Однако перед этим он хотел проверить стрельбу из лука — в частности, безумные, на первый взгляд, требования, которые предъявлял к нему этот навык. Изменить направление стрелы в середине полета… было невозможно. Хотя Сайлас не был до конца уверен, что изменение траектории не казалось невозможным — но это было с самого начала. Стрелять прямо, а потом переместить стрелу…


“Может быть, у него есть лазейки?” — размышлял он вслух. “Например, стрелять при быстром ветре или пустить стрелу с другой стрелой — да, точно, это похоже на что-то возможное. Черт. Хаа… может быть, магия… нет, подожди, да. Напитать стрелу следами магии, а затем соединиться с ней. Вроде как с талисманами”.


Вместо того чтобы сразу же броситься проверять ее, он решил расслабиться. Он был в напряжении уже несколько месяцев и решил дать себе день или два просто понежиться. Он перестал уделять много внимания развитию замка; после нескольких первых дней, когда он помогал им с немедленным восстановлением, он оставил большинство дел другим, гоняясь за своими призраками.


Иногда он болтал с Райной, Валеном или Дерреком, если сталкивался с ними, но в основном избегал этого, поскольку разговоры имели тенденцию… повторяться. Все трое говорили, что “никто его не винит”, и в той или иной форме выражали решимость. Если уж на то пошло, именно этот момент поразил Сайласа больше всего. Хотя было ясно, что все трое были согнуты и сломлены, а их психическое состояние было далеко от стабильного, они были… полны решимости.


Пятнадцатилетняя девочка, едва увидевшая тень большого мира, твердо решила прожить свою жизнь, найти свою цель и свое применение. И хотя ей следовало бы горевать, плакать, проклинать и портиться… она толкает себя вперед.


Смотреть на них было все равно что смотреть в зеркало, отражение которого насмехалось над ним. Он был единственным, кто вышел из этой передряги без видимых шрамов, но невидимые шрамы оставались. Отчасти он радовался — радовался тому, что они были так сильны. Но… и грустно. Грустно от того, что детям не позволили горевать, быть эгоистами.


Несколько петель назад у него состоялся разговор с Райной, который он уже несколько раз вел раньше — разговор, в котором она умоляла его не уезжать, что она будет ему полезна. Что даже будучи слепой, она найдет способ внести свой вклад. Пятнадцатилетний ребенок не должен заявлять о своей способности быть полезным, особенно после такой трагедии.


“Стоит ли оно того?” — пробормотал он, вздыхая. Все хвалили ведьму, говоря, что, хотя ее методы бесчеловечны, ее результаты непревзойденны. Но Сайлас… не был убежден. Была ли Райна непревзойденной? Девушка была на волосок от того, чтобы превратиться в безэмоциональную, холодную, изможденную тень себя прежней. Весь ее талант в составлении талисманов, знания и способности, которые к этому прилагались… стоили ли они того?


Сайлас был уверен, что его представление о том, как создаются экзорцисты, было крайне искаженным — в конце концов, хотя он и шутил с Райной, сам он не был экзорцистом. И он действительно пытался сделать это в течение долгого, долгого, долгого времени. Даже если эти восемьдесят лет и не были полностью посвящены только талисманам, то, по крайней мере, половина из них. Сорок лет попыток выучить надписи на талисманах… а он все еще не был Экзорцистом.


На самом деле, несмотря на то, что он знал Древние символы гораздо, гораздо, гораздо больше, чем Райна, она все равно лучше рисовала их, даже за те три месяца, что ей пришлось учиться. Было что-то более фундаментальное в том, как она “создана”, что-то, что, кажется, кровоточит знанием, даже о тех вещах, о которых она ничего не знает.


“Цена прогресса…”, — сказал он, сделав глоток вина. Казалось, все идут на жертвы ради общего блага. И дети не были исключением.


Вздохнув, он встал и подошел к окну, пролез в него и по скользкому, мокрому камню взобрался на одну из покатых крыш замка. Очистив снег, он сел на карниз, любуясь видом. Он стал бесстрашным, понял он. Но это было не совсем хорошо.


Хотя оно было холодным, он не обращал на это внимания, продолжая пить вино. Он оцепенел от вкуса. И дело было не только в вине — он оцепенел ко многому, понял он. Он становился все более и более целеустремленным в своем стремлении к чему-то призрачному, чему-то бесплотному. Как будто он гнался за призраком, который должен был подарить ему внутренний покой. Но призраки не были реальными.


Сделав глоток, он посмотрел на пепельное небо, закрыл глаза и позволил холодным и мокрым снежинкам облепить его лицо. В этом мире есть будущее, это он знал точно. И он был его частью. Надолго ли… он не знал. Но одно было точно — он уже столько раз умирал, что был уверен, что ограничен не количеством жизней, а своей полезностью. В конце концов, он выполнит свою миссию, будь то возведение Валена на трон или что-то еще, и его бессмертие закончится. Он был бы человеком, обремененным тысячей жизней и получившим последнюю.


Он хотел стремиться к этому будущему, к будущему, в котором он будет служить какой-то цели. Будущее, в котором его жизнь будет значить что-то большее. Жизнь, которая вдохнула надежду в других, если не в него самого. Но чтобы это произошло, он знал, что ему придется отпустить многие вещи и переступить многие пороги, которые, как он думал, он никогда не преодолеет, даже когда впервые появился в этом мире. Помимо того, что он стал умнее в обращении с петлями и извлечении из них информации, он должен был измениться сам — даже больше, чем сейчас.


Он все еще колебался, он знал. Даже с Тебеком — человеком, который полностью заслужил каждую частицу боли и пыток, которые он причинил. Поначалу он все еще чувствовал себя сдержанно. Тяга в его душе говорила ему остановиться. Он знал, что ему придется убить этот голос, заглушить это сочувствие. Дорога юного принца к трону будет вымощена кровью, и он был лучше всех приспособлен для того, чтобы защитить его. Однажды он уже потерпел неудачу, и не мог позволить себе сделать это снова.


Лежа, он позволил холоду снега заморозить его спину, расслабившись. Он возьмет решимость калеки и сделает его героем. И весь мир узнает. Весь мир узнает.


Глава 94. Космическая божественность


Недели проходили без особых событий. По крайней мере, не в версии жизни Сайласа. Хотя замок все еще был покрыт шрамами, травмирован и находился на начальном этапе восстановления, насколько он мог судить, он находился в состоянии покоя. В конце концов, до этого каждые пару недель что-то происходило. Теперь, по крайней мере, они были в безопасности от внешних болей, хотя внутренние были горой.


Он проводил свои дни в основном по роботизированному распорядку: просыпался от пьяного ступора рано утром, завтракал, изредка слушая, как Вален болтает о чем-то, после чего выходил на снег и тренировался, пытаясь продвинуть свое тело дальше, даже если казалось, что он натолкнулся на какую-то стену. После этого он всегда тренировался с мечом, в основном в одиночку, поскольку единственным человеком в замке, обладавшим навыками, сравнимыми с его собственными, был Деррек.


Он также попробовал свои силы в стрельбе из лука, но понял, что это оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал — в частности, из-за того, что его сила не могла его выдержать. Для стрельбы из лука ему приходилось задействовать разные мышцы, нежели для меча, так что даже количественно расстояние, на которое он мог стрелять, было поразительно мало — едва превышало сотню футов, а о точности и говорить не приходилось. Однако ему стало лучше, но он так и не смог завершить квест. Он еще не был достаточно искусен в магии, чтобы только изменить траекторию полета стрелы, и при каждой попытке взрывал ее.


Помимо простого оцепенения от тренировок, он в основном напивался, чтобы заснуть ночью, так как это был единственный способ избежать кошмаров. Его беспокоило то, что… он становился все более и более зависимым от этого. Даже после перезагрузки цикла, несмотря на исчезновение физической части зависимости, его разум был достаточно раздражен, чтобы подтолкнуть его к этому. И все же не пить было не очень-то возможно.


“Ты стал еще лучше”, — знакомый голос заставил его приостановить замах на середине движения, отступить назад и посмотреть в сторону, где он увидел Деррека, затянутого в толстый плащ, прислонившегося к каменной стене и смотрящего на него со слабой улыбкой.


“Спасибо”, — сказал Сайлас, убирая меч и пробираясь через пару футов снега к своему пальто, надевая его. “Что ты здесь делаешь?”


“Я искал тебя”, — ответил он. “Вален сказал мне, что я могу найти тебя здесь”.


“Я становлюсь предсказуемым, наверное”, — Сайлас принужденно усмехнулся, открывая кувшин с вином. “Хочешь немного? Оно согреет тебя”.


“Мне достаточно тепло, спасибо”, — сказал Деррек. “И да — по замку начинают распространяться истории о человеке, достаточно безумном, чтобы тренироваться зимой Холодной Волны, казалось бы, невосприимчивом к морозу. Все, что ты делаешь, это тренируешься, пьешь и спишь”.


“Я то тут, то там играю со своим членом”, — сказал Сайлас. “Это считается дополнительным занятием, верно?”


“… Как продвигается твоя магия?” Деррек проигнорировал шутку и спросил.


“Потихоньку”, — ответил Сайлас, втягивая в пальцы крошечную нить и формируя из нее магическую сферу размером с мрамор, сияющую тусклым изумрудным светом. “Я все еще ужасен в мельчайших деталях. Например, пытаюсь аккуратно подтолкнуть летящий объект, чтобы он не взорвался”.


“Было бы странно, если бы ты мог”, — усмехнулся Деррек. “Ты слишком многого от себя ожидаешь. Ты не можешь быть пророком, экзорцистом, мастером меча и магом или рыцарем-магом. Никто не может”.


“Получилась бы забавная история”, — усмехнулся Сайлас. “Человек настолько не в себе… что у него есть инструменты, чтобы все предотвратить и исправить. Или, в моем случае”, — добавил он. “Это похоже на начало плохой шутки с еще более плохой развязкой. Пророк, экзорцист, мастер меча и маг заходят в бар. Он умирает от удара кулаком в лицо, потому что все они ему не по зубам. Но”, — он посмотрел на Деррека и слегка улыбнулся. “Я добьюсь своего. У меня явно нет таланта ни в чем. Я как ребенок, которому дали сложнейший набор удивительных игрушек, способных изменить мир. Но даже ребенок, имея бесконечное время, в конце концов разберется в них. И я тоже”.


“… Я уеду с первыми признаками весны”, — неожиданно сказал Деррек.


“Хм?”


“Эта рука… что-то в ней показалось мне знакомым”, — добавил он. “Как будто я видел ее где-то раньше. Я не могу быть уверен, но… это возможно”.


“… Я тоже планирую двигаться на юг”, — сказал Сайлас. “С Валеном на буксире”.


“А?”


“Мы должны ускорить реализацию планов”, — продолжил Сайлас. “Оставаться здесь, в изоляции от мира, бессмысленно. И не похоже, что я могу оставить его позади”.


“Что ты будешь делать?” спросил Деррек.


“Я… я и сам не уверен, если честно. Если я плох в магии, то еще хуже в политическом маневрировании”, — горько усмехнулся Сайлас. “Это и так была задача великана, а теперь еще и сделать калеку королем…”


“Невозможно?”


“Нет, не невозможно”, — покачал он головой. “Просто это не то, чего может достичь кто-то вроде меня. Хотя, полагаю, я могу просто продолжать пытаться”.


“… Вален — добрая душа”, — сказал Деррек. “Калека он или нет, люди это увидят. И если рядом с ним будут стоять Пророк, Экзорцист, Мастер меча и Маг, объединенные в одно целое, людям будет все равно”.


“Если бы хорошие люди легко становились королями, тома нашей истории были бы удивительно скучными и короткими. Ах, да, король Супернис царствовал 40 лет, в течение которых он не был замешан ни в каких сексуальных скандалах, снизил налоги, лечил и кормил бедных, строил школы, никогда не вступал в конфликты и написал книгу смешных шуток, которая была действительно смешной. Конец”.


Деррек подавил приступ смеха и покачал головой.


“Но я сделаю это”, — сказал Сайлас, сделав еще один глоток вина и отставив его в сторону. “Это просто займет некоторое время. Как и на все остальное”.


“Это не твоя…”


“Не надо”, — быстро перебил Сайлас, повернувшись к мужчине спиной. “Просто… не надо”.


“…”


“У меня уже было некоторое время, чтобы разобраться в этом”, — сказал он. “И, по-своему, по-хреновому… это лучшее, что я могу получить. По крайней мере, на какое-то время”.


“Сайлас…”


“Посмотри на меня”, — он повернулся к Дерреку, взгляд его глаз был полон. “Что ты видишь?”


“…”


“Ничего”, — добавил он. “Ни отсутствующей руки, ни функционирующих ног, ни отсутствующих глаз, ни сломанных костей, ни бесчисленных других травм, которые они получили. Все это было похоже на обратную сторону “да пошел ты в особенности”, но при этом оставалось “да пошел ты в особенности”. Нет такого большого космического совпадения, что десятки осколков попали в Райну, которая стояла буквально рядом со мной, в то время как ни один не попал в меня. Даже не задело. Они никогда не говорили об этом словами, никогда не писали, чтобы я видел, но это было предупреждение. Предупреждение о том, что я охренел и просто бездумно марширую, как идиот.”


“Но не я был наказан за свою глупость”, — добавил он, горько улыбнувшись. “Наказали тебя. И ты страдаешь вместо меня. Так что не надо. Я буду в порядке, со временем. Так что дай мне это время”.


“… Ты сказал, что твоя магия не развивается, верно?” Деррек внезапно сменил тему. “Как насчет того, чтобы научить тебя моему Пути?”


“… что теперь говорить?”


“Конечно”, — добавил Деррек. “Тебе придется держать это в секрете. Если просочится информация о том, что я учил чужака, мне будет не хватать не только руки. Однако ты все время говоришь, что у тебя есть все время в мире. Что вы каким-то образом живете в этом пузыре, который остальные не могут постичь. Так докажите мне это”.


“А? Доказать это… тебе?” спросил Сайлас.


“Если ты сможешь овладеть основами моего Пути в течение зимы”, — предложил Деррек. “Я поверю тебе”.


