Марк Агриппа

Глава третья

Когда Агриппа предложил Тиберию привлечь к общению талантливого литератора Квинта Горация Флакка, тот сначала долго расспрашивал о нём, затем попросил собрать все его произведения, прочёл. И отказал.

— Не годится.

— Почему.

— Он не сможет работать в команде. Умный, талантливый, но чрезмерно самолюбивый. Такого только в тёмную использовать. Для каких целей он тебе понадобился? Слишком уж странный выбор.

— Нужен кто-то, кто поможет мне разобраться разобраться с божественными вопросами. Это очень важно, Тиберий. Для меня важно.

Заметив насмешливый взгляд ребёнка, каким обычно наоборот, взрослые смотрят на детей, Марк Агриппа произнёс последнюю фразу почти умоляюще. Тиберий младший осёкся, взгляд наполнился пониманием.

— Ты хочешь дать этому человеку Полный доступ?

— Да.

— Расскажи мне про Мецената. Мне интересна мотивация некоторых его поступков, с твоей точки зрения.

Горация тоже не забыли. Тиберий попросил напечатать поэму-пророчество в изменённом виде и пока в одном экземпляре. Отлили недостающие значки, текст перенабрали, с промежутками между словами и дополнительными значками в виде точек и закорючек. Отправили. Анонимно. Реформа правописания была вручена в надёжные руки. И тайну раскрывать не надо, не объяснять, ни уговоривать, сам уже требует и настаивает, уже два новых значка придумал. Сам впрягся и себя же радостно подстёгиват. Агриппа вздохнул. С этими божественными штучками неприменно нужно разобраться.

— Ты нужен Риму, Гай.

Первым, кого навестил Агриппа в новом статусе Мессии, был его старый друг и соратник Гай Цильний Меценат. В последние годы они мало общались, Агриппе было больно видеть, как старый друг постепенно теряет человеческий облик.

— Неужели тебе самому не противно?

Жизнь состоящая из сплошных наслаждений и удовольствий превратила Мецената в боровоподобное создание, необъятное пузо, три подбородка, он уже не помнил, когда в последний раз сам садился на коня. Гай Меценат вспомнил былое и невольно взгрустнул. Агриппа и сейчас выглядел как тридцать лет назад. Если издалека смотреть. Гай Меценат представил себя глазами друга.

— Противно. Что ты предлагаешь?

Происходящие в последнее время события не оставили равнодушными никого, и Меценат не был исключением. То, что друг Агриппа вдруг стал существом божественным, удивило не сильно, на веку Гая Мецената это был уже третий полубог, это ещё не считая Антония, удивило то, как это произошло. Он знал про тайно заказанную у Горация поэму-пророчество и ехидно подумал про старого друга "и ты, Агриппа?", но дальнейшие события заставили этих мыслей устыдиться даже старого циника Мецената. Хвостатая звезда, это не то фуфло, что впаривали людям Цезарь и Август, тут действительно воля богов, они признали Агриппу.

— Поклянись, что от тебя об этом никто не узнает не слова.

Гай Цильний Меценат стал ещё одним официальным наставником Тиберия Младшего. Агриппа уже привычно легендировал любые мероприятия в два, а то и три слоя. Основной же его задачей было изучение изначального языка и боговедение.

— Одно я уже смог понять точно. Наши боги кажутся ему жалкими, он говорит, что когда-то служил Человеку, который мог движением пальца уничтожить Целый Город. При этом он подчёркивает, тот был обычным человеком, хоть и выдающимся. Говорит, что ты на него чем-то похож, Агриппа.

— Когда он служил, и почему мне этого не рассказывал?

Меценат пожал плечами.

— Ты наверное не спрашивал, а сам он, как ты заметил, рассказывает только то, что спросишь, ни капли сверху.

— Демоновы загадки. Да как же я мог это спросить? Мне такие вопросы и в голову не приходили. Как хорошо, что ты не успел окончательно пропить свой бесценный циничный разум, теперь я понимаю, почему Он тебя выбрал.

