Маленькая демиуржка

Воспитание Слизерина

В очередной раз сбежавшая от наставницы Тринадцатая услышала отчаянный рев Шестой. Девочка горько плакала, поэтому Тринадцатая мимо пройти не могла.

— Что случилось? — поинтересовалась более старшая девочка у более младшей.

— Они… Бяки… Все слома-а-а-а-али!

На большой проекции умирал привязанный к памятнику мальчик, напротив него из котла вылезало нечто змееподобное. Привязанный мальчик имел только одну ниточку, связывавшую его с этим миром, она была тоненькой-тоненькой, значит, влюбленные еще себя не осознали, но он умирал, и ниточка была готова разорваться.

— А ну пойдем! — сказала Тринадцатая, беря за руку Шестую. — Бяк надо разбякивать!

***

Видя, как из котла поднимается Темный Лорд, Гарри чувствовал, что пришел его последний час. Все мысли мальчика сейчас были о том, каким он был дураком, что не пригласил Гермиону на бал. Постепенно становилось все холоднее, но страшно уже не было, Гарри уже почти видел машущую ему маму где-то вдалеке, когда все изменилось. Все застыло, как статичная картинка, заставив Гарри растерянно оглянуться. На старом кладбище возникли две фигурки, две девочки — одна лет, наверное, шести, а вторая ее гораздо младше. Младшая хныкала, глядя на представившуюся ей картину.

— Ой, фу! — сказала старшая, глядя на змееподобное тело Волдеморта. — Это что?

— Это Волдеморт, — ответил Гарри. — Он возродился, и теперь все будет плохо… А я…

— Нет, это фу, а не Волдеморт, — уверенно сказала девочка. — Сейчас мы тебя…

Волдеморт начал меняться, ужиматься, светлеть, и через некоторое время на земле сидела голенькая девочка лет полутора от роду.

— А почему девочка? — удивилась Тринадцатая. — Он же мальчиком был?

— А этот, когда его возрождал, — Шестая потыкала пальчиком в Питера. — Про письку забыл. Теперь он девочка, потому что у мальчиков писька другая.

— Точно! — воскликнула Тринадцатая. — Теперь этого, — она посмотрела на очень похоже изображавшего Буклю Гарри. — Надо починить… Починить… Ты будешь папой, и еще мама нужна же.

— А у него есть девочка, — сообщила Шестая. — Только они не признаются, вот!

На кладбище появилась Гермиона, она громко завизжала и бросилась к Гарри, а он смотрел на нее такими глазами, как будто прощался. Но во взгляде его читалось что-то такое, что заставляло девочку… Нет, в этот момент она ни о чем таком не думала, потому что была занята, но где-то внутри у нее зарождалось тепло.

— Глупые… Наставница говорила, что минус на минус дает плюс, — задумчиво произнесла Тринадцатая. — Сейчас…

Она сделала движение рукой, и рядом возникла фигура высокого мужчины с мечом и в латных трусах. Больше на мужчине не было ничего, что могло бы смутить ту же Гермиону, но она была занята — пыталась развязать Гарри, связанного заклинанием. Тринадцатая подошла к Гарри, развязав его одним движением, и начала впихивать в него мужчину.

— Что ты делаешь?! — закричал Годрик Гриффиндор.

— Сливаю ваши души, — ответила пыхтящая девочка. — Вот сейчас влезешь, и из двух придурков будет один умник. Наверное. И еще тебя надо большим сделать…

— А как же я? — удивилась Гермиона. — Я тоже хочу быть большой, он же без меня пропадет!

— Вот! — подняла Тринадцатая указательный палец вверх. — Это любовь!

— А как же Дамблдор? — удивился Гарри, сливаясь с Годриком.

— Перетопчется, — мрачно ответила девушка.

— Теперь надо их большими сделать? — спросила Шестая, перестав плакать.

— Да! — Тринадцатая махнула руками, Гарри и Гермиона стали, навскидку, двадцатилетними, Волдеморт описалась и заревела. — Забирайте дочку, и идите воспитывать.

— Ай, за что? — воскликнул Гарри Поттер, получив подзатыльник от Гермионы.