“… Кажется, ты чего-то недопонимаешь”, — усмехнулся Сайлас. “Разве я не могу просто выучить его, а потом показать тебе, пока ты еще не научил меня? Разве это не взорвет твой мозг?”


“…”


“Не думай слишком много об этом”, — сказал Сайлас. “Но я приму его. Научи меня своему Пути”.


“…” Деррек посмотрел на изможденного человека и вздохнул. Он определенно сходит с ума, размышлял он внутри себя. Учить чужака Пути Ордена. И это спустя всего несколько месяцев после того, как он подружился с этим человеком. Но он был уверен в себе.


Сам он об этом не говорил, но Деррек точно так же размышлял над тем, что Сайлас был единственным, кто вышел из того дня невредимым, а ослепленная Райна стояла рядом с ним. Хотя совпадениями, конечно, можно было легко объяснить многие вещи, это было не одно из них. Здесь было нечто большее. Гораздо больше.


Деррек никогда полностью не принимал мантию Сайласа как Пророка — ни его разум, ни его сердце не позволяли ему этого. Хотя он и признавал, что тот может предвидеть некоторые вещи, он никогда не признавал, что эти вещи исходят от Бога или Богов. Причина этого была довольно проста: его Путь был безбожным. В нем не было места для богов, пророков, мессий и ангелов. На протяжении большей части его жизни боги были лишь словом, произносимым безнадежными.


“Никто за пределами Ордена не знает этого”, — сказал Деррек. “Но на самом деле наш Путь называется Космическая Божественность”.


“…”


“В Пути существует ровно шесть различных путей: тот, который выбрал Дин, был путем Рыцаря Кровавого Камня. Мой путь называется Звездный Рыцарь. Кроме этих двух, есть еще Лунные рыцари, Космические рыцари, Божественные рыцари и путь аватара — Хранителя. Ты не выбираешь путь — путь выбирает тебя. Однако!”


“…”


“Когда ты его используешь”, — предупредил Деррек. “Ты должен убить всех. Всех. Никогда не должно стать известно, что ты можешь его использовать. Забудь меня, и за тобой будут охотиться все члены моего Ордена, как за бродячей собакой. Ты все еще хочешь, чтобы я учил тебя?”


“Да”, — без колебаний кивнул Сайлас.


“Очень хорошо”, — легко улыбнулся Деррек, шагая вперед. “Пойдем в более уединенное место. Нам предстоит долгий урок”.


“Конечно, есть”.


“Не жалуйся, когда получаешь бесплатные вещи”.


“… да, господин”.


“Ух, как жутко. Не надо.”


“Тебе просто невозможно угодить, не так ли?”.


“Может, поэтому я без жены? Ха-ха-ха!”


“А, использовать юмор, чтобы скрыть боль. В конце концов, мы с тобой… не такие уж разные”.


“Заткнись”.


Глава 95. Длинный путь начинается с дыхания


“Вот так”, — проговорил Деррек. “Просто держи эт — вот так. Хорошо. Отпусти. Еще раз. Позволь эт пройти через тебя. Не дави на нее. Что ты видишь?”


“…” Сайлас закрыл глаза, внимательно слушая инструкции. Последние шесть часов он беспокойно прогонял следы магии через свое тело — Путь работает, сначала усиливая тело, а затем используя его как проводник для магии, как будто само тело становится талисманом. Вернее, пустым талисманом, через который можно пропустить любую магию. “Э-э… красный… красный кристалл вроде как?” пробормотал Сайлас, нахмурившись.


Его взору предстало огромное, алое пространство чистого неба, но вместо солнца, сияющего на далеком горизонте, там находился массивный красный кристалл, который отбрасывал багровый оттенок на весь огромный пейзаж.


“Рыцарь Кровавого Камня”, — сказал Деррек. “Теперь ты можешь открыть глаза”.


“Хууух”, — выдохнул Сайлас, на мгновение содрогнувшись. “Это заняло много времени”.


“… короче, чем у большинства”, — вздохнул Деррек. “Несмотря ни на что, ты проложил путь для Кровавого Камня. Среди всех троп Пути эта наиболее направлена на совершенствование тела. Используя магию, ты укрепишь все свое тело, начиная с крови, где будут храниться запасы энергии. По сути, цель состоит в том, чтобы твое тело стало оружием само по себе. Щит, который никогда не сможет быть разрушен”.


“Я надеялся, что смогу стрелять светом, как ты”, — прокомментировал Сайлас. “Но… это мне больше подходит, я думаю”. Как человек, не боящийся смерти, Сайлас знал, что “использовать свое тело как оружие” для него так же естественно, как дышать.


“Каждый Путь имеет три трансформации — первая является основной”, — быстро начал наставлять его Деррек. “Для Рыцаря Кровавого Камня твоя цель — достичь точки, где ты сможешь остановить поток крови с помощью магии”.


“…”


“…”


“… остановить что теперь?” потрясенно пробормотал Сайлас.


“Ха-ха-ха”, — внезапно разразился смехом Деррек, откинувшись на спинку стула и держась за живот. “Эта реакция — ха-ха-ха, бесценна. Воистину, бесценна”.


“А, ты издевался надо мной”.


“Нет”, — Деррек быстро исправил ошибочное и обнадеживающее предположение Сайласа. “Я говорил серьезно”.


“… святое дерьмо”.


“Что? Уже сдаешься?”


“… нет”, — вздохнул Сайлас, качая головой. “Просто… мне нужно было время, чтобы обдумать эту идею. Какой маньяк вообще придумал этот путь?”


“Это был мастер Эвон”, — начал Деррек урок истории. “У него практически не было таланта к внешнему проявлению своей энергии. Он едва мог заключить в нее свои пальцы. Однако он жил во времена… еще худшие, чем наши. Он был безумен. Безумным”.


“…”


“Только такой человек может загнать энергию магии в свои вены. Однако то, как он это сделал, оставило на нем неизгладимые шрамы. Он умер, даже не дожив до тридцати лет, из-за повреждений, которые он нанес своему телу. Однако он записал и проверил все методы и сделал путь совершенно безопасным — путь успеха, проложенный его кровью и его неудачами, которые в итоге стоили ему жизни.”


“…” Сайлас открыл кувшин с вином и сделал глоток. “Похоже, у него были прекрасные следы, по которым можно идти”.


“… он был безумным маньяком, который провел последние два года своей жизни в гневе и горечи, крича, избивая, убивая всех, кто перечил ему”, — сказал Деррек. “Благодаря его достижениям, лидеры других Путей проявляли к нему уважение — но за это короткое время он почти уничтожил имя Ордена. Его… вспоминают не очень хорошо”.


“… Я стою на своих словах”.


“Конечно, да”, — усмехнулся Деррек. “После того, как тебе удастся остановить кровоток, второе превращение подразумевает, что ты можешь обратить его вспять”.


“Конечно, да”.


“Не только на мгновение, но и навсегда”.


“…”


“И выжить, естественно”.


“Вау, правда? Я думал, что меня ждет смерть с ухмылкой на лице”.


“Третье превращение — самое сложное”, — проигнорировал Деррек подколку и продолжил.


“О боже, это музыка для моих ушей”.


“Тебе нужно будет уметь полностью очищать свое тело от крови… и жить”.


“… могу ли я изменить свой путь?” полушутливо спросил Сайлас. Хотя только наполовину.


“Дин, до того как предал нас”, — продолжал Деррек. “Он был просто вундеркиндом, но имел тело, способное выдержать пушечный выстрел. Можно сказать, что ты был создан специально для того, чтобы убить его”.


“Почему?”


“Потому что единственная слабость Рыцаря Кровавого Камня — это сердце”.


“Я уверен, что это слабость каждого”.


“Не только это”, — покачал головой Деррек. “Сердце — это источник и место назначения крови. Практически любое его повреждение может навсегда искалечить Рыцаря Кровавого Камня, сделав его неспособным использовать магию до конца жизни. Любое повреждение, неважно, насколько незначительное. Так что ты, тот, кто ищет сердца, идеально ему подходишь. То, что ты увидел камень, — великая космическая ирония. Рыцарь Кровавого Камня… который также является ребенком. Хах.”


“Я уверен, что шутка, которую я пропустил, просто уморительна”, — сказал Сайлас. “Но как ты предлагаешь мне пройти все эти преобразования? Или ты хочешь сказать, что нет никакого руководства, и мне придется действовать грубой силой?”


“Ты жаловался, что тебе не хватает контроля над магией”, — сказал Деррек. “Что может быть лучше, чем практиковаться на собственной крови?”


“А, значит, грубая сила”.


“Если то, что ты мне рассказал, правда, то тебе не должно быть трудно”.


“… с твоей точки зрения, возможно”, — вздохнул Сайлас, вставая и закрывая кувшин с вином. Они находились снаружи, под своеобразной верандой, защищенной от падающего снега, но не от холода. “Мне еще предстоит прожить все эти годы. Но, что ж. Раз укусил, два готов. Спасибо. Я знаю, что это было нелегко”.


“Это не так”, — сказал Деррек. “Но я верю в тебя. Все мы верим”.


“Ах, вот оно что”, — вздохнул Сайлас, закатывая глаза.


“Мы беспокоимся, Сайлас”, — упорствовал Деррек. “Разве это так плохо с нашей стороны? Волноваться за друга? Даже если то, что ты сказал, правда — что боги, или монстры, или кто бы то ни было и что бы то ни было, решили не причинять тебе вреда специально в качестве предупреждения… ты все равно не был тем, кто причинил нам вред. Вина всегда лежит на существе, которое напало на нас. На мертвецах, которые вторглись к нам. На том, кто направил их к нам”.


“Вылить кровь из моего тела, говоришь?” сказал Сайлас, медленно уходя прочь. “Не удивляйся, когда увидишь призрака, идущего к тебе. Ах. Думаю, это будешь не ты”, — он коротко оглянулся. “Я в порядке, Деррек. Я в порядке, но не здоров. Есть разница”, — он постучал себя по виску. “Но пока… этого достаточно. Ты должен поспешить обратно в дом. Холодно”.


“Сайлас…”


Он проигнорировал голос мужчины, зовущий его, и пошел дальше. Хотя в его голове роились мысли, он не обращал на них внимания. Он имел в виду то, что сказал — он в порядке, хотя и нездоров. На данный момент, он знал, этого было достаточно.


Его внимание сразу же переключилось на Путь, которому его только что научили. Хотя он казался простым, Сайлас понимал, насколько он сложен по своей сути — Путь лишь открывает ворота, а не прокладывает дорогу. Он должен был овладеть им как можно лучше.


Сайлас уже давно понял, что ни в чем не был особенно талантлив. Его тело было обычным — как и его разум. В нем не было скрытых способностей и талантов, позволяющих ему догонять людей, которые тренировались годами и десятилетиями. Если уж на то пошло, он был ниже среднего в большинстве областей.


Однако это не имело значения. У него было то, чего не было ни у кого — то, чем он пренебрегал столько раз до этого. У него было все время в мире, вся свобода, чтобы добиваться всего, чего он хотел, не сдерживая себя.


Хотя путь, который он “выбрал”, был, мягко говоря, довольно… мрачным, он идеально подходил ему. Его тело было его оружием, по большей части. В отличие от других, он не боялся идти прямо под град стрел, жала клинков или даже огня. Единственным недостатком, мрачно размышлял он, было то, что убить себя и сбросить цикл может стать сложнее.


Он вернулся в свою комнату и сел в углу. Поскольку это была магия, изменяющая тело, изменения не сохранятся в течение цикла — но это было неважно. Остановить кровь, обратить кровь вспять и даже осушить ее — это были не совсем долгосрочные цели. Если уж на то пошло, технически они были достижимы в течение одного часа — если только он знал как. И это было его целью. В конце концов, он должен был пройти все три превращения в течение нескольких месяцев, максимум до начала весны.


Но даже самые длинные и грандиозные путешествия начинаются с первого шага — и вот он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, прежде чем истощить энергию внутри себя и направить ее в вены. В отличие от прежнего, с базовой интеграцией Пути он не просто проталкивал энергию по венам, а пытался смешать ее со своей кровью. Это вызывало жжение — словно укол тысячи иголок, когда он пытался соединить эти две составляющие.


Однако они не сливались. Казалось, что они, как масло и вода, совершенно несовместимы. Но Сайлас не слишком задумывался над этим. У него была единственная цель и идея в голове, как ее достичь — он покроет каждую каплю крови в своих венах и насильно остановит их немедленно. Это, вероятно, займет долгое, долгое, долгое — сверх долгое — количество лет, но он был готов сделать это. Он никогда не позволит этому случиться снова, в тот день. Он сделает все, что в его силах — и даже за пределами их — чтобы ничего подобного никогда не повторилось.


Стиснув зубы, он был вынужден откашляться, чувствуя прилив крови к горлу. Ощущение колючести перешло в настоящую боль, как только он попытался сделать это. Вытерев губы, он сделал глубокий вдох, закрыл глаза и повторил попытку. И снова. И снова. До тех пор, пока его сердце внезапно не сдало и не убило его. Первая, — размышлял он, погружаясь в темноту. Стоит ли мне вести счет? Просто для развлечения?


Ты умер.


Точка сохранения ‘Смерть’ была инициализирована.


Глава 96. Борьба порождает перемены


Сайлас злобно откусывал от куска курицы, заставляя Валена и Деррека странно смотреть на него, а Райну — недоумевать, что это за странные звуки. Он был голоден. Нет, назвать это голодом было все равно, что сказать, что Вторая мировая война была просто перепалкой и не более того. Голод прожигал его как огонь, каждый дюйм его тела рычал, как зверь.


Он уже съел достаточно для пяти человек, но все еще не насытился. И это вряд ли было новым явлением. В первый раз, когда это случилось, он фактически умер, так как вместо еды заснул, “проснувшись мертвым”, так сказать. Каждый раз после этого он был готов. Как и сегодня. Он уже заказал, по сути, пиршество и сжигал все это, как огонь бумагу.


“… что с ним?” Вален повернулся к Дерреку и спросил.


“Я не знаю”, — пожал плечами Деррек.


“Эй, пожиратель пищи. Все в порядке?” окликнул его Вален, заставив Сайласа отложить свежеочищенную кость.


