Макрив

Глава двадцать седьмая

Это как тренировки, Хло.

По её расчётам, бутерброд нужно было откусить всего десять раз. Потом она вознаградит себя виски, возможно, напьётся, как вчера ночью, и отрубится.

Всё, что угодно, лишь бы завершить этот день.

Первый кусок. Раньше она любила расплавленный сыр. Второй кусок. На вкус как картон. Третий. Она сможет!

Не крайнее отсутствие аппетита пугало её. Если МакРив так сильно её ненавидит — и он доказал это в очередной раз — то зачем держать её здесь? Поселение было огромных размеров, однако же он приказал ей оставаться именно здесь, через стену от него. Она заперла смежную дверь — лучшее, что она могла сделать.

Он должен был отпустить её к тем двум суккубам за стеной. Хлоя дико хотела поговорить с кем-нибудь из… своего вида. Чтобы узнать, как контролировать свои силы и новые способности. Чтобы определиться насчет способа кормления.

Чтобы узнать о своей матери и предках.

Пока Хлоя отсюда не сбежит, она не получит ответы. Она отставила тарелку в сторону и наклонилась к телевизору. Если он подключен к интернету, можно ли отправить через него сообщение наружу?

Кому? Своим подругам по команде? Она никогда их в это не впутает. Внезапно она поняла, что, возможно, никогда больше их не увидит…

Дверь, ведущая в комнату МакРива, распахнулась, выломав замок.

— Никогда от меня не запирайся. — Он был в ярости. — Поняла? И зачем, чёрт возьми, ты взяла мой виски?

Сегодня худший день её жизни, нового дерьма она не потерпит!

— Потому что я хочу напиться и вести себя так, будто предыдущих двух дней никогда не было.

Казалось, под её взглядом он чуть смутился.

— С какой стати ты так на меня смотришь? Это ведь ты скрывала, кем являешься на самом деле!

— Я не знала, кто я!

— Как ты могла не понимать, что что-то не так?

— Я думала, что, возможно, стану бессмертной, но не знала, кем именно. В то же время ты знал, что внутри тебя скрывается чокнутый монстр.

— Я говорил тебе об этом.

— Ты сказал, что можешь стать немножечко больше, или что-то типа того. Всё, что ты говорил — полный бред! — и она купилась на его ложь, уже наполовину влюбившись. — Я, может, и суккуб, но не лгунья.

МакРив ощетинился

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь?

— Ты сказал мне, что я часть клана, одна из вас. Ты сказал, что будешь меня защищать и охранять, и никто больше не причинит мне вреда. Ты сказал, что мы всегда будем вместе, словно надпись на грёбанной открытке! И при первой же возможности ты притащил меня на стену, угрожая снести голову.

— Я сдержал бы все обещания — если бы не твоя трансформация.

— Вот для чего нужны обещания, мудак! Чтобы сдерживать их в любой ситуации!

— Не в случае с суккубом, — просто сказал он, словно объясняя ей прописную истину.

— Да, ты же обычно убиваешь представителей моего вида! Как и всех членов Правуса, с которыми сталкиваешься, — сказала она, повышая голос с каждым словом. — О, и вампиров тоже! Чем это отличается от того, в чём ты обвиняешь моего отца?

— Как ты смеешь сравнивать меня с ним?

— Да, смею. То, как ты со мной обращаешься, заставило меня пересмотреть ситуацию. Ты учишь меня видеть вещи его глазами! — она была в одном децибеле от перехода на визг.

— Я воюю со злобными существами. Теми, кто любит убивать, насиловать и пытать…

— Я суккуб и я не злобная!

— Возможно пока нет. Ты всё ещё играешь в человека. — Он бросил жесткую ухмылку на её недоеденный бутерброд. — Пытаешься его проглотить?

— У меня нет выбора — потому что я отказываюсь питаться по-другому. Мысль об этом меня ужасает.

Ей показалось, что на его лице промелькнуло удивление.

— Ты скоро почувствуешь голод. Ваш вид не питается по-другому. Вы все паразиты. И не забывай, как сегодня утром твои глаза закатились, когда ты меня осушала.

Она вздрогнула.

— Это в прошлом. Теперь, когда я знаю, с чем имею дело, у меня преимущество.

— Ты не сможешь изменить то, кем являешься. В таком юном возрасте вскоре ты начнёшь распылять, испуская свои химикаты. Ты — бомба замедленного действия

— Не начну. Я найду способ это контролировать.

