Мальчики из Фоллз

Глава 21 Аро

Я открываю глаза. Голова раскалывается, как это бывает, когда не выспишься. Потираю лицо руками. В мыслях всплывает Хоук. Переведя взгляд на прикроватную тумбочку, вижу, что уже перевалило за два часа ночи.

Резко сажусь в постели. Свет в коридоре, который оставила включенным для него, до сих пор горит.

Он вернулся? Я не слышала, пришел ли он. Не то чтобы я действительно ждала, однако хочу убедиться, что с ним все в порядке.

Соскользнув с кровати, подхожу к своей двери. Я не планировала уснуть. После того, как Дилан подвезла меня, пыталась чем-нибудь себя занять.

Сыграла в Grand Theft Auto V. Сходила в пекарню и пошарилась там. Позвонила сестре — она со своим парнем укладывала Мэтти спать.

Я поднялась на крышу и пробовала смотреть на звезды, но только и делала, что следила за улицей в ожидании возвращения Трента.

Наконец, выхлебав две бутылки его пива, забралась в кровать Хоука, после чего вспомнила, что это не моя кровать, и ушла к себе.

Выйдя из своей комнаты, тихо ступаю по коридору и замечаю, что дверь его спальни широко открыта.

У меня внутри все замирает, и я заглядываю внутрь. Прикроватная лампа горит, постель по-прежнему застелена.

От ужаса желудок камнем проваливается куда-то вниз. Нет…

Я разворачиваюсь, стараясь контролировать дыхание, затем проверяю спортзал, большую комнату, второй тоннель, ведущий в «Ривертаун», пекарню.

Где он, черт возьми?

Зажмурившись, скрежещу зубами. Мать твою, где он?

Провожу руками по волосам, готовая выйти на улицу и отправиться на его поиски. Почему Хоук все еще не вернулся? Что он делает?

Я мчусь обратно в свою комнату, хватаю телефон и проверяю, нет ли пропущенных звонков или сообщений, но…

Пусто.

Абсолютно.

Вдруг Грин Стрит явились на вечеринку, как Хоук и предполагал? Или нагрянули копы и Ривз схватил его?

Что, если он нашел с кем провести ночь?

Вернувшись в гостиную, держу палец над его номером. Если бы случилось что-то плохое и у него была возможность ответить на звонок, Хоук уже позвонил бы или написал, чтобы предупредить меня.

А если он с кем-то, я не…

Плюхаюсь на диван. Меня тошнит.

Не хочу напоминать ему, что я здесь. Это будет унизительно.

Я бросаю телефон и откидываюсь назад, ссутулившись.

Мне просто хочется, чтобы он повеселился. Я хочу, чтобы Хоук нашел нечто хорошее, потому что он замечательный, но эти девушки…

То есть он слишком разборчивый. И придирчивый! Они не знают, как с таким справиться. Он всегда дает понять, что то или иное можно было сделать лучше, не любит пачкаться, а если я убираю посуду, он все перепроверяет и перебирает, чтобы она стояла на полке одинаково. Это даже мило, однако большинству женщин захотелось бы его прибить.

К тому же они не будут так нежны, как ему нужно. Хоук довольно ранимый. Тебе просто нужно быть рядом и не давить на него, и не успеешь оглянуться, как он обнимет тебя так крепко, что станет непонятно, какая конечность кому принадлежит.

А то, как он дышит тебе в шею, когда держит в объятиях… Это совершенно невероятно. Хотя ты должна заслужить это своим терпением. Доверием.

Никто его не достоин.

Хныкнув, запрокидываю голову. Зачем я сказала ему, чтобы он с кем-то переспал? Нужно было остаться. Проверить ее, кем бы она ни была, ведь я знаю, что Хоуку нравится, и могу помочь. Ему нет смысла снова тратить время на девчонок вроде Скайлер.

Дверь на крыше со скрипом открывается. Я смотрю вверх и обнаруживаю длинные ноги Хоука на лестнице.

Дерьмо.

