Мальчик, об которого убился Тёмный Лорд

Глава 5

На Рождество, помимо дорогих ботинок из драконьей кожи от Малфоя ("Мой друг должен выглядеть прилично, Поттер! Вообще, когда ты уже сменишь гардероб?") и книги по генеалогии волшебных семей от Гермионы ("Я, ну, увидела, что ты ищешь в библиотеке. Случайно! Конкретно этой книги в Хогвартсе нет. Надеюсь, она тебе поможет…"), Гарри получил в подарок волшебную мантию.

Анонимная записка гласила, что когда-то та принадлежала отцу. А ещё была какой-то суперуникальной, если верить Малфою, так как чары на подобных артефактах рассеивались лет за пять. Этой же мантии, если и впрямь принадлежала Джеймс Поттеру, было не менее одиннадцати.

Тем же вечером Гарри засел за изучение охранных и сигнальных чар. Ни те, ни те не проходили первокурсники, но он надеялся, что сможет одолеть что-нибудь попроще. Пришлось тренироваться целую неделю, все время таская мантию с собой, чтобы добиться результатов и навесить изученое на подарок (если уместно было так называть что-то, что все равно ему принадлежало по наследству), спрятав его на дне сундука и наказав Драко молчать об этом.

Гарри не знал, что подразумевал под словами «используй ее с умом» анонимный даритель-отдаватель, но, по его собственному мнению, «с умом» было — не позволить никому столь ценную вещь украсть. И, конечно, он не собирался рисковать тем, чтобы его наследство отобрали учителя, бродя по школе после отбоя, как предлагал Драко.

Гарри не стал рассказывать тому о цербере, опасаясь, что приятель, несмотря на всю свою разумность иногда импульсивно идущий на поводу у собственных капризов, решит взглянуть на монстра сам. Так что Драко не понимал его категоричности.

— Ну Га-арри, — канючил блондин. — Такой шанс! Никто ведь даже не узнает.

— Нет, — неизменно отвечал мальчик-герой. — Я думаю, ты недооценивать своего крестного.

Снейпа Драко уважал и немного побаивался. Но главное — боялся разочаровать только немногим больше, чем отца. Чем Гарри без зазрения совести пользовался всякий раз, как Малфой включал капризного ребёнка.

Приятель дулся, но настаивать на ночных прогулках спустя пару дней уговоров перестал, предприняв напоследок не очень убедительную попытку взять Гарри «на слабо».

— Ты просто трусишь, Поттер. Тоже мне «национальный герой»!

На это Гарри только фыркнул.

— У тебя проблемы со зрением, Драко? На моей мантии все ещё змея, а не лев, с которым это могло бы сработать.

Гарри не трусил, нет. Но и не чувствовал себя в безопасности, шатаясь по темным коридорам замка, полного чудовищ, прежде, чем хотя бы научится от них защищаться.

К концу рождественских каникул Гарри заметил, что директор поглядывает на него с неким недовольством, и не мог понять, что сделал не так.

В начале года старик смотрел в основном настороженно, по большей части успокоившись, стоило Гарри подружиться с Гермионой. Гарри думал, директор опасался, что его распределение на Слизерин означало схожие с Тем-кем взгляды. В этом свете было понятно, почему дружба мальчика-героя с маглорожденной Дамблдора успокоила.

Но что ему теперь не так?

Учился Гарри хорошо, правил не нарушал, конфликтов не затевал. Даже от провокаций Уизли и его шальных приятелей в восьми из десяти случаев умудрялся уклониться…

К середине февраля Гарри зашел в тупик в своих генеалогических исследованиях.

Он давно выяснил, что был последним Поттером-магом. Не только на островах, но и вообще в Европе. Его троюродные брат и сестра, Сириус Блэк и Беллатрикс Лестрейндж, коротали свои дни в Азкабане — один за предательство его семьи и убийство двенадцати маглов, вторая за пытки и доведение до безумия четы Лонгботтомов, — и, разумеется, на роль опекунов не подходили. Еще была Нарцисса Малфой, но, пусть сама она и не имела метки, ее муж попал под суд по обвинению в пособничестве Волдеморту. Был ли он на самом деле под Империо, как утверждал, или это всего лишь отговорка?

