Маска майя

12

Город майя Тикаль, 626 год н. э.

Вечер подошел к концу, пока Белый Нетопырь готовил настойку, которая должна была снять усталость и погрузить в сон тех, кто вместе с ним приехал из Караколя в большой город Тикаль. Позади остался тяжелый трехдневный переход через сельву, где им часто приходилось прокладывать себе дорогу сквозь густые заросли. Шаману ни на миг не приходилось брать в руки мачете, но все равно он очень устал и чувствовал тяжесть своих пятидесяти двух лет в каждой мышце.

Двадцать четыре человека разместились сейчас в одной из построек Черепа Зверя,[33] великого короля, пригласившего их в просторный архитектурный комплекс, в котором они находились и где также жили главные придворные чиновники и сама королевская семья.

Белый Нетопырь делал вид, что его не трогает величественный вид города и строений, в которых их разместили, и так же вел себя Олений Рог, третий сын короля К’ана II, официально возглавлявший посольство, хотя остальные участники, включая Балама, едва сдерживали себя, чтобы не рассматривать с разинутым ртом невероятный город, возникший перед ними посреди сельвы.

Человек с Высоким Жезлом[34] встретил их у входа в город и проводил в покои. Его поведение было корректным и даже учтивым по отношению к Оленьему Рогу, но улыбка и иронический взгляд ясно выражали то презрение, которое он испытывал к этим людям, прибывшим из другого, менее важного города, не являвшегося в то время ни дружественным, ни союзным Тикалю.

Огромный комплекс, в котором они разместились, выходил фасадом на север, на Большую площадь, ограниченную с противоположной стороны акрополем с колоннадой необычайной красоты, где лестницы, храмы и пирамиды создавали невероятно гармоничный ансамбль.[35]

По прибытии группу провели по хорошо продуманному маршруту, проходившему через самые значительные места в городе. Жители Тикаля видели, как они шли, не выказывая особого любопытства, однако стараясь при этом не сталкиваться с воинами, шедшими во главе. Олений Рог, высокий, как и его отец, шел, задрав голову, величественный в своем королевском уборе, ни на миг не отводя взгляда, направленного вперед. Белый Нетопырь гордился им. А вот по отношению к Черному Свету, который также отправился с ними в Тикаль, халач виник испытывал другие чувства. Сын короля Наранхо казался скорее копией Человека с Высоким Жезлом, чем одним из членов посольства. Он широко улыбался и смотрел вокруг себя с апломбом человека, находящегося на дружественной территории. Его статус принца позволял возглавлять процессию и разговаривать с человеком, пришедшим встретить их. Один раз он повернул голову, и Белый Нетопырь заметил, какой вызывающий взгляд он бросил на Балама, шагавшего рядом с мудрецом, хотя юноша, увлеченный увиденным, не заметил этого.

Сейчас Олений Рог сидел рядом с шаманом, поглощенным приготовлением напитка, которое уже шло к завершению, но его глаза смотрели не видя. Белому Нетопырю было жаль его. Официальной целью этого посольства было сопровождение молодого принца ко двору Тикаля, где он должен был поселиться, а на обратном пути они доставят одну из дочерей Черепа Зверя в Караколь, где она и останется надолго.

Но на самом деле речь шла об обмене заложниками. Принцу и принцессе окажут великолепный прием, каждому в том месте, где они будут находиться, они вольются в жизнь нового для них города и станут учиться у лучших учителей, но за ними всегда будут издали наблюдать и отвечать за их жизни, защищая от возможного нападения или проявления враждебности. Когда Черный Свет прибыл в Караколь четыре года назад, ему было столько же лет, сколько сейчас Оленьему Рогу, готовящемуся к жизни в Тикале. И он также стал заложником, чтобы гарантировать стабильность отношений между принимавшим его городом и Наранхо.