Подскочив, мечусь влево-вправо, нахожу джойстик от «Плейстейшен» и снимаю с паузы игру, в которую играла ранее.

— Да ладно! — выкрикиваю я, еще даже не сдвинув своего персонажа с места. Трент все равно не увидит телевизор под таким углом, так что без разницы. — Ах ты ублюдок!

Я с силой давлю на кнопку, сосредоточившись на экране, но отмечаю каждое движение Хоука, пока он спускается. В длинных черных шортах, кроссовках, без рубашки…

Дернувшись вправо, усаживаю героя в машину.

— Нет, давай быстрее, — выпаливаю я и поднимаю взгляд. — Привет.

Хоук не останавливается, не смотрит на меня. Просто проходит мимо дивана. Живот сводит, когда он открывает дверцу холодильника, затем закрывает ее.

— А теперь иди и возьми сумку с деньгами, — кричу на экран.

Уверена, Трент видит меня насквозь. Можно подумать, я не сидела в укрытии, зацикленная на мысли о том, чем Хоук занимается, где и с кем.

Все в порядке. Он в безопасности. Это самое главное.

Трент не был ни у Грин Стрит, ни у копов.

Он был… с девушкой. Круто.

Я неистово гоню на машине, мои пальцы напряжены, большой двигает рычаг. Мчась по городским улицам, намеренно задеваю припаркованные на обочине автомобили, дрифтом сворачиваю за угол.

— Размахивая джойстиком, ты не заставишь персонажей двигаться быстрее, — сообщает мне Хоук.

Заставлю.

Но вслух не отвечаю. Теперь, когда я знаю, что он цел и разговаривает со мной, его очередь гадать, чем занималась я, прекрасно проводя время здесь без него.

— Поверни направо.

Парень опускается на сиденье рядом со мной, откидывает голову назад, а я все хочу глянуть на него краем глаза, чтобы проверить, нет ли засосов или губной помады, только мне все равно. И если он еще раз поправит меня, я его ударю.

— Если поднимешь джойстик в воздух, это не поможет тебе быстрее подняться по лестнице, Аро.

— Заткнись.

— Используй рычаги и кнопки. — Сделав выпад, он пытается выхватить устройство, однако я уворачиваюсь, разражаясь смехом. — Ты зря тратишь ценную энергию, — восклицает Хоук.

— Обещаю, я выживу.

— Аро… — Он тянется ко мне.

— Нет! — Я отстраняюсь.

Потеряв терпение, он подхватывает меня вместе с джойстиком и усаживает к себе на колени. Смеясь, управляю машиной так, словно веду ее сама, в то время как Хоук обхватывает мою талию и крепко прижимает к себе.

— Просто сиди спокойно, — распоряжается он. — В этом твоя извечная проблема. Ты слишком быстро заводишься. Используй чертовы кнопки.

Я продолжаю играть, двигаясь на его коленях, наклоняясь и дергаясь, а Трент откидывается на спинку дивана, сделав глоток пива.

В воздухе витает аромат виски, правда, Хоук не кажется чересчур пьяным, учитывая, что с момента нашего расставания прошло семь часов. Он вряд ли пил все это время.

Сглотнув, захожу в клуб, чтобы забрать деньги.

— Ну и? — спрашиваю я.

— Что?

Нажимаю на кнопки, не отрывая взгляда от экрана.

— Кто это был?

Сохраняю свой тон легким и мягким, старательно пытаясь походить на Кейда или других его друзей, если бы они задали ему вопрос об интиме.

— Скайлер, — в итоге отвечает Хоук.

В моего персонажа стреляют, и я вздрагиваю, буквально почувствовав это.

— И?

Он умолкает на мгновение.

— Ты действительно хочешь об этом послушать?

Боже, хочется блевать.

— Да, — нарочито бодро щебечу я, управляя джойстиком. — Если захочешь рассказать, конечно. Я должна хотя бы опосредованно воплотить в жизнь подростковую мечту.

Я улыбаюсь, тихо засмеявшись и желая врезать себе. Зачем я это делаю? Не хочу этого слышать, но мне нужно узнать.