Гарри не готов был рисковать.

Оставалась Андромеда Блэк. Но единственная информация, что Гарри смог о ней найти, — волшебница была жива и выжжена с семейного гобелена. Имея это в виду, Гарри сомневался, что, даже если сумеет ее отыскать и уговорит принять под свою опеку, она сможет выдержать борьбу с директором. Всё же он не увидел ни в одном из найденных источников известных Андромед.

И Гарри не имел понятия, кого ему следовало искать теперь. Конечно, через седьмое колено Поттеры состояли в родстве со многими волшебными родами, но как он мог доверить свою безопасность неизвестно кому, и что им предложить взамен?

Несколько дней Гарри ходил угрюмый и неразговорчивый, с отчаянием понимая, что это лето снова проведет у Дурслей. Гермиона, видя это, в кои-то веки не лезла с вопросами, Драко, наоборот — непременно хотел узнать причины дурного настроения приятеля. Гарри огрызался.

Он не планировал никого посвящать в свою семейную ситуацию — никого, кто не мог ее исправить. Драко знал, как и Гермиона, догадались за столько месяцев общения, что национальный герой жил с маглами и очевидно не любил их, но Гарри предпочёл на этом их осведомленность пока что ограничить.

Спустя почти неделю ему в голову внезапно пришла довольно авантюрная идея. Учитывая слышанные ранее оговорки, из этого могло бы что-то выгореть. Или же нет.

Во всяком случае, стоило попробовать. Конечно, обеспечив себе прежде безопасность.

И приготовившись морально к наказанию, которое обязательно за его самодеятельностью последует. При любом исходе.

Вечером Гарри спросил у Драко:

— Есть ли какие-то магические способы сделать так, чтобы человек не мог ни с кем поделиться тем, что ты ему расскажешь?

Малфой оторвался от пергамента с почти законченным эссе и, взглянув на него заинтересованно, протянул:

— Ты хочешь поведать мне о чем-то секретном, Га-арри?

Гарри ухмыльнулся той улыбкой, что позаимствовал, вероятно, у самого же Драко, кося ее немного набок, правда, как декан, и скрестил руки на груди, еще усиливая сходство с последним.

— Нет, — ответил он насмешливо.

Конечно, Драко обиделся, но в конце концов рассказал о Магической клятве, Непреложном обете и чарах Конфиденциальности.

А два дня спустя Гарри стоял перед дверьми декана, раздумывая над плюсами и минусами собственной затеи.

Градус неприязни к нему Снейпа значительно упал с того их достопамятного разговора, сменившись отстраненным интересом. Ему это не нравилось, но… в отличие от вечно наблюдавшего за Гарри старика директора, Снейп не казался в этом отношении навязчивым, и это было лучше его очевидной антипатии. Создавалось впечатление, будто Гарри не вписался в какие-то заранее имевшиеся у декана для него рамки, и теперь тот пытался понять, как к нему относиться, — к такому, какой есть.

Дверь распахнулась прежде, чем Гарри успел решить, стоило ли ему действительно связываться со Снейпом. Или это все было ужасной, отвратительной затеей.

— Долго вы собираетесь здесь стоять, Поттер? — спросил декан с привычным раздражением. Маг вообще редко бывал чем-то доволен. — Заходите, если у вас ко мне дело!

Снейп вернулся за стол, где, кажется, до прихода ученика проверял домашние задания. Гарри нерешительно вошел. Он надеялся, что декан все же не убьет его за то, что он собирался сделать.

— Итак? — спросил Снейп, широким росчерком пера проходясь по чему-то эссе.

— Профессор, насколько я могу быть уверен, что то, что я скажу, не выйдет за пределы этого кабинета?

Мастер зелий на секунду замер, затем поднял на Гарри прищуренный взгляд:

— Если информация, переданная вами, не содержит сведений о чем-либо, угрожающем жизни и здоровью учеников, включая вас самого, либо о… тяжком преступлении, можете быть уверены, что она останется между нами.