В этой просторной комнате находился и Черный Свет. Он смотрел в окно, и при этом холодная улыбка не сходила с его губ. Белый Нетопырь подумал, что юноша приспособился к жизни в чужом для него месте, и молился за Оленьего Рога, чтобы с ним произошло то же самое, однако становилось ясно, что в условиях существования этих юношей было мало общего. Черный Свет продолжал вызывать у халач виник смутное чувство тревоги.

Являясь его учителем, он должен был признать, что принц из Наранхо был трудолюбивым и почтительным, наделенным тонким умом, хотя в такой же степени холодным и расчетливым. Наихудшим Белому Нетопырю казалось полное отсутствие тепла в его взгляде.

К’ан II, король Караколя, в знак доброй воли предложил, чтобы Черный Свет присоединился к экспедиции, поскольку его отец был союзником Тикаля, и Белый Нетопырь решил, что Балам тоже будет сопровождать их. Остальными членами группы стали слуги, которые должны были остаться с принцем, и солдаты из личной гвардии К’ана II.

Белый Нетопырь закончил помешивать настой в маленькой миске, поднялся и подал знак одному из солдат.

— Погаси, пожалуйста, огонь и, когда жидкость остынет, набери каждому по полчашки. Это поможет вам отдохнуть.

Шаман наполнил до половины свою собственную чашу и направился с ней к выходу, намереваясь вернуться в предназначенную для него комнату. Сидящий перед дверью Балам, казалось, замкнулся в себе. Он прислонился спиной к стене, руками обхватил ступни, а его подбородок лежал на коленях. Хотя ночь уже почти наступила, юноша не мигая рассматривал величественный акрополь, высившийся на другой стороне площади. Здания покрывали светлые соломенные крыши, а на стены была нанесена штукатурка нежно-розового оттенка, однако из всего этого сейчас в полутьме были видны только разбросанные повсюду пятна соломенных крыш.

— Ты должен отдохнуть, Балам. Завтра ты еще сможешь полюбоваться этим местом. И несомненно, то, что ты увидишь, произведет на тебя впечатление. Но помни, что Тикаль не является дружественным городом, поэтому говори поменьше и постарайся остаться незамеченным. Не давай им повода выказать тебе свое презрение или поставить в неловкое положение. Послезавтра мы уходим.

Юноша поднял взгляд и остановил его на учителе. Некоторое время он хранил молчание, как будто давая возможность словам, которые он выслушал, дойти до глубины его сердца, а потом кивнул головой, расплываясь в улыбке.

Белый Нетопырь пошел своей дорогой. За его спиной, у окна, совсем рядом с Баламом практически невидимый в полутьме Черный Свет внимательно слушал слова верховного жреца. Он тоже улыбался.

Следующий день начался великолепно. Ни единого облачка не оказалось между солнцем и городом Тикаль, и акрополь, расположенный на севере Большой площади, выглядел особенно красиво, освещенный этой ранней зарей. В просторном зале, служившем им местом собрания, членам посольства подали завтрак и объявили, что распорядитель дворца вскоре придет за ними, чтобы отвести их к Черепу Зверя. Солдаты, как им было сказано, не будут принимать участия в приеме.

Олений Рог, Белый Нетопырь, Черный Свет и Балам надели свои церемониальные наряды. Трое слуг, которые должны были с этого дня оставаться в городе вместе с принцем, тоже позаботились о своей внешности и украсили головы перьями кетцаля.

Вскоре после этого их отвели в ту часть Большой площади, которая располагалась напротив королевского дворца. Там, в центре оцепленной зоны, расставили несколько кресел. Королевский распорядитель указал, что им следует разместиться здесь. Перед этим им сообщили, как будет проходить предстоящая церемония.

Балам осмотрелся, все еще потрясенный великолепием города. Тем утром на площади собралось множество зрителей, удерживаемых на расстоянии равномерно расставленной стражей. Прибытие их группы и королевского распорядителя вызвало шушуканье среди ожидавших, которое, однако, вскоре стихло. Снова воцарилось выжидательное молчание. Перед ними стояла невысокая каменная платформа, на которую можно было подняться по ступенькам, расположенным справа и слева. А сзади, на том же самом уровне, высилось большое здание с массивной желтой крышей, которое было, без сомнения, дворцом Черепа Зверя. По обе стороны от дверей неподвижно стояли вооруженные стражники в роскошных одеждах. На платформе было установлено большое кресло, а по обе стороны от него — еще два кресла пониже.

Королевский распорядитель вошел во дворец, но вскоре после этого снова показался, на этот раз в сопровождении Человека с Высоким Жезлом, того самого, который за день до этого встретил их у входа в город.

— К’ууль ахав, Череп Зверя! — прогремел голос глашатая. — Жители Тикаля, воздайте дань уважения вашему королю, чья власть исходит от богов, а сам он является богом. — После этих слов двое мужчин стали по обе стороны двери, оставляя проход свободным.

И вот появился великий король, перед которым шагали двое слуг, размахивающих кадилами. Это был невысокий человек, хотя его головной убор делал его выше. Ему было около шестидесяти лет, его темную кожу испещряли морщины, беспокойные глаза, казалось, не упускали ничего. Он нес скипетр в виде змеи, а на его голове красовался символ бога У’уналя[36] — треугольная диадема в форме цветка. Разноцветные перья кетцаля необычайной длины завершали этот сложный головной убор.

За ним следовали еще два человека. Первый мужчина тоже обладал атрибутами королевской власти. Балам решил, что это — наследный принц. Это был зрелый человек, повыше своего отца и с более светлой кожей. Но взгляд юноши остановился на нем ненадолго, потому что сзади шла женщина, самая красивая из всех, кого Балам когда-либо видел. Хрупкая и стройная, она двигалась с особой грацией, словно бы не касаясь земли. Юбка почти не закрывала ее длинных босых ног, и лишь венки из цветов украшали ее лодыжки. Небольшой кусок ткани прикрывал грудь, оставляя обнаженными руки. Но все это, как уверял себя Балам, было призвано подчеркнуть благородство ее черт.

На ее лице, несмотря на тогдашний обычай, практически не было косметики: немного черной подводки вокруг глаз и краска на щеках и губах. Ибо эта девушка не нуждалась в дополнительных ухищрениях, чтобы подчеркнуть свою красоту: не было необходимости скрывать под белилами свет, излучаемый ее кожей, или при помощи теней придавать большую глубину ее темным глазам. У нее были черные волосы, а на голове красовался небольшой убор из ярких цветов. Красавица казалась поистине неземной, как будто бы действительно была богиней, как думал созерцавший ее Балам. Она расположилась слева от короля, в то время как принц встал справа.

Череп Зверя заговорил. У него был негромкий, но хорошо различимый голос. Балам едва его слушал, очарованный красотой девушки, но все же обратил внимание на его слова, когда король представил ее. Девушку звали Никте,[37] и она была дочерью монарха. И тогда Балам понял то, о чем ему следовало догадаться раньше: именно за ней они сюда и пришли — она отправится с ними в их город.

Принцесса Никте стала заложницей, которую Тикаль отдавал Караколю в обмен на Оленьего Рога.

После этого Балам потерял всякий интерес к церемонии. Он не сводил глаз с девушки и даже время от времени пытался привлечь ее внимание. Но Никте пристально вглядывалась в горизонт, как будто смотрела поверх акрополя, раскинувшегося перед ней. Лишь однажды она опустила взгляд на группу, прибывшую из Караколя, и на несколько мгновений задержала его на лицах тех, кто смотрел на нее. Слегка смутившись, она закрыла глаза, но лишь на миг. Вскоре она снова стала всматриваться в бесконечность, чтобы уже больше не отрываться от нее.

Говорил король. Говорил Олений Рог. Взял слово также и Белый Нетопырь. Состоялся обмен дарами, и, когда Балам пошел за своим, он оказался перед Никте. Принцесса держала в руках подарок для него от королевского дома. Это была обсидиановая фигурка величиной не более чем с ладонь, но Балам едва взглянул на нее. Он не сводил глаз с прекрасной богини, и, когда их взгляды на мгновение встретились, он почувствовал, как мурашки пробежали по телу. Она словно бы оценивала его в течение нескольких секунд, и юноша готов был поклясться, что одна из ее бровей лукаво приподнялась.

Балам хотел сказать несколько слов, но с его губ сорвалось только лаконичное «спасибо». Несколько мгновений спустя он уже снова стоял на своем месте, внизу, на эспланаде, упрекая себя за бестолковость. Он посмотрел на маленькую скульптурку и с удивлением обнаружил, что это было великолепно выполненное изображение ягуара — зверь как будто застыл в засаде.

Тут Белый Нетопырь заметил, что юноша полностью ушел в себя, и ему пришлось обратить внимание Балама на короля, который снова заговорил низким голосом.

— Сколько люди помнят, Тикаль всегда находился под покровительством богов. Мы обладаем величием и могуществом. И это так, ибо город всегда отдавал нашим создателям то, чего они требовали. Наш первый великий король, Йаш Ээб Шоок,[38] стал сувереном Тикаля по их предначертанию, а его род продолжается и до сегодняшних дней. И каждый из его наследников подчинялся приказаниям богов. Наши боги требуют крови! Они настаивают, чтобы кровь окропляла землю, которую они нам дали! И когда мы поступаем так, они воздают нам, посылая дождь, орошающий нашу землю и позволяющий расти кукурузе, нашей кормилице. Так было, и так должно продолжаться. Те, кто смеет идти наперекор предначертанию давших нам жизнь, не только навлекут на себя гнев наших создателей, но и сделают так, что мы все пострадаем от последствий их высокомерия. Тлалок, бог, покровительствующий нам дождем, требует жертвы. И мы дадим ее!

Последние слова Череп Зверя произнес, пристально глядя на маленькую группу гостей. Закончив, он отвел от них взгляд и посмотрел на акрополь, находящийся у них за спиной. Король поднял правую руку, указывая на него, и застыл, заставив всех присутствующих повернуться и посмотреть туда.

Молчание, которое до этого момента хранили все зрители, собравшиеся на Большой площади, стало еще более напряженным. Несомненно, они предчувствовали то, что должно было сейчас произойти. Это предвидел и Белый Нетопырь, поскольку его лицо стало непроницаемым, а глаза превратились в узкие щелочки.

Из одного из храмов, расположенных в правой половине верхней части акрополя, показалась небольшая группа людей. Двое были воинами, без сомнения, из Ордена Воителей.[39] Они выделялись красочным убранством, и свирепые орлиные головы возвышалась на их уборах, прямо надо лбами. Они вели под руки невысокого человека, одетого лишь в простую юбку. Его голова была опущена, а глаза смотрели в землю, и казалось, что он шел с трудом.

За ними из храма вышел четвертый участник, весь в черном, с грязными и спутанными длинными волосами. Балам сразу узнал в нем жреца культа Тлалока, бога дождя, принесенного из северных земель, поскольку этот человек ничем не отличался от того, которого он видел в Караколе.

Он нес небольшое кадило, испускавшее густой черный дым, его губы двигались, наверняка в песнопении, которого не было слышно там, где они находились.

Группа остановилась у края платформы, практически нависавшей, как клюв, над площадью, расположенной чуть ниже. Жрец держался чуть в стороне, а тем временем звук его пения становился громче, и слова теперь можно было различить. Он размахивал кадилом, направляя его по очереди в четыре стороны света.

Пение прервалось внезапно, и это послужило сигналом для двоих воинов. Они заставили человека встать между ними на колени, и один из них потянул жертву за волосы назад, открывая шею. Жрец поставил кадило на землю, и теперь в его руках появился длинный нож с обсидиановым лезвием, извлеченный из складок одежды. С громким криком — Балам различил имя Тлалока — он подошел к стоящему на коленях человеку и одним движением перерезал ему горло от уха до уха.

Кровь хлынула потоком, и воины наклонили тело вперед, чтобы густая жидкость стекала на землю. Какое-то время они держали человека, уже бездыханного, в этом положении, а затем подошли к краю платформы и бросили тело в пропасть.

Балам закрыл глаза, но звук, с которым останки человека катились по скалам, звенел в его голове. Он вновь пережил те мгновения в Караколе, незадолго до этого дня, когда жрец бога дождя бросился с вершины пирамиды. Как и тогда, его разум восстал против абсурдности этой смерти.

Пока тело падало, человек, одетый в черное, снова выкрикнул имя Тлалока, и в ответ послышался глухой шум вдали, на востоке.

Он походил на раскат грома, который, слабый вначале, становился все громче, чтобы потом замолкнуть. Небо, однако, казалось безоблачно голубым. Жрец повернулся туда с поднятыми руками, сжимая окровавленный кинжал, и снова громко произнес имя Тлалока. В толпе, собравшейся на Большой площади, поднялся рокот удивления.

— Тлалок заговорил! — воскликнул Череп Зверя. — Его громоподобный голос выразил удовлетворение тем, что он почуял кровь, которую мы для него пролили! — Зрители хранили испуганное молчание. — Человек, смерть которого вы сейчас видели, — продолжил король после паузы, — был шпионом на службе у врагов Тикаля. Его жертвоприношение не только угодно богам, но оно также позволит его духу попасть в их обитель, вместо того чтобы навсегда сгинуть в мире тьмы. Его цветущая[40] смерть искупила это.

Не сказав больше ни слова, Череп Зверя повернулся и покинул свое место на платформе. Балам стал искать взгляд Белого Нетопыря, но глаза шамана были прикованы к двери, через которую только что прошел король, и халач виник излучал при этом такой холод, словно был каменной статуей.

Посольство возвращалось той же дорогой, по которой пришло в Тикаль два дня назад. Олений Рог и трое его слуг остались в Тикале, а взамен Никте и ее четыре служанки двигались теперь по направлению к Караколю. Принцесса сначала путешествовала в маленьком паланкине, но вскоре отказалась от этого, когда дорога превратилась в узкую просеку, углублявшуюся в сельву.

Балам узнал, что девушка была седьмой из восьми дочерей Черепа Зверя и что ей приблизительно столько же лет, сколько ему: около восемнадцати. Отправляясь в путь, она сменила вчерашний наряд. Теперь на ней была юбка пониже колен и сапожки из оленьей кожи, которые держались на подвязках вокруг лодыжек. Руки были также прикрыты, чтобы их не царапал кустарник, волосы заплетены в две косы, украшенные маленькими белыми цветами.

Молодой майя не отводил от нее взгляда, и, хотя принцесса держалась высокомерно, сохраняя дистанцию, Балам был уверен, что она заметила его внимание. Их взгляды встречались время от времени, и глаза Никте, несмотря на ее видимое безразличие, задерживались на нем несколько дольше необходимого.

Вчера вечером участникам посольства показали те места Тикаля, которых они еще не знали, а потом им предоставили возможность посмотреть игру в мяч, в которой воины Ордена Орла встречались с воинами Ордена Ягуара. Король Череп Зверя не присутствовал при этом, но явилась принцесса Никте в сопровождении нескольких своих братьев и придворных советников.

Площадка для игры находилась к востоку от Большой площади и недалеко от строений, в которых разместились члены посольства. Она была длинной и узкой, ограниченной по бокам двумя стенами, наклоненными вовнутрь, а наверху были построены платформы, на которых сидели зрители.

По окончании встречи королевский распорядитель спросил, не хочет ли кто-нибудь из приглашенных принять участие в следующей игре, и Черный Свет тут же вскочил в знак согласия. Затем он взглянул на Балама и жестом позвал его. Юноша не колебался ни секунды, хотя Белый Нетопырь пытался остановить его, положив руку ему на плечо. Балама увлекла игра в мяч, а кроме того, он знал, что на него смотрит Никте. И пусть она сидела у него за спиной, он был уверен, что взгляд девушки был в это время направлен на него.

Балам оказался в паре с одним из воинов, сопровождавших их из Караколя, а Черный Свет — с одним из братьев принцессы. Игроки надели щитки на локти, бедра, колени, а на руки — перчатки из оленьей кожи. Игра закончилась быстро. После нескольких атак, в которых ни одна из двух команд не добилась преимущества, Балам завладел мячом, отскочившим от стены, и, пока товарищ защищал его от соперников, сумел доставить мяч при помощи только локтей и коленей почти на самый конец площадки, принадлежавшей их противникам. Там он высоко подбросил мяч и, упершись в землю правой рукой, ударил его коленом, когда тот падал. Твердый каучуковый шар вылетел за пределы поля на достаточное расстояние, чтобы дворцовый распорядитель мог закончить игру.

Балам поднялся на ноги; зрители громогласно выражали ему свое одобрение. Он искал взглядом принцессу и нашел ее веселые глаза, следившие за ним. На лице у Никте даже появилась легкая улыбка, прежде чем она отвернулась. Юноша тоже улыбнулся и вскинул руки вверх от радости, приветствуя тех, кто ему аплодировал. Однако он не заметил ни отчаянного и яростного жеста Черного Света, ни того, с какой ненавистью тот на него посмотрел.

С тех пор юношам ни разу не представилась возможность переброситься словом, и они порознь шагали в группе, возвращавшейся в Караколь.

Черный Свет шел рядом с Никте и пытался завладеть ее вниманием, рассказывая разные истории, но так и не добился от нее ни малейших проявлений интереса.

Балам шел вместе с учителем, поскольку еще со вчерашнего дня заметил, что шаман стал необычайно суровым и замкнутым, а это не было ему присуще. Вечером, в комнатах, которые им предоставили, он попытался побеседовать со жрецом, но тот ответил весьма лаконично: «Поговорим завтра. Тебе это покажется странным, но и у стен могут быть уши».

Теперь каменные стены превратились в стены из густой растительности, и шаман заговорил, хоть и очень тихо, как будто боялся, что даже в зарослях его кто-то подслушивает. Баламу пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни одного слова учителя.

— Сообщение, которое я передам нашему королю, будет звучать так: «Тикаль пробуждается. И восстает из своего летаргического сна с новой жаждой господства…» Череп Зверя хотел, чтобы мы так это и поняли. Ты ведь хорошо знаешь историю нашего мира, Балам, — продолжал Белый Нетопырь, улыбаясь своему ученику, — и похоже, боги всегда хотели, чтобы мы, люди, все время враждовали, возможно, для того, чтобы наш дух не терял боевой готовности, а возможно, человеческое существо никогда не удовольствуется тем, что у него есть. Тикаль и Калакмуль уже миновали несколько циклов жизни и ведут себя, как олени в брачный период: каждый из них пытается показать остальным, что он сильнее.

Казалось, взгляд шамана затерялся в глубине сельвы.

— За несколько лет до моего рождения Калакмуль одержал победу, которая как будто навсегда покончила со стремлениями тех, кто до вчерашнего дня принимал нас. Но, увы, по всей видимости, это время заканчивается. Когда-то Тикаль долго находился под властью Теотиуакана[41] и пришельцы с севера угрожали захватить всю нашу территорию и навязать нам свои обычаи… и даже своих богов. У них было преимущество, поскольку они владели обсидианом, а по сравнению с черным камнем наши семена какао стоили мало. Но Калакмуль и Караколь не допустили этого. Они стали союзниками и пошли войной на Тикаль, поскольку нужно было дать отпор неудержимой спеси короля Вак Чан К’авииля.

— Да, учитель, я знаю это. Вак Чан К’авииль сделал Йахав Те К’инича королем нашего города.

— Это так. Он думал, что Йахав будет марионеткой в его руках, даже будет содействовать ему в его стремлении управлять всем нашим миром, но он ошибся в своих ожиданиях. Йахав Те К’инич был великолепным властителем, в чьих жилах текла кровь майя. Его свадьба с нашей великой королевой Нефритовые Глаза, тогда еще принцессой Калакмуля, лишь укрепила союз двух городов. И к счастью, их сын, король К’ан II, продолжил дело родителей.

— Но Череп Зверя не подчиняется Теотиуакану. Он — майя.

— Он — раб собственных амбиций. А люди из Теотиуакана продолжают нашептывать словечки, которые ему нравится слушать. Мы знаем, что вот уже несколько лет он готовит своих воинов и производит оружие с обсидиановыми лезвиями. Ты не видел их там на копьях и мечах? Череп Зверя сделал все возможное, чтобы мы это заметили.

— Да. И даже нож жреца…

Белый Нетопырь чуть заметно пожал плечами.

— Еще одно послание, которое нам приказано передать. Из двух частей. Во-первых, нам сказали, что боги хотят крови. И Тлалок, бог, который не был нашим и которого нам принесли с севера, командует дождями. А от дождя зависит урожай кукурузы… и в конце концов наша жизнь. Во-вторых, нам дали понять: они знают, что в Тикале есть наши шпионы.

— Но ведь все города шпионят друг за другом…

— Это так. Но один человек погиб. Один из тех, кто нас информировал. И другие наши шпионы в Тикале теперь будут с нами сотрудничать не так охотно.

Некоторое время Балам молчал, пока формулировал свой следующий вопрос, однако Белый Нетопырь подбодрил его взглядом.

— А голос Тлалока? Раскат грома, раздавшийся в тот момент, когда человек был принесен в жертву?

— Ба! Плутовство этих жрецов-оборванцев. Ты должен был это понять, как только один из них показался на вершине акрополя. Этим людям нравится выставлять себя напоказ. Они, должно быть, бросали жребий, кому быть тем счастливчиком, который перережет горло жертве, а остальные побежали в сельву выполнять свою работу. Плохо то, что люди поверили, будто Тлалок говорил.

Балам не стал упоминать, что он тоже почувствовал, как холодок пробежал у него по спине, когда среди тишины, царившей на площади, нарастал звук того дальнего раската грома.

— Они создали этот шум? Но как?..

— Полые стволы, по которым бьют палками… Большие ритуальные барабаны, по которым с яростью стучат… Они умеют делать это. Во время своих церемоний они имитируют раскаты грома, чтобы привлечь внимание Тлалока. Крик, который издал жрец, когда тело упало, был сигналом. Одно можно сказать: на этот раз они действительно постарались.

Учитель и ученик продолжали свой путь молча. Близился вечер, и посольство уже подходило к месту своей будущей ночевки.

— Принцесса Никте… — Казалось, Белый Нетопырь говорит сам с собой. — Она очень красива, не так ли? Она напоминает мне Нефритовые Глаза, когда та была в ее возрасте, хотя они очень разные. — Без всякой связи с этим он продолжил: — Игра в мяч, Балам… Я понимаю, почему ты принял в ней участие, но ты не должен был этого делать. Если бы ты проиграл, ты дал бы им повод еще раз унизить нас.

— Да, учитель, но я выиграл. — Глаза юноши весело блестели.

— Разумеется. И играл ты очень хорошо.