“Все отлично”, — ответил он. “Просто немного проголодался, вот и все”.


“Немного?”


“Да. Совсем немного”.


Источник голода было легко определить — единственным изменением в его образе жизни, в конце концов, была его попытка заморозить свою кровь. Он пытался сделать это уже около четырех лет и параллельно успел покрыть энергией примерно четвертую часть своего общего запаса крови, прежде чем его тело просто сдалось.


Он продвигался гораздо быстрее, чем ожидал, и, казалось, не было никаких узких мест. Он подозревал, что это как-то связано с его абсолютно безрассудным отношением к делу. В конце концов, когда другие люди тренировались, они не могли слишком нагружать свои тела — даже доходить до “предела” было слишком опасно, так как это могло привести к серьезным долгосрочным последствиям. Однако его все это не волновало. Он религиозно доводил себя до предела и даже выше, что привело к тому, что все его смерти за четыре года были результатом тренировок.


Однако это принесло свои плоды: он действительно почувствовал, как резко возросла сила его тела. Даже с “минутными” корректировками он, казалось, смог преодолеть узкое место, в которое попал. Хотя он еще не достиг того уровня, когда он мог сложить десять ударов в один, ему все же удалось нанести восемь — и это было не один или два раза, а постоянно, и без того, чтобы его рука в процессе разрывалась.


“Ну, по крайней мере, ты выглядишь более здоровым”, — прокомментировал Вален. “И ты меньше пьешь”.


“Точно, я тоже это заметил”, — кивнул Деррек. “Наверное, трудно пить, когда твой рот вечно набит едой”.


“Вы все просто завидуете, потому что у вас нет такого живота, как у меня”, — прокомментировал Сайлас. “Я набухаю. Вот что это такое. Наращиваю. Становлюсь рваным. И все такое”.


“Ага, конечно. Ну что ж. Все, что делает тебя счастливым”, — пожал плечами Вален, не став больше лезть не в свое дело. “Как продвигаются планы по реконструкции?” — спросил он Деррека.


“Медленно”, — вздохнул Деррек. “Большинство наших строителей-ветеранов, к сожалению, умерли. Поэтому нам нужно действовать медленно”.


“Приоритет — латать дыры в замке”, — сказал Вален. “Над стеной. Скорее, просто игнорируй стену. Нет смысла торопиться, так как она слишком разрушена. Мы попросим помощи весной”.


“Я… я, наверное, могла бы нарисовать несколько талисманов, чтобы они служили временными барьерами”, — внезапно сказала Райна.


“Все в порядке. Не дави на себя”.


“А? Я не забыла!” — запротестовала Райна. “Просто… то, что я не вижу, не значит, что я все забыла! Кроме того, благодаря Юну… я могу делать гораздо более сильные талисманы. Хотя это займет немного больше времени. И не похоже, что я могу попросить помощи у этой голодной шелухи”.


“Хм? Кто? Я?” воскликнул Сайлас. “Конечно, ты можешь. Ты можешь просить меня о чем угодно”.


“Помоги мне составить несколько талисманов”.


“Уммм…”


“Пфф, ха-ха-ха”, — разразилась троица свободным смехом, заставив Сайласа окончательно выйти из кажущегося гипноза и посмотреть вверх. Их лица… были радостными. Это не был смех, рожденный от боли. От силы. Они смеялись свободно. И на его лице появилась слабая и очень короткая улыбка.


“Хорошо, хорошо, ты не обязан помогать”, — сказала Райна. “Сосредоточься на… как ты это назвал? Наращивание. Да, наращивание.”


“Эй!” воскликнул Сайлас. “Почему ты так говоришь? Знаешь, большинство женщин оценили бы мои попытки нарастить мышцы! Это желанная черта! Я думаю? Нет, рядом с красивым голосом и нежными прикосновениями принца я выгляжу просто грубияном”.


“Ааа, зачем ты снова втягиваешь меня в свои фантазии?” Вален вздохнул, качая головой. “Почему бы не втянуть Деррека?”


“Потому что он может побить мою задницу. А ты? Ты не можешь”, — сказал Сайлас. “Слишком добрый”.


“Даже я уже не так уверен в том, что смогу тебя победить”, — сказал Деррек. “Ну, с твоим-то бултыханием и все такое”.


“Ха-ха-ха…”


“Смейтесь сколько хотите, но я теперь могу гнуть сталь своими руками”, — хвастался Сайлас. “А? Как насчет этого?”


“… черт. Это довольно круто”, — прокомментироваал Райна.


“Верно? Я бы нанял его в качестве опекуна”, — кивнул Вален.


“Я уверена, что многие женщины ищут мужчину, который может гнуть сталь голыми руками. В конце концов, в доме много вещей, которые нужно гнуть”.


“Ладно, первые два выглядели как искренние похвалы”, — сказал Сайлас. “Но твоя заставляет меня думать, что вы просто издеваетесь надо мной!”


“Нет, нет, я серьезно”, — быстро добавила Райна, хотя в ее голосе было что-то странное.


“Да, я тоже, я тоже”, — сказал Вален. “Полезная похвала”.


“… Райна”.


“Д-да?”


“Я слышу трепещущее сердце”, — пригрозил Сайлас. “И я могу просто обнажить его крылья”.


“… пожалуйста, не надо. Я… я думаю, что ты замечательный. Потрясающий. Самый лучший.”


“Это больше похоже на это. Подожди… Я только что говорил как очень плохой парень, не так ли?”


“Ага. Худший”.


“У меня мурашки по коже”, — подтвердил Деррек слова Валена.


“Хаа”, — поставив тарелку, Сайлас встал и потянулся. “Мне нужно пойти и поразмышлять”.


“…”


“…”


“…”


“Отлично! Я пойду навалюсь! Есть проблемы?!”


“Нет, нет, продолжайте”.


“Больше мышц, больше силы”.


“Вперед, Сайлас, вперед!”


“Не беспокойте меня пару часов”, — махнул он им рукой, закрывая за собой дверь и оставляя троицу на некоторое время в тишине.


“Это было… ностальгически”, — со вздохом прокомментировал Вален.


“Да”, — кивнул Деррек. “Я не видел его таким расслабленным уже несколько месяцев”.


“Но он все равно был очень осторожен”, — сказала Райна, отпивая из чашки.


“Маленькие шаги”, — сказал Деррек. “По крайней мере, он смеялся вместе с нами, вместо того чтобы задумчиво извиняться”.


“Да”, — кивнул Вален. “Как продвигается ваше расследование?”


“Никае”, — вздохнул Деррек. “Хотя я уловил некоторые следы энергии, невозможно ничего оценить. Все, что я могу сказать, это то, что в игре участвовали три типа — временная, пространственная и какая-то форма модификации тела, вероятно, многослойная”.


“Значит, по крайней мере, Маг третьего уровня?” Вален нахмурился при этой мысли.


“Я… я так не думаю”, — внезапно заговорила Райна. “Я… я почувствовала по крайней мере два разных типа энергии”.


“Да, я тоже”, — кивнул Деррек. “Скорее всего, за это ответственны по меньшей мере двое, а возможно, и трое. Только одно можно сказать наверняка: эта рука… не имеет никакого отношения к мертвым”.


“…Вы… уверены в этом?” спросил Вален, отчасти потому, что ему хотелось верить, что это не так. Если в этом виноваты не мертвые… значит, виноваты живые. И эта мысль была гораздо страшнее.


“Да”, — кивнул Деррек еще раз, тоже вздохнув. “Пространственный след ведет на юг. А вот куда… я не знаю”.


“Хаааа”, — вздохнул Вален, сделав глоток вина и поигрывая кубком после этого, закипая в наступившей тишине. “Нам нужно выяснить, кто. Даже если это Тени, тот факт, что они находятся на юге…”


“Мы должны работать в предположении, что они считают, что мы все погибли”, — неожиданно предложил Деррек. “Это даст нам некоторую отсрочку. Однако, когда наступит весна…”


“До этого момента у нас еще несколько месяцев”, — сказал Вален. “А пока сосредоточься на восстановлении. Я подожду еще немного и посоветуюсь с Сайласом. Надеюсь… он будет не против”.


“Да…”


Тем временем, далеко за пределами замка, на снегу, который должен был замерзнуть, Сайлас сидел с закрытыми глазами. Он снова направлял энергию по своим венам, пройдя четвертую часть пути, прежде чем удариться о стену. Но ему было все равно. Он толкал. Толкал. И толкал.


Казалось, его тело окутано странной дымкой, словно спиралью тепловой волны — об этом свидетельствовал и тающий снег вокруг него. Странный, почти невидимый блеск покрывал поверхность его тела и туман, исходивший от тающего снега вокруг него.


Он чувствовал, как сила проносится сквозь него, зарождаясь в глубинах его души, проходя сквозь него и согревая его сердце. Предел… был там, понял он. Ему удалось продвинуть его немного дальше, но не намного. Однако он все еще улыбался. Улыбнулся и толкнул. Боль атаковала его чувства, но он не обращал на нее внимания. Так же, как он оцепенел ко многим другим вещам, боль уже почти не ощущалась. Она была как далекий, онемевший колокол, который медленно звонил.


Кашель, вены на его руках первыми разорвались и лопнули, кровь потекла из носа, глаз и рта. Он представлял собой ужасное зрелище в течение короткого мгновения, прежде чем его сердце снова сдало. Однако он понял кое-что еще — все больше и больше его сердце становилось все выносливее. Если раньше на это уходило всего несколько секунд, то теперь в состоянии абсолютной неработоспособности оно продержалось целую минуту. Но, в конце концов, оно все равно разрушилось, увлекая его во тьму.


Ты умер.


Точка сохранения ‘Смерть’ была инициализирована.


Глава 97. Рождение безумия


Ты умер.


Точка сохранения ‘Смерть’ была инициализирована.


Годы шли один за другим, сливаясь в единую временную линию, которая почти не менялась. Сайлас проводил их в однообразной рутине простоты, тренировок и существования, вклинивая между ними моменты отдыха — совсем не похожие на тот, что был у него сейчас. Райна пообещала ему приготовить ужин и пригласила в свой маленький подвальчик, чтобы он стал свидетелем, как она выразилась, “чуда”.


Он понял, что она двигается ловко; хотя было видно, что ей все еще трудно, особенно на острых углах, она, похоже, немного привыкла к темноте. Впрочем, это было не так уж и странно — Сайлас провел в нынешней петле почти пять месяцев, и вдали слышалось эхо весны, которая быстро приближалась. Хотя этого времени было недостаточно, чтобы переосмыслить себя, некоторые изменения были возможны.


Передвигаясь по импровизированной кухне, она напевала приятную, мягкую мелодию. Выбранное ею блюдо было не слишком сложным — что-то вроде тушеной баранины с чесноком, — но все же гораздо сложнее того, что мог приготовить сам Сайлас.


Ее шаги были неторопливыми и игривыми, как будто она танцевала. Это было специально, он знал. Так было каждый цикл. Она все еще была напугана. Боялась быть брошенной. Он не знал причин ее неуверенности, но они всегда проявлялись подобным образом. Она втягивала его в ту или иную деятельность, чтобы доказать ему, что она все еще полезна, сколько бы раз он ни уверял ее, что ему все равно.


Тихо и неслышно вздохнув, он оперся на ладонь, опустив голову. Он несколько раз пытался расспросить о “бомбе”, которая находилась в ней, поскольку, насколько он помнил, она действительно исцелила ее в последний раз, когда активировалась, но безрезультатно. Он даже попытался “заразить” ее, позволив Тебеку разбушеваться, но и это ни к чему не привело. Он наполовину подозревал, что все это ему приснилось и что на самом деле ничего не произошло.


“Ты по-прежнему все время бездумно тренируешься?” — внезапно спросила она, нарушив молчание и повернувшись к нему. Она прикрыла глаза, частично отпустив челку, а частично накинув на них ткань.


“Иногда я пою серенады снегу”, — сказал Сайлас.


“Ааа, ты не можешь просто ответить серьезно?” — вздохнула она, подходя и, немного поразмыслив, садясь на стул напротив него.


“В свою защиту скажу, что я был сильно пьян, когда это случилось”.


“Это не слишком хорошая защита”.


“Я никогда не утверждал, что это была хорошая защита”.


“Я нарисовала несколько талисманов”, — внезапно сказала она.


“Я знаю”, — сказал Сайлас. “Вален показал их мне”.


“Они хорошие?”


“А? Откуда, черт возьми, мне знать?” — сказал он. “Разве ты не эксперт?”


“Они ужасны”.


“Нет, что? Они действительно хороши”.


“Ага! Значит, ты знаешь!”


“О нет, она поймала меня на лжи, что же мне делать~~”.


“Мир изменится, а наш дорогой Пророк — нет!” — с усмешкой воскликнула она, вставая и направляясь обратно к дымящемуся горшку с тушеным мясом. “Всегда шут”.


“… Должен тебе сказать, что я очень уважаю шутов”, — сказал Сайлас после минутной паузы. “В конце концов, нужно иметь яйца размером с замок, чтобы насмехаться над мужчиной или женщиной, которые могут обезглавить тебя без последствий”.


“Это правда”, — сказала Райна, помешивая рагу. “Но мне почему-то кажется, что из тебя вышел бы отличный шут. Танцевать на тонкой грани между жизнью и смертью”.


“Как и ты”, — сказал он. “Ты проделала долгий путь, чтобы понять, как я бью людей по голове”.


“Правда, да?” она слегка хихикнула. “Я… я всегда восхищалась этим в тебе”.


“Хм?”


“То, как открыто ты говорил”, — уточнила она. “Независимо от обстоятельств или людей. Я… Я хотела стать такой же”.


“А разве нет?”


“Ха-ха, нет, еще не совсем”, — сказала она. “Если бы я была такой, я бы смело потребовала от тебя прекратить нянчиться со мной и танцевать на цыпочках всякий раз, когда мы разговариваем. О, смотри. Видишь, ты был прав!”


“… что? Ты хочешь, чтобы я начал шутить?”.


“Это было бы хорошим началом”, — кивнула она.


“Я не буду этого делать”.


“Почему?”


“Потому что твое чувство юмора слишком сильно, чтобы справиться со мной в лучшем виде”.