— Он?

— Да, Гай. Я тебя, если честно, уже похоронил. Так что там? Когда и кому он служил?

— Я так понимаю, это не первая его жизнь. Как минимум, одну он уже прожил, причём довольно бурную, а скорее всего и не одну. Феномен, одним словом. Он правда сам не понимает, почему здесь оказался. Его версия — какой-то секретный научный эксперемент девяносто процентов, божественное вмешательство десять.

— Даже так? У богов есть шансы?

— У наших нет, Агриппа. Тиберий говорит, что сущёствование бога-создателя всего сущего, не смогли не доказать, ни опровергнуть даже Их учёные. Десять процентов.

— Спасибо, Гай, теперь я хотя-бы знаю, что надо спрашивать. Язык учишь?

— Тиберий просит добавить учеников. Уже подбираю.

— Зачем? Это же тайна!

— Тайна, тайна, поэтому именно я и подбираю. Раз уж ты мне доверил, не мешай, занимайся своими делами, их хватает. Тиберий феномен, он говорит, что помнит всё, что когда-то читал, а читал он очень много, Агриппа, мы себе такие объёмы информации даже представить пока не можем. И всё на изначальном. Это клад, и его надо добыть.

"…говорят, что Агриппа его заколдовал, хоть все и признают, что это только к лучшему. Теперь Меценат каждый день делает гимнастику и пешие прогулки, в еде соблюдает умеренность, видно, что у него появилась новая цель в жизни, и я связываю это с твоим Тиберием, мне кажется, что остальных учеников он взял только для вида. Но чему можно учить такого маленького? Тем более, что мальчик до сих пор молчит. Я подошла к Гаю и прямо спросила, всё таки мне не безразлична судьба родного племянника. А он, хам такой, говорит, что воспитание мужчин не бабьего ума дело, чему надо, тому и учит. Ты представляешь? На свои занятия он разрешил приходить только Агриппе и Вару, даже Октавию прогнал, причём, почти теми же словами, что и меня. А Вар незадолго перед этим объявил через глашатого на Форуме, что у него есть ещё несколько таких зеркал, что он подарил Октавии, и кто желает купить, должен отправить ему письмом своё предложение цены, через полгода Вар выберет лучшие предложения. Сколько зеркал не сказал, только, что немного. Я хотела с ним поговорить, мне ведь не тягаться с богачами, а зеркало как у мамы это просто мечта, но он сказал что давал клятву молчать, и глаза грустные, правда ему жалко меня. Это всё Агриппа! На тибрском острове не осталось свободного места, сходишь на причал и сразу стена, весь остров — уже одно огромное здание, кое-где в несколько этажей. Правда запахи там… Публий показал мне музыкальный сундочок, такая прелесть, даже не стала спрашивать цену. Он заметил моё смущение, засмеялся и ПОДАРИЛ! Он чудо! Приезжай скорее, мне не терпится похвастаться… Целую, бла-бла-бла".

— Что ты об этом думаешь?

Друз слушал в пол уха, параллельно он размышлял над, пришедшими с этой-же почтой чертежами пилорамы и поянительной записки от Вара. Он мысленно перебирал в уме подходящие для устройства плотин места, перетасовывал когорты и целые легионы, поэтому среагировал с тормоза.

— А? Ты хочешь зеркало? Я попрошу Агриппу, думаю он ими командует.

Антония натурально возмутилась.

— Причём тут какое-то зеркало? Там твой сын, чему его может научить этот гнусный развратник Гай Меценат.

Друз задумался, хохотнул и проговорил примиряюще.

— Уверен, что не тому, о чём ты подумала. Тогда он и Агриппу с Варом не пускал бы, да и рано Тиберию.

Эти пилорамы просто чудо, не дай боги такой секрет уйдёт к германцам, и правда ведь, ничего сверхсложного, могут и повторить. Вполне могут.