Снейп вскинул бровь, предлагая ему говорить. Или молчать, если угодно.

Гарри вздохнул. Формулировка была обтекаемой. Проживание с Дурслями не грозило ему опасностью на самом деле, если, конечно, Дадли в азарте очередной «охоты на Гарри» однажды не перейдет границ. Не грозили опасностью и его поиски. Но что, если декан решит иначе?

Гарри дождался, пока Снейп опустит голову к работам на столе, перехватил удобней палочку, до этого спрятанную в рукаве, и, вскинув ее, крутанулся на месте:

— Информус секретум[1]!

Едва он успел обвести контур кабинета, как палочку буквально выдернуло из рук. Вращаясь, та преодолела расстояние между ним и Снейпом, после чего была припечатана к столу ладонью декана.

— Поттер! — рявкнул Снейп, и Гарри потребовалась вся его выдержка, чтобы не отступить назад под натиском той ярости, что излучал прямо сейчас профессор. И только чудом можно объяснить, как, резко выдохнув, он все-таки решился подойти ближе, дерзко вздергивая подбородок. Снейп выглядел опасно. Он был опасен, насколько Гарри слышал.

Декан смотрел на него, гневно сверкая глазами, секунд десять прежде, чем его злость неожиданно схлынула, сменившись относительно безопасными подозрительностью и крайним раздражением. А еще, если только Гарри не ошибался, — толикой интереса.

Это обнадеживало.

— У вас ровно тридцать секунд объяснить мне, почему я не должен прямо сейчас отвести вас в кабинет директора в связи с грубым нарушением устава школы, — процедил декан. — Кабинет профессора — доступная посещению часть его личных покоев, и колдовать здесь без прямого разрешения, тем более те чары, что ограничивают в чем-то мою волю, вы не имели права.

— Потому что я не знал? — предположил Гарри. Конечно, это было глупо. Вообще глупо соваться к Снейпу с чем-то подобным. Надо было вернуться в гостиную, пока у него еще имелся выбор. — И предпочел бы не встречаться с директором. По любому из поводов.

У Гарри не получилось скрыть враждебность при упоминании старика. Он слишком нервничал, чтобы удерживать прямо сейчас маску. Снейп на это только вскинул бровь.

— С чего вы решили, что меня интересуют ваши предпочтения, мистер Поттер? — ядовито спросил он. — Не тешите ли вы себя, часом, надеждой, что ваш… особый статус гарантирует вам безнаказанность?

— Нет, профессор, не на вашем факультете, я помню. — Гарри кивнул. — И все же… надеюсь, что… эм… наказание вы определите сами. Директор — та причина, по которой я решился на подобное.

Снейп откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и прищурившись.

— Что вы имеете в виду, Поттер?

— Мне нужна помощь, и я не уверен, что вы захотите ее оказать. Но в любом случае, о том, что я скажу, о самом факте того, что я с этим к вам обратился, не должен узнать Альбус Дамблдор. Вы ведь не дали бы Магическую клятву, и уж тем более Обет, попроси я вас, сэр. И я не знал, как иначе заставить вас молчать.

Снейп раздраженно выдохнул.

— Что именно настолько важно, что требует таких мер предосторожности? И чем вам — ради Мерлина! — так не угодил директор?

Последний вопрос мастер зелий задал явно озадаченно.

— Были ли у моего отца друзья?

— Что? — Гарри впервые видел, чтобы глаза Снейпа открывались так широко. Очевидно, он его удивил.

— Точнее, не так. Были ли у моего отца близкие друзья, которые сейчас занимают в магическом мире высокое положение?

— Поттер, вы издеваетесь?! — рявкнул Снейп, вскакивая, и Гарри невольно вздрогнул.

— Нет, сэр.

— Тогда вы сошли с ума! Вы пришли ко мне в кабинет, наложили без спроса чары Конфиденциальности, опасаясь того, что о нашем разговоре узнает директор, будто решили признаться в убийстве, не меньше, и теперь… что?.. расспрашиваете меня о том, с кем приятельствовал ваш ублюдочный папаша? Да с чего вы решили, что я в это посвящен?!

— Вот с этого, — Гарри неопределенно повел рукой в сторону декана. — Когда я делаю что-то не так, вы всегда вспоминаете моего отца. Очевидно, что вы его не любили, но как минимум знали. Да и… ну… Я читал, что враги иногда могут рассказать больше приятелей. И честнее. В любом случае я ведь не прошу рассказывать о нем! Но мне нужно знать, дружил ли он с кем-нибудь, чье имя сейчас имеет вес в Магической Британии.

— Зачем вам это? — спросил Снейп, за время речи Гарри усевшийся обратно и теперь задумчиво его рассматривающий.

Гарри вздохнул:

— Это важно?

— Я не дам вам информации просто так. За те полгода, что вы провели в замке, вы ни разу не совершали ничего столь странного, пожалуй, кроме сентябрьского саботажа собственной успеваемости, и уж подавно ничего настолько опрометчивого, как ваша сегодняшняя эскапада. Я хочу знать ее причины. Нужны ответы на вопросы, Поттер, извольте в свою очередь ответить на мои. Садитесь!

Снейп указал на диван сбоку от своего стола, Гарри послушно уселся и прикрыл глаза.

— Вы знаете, что я живу с семьей тети, и, кажется, в курсе, что она не самая приятная женщина. Еще более отвратный из нее опекун, как и из ее мужа. Я хочу уйти от них.

— Если с вами дурно обращаются, Поттер, есть определенные процедуры, — напряженно сказал Снейп после недолгого молчания.

— Мне нужен кто-то из магического мира, обладающий достаточным весом в обществе, чтобы противостоять директору, — декан впился в него острым взглядом, но не перебил. — Я в курсе, что я — последний из Поттеров. После того, как узнал это, искал ближайших родственников, но из них на свободе только Андромеда Блэк — о ней я почти не нашел информации, — и Нарцисса Малфой. И, пусть я хорошо отношусь к Драко, доверить жизнь старшим Малфоям… ну… как-то не готов. Единственный вариант, который пришел мне в голову кроме этого, — друзья отца. Возможно, конечно, и мамы, но ведь она маглорожденная. Завести прочные связи среди чистокровных у нее было немного шансов, и я сомневаюсь, кто-то из маглорожденных или полукровок за эти годы успел сделать себе имя, способное выдержать противостояние с Альбусом Дамблдором.

— С чего вы вообще взяли, что вам придется бороться с директором, чтобы покинуть родственников?

— Он уже возвращал меня им однажды, — ответил Гарри после некоторого колебания. Было непривычно рассказывать кому-то о себе такие вещи. Неловко и, наверно, опрометчиво, учитывая отношение декана к нему. Но… Снейп не сможет никому рассказать, и было в некотором роде облегчением, что некто, кроме него, будет знать об этом. Помнить. — Когда мне было шесть… почти семь, меня забрали люди из опеки, я прожил в другой семье четыре месяца.

— Директор просто пришел и вернул вас? — Снейп недоверчиво вскинул бровь.

— Нет, он сделал так, чтобы об этом все забыли. Будто ничего не было.

— А вы помните об этом, потому что…

Гарри прикрыл глаза, откидываясь на спинку дивана.

— Я не знаю, сэр. Насколько я понял, он пытался заставить меня забыть… Я долго искал потом по словаря всю ту абракадабру, что он говорил. Одно из слов похоже было на латинское «забвение». Почему-то у него не получилось.

Вторая бровь декана присоединилась к вскинутой первой.

— Директор об этом знает?

Гарри покачал головой:

— Не думаю, сэр. Профессор, что насчет моего вопроса?

Профессор зелий как-то устало провел ладонью по лицу, затем помассировал переносицу.

— Поттер, мне нечем вас порадовать. Ваш папочка в школьные годы водил близкую дружбу с тремя волшебниками: Сириусом Блэком, Питером Петтигрю и Ремусом Люпином, — каждое из имен было произнесено с той же неприязнью, с которой декан всегда говорил о его отце, и Гарри невольно задумался над тем, что могли с ним сделать эти четверо. — Раз вы искали информацию о родственниках, то в курсе о судьбе Сириуса Блэка. Если я не ошибаюсь, он ваш троюродный брат. Питер Петтигрю мертв, об этом вы тоже могли узнать из газет. Что касается Ремуса Люпина, то даже рискни он противостоять директору, что маловероятно, Министерство никогда не отдало бы вас ему.

— Почему, сэр?

— Потому что он оборотень, темная тварь. Один из двух, насколько я знаю, кому было позволено учиться в Хогвартсе, за что он бесконечно благодарен директору.

Гарри недовольно поджал губы.

— Ваш папочка был популярен, со многими приятельствовал, но других близких связей у него не было. По крайней мере, я о них не знаю. Что до вашей… матери — вы правы. Некоторые из ее подруг и приятелей достигли в обществе определенных успехов, но с директором никто не сможет потягаться.

Снейп отвел взгляд, но от Гарри не ускользнуло, как едва заметно сбился голос декана и как потеплел тон, когда он заговорил о его матери. Кажется, Гарри ошибся, предполагая, что Снейп терпеть не может ВСЮ его семью.

— Это не все, Поттер, — заговорил декан после паузы. — Я думаю, вам следует это знать, учитывая поиски, которые вы ведете. После нашего октябрьского разговора я побеседовал о вашей семье с директором, позволив себе усомниться, что Петуния… Дурсль — адекватный выбор опекуна. Директор согласился с моим суждением. И все же настаивает, что вы должны остаться в доме своей тети ради…

— Собственной безопасности? — хмыкнул Гарри.

— Да, — Снейп недовольно сверкнул глазами на перебившего его ученика. — По словам Альбуса Дамблдора, ваша мать своей жертвой обеспечила вам защиту, что действует лишь до тех пор, пока дом Петунии вы называете своим.

Гарри скептически поморщился. А называл ли он его так вообще когда-нибудь?

— Что-то не очень работает эта его защита.

Снейп нахмурился.

— Очевидно, нет — от внутренней угрозы.

— И что же за опасность угрожает мне извне? Пожиратели?

— В том числе. Но больше директор опасается их хозяина.

Гарри недоверчиво уставился на Снейпа.

— Он ведь мертв.

— Нет. Не совсем.

— Откуда вы знаете?

— Это не ваше дело, Поттер! — раздраженно ответил Снейп и левитировал ему обратно остролистовую палочку. — Я ответил на ваши вопросы. Теперь извольте отправиться в гостиную. Отбой наступит через двадцать минут.

Гарри поймал и спрятал палочку. Затем нехотя встал, чувствуя себя встревоженным и разочарованным. Услышанное было не тем, что он надеялся узнать.

— Завтра, послезавтра и каждый следующий день в течение месяца, кроме воскресений, вы будете отбывать взыскание со мной, — добавил декан, прежде чем Гарри направился к двери. — Я жду вас в классе через пятнадцать минут после ужина.

Конечно, Снейп не забыл бы про наказание!

— Да, сэр, — кивнул Гарри и двинулся к выходу, но, уже взявшись за верную ручку, остановился. Он не мог не спросить. — Сэр, вы думаете, Он опять придет за мной?

Снейп молчал несколько долгих секунд, прежде чем ответить:

— Да, Поттер. Придет.

Приглашения на чай от Хагрида Гарри получал примерно раз в две-три недели. Соглашался не всегда, неловко чувствуя себя рядом с великаном. Не потому, что тот привез его на Тисовую. Гарри мог поспорить, узнай Хагрид, как Дурсли обращались с ним, немедленно забрал бы его из дома родственников, невзирая на приказы. Увы, но по закону это назвали бы похищением: полувеликана был в волшебном мире никем.

Гарри смущало восхищение Хагрида директором. Он с трудом сдерживал раздражение всякий раз, когда тот заговаривал о "великом волшебнике Дамблдоре". Так хотелось раскрыть простоватому лесничему глаза на его кумира, но… Хагрид был не из тех, кто умел хранить тайны.

Соглашаясь, Гарри часто брал с собой Хедвиг, и разговоры переключались на животных. Потом с ним стали ходить Гермиона и Драко. Последний, общество Хагрида, как и Гермионы, выносивший строго дозированно, прибегал в основном, когда великан обещал показать новую живность.

В тот день подобного не ожидалось, так что Драко от чаепития отмазался.

Комната — единственная в хижине Хагрида — почему-то была разделена в этот раз плотной занавеской, чего раньше Гарри не замечал. В ответ на вопросы полувеликан, отчего-то нервничаю, лишь неловко отшучивался.

Однако секрет, что так безыскусно пытался сохранить Хагрид, выдал себя сам: сначала они услышали треск, затем высокий писк, а после внезапно загорелась занавеска, являя взору школьников зеленого дракончика в обломках скорлупы.

— Драко съест собственный галстук! — восторженно пробормотал Гарри. Дракон был куда интереснее лукотруса, симпатичнее соплохвоста и приятнее детеныша акромантула.

— Да, точно… но это незаконно, — растерянно пробормотала Гермиона, тоже любуясь. Опомнившись же, на память зачитала, когда и почему держать драконов стало незаконно, а также чем это грозило Хагриду.

Потом новорожденный дракончик поджег лесничему бороду.

Гарри глянул на соломенную крышу, деревянную утварь кругом, шторки и понял, что с драконом, каким бы милым он сейчас им ни казался, придется разобраться. Ему. Потому что Хагрид будет играть в "мамочку", пока "малыш" не спалит их обоих вместе с домом.

— Профессор, что бы вы сделали, если узнали, что у кого-то в Хогвартсе… допустим, случайно оказался маленький дракон? — спросил Гарри вечером, разделывая очередного флобер-червя. Бочонок со склизкими тварями опустел едва на половину, и Гарри вздохнул. Это был четвертый день, когда он ими занимался. Снейпу действительно нужно столько флобер-червей?

Гарри не хотел подставлять Хагрида. И не слишком доверял взрослым. Но у него не было идей, куда бы деть живого дракона самому. А Снейп… Ну, декан повел себя нормально в прошлый раз, хотя был зол. Он мог ведь и не отвечать, подавно не обязан был рассказывать того, о чем мальчик-герой не спрашивал.

Гарри решил попробовать обратиться к нему снова, надеясь, что не совершит ошибку.

Снейп замер на секунду, с обречённый вздохом отложил перо, которым что-то черкал, и поднял на Гарри внимательный, о-очень внимательный взгляд:

— Говори…

И Гарри заговорил.

А ночью ему вновь приснилось, как он убивает единорога и высасывает его ртутно-серебристую кровь. Проснувшись с громко стучащим сердцем и покалыванием в шраме, Гарри до утра просидел, подсвечивая темноту закрытого кроватного полога Люмосом, так и не рискнув опять заснуть.

Были ли такие сны чем-то нормальным у волшебников?

Гарри сомневался. Тем более, учитывая, как реагировал его шрам, по уверениям волшебников, оставленный тем темным магом, что убил его родителей. Тем темным магом, что был "не совсем мёртв", если верить декану, и однажды придёт за ним.

Наверно, стоило кому-то рассказать об этих снах, но… кому? Гарри не был уверен, что готов обсуждать свои кошмары с Драко или Гермионой. Да и чем они могли помочь на самом деле? На ум приходил только декан, но побесплкоить его сразу после просьбы пристроить куда-то нового питомца Хагрида, Гарри не решился.

Спустя три дня дракончика Норберта забрали вызванные профессором драконологи из заповедника. О причастности Хагрида к его появлению в школе так никто и не узнал. Только Снейп иногда кидал на лесника убийственные взгляды.

Сноски:

1) Информус секретум— в контуре тайны (ломаная латынь). Т. к. чары Конфиденциальности чисто фанонная придумка и конкретной для них формулы нет, автор импровизировал.