Макрив

Глава семнадцатая

Минусы? Я не могу с тобой переспать, даже когда ты так отчаянно в этом нуждаешься.

Там, в комнате видеонаблюдения, когда Хлоя размякла от желания, Уиллу потребовалась каждая крупица его самообладания, чтобы не уложить её там же на стол. Даже сейчас восхитительный аромат её возбуждения заполнял его органы чувств.

— Рядом с тобой я должен себя контролировать. Если мой зверь восстанет, я могу причинить тебе вред. — Натиск, который женщина Ллора ощутит зубодробительным, для Хлои окажется сокрушающим кости. — Ты очень… смертная.

— Что заставило бы зверя подняться?

— Если бы тебе грозила опасность. Или если бы я уложил тебя в кровать. Вот почему я не смогу взять тебя сегодня. Хотя, думаю, ты бы согласилась.

Её щеки запылали, а взгляд метнулся в сторону: бинго. Он чуть не застонал от потери. Почему я не могу быть таким, как надо?

Когда Хлоя сказала, что полностью посвятила себя спорту, он ещё раз убедился в своём подозрении, что она невинна. Ему хотелось взвыть от удовольствия, ведь именно он станет тем, кто откроет для неё любовные ласки.

Но потом он напомнил себе "ты не занимаешься любовью". Ты даже не знаешь, как это делается.

Сейчас, как и тогда, его заполнили дурные предчувствия. Его план довести её до разрядки, оставаясь отстранённым, сохраняя контроль, казался невыполнимым.

— Я не понимаю, — сказала Хлоя.

— Если я буду слишком возбужден, мой зверь восстанет. Он поглотит меня полностью.

— На что это похоже?

Костыль.

— Я остаюсь собой, но всё вокруг ощущается по-другому. Это как наркотик. Я бы испытывал удовольствие и помнил бы всё, что произошло между нами, но действия зверя контролировать бы не смог.

— Действия?

— Зверь захочет взять тебя жёстко, Хлоя.

Её дыхание участилось, взгляд она не отвела. Напротив, в её глазах он увидел живой интерес. Этот взгляд подогревал его кровь, заставляя член подрагивать и пробуждая зверя.

Уилл наклонился, чтобы сказать ей на ухо:

— Он захочет трахнуть тебя сзади, пока ты будешь стоять на четвереньках.

Она прикусила губу, едва подавив тихий всхлип.

От этого звука его член запульсировал. Он возбудил её одними лишь разговорами?

— А, милая, тебе это нужно, не так ли? — От порыва ветра лепестки с дерева посыпались снегопадом.

Она, казалось, этого не замечала.

— Да… нужно.

Его рука дрожала, когда он погладил её по щеке.

— Да даже не подозреваешь, как сильно я хочу доставить тебе удовольствие.

Она была его Подругой, и по запаху он понял, что она влажная. Но ведь он был слишком искорёжен, чтобы он ней позаботиться.

Догадка сузила его взгляд. Зверь должен быть близок к поднятию. Он ревел внутри; он кипел.

Он оставался в клетке.

Его Инстинкт заговорил, будоража разум, посылая дрожь по телу…

— Твоя женщина жаждет. Позаботься о ней. -

Инстинкт был непогрешим. И он диктовал ему прикоснуться к Хлое.

— Ты жаждешь?

Она взглянула на него, беспомощно кивая.

— Какого цвета мои глаза? Они голубые?

Она покачала головой.

— Мерцают немного.

Он знал, что не сможет сделать её своей, но вдруг получится о ней позаботиться.

— Если я скажу, что облегчу твою нужду, ты мне позволишь? Только это и больше ничего?

Он взял её руку, поднося запястье к губам. Лёгкий поцелуй к пульсирующей венке заставил её ахнуть. Затем, потянув за руку, он притянул девушку ближе, чтобы губами провести по её шее.

Она вздохнула.

— Да.

Вероятно, это была плохая идея, но в тот момент Хлоя не могла вспомнить, почему. Она была совершенно уверена, что попросит его продолжить, если он вдруг остановится.

Он не остановился. Его горячие губы обжигали кожу, вдигаясь вверх по шее.

Волнение плескалось внутри, страх отсутствовал начисто, все органы чувств казались перегруженными. Она чувствовала запах дождя, лепестков, его пьянящий запах. Как он мог так приятно пахнуть?

Когда его ловкий язык смахнул с её влажной кожи капельки дождя, она подумала "зачем сопротивляться?"

Такую же страсть она ощущала и во время своей первой профессиональной футбольной игры. В тот день она не позволяла ничему встать на её пути, полностью отдавшись острым ощущениям и адреналину.

Сейчас она сделает то же самое. Не будь трусихой. Узнай, куда ведёт эта дорожка.

Пока что эта дорожка заставляла её задаваться вопросом, как она жила без МакРива всю свою жизнь.

Не жила. Просто существовала от одной игры до другой.

Обвив рукой талию, он плотно прижал к себе её тело, потом нежно прикусил зубами мочку уха. Колени у неё сделались ватными.

Когда ей пришло в голову, чувствует ли он её соски, прижатые к его торсу, он прошептал ей на ухо:

— Если ты так реагируешь на поцелуи вдоль шеи, то что будет, если мой рот займётся этими прелестными сосочками.

Она дышала с трудом, но, скорее, не от его слов, а от прилива сильного желания, которое они вызвали. Она не могла думать. Как ответить на такое заявление? Разум кричал: поцелуем!

Он читал её мысли, целуя щёки, уголки губ, потом губы полностью. От неожиданности её рот открылся — всё это до сих пор было так непривычно — и он воспользовался возможностью провести языком между приоткрытых губ.

Её руки взлетели к его плечам, с наслаждениям их сжимая. Мышцы извивались под её пальцами волнами, намекая на тот вид, который откроется, если он снимет рубашку.

Нежно обхватив ладонью её затылок, он осторожно проник языком ей в рот и чувственно им потёрся. Когда она застонала, он сделал это снова. И снова. Он дразнил её, доводя до умопомрачения.

Но потом он отстранился, глядя на неё взглядом, полным… страстного желания?

— П-почему ты остановился? — Её сексуальное напряжение, нараставшее в течение нескольких недель, теперь прорвало.

Почему он не заходит дальше? Разве он не должен прикоснуться к её сиськам, типа? Девушки в раздевалке часто описывали парней с руками-осьминогами.

Ей хотелось, чтобы МакРив дотрагивался до неё в восьми местах одновременно!

Он сказал, что облегчит её нужды. Лучше бы это произошло в текущем столетии. Но как побудить его действовать? Она пыталась подобрать слова. Мне нужно тебя лизнуть. Нет. Мои руки будут рады оказаться в твоих штанах. Нет!

Может, он колеблется, потому что всё ещё ​​боится сделать ей больно.

— На самом деле я, э-э, сильнее, чем выгляжу.

Он громко сглотнул.

— Ах, моя девочка, приятно это слышать

Моя девочка. И этот акцент. Приятная дрожь. Граничащая с оргазмом.

Ей почти хотелось, чтобы она успела получить опыт с другими парнями, когда представлялась такая возможность, чтобы знать, как вести себя в подобной ситуации. Существовали футбольные фан-клубы и парни-фанаты, дарившие девушкам подарки и устраивавшие для них вечеринки. Некоторые из тех парней были даже симпатичными.

— Я никогда ничего подобного не делала.

Он улыбнулся всесокрушающей улыбкой. Волчьей и довольной.

— Моя Хлоя девственна?

Её щёки горели огнём.

— Да. И я не знаю правил этой игры.

Он провёл тыльной стороной ладони по её пылающему лицу.

— Единственное правило, которое ты должна знать — между нами не существует никаких границ. Никаких.

— Тогда почему ты колеблешься?

— Я наслаждаюсь. Я ждал всю жизнь…

Она уткнулась лицом в его шею, лизнув кожу.

Он едва выдавил:

— Очень хорошо, я достаточно насладился. — Ухватив края своей футболки, он стянул её через голову, демонстрируя великолепное зрелище.

Широкие плечи, каменные грудные мышцы, аппетитный пресс. Влажная загорелая кожа. Дорожка чернильно-чёрных волос исчезала в джинсах.

Которые сильно топорщились. Она могла видеть очертания его огромной эрекции, которая тянулась к его правому бедру.

В раздевалке всегда висели фотки обнажённых красавчиков; по сравнению с этим парнем все они теперь выглядели недомерками.

И он желал её. Это было написано у него на лице, в каждой линии его великолепного тела.

Хлое было прекрасно известно, чего стоило мужчине обзавестись подобными мускулами, и ей хотелось показать, насколько она оценила его совершенный вид, но она не знала как.

К счастью, он взял ситуацию в свои руки. Под вишнёвым деревом на покрытой клевером полянке он расстелил свою футболку.

— Иди сюда, детка. — Он легко её подхватил и уложил на землю.

— Кто-нибудь может нас увидеть?

Он опустился рядом с ней на колени.

— Я почую любого, кто к нам приблизится. Здесь только мы. — Со страдальческим выражением лица он поправил свой член, сместив его вверх, так что из джинсов показалась головка и несколько дюймов длины.

Она судорожно вздохнула, сводя бёдра вместе. Её разум мгновенно опустел, оставив только одну мысль: большой, слишком большой.

Сверхчеловеческий? О, да. Головка была широкой и напряжённой, из щели выступила влага. Под выступающей головкой вздувались вены. Ей отчаянно хотелось увидеть больше, прикоснуться к нему. Попробовать.

Словно вокруг леденца, обвить вокруг него свой язычок.

— Снимем это. — Он стянул её блузку, отбрасывая прочь. — Жажду увидеть твою грудь.

Она выгнула спину, когда он потянулся к застёжке бюстгальтера.

Когда он раздел её, в его взгляде сквозил такой голод, что её груди, казалось, набухли от желания почувствовать на себе эти большие грубые руки. С этой мыслью Хлоя всхлипнула, подставляя их выше.

Он отрывисто сказал что-то по-гаэльски, будто выругавшись. Его член пульсировал, на головке выступили новые капельки влаги.

— Ты видение, любимая, — хрипло произнёс он.

У неё создалось впечатление, что он пытается не забывать с ней говорить. Как он обычно ведёт себя в таких ситуациях? Она вновь почувствовала, что он нервничает, словно пытаясь вспомнить тысячу вещей одновременно.

Приподняв её задницу, он стянул с неё влажные джинсы, оставив лишь чёрные кружевные трусики.

Вновь пристальный взгляд.

— Я…, - она сглотнула: — я соответствую твоим ожиданиям? После стольких лет?

Его брови туго сошлись на переносице. Ему пришлось сначала прочистить горло:

— Более чем. А мои ожидания были охуенно высоки. — Она почти чувствовала его взгляд, зафиксированный на её напряжённых сосках. Хлое хотелось попросить его лизнуть её там, пососать.

— Это, мм, отличается от того, что ты обычно делаешь с женщинами? — Она, скорее, ожидала, что всё пойдёт немного… плавнее.

— Очень отличается. Можно сказать, небо и земля. — Он напрягся. — Почему ты спрашиваешь? Тебе не нравится то, что я делаю? — За этим непроницаемым выражением лица творилось так много всего, но что именно — понять она не могла.

— Ты, кажется, немного нервничаешь.

Его напряжение ослабло.

— У меня только один день, чтобы убедить тебя остаться, помнишь?

— Только поэтому? — Она нетерпеливо выгнула спину, — Время идёт, МакРив.

Застонав, он опёрся на руки по обе стороны от неё, склонив голову. Он осыпал поцелуями холмики её грудей, обводя языком напряжённые соски.

Её дыхание прерывалось. Это было лучше, чем в мечтах! Когда его язык, наконец, прошёлся по соску, она вскрикнула, дрожа от блаженства. Запустив пальцы в его волосы, она подтянула его голову ближе, отчего он зарычал прямо в кончик соска.

Но когда его рука скользнула в трусики, она наприглась. Не потому что не хотела, чтобы он прикасался к ней, тело просто кричало об этом, а потому, что ощущение было незнакомым.

— Расслабся, детка. — Он ткнулся носом в одну грудь. — Я не сделаю тебе больно. — Он погладил волоски, растущие внизу. — Когда-нибудь мужчина целовал тебя там…?