— … ты совсем меня не любишь!

Антония заплакала и убежала. Сейчас её лучше не трогать. Да уж, жирный боров Меценат на прогулке — это зрелище, интересно будет посмотреть. А если всё затеять прямо здесь, в Реции? Не пытаться войти с моря, всё-таки это рискованно, а наоборот, плоскодонками с истков. Все волоки мы теперь знаем. Надо написать Агриппе. Заодно и про зеркало. Друз вздохнул.

— Он не уверен, что его послали к тебе, на это только тридцать процентов, семьдесят на какого-то ещё не родившегося иудея. Какого-то сына плотника.

Заметив недоумевающий взгляд Агриппы, Меценат хмыкнул.

— Тебя бы уже убили. Потом убили бы всех твоих детей. А Рим бы пал перед германскими варварами. Так-что я даю на тебя девяносто.

— Иудейский плотник? Чего он такого натворит?

— Ничего. Поблажит немного, потом его распнут. Сам знаешь, в тех краях таких случаев десятки в год. Может, он теперь и не родится. По моим данным в Иудее дерьмо закипает, а война дело такое, не все плотники её переживают. Тиберий говорит, что может и так, теперь это уже другая история. Твоя, Агриппа, я уверен.

— Узнай подробности про этого иудея.

— Ничего. Плотник и имя Иосиф. Их тысячи.

— Будет его искать?

— Будет обязательно. Но через сорок с лишним лет, мы с тобой не доживём, не беспокойся.

Теперь с Тиберием в основном занимался Меценат, периодически конфликтуя с Варом, которому тоже постоянно требовались консультации. Агриппа оказался вообще задвинут, это было на пользу Дела, но ему уже очевидно стало недоставать общения с этим странным ребёнком. Привязался к нему всей душой.

— Знаешь, а он ведь мне дороже родных сыновей.

— Он от тебя никуда не уйдёт, я уверен. Ты напоминаешь ему того Вождя. Его, кстати, тоже отравили. Ну что за ублюдки нас окружают? Чего не хватало той-же Ливии?

Вопрос был риторический. Историю, как мог, вспомнил Тиберий, оговорившись, что об этой эпохе у них сохранилось очень мало достоверной информации, дикари, захватившие Рим, погрузили мир в хаос на тысячу с лишним лет, и очень многое за эти годы было забыто. Но и того, что он знал точно, хватало с избытком. Агриппа до сих пор не мог понять, почему могучий Рим так и не смог одолеть проклятых северных дикарей. Сейчас это ему казалось невероятным, но ведь так случилось.

— С иголкой подтвердилось?

— Да. Сделали бронзовую иглу, как он рассказал и кольнули раба в печень, через сутки сдох, полное брюхо крови.

— Значит никакого колдовства?

— Абсолютно. Его же не замечали, просто внимание не обращали, ходил где хотел, как египетская кошка.

Агриппа вспомнил, как сам считал Тиберия Младшего ненормальным и хмыкнул. Отравили, значит, у него Вождя. Пожалуй, Гай прав, дело тут не в каком-то распятом иудее.

Тиберий Младший разглядывал план военных операций следующего года, который прислал Агриппе его здешний отец. Долго разглядывал, внимательно, Агриппа терпеливо ждал и наблюдал за реакцией малыша. Похоже доволен.

— Он военный гений, уровня Suvorova, такие рождаются раз в тысячу лет. Ну может, немного почаще, в полтысячи.

Александр, Цезарь, но этого Suvorovа считает лучшим. Агриппа знал, что в той истории Друз умер, упав с лошади, совсем молодым. Только-только начав удачный поход, практически выйдя на Альбис. Друз и упал с лошади? Прадоподобнее бы было, если бы его зашибло падающей луной.

— Интуитивно чуствует, что через Скагеррак лучше не проходить, даже летом. А в Одер входить обязательно надо.