“…”


“…”


“Пфф, ха-ха-ха”, — разразилась она смехом, заставив его на мгновение робко улыбнуться. “Хорошо, хорошо, я дам тебе больше времени. Ах, все готово. Ты морил себя голодом, как обещал?”


“Честно говоря, я ожидал увидеть котел с едой”, — сказал Сайлас. “А все, что я вижу, это котелок. Этого может быть недостаточно”.


“О, заткнись”, — пробормотала она, медленно наливая в две миски тушеное мясо, не пролив ни капли. “Я уже добавила несколько специй. Думаю, тебе понравится”.


“Не сомневаюсь”, — сказал он, терпеливо ожидая, пока она поставит перед ним миску, но не протягивая руку, чтобы взять ее.


“Будь осторожен, горячо”.


“Правда? Я, должно быть, пропустил ту часть, где ты просто сняла его с огня”.


“Эй, слепой ведет слепого”.


“…”


“О, что? Это было смешно!”


“…”


“Да пошел ты”, — ворчала она. “Это было уморительно”.


“Как долго ты готовилась к тому, чтобы сказать это?” спросил Сайлас, слабо улыбаясь.


“… прошло много времени”.


“Еще бы”.


“Заткнись и ешь”.


“Да, да…”


Сайлас ел рассеянно, его мысли устремились к прогрессу, которого он достиг за многие годы — он был почти на пике, не хватало всего нескольких дюймов, чтобы покрыть энергией всю свою кровь. Он уже пробовал заморозить кровь на месте, и ему удалось это сделать, продержавшись добрых четыре секунды, прежде чем все начало исчезать одно за другим, как очень смертоносное домино, падающее одно за другим.


Что делало постоянные перезагрузки более терпимыми, так это то, что он никогда не сталкивался с узкими местами — по сути, все шло гладко с самого начала. Хотя это и привело ко многим, очень болезненным смертям, все это стоило того, чтобы добиться прогресса. На самом деле, он планировал покрыть кровью все свое тело в текущей петле, закончить ее и подготовиться к следующей части — заморозить ее на месте и выжить.


“Куда ты пошел?” Голос Райны выдернул его.


“Вкус был настолько божественным, что я на мгновение вознесся на небеса”, — ответил он.


“Я рада, что тебе это нравится”, — сказала она.


“Эй”, — он подошел и осторожно взял ее за руку. “Когда наступит весна, я планирую взять принца и отправиться на юг. Надеюсь, ты присоединишься к нам”.


“… э-э-э? Юг? Я… то есть, да, конечно. Но, э-э, почему?”


“Нам давно пора получить ответы”, — сказал Сайлас, медленно вставая и отводя руку назад. “И единственное место, где их можно найти, — это юг. А пока я собираюсь критиковать тебя”.


“Критиковать меня?”


“Ты — экзорцист”, — сказал он. “И хотя то, что ты приготовила для меня, признаться, просто восхитительно, не лучше ли потратить свое время на талисманы?”


“Я…”


“Если ты когда-нибудь наткнешься на стену, не прячься и не дрожи. Найди меня, и мы сломаем ее вместе. Хорошо?”


“… хорошо.”


“Но раз уж ты научилась готовить, то можешь приготовить что-нибудь для Валена. Уверен, парень будет в восторге”.


“… хорошо.”


“Хорошо. Я пойду тренироваться”.


“Конечно, да”.


“Это в моих венах”.


“Конечно, да”.


“Как и твоя любовь к принцу”.


“Конечно… Эй!”


Сайлас снова покинул замок, уходя все дальше от разрушенных стен в лес. Он не знал, какой эффект он может вызвать — если вообще может — но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.


Присев, он сделал глубокий вдох и сосредоточился, очищая свой разум, прежде чем начать сгущать энергию. За время обучения его контроль над крошечными частичками магии продолжал расти. Каждый его аспект, казалось, развивался — и все благодаря неприкрытой щедрости Деррека, его решимости нарушить клятву Порядка, чтобы разделить с ним Путь.


Сайлас запечатлел эту услугу в своем сердце, поклявшись вернуть долг в будущем. Долги копились, он знал. Но он выплатит их, один за другим, или умрет, пытаясь это сделать. А пока ему нужно было закончить путешествие.


Дюйм за дюймом энергия начала растекаться по его венам. Он чувствовал ее, как и бурлящую кровь под собой. Это было странное ощущение, сродни лихорадочному бреду, когда разум осознает множество вещей, но лишь в косвенной дымке. Но здесь не было никакой дымки — только ясность. Казалось, что он может дотронуться до нее.


Постепенно его тело начало нагреваться, как и все предыдущие разы, одним махом растапливая снег вокруг себя. Вскоре из его тела повалил дым, как будто он сам был огнем, образуя вокруг него странный туман. Однако ему было все равно, он полностью сосредоточился на себе.


Пот выступил на глазах, когда он приблизился к последней ноге — к последним нескольким сантиметрам, которые у него остались. Это была уже третья попытка. В первой он понял, что не может идти дюйм за дюймом и что нужно охватить оставшиеся кусочки одним махом, а во второй он понял, что боль будет неизмеримой.


Сделав короткий вдох, чтобы собраться с силами, он собрал остатки своей энергии и толкнул их — и тут же огненное чувство обожгло его, каждая колючая игла пламени устремилась к его сердцу. Он едва удержался, чтобы не взорваться. Тем не менее, огромной боли было почти достаточно, чтобы насильно отключить его мозг. Но он выдержал. Это было ничто. Ничто. Пустота.


Толчок.


Он видел, как движется энергия — это было похоже на усталого человека, пытающегося взобраться на последние кручи горы. Одна нога впереди другой. Все медленно. Минутное. По-детски. Но движение вперед сохранялось. Понемногу. Этого было достаточно.


Толчок.


Это было там — последний дюйм. Последний мост, который нужно перейти. Однако он был самым трудным. К этому моменту он чувствовал себя так, словно его тело действительно горело. В горле не было жидкости, оно было сухим, как пустыня. Его разум был в смятении, слияние боли, усталости и безумия замораживало мысли. Ничто в этом не было нормальным. Это было невозможно. Ни один человек, понял он, никогда не сможет этого сделать. Но он должен был.


Скрежеща зубами, он продвинулся на последний дюйм и добился успеха — теперь каждая капля его крови была наполнена энергией. Внезапно мир замерцал, и он обнаружил, что плывет в темноте. В тот самый момент, когда им овладело смятение, перед ним появилось окно.


Вы бросили вызов Испытанию, сменив Путь!


С благосклонностью взирают на вас созерцатели!


Космическая божественность переписывается…


…


Путь Космической Божественности был отредактирован!


Зародился новый Путь, “Путь безумия”.


Как создатель Пути, вы можете обучать до 3 других душ.


Улучшайте Путь дальше, чтобы укрепить его.


“…” Сайлас тупо уставился в окно, даже не осознавая, что снова оказался в лесу, несясь голым по дикой местности, где не было снега на несколько миль вокруг. “Что за хрень?”


Глава 98. Безумец


Деррек сидел в тишине, его мысли витали в воздухе. Были голоса, которые он держал на расстоянии. Слова, которые он намеренно отгородил от своего разума. Его сердце разрывалось, ему хотелось заползти в свою постель, накрыться аккуратным одеялом и забыть. Забыть то, что ему только что сказали. Забыть то, чему он только что был свидетелем. Повернув голову вперед, он увидел, что Сайлас недоуменно смотрит на него. Обычный на вид человек. Который только что сообщил ему… что он создал Путь. И не только это, но и то, как он создал Путь.


Хотя Деррек уже давно знал, что Сайлас обладает приличной совместимостью с Космической Божественностью, поскольку даже после обучения казалось, что он знаком с ней, была огромная разница между приличной совместимостью и способностью переписывать коды реальности. Более того, то, как он их переписывал, поразило Деррека как удар грома.


Путь становления Рыцарем Кровавого Камня, хотя и был сопряжен с испытаниями, не обязательно был трудным; он заключался в использовании энергии для создания своего рода плотины в венах, временно останавливающей кровоток. Постепенно тело привыкало к ощущениям, пока плотина не становилась постоянной. Следующим шагом было создание серии таких плотин, чтобы постепенно, шаг за шагом, обратить поток крови вспять.


Это был процесс, который занимал десятилетия, как минимум, из-за того, что он пересматривал базовую структуру тела. В конце концов, изменить природу своего тела было не только нелегко, но и всегда опасно для жизни. У вещей была причина быть такими, какими они были, и их изменение всегда несло в себе вероятность летального исхода.


И все же Деррек был ошеломлен. Даже простое достижение этого за несколько месяцев отправило бы его в нисходящую спираль сомнений. Но Сайлас добился не только этого. На самом деле, он сделал то, что не должно было быть возможным — покрыл всю свою кровь энергией и остановил эту кровь в венах. Он не строил плотины, чтобы искусственно остановить кровоток… он брал каждую каплю крови и по отдельности останавливал ее движение.


Конечно, — горько размышлял Деррек. Конечно, он создаст новый Путь. Было бы странно, если бы он этого не сделал. Никто не был настолько безумен, безумен или живуч, чтобы даже помыслить об этом. Сама идея использовать энергию — неустойчивую по своей природе субстанцию, которая может взорваться при малейшей оплошности, — для манипуляций с телом, помимо базовых улучшений, была неслыханной. Это было бы все равно что целенаправленно выстрелить ядом прямо в сердце — и не просто каплей или двумя, а целой чашей.


Путь безумия… это подходящее название. Нет, пожалуй, другого названия у него быть не может. Ведь только безумцы и сумасшедшие могут допустить такую мысль. Нет, — покачал головой Деррек. Это выходило за рамки. Даже у людей, достаточно безумных, чтобы попробовать, был инстинкт выживания, который не позволил бы им продвинуться дальше начальной стадии. В конце концов, уверенность в смерти была абсолютной. По крайней мере, весь жизненный опыт Деррека говорил ему об этом. И все же им бросили вызов. Бросил вызов странный человек, который еще несколько месяцев назад едва мог пользоваться магией.


“Йоу, мир Дерреку, ты здесь?” Сайлас окликнул его, но Деррек не знал, как ответить. Это было выше его сил.


Он был всего лишь учеником Пути — кем-то, кто был одарен талантом, позволявшим ему выходить за рамки обычного человечества, но это было все. Он не был ни кем-то особенным, ни кем-то необычным, и уж точно не тем, кто бросает вызов законам природы. Для него магия была средством выживания, средством дать себе небольшое преимущество перед постоянно растущими аспектами смерти. Для него это не было способом прославиться в истории, и уж тем более не было средством стать чем-то невозможным.


Заморозить свою кровь, капля за каплей, с помощью магии… не должно быть возможным. И все же Деррек был свидетелем этого. Сайлас показал ему это. Он показал ему струйки энергии, распространяющиеся по венам, крошечные каналы, которые должны были взорваться при прикосновении энергии. Он видел, как нити энергии обвиваются вокруг крови, которая должна испаряться при прикосновении энергии. Однако все его ожидания были опровергнуты. Ничего из этого не произошло. Все было наоборот.


Он подозревал, что в таком состоянии Сайлас может быть невосприимчив к любой болезни. На самом деле, даже если бы Дыхание Смерти было введено прямо в его вены, есть шанс, что он погибнет. Кроме того, это открывало двери к возможностям, не поддающимся исчислению. Одна из причин, по которой Рыцари Кровавого Камня не считались сильнейшими даже в самом Ордене, заключалась в том, что существуют конечные пределы того, как далеко можно завести тело из плоти и костей.


В сочетании с ограниченной продолжительностью жизни человека это привело к тому, что ни один Рыцарь Кровавого Камня никогда не достигал пика своего потенциала, но, более того, все они умирали еще во время обучения. Даже однократное испускание крови было достижением, которое занесло бы их в книги истории, не говоря уже о чем-то большем. И все же, даже кровопускание казалось детской игрой по сравнению с тем, чего добился Сайлас.


Благодаря тщательным тренировкам и магическим усовершенствованиям человеческое тело могло временно выдержать недостаток крови, пока оно кристаллизовалось в сердце. Хотя это было чрезвычайно опасно, все люди, которые в конце концов пытались это сделать, имели к тому времени десятилетия опыта. И даже несмотря на это, многие умирали. Но ни одному не приходило в голову напрямую коснуться своей крови энергией. На самом деле, это было одним из самых популярных способов самоубийства для многих Магов.


Человеческая раса во многом сдерживалась своими телами, и хотя они пытались преодолеть этот разрыв с помощью магии, существовали пределы самого тела. Сильнейшие мастера клинка были сильны не потому, что их тела были невосприимчивы к смерти, и Маги следовали той же структуре. Тело вообще считалось слабым местом, и многие Маги на протяжении всей истории пытались вырвать свои души и запихнуть их в более прочные тела. Все они, естественно, терпели неудачу, но за этой слабостью стояло отчаяние. И все же…


“Как… как ты жив?” спросил Деррек.


“Как я жив?” пробормотал Сайлас, наклонив голову. “Что ты имеешь в виду?”


“Что… что я имею в виду?” Деррек горько усмехнулся. “Когда я сказал тебе заморозить кровь… Я… Я не имел в виду буквально, Сайлас. Я имел в виду создание блокады в твоих венах независимо от самой крови. И вместо того, чтобы сразу заморозить ее, ты начинаешь замедляться. Создавая все меньшие и меньшие зазоры. Так это делалось с самого зачатия. Всеми. Буквально. Всеми. Даже идея прикоснуться к крови с помощью энергии… безумна”.


“…”


“…”


“НУ, БЛЯ! ПОЧЕМУ ТЫ, БЛЯДЬ, НЕ СКАЗАЛ, ЧУВАК?! ТЫ ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО РАЗ Я УМИРАЛ, ПОКА ДОСТАВАЛ ЭТО ДЕРЬМО?!” Деррек удивленно вскрикнул от внезапной вспышки Сайласа и отпрянул назад.


“Умер? О чем… о чем ты говоришь?”


“Господи”, — пробормотал Сайлас, казалось, погрузившись в свой собственный мир. “Конечно. Черт, конечно, все так и есть. Я знал, что здесь есть подвох. Никто нормальный не мог этого сделать. Это было невозможно. Путь Безумия… черт, это легкий способ объяснить то, что я сделал. Я не могу поверить в это дерьмо. Хаааа…”


“…”


“Ну что, хочешь, я тебя научу?”