— Мы пошли в душ, — тихим, хрипловатым голосом произносит Хоук.

Расправив плечи, симулирую интерес к игре.

— Она тебя мыла?

— Нет, я ее помыл.

Он смотрел на нее. Прикасался к ней. Не думал ни о чем другом, не так ли? Ни о чем.

— Руками или мочалкой?

— Руками.

Я моргаю, прогоняя образы, возникающие в моей голове.

— Тебе понравилось?

Хоук смеется на выдохе и делает глоток.

— На сей раз я был гораздо более расслабленным.

О, великолепно, мать твою.

— Ага, не за что, — огрызаюсь я.

Безумно рада, что мне удалось помочь тебе справиться с некоторыми твоими заморочками.

Тыкая по кнопкам, изо всех сил сдерживаю хмурую гримасу. Почему именно она? Думаю о том, как девчонка злорадствовала сегодня днем в кампусе их колледжа, специально подчеркивая, что этой осенью они будут жить самостоятельно, развлекаться и трахаться, как животные… Проклятье.

— Что-нибудь еще? — уточняю, глядя на экран телевизора.

Однако Хоук молчит, и меня охватывает еще одно неприятное ощущение. Он боится о чем-то сказать.

— Что она сделала? — требовательно интересуюсь я.

Черт, просто скажи.

Его голос едва различим, но это единственное, что я слышу, даже с включенной видеоигрой.

— Она сделала мне минет.

Мой подбородок дрожит, слезы наворачиваются на глаза.

— В душе? — получается выдавить из себя лишь шепотом.

— М-хм.

— Тебе понравилось?

— Да.

Боль пронзает мое тело; я не могу этого вынести. Вскрикнув, поднимаюсь на ноги и бросаю гребаный джойстик прямо в телевизор. Слышу удар, но оборачиваюсь, так и не увидев, попала ли в цель, и злобно смотрю на Трента.

— Это как вторая натура, да? — рычу я. — Отдаться любой, кто доступен для приятного времяпрепровождения? Поздравляю, Хоук. В конечном итоге ты все-таки стал типичным самцом!

Он подскакивает с дивана, внезапно протрезвев, и выпаливает мне в лицо:

— Вы только посмотрите… Тебе не плевать в конечном итоге. — Его глаза искрятся от злорадной улыбки. — Гребаная маленькая лгунья.

Что?

— Ты всерьез сказала мне там, на вечеринке, чтобы я с кем-нибудь перепихнулся? — Глядя на меня пылающим взглядом, словно на кусок дерьма, Хоук вскидывает брови. — «Только презерватив не забудь», как будто ты моя мать, черт побери? Ты сейчас серьезно? Неудивительно, что у меня проблемы с доверием к женщинам! От тебя никакой помощи. Ты тоже просто морочишь мне голову!

Парень приближается, а я отступаю назад.

— Ты хоть представляешь, — кричит Хоук, — насколько больно было слышать твое пожелание, чтобы я достался кому-то другому? Что ты вот так просто от меня отказалась? Словно то, что мы делали, ничего не значит?

Он уходит раньше, чем я успеваю ответить. Стремительно шагает по коридору, и через секунду раздается хлопок дверью.

Ладно, возможно, я недооценила наши отношения. Что-то щекочет щеку. Вытерев ее, понимаю, что плачу.

Только я не злодейка в этой ситуации. Я хочу его. Делаю вид, будто не хочу, но мне не все равно.

Рванув за ним, прохожу мимо пустой комнаты наблюдения и вижу, что дверь его спальни уже закрыта. Я распахиваю ее, подхожу к Хоуку, сидящему на кровати.

— Знаешь что? Пошел ты! — Слезы вновь наворачиваются на глаза. — Я не хочу кем-либо дорожить! Ты умный парень. Разберись почему!

Он вскакивает на ноги и подступает ко мне.

— Ляг в мою кровать.

— Пошел ты.