Тиберий отпил чуть отвара из зёрен, доставленных по его просьбе из Юго-Западной Аравии. Агриппа его пробовал, горячая грязная вода. Хотя и бодрит, тут спора нет.

— Всё учёл, всё новое применил, как будто по жизни этим пользуется, и связь, и разведка, и новые производственные возможности, всё учтено, не подкопаешься. Думаю, стоит это принять. Я бы ему подчинил все легионы на время войны.

— Поставить младшего над старшим?

— Тебе решать.

— Подумать надо. Это не такой простой вопрос.

— А ты сам то не хочешь все новинки испробовать? Оставил бы Тиберия Сенатом командовать, а мы бы в паннонскую армию?

Новинок было много, и попробовать их очень хотелось, но ведь Марк Агриппа давно не ребёнок, чтобы из-за новых игрушек терять голову.

— Вернётся Тиберий, будем говорить.

Паннония была покорена. Тиберий Старший, не блистающий полководческими талантами, к счастью, отлично это понимал. Он не стал вынуждать врагов собраться в кучу, чтобы дать им генеральное сражение, наоборот, он их рассеивал и бил по одиночке. Как мух. Это было не так интересно, как охотится на медведей, но так-же эффективно, и к тому-же абсолютно без риска. Тиберий был прагматиком и математиком, пара лишних маневров, или недель ожидания, не выводили его из себя, как его непоседливого брата. Методично добив последние, мало-мальски тёплые очаги сопротивления, он вызвал проконсула, передал ему легионы и возвратился в Рим. От триумфа отказался категорически, заявил, что приняв командование у Агриппы, так ни разу и не встретил достойного противника. А давать триумфы за разгоны дикарских банд, он считает в корне неправильным. Все сенаторы невольно вспомнили покойного Августа с его высосаными из пальца "Великими Победами".

— Хочу, чтобы ты стал Принцепсом, нужно только твоё согласие, Сенат мне возражать не станет.

— А ты?

— Я так и останусь твоим тестем. И советником, если пожелаешь.

— Агриппа, не говори ерунды. Я у тебя начинал совсем зелёным префектом, ты для меня значишь больше, чем родной отец. Говори откровенно, ведь неспроста ты это начал.

— Не могу тебе всего рассказать, Тиберий. Правда не могу, не обижайся. Если уважаешь меня, старика, просто сделай. Буду тебе очень признателен. Германской компанией должен командовать Друз, а я ему помогу из Паннонии.

Тиберий не стал упираться, понятно, откуда ноги растут. С богами лучше не спорить.

— Значит, я плохой полководец?

— Не плохой, просто Друз гениальный. Он должен превзойти и Александра, и Цезаря.

Вот оно что. За брата Тиберий только порадовался. И оценил тактичность Агриппы.

— Я бы ему подчинился без проблем.

— Знаю, Тиберий, но лучше пусть будет так, как я предложил. Ты будешь хорошим Принцепсом, мы все тебе будем помогать.

Третий пленум "Марсианского комитета" проходил на тибрском острове, Вар заранее приостановил все работы, чтоб не потравить ненарокам родичей. Провёл экскурсию, чудом удержал Друза от сования пальца в кислотное зелье, кинул туда гвоздь, впечатлило. Железная дверь в хранилище с замками новейшей секретной конструкции тоже, а отгороженный дубовым брусом угол, просто потряс. Там, как зерно в амбаре, были свалены кучей серебряные денарии.

— Сколько здесь?

Вар вздохнул.

— Не считаем уже, некому. По весу должно быть тысяч триста, чуть больше. Это только от газет и кое-что по мелочи. Зеркала ещё не продавали. Их ровно девяноста девять. Больше пока не делаем.

В узком кругу многие слова из изначального уже прижились. Друз вспомнил про Антонию, вроде хотела зеркало.

— Нашим надо подарить. А чего вы такие сложности с продажей городите?

Агриппа с Варом переглянулись. Не ссылаться же на оракул.

