсь, а переношу на другую дату.

Обе соседки выгнули брови. Они-то не были осведомлены о моем внезапном порыве. Эх, потом объяснюсь.

– И куда ты намылилась? – не выдержав, спросил меня Андрей Бессмертный. – Я же уже говорил, что иномирян до окончания курса никуда не отпускают.

– К Бабам-Ягам, – не стала скрывать цель поездки. – Хочу разузнать о себе, о родителях. Они вроде недалеко обустроились.

Путь много времени бы не занял, а мне и Злате полезно попутешествовать по стране, где мы стали учиться.

– Ой, а там и мой родной дом недалеко, – мечтательно произнесла Мила, прикрывая глаза. – Я за, еще и братьев позову, познакомитесь.

В отличие от нас, все парни нахмурились. Упоминание о коммуне их насторожило, но меня их мнение абсолютно не интересовало. Разве они смогут понять меня, выросшие в этом мире?

Встав со своего места на негнущихся ногах, поставила поднос на полку, избегая взглядов домових, потому что к еде почти не притронулась, слишком нервничала, и потянулась на вотчину профессоров. Они тоже заканчивали с завтраком и просто переговаривались между собой.

– Кхм, —кашлянула притворно возле стола, где трапезничал Вячеслав Алексеевич. – Простите, пожалуйста.

Я прям видела, что он сдерживается и моему присутствию не рад. Надо думать, я весь его педагогический потенциал под сомнение подвела, вызвав дешевую рабочую силу, а сама ноги сделала, когда он поразглагольствовать решил.

– Что случилось, Бабкина? – повернулся ко мне преподаватель. – Это не ждет?

Да, черт его знает. Особенно учитывая, что ценную информацию без условий я сдавать так просто не собиралась.

– Еще раз простите, – скорбно взглянула на лицо его соседки. Женщина бытовой магии нас учила. – Я вспомнила кое-что насчет Любы.

– Хорошо, – он правильно услышал и вытер рот салфеткой. Щелкнув пальцами, чтобы поднос поплыл сам собой, встал, подталкивая меня. – В кабинете поговорим.

В кабинете так в кабинете. Вообще, после вчерашнего я возвращаться туда побаивалась, но беседа должна была стать томной, непредсказуемой и, наверное, яростной. Это же торг по большей части. Нас не должны были подслушивать, да и отвлекаться лишнее.

Я молча следовала за профессором. Он уверенно лавировал среди потоков студентов, успевал чихвостить кого-то за неуспеваемость или прогулы, а потом вышел на улицу. Представив, что я хвостик, упрямо ступала за его внушительной спиной.

Святые кошечки, кого вы такой внешностью наделили? Даром же, что упырь.

– Ну? – вошли мы в его вотчину, и он тут же сцепил руки крест-накрест. – Что вы хотели сказать?

Немного потянув время, я оглянулась. Работники не зря ели свой хлеб: ни воды, ни якорей, ни ракушек, одно упущение – мокрые стены по бокам просохнуть не успели. Чую, завтра и последующую неделю в столовой морской рыбный день будет. Даже интересно, а Моревна обрадуется?

– Вячеслав Алексеевич, а могли бы вы на меня так не смотреть? – совсем стушевалась я. – Это почти тайна и все такое.

Зря я так сказала, потому что хмурое выражение лица у Бойцова окончательно оформилось. С воплем: «Да за что мне все это»?– он уселся на свое место.

– Ульяна, не тяни, – произнес он устало. – Тебе на занятия пора, и у меня они тоже, представляешь, есть.

Легко ему говорить, а у меня сердце замирает каждый раз при виде декана. Это не симпатия, а ненависть, непонимание и охренеть какой страх перед ним.

– Вячеслав Алексеевич, я скажу, но информация… ммм… короче вы могли и знать. Но прежде чем я все объясню, хочу получить заверения, что в выходные смогу отправиться, куда захочу.

О коммуне предусмотрительно промолчала.

– Это торг, что ли? – он выгнул одну бровь.

– Скорее принятие, – уселась за его стол, бросая сумку.

Сами виноваты. Я к их порядкам еще не привыкла, кручусь как могу.

– А если я уже знаю? – подался вперед профессор.

Я задумалась. Вполне справедливо, если не получу желаемого, но хотя бы наказания избегу.

– Тогда вы наказывать меня не будете, – озарила светлая мысль.

– То есть, – прищурился он, – ты хочешь мне сообщить что-то важное, и это явно связано с нарушением правил Университета. И если я об этом не знал, то твои выходные свободны, а если знал, то наказывать не буду? Бабкина, а тебе не кажется, что ты малость, кхм.. на шею мне села? – смог он прилично перефразировать последнее предложение.

– А много к вам студентов криминологии с расследованиями приходит? – парировала я.

Лучший оправданий чем обвинения еще не придумали. Подобную мудрость я усвоила с пеленок, проживая в детском доме.

Он опешил. Переваривал мою несусветную наглость, но у меня обратного пути-то не было.

– Ладно, – сцепил зубы Вячеслав Алексеевич, – но впредь не думай, что со мной легко договориться.

Легко? Да у меня сердце словно забег по организму устроило, в пятке где-то шорохается.

– Короче… – потянула свои странные объяснения и рассказала обо всем, что с нами приключилось.

И о письмах, и об украшениях, и о своих умозаключениях по этому поводу. Как мы ко всему пришли, как я узнала о странном поведении девушки. О дневнике и подругах, естественно, умолчала. Не знаю почему. Они обе не собирались скрываться, но сдавать их не хотелось. Я лишь обозначила, что была не одна. Мужчина слушал и не перебивал, а все мои находки подтягивал к себе. Наконец, я остановилась, дыхание сбилось от частой речи. Я взглянула на выражение лица профессора, но то ли он не впечатлился, то ли обдумывал все сказанное.

– И? – сама потянула, ожидая вердикт.

Бойцов сплел свои ладони.

– Вот что ты за Баба-Яга, Ульян, – начал он. – Радуйся, свободные у тебя выходные. Я не знал про отношения Любавы, и тайник этот не видел. Меня мало интересует, что творится в головах у девушек вашего возраста, так что сработала ты хорошо.

Ого, похвала была приятной и неожиданной, тем более от мастера своего дела. Но он и не мог нас не поругать.

– А то, что в комнате варвары какие-то побывали и улики сперли, я догадался. Никогда так не делай. Вы словно стаей ворон там прошлись, вас любой дурачок бы нашел по остаточному следу.

– То есть вы догадались? – изумилась я.

– Не догадался, а знал, Бабкина, ощущаешь разницу? —подтвердил преподаватель, – дал тебе время с чистосердечным прийти.

Вот же скотина сутулая, я-то думала, что следствию помогаю.