— Ложись в мою кровать! — рявкает Хоук и поднимает меня на руки, придерживая за бедра. Сердце уходит в пятки. Я упираюсь ему в плечи. Наши рты разделяют считаные сантиметры.

— Что ты сделаешь? — Судорожно вздыхаю. — Заставишь меня отсосать тебе, чтобы ты мог сравнить?

— Я тебя поцелую, — отвечает он.

Прильнув ко мне, Хоук накрывает мои губы своими и замирает. Дыхание перехватывает. Наши рты слегка разомкнуты. От моих щек по всей коже словно огонь распространяется, от кончиков волос до пальцев ног. Клитор пульсирует; я всхлипываю, нуждаясь в большем, и мягко двигаюсь над губами Трента. Однако он, застонав, целует меня в полную силу. Обвиваю его ногами, а Хоук запускает пальцы в мои волосы на затылке.

— Думаешь, я бы позволил ей прикоснуться ко мне? — шепчет он, подняв меня выше. — Это разрешено только тебе.

Я смотрю на него, пока Хоук несет меня к кровати, тянется за очередным поцелуем, потом еще за одним.

Мы падаем на матрас. Он трется о мою киску, снова завладев моим ртом.

— Я думал, ты вернешься. Или напишешь и попросишь, чтобы я этого не делал.

Горло сдавливает от желания разрыдаться.

— Будет тяжело оставить тебя, когда придет время, знаешь? — Прижимаюсь лбом к его лбу. — Ты мой единственный друг.

Хоук просовывает ладонь под мои трусики, хватает за задницу и прижимается ко мне вплотную.

— Друзья могут так делать, верно?

— Да, — хнычу я. Легкая испарина покрывает мое тело.

Опустившись, Хоук обхватывает мои запястья и удерживает руки у меня над головой, затем целует. Медленно. Крепко. Игриво. Кусает мои губы. Его дыхание становится прерывистым. От жара его языка комната кружится перед глазами. Я не могу остановиться. Извиваюсь под ним, льну ближе, чтобы ответить на поцелуй, и хочу прикоснуться к нему.

Запрокинув голову назад, вдыхаю и выдыхаю. Губы Хоука скользят вниз по моей шее в попытке успокоить. Не хочется, чтобы он останавливался, но мы слишком торопимся.

Он не прикасался к ней. Я смотрю на него. Слава богу.

Только мне разрешено трогать его. Хоук сам это сказал. Довольная, улыбаюсь себе под нос.

— Это мое? — спрашивает он.

Я возвращаюсь на Землю и фокусирую взгляд на нем. Парень сжимает пальцами мою футболку.

— Друзья могут так делать, верно? — говорю, ухмыляясь.

Делиться одеждой.

Он морщится.

— Она грязная.

Я пожимаю плечами.

— От нее приятно пахнет.

Хохотнув, Хоук садится и произносит, глядя на меня сверху вниз:

— Сними ее.

Под кожей будто пузырьки лопаются. Свет в его спальне до сих пор горит. Хоук увидит меня, как той ночью на диване, когда его взгляд обжигал все, чего касался.

Я приподнимаюсь, опускаю глаза, стягиваю его футболку с себя — прохладный воздух обдает мою грудь, — откладываю ее в сторону и ложусь обратно, чувствуя, что Трент наблюдает за мной.

Подняв взгляд, замечаю: он смотрит на мои голубые трусики, которые, к счастью, не украшены кружевами или чем-то подобным. Придется поблагодарить Дилан когда-нибудь.

— Их тоже сними.

Мои соски твердеют. Хоук видит это, и уголки его губ дергаются в улыбке.

Медленно просовываю руки под резинку и спускаю трусики. В процессе он не сводит с меня глаз. Я едва могу дышать, отмечая то, как напрягается его тело, когда я оказываюсь на его одеяле полностью обнаженной.

Хоук сидит на месте, не уходит, но и не приближается. Он явно беспокоится о том, что произойдет. Что его мозг никогда не позволит ему получить то, чего, как ему кажется, он хочет.

— Включи свой телефон, — предлагаю я.

Хоук озадаченно смотрит на меня.

— Не записывай, просто следи за мной через камеру, — инструктирую. — Словно ты смотришь на то, к чему не имеешь возможности прикоснуться.

Отстраненность позволяет ему чувствовать себя комфортно. Может, он будет меньше нервничать, если притворится, что меня тут нет. Что его тоже на самом деле здесь нет…

— Аро…

— Все хорошо, Хоук, — шепчу я. — Давай проверим, понравится ли тебе это.

Он достает телефон из кармана. Судя по складочке между его бровями, Хоук определенно сомневается в правильности такой затеи.

В итоге он все же поднимает свой мобильник, направляет объектив на меня, и я начинаю. Опустив руки к своему паху, выпячиваю груди вверх. Трент смотрит на мое изображение; его дыхание становится поверхностным.

Я тру себя, раз за разом провожу пальцем по клитору, согнув колени и чуть раздвинув ноги.

Камера перемещается выше, и я облизываю губы, прикусываю их, чтобы сдержать улыбку, только у меня не получается. Моя кожа вспыхивает от смущения, но мне это даже нравится. Мне нравится, что Хоук следит за мной.

Направив левую руку еще ниже, ввожу средний палец во влагалище и, не успев опомниться, отдаюсь ощущениям.

Хоук тоже. Он не моргает, наблюдает за каждым движением; его глаза горят. Неспешно двигая телефоном вверх-вниз вдоль моего тела, рассматривает каждый сантиметр.

Закрываю глаза, прижимаюсь к кровати, снова и снова трахаю себя левой рукой и поглаживаю клитор правой, устроив представление для него.

Мои сиськи раскачиваются туда-сюда, и я испускаю стон.

— Хоук, — выдыхаю. — Включи запись. Давай.

Мне плевать. Я хочу, чтобы он хранил это видео со мной столько, сколько посчитает нужным. Хочу знать, что, фантазируя, Трент будет смотреть на меня.

Изгибаю спину, представляя его на себе сверху.

— Хоук. — Усиливая нажим, добавляю еще один палец, двигаю ими так быстро и вот-вот кончу. — Хоук…

Однако он не отвечает. Я распахиваю веки и вижу, что Хоук по-прежнему держит телефон, но уже не смотрит в него. Его взгляд устремлен к моим пальцам, нужда отчетливо читается на его лице, шея блестит от пота. Камера забыта. Он просто наблюдает.

Не поспешила ли я? Ему не нравится?

Я останавливаюсь, убираю руки, принимаю сидячее положение и обхватываю ладонями его щеки.

— Хоук.

Отбросив мобильник, он фокусирует внимание на мне, берет меня за ноги и дергает вниз, заставляя вновь лечь на спину.

Резко вздыхаю, только его рот уже между моих бедер. Хоук медленно лижет меня.

Я запрокидываю голову назад, обхватываю его затылок и прижимаю к себе.

— О боже.

Слегка зажав мой клитор между зубами, он с силой посасывает его, затем проводит по нему языком. Облизывает все мои складки, протягивает обе руки вверх и сжимает мои груди, продолжая буквально пожирать меня.

Трент двигает ртом вверх-вниз все быстрее, но все так же размеренно. Чувствуя, как наслаждение нарастает, выкрикиваю:

— Хоук, вот так.

Он сосет и лижет, сосет и лижет, а я двигаюсь вместе с ним, трахая его в ответ, снова и снова, пока…

Я замираю; оргазм волной распространяется по телу, вверх по животу, вниз по бедрам. Вскрикнув, вся трясусь. Тем временем Хоук не прекращает посасывать мою плоть.

Поймав ртом воздух, падаю обратно на кровать и дрожу. Все мое тепло концентрируется у меня между ног.

Господи…

Боюсь открыть глаза, поэтому не открываю, лишь чувствую рот Хоука на своем животе, грудях, потом на лбу, после чего он крепко обнимает меня, и я засыпаю.

Друзья могут так делать.

Просыпаюсь в темной комнате, свернувшись в клубок возле Трента и положив голову ему на плечо.

Свет из коридора достаточно освещает комнату, чтобы, взглянув на Хоука, я могла различить острые линии его челюсти, кадык, который облизывала прошлой ночью, его рот. Подняв руку, очерчиваю пальцами его губы. Остался ли на них мой вкус? Я хочу поцеловать Трента, чтобы это выяснить, одновременно не желая его потревожить. Он мне нравится в таком состоянии.

— Когда я умру, надеюсь, что вид будет таким, — произношу беззвучно и смотрю на его лицо, ставшее родным.

С улыбкой на губах медленно сажусь, стараясь не разбудить Хоука. Я веду себя глупо. Через несколько месяцев мы забудем друг о друге, но, если в будущем я кого-нибудь найду, надеюсь, он будет похож на него. Трент хорошо целуется.

Надев легинсы Дилан, майку и толстовку, снимаю свой телефон с зарядного устройства и выхожу из комнаты, чтобы дать Хоуку спокойно поспать. Холод бетонного пола, остывшего к утру, просачивается сквозь мои носки.

Я отправляю сообщение Бьянке, спрашиваю, как у них дела, и обещаю, что мы скоро увидимся, направляюсь к кухне, планируя что-нибудь приготовить на завтрак, однако останавливаюсь.

Вернувшись обратно, миную комнату Хоука, захожу в спортзал и запрыгиваю на велотренажер. Понятия не имею, что я делаю и зачем. Некий прилив энергии накатывает на меня, словно я готова к действию. К атаке.

Это приятное чувство.

Включив на телефоне трек Esto No A Terminado, кручу педали, сначала медленно, затем быстрее. Проходит пять минут, мои конечности согреваются. Через десять начинаю приподниматься с сиденья от усилий. Волосы выбиваются из моих французских косичек и липнут ко лбу.

Я замедляюсь спустя полчаса, чувствуя, что могла бы продолжить, только подошвы болят. Мне нужны кроссовки.

Спрыгнув с тренажера, иду в прачечную и загружаю белье в стиральную машину, после чего готовлю завтрак, навожу порядок в гостиной. При виде вмятины на экране телевизора морщусь и осторожно провожу рукой по осколкам.

Я тогда не поняла, действительно ли в него попала. С чувством вины возвращаюсь на кухню.

Почему-то казалось, будет хуже, если инициатором их близости станет он, а не она. Если бы Хоук на самом деле тронул ее хоть пальцем, моя голова взорвалась бы. Плевать, что я сама сказала ему это сделать. Он уже достаточно хорошо меня знает, чтобы сообразить, какую чушь я порой несу.

— Эй, что это за запах?

Сидя за островком, поднимаю взгляд. Мое колено согнуто, а нога уперта в край табурета. Я крашу ногти черным лаком, который мне вчера одолжила Дилан.

— Эмпанада[12]. — Глаза опускаются к животу Трента, мелькнувшему под футболкой, когда он потягивается и зевает. — У тебя не было говядины, поэтому я сделала с яблоком.

Заставив себя отвернуться, продолжаю наносить лак. Хоук идет на кухню, опять зевая, берет пирожок и откусывает.

— Черт, — восклицает Трент, и я слышу, как он жует. — Они очень вкусные.

Чертовски верно. Такие не увидишь в пекарне его кузины.

Или она ему тетя? Кажется, я слышала, что Куинн Карутерс технически приходится остальным детям тетей, хотя она почти одного возраста со старшими…

Он разворачивает свой ноутбук, стоящий передо мной, монитором к себе.

— Аттестат об общем образовании?

Глянув вверх, замечаю, как Хоук смотрит на меня, и возвращаюсь к своей задаче.

— Просто проверяю, чего ждать, на случай, если захочу его получить.

Я умолкаю в надежде, что он оставит эту тему. Не хотела, чтобы это попалось ему на глаза. А то подумает еще, будто мотивирует меня или типа того. Слава небесам, Хоук не застал мою утреннюю тренировку. Он бы сиял от гордости.

Школу я бросила примерно через месяц после начала последнего года обучения. Пусть мы с Трентом и ровесники, но я отстаю от него. Просто продолжать было бессмысленно. Я не могла ходить на уроки и переживать о Французской революции или Вирджинии Вульф, когда Бьянка в слезах звонила мне в приемную семью, потому что мама слишком устала, чтобы отвести Мэтти в детский сад, а ей самой нужно сделать задание по математике до начала занятий.

Которое она не успела выполнить накануне из-за вечеринки, устроенной отчимом. Она не могла уйти в тихое место, ведь за Мэтти больше некому было присматривать. Они нуждались в помощи. Я была вынуждена найти работу.

— Лучше сдать экзамены на аттестат о полном среднем образовании, — говорит Хоук. — Не каждый колледж примет общий, а еще с ним ты не получишь права на определенные стипендии.

Я окунаю кисточку в лак.

Не собираюсь возвращаться в школу. Мне до сих пор плевать на Французскую революцию.

Однако Трент не настаивает, доедает свою эмпанаду и берет другую, наливает кофе, который я приготовила. Смотрю на его голые руки и шею, и меня сразу же охватывает жар. Как бы Хоук выглядел, если бы вырос в моем городе?

Спина наверняка была бы забита татуировками. Неплохой образ, на самом деле. Связки и мышцы смотрелись бы феноменально, покрытые чернилами.

Медленно выдохнув, наношу очередной слой на ноготь, благодарная за наличие повода отвлечься. Сегодня Хоук еще не прикасался ко мне. Я знаю, что мы друзья, но некое подтверждение того, что ему понравилось прошлой ночью, не помешало бы, ведь я начинаю чувствовать себя виноватой.

То есть, его голова была у меня между ног восемь часов назад.

Со вздохом скольжу кисточкой по ногтю, окрашивая его в черный цвет. Черт.

Я тянусь за салфеткой, но Хоук вдруг придвигает табурет к островку, садится передо мной, поднимает мою ногу и забирает пузырек с лаком.

Поначалу сопротивляюсь, а потом позволяю ему продолжить. Опершись на руки, наблюдаю за тем, как парень зажимает мой палец и подчищает устроенный мной беспорядок. Окунает кисточку, проводит ею по краю горлышка, избавляясь от излишков лака, жует свою еду и красит. После этого пристально смотрю на его рот, по-прежнему желая проверить, сохранился ли мой вкус на его губах.

— Я хочу сделать это с тобой, — говорю тихо.

— Накрасить мне ногти?

Сохраняю молчание. Он знает, что я имею в виду.

Я хочу попробовать его на вкус.

Не получив ответа, Хоук поднимает глаза, и я вижу в них осознание. Его губы дергаются в попытке сдержать улыбку.

— Ты оттолкнешь меня, если я рискну? — подначиваю.

Он слегка пожимает плечами, переключаясь на следующий палец.

— Не знаю. Обычно я не понимаю, что мне не нравится, пока не становится слишком поздно.

Вот в чем дилемма. Я рада, что ему комфортно со мной, но если перестараться, можно все испортить. И я понятия не имею, где проходит эта грань.

Отведя взгляд в сторону, боюсь спросить, только мне необходимо выяснить:

— Тебе понравилось? То, чем мы занимались вчера?

Хоук наконец-то поднимает глаза, а через две секунды отбрасывает кисточку и усаживает меня к себе на колени, прижимая мои бедра к своему телу.

— Если бы ты осталась в постели до моего пробуждения, — произносит он напротив моего рта, — то узнала бы, как сильно мне понравилось.

Не сдержавшись, улыбаюсь.

Парень невесомо проводит своими губами по моим.

— Как мне понравились твои губы.

— Labios, — шепчу я по-испански, обвив его шею руками. На душе становится легче.

Опустив голову ниже, Хоук касается моего горла.

— Твоя шея.

— Cuello.

Он хватает меня за задницу и приподнимает, покусывая грудь через одежду.

— Твои груди.

Я откидываю голову назад, ощущая трепет во всем теле.

— Chichis, — перевожу дразнящим тоном.

— И твоя киска, — бормочет Хоук, глядя на меня, и просовывает руку мне между ног. Мой клитор молит о большем.

Поцеловав Трента в лоб, подсказываю:

— Concha.

Мы целуемся, и я устраиваюсь на нем поудобнее. Голова идет кругом. Он просто развлекается? Нельзя допустить, чтобы это переросло во что-то серьезное. Я не могу влюбиться в него. А что, если Хоук не влюбится в меня? Не хочу в итоге остаться с разбитым сердцем.

— Ты способен сказать «киска», но не «сиськи»? — спрашиваю я.

Он улыбается, подтолкнув меня обратно к стойке.

— Одна из моих многочисленных загадок.

Названия и на английском, и на испанском звучат довольно вульгарно, однако ему бы я позволила говорить их в мой адрес. Только ему.

Хоук возвращается к работе над оставшимися пальцами, дует на черный лак. Хорошо, что я в легинсах и толстовке, иначе он заметил бы, как по моей коже бегают мурашки. Никогда раньше не видела, чтобы мужчина делал педикюр женщине. Мне внезапно хочется, чтобы он помыл мои волосы.

— Когда ты сделала татуировку Грин Стрит? — интересуется Трент.

Подавшись назад, опираюсь на локти.

— В пятнадцать лет. Хьюго, Николас и Аксель жили в одном приемном доме. Хьюго приближался к совершеннолетию, но уже работал. На какой-то мимолетный срок у меня возникло ощущение, будто мы…

— Семья.

Киваю, с грустью думая об этом.

— Я была наивной.

Тогда казалось, что я не имею своего места нигде и ни с кем, а они дали мне цель. Все ищут свою идентичность, особенно молодые люди. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько в действительности тесен мир.

Я откусываю кусочек от его второй эмпанады.

— Почему ты спросил?

— Из любопытства.

Выпрямившись, провожу пальцами по его футболке над словами, вытатуированными под ключицей.

— Когда ты сделал свою?

Хоук улыбается.

— Как только мне исполнилось восемнадцать. У папы есть тату с этой же цитатой. Он набил ее, когда начал влюбляться в мою маму.

Таких страстей конец бывает страшен.

— Не очень обнадеживающие слова, — поддразниваю я.

Больше похоже на татуировку, какую я бы сделала после расставания.

Но Хоук дергает подбородком в сторону стены позади меня.

— Vivamus, moriendum est, — читает он вслух. — По-моему, эти две фразы в некотором смысле означают одно и то же. Одна предупреждает о том, что слишком пылкая страсть может стать разрушительной. Другая напоминает, что, независимо от наших действий… — Взгляд Трента возвращается ко мне. — В любом случае все рано или поздно подходит к концу.

Поэтому к черту. Жизнь нам дается одна, и она так быстротечна. Люби как можно больше.

Хоук заканчивает с последним ногтем.

— Отца пугала сила его любви к моей матери, только отказаться от нее он тоже не мог.

— Почему он боялся своих чувств к ней?

— Потому что мы можем потерять себя, растворившись в других людях.

Он закручивает колпачок лака, и я смотрю на него, вспоминая прошлую ночь. Каким потерянным выглядел Хоук. Словно он был не в своем уме. Утратил контроль над собой.

— А потом… — Поднявшись, с расслабленным и игривым выражением на лице Трент продолжает: — Не успев опомниться, ты устраиваешь дуэли, убиваешь ее кузена, в результате еще четыре человека погибают, и все это из-за того, что однажды ночью ты дико повеселился на вечеринке, где влюбился в симпатичное личико всего через десять минут после знакомства. — Он упирает руки в бока, наклонившись ко мне практически нос к носу. — В финале ты тоже мертв.

Я улыбаюсь, улавливая связь между отсылкой к «Ромео и Джульетте» и цитатой на его коже.

— У Дилан сегодня гонка. — Хоук шлепает меня по обеим ягодицам. — Хочешь прокатиться с ней?

Мои глаза округляются. Серьезно?