— Ты представляешь, сколько это?

Агриппа кивнул на стоящие зеркала.

— Никто даже близко не должен знать, сколько их всего продано. Иначе нам придётся пару когорт на острове держать, что невозможно по определению. Своим женщинам зеркала, конечно, подарим, и не только зеркала. Ладно, хватит над златом чахнуть, веди нас Вар, где воздух посвежее, там сядем, тут не поговоришь.

Поднялись на третий этаж, сквознячок, отлично. Вар лично наполнил кубки. Начал Агриппа.

— Год прошёл, но нам до сих пор каким-то чудом удалось сохранить тайну, не смотря на прокол Друза, к счастью, наши женщины оказались не сильно болтливы.

Друз уткнул глаза в столешницу. Позор. Оказывается он единственный проболтался, даже подкаблучный понтифик умудрился сдержать язык за зубами.

— Значит подарки они заслужили. Закончился траур Марцеллы Младшей, пора её замуж выдавать, тебе этим заниматься Тиберий.

Поймав недоумевающие взгляды, Агриппа усмехнулся, никто не в курсе, кремень Тиберий, правильно малыш говорил, даже братику не рассказал. Хороший будет Принцепс.

— Завтра я сложу полномочия и предложу Сенату избрать Принцепсом Тиберия.

Это предложу никого не обмануло, все поняли назначу, но почему?

— Я возглавлю Паннонскую армию под началом Друза, который будет командующим всей германской компанией. Твой план принят, Друз, надеюсь, ты согласишься выслушать мои советы, но это наедине, незачем всех отвлекать. Вар поедет со мной, всё его хозяйство примет Тиберий, тоже потом отдельно обсудите. Такова воля богов, так Луций?

Великий Понтифик был уверен, что Агриппе видней, он согласно кивнул. Хоть он по должности и обязан был разбираться в космических шарах лучше остальных, этими обязанностями бесстыдно пренебрегал, его увлекла совсем другая служба, тайная. О которой знает только Агриппа, вот сам пусть с богами и их волей выкручивается. Агриппа больше не Принцепс? Просто Агриппа теперь даже круче. Хм, Просто Агриппа?

— Несомненно.

— Ну и отлично. Надеюсь вопросов, что, да почему, не возникнет?

Друз хоть и сидел с круглыми глазами, но тоже решил отложить на потом. Он не сомневался, что наедине Агриппа ему ещё ввалит, не смотря на статус главкома, но то Агриппа, да наедине, не обидно. Главнокомандующий, ну дела. Друз Германик? Ну в этом то он уже не сомневался, за последний год было сделано очень много, у дикарей уже сейчас никаких шансов, а ешё есть время, которое продолжает усиливать римлян и ослаблять германцев. Победа будет быстрой, разгромной и КРАСИВОЙ! Так ещё никто и никогда не побеждал. Но почему всё таки он?

— Сколько собрал детей, Друз?

— Четыре с половиной тысячи к моему отъезду. Готовы принять десять, но поток иссякает.

— Почему?

Друз пожал плечами.

— Места обезлюдили. Теперь они в свои бурги забились. А оттуда мы сами детей заберём, бесплатно.

Агриппа не преминул съехидничать.

— Всё таки детей, не зверьков?

Друз бычить не стал.

— Ты был прав, Агриппа, прими мои извинения.

— Принимаю. Ты, Антония и Гай, вместе выберете сотню лучших и пришлёте в Рим. Мой друг, Гай Меценат хочет их усыновить, он доверяет вашему совместному выбору.

Вот это уже точно скандалище, но от Мецената все недовольные отлуп получат первосортный, этот молчать не будет, он Августа в глаза мясником называл прилюдно. Право имеет, детей своих нет, золотом можно свиней откармливать. Идите в Стиксе топитесь, раз недовольны. Агриппа с удовольствием наблюдал за реакцией своих родичей.

— Надеюсь, вы поможете моему другу? Самых лучших, Друз! Гай Меценат всаднического сословия, его дети будут префектами и легатами, должны соответствовать. Всё, выпьем на Вилле. Вар, вели подарки выносить.

Антония сверлила Друза взглядом.

— И этот сумасшедший чему-то учит моего сына?

— Он не сумасшедший, дорогая, это какой-то план, Агриппа в курсе.

— Они два сумасшедших. Бедный Тиберий.

Антонию не подкупили не зеркало, ни сундучок. Тиберий хорошо подрос и начал говорить, это радует, чистая речь, без деффектов, приятный голос — да, мама, нет, мама, да, нет, нет, да. Но ведь видно, что понимает всё отлично, глаза озорные. Что-же творят с ним эти сумасшедшие? Додуматься до усыновления германцев нормальному человеку невозможно.

— Следи за своим языком.

В другой раз, Друз скорее всего бы постарался облечь эту фразу в более обтекаемую форму, но сегодня он вытерпел небывалый позор, да потом ещё и выпили. В общем сказал, что сказал, отвернулся и захрапел, Антония полночи проплакала.

В Иудее полыхнуло. В этот раз, из римских граждан никто не пострадал, организованно, с большой охраной, их отправили в Сирию, люди Ирода смогли это организовать безукоризненно, своё слово перед Агриппой он сдержал, но Агриппа уже в Паннонии…

— …как мы и договаривались, Принцепс.

— Поэтому тебя никто ни в чём не обвиняет, Царь Иудеи. Мы понимаем, насколько тебе не повезло с поддаными и входим в твоё положение. Когда восстание будет подавлено, ты будешь снова править этими землями. Но мы решили на этот раз не торопиться подавлять восстание, дороги в Сирию и Египет блокированы, туда не перекинется.

Тиберий выглядел величаво, и Ирод это оценил. И не подумаешь, что ещё буквально вчера бегал со своими солдатами по лесам за дикарями, как будто всю жизнь правит.

— Твои люди должны организовать скупку на границе иудейских мальчиков семи и восьмилетних, здоровых. Мы хотим десять тысяч, как только получим их, ты вернёшь свои земли.

Ирод замялся. Десять тысяч только мальчиков, это миллиона три-четыре денариев, такие большие деньги найти не просто, тем более во время бунта. Тиберий это заметил.

— Мы не торопимся, Царь. Восточный флот получил приказ топить в тех водах всё. Аравийские вожди и парфяне тоже извещены о нашем желании, их добыча будет уменьшать твою долю, нам надо ВСЕГО десять тысяч. Уверен, ты способен наладить с ними плодотворное и взаимовыгодное сотрудничество.

С таким фундаментальным подходом всё можно организовать за год-полтора, если не торопят, то и цены можно пониже установить.

— За то, что ты сдержал своё слово, и римские граждане не пострадали, благородный Марк Випсаний Агриппа дарит тебе три зеркала. Он тобой доволен. Надеюсь, ты и меня не подведёшь, Царь?

У Ирода спёрло ненадолго дыхание, но он довольно быстро взял себя в руки и поклонился чуть ниже чем требовалось.

— Благодарю тебя, Принцепс. Всё будет сделано в лучшем виде.