“Отвали!” Деррек впервые за много-много-много лет выругался, причем инстинктивно. Сама мысль о том, что он хотел бы сделать что-то близкое к тому, что делал Сайлас… была безумием. Да, безумием.


“А? Я разжег в тебе огонь? Мило, мило”, — Сайлас кивнул с улыбкой. “Но если серьезно… хаа. Я поклялся себе, что буду умнее. И все же… Я просто продолжал делать то же самое. Упрямо биться об стену, не задавая вопросов. Знаете, я думал, что я просто бездарный халтурщик, и то, что естественно для других людей, для меня было сверхсложно. Вот почему я продолжал пытаться. Даже когда дерьмо жарило мою кровь — буквально — я думал, эй, другие, вероятно, знают, как контролировать это. Я просто тупой. Магия не дается мне естественно. Поэтому я продолжал биться головой о стену, снова и снова”.


“…”


“В некотором смысле, я полагаю”, — продолжил он. “Я действительно единственный, кто может его разработать. А, черт, это вышло очень снисходительно. Я не это имел в виду”.


“С тем же успехом”, — сказал Деррек. “Потому что я могу повторить это заявление. Никто другой не смог бы его разработать. Нет, забудьте об этом — никому даже в голову не придет такая идея. Любые модификации тела с помощью магии очень ограничены. В основном мы усиливаем наши доспехи и оружие, используя их для укрепления тела. Применять магию напрямую… пожалуй, только татуировки Блодарда могут сравниться с этим. Но даже они чрезвычайно рискованны и имеют очень ограниченный эффект”.


“Ну, я полагаю, следующим делом было бы обратить мой кровоток вспять”, — продолжил Сайлас. “И поиграть с ним, поскольку я могу покрыть свою кровь энергией целиком. Может быть, разделить ее пополам, или проколоть раны, чтобы использовать мою кровь как пули, или что-то в этом роде?”.


“… конечная цель каждого Рыцаря Кровавого Камня”, — сказал Деррек. “Это конденсация Кровавого Сердца”.


“Кровавое сердце?”


“Хм”, — кивнул он. “Это последнее превращение, о котором я тебе говорил — взять каждую унцию своей крови, вырвать ее из своего тела и выжить. Затем рыцарь сгущает эту кровь в Кровавое Сердце, а затем вливает ее обратно в свое тело. Это, например, на базовом уровне дает вам еще один источник крови, когда вы ранены, чтобы вы не истекли кровью. Это также увеличивает естественную регенерацию вашего тела. Кроме того, вы можете попробовать сгущать дополнительные Сердца. Самое большее, что я слышал, это четыре. Одно время это был лидер Ордена, известный только под своим титулом — Бессмертный. Предположительно, он дожил до двухсот сорока четырех лет, и единственная причина его смерти… в том, что он покончил с собой. Он перерезал себе горло и повесился вниз головой, истекая кровью четыре дня и ночи подряд, прежде чем, наконец, кровь закончилась и он умер”.


“…” Погоди, разве это не чертовски плохо для меня? Сайлас нахмурился. Вообще-то он гордился тем, что мог довольно быстро покончить со своей жизнью. Но если каждый раз, когда он хотел сбросить цикл, ему приходилось вешаться вниз головой с перерезанным горлом и несколько дней истекать кровью…


“Конечно, это было очень давно, поэтому есть вероятность, что некоторые детали сильно преувеличены”, — добавил Деррек. “Но, тем не менее, это правда, что чем больше у тебя Сердец Крови, тем сложнее тебя убить. Естественно, обезглавливание и тому подобное все еще легко сделать, но такие вещи, как удары, порезы и общие боевые раны, как правило, переносятся гораздо легче. К рыцарям Ордена Кровавого Камня относятся не как к рыцарям, а как к солдатам. На самом деле, большинство из них служат под началом самого короля в его личном легионе и являются одним из остриев копья нашей армии, если мы когда-нибудь вступим в войну.”


“… экспериментировать не мешает”, — вздохнул Сайлас, глядя на свою ладонь. “Бессмертие, однако, это единственное, чего мне не хватает. Но… посмотрим. Да. Посмотрим. В конце концов, я не Рыцарь Кровавого Камня. Очевидно… Я — Безумец”.


Глава 99. Кровь за кровь


Сайлас сплюнул в сторону, вытащил меч и замер. В сорока футах от себя он увидел крадущиеся вперед бронированные тени, их кинжалы мерцали в тени, отбрасываемой массивным городом мертвых. Сосредоточившись на них, он внезапно отбросил меч в сторону с почти непостижимой скоростью; ощущение лезвия, рассекающего плоть, пронзило его пальцы, заставив взглянуть в сторону, где он увидел, как на мгновение материализовалась фигура в черном капюшоне, а затем соскользнула с острия клинка и упала на землю.


Сразу же после этого он отклонился назад, уклоняясь от кинжала, нацеленного ему в горло, вытянул свободную левую руку и схватился за горло фигуры, крепко держа ее, одновременно толкая меч вперед, пронзая им мозг фигуры в капюшоне. Вместо того, чтобы отбросить тело в сторону, он на мгновение задержал его и подставил под угол, блокируя множество стрел, направленных в него.


Сбросив его после этого, он на мгновение сломал шею, прежде чем ускориться. На полпути движения он наклонился вперед и оттолкнулся в сторону, уклоняясь от двух фигур одновременно и используя импульс движения, чтобы взмахнуть мечом по широкой дуге, вращая свое тело вместе с траекторией движения меча, разрубая шеи двух фигур одним ударом.


Приземлившись, он проскользил несколько футов вперед и крутанулся на месте, выполняя круговой удар, который сбил с ног появившуюся тень, в то время как Сайлас опустил меч и пронзил им горло фигуры.


“Черт”, — поморщился он, когда боль пронзила его правую лопатку; стрела успела задеть его, хотя, к счастью, не пробила. Сделав глубокий вдох, он использовал энергию, чтобы направить свою кровь к ране, немедленно свертывая ее и даже заставляя заживать со скоростью, видимой невооруженным глазом.


Однако в то же время он не прекратил движение, увернувшись от еще одной пары кинжалов, и тут же сделал выпад ногой, сбивая фигуру с ног, а затем добивая ее мечом.


Мир на мгновение затих, и он оглянулся, чтобы увидеть причину — появился закованный в латы рыцарь с массивным мечом длиной в три фута. Он был одет в черные пластины, а за спиной у него развевался красный плащ. Злобно ухмыляясь, Сайлас отбросил труп, лежавший рядом с ним, и встал лицом к лицу с рыцарем — он прозвал его “Джек-чертова-задница” из-за того, что уже более двадцати раз был убит этой тварью.


Сделав глубокий вдох, он успокоил свое сердце и терпеливо ждал, пока бронированный танк подъедет и остановится в двадцати футах перед ним. Оба наблюдали друг за другом, причем взгляд рыцаря был скрыт за металлическим козырьком.


“Кровь за кровь”, — как и каждый раз, произносил рыцарь свою коронную фразу и протягивал массивный меч, который должен был весить не менее ста фунтов. Это была одна из причин, почему Сайлас не мог по-настоящему сражаться, ведь даже силы ветра, создаваемой простым взмахом, было достаточно, чтобы дестабилизировать его. Тем не менее, с каждым поражением он постепенно приспосабливался.


Рыцарь зарычал и бросился вперед, и Сайлас ответил ему тем же: первый нанес удар прямо в сердце Сайласа, а второй наклонился вбок, полностью избегая гигантского меча и используя свой собственный, как змееподобный червь, чтобы нацелиться на отверстия в козырьке. Мало какие другие места оставались незащищенными, и пытаться прорезать эту пластину, не имея возможности как следует покрыть меч магией, было самоубийством. Тем не менее, он мог, по крайней мере, покрыть кончик меча энергией, которой должно было хватить, чтобы прорезать тонкие линии. Если, конечно, ему разрешат.


Рыцарь ловко убрал голову с дороги, но Сайлас не отступил. Вместо этого он использовал импульс, чтобы пролететь мимо рыцаря и избежать ответного удара, грубо скользя по грязи и хватаясь за плащ, чтобы использовать его как якорь. Обогнув спину рыцаря, он нанес удар в одно из остриев доспехов, но рыцарь заблокировал и отклонил меч локтем.


Вынужденный отпустить плащ, Сайлас отполз еще дальше назад, но затем стабилизировался и бросился вперед. Его ждал удар сверху, и хотя он с легкостью уклонился от него, возникший в результате удара ветер все же смог пошатнуть его, несмотря на то, что его ноги были покрыты энергией. Однако этой единственной дестабилизации оказалось достаточно, и он тут же увидел ее — вспышку черного цвета.


Массивный меч с боковым ударом прорезал ему брюшную полость, разделив тело на две части. Однако самым мучительным было то, что Сайлас не умер сразу — на самом деле он продержался почти тридцать секунд, не умирая. Правда, он мало что мог сделать, так как его тело было ему неподвластно.


Ты умер.


Точка сохранения ‘Смерть’ была инициализирована.


“ААААААГХХХХХХ!”


Сайлас снова сидел на крыше замка, пил из кувшина вино и смотрел на северный горизонт. Прокручивая в голове ход поединка в тысячный раз, он все еще не мог придумать, что ответить.


“Это чертовски несправедливо, однако”, — пробормотал он, заметив несоответствие используемого оружия и доспехов.


“Что нечестно?” — женский голос привлек его внимание в сторону, где он увидел появившуюся фигуру в тяжелой одежде, пристально смотрящую на него из-под шали.


“… призрак?”


“Нет, просто охранник, который услышал странные звуки, доносящиеся сверху, и пришел расследовать”.


“Ах, я виноват, виноват”, — сказал он. “Наверное, это были призраки”.


“… тогда почему это твоя вина?”


“Потому что… я тоже призрак?”


“Вы не кажетесь таким уж призраком. Поэтому вам лучше вернуться в дом. На тебе почти ничего нет”.


“Поверишь ли ты мне, если я скажу, что могу растопить весь снег вокруг себя одним пуком?”.


“Пожалуйста, не надо”.


“Но верите ли вы…”


“Я верю, правда верю, просто не делай этого”.


“… Ты кажешься знакомой”, — сказал он. “Как тебя зовут?”


“Ах, этот ничтожный недостоин вас, господин”, — сказала женщина и удалилась. “Хотя, пожалуйста, вернитесь обратно в замок”.


Посмотрев на исчезающую фигуру и допив кувшин, Сайлас пожал плечами и встал, потягиваясь. Он уже почти не чувствовал холода. Это было странным побочным продуктом его тренировок: он мог буквально изменять температуру своего тела по желанию. Мало того, при желании он мог влиять даже на окружающее пространство.


Он узнал много нового и много новых секретов за последние несколько лет, которые он провел, экспериментируя с Путем Безумия. Он часто отправлялся на север, в страну мертвых, чтобы использовать их как своего рода точильный камень, набор тренировочных инструментов для своего прогресса. Со временем он стал очень хорош в бою — настолько, что сам удивился.


В основном это было связано с тем, что его тело больше не сдерживало его, поэтому прогресс в “Искателе сердец” ускорился. До завершения второго квеста не хватало всего одного удара, но последний удар был вдвое сложнее, чем все предыдущие вместе взятые. Он инстинктивно чувствовал, что не сможет завершить его до того, как полностью не обратит кровоток.


Тем не менее, даже без него его тело было намного сильнее; он мог легко сражаться часами, когда дело доходило до выносливости, и даже мог сойтись лицом к лицу — пусть и на время — с настоящим монстром, каким был бронированный рыцарь. На самом деле Сайлас подозревал, что если он снова сразится с Юном, то у него получится не хуже, чем у Деррека — и во многом это было связано с тем, что его тело… было крепким. Оно было несравненно крепким.


Иногда казалось, что на нем надеты дополнительные несколько слоев брони, настолько неэффективны были обычные удары. В самом деле, он даже проверил это, когда несколько молодых стражников со всей силы ударили его, а меч смог проникнуть лишь на пару дюймов под кожу. Хотя он с трудом понимал все эти странные махинации, связанные с тем, как замораживание крови делает тело намного сильнее, он был более чем доволен результатами.


Каждый толчок вперед, в конце концов, увеличивал его шансы на завершение главного квеста. И хотя прогресс тела все еще не проходил через петли, наверстать упущенное было относительно легко, а потратив несколько месяцев на то, чтобы немного продвинуться вперед, прежде чем отправиться на север и испытать себя, он пришел к тому, к чему пришел сегодня.


“Если все так”, — размышлял он, переводя взгляд на юг. “Разве я не могу просто проигнорировать зиму и немедленно отправиться разведать, что происходит в Королевстве? Может, лучше составить какой-то общий план, прежде чем отправляться с Валеном, чем просто идти вслепую. Я могу просто плясать между походом на север, чтобы сразиться с этой проклятой дрянью, и походом на юг, чтобы посмотреть, что к чему. С того дня и до самой весны в замке не произошло ничего серьезного, так что вряд ли я смогу узнать здесь что-то еще…”


Хм, давайте сначала выполним квест по стрельбе из лука, — он решил немедленно отправиться на свои личные тренировочные площадки. Раз уж я теперь могу последовательно покрывать кончик меча, то должен быть в состоянии изменить полет стрелы, если сосредоточусь… черт возьми, годы постоянных тренировок ради этого дерьма. Я действительно бездарный халтурщик, несмотря на все остальное…


Глава 100. Все холодно, кроме того, что горит


“Ха…” тихо воскликнул Сайлас, остановившись, и его взгляд устремился вниз с холма, к обширной впадине, где замерзшая река прорезала мир. Она казалась мостом, соединяющим два противоположных горных хребта, и разделителем между замерзшими, мертвыми равнинами и безлистым лесом, лежащим за ними.


Зрелище было, мягко говоря, странным. Хотя он и раньше видел замерзшие водоемы, даже небольшие реки, но никогда в таких масштабах, ведь река вряд ли была маленькой, ее ширина даже в самом узком месте превышала восемьсот футов. Два берега соединял быстро разрушающийся деревянный мост, но, насколько он узнал, в теплые дни товары перевозились на пароме, приводимом в движение магией.


