Мальтийский замок

Глава десятая: Кес кю се Париж?

До утра естественно не спали, принимали душ, приводили себя в человеческий вид, время от времени, заскакивая на кухню проверить, не исчезли ли богатства? Они лежали на столе и переливались огнями дорогих магазинов и шикарных ресторанов.

– Слушай, Ива, – сказала Божена, когда мы в очередной раз примчались на кухню, – а ты какие-нибудь французские слова знаешь?

– Конечно, знаю, – гордо ответила я, и начала перечислять: – Мерси, пардон, мадам, месье, парле ву франсе, бордель и кес кю се.

– А это что такое?

– Именно то, что ты сказала, «кес кю се» означает «что это такое».

– И это все, что ты знаешь?

– Разве мало?

– Я думала, что во французском языке гораздо больше слов.

– Ну, я знаю еще одно ругательство.

– Надеюсь, нам оно не пригодится, теперь мы дамы из высшего общества и ругаться нам не прилично. А с французским надо будет что-нибудь придумать, так не годится…

– Купим разговорник, в крайнем случае, наймем переводчика… Слушай, Божена, а вдруг все это не настоящее? Вдруг это не драгоценности?

– А что же тогда? Ты думаешь, графья, окончательно выжив из ума, попрятали под пол битое, тщательно ограненное стекло? А эти брошки и кольца? Ты посмотри, какая работа! Ты всерьез полагаешь, что эти перстни могут быть сделаны из алюминия?

– Мне просто очень страшно, вдруг это окажется ничем? Я-то уже так размечталась…

– Нет, Текина не может подложить нам такую свинью, а если подложит… тогда… тогда я собственноручно устрою ему публичную реинкарнацию!

Едва дождавшись утра, мы помчались в город. В сумочке Божены лежал увесистый мешочек с разноцветными камнями. От волнения мы ни о чем не могли говорить до самого ломбарда, в наших душах бушевали цунами и циклоны.

В ломбард попытались войти, а не ворваться и это нам почти удалось. Божена протянула мешочек ювелиру и быстро спрятала руки в карманы, чтобы никто не заметил, как они трясутся (и от топора, и от жадности, и от волнения), а я же свои руки и вовсе из карманов не вынимала.

Ювелир долго, внимательно изучал наши камни, и эти минуты нам показались самыми длинными и мучительными в жизни. Наконец сообщил, что такого количества наличности у него нет, поэтому часть нам выдадут деньгами, а часть чеком. Бог дал нам сил не заорать от счастья прямо в магазине. Мы сумели выйти на улицу и заорали уже там. На руках у нас было двести тысяч наличными и чек на триста пятьдесят. Нас с Боженой шатало из стороны в сторону, а перед глазами расплывались горы золота и бриллиантов.

– Нам надо приобрести кредитные карточки, – тихо простонала Божена, – столько денег нельзя носить при себе…

– А немножечко оставить можно? – Кредитные карточки были для меня понятием абстрактным, а наличные – реальным.

– Оставим тысяч по пятьдесят, нет по сто…

– А может по двести?

– По сто, думаю нам должно хватить… Надо купить одежду для Парижа.

Мы взяли на прокат машину, решив, что все эти маленькие и жалкие магазинчики не смогут дать нам необходимое качество и количество гардероба. Божена села за руль, и мы покатили к огням большого города.

– Божена, это несусветно, несусветно! Значит все это настоящее и все оно наше! Теперь Марк купит себе новую машину, мы приобретем еще пару замков и дворцов, он будет хоть каждый день устраивать новые экспедиции или прикажет, чтобы все раскопки привезли прямо к нам во двор, я закажу себе бархатную мантию и корону на голову, а еще мы…

– Подожди, давай думать не о том, как это все поскорее растратить, а о том, как выполнить поручение Текины. Пока мы не проведем расследование, мы не можем считать все эти богатства своими, мы их не заслужили.