Зазвенели, пилы, завизжали пилорамы, досочка пошла ровненькая, тоненькая, жаль, не настолько тоненькая чтобы сделать эти lyzhy, на которых можно по глубокому снегу марши делать. Толстовата пока досочка, тяжёлые лыжи получатся, а вот кораблики на заглядение, лёгонькие, на волоках не застрянут, даже если волов захватить на месте не удастся, железным легионерам Друза будет по силам перетащить их пердячим паром. Понятно, что они на один сезон, кораблики эти, так долго никто воевать и не собирается. Друз разрабатывал план совершенно новой войны, когда разведка и подготовка занимает в десятки раз больше времени, чем сама война, вени-види-вици дедушки Юлия устареет так-же, как фаланги гоплитов от бархана до горизонта. Война выходила на совершенно новый уровень управления, армия вторжения дробилась теперь уже даже не на легионы, а на отдельные когорты, в течение месяца планировалось обложить все бурги, а до осени все взять. Или сжечь, никто с дикарями цацкаться не собирался. Сил хватает, пятнадцать закалённых в боях легионов, свирепых и жадных до драки. Награда заранее объявлена хорошая, от добычи с этой нищеты никто не зависит. Перебили, пожгли и ладно, каждый своё получит. Так воевать одно удовольствие, ребята рады, бьют копытом, обещают наловить живых вождей для триумфа. Если замкнутому и педантичному Тиберию легионы просто подчинялись, то своего Друза, они по настоящему любили. Друз и Вар наслаждались промышленно-милитаристским пейзажем.

— Ничего, лыжи в другой раз пригодятся. Всё равно одними лыжами не обойдёмся, к ним и обувь специальная нужна и одежда.

— Агриппа говорит, что после этой войны многое менять будем.

Друз вопросительно посмотрел на Вара. Публий Квинтилий Вар был назначен легатом без легиона, но в его подчинение вывели фарбов обеих армий, практически инженерные войска фронта, вот он по всему фронту туда-сюда и мотался. Вар усмехнулся.

— Мы будем многое менять все последущие годы, а потом ещё наши дети и внуки. Нашим потомкам предстоит завоёвывать другие планеты, не думаешь же ты, что они полетят в калигах и с гладиями?

Друз вздохнул, он только придумал план идеальной войны и опять всё встанет с ног на голову. Вар это заметил.

— Уверен, тебе понравится. Как уже нравятся пилорамы и голубиная связь.

— Не интересно воевать станет. Как на оленей в загоне охотиться.

Помолчали, каждый представлял себе своё будущее, Вару оно нравилось, подумаешь интерес, дикарей резать, вот на воздушном корабле полетать, это на самом деле интересно.

Гай Цильний Меценат не поехал вслед за Агриппой в Паннонию, хоть ему и было жаль прерывать общение с малышом Тиберием, но пора было применить часть знаний здесь и сейчас. Газету со скромным названием Правда, он, по совету Феномена, сделал дешёвой и массовой, по одному ассу, кувшин кислого вина, такое раз в неделю может себе позволить в Риме даже нищий. Информационное оружие, оружие страшной силы, уничтожавшее в том мире целые страны и народы, Гай Меценат не мог принести Риму пользу в Паннонии, здоровье его хоть и восстанавливалось, но не быстро, да и годы ушли, а вот пользу в самом Риме принесёт не малую. Он теперь не подохнет от блуда и обжорства, завещав всё Августу, теперь у него сто сыновей, сто Римских Всадников. Кто ещё родил Риму сто всадников? Меценат чуствовал себя героем и собирался этим гордиться в полный голос, в своей колонке, в первом номере. Разумеется, Газета Правда сразу печаталась по передовым правилам правописания, а её выпускающим редактором стал Квинт Гораций Флакк. По площади газета в восемь раз превышала знаменитую листовку с пророчеством, имела шрифты разного размера и толщины и даже картинку — Римский всадник поражает копьём ползущего дикаря. Кроме того, в газете было обращение Принцепса о восстании в Иудее с перечнем принятых мер и обещанием справедливых кар всем бунтовщикам, укусивших мирную римскую руку дружбы. Тиберий Клавдий Нерон также сообщил, что смертной казнью для главарей мятежников будет скармливание живьём свиньям, ведётся следствие, в том числе и в самом Риме. Республике объявлена война, подло, вероломно, не в первый раз, какими-то бежавшими египетскими рабами, доколе? и тд. Была статья Друза о положении на северной границе, Великий Понитифик поздравил с Нептуналиями, поздравление Марка Агриппы своему другу Гаю Меценату, объявление Вара о скором окончании срока приёма заявок и пара литературных дебютов. Меценат закончил читать пробный оттиск, сейчас он чуствовал в себе частичку мощи того Вождя, Тиберий говорил, что он одно время тоже газету выпускал.