— Как тебе не стыдно рисковать жизнью, когда я так беспокоюсь! — ответила ему молодая девушка, поднимая голую Волдеморду с земли. — Так, теперь тебя зовут Эльза… — Гермиона покосилась на юношу и признала очевидное. — Поттер.

— Ой, забыла! — Тринадцатая еще что-то сделала, Гарри и Гермиону объяло белое пламя, вскорости опавшее. — Вот!

— Что «вот»? — поинтересовалась девушка.

— Нерасторжимый магический брак, это раз, — объяснила девочка. — И это… Вот это вот теперь действительно ваше. Зеленоглазое, вот!

— Дожили, — вздохнула Гермиона. — Пошли, олень, нам ребенка воспитывать…

— А чего вдруг олень? — удивился Гарри, глядя влюбленными глазами на красивую девушку и роняя слюну на грязную землю.

— Потому что я так сказала, — отрезала девушка. — Где моя романтика? Цветы? Серенады, наконец?

— Гвя… Гья… — попыталась выговорить бывшая Волдеморт. — Тьфу… Вя-я-я-я-я-я!

— Баю-баюшки баю, — запела Гермиона, Эльза опешила и замолчала. Тяжело было у девушки с музыкальным слухом, тяжело, конечно…

***

Напрасно ждал Дамблдор своего Избранного. Гарри с Гермионой и дочкой исчезли с кладбища, отправившись прямиком к Гермионе домой — ребенка следовало одеть и покормить. А Дамблдор ждал-ждал, ждал-ждал и аппарировал по следу кубка. А там как раз Пожиратели закончили искать своего Лорда и принялись бить Питера. Питер повизгивал, но не сознавался, куда дел Волдеморта.

Аппарировавший Дамблдор сгоряча получил на пять сантиметров выше бубенчиков, утер кровь, рассвирепел, и все Пожиратели вдруг стали тихими и спокойными. Потому что были связанными. Вот связанных Дамблдор и начал допрашивать. Они поначалу молчали из-за площадного Силенцио, наложенного Великим Светлым, но потом начали говорить. Как только Дамблдор вспомнил, что конкретно он наложил и на кого.

— Где Поттер? — возопил Великий Светлый, сдирая мантию не с того конца случайного Пожирателя.

— Не знаем, только что тут был, — донеслось с противоположного конца нехорошего человека в трусах с синими цветочками.

— А Волдеморт где? — уже тише поинтересовался Дамблдор.

— Тоже только что тут был, — вздохнул кто-то. — А потом бух!

— Что «бух»? — удивился Альбус, буха по плану не было.

— Что-то бух, они исчезли, котел перевернулся, и только этот гад, — пнул Питера все тот же Пожиратель.

— Питер, мальчик мой… — начал Дамблдор.

— Вот! Я знал! Он предатель! Бей его, ребята! — раздался тоненький голосок откуда-то сбоку.

— Похоже, Драко действительно последняя надежда рода, — хмыкнул Великий Светлый, оглянувшись на тонкоголосящего. — Ладно, недосуг мне, вы все должны простоять в углу десять лет, чтобы хорошенько подумать о своем поведении.

— У-у-у-у-у-у, — ответили ему Пожиратели, но Дамблдор уже аппарировал прочь, думая о том, что теперь делать.

— Ну, где? Где он? — поинтересовался министр Фадж.

— Он улетел, но обещал вернуться, — туманно ответил Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. — Так что победила дружба.

— Дамблдор! Вы мне за это ответите! Вы… Вы… Вы… — Фадж захлебнулся слюной и подавился своим английским языком. А Дамблдор, весело припрыгивая под хруст суставов, отправился в замок.

***

Заявившаяся домой взрослая Гермиона с таким же взрослым юношей и годовалым ребенком несколько озадачила родителей. Мистер Грейнджер, можно сказать, застыл, нащупывая ремень, но миссис Грейнджер остановила мужа. Ей очень хотелось разобраться в том, что произошло, ведь совсем недавно дочь выглядела вполне обычным подростком, а тут она вдруг взрослая и с дитем, которого явно не вчера родила. Насупленная девочка была похожа на Гермиону и на молодого человека, что вознамерился ее защитить от папы.

— Олень, папу не трогай, он девочек по попе не бьет, — прокомментировала девушка. — Папа, мама, познакомьтесь: олень — это Гарри Поттер, мой муж, ребенок — Эльза Поттер, наша дочь.

— Доченька, когда вы успели? — поинтересовалась миссис Грейнджер.

— Ма-а-агия, — протянул Гарри и резко пригнулся, отчего папин кулак встретился с Гермиониной ладонью.

— А реакция хорошая, — прокомментировал Марк Грейнджер.

— Жить-то хочется, — ответил ему Гарри Поттер. — Тут без реакции никак.

— По внучке не скажешь, — улыбнулся Марк. — Или вас не спрашивали?

— Как ты догадался, папа? — удивилась Гермиона. — Выяснилось, что мы любим друг друга, только олень молчал, как придушенный, вот высшие силы нас и одарили.

— Мне еще тебе серенады петь, — вспомнил Гарри. — Надо у котов мисс Фигг мастер-класс взять…

— Расскажи, что случилось, доченька, — тактично попросила Эмма Грейнджер. — Только внученьку покормить надо сначала.

— И офефь, — не очень внятно сообщил ребенок.

— Вы с ней осторожнее, — посоветовал Гарри. — Совсем недавно она страшным Темным Лордом была.

— Нам не страшен темный лорд, темный лорд, темный лорд, — опять пропела миссис Поттер. Глаза Эльзы, обладавшей, как выяснилось, музыкальным слухом, округлились и стали жалобными.

— Спой еще что-нибудь, любовь моя, — наблюдая эффект, попросил Гарри. — Глядишь, ты его так перевоспитаешь и попу бить не придется, — Эльза сглотнула, прикрывая руками попу. — Кстати, а она так голой и будет?

— Ой, — спохватилась Гермиона, трансфигурируя девочке платье. — Надевай, а то запою!

Увидев розовое платье, Эльза скривилась, но потом, услышав угрозу, быстро оделась, не слезая с маминых рук. Девочка, несмотря на характер, чувствовала, что вот это мама, а это папа, и по попе не хотела. Поэтому вела себя смирно и почти не капризничала. Мама, которая Гермиона, а не которая уже бабушка, понесла ребенка на кухню, кивнув туда же Гарри, который радостно унесся готовить ребенку поесть. Свежеиспечённые бабушка и дедушка потянулись следом.

Чуть позже Гарри кормил с ложечки капризничающую девочку, говоря ей:

— Салли, ты был умным мужиком, зачем ты позволил проводить ритуал недоучке?

— Боше некому, — отозвалась девочка.

— Вот теперь ты девочка, и моя дочь, — проговорил Гарри. — Поэтому эпичной битвы не будет, а будет что?

— Нихацу… — тихо сказала маленькая девочка, и была она такой милой, что Гарри обнял своего бывшего врага.

— Любить тебя будут, — тихо сказал всю жизнь мечтавший о семье мальчик в теле взрослого дяди. — Одевать, заботиться и кормить.

— А если… ну… — девочка исподлобья посмотрела на свежеиспеченного отца.

— А тогда мама песенку споет, — улыбнулся он, глядя в округлившиеся глаза дочери.

Пока Гарри кормил дочь, забыв о том, что она вообще-то страшный темный лорд, Гермиона начала рассказывать. Сначала она рассказала о турнире, вызывая желание папы все-таки потянуться за ремнем, но потом, опасливо покосившись на отца, подошла к сути дела:

— Этот олень опять пошел убиваться, я сидела на трибунах и плакала от страха за него, и тут вдруг хлоп, я оказалась на кладбище, где Гарри так смотрел… Он так на меня смотрел, мамочка… — девушка всхлипнула. — И еще там были две маленькие девочки, но всемогущие. Они превратили Волдеморта в Эльзу, а нас во взрослых и послали. Вот мы и пришли.

— Это еще кто из вас двоих олень, — вздохнула все понимающая миссис Грейнджер. — Ладно, будем воспитывать нашу маленькую прелесть.

От нежности, что звучала в голосе, получается, бабушки, Слизерин вздрогнул. Он и не помнил, чтобы к нему хоть когда-нибудь так относились, поэтому это было неожиданно. Полуторагодовалая девочка внезапно почувствовала тепло семьи и улыбнулась. Ребенок же, чего б не улыбаться.

***

О чем-то вспомнив, Альбус Дамблдор аппарировал сначала к Дурслям, а потом и к Грейнджерам в поисках своего Героя. Увидев мисс Грейнджер, точнее, уже миссис Поттер, Великий Светлый волшебник опешил, а потом прошел в гостиную, куда его любезно пригласила молодая мама, правда, на тот момент Дамблдор не знал, что она мама, но его быстро просветили.

— Вя-я-я-я! Нихацунибудю! — донесся до него детский голос.

— У вас ребенок? — удивился Дамблдор.

— Это Слизерин бывший, — пояснила ему девушка. — Теперь он девочка, потому что Питер налажал.

— Ничего не понял, — признался Великий Светлый. — А что там происходит?

— Противостояние Слизерина и Гриффиндора, — меланхолично ответила Гермиона.

— Что же случилось, мисс… миссис Поттер? — пораженно спросил Дамблдор.

— Сначала Возрождение Темного лорда, потом это не понравилось высшим сущностям, так что теперь мы родители Эльзы, — спокойно объяснила девушка, покосившись в сторону ванной, откуда донесся звонкий звук шлепка, прервавший капризные крики. — Только что очередная битва закончилась.

— Как закончилась? — Великий Светлый Волшебник не понимал решительно ничего.

— По попе, — лаконично сказала Гермиона. — Теперь у нас все битвы так заканчиваются.

— Сила любви… Сила любви… — прошептал Дамблдор. — По попе?

— Дочь мы любим, но и воспитываем, конечно, — девушка мило улыбнулась. — Так что не с кем вам бороться, мой Гарри за доченьку всю Британию кровью зальет, да и я тоже.

— Это точно, — подтвердил молодой отец, неся в руках закутанную в полотенце девочку.

— А купает ее Гарри, потому что у него терпения больше, — объяснила Дамблдору Гермиона. — Ему терпение Дурсли воспитывали.

Ошарашенный Великий Светлый поздоровался с девочкой, смотревшей на него с подозрением, и аппарировал прочь, пообещав прислать задания, чтобы молодые родители могли подготовиться к экзаменам. Совсем не так, как оказалось, он понимал Пророчество, сделанное Трелони. Он думал, Гарри придется сражаться, а тут получается, что надо воспитывать. Тоже, в чем-то сражение…

А маленькая девочка продолжала капризничать, но тут все зависело от того, кому она капризничала. Потому что может и по попе прилететь. А по попе ей не нравилось. И в угол тоже. Ей нравились теплые объятия и конфеты, которые пока было нельзя, зато можно фрукты, потребляемые ребенком в неимоверных количествах. О «магглах» и «грязнокровках» юная Эльза уже не задумывалась, потому что «по попе» ей не нравилось, ну вот совсем, поэтому девочка медленно-медленно, но привыкала к тому, что право на жизнь имеет каждый, а кто думает иначе, тому будет по попе.

Самое главное — чтобы мама не пела, а то еще неизвестно, что хуже — когда мама поет или по попе.

Эльза Поттер росла в атмосфере любви, иногда отхватывая по попе от папочки, поэтому она была лапочкой и солнышком. А кто ее не считал лапочкой и солнышком — мог огрести от папы и не обязательно по попе. Потому и в маггловской школе, а потом, и в Хогвартсе милая девочка была лапочкой и солнышком, правда, когда очередной Малфой попытался что-то вякнуть, она чуть не прервала род белобрысых, а потом пришел папа, похвалил свою доченьку, сильно напугал белобрысого дядю и все. Папа же. А вот ненависти больше не было… невозможно ненавидеть, когда тебя так любят.

***

— А мы по попе точно не получим? — спросила Шестая.

— Тетя Автор заявки сказала, что нас нельзя по попе, вот, — ответила улыбающаяся Тринадцатая. — Зато у них все хорошо.

— А когда тетя дядю сковородкой «промеж рогов», как она сказала — это тоже хорошо? — удивилась Шестая.

— Ну конечно! — закивала Тринадцатая. — Ты послушай, звук какой… надо тете музыкальный слух в награду подарить, а то, когда она моется, страдает весь квартал…