– Да, это верно, – немного протрезвела я. – У тебя есть какие-нибудь соображения? Как нам вывести этого Александра на чистую воду? Будем пытать?

– А если он не виноват?

– Тогда отпустим.

– Ива, давай рассуждать серьезно. Мы не можем заявиться в дом к незнакомому человеку и начать сыпать обвинениями. В лучшем случае он спустит нас со ступенек. Надо будет познакомиться с ним и сделать это как можно более естественно и непринужденно.

– Может предложить ему купить «Леди Лауру»?

– Гениально! Подсунем ему картину и посмотрим, как отреагирует.

– А если никак?

– Не будем гадать.

Начальная стадия операции была ясна, а все дальнейшее рисовалось в густом тумане.

Приехав в город, мы оставили машину на стоянке и устремились к самому большому магазину, который только попался на глаза. Не помню, когда еще я испытывала столько счастья сразу (не считая покупки дома), сколько испытала в этом магазине. Персонал тут же усек, что грядет нечто великое и, побросав остальных покупателей, вокруг нас принялись танцевать все продавцы, во главе с директором – солистом.

Когда я появилась из примерочной в очередном костюме, Божена, забыв о том, что она дама из высшего общества, громко присвистнула.

– Ивка, да ты же красавица!

– А ты что думала!

Я с гордостью смотрела на себя в зеркало. Честно сказать, для меня самой это оказалось огромным сюрпризом, я и не представляла, что могу так выглядеть. В зеркале отражалась стройная девушка в белом приталенном пиджаке, белой юбке выше колен, бледно-голубых туфлях на каблуках (конечно, не на таких высоченных, как у Божены) и шляпе такого же цвета, из-под которой виднелась моя безвкусная прическа.

Скупив полмагазина, мы попросили отнести все это в машину, а сами направились в салон красоты, гулко стуча по тротуару новыми каблуками. На нас все смотрели. Привыкшая к такому вниманию Божена, чувствовала себя в полном порядке, а я немного страдала с непривычки.

В салоне красоты проторчали часа три и когда, наконец, увидели, что из нас сотворили профессионалы, то пришли к единому мнению: Париж дрогнет и развалится у наших ног.

Все дела передали, но заканчивать праздник не хотелось, решили зайти в ресторан.

Первый бокал шампанского выпили за Текину, а немного подумав и второй тоже, а заодно и третий.

– Когда летим? – спросила Божена, осторожно пробуя непонятное блюдо, заказанное из-за красивого названия.

– Куда?

– В Париж. Ты что забыла все на радостях?

– Нет, о Париже я еще помню. А как же Марк?

– Он уехал только вчера и неизвестно когда вернется, но ты же понимаешь, что Франция ждать не может. Оставим Марку записку, а потом позвоним ему из Парижа.

– Позвоним из Парижа! – простонала я. – Как чудесно звучит!

Как следует отметив радостные события, поехали в кассы. Божена все время волновалась, что садится за руль в изрядном подпитии и предлагала нанять лимузин с шофером, но все же обошлись своими силами. По дороге нас никто не остановил, зачем же останавливать таких уважаемых дам в таких шляпах?.. В общем, билеты в Париж взяли на следующий вечер.

Дома мы долго рассматривали портреты из подвала. Несомненно, на современном полотне изображался Александр собственной персоной.

– Красивый, сволочь.

– Божена, ну откуда ты знаешь, сволочь он или нет?

– Конечно, сволочь. Только посмотри, какие у него холодные, циничные глаза, такие глаза могут быть только у мерзавца.

– Но это всего-навсего портрет, может на самом деле он хороший человек.

– Плохой, – стояла на своём Божена, и я решила не спорить.

– Слушай, – сказала я, – а хватит ли нам денег? Может еще камней продать?

С ума сойти, давно ли я клянчила у Марка пятьдесят тысяч? А теперь я сомневаюсь, хватит ли нам полумиллиона!