— Мне нравится, запускай Квинт. И начинай думать над специальной газетой для женщин.

Гораций подумал, что ослышался.

— Женщин?

— Для женщин, Квинт, наших прекрасных римских матрон. Хочешь возразить, что они не заслужили?

— При чём тут их заслуги? Я совсем другому удивился. Что кулинарные рецепты писать?

— И это тоже. Всё, что им интересно, лишь бы читали.

Блажит Патрон, но дело его. Квинт Гораций не знал, что он куёт информационное оружие, он бил молотом слова, воплощая свои литературные таланты в острый клинок в чужих руках, но об этом даже не догадывался.

— Придумаем что-нибудь и для женщин.

Гай Юлий Гигин, ещё совсем недавно был рабом Гигином, но незадолго до своей кончины, божественный Август дал ему вольную, назвал Гаем Юлием и назначил управлять Палатинской библиотекой. После смерти божественного, события понеслись запалённым галопом, сначала его в библиотеке посетил зять нового Принцепса Публий Квинтилий Вар. Они были старыми знакомыми, ещё будучи одним из секретарей божественного Августа, Гигин знал Вара как неплохого инженера и архитектора, человека ума пытливого и открытого всему новому, беседовали они, не чинясь, на разные темы не раз, и не два. В тот памятный день Вар принёс ему свиток, попросил ознакомиться и выдать своё мнение. Рукопись оказалась научным трудом о неизвестной математической системе, Гигин начал читать, и… просидел в библиотеке всю ночь. Приведённое в конце труда доказательство теоремы Пифагора новым методом, привело его в полный восторг. Казалось бы, хорошо знакомый Публий Вар, на поверку оказался не рядовым инженером, а настоящим математическим гением. Нет, просто Гением. Отказаться Гигин не мог, на предложение возглавить Universitet сразу ответил согласием, ну кому теперь нужна Палатинская библиотека? Когда Вар уехал в Паннонию, жизнь университета не замерла, хоть и изрядно замедлилась. При Варе открытия совершвлись буквально через день, на второй, он поощерял исследования в самых разных областях, наводил на мысли, и задачу любой сложности мог решить за день-два. Ну как можно такого человека подвергать опасностям войны? Совершенно в людях не разбирается Агриппа, ему лишь бы воевать. Марка Агриппу и вообще военных Гай Юлий Гигин откровенно робел, исходило от них что-то такое, на уровне эфирного восприятия, пугающее. Тиберий был не такой, новый Принцепс хоть и повоевал, страшным для Гигина не сделался.

— Значит ты утверждаешь, что если эту медную нитку протянуть например в Паннонию, можно будет через неё говорить с Агриппой?

Гигин задумался, дествительно, можно ли так далеко, сигнал ведь будет угасать. Значит как-то надо его подпитывать, теоретически задача решимая, но… Как не хватает Вара, вот же дуболомы армейские.

— Да, в будущем это возможно. Все наши исследования и расчёты это подтверждают, Принцепс.

— Оставь, Гигин, ты всегда называл меня просто Тиберием. Наедине так и продолжай.

— Тиберий, прошу тебя, поговори с Марком Агриппой. Публий Вар — это бесценное сокровище, неужели в Риме не хватает просто крепких ребят, чтобы гонять по лесам дикарей? Или прикажи ему, ты же теперь главный.

— Ничего с твоим сокровищем не сделается, Гигин. Агриппа не хуже тебя понимает в чём ценность каждого из нас. А то, что ты и без Вара способен исследовать и изучать меня очень радует. Могу я помочь тебе чем-то другим?

Гигин вздохнул. Ну как они не понимают? А ведь это ещё из лучших.

— Спасибо, Тиберий, всего достаточно.