— При сильном голоде это не поддастся никакому контролю. Ты будешь так возбуждена, что благоразумие покинет твоё сознание. Твои когти заострятся, и ты будешь желать вонзить их в любого, кому не повезёт оказаться поблизости. Теперь это — твоя новая жизнь; лучше прими реальность.

Жизнь без футбола, друзей и отца

МакРив, казалось, испытывал в этом отдельное удовольствие:

— Олимпиада для тебя закрыта. Сомневаюсь, что ты сможешь сдать мочу на анализ. Поскольку писать ты не можешь.

Её рот открылся.

— Да, именно. Как у вампиров, у вас нет физиологических функций. Очередное доказательство вашей аномальности. Неудивительно, что отец тебя бросил.

МакРив наслаждался этим, приводя её понемногу в бешенство. Так он мстил ей, хотя она никогда не делала ему ничего плохого. Хватит.

— Спасибо за информацию, Пациент. — Вовремя Ронан подсказал словечко. Раз уж ты, очевидно, закончил сыпать соль мне на раны, то с меня тоже хватит. Найди новую девочку для битья, потому что единственной моей ошибкой было поверить во всю эту чушь про подруг. — Она потянулась за пультом от телевизора, игнорируя МакРива, словно тот был агрессивным фанатом.

— Ты не стремишься добиться моей благосклонности? Твоя жизнь в моих руках, а ты мне дерзишь?

Привыкай, мудак.

Но МакРив был не тем, кого можно игнорировать.

— Посмотри на меня. — Не успела она моргнуть, как он навис сверху, прижав её руки над головой. — Я сказал смотри на меня.

Вес его тела был сокрушающим, его эрекция вдавилась в неё, как стальная балка. Несмотря ненависть, она почувствовала, что начинает отзываться.

Почему она не может выключить это возбуждение? Потому что она — суккуб? Или потому что он — МакРив? В конце концов, черты, которые её привлекали в нём, остались неизменными: накачанное тело, золотые глаза, форма губ… искусный язык.

Воспоминание о его рте между ног заставило сердце забиться сильнее, её соски затвердели. Не думай об этом!

— Ты приползёшь ко мне, когда достаточно проголодаешься.

Она не отвела взгляд:

— Никогда. Ты мне отвратителен. — Результат его обращения с нею.

Он глубоко вдохнул.

— Нет, отвращение — это не то, что ты чувствуешь. Я по запаху могу учуять, как сильно ты хочешь, чтобы я оказался внутри тебя.

Её щеки запылали, потому что это было правдой. Она до боли хотела, чтобы что-нибудь еёзаполнило.

— В чем разница между этим запахом и распылением?

Казалось, вопрос его удивил.

— От запаха возбуждённой Подруги ликану отчаянно хочется где-нибудь с ней уединиться для близости. Распыление заставит мужчину сорвать с суккуба одежду, чтобы спариться с ней, не сходя с места. Даже если на них будет смотреть весь клан.

А он так и поступит, это если она начнёт распылять?

— Я уже сказала, что буду есть обычную пищу. Тогда не будет необходимости ни в каких распылениях. Нам даже не придётся дотрагиваться друг до друга.

Гневно толкнувшись бёдрами, он снова потёрся о неё своей эрекцией.

— Думаешь, удержишь при себе свои руки?

Она не могла отрицать свою физическую реакцию на него. Но придётся прояснить весь расклад.

— Скажем, меня действительно к тебе тянет — даже если я тебя презираю. Так в чём же разница между тем, что ты со мной делаешь, и тем, что, как ты думаешь, я сделаю с тобой?

Он нахмурился:

— О чём ты говоришь?

— Если ты заставляешь меня хотеть тебя против воли, то кто из нас суккуб? Твоя внешность — это твоё распыление. Объясни мне разницу.

На его лице мелькнуло озадаченное выражение, но потом вновь вспыхнула его ненависть.

— Я никогда не буду использовать свою внешность, чтобы насиловать других.

Она пихнула его. Но даже со своей новой силой она не могла сдвинуть его с места.

— Ты не должен опасаться этого с моей стороны, МакРив. Я предпочту умереть с голоду. С нетерпением жду этого момента, лишь бы не питаться от тебя.

Отпустив её, он встал, бросив на девушку испепеляющий взгляд.

— Я припомню это, когда ты будешь умолять, чтобы я тебя трахнул. И когда я буду вновь и вновь тебе в этом отказывать.