Оглядевшись по сторонам, он решил переместиться на близлежащие изрезанные и неровные скалы, которые образовывали своего рода квази-крышу, чтобы спрятаться от падающего снега. Используя тепло своего тела, чтобы растопить снег под “крышей”, а затем испарить образовавшуюся воду, он сел и сделал глубокий вдох.


“Прошло уже две недели, да?” Прогресс… был гораздо медленнее, чем он ожидал. Хотя он мог не обращать внимания на смехотворно низкие температуры глубокой ночью, которые иногда опускались до отрицательных шестидесяти, саму местность игнорировать было невозможно. Мало того, что главная дорога почти не поддерживалась, так еще и с каждым новым утром на нее наваливало все больше и больше снега. Все стало настолько плохо, что он уже даже не мог определить, где находится “главная дорога”, и просто пользовался общим направлением “двигаться на юг”, часто натыкаясь на огромные угловатые склоны и скальные образования, вроде того, которое он использовал в качестве укрытия в данный момент.


Используя дрова, которые ему удалось раздобыть за последние несколько дней, он медленно развел огонь и начал чистить кроличье мясо. По крайней мере, еда не испортится, размышлял он, при такой ужасной температуре.


Тем не менее, две недели, чтобы просто добраться до реки Мори, было… медленно. Болезненно медленно. По сути, он преодолел десятую часть расстояния от замка Этвар до ближайшей деревни на юге. Следующим препятствием стал лес, лежащий за рекой, который занимал оставшиеся девять десятых пути. Он был окружен двумя массивными горными хребтами, которые, казалось, не кончались, как бы далеко он ни заглядывал, и хотя из-за зимы он потерял свою пышность, пройти его все равно будет довольно сложно.


Кроме того, существовали проблемы с пайком — он уже начал экономить на еде и использовать растаявший снег в качестве воды уже несколько дней. Неудивительно, что ему пока не встретилось ни одного животного, и хотя он не заходил в горные районы, насколько он понял, большинство животных впадают в спячку во время холодных зим.


Если только ему не повезет, и он случайно не забредет в оленье логово или что-то подобное, он скорее умрет от голода, чем от холода. Даже если он мог продержаться без воды и пищи гораздо дольше, чем обычный человек, все равно существовали четкие границы. Не говоря уже о том, что ежедневные затраты энергии значительно увеличивались из-за того, что ему приходилось пробираться через толстый слой снега.


Пока мясо кролика жарилось, он достал кувшин с вином из одного из шести рюкзаков, которые он без труда нес. Это были скорее не рюкзаки, а тряпки, которые он связал, чтобы держать вещи вместе. Тем не менее, пока что они выполняли свою функцию достаточно хорошо. Даже удивительно.


Онемевший вкус вина медленно обволакивал его горло и заставлял желать большего разнообразия. Он устал от этого. Мало того, с тех пор как он начал тренироваться, чтобы стать “Рыцарем Кровавого Камня”, он не мог напиться. Как будто его кровь сжигала алкоголь внутри жидкости, воспринимая его как яд.


“Признаться, она одна”, — мрачно усмехнулся он, делая еще один глоток и разжигая пламя. Выглянув наружу… он вынужден был признать, что зрелище было то еще. Белые просторы простирались насколько хватало глаз, нетронутые, незапятнанные человечеством. Это был мир, который дышал сам по себе, независимо от мыслей людей.


Идеальная гладкость, из-за которой трудно было различить, где что-то начинается и где заканчивается, казалась картиной на холсте, нарисованной аэрографом до самой черты и обратно. Единственными признаками были крутые склоны, далекие горы и лес за рекой.


“… Я не смогу добраться до деревни”, — он понял это уже несколько дней назад. Хотя он мог оптимизировать путешествие до определенной степени, было невозможно преодолеть расстояние и прибыть в деревню до наступления весны — и это при условии, что у него было достаточно пайков, чтобы продержаться весь путь. “Не помешает немного разведать обстановку, но…”


Вздохнув, он провел пальцами по волосам, несколько разочарованно оглядываясь по сторонам в сторону дальних краев, где горы начинали вырываться из земли. Местность была просто негостеприимной. С его точки зрения, существование замка, объективно, было чистой глупостью — если только тот, кто его построил, не знал о том, что лежит еще дальше на севере.


Он не представлял никакой военной ценности, поскольку даже сами боги, скорее всего, предпочли бы вторгнуться из других мест. Даже в летние дни температура никогда не поднималась выше десятков градусов, и даже без снега ни одна из земель не обрабатывалась, сам замок был труднодоступен, а чтобы пополнить его запасы, время от времени приходилось совершать путешествие. Он больше походил на камеру смертников, чем на место, где можно жить и куда можно послать ограниченное количество солдат Королевства.


Чем дольше он жил здесь, тем больше Сайлас понимал, что само существование замка было гвоздем в крышку гроба, когда мир узнал о Городе Мертвых. Он был там раньше, он знал — город. А замок, вместо того чтобы служить линией обороны, скорее всего, выполнял роль аванпоста — раннего предупреждения. Они просто должны были продержаться некоторое время, пока основная армия не будет оповещена и отправлена на защиту.


Глядя на нетронутый пейзаж вокруг себя, он снова вздохнул; он никогда не чувствовал себя более изолированным. Даже если он знал, что простой удар ножом в шею заставит его немедленно вернуться в “цивилизацию”, это все равно не уменьшало того факта, что он был… один. Единственная душа, дрейфующая среди возвышенной природы, покрытой белой пудрой, вершины гор, вздымающиеся к облакам, как величественные клинки. Он был одушевленным среди неживого, но чувствовал себя более мертвым, чем земля вокруг него.


Странное чувство, размышлял он, снимая кроличье мясо с огня и разрезая его на несколько небольших кусков, — явное чувство непринадлежности. Он не принадлежал многим местам, но это в основном было связано с его психикой. В данном случае… ни одному человеку не было места в гобелене восторга, поскольку само присутствие человека, казалось, вносило нечто уродливое в освященное.


Вгрызаясь в мясо, он на мгновение почувствовал себя потерянным. Он никогда не был человеком природы, с отвращением относясь даже к прогулкам по парку, но даже если бы он мог испытать нечто подобное…


“Жизнь — это чудо”, — испугал его знакомый голос.


“Смерть — это путешествие”, — присоединился другой, чуть более незрелый. Встав и выйдя из своего крошечного укрытия, он увидел, что на крыше сидят две знакомые фигуры — белая лань и черный ворон.


“… что ты сделала с тем парнем?” — резко спросил он. “У меня было много вопросов к нему, знаешь ли”.


“Мы вернули его”.


“Спасли его. “


“Успокоили его”.


“Успокоили его. “


“Это замечательно и все такое… но он был дрянью, ответственной за смерть многих. Разве ты не мог позволить ему помучиться еще немного?”


“Гнев хоть и разжигает тебя”, — сказала лань. “Он не спасет тебя. Иди по этим землям и будь свободен. Все свободны. “


“Все ли свободно, дорогая лань?” — спросил ворон.


“Все свободны, дорогой ворон”, — ответила лань.


“Разве мы не свободны?” — спросил ворон.


“Мы не свободны”, — ответила лань.


“Почему мы не свободны?”


“Ибо мы не все”.


“Кто мы?”


“Мы — это мы”.


“Мы?”


“Мы, дорогая ворона”, — ответила лань.


“Мы, дорогая лань”, — двое стали уходить, и хотя Сайлас хотел окликнуть их, он понял, что не может. Смотреть, как белая лань идет среди жемчужно-белого берега, с черным вороном на голове… завораживало его.


“Что связывает нас, дорогая лань?” — перекликались их голоса.


“Все связывает нас, дорогая ворона”, — звучали они как песня среди вечной тишины.


“Может ли все развязать нам руки, дорогая лань? “


“Мы не связаны, дорогой ворон”.


“Мы? “


“Если бы мы были связаны, то не ходили бы среди звезд”.


“Что такое звезды, дорогая лань?”.


“Звезды — это драгоценные камни, освещающие ложь”, — двое остановились на краю реки и повернули головы, их пронзительные взгляды встретились с матовыми глазами Сайласа. “И эта ложь породит огонь, который раскроется. Все, что потеряно, не хочет быть найденным, и не всякая ложь должна превращаться в правду. Не все слезы — кристаллы горя, и не все проклятия рождаются из ненависти”.


“Звезды прекрасны, дорогая лань”, — сказал ворон.


“Звезды эфемерны, дорогой ворон”, — сказала лань.


“Что значит эфемерный, дорогая лань?”


“То, чем мы не являемся, дорогая ворона”.


“А что есть то, чем мы являемся?”.


“Только мы, дорогая ворона”.


“Одиноко, дорогая лань”.


“На что похоже одиночество, дорогой ворон?”


“Как ночное небо без звезд…”


Сайлас не понял, как и когда они исчезли, только то, что исчезли их голоса, а вместе с ними и фигуры, которые всего секунду назад стояли у реки. Дважды он встречал их, и дважды ничего не мог понять. Были ли они духами? Призраки? Боги? Слуги системы, посланные дать ему загадочные подсказки? Или они просто плуты, пытающиеся запутать его, чтобы развеять скуку?


“Зачем они вообще здесь были?” — нахмурился он. “Нет, бессмысленно об этом думать. Если я даже не могу сказать, кто они такие, откуда мне, черт возьми, знать, что они делают?”


“Кто что делает?” СЕРЬЕЗНО?! повернувшись в сторону, Сайлас посмотрел на источник голоса и чуть не споткнулся — еще одно странное существо, хотя, надо признать, это было по крайней мере человеком. Я… Я думаю, она человек?


У женщины, которой на вид было около двадцати лет, волосы были белыми, как снег, и длинными, как половина тела, а одета она была в повседневную одежду, которая не защитит от малейшего ветра, не говоря уже о такой зиме. Точно, еще одна магическая вещь, за которой я должен следить. Почему бы и нет…


Глава 101. Нерассказанные сказки


Костер продолжал гореть, пока странная женщина откусывала от кроличьего мяса. Сайлас тем временем пил вино, отгоняя мысли о лани и вороне и пытаясь проветрить голову. Кто эта странная женщина, каковы ее намерения, откуда она взялась, как не замерзла до смерти… он не спрашивал. Он хотел, но ее желудок заурчал вскоре после того, как они встретились, и ему стало не по себе.


Если посмотреть на нее еще раз, то она действительно была странной, особенно ее глаза, которые представляли собой смесь между рубиново-красным и жемчужно-белым. Нет, нет, — покачал он головой. Странно то, что на ней это чертово платье. Не ее глаза.


“Это очень вкусно”, — сказала она вдруг. “Спасибо”.


“Правда? Рад, что тебе понравилось”.


“Кажется, ты не удивлен, увидев здесь кого-то вроде меня”.


“На самом деле, я на взводе”, — сказал он. “Но прямо перед встречей с тобой я встретил Смерть, в чем я почти уверен. Так что, знаешь, эффект не так велик”.


“Смерть? Правда? На что это похоже?”


“Странно”.


“Как странно?”


“Кто ты?” спросил Сайлас.


“Маленькая потерянная девочка”.


“Ничто в этом предложении не было правдой”.


“Ты только что назвал меня толстой?” — спросила она, хотя тон ее голоса оставался беспристрастным.


“Учитывая, с какой силой ты набрасываешься на кролика”, — сказал он. “Я удивлен, что ты не удивлена”.


“Это подло”.


“О, мои извинения. Я потерял свою деликатную сторону из-за оцепенения времени”.


“Не хочешь поделиться вином?” — взглянув на него, спросила она.


“Вот, — протянул он ей один из двух последних кувшинов, поскольку не собирался идти дальше. Во всяком случае, не в этой петле.


“Спасибо.”


“Без проблем”.


“Итак, что ты здесь делаешь?” — спросила она, доедая мясо и откидываясь на камень, чтобы открыть кувшин.


“Исследую. А ты?”


“Следую за тобой”.


“А?”


“Я была удивлена”, — добавила она. “Увидеть, как обычный человек топает через Холодную Волну”.


“… как долго ты следишь за мной?”


“Недолго”, — ответила она.


“Хотя мне льстит, что меня преследует красивая женщина”, — сказал он. “Я в равной степени напуган. Кто ты?”


“Маленькая потерянная девочка”.


“Ложь порождает ложь”.


“Я не лгу”, — сказала она. “Я действительно маленькая. Я действительно потерялась. И я девочка. Как я могу лгать?”


“… как же так”, — пробормотал он, делая глоток вина. “Ладно, тогда почему ты не умираешь прямо сейчас?”


“Почему я должен умирать?”


“Потому что у тебя почти нет защиты, и она равна отрицательному миллиарду”.


“Ты также не приспособлен к тому, чтобы переносить холод”, — спросила она. “Так почему же ты не умираешь?”


“Магия”.


“Вот так.”


“Значит, ты тоже используешь магию?”


“Это странно?”


“Это так”, — кивнул он. “Не так много людей, которые могут использовать магию так деликатно”.


“И все же ты стоишь”.


“Боюсь, я не лучший пример этого”.


“… среди моего народа есть одна история”.


“Кто твой народ?”


Она продолжила, сделав глоток вина, не обращая на него внимания и устремив свой взгляд к горизонту. “Люди, которые видели Смерть, видели ее только потому, что пережили Жизнь. А те, кто не сопровождают Смерть при виде ее и продолжают Жить… являются призраками вины мира. Ты должен был умереть, — она взглянула на него. “Но не умер”.


“… Я делал это”, — сказал он. “Много раз”.


“Сколько?”


“Бесчисленное множество”.


“Все поддается исчислению”.


“Даже время?”


“Особенно время”, — сказала она.


“Сколько же тебе лет?”


“Тридцать один”, — ответила она, улыбнувшись. “Что? Ты ожидал, что мне сотни лет?”.


“В основном, да”.


“Сколько тебе лет?”


“Ха”, — выдохнул он. “Где-то в середине сотни, я думаю. Я сбился со счета”.