– Ты что? – вытаращила на меня глаза Божена. – Да мы за год не потратим такую уйму деньжищ, даже если будем жить на все сто. Даже если очень постараемся.

– Потратим, – успокоила я, – особо и стараться не придется.

Все драгоценности сложили обратно в шкатулку, отволокли в подвал и спрятали лучше прежнего.

До ночи паковали вещи. Оказалось, что мы набрали столько тряпок, что увезти все в Париж не под силу даже Боингу 747. Затем сняли со стены картину «Леди Лаура» и, тщательно упаковав ее, положили в багаж. И тут я вспомнила, что забыла позвонить Роману с Жанной и договориться о Фредерике, надо же было на кого-то оставить песика. Несмотря на глухую ночь, позвонить я все-таки решилась. Удивительно, но они согласились и даже пожелали мне счастливого пути в Париж, в то время как я пожелала бы ночному звонарю счастливого пути немного в другую сторону.

Спать улеглись часа в три, а проснулись ни свет ни заря. Удивительно, но факт – от моей простуды не осталось и следа! Интересно, что мне помогло, Боженин глинтвейн или шкатулка Текины?

Охватившая нас лихорадка не давала сидеть на месте ни мне, ни Божене. Я отволокла Фредерика Роману. Когда вернулась, Божена уже стаскивала чемоданы в холл. Когда я увидела эту гору багажа, мне сделалось дурно.

– Самолет не взлетит, – твердо сказала я, и мы принялись перебирать содержимое чемоданов.

То, что осталось после «ревизии» уже больше походило на правду. Потом я написала Марку длинное подробное послание, прикрепила его на видном месте и оставила пачку денег.

Измучавшись от ожидания, мы не выдержали, заказали такси и поехали в аэропорт. За четыре часа до рейса.

В аэропорту мы по очереди ходили пить кофе и что-нибудь перекусывать. Когда была моя очередь присматривать за вещами, я глазела по сторонам, рассматривая разношерстную публику, и вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо. Я задумалась, вспоминая, почему же оно мне показалось знакомым, потом вспомнила – это Гарри! Гарри Либерти, с которым я познакомилась в баре. Хотела окликнуть его, но он уже растворился среди толпы, а вещи бросить я никак не могла. Вскоре вернулась Божена.

– Слушай, только что я видела одного типа, он частный детектив, представляешь?

– Где? – огляделась подруга.

– Уже ушел, он меня не заметил, а я не стала вопить на весь аэропорт.

– А жаль, – расстроилась Божена. – Он мог бы нам что-нибудь посоветовать.

– Что ж теперь делать, справимся сами, не дуры.

Наконец-то дождались заветного мига – объявили наш рейс. Мы прошли таможенный контроль и наконец-то избавились от чемоданов. Потом всех погрузили в самолет, а нас с Боженой чуть ли не на руках отнесли в первый класс, где кроме нас сидело всего трое человек: какие-то престарелые богатеи.

– Значит так, что у нас имеется? – Божена раскрыла специально приобретенный для операции блокнот. – У нас есть следующее: Александр Сонар имеет наглость проживать не где-нибудь, а в Париже, в родовом особняке Гайдонов. Наверняка это не маленький домишко, так что, поднатужимся и найдем. Теперь давай разрабатывать план по пунктам. Пункт «а»: надо сделать так, чтобы Александр увидел картину, пункт «б»…

– Подожди-ка… – в голову медленно, но верно проникала идея. Самолет уже оторвался от земли и полетел, чуть обгоняя мое воображение.

– Что? – отвлеклась от блокнота Божена. – У тебя появилась мысля?

– Еще какая! Думаю, лорд может оказаться крепким орешком и, увидев картину, никак не отреагирует или скажет что-то типа: «Я покупаю только ценные полотна» и преспокойно захлопнет перед нашим носом дверь, все может быть. Лорда надо взять в оборот более интересным способом.

– Каким?

– Почему бы тебе на время не стать Лаурой?

– Объясни, я что-то не совсем понимаю.

– Сейчас объясню. Светлый парик, тщательный грим, кстати, я прихватила с собой то колье с орхидеями…

– Ты… что? – опешила Божена. – Ты взяла с собой антикварное бриллиантовое колье, которое стоит дороже аэропорта? Да как же ты его пронесла через таможню?

– Взяла и пронесла, – пожала я плечами. – Наверное, никому и в голову не пришло, что оно может быть настоящим. Оно лежит у меня в сумочке, завернутое в платочек. Я подумала, мало ли, вдруг пригодится, а теперь вижу, что оно просто незаменимо. Нам надо напугать Александра до полусмерти, а для этого он должен пару раз увидеть Лауру. Уверена, такое колье одно единственное на всем белом свете и у него не останется сомнений в том, что он видит свою жену.

– А почему я?

– Ну не я же.

– Ты напрасно так думаешь. Посмотри, какого я роста. Александра я бы еще сыграла, но Лауру нет. Она же невысокая, хрупкая, а я куда? Да и не похожа я на нее совершенно.

– Я тоже.

– Тебя еще можно загримировать, а вот меня уже ни за что.

К нам подошла стюардесса и спросила, желаем ли мы чего-нибудь. Мы пожелали шампанского и икры. Всегда мечтала трескать в самолете икру и шампанское, а не засохшие бутерброды с колбасой. Обретя желаемое, мы продолжили размышлять.

– В Лауру стоит переодевать тебя, – настаивала Божена.

– Хорошо, светлый парик еще возможно найти, но где я возьму глаза цвета морской волны?

– Подберем окрашивающие линзы.

– У нее такой необычный цвет глаз, вряд ли можно будет такой подобрать.

– Сделаем на заказ, – не сдавалась Божена, уплетая икру. – Подумаешь, проблемы. Нам-то с нашими деньгами сделают хоть зеленые, хоть красные глаза. Купим парик, подходящее платье…

– Но я совершенно на нее не похожа. Александр сразу меня разоблачит.

– А меня? Я с ним, наверное, одного роста. Ты не будешь показываться вблизи и при ярком освещении. Главное перепугать его.

Божене, вполне пришлась по вкусу и моя идея и шампанское с икрой. Прикончив полбутылки, мы решили Лауру все-таки делать из меня.

– Кто знает, как все может повернуться? – блаженствовала Божена. – Может, придется узнать какие рестораны – театры посещает этот гад, пойти туда познакомиться с ним, закрутить небольшой романчик.

– Здорово! – расхохоталась я. – Это уж ты бери на себя!

– А что? – подлила себе еще шампанского Божена. – Тряхну стариной, охмурю господинчика, он мне все свои секретики выложит как на духу. Ты еще не знаешь, на что я способна! Может он предложит мне замуж… Как ты думаешь, соглашаться?

– Это серьезное дело, – наморщила я лоб. – Надо все хорошенько обдумать.

Мы снова расхохотались и под неодобрительными взглядами престарелых богачей, цедящих минеральную воду, продолжали непристойным образом распивать шампанское и объедаться икрой. Нет, жизнь все же стоящая штука!

Когда самолет приземлился, мы пребывали в роскошном настроении и почему-то были уверены, что как только ступим на землю Франции, так сразу же услышим красивую музыку, картавое пение, увидим… в общем, мы толком не знали, что именно. Никакого пения, однако, не было, был обыкновенный аэропорт с кучей обыкновенных таксистов. К счастью слово «отель» они поняли сразу.

Пока нас везли, мы прилипли к окнам и разглядывали Париж. И пришли к ошеломительному выводу: город как город!

В прекрасном многозвездочном отеле, мы сняли номер на двоих и принялись распаковывать вещи. Это порывались сделать горничные, но мы не подпустили посторонних к нашим драгоценным нарядам.

Разобрав чемоданы, немного передохнули и стали осматриваться. Да-а-а, вид из окна что надо! К сожалению, мы не знали, что именно это за окрестности, но выглядело очень по-французски.

– Так, – Божена уселась в кресло и сбросила с ног туфли-шпильки. – Пора отправляться по магазинам, начнем подготавливаться к операции. Кстати, как мы назовем операцию?

Я задумалась. Действительно, что за операция без названия?

– Операция «Лорд»! – выпалила я.

– Здорово, да будет так.

Отдохнув и переодевшись, мы отправились познавать Париж, а заодно приобретать все необходимое для операции «Лорд». Языка мы совершенно не знали, но решили эту проблему весьма просто: попросили гостиничного портье предоставить нам гида по городу, решив его использовать в своих шпионских целях. Нам мгновенно привели требуемый персонаж.

Как только вышли из гостиницы, сразу же известили этого молодого человека, что местные достопримечательности нас не интересуют и что он нам нужен как речевой аппарат. Подвижный, худощавый, очень симпатичный, молодой человек по имени Франсуа, казалось, даже обрадовался, что не ему не нужно ставить заезженную пластинку о памятниках культуры, а можно просто потрепаться с красивыми богатыми туристками.

– И так, Франсуасик, – проворковала Божена, – нам надо купить парик.

– Парик? – удивился он, оглядывая наши далеко не лысые головы.

– Да, длинный светлый парик, локоны, вот, примерно до сих пор, – подруга провела рукой чуть ниже бедер.

Франсуа одобрил длину и свистнул такси. Он что-то красиво и картаво сказал водителю, и нас повезли. Подъехали мы к большому магазину, в витринах коего стояло множество безликих голов в париках.

– Прошу, – Франсуа открыл для нас дверцу машины.

Мы выплыли наружу и вошли в магазин. Среди огромного ассортимента мы быстро отыскали то, что нужно и тут же примерили. Надев парик, я с удивлением уставилась на незнакомку в зеркале. Боже, как волосы способны изменить человека! Длинные светлые локоны сыпались по плечам, на лоб падала челка.

– Потрясающе, потрясающе, – приплясывала вокруг меня Божена. – Теперь-то ты видишь?

– Да, вижу, но глазам поверить трудновато.

Купив парик, вышли из магазина.

– Значит так, Франсуа, – сказала вдохновленная Божена, – теперь нам надо приобрести контактные линзы… и вообще, нам может понадобиться твоя помощь. Ты очень хорошо говоришь по-французски…

– Ну, еще бы, он ведь, как-никак, француз, – подсказала я.

– Это не важно. Так вот, мы тебе заплатим, а ты нам поможешь и никому ничего не расскажешь, хорошо?

– Без проблем, – улыбнулся он, демонстрируя безупречные зубы. Может пластмассовые? – Вы можете на меня полностью положиться.

Кажется, он уже понял, что с нами будет интересно. Ударив по рукам, мы поехали за контактными линзами. По пути я купила краски, чтобы показать, какой именно оттенок нам нужен.

В огромном магазине оптики я положила на прилавок листок с пятном цвета морской волны и продавец начал мяться и бормотать, что это редкая и сложная цветовая гамма, что заказать ее будет очень непросто… Тогда Божена положила рядом с листком купюру, и продавец поспешно произнес:

– Завтра вечером!

Следующим этапом был магазин одежды. Мы постарались выбрать такие наряды, какие по нашим представлениям могла носить Лаура. Божена не раз сокрушалась, что нельзя позвонить Текине и проконсультироваться. В конце концов, купили три платья: бледно-абрикосовое, свободное и летящее, с лифом, напоминающим старинные модели, небесно-голубое, полупрозрачное, похожее на речной туман и роскошное белое, напоминающее свадебное. Примеряя все эти наряды, я, все больше и больше входила в образ и теперь уже не сомневалась – Лауре краснеть за меня не придется… И тут ко мне сосваталась очередная идея. Переодевшись, я поискала Франсуа. Он слонялся по магазину и заигрывал с продавщицам.

– Франсуа, – я дернула его за рукав, – у меня к тебе один вопрос.

– Я весь во внимании.

– Нельзя ли где-нибудь достать взрослого черного дога?

– Зачем тебе дог? – к нам подошла Божена с ворохом каких-то неприличных пеньюаров в руках. – Натравим на Александра?

– Нет, конечно. Ты помнишь дога на старой картине? Наверняка Александр знал о собаке. Если бабушка Лауры позировала с ним, значит, она любила пса, а возможно была к нему сильно привязана. Я бы с удовольствием пару раз попалась Александру на глаза с черным догом и пусть ломает свою преступную голову над тем, Лаура это собственной персоной, или бабуся пришла отомстить за внучку.

– А что, это не плохая мысль. Франсуа, ты подумаешь насчет дога?

– Обязательно черного?

– Да.

– Подумаю.

Бывают же на свете такие прекрасные люди, которые не забрасывают вас сразу же кучей всевозможных вопросов, а просто говорят: «Подумаю». Франсуа отнес коробки с платьями в машину, и мы поехали обратно в отель.

– Где же нам искать этого Александра? – вслух размышляла Божена. Она достала из сумочки блокнот и прочитала: – Александр Сонар…

– Сонар? – обернулся сидящий впереди Франсуа. – Из семейства Гайдонов? Это вы его ищите?

– Собственно говоря, да.

– Что ж вы раньше не сказали, он живет в «Гайдон Холле» в пригороде Парижа, у меня в этом доме подружка работает секретарем…

Мы с Боженой бросились друг другу в объятия, существует же в жизни такое неслыханное везение!

В отеле мы затащили к себе в номер Франсуа и подробно посвятили во все дела. Он слушал раскрыв рот. Когда мы закончили, Франсуа покачал головой:

– Это самая невероятная история, которую я когда-либо слышал!

Интересно, а чтобы он сказал, если бы ему поведали о происхождении нашего богатства? Но об этом мы умолчали.

– Ну что? – спросила я. – Будешь с нами сотрудничать?

– Конечно, буду, вы еще спрашиваете! У меня в жизни не было приключения интереснее!

Мы выпили по бокалу вина за успех нашего дальнейшего совместного предприятия, и взбудораженный Франсуа сообщил, что немедленно помчится к своей подружке и постарается аккуратно выведать как можно больше полезной информации.

– И как ты собираешься это сделать? – поинтересовалась я. – Вдруг она предана Александру и ничего не скажет?

– Скажет.

Франсуа вдруг очень эротично улыбнулся. Мы с Боженой расхохотались – с компаньоном нам явно повезло.

– Так, – сказала Божена, закрыв за ним дверь, – давай входи в роль, надевай платье, парик, я попробую тебя загримировать. Надо тренироваться.

– Хорошо.

Я надела голубое платье, парик и Божена принялась за дело. Ей, как нельзя кстати, пригодилась ее превосходная зрительная память – она до мельчайших подробностей помнила лицо Лауры.

– Пока я тебя крашу, входи в образ.

– Вхожу, уже вхожу.

Я представила Лауру, потом представила рядом с нею себя и поняла, что в образ войти мне будет сложновато…

– Готово, – сообщила Божена. – Иди, посмотри на себя в зеркало в спальне, оно там во всю стену.

– Ага.

Придерживая подол платья, я направилась в спальню. Увидев себя в зеркале, я почувствовала приближение сердечного приступа, хотя сердцем никогда не страдала. Божена сотворила настоящее чудо. Я так была похожа на Лауру, что у меня затряслись поджилки от суеверного страха.

– Видишь, видишь? – благоговейно прошептала, вошедшая Божена. – Я же говорила, а ты мне не верила!

– Невероятно, это невероятно…

– Теперь иди, примерь белое платье.

Я переоделась и нацепила на шею колье с орхидеями. Божена оглядела меня со всех сторон и твердо заявила:

– Это оставим на закуску. Такое добьет Александра, каким бы чугунным он не был.

Я молча кивнула головой. То, что я видела, добило бы кого угодно и даже меня саму.

В десять утра раздался стук в дверь, и мы хором крикнули:

– Открыто!

– Уже проснулись? – в руках Франсуа держал букет цветов и коробку конфет. – Это вам.

– Ой, спасибо, – растаяли мы. Понятно, почему о французских мужчинах идет такая громкая слава. – Узнал что-нибудь?

– Конечно, – довольно улыбнулся он. – Я даже записал, чтобы ничего не забыть.

Он вынул из кармана листок бумаги, развернул его и зачитал:

– Просыпается он обычно в восемь утра, завтракает и идет прогуляться пешком. Возвращается где-то часа через полтора, потом занимается делами, бумагами, принимает визитеров. Это длится до обеда. После обеда он занимается чем-нибудь в зависимости от обстоятельств, а ближе к вечеру едет либо на какой-нибудь раут, либо в оперу, либо в клуб. Если остается дома, то опять выходит прогуляться пешком. Он не женат, но живет с актрисой и певицей Маргаритой. У меня все.

– Франсуа, ты чудо.

Не откладывая дело в долгий ящик, решили поехать посмотреть, что из себя представляет «Гайдон-Холл».

По пути мы с Боженой вдохновенно строили планы, а Франсуа изредка умудрялся вставлять полезные реплики в наш бурный диалог.

Жилище лорда произвело на нас неизгладимое впечатление… Огромный домина, окруженный парком, забором и охранниками не оставлял никакой надежды на проникновение внутрь, а я то уж, грешным делом думала попугать господинчика, постукивая в окна и завывая в дымоход.

– Да, неплохо устроился, – вздохнула Божена. – Ну, ничего, мы ему нервишки-то попортим.

– А если он не виноват? – засомневалась я.

– Виноват! Конечно же, виноват! С таким-то домом!

Всласть насмотревшись на «Гайдон-Холл», мы отправились обедать в кафе.

– Ты, Франсуа, будешь у нас продавцом картин, – Божена задумчиво помешивала ложечкой кофе. – Когда этот лорд выкатится на прогулку, ты «случайно» попадешься ему на глаза со своими полотнами…

– С какими полотнами? Оно у нас одно, – напомнила я.

– Купим где-нибудь по дешевке штук пять, подумаешь, проблема, – замучив свой кофе до смерти, она отставила чашку в сторону и достала блокнот. – Значит так, надо предусмотреть все возможные варианты поворота событий, чтобы не сесть в лужу в самом начале. Вариант первый: Александр может посмотреть картины и, никак не отреагировав, пойти дальше, послав Франсуа в известном направлении. Этот вариант нас устраивает меньше всего. Вариант второй: увидев картину, он притворно восхищается мастерством автора…

– Почему притворно? – обиделась я.

– Потому что он наверняка покупает только те полотна, которым не меньше двухсот-трехсот лет отроду. Вот, значит, он восторгается, говорит: картину покупаю, и что тогда? Продавать мы ее не хотим, она нам сама нравится… тогда Франсуа заламывает несусветную цену…

– Нет, не пойдет, – покачала я головой. – Александр богатый, он возьмет, да и заплатит, а если Франсуа откажется это будет и глупо, и странно, и подозрительно.

– Тогда Франсуа скажет, что картина уже продана, и он как раз несет ее владелице, – не сдавалась Божена.

– Сонар может увязаться за ним, желая познакомиться с владелицей и перекупить картину.

– Это нам очень даже придется на руку. Франсуа приведет его к какой-нибудь площади, где в машине будем сидеть мы. Быстренько подъедем, он сунет картину в окно, и мы тут же смотаемся. Ты, естественно будешь Лаурой. Главное, чтобы он хотя бы мельком тебя увидал.

– Неплохо, – одобрил Франсуа, все это время он молча слушал нас, попивая пиво. – А вот у меня еще такой вариант: он захочет познакомиться с художницей, поговорить с тем, кто написал это полотно, тогда что?

Мы призадумались.

– Тогда мы сделаем следующее, – придумала я, – купим еще один парик, загадочные черные волосы, какую-нибудь экстравагантную одежду и большой стеклянный шар, который сойдет за хрустальный.

– Зачем? – удивилась Божена.

– Сделаем из тебя колдунью, медиума, родственницу какого-нибудь Калиостро. Ты наврешь, что временами к тебе приходят видения, дарующие сюжеты для картин. Скажешь, что пять лет тому назад тебе привиделась падающая с балкона девушка, причем ты уверена, что ее кто-то оттуда столкнул. Потом посмотрим, что будет.

– А если он возьмет пистолет и выстрелит в меня?

– Не волнуйся, мы с Франсуа притаимся в ванной и если что, спасем.

– Хорошо, а если он спокойно уйдет, а на следующий день подкараулит меня где-нибудь или наймет убийцу?

– Но ты же не будешь разгуливать по городу в черном парике. Родственница Калиостро может сразу же уехать, вот и все.

– Ну, если так…

– Конечно, а как же.

– Только я не хочу быть родственницей Калиостро, вот если бы внучатой племянницей графа Дракулы…

– На здоровье, – разрешила я.

Расплатившись, мы поехали за париком и платьем для Божены, решив запастись сразу всем, чтобы потом не метаться. Пока возились с новыми покупками, подошло время забирать контактные линзы. Они удались на славу! Меня научили ими пользоваться, хотя мне было не просто смириться с тем, что придется заталкивать какую-то подозрительную пакость в глаза.

После ринулись в отель, нам не терпелось продемонстрировать Франсуа чудеса перевоплощения. По пути завернули в художественный салон и купили пять самых дешевых картин на мистические темы.

В отеле незамедлительно приняли переодеваться и гримироваться, а Франсуа помогал, чем мог, похоже, он пребывал в состоянии непрекращающегося восторга от нашего общества.

Сначала преобразили меня, Божена в этот раз возилась дольше обычного, наверное, хотела убить Франсуа наповал своим мастерством. Я надела белое платье, колье, парик, вставила себе новые глаза…

Увидев меня в таком виде, Франсуа вскочил с кресла и от волнения что-то быстро залопотал по-французски, а потом, опомнившись, воскликнул:

– Вы потрясающе красивая женщина! Невероятно! Выходите за меня замуж!

– Это не я, это Лаура, – улыбнулась я.

– Ива, ты удивительно похожа на нее! Потрясающе! – Божена стояла рядом со своим набором теней и охапкой кисточек.

Оглядев мое лицо еще раз, она, как заправский художник, добавила еще теней на веки, чтобы глаза казались еще больше, но накладные ресницы и без того делали их огромными. Да, честно сказать, я и сама не ожидала, что результат будет столь ошеломляющим. Теперь я была спокойна, Александр обязательно примет меня за свою супругу, Божена сотворила чудо.

С подругой возни оказалось гораздо меньше. Она нацепила черный парик – огромный хаос из тугих блестящих кудрей, нарисовала черные брови, сильно накрасила глаза, хищно-красными сделала губы, надела черно-красный балахон, на шею повесила множество цепочек-ожерелий и стала вылитой вампиршей. Я уговаривала ее приобрести еще и накладные клыки, а в довершении к черным мохнатым бровям, нарисовать себе еще и черные усы, чтобы уж точно не оставить Александра без впечатлений, но Божена сомневалась в крепости его нервной системы и от клыков с усами отказалась.

Решив, что для операции все готово, мы назначили ее начало на утро. Франсуа сказал, что по этому поводу побреется и сходит к парикмахеру, хотя выглядел он и так прекрасно. Интересно, почему, когда люди волнуются, они стараются выглядеть как можно лучше? Не знаю, но, по-моему, и мне к парикмахеру не помешает.