“Ты не похож ни на одного из тех, кого я встречала в середине сотни”, — сказала она. “Тебе не хватает… этого проницательного взгляда”.


“Это потому, что я идиот”.


“Жизнь не настолько милостива, чтобы позволять идиотам жить до ста лет”, — сказала она.


“Из всего есть исключение”, — сказал он, сделав глоток вина.


“Однако твои кости говорят о том, что тебе тридцать пять”, — добавила она.


“Разве не невежливо задавать парню вопросы, прежде чем угостить его хотя бы ужином?”.


“Расскажи мне историю”, — неожиданно сказала она.


“Что?”


“Мне нравится слушать истории”, — уточнила она.


“Я начинаю думать, что ты тоже Смерть”.


“Почему?”


“Потому что эти твари, похоже, тоже любят истории”.


“Кто не любит истории?” — спросила она. “Мы рождаемся, формируемся и погибаем под влиянием историй. Каждая жизнь — это отдельная история. Каждый день, каждый час. Каждая встреча. Каждое слово. Сам мир — это просто череда историй. Тканный гобелен признаний”.


“… хочешь послушать историю?”


“Я бы хотела услышать историю, да”.


“Это история о скучном человеке”, — сказал он, сделав глоток вина. “Он прожил скучную жизнь и умер скучной смертью. Но вместо того, чтобы действительно умереть, как ему следовало, он проснулся в странном мире, которого никогда не видел, в теле незнакомого ему человека, в окружении незнакомцев, в стране застывшей смерти.”


“…”


“И скучный человек провел годы, пытаясь пробить головой дыру в стене. Он умер. Снова и снова. Некоторые смерти были безболезненными, некоторые — душераздирающими. Он смотрел, как умирают другие. Сначала он был холоден к их смерти. Но каждая новая жизнь была очередным погружением в их души. Постепенно скучный человек начал беспокоиться. Но не настолько, чтобы думать дальше себя. Скучный человек продолжал умирать, и скучному человеку становилось скучно. Устал. Он хотел перестать умирать той же смертью. И он так и сделал, обрекая других на ту участь, которой избежал сам. И тогда скучный человек страдал вечно. Конец”.


“Какая скучная история”, — гоготнула она.


“Подходит для скучного человека”.


“Однажды я чуть не умерла”, — сказала она мягким тоном. “Это было… ужасно”.


“…”


“Но потом появился храбрый человек… и спас меня. Он был героем, но никто об этом не знал. И он умер, так ничего и не узнав”.


“… большинство настоящих героев так и делают”.


“Возможно”, — сказала она. “Скучный человек может умереть, но только если он позволит другому человеку начать жить”. Сайлас посмотрел на нее и ее слабую улыбку.


“Кто ты?”


“Маленькая потерянная девочка”.


“Ах”, — неожиданно усмехнулся Сайлас. “Игра слов. Ненавижу это”.


“Правда? Я думаю, это весело”.


“Я недостаточно умен для этого”.


“Но ты его получил”.


“… Ты, должно быть, обратилась ко мне по какой-то причине”, — сказал он. “Может хотя бы скажешь, зачем?”


“Я была голодна. И ты, будучи таким добрым человеком, как ты есть, накормил меня. Как я и думала”.


“… хаа”, — вздохнул Сайлас, сделав глоток вина. “Странные вещи окружают меня в этом мире, но я все равно удивляюсь снова и снова. Как в одном месте может храниться так много умопомрачительных вещей?”


“… расскажи мне другую историю. На этот раз счастливую”.


“Боюсь, они у меня закончились”.


“Хочешь, я расскажу тебе одну?”.


“Конечно, наверное”.


“Жил-был храбрый человек”, — начала она, устремив взгляд на огонь. “Он никогда не отступал, несмотря ни на что. То, чего другие боялись, он оспаривал. От чего другие бежали, он бежал навстречу. Все его друзья насмехались над ним. Все его враги насмехались над ним. Весь мир смеялся над этим человеком, называя его глупым”.


“…”


“Но когда пришло зло, этот глупый человек был единственным, кто вышел вперед”, — добавила она. “И победил зло, в то время как все остальные смотрели. Храбрец погиб, и мир был спасен. Ты думаешь, он был глупым?”


“… нет”, — пробормотал Сайлас, глядя вниз.


“Мир может сказать, что заботиться — значит терять”, — прежде чем Сайлас понял, что произошло, он почувствовал щемяще-холодный палец на подбородке, поднимая голову, и увидел женщину, сидящую прямо рядом с ним, ее глаза были всего в нескольких дюймах от его глаз. “Верить в добро — значит быть наивным. Надеяться на лучшее — значит быть невежественным. Герои мертвы, скажет мир. Нет ни добра, ни зла. Просто сборники, пытающиеся сделать лучшее из худшего. Не слушай их”.


“… ты знаешь, не так ли?” Сайлас спросил без эмоций.


“В каждом из нас есть герой”, — внезапно улыбнулась она, улыбкой, от которой на неумолимый холод повеяло весной. “Как бы глубоко мы ни пытались похоронить его, как бы ни сторонились стыда и безжалостных насмешек, маленький мальчик, мечтавший спасти принцессу, никогда по-настоящему не умирает. Настоящие герои — это не те, кто никогда не терпит поражения, а те, кто продолжает идти. Ты продолжал идти. Всегда”.


“… кто ты?” снова спросил Сайлас.


“Маленькая потерянная девочка, которая нашла свой путь”, — неожиданно усмехнулась она.


“Откуда ты знаешь?”


“Нет, не совсем”, — покачала она головой, отступая назад. “Я просто слышу голос”.


“Голос?”


“Он рассказывает мне твои истории”, — ответила она. “Не все. Только некоторые. Я не должна была встретиться с тобой. Во всяком случае, пока. Но когда я увидела, как ты выскользнул из замка и направился в сторону Погребенных земель… Я должна была”.


“Я никогда не видел тебя раньше”, — сказал он.


“Да”, — усмехнулась она. “Но это не имеет значения. Я решила помочь тебе”.


“… почему?”


“Почему? Наверное, ты меня вдохновляешь?” — пробормотала она. “Я была абсолютно уверена, что ты полностью сломаешься после того дня. Но ты не сломался. Я бы сломалась. Большинство других сломались бы. Вот почему никто из нас не может быть героем. Однако… мы можем помочь одному”.


“…Ты сказала, что слышишь голос”, — Сайлас немного оттянул линию назад. “Какой голос?”


“О, это”, — усмехнулась она, сделав глоток вина и непринужденно откинувшись назад. “Что-то неразрывно связывает нас, Сайлас”.


“А?”


“В конце концов, я та, за кого ты себя выдаешь”.


“… ты… пророк?!”


“Пророк!” — воскликнули оба одновременно. “Бинго”.


“…” Нет, серьезно, КАКОЙ НАХУЙ МИР?! КАКОГО ЧЕРТА?!


Глава 102. Ослепленный зимним снегом


Все было по-другому. Сюрреалистично. То, как мир прогибался и склонялся, приводило Сайласа в ярость. Он ничего не делал, только стоял на его пути, как стена без лестниц, не давая ему прохода. Но для нее здесь были не только лестницы, но и ворота и двери, распахнутые настежь. Где бы она ни шла, снег таял сам по себе. Он расступался, как море, создавая путь для нее.


Ей не нужно было ничего делать — ни для чего. Там, где она шла, ей попадались съедобные растения, которые каким-то образом росли в условиях смертельной зимы. Она встречала свежие трупы оленей, кроликов, всевозможных странных существ, которых Сайлас никогда раньше не видел. Мир любил ее и плел сказку о том, что она никогда не будет бороться.


Идти за ней было все равно, что идти за самим Богом, потому что все желания и стремления немедленно исполнялись. Чудеса происходили слева, справа и в центре, и ей не нужно было ничего делать. Она была благословлена, а он был проклят. Это возмущало его. Раздражало его. И в то же время это восхищало его.


Он понял, что быть любимым миром — это прекрасно, это великолепно. Она вечно сияла и рождала нечто, не поддающееся описанию. Все, что ему было нужно, — это всего лишь часть этого. Всего лишь веточка. Даже не целая ветка. Но вместо этого он не только ничего не получил, но и был наказан. Избили. Пели и ошпаривали. Мир швырял в него огнем, а в нее — мелодичными песнями. И их пели сами ангелы.


“Вот, приготовь нам снова обед”, — сказала она, указывая не только на свежий труп странного, восьминогого, похожего на волка животного, которого Сайлас никогда раньше не видел, но и на целый набор невероятно сухих дров. В разгар зимы.


“Что это?” — спросил он.


“Это койлер”, — объяснила она. “Его ноги ядовиты и несъедобны, но его печень~~юуум. Одна из самых вкусных вещей, которые я когда-либо ела”.


“…” не говоря ни слова, Сайлас отложил в сторону наполненные кувшины с вином и принялся за дело.


Она пообещала, что проведет его через лес в ближайшую деревню, поскольку хотела помочь. Хотя он намеревался лишь подшучивать над ней некоторое время, чтобы побольше узнать о внутреннем мире Пророка, в первый же день он понял, что они без проблем доберутся до деревни. На самом деле, он подозревал, что в летнюю стужу дорога не была такой хорошей. Одно ее присутствие устраняло все, что было сломано.


“Ты ревнуешь?” — спросила она с ухмылкой, положив голову на руки, сидя и наблюдая за ним.


“Очень”, — ответил он, разжигая костер двумя камнями над тонкими и сухими ветками.


“Мир очень добр ко мне”, — сказала она.


“Это преуменьшение века”, — сказал он. “Мир не добр к тебе. Он поклоняется тебе. Мне говорили, что все пророки были безумцами, сломленными мужчинами и женщинами, которые с младенчества слышали ужасные кошмары и умерли, не успев стать взрослыми, в основном из-за членовредительства. И все же, вот и все”.


“… ты не ослышался”, — сказала она. “Я тоже их слышу, понимаешь?”.


“…”


“Я слышала твои, неоднократно”.


“И все же ты жива и любима”, — сказал он, начиная снимать шкуру со зверя согласно ее объяснениям.


“Любима… хм, скорее это компенсация, я полагаю?” — сказала она, прислонившись спиной к внезапно расцветшему дереву. Мертвые ветви внезапно наполнились жизнью, листья и плоды выросли так красиво, как будто вся весна прошла за несколько секунд. “Мы не такие уж разные — нет, это несправедливо по отношению к тебе. Ты переживаешь кошмары, а я лишь слышу и иногда вижу их. Но я их тоже вижу, знаешь ли.”


“А где же моя компенсация?”.


“Но ты не Пророк?” — усмехнулась она.


“… так было всегда?” — спросил он.


“Хм”, — кивнула она. “Вот почему мои мама и папа оставили меня в лесу, когда мне было всего четыре года. Они боялись, что жители деревни узнают обо всех странных явлениях, которые происходили вокруг меня”.


“… Мне жаль”.


“Я понимаю их. Они делали то, что считали лучшим для остальных членов семьи”.


“… все еще”, — сказал Сайлас, вытаскивая из зверя то, что выглядело как печень. “Ни один ребенок”, — пробурчал он, немного потяжелев, так как она оказалась намного тяжелее, чем он ожидал. “Должно пройти детство без любви”.


“Меня любили. Только не они, я полагаю”.


“Верно. Нет большей любви, чем любовь всего мира. Что? Мертвые, приготовленные птицы упали с ясного неба?”


“… ты горький”, — сказала она с усмешкой.


“Я думал, это было установлено”, — Сайлас боролся с прорезанием печени, ему пришлось использовать энергию и меч, так как нож был слишком туп для этого. “Куда ты пошла потом?”


“Я брожу”, — сказала она. “То здесь, то там. Куда бы ни занесли меня ветры”.


“Какими ветрами тебя сюда занесло?” — спросил он, глядя на нее.


“Я видела мертвых”, — сказала она. “Целое море. А потом я увидела, как свет изгнал их. Мне стало любопытно. Просто… Я не знала, что свет примет форму горького, издерганного человека, который не брился несколько месяцев”.


“В отличие от твоего представления о “героях”, — сказал он. “Большинство настоящих героев заканчивают именно так”.


“Возможно”, — лениво протянула она. “Но всех ли их сопровождает симпатичная девушка?”


“… да, вообще-то”, — сказал он. “Да. С самого начала, на самом деле”.


“Ха-ха-ха, тогда прошу прощения. Но в свою защиту — даже сейчас я иду против желаний моей Богини. Разве это не считается хоть за что-то?”


“Я не знаю”, — сказал Сайлас, наконец закончив приготовления и положив куски печени в кастрюлю, пока он начал резать различные овощи, которые просто случайно упали с неба перед ними. “Все зависит от того, насколько мстительны здешние боги”.


“Очень”, — сказала она. “Вместо того чтобы мстить, они… воинственны. В конце концов, мы во многом похожи на них”.


“Каким богам поклоняются мертвые?”.


“Только один”.


“Смерть?”


“Это одно из имен, да”, — сказала она, глядя на небо. Странно, но хотя оно было пепельно-серым, прямо над ней… светило солнце и спускалось тепло. “Некоторые называют его Пассажиром, некоторые — Носителем, некоторые — Жнецом, некоторые — Озаряющим, некоторые — Спасителем. Ему поклоняются не только мертвые”.


“А как же тогда лань и ворон?” резко спросил Сайлас, хотя его вопрос, казалось, не удивил ее.


“А что с ними?”


“Они не боги смерти?”.


“Хм…” она с улыбкой посмотрела на него, казалось, раздумывая. “Перед этим ты должен сначала спросить себя: что такое боги?”.


“… э-э, всемогущие существа, контролирующие мир?”


“Ха, вряд ли”, — покачала она головой. “Боги — это молитвы, произнесенные в бытие. Это… немного просто, но со временем ты узнаешь о них, я полагаю. Они обладают великой силой, правда, и повелевают мужчинами и женщинами и законами, которые связывают нас… но они не всемогущи. Боги постоянно умирают, как и мы”.


“…”


“А вот они — нет”, — добавила она. “Сказки и истории о них тянутся с тех пор, как появилось первое слово, написанное или произнесенное. Впрочем, не только о них”.


“А?”


“Точно так же, как у каждого Бога есть много имен”, — объяснила она. “У них, и таких, как они, тоже много имен. Большинство просто называют их Бессмертными, для простоты. Мы… мы не знаем, что они такое. Или кто они. Или даже как они существуют. Они просто… есть. По большей части, они не взаимодействуют с нашим миром. Мы, как люди, так и боги, понятия не имеем, чем они занимаются. Мы просто надеемся, что они делают это без вреда для нас. Лань и ворон появляются чаще всего, но не принимай их формы и очертания за истину”.


“… этот мир действительно сложен, да?” пробормотал Сайлас, закончив приготовления и бросив все в котел, чтобы вскипятить его на огне.


“… для нас, возможно”, — сказала она. “Для большинства это простой вопрос выживания и поиска моментов для жизни между ними. Немногие беспокоятся о мертвых и богах, и еще меньше — о Бессмертных”.


“Ты как банк знаний”, — со вздохом сказал Сайлас, тоже садясь. “Где ты была всю мою жизнь?”


“О мой ~~”


“О, вытащи свою голову из канавы”.


“Ха-ха-ха”, — свободно рассмеялась она, хлопая себя по босым ногам. “Извиняюсь, извиняюсь. Но я была занята своими делами, понимаешь?”


“…” Сайлас замолчал, достал кувшин с вином и отпил полный рот. “Как ты можешь так смеяться?” — спросил он после минутного молчания.


“Например?”


“Как будто ты поешь песню”.


“… есть ли другой способ посмеяться?”.


“Тот, где ты пытаешься изгнать всех своих демонов одним махом?”.


“Это звучит очень похоже на вой и совсем не похоже на смех”.


“Скажи мне”, — внезапно посмотрел он на нее. “Ваши боги когда-нибудь исполняют молитвы?”


“…”


“…”


“Ты не можешь их исправить”.


“… почему бы и нет?”


“Потому что исправить кого-то — значит отдать часть себя”.


“Значит, есть шанс?”


“Нет”, — покачала она головой. “Молитва, которая велика, должна быть бескорыстной”.


“А моя — нет?!”


“Ее подпитывает чувство вины”, — сказала она. “Сожаление. Боль. Ты не можешь мученически простить себя, Сайлас. Кроме того, ты должен больше доверять им”.


“Доверять им больше?” — спросил он, помешивая рагу.


“Они не сломанные игрушки, которые нужно склеить своими виноватыми слезами. Верь в них”.


“Бывает ли вообще бескорыстная молитва?” — спросил он.


“… они есть”, — мягко сказала она. “Но ни ты, ни я не из тех людей, которые могут их создать”.


“Кто же тогда может?”


“Дети”.


“…”


“Незапятнанные”, — продолжала она, глядя вверх. “Те, кого не трогает реальность вещей. Незапятнанные”.


“Хаа”, — вздохнул Сайлас, делая еще один глоток вина. “При всей причудливой магии, окружающей тебя, ты — носитель депрессии, не так ли?”


“О, ничего себе, вот это укус! Что ты имеешь в виду?! Я ведь приношу радость и смех, не так ли?”.


“Ну, ты забавно выглядишь, я полагаю”.


“…”


“Я шучу”.


“Конечно, ты, медвежонок”.


“Если ты собираешься оскорбить кого-то, ты должен быть лучше в этом”.


“Как ты?”


“Ну, я действительно глубоко залезла. В отличие от тебя, который не смог даже почесать смешную косточку”.


“… просто заткнись и продолжай готовить, весельчак”.


“Да, да…”


Глава 103. Огонь, который не горит


Снег все еще шел, даже когда казалось, что до начала весны для Сайласа осталось всего несколько недель. Глубоко в лесу, в окружении бесчисленных деревьев, их зеленый полог сменился белым, построив плавучие иглу, в которых, казалось, обитала какая-то жизнь. Время от времени он видел, как несколько видов птиц зарываются в суетливые крыши белого цвета, прячась там. Особенно часто это случалось перед наступлением сильных ветров или снежных бурь, которые иногда прорывались даже сквозь него, несмотря на защиту.


Кроме того, чем глубже они заходили в лес, тем больше существ им попадалось. Большинство из них были мягкими, пацифистскими по своей природе, занимаясь своими делами. Лишь одно напало на них — зверь, похожий на волка, у которого вместо меха была шкура, покрытая пепельно-серыми пятнами. Странная женщина, которая так и не назвала своего имени, объяснила, что единственная причина нападения — голод.


В данный момент, по ее словам, до выхода из леса оставалась всего неделя — чего Сайлас ждал с нетерпением. В конце концов, торчать месяцами в лесу было… утомительно. Кроме провалов и случайных странных камней, здесь мало что можно было увидеть — это был такой же лес, как и любой другой, но с процветающей (хотя в настоящее время в основном мертвой) флорой.


“Каков твой план, когда ты доберешься до деревни?” — спросила она. “Ты просто ворвешься, как большой злодей, и потребуешь ответов?”


“…Так вот каким ты меня видишь?” — спросил он, помешивая рагу. Похоже, у женщины вообще была аллергия на готовку, хотя она, по крайней мере, умела нарезать овощи.


“Как грубиян?” — размышляла она, слегка касаясь пальцами своих губ. “Ну, ты пытался сделать все, просто ударившись головой о стену”.


“Это правда”, — кивнул он. “Тогда, полагаю, мне следует поручить тебе взять на себя инициативу”.


“Подожди…”


“Поскольку ты, похоже, настолько опытна в правильном и вежливом общении”, — он взглянул на нее. “Заранее благодарю тебя за помощь”.


“… ты — задница”.


“Что?”


“О, пожалуйста. Неужели ты думаешь, что молодые, красивые, беловолосые женщины — это то, что ты видишь каждый день во внешнем мире?!”


“Во-первых”, — сказал Сайлас. “Молодая? Пожалуйста. Красивая? Эх. Субъективно”.


“Тебе просто горько”.


“Мне горько”.


“Значит, ты не считаешь меня красивой?”.


“Ты жутковата, если что”, — сказал Сайлас, садясь и прислоняясь к дереву. “Красота находится в общности. А ты? Ты выделяешься, как прыщ на идеальной коже”.


“Но разве не это делает меня такой красивой?” — усмехнулась она. Сайлас уже давно понял несколько ее особенностей — в частности, то, что она скрывала свою глубокую неуверенность в себе, нахально выискивая поддразнивающие комплименты.


“Нет, это то, что делает тебя помехой, когда ты входишь в деревню”, — ответил он. “Они все подумают, что я привел с собой ведьму или что-то в этом роде. Кроме того, если что-то уникально, это не значит, что это красиво. Кровавое дерьмо, например, довольно уникально. Но никто не скажет, что это красиво”.


“Ты только что сравнил меня с кровавым дерьмом?”


“Нет”.


“Да”, — сказала она, ее тон был ровным и мертвым, как и ее глаза на мгновение. “Я понимаю, что не преклоняешь колени в восхвалении моей красоты”.


“Я так не думаю”.


“Но сравнивать меня с кровавым дерьмом? Я хочу убить тебя”.


“Я уверен, что так и есть. Кроме того, я не сравнивал тебя с кровавым дерьмом. Просто использовал это для аргументации”.


“Что я уникально красива, как чертово дерьмо?”.


“Перестань говорить чертово дерьмо”, — сказал он. “Это не подходит к твоему лицу”.


“Поскольку, судя по всему, мое лицо так же прекрасно, как и чертово дерьмо, то так оно и есть”.


“Ух ты, черт. Я действительно глубоко залез с этим, да? Я даже не хотел этого”.


“Хаа”, — вздохнула она, подойдя к рагу и помешивая его сама. “Для того, кто отчаянно нуждается в моей помощи, ты действительно ужасно со мной обращаешься”.


“… Тебя так долго опекали, что ты забыла, что такое любое обращение, кроме поклонения?”.


“И все же твоя безграничная смекалка не помогла бы тебе пройти через этот лес без меня”.


“Справедливо”, — кивнул он. “Но если говорить более серьезно…”


“— Я была серьезна”.


“— У тебя есть способ покрасить волосы или что-то в этом роде? Я бы хотел поболтать и пообщаться, сколько угодно. А с тобой рядом со мной, мне кажется, меня могут просто привязать кожаными ремнями к колу и сжечь”.


“… Я хочу”, — сказала она. “До тех пор, пока ты говоришь, что я красивая”.


“Ты прекрасна”.


“… твоя похвала очень дешевая, да?”.


“Доступная массам, правда”.


“Если это так дешево, почему ты не выкладываешься по полной?”.


“Потому что он все еще недостаточно дешев для тебя”.


“Я убью тебя в один из этих дней”, — сказала она. “С чистой совестью”.


“Конечно”, — кивнул он. “Когда я захочу сбросить, я приглашу тебя, передам тебе нож и наклоню голову вперед, чтобы дать тебе лучший вид на мою шею”.


“Это, наверное, самая странная вещь, которую мне когда-либо говорили”, — сказала она. “А однажды мужчина сказал мне, что хочет, чтобы я задушила его ногами”.


“…”


“…”


“Это пиздец”.


“Это действительно так”.


“Что ж, — сказал Сайлас, потягиваясь. “По крайней мере, я могу пообещать тебе, что никогда не произнесу ничего даже отдаленно похожего на отвращение”.


“Ты просто отклоняешься в другую сторону от среднего значения”.


“Ты взрослая женщина”, — сказал он. “Перестань говорить “плохо””.


“Бу”.


“И “бу””.


“Ну, ты же взрослый мужик, который не набросился на красивую женщину даже после нескольких месяцев путешествия с ней! Что-то с тобой не так!”


“С тобой что-то не так, если ты считаешь, что было бы нормальнее, если бы я на тебя набросился”, — сказал он.


“Может быть, ты предпочитаешь мужчин?”


“Нет”.


“Звери?”


“Нет”.


“Д-деревья?”


“Нет”.


“Ч-Ч-чил…”


“Заткнись, блядь”.


“… вау. Я только что задела шнур?”


“Да, но не то, к чему ты стремишися”, — сказал он, наливая каждому по миске тушеного кролика. “У тебя очень искаженный взгляд на мир. Если что-то красиво, это не значит, что оно заслуживает любви, обожания или поклонения. Точно так же, если что-то может показаться уродливым, это не значит, что оно заслуживает унижения, насмешек и принижения. И если есть человек, который предпочтет воткнуть меч тебе в глазные яблоки, а не член в бедра, это не значит, что он безумен. Ну, немного безумен. Но не слишком безумен”.


“…”


“Хм. Значит, в твоих жилах действительно течет кровь”, — Сайлас слегка усмехнулся, увидев, что на ее щеках появился слабый румянец.


“Конечно, у меня есть кровь! А ты что думал, что у меня есть?!”


“Не знаю”, — пожал он плечами. “Лед?”


“Фу”, — закатила она глаза, дуя на ложку рагу перед едой. “Ты совершенно не воспитан”.


“… да”, — кивнул он. “Прости”.


“… Мне тоже жаль”, — неожиданно сказала она, удивив его.


“А?”


“Не выгляди таким шокированным!” — проворчала она. “Я могу извиниться!”


“Могла бы меня обмануть. За что ты извиняешься?”


“Я… осуждаю тебя”, — сказала она. “Основываясь на моем предыдущем опыте”.


“Да, это не то, за что стоит извиняться. Как еще ты собиралась судить обо мне? По своим снам?”


“Это… это не то, что я имею в виду!”


“Я знаю, что ты имеешь в виду”, — он слегка улыбнулся. “И это все равно хорошо. Всегда предполагай худшее в людях и позволь им со временем доказать, что ты ошибаешься. Это хорошая мантра”.


“Нет, это ужасный способ смотреть на мир”, — вздохнула она. “Подожди — ты с самого начала предполагал обо мне самое плохое?!”


“А? Ну, да. Конечно.”


“ЧТО?!”


“Да ладно, посмотри на это с моей точки зрения”, — пожал он плечами на ее взрыв. “Ты появилась из чертова ниоткуда, заявила, что ты Пророк и что ты собираешься мне помочь. Я не знал, что тогда ты была просто неуклюжей, наивной, слегка самовлюбленной девчонкой. Насколько я знал, ты была плачущим призраком измученной, презренной женщины, которая охотится за молодыми, красивыми мужчинами, и ты планировала выпотрошить меня, содрать с меня кожу и сделать с моим телом то, что даже ад считал аморальным”. Сайлас быстро отвел голову в сторону, когда на него полетела чаша. Она агрессивно пыхтела и сердито смотрела на него. Хотя он наполовину шутил, он также хотел посмотреть, как далеко он может зайти. “Это ужасная трата еды, понимаешь?”


“Пошел ты”.


“Ну наконец-то”, — сказал он, продолжая есть. “Мы дошли до самой сути. Теперь мы можем начать дружить друг с другом”.


“Начало?! “


“Я никогда не дружу с людьми, которые считают, что они никогда не смогут разозлиться настолько, чтобы ударить меня по яйцам, находясь рядом со мной”, — сказал он. “Это значит, что они что-то скрывают или чего-то хотят от меня”.


“…”


“…”


“Это буквально самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала от кого-либо”, — прямо сказала она.


“Даже про ноги?”


“Даже то, что касается ног”.


“Черт. Похоже, я открыл тебе глаза на большие горизонты задолго до того, как ты сделала то же самое для меня”.


“… Знаешь, я рада, что забуду обо всем этом”, — сказала она.


“Зачем? Я могу просто воспроизвести свои действия и заставить тебя присоединиться ко мне еще раз и пытать тебя снова, но на этот раз зная все твои слабости”.


“… ты бы не стал”.


“Возможно”, — сказал он. “Но действительно ли ты будешь делать это?”.


“Я рада, что запомню все это, чтобы впредь держаться от тебя как можно дальше!”.


“О? Ты хочешь вспомнить меня?”


“Не делай это странным, ты, ублюдок”.


“Ты — Пророк, юная леди”, — сказал Сайлас. “Следи за собой”.


“Следи за своей матерью!”


“… пфф, ха-ха-ха”, — даже Сайлас не смог больше сдерживаться и разразился смехом. “Следи за своей матерью, она сказала, пффф, ха-ха-ха, черт возьми, ха-ха-ха…”.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги