Меч из красного льда

Эпилог. Незнакомец в таверне "У погонщика Джека"

Лидди Лот снова пролила пиво. Мало того, что она заставила овчаров ждать пять минут, пока обменивалась рассказами о трудовых буднях с Бронвином Квинсом, но теперь, когда она в самом деле ухитрилась наполнить пивные кружки, четверть их содержимого выплеснулась на пол. Что с этой женщиной не так, что она даже не может ровно пройти? У нее что, одна нога короче другой?

Гуль Молер, единоличный владелец таверны "У погонщика Джека", куском желтой замши вытер пот со лба. Так быть не должно. Так просто не должно быть. Эти пивные кружки предназначались трем его лучшим посетителям: Бурдалу Раффу, Кливу Виту и Сайласу Кро. Среди овчаров они слыли заводилами, со своими денежками расставались крайне неохотно, а теперь в любой момент могли поднять шум.

Сайлас Кро, который прибыл раньше остальных и уже пропустил кружечку пива, недолив заметил первым. Сидя на стуле у стены за перевернутым пивным бочонком, этот маленький гуртовщик с узким крысиным личиком, всматриваясь в глубину только что поданной кружки, устроил настоящее представление.

- Если тебе интересно, Клив, тут чего-то не хватает.

Белобровый Клив Вит наклонился вперед и глянул с прищуром в свою пивную кружку. Через минуту он глубокомысленно объявил:

- Мы должны называть ее ЛиддиМногоПроливайка.

Бурдал Рафф и Сайлас Кро разразились хохотом, топая ногами по полу и стуча кружками об стол. Лидди стояла от них всего в нескольких футах, присматривая за греющимся котлом, и она должна была слышать, как Сайлас крикнул:

- Или так, или ЛиддиМногоБолталка. (по англ. "а lot" - второе имя Лидди - переводится как "много" - прим.перев.).

Смех грянул по второму разу, Гуль схватил со стойки ближайший кувшин с пивом и пошел в зал всех утихомиривать.

- Судари мои, - сказал он, приветствуя погонщиков. - Позвольте мне наполнить ваши чаши. - В кувшине было лучшее ячменное темное пиво, и, хотя все пили желтое пшеничное, возражать никто не стал. Бурдал Рафф уже почти прикончил свою начальную кружку, но Гуль, невзирая на это, наполнил ему емкость до краев. Бывают времена, когда придираешься к мелочам, но тут был не тот случай. Дела и так всю неделю шли неважно.

Вы только гляньте! Ранним вечером, вот как сейчас или в любой божий день, все лавки в комнате должны бы проседать под весом толстых торговцев, овчаров, батраков и молочниц. Речь должна становиться все громче, и кто-то должен бы уже петь песню о своих овечках. Вместо этого стоял тихий тоскливый гул, а временами и вообще тишина. Тишина! Занята была только треть мест - и это включая Вила Снага, который отключился, расположившись сразу на двух - и ни единого любителя пения или азартных пари и попыток произвести впечатление на дам невероятной историей о малюсенькой удочке и во-о-от такущей рыбине.

Это зрелище совсем не грело душу хозяину таверны. О, сам "Погонщик Джек" сверкал. Те небольшие безопасные лампы из олова, что он приобрел прошлой весной у конюшего тана, спокойно светили с обшитых дубовыми панелями стен, и каждая спинка скамьи, каждая половица и столешница были недавно натерты воском и сияли. Ароматы хмеля, потертой кожи и дыма в воздухе перемешивались, создавая мужской, притягательный запах. Это была хорошо отделанная таверна, с низким потолком, сумрачная и уютная, и Гулю хотелось думать, что еще кое-кому в этих краях нравится здесь ужинать. Хотелось бы только, чтобы этот кто-то поднял свою задницу и пришел этим вечером сюда.

Над Овечьим Краем шла буря. Когда Гуль прикрывал печную вьюшку, он сам услышал, как на улице воет ветер, задувая с Горьких холмов на юг. Таверна скрипела и подрагивала, и когда Бронвин Квинс открыл дверь, чтобы выйти, от напора ветра вздрогнул весь дом.

Гуль поежился. Он пытался решить, то ли ему жечь свежий уголь, то ли рискнуть топить дровами. Вязанки болотной ивы, которые Вил Снаг прислал в качестве платы за старый долг, вспыхивали и сгорали в один миг, фухх - и нету, словно корова пердела, и, похоже, стоили примерно столько же. Тем не менее, в отличие от угля, их было много, и Гулю они ничего не стоили. Гуль подумал, насупился, подошел к вязанкам, остановился... и набрал в совок уголь. Вечером отмечали начало Бдения Первой Травы, следовательно, самой священной весенней ночи, и, если человек не мог теперь дышать чистым воздухом, для всего остального года это было бы неладно.

Вдобавок, наперед не угадаешь, в какой момент дела пойдут в гору. Как по команде, дверь распахнулась, и по комнате волной пронесся свежий воздух. Когда в дверных петлях повернулись деревянные оси, пламя в печи взвилось, а дюжина клиентов уставилась на дверь.

Во входной проем брызнул ледяной дождь, блеснув оранжевым там, где на него упали отсветы печного пламени. В дверях, осматривая помещение, стояла фигура человека, закутанного от непогоды до бровей. Через секунду Сайлас Кро заголосил "закрой дверь!", но человек не обратил на него никакого внимания. Лицо незнакомца закрывал низко опущенный капюшон. Гуль отметил некие выпуклости у пояса и на бедре незнакомца, которые указывали на серьезное оружии. Начиная беспокоиться, Гуль отложил совок. Ему следовало что-то с этим делать. Его действия привлекли взгляд незнакомца, и Гуль обнаружил, что смотрит в медные глаза.

Не тратя времени зря, незнакомец закрыл дверь. В этот самый момент Лидди Лот спускалась по лестнице с подносом пивных пробок, которые всю ночь вымачивались в щелоке. Лидди опустила голову и все внимание обратила на ноги, так что в глаза бросались только ее длинные каштановые волосы. Взгляд незнакомца обрушился на нее, как удар кнута. Тут-то Гулю стало по-настоящему страшно. Нечто, увиденное им в медных глазах незнакомца, он распознал, и его опыт общения с мужчинами и женщинами за последние пятьдесят лет предупреждал, что это было худшее состояние разума из всех возможных. Безумие пополам с отчаянием.

Ощутив, что рядом с ней происходит что-то непонятное, Лидди посмотрела вверх. В тот миг, когда на ее румяное сдобное лицо упал свет, взгляд незнакомца резко ушел в сторону. Что бы он ни искал, у Лидди этого не было.

- Добро пожаловать, странник, - сказал ему Гуль, стремясь восстановить хорошее настроение, которое почти что пропало. - Ты пришел, чтобы отметить с нами Бдение Первой Травы?

Взгляд незнакомца снова остановился на Гуле. Он медленно ухватил капюшон за середину и стянул его назад. Его выдубленное непогодой морщинистое лицо рассказывало о целой жизни, проведенной на свежем воздухе. Гуль ни на миг не совершил ошибки, полагая незнакомца фермером или овцеводом. Нет. Манера мужчины стоять и смотреть - с той специфической уверенностью, которой обладали люди с боевыми навыками, - сказала Гулю, что это, должно быть, искатель приключений, наемник, или барон.

Его появление привлекло внимание всех клиентов "Погонщика Джека". Оглядев все вокруг, увидев Лотти с разинутым ртом около пивных бочонков, Бурдала Раффа, сидящего в углу, с лапищей на рукояти меча, и двух ребят Манди, меняющих места на те, что поближе к двери, Гулю неожиданно захотелось немного спокойствия. Его делом было подавать еду и пиво, а не перехватывать опасных незнакомцев. Проблема была в том, что люди возлагали на него ответственность за все. Какое бы несчастье в таверне ни произошло, - начнется ли у болезненного клиента внезапная рвота, пьяные подерутся из-за хорошенькой девушки, или молния ударит в печь - считалось, заботиться об этом должен Гуль Молер.

Так что он сделал так. Лидди сказал

наполнить всем кружки желтым пшеничным-- за счет заведения.

Кливу Виту:

- Я вижу, струны сегодня с тобой. А как насчет мелодии? Я думаю, плохое получится Бдение Первой Травы, если на нем не будет песни. - Затем, не дожидаясь ответа, Гуль пошел встречать незнакомца.

- Такой холодной ночью, как эта, человеку нужно две вещи: жаркая печь и вкусное пиво. Почту за честь, если ты разделишь со мной и то и другое. - Гуль говорил спокойно, и хотя не смог заставить себя прикоснуться к незнакомцу, но приложил все силы, чтобы проводить человека в дальнюю часть помещения, где было сумрачно и тихо.

Незнакомец позволил себя увести. От его плаща шел пар, распространяя острый запах дикого животного.

Краем глаза Гуль заметил, что бесплатное пиво попало в точку: Джон Манди смеялся с Лидди Лот, протягивая кружку за добавкой. А Клив Вит хоть и не затянул песню, но Гуль расслышал, как он защипал струны, настраивая свой инструмент.

- Садись, - сказал Гуль незнакомцу, указывая на стул и столы в углу. - Я мигом схожу за старкой.

Как только Гуль скользнул за небольшую деревянную стойку, Бурдал Рафф подошел поговорить с ним.

- Ты знаешь, кто это? - спросил великан овцевод, качнув головой в сторону незнакомца.

Гуль встал на ящик, чтобы дотянуться до своей лучшей старки, убранной подальше, на верхнюю полку.

- Нет. Никогда в жизни его видел.

- Я видел.

Это заставило Гуля обернуться.

- Где?

Бурдал-медведь поднял свои внушительные брови.

- Здесь, в Трех Деревнях. Видел, как он говорил с каким-то вооруженным человеком на Весенней Ярмарке.

- Знаешь о нем что-нибудь?

- Ты имеешь в виду что-то кроме того, что он явно еще опаснее, чем наполовину ободранный хорек?

Не будучи уверенным, что это было в самом деле вопросом, Гуль зажал бутыль со старкой под мышкой и сказал:

- Я не могу заставлять его ждать.

Бурдал с этим спорить не стал.

- Я буду за тобой присматривать.

Странное дело, Гуль, когда шел в дальний угол таверны, от этого обещания увереннее себя ничуть не почувствовал. Незнакомец снял плащ - насчет оружия трактирщик не ошибся. Вокруг бедер на свободном широком поясе, поодаль один от другого, висели три ножа, а на расстоянии вытянутой руки к стене был прислонен обнаженный пятифутовый меч.

Незнакомец смотрел, как Гуль оценивает меч.

- Вам незачем меня бояться, - тихо сказал он.

Гуль не смог подобрать ответ. Голос незнакомца был глубоким и усталым, и в нем звучали хорошо знакомые интонации. Медведь прав - этот человек был из здешних мест. Отложив две деревянные стопки, Гуль сказал:

- Меня зовут Гуиллерн Молер, я владелец этой таверны. Чем я сейчас могу тебе помочь?

Пока Гуль говорил, лицо незнакомца оставалось неподвижным, и Гуль понял, что не сообщил тому ничего нового. Наступило молчание. Гуль начал разливать старку. Печь позади него продолжала испускать черный дым, слегка отдававший сыростью. Лидди следовало подбросить в нее дров.

Во время Бдения Первой Травы принято посыпать зернами ржи первое блюдо, которое ты съешь, и вечером выпивать. Некогда Падрик Обращенный в конце зимы провел, сидя на ржаном поле, тридцать дней, ожидая появления первых ростков зелени, которые пробились бы сквозь оттаявшую землю. Каждое утро, когда он вставал, чтобы не найти ничего, кроме голой земли, он отрекался от Бога. Наконец, на тридцатый день, на закате, появились крошечные светло-зеленые точки. В этот день Падрик обрел Бога. Предания о Первых Последователях Гуля, в общем-то, не интересовали, но рассказ о Падрике всегда его волновал. Примерно так же, как спокойное достоинство мужчины, который сидел и ждал от него продолжения. Немногие стали бы просить от Бога доказательств, а потом сидеть на холоде целый месяц, чтобы их обрести. Гулю всегда казалось, что Падрик своим ожиданием доказывал это самому себе, и что Бог, возможно, не стал бы являться человеку, который ждал хотя бы одним днем меньше.

В любом случае, Гулю нравился обычай с зернами. Как раз сегодня вечером он набрал в карман фартука продолговатых, очищенных зерен ржи, лучших, какие только нашлись на рынке. Теперь он чувствовал, что не решается их использовать.

- Давай дальше. Ты меня не рассердишь.

Захваченный врасплох, Гуль уставился незнакомцу в лицо. Медные глаза на миг вспыхнули, острые, как гвозди, прежде чем тот их прикрыл.

Откуда он знает, о чем я думаю? - удивился Гуль, хотя незнакомец, быть может, видел, как он потянулся к карману фартука. Но этого не могло быть. Никто ни за кем настолько пристально не наблюдал.

В любом случае, теперь это стоило сделать. Когда он зачерпнул первые несколько зерен и разбросал их над двумя стопками, таверна наполнилась первыми звуками песни Клива Вита. Клив не был великим мыслителем и был не дурак выпить, но никто не мог отрицать, что к музыке у него талант. Ничего вычурного или запутанного, - это было бы не в его стиле. Он знал простые пастушьи песни, и играл их хорошо. Вот эта, которую Гуль узнал, была старинной колыбельной.

Спи, а утром все будет хорошо, моя доченька.

Спи, и все будет хорошо.

Незнакомец резко вытянул руку и схватил свою стопку. Не дожидаясь традиционной здравицы, он опрокинул старку в глотку. Какой-то миг он не дышал, понял Гуль, просто запрокинул голову назад и ждал. Когда ожидаемое облегчение не наступило, он поставил пустую стопку обратно на стол.

- Меня зовут Ангус Лок. И я разыскиваю свою дочь.

Как назвал его Бурдал Рафф? Наполовину ободранный хорек, вот так. Гуль перевидал много людей в разных состояниях за те тридцать лет, что занимался "Погонщиком Джеком", но этот человек был другим. Он двигался, но живым уже не был.

Гуль набрал в рот старку. Она была теплой, золотистой, и отдавала торфяным дымком, и это заставило его крепко загрустить. На миг ему захотелось рассказать сидящему перед ним незнакомцу многое - что он тоже потерял дочь, что не прошло и четырех недель, как его Десми сбежала с каким-то разбойником из Глэйва. Несмышленая упрямая девчонка. Ведь всего семнадцать. Еще у Гуля была мысль указать страннику на дверь и сказать: У меня своих проблем выше крыши. Не добавляй мне новых.

Вместо этого он произнес:

- Как я могу помочь?

Ангус Лок изучал лицо Гуля так тщательно, что Гулу показалось, что ошметки его кожи разлетаются по всему столу.

- Что ты знаешь о человеке по имени Турло Пайк?

Гуль был удивлен этим вопросом.

- Турло? Он, должно быть, с конца зимы настилает в округе крыши. Пару месяцев уже его не видел.

- Что он за человек?

Хотя Гуль обычно не отзывался о бывших посетителях плохо, он сказал незнакомцу правду:

- Он был нечестным, этот кровельщик, и несдержанным человеком. Устроил неприятности, когда я в последний раз его тут видел. Порочил репутацию моей таверны, задавал всяческие вопросы, разлил пиво.

Ангус Лок со своего места подался вперед:

- Какого рода вопросы?

Гуль пожал плечами:

- Помнится, о каких-то женщинах. Женщинах, живущих одиноко, или вроде того. Тебе на самом деле следовало бы спросить об этом Магги. Она была той, с кем он говорил.

В то время, как Гуль говорил, с лицом незнакомца что-то произошло. Его губы сжались, а мышца на щеке начала дергаться.

- Где эта Магги?

- Ушла. Пропала без следа через пару дней после Турло. С тех пор ни слуху, ни духу.

- Как было ее полное имя?

- Магги Море. Лучшая горничная таверны, которая когда-либо подавала пиво в Иль-Глэйве. - Гуль не смог удержать от похвалы, и продолжал бы нахваливать дальше, если бы в глазах Ангуса не появилось это опасное выражение отчужденности.

- Что ты знаешь об этой женщине?

Гуль открыл рот, чтобы сказать... а затем закрыл его, потому как понял, что не знает о Магги Море совершенно ни-че-го.

Ангус Лок на миг замер, словно отсутствие у Гуля слов стало для него ударом, который нужно было пережить. Гуль воспользовался возможностью наполнить стопки.

- Как давно она здесь работала?

По какой-то причине, Гуль сам не понимал, по какой, ответ он дал неохотно:

- Тринадцать дней.

Ангус Лок втянул в себя воздух. Он месяц не брился, и у него отросла борода. Волосы на голове были мягче, чем щетина на подбородке.

- Расскажи мне, как она выглядела.

На этот вопрос Гуль ответить мог. Магги Море просто однажды появилась в таверне и приступила к чистке его медной ванны. Насколько он помнил, ему нужна была помощь, она была готова помочь, и он ее сразу нанял. Это было лучшее, что он когда-либо делал. Магги Море была сокровищем, прекрасная женщина, она имела представление о ценности усердной работы. Она вычистила насосы, починила его крышу и готовила тушеную баранину так хорошо и такую густую, что язык проглотишь!

- Ну, Магги высокая, но не по-настоящему высокая. Скорее, среднего роста, как я полагаю. Но она определенно стройная - исключая плечи и бедра, которые были пухлыми. - Гуль не мог понять, почему он так косноязычен. Магги Море стояла перед его взором как наяву. Да описать ее было нелегко, вот дело в чем. Он отважно попробовал еще раз. - Она была несомненно хорошенькой, но чаще всего она выглядела просто, если вы понимаете, что я имею ввиду. И ее глаза...

- Не имеет значения. - Решительность, с которой незнакомец это произнес, заставила Гуля вздрогнуть.

- Гуль, мне нужна твоя помощь. Я не могу вытащить пробку из бочки. - рядом со столом появилась Лидди Лот. Над верхней губой у нее выступили капельки пота, и она выглядела несколько забегавшейся. Ей никогда не приходилось работать в одиночку так долго.

- Он поможет тебе позже.

Лидди и Гуль оба повернулись посмотреть на незнакомца. Лидди подняла бровь и повернулась к Гулю.

- Вперед, Лидди. Если кто-то выразит недовольство, что не дали любимое пиво, налей им бесплатно пинту какого-нибудь другого.

- Но...

- Иди, - шуганул ее Гуль.

Прежде чем заговорить, Ангус Лок дождался, чтобы она отошла дальше, где его не слышно:

- Голос женщины был особенным?

Наконец-то. Это было то, во что Гуль Молер мог вцепиться зубами:

- Да. Да. Золотой, как кленовый сироп. Заставлял кивать головой еще до того, как вопрос задан.

Ангус Лок потянулся к мечу. Это было красивое оружие, с лезвием, выкованным из узорной стали, которая рассеивала свет. Его единственная дола рассекала клинок по центру так глубоко, что он выглядел сдвоенным лезвием. Положив его на колени, Ангус провел пальцем вдоль канавки.

- Что ты знаешь о людях, которые погибли в пожаре на ферме, в дне пути отсюда к востоку?

Вот оно, понял Гуль. Причина, по которой появился этот человек. Причина, почему он пахнет как дикое животное, а в глазах нет обычной ориентации во времени и пространстве. В любое время дня он мог находиться где угодно, понял Гуль, и будет замечать это исключительно там и тогда, где что-то узнает о своей семье. Он был как часы, которые отбивают одно и то же время.

Гуль оглянулся, проверяя таверну. Клив Вит закончил играть популярную песню, и Лидди несла ему традиционную плату - порцию старки с клинышком голубого сыра. Гуля порадовало, что она вспомнила старый обычай. Бурдал Рафф сидел на своем стуле, привалясь спинкой к стене, так что тот стоял на двух задних ножках. Все еще наблюдая. У него был внушительный вид, посчитал Гуль, угрюмый, значительный и с оружием, но Гуль подумал, что против этого мужчины шансов выстоять у него было меньше, чем у кусочка масла в адском пламени.

Ангус Лок ждал. Гуль заговорил.

- Случилось около двух месяцев назад. Нехорошее дело. Семья, одни женщины, как я слышал, работали на ферме, пока их отец был в отъезде. Как все считают, их беспокоила дымовая труба - потому и позвали Турло Пайка. Эта ужасная буря прошлой зимы повредила вытяжную трубу, и дым начал идти обратно в дом. Разумеется, никто никогда не узнает наверняка, что случилось той ночью, но через день туда приезжал мировой судья из Кина. Сказал, что все выглядело так, словно, когда дом загорелся, семья оказалась внутри в ловушке, а к тому времени, когда они это поняли, выйти было уже невозможно. - Гуль не смог удержаться, и начертал у груди знак Трех Слез. Да поможет им Бог.

- Опознать тела было невозможно. Судья сказал, кости аж почернели. Он приказал, чтобы их погребли в двадцати пяти футах от дома, и официально предупредил, что до следующего распоряжения никто не должен туда ходить.

Гулю было еще что сказать, - упомянуть, какие слухи ходили о смертях, или тот факт, что судье не терпелось найти владельца фермы, но Гуль себя остановил. Пока он рассказывал, кое-то привлекло его внимание, и мысль, которая после этого возникла, заставила его замяться.

Этот человек раскопал могилы. На кончиках пальцев виднелась земля. В его медных глазах была истина.

Конечно. Как еще он мог узнать, что одна из его дочерей может быть еще жива? Он должен был видеть останки.

У Гуля запершило в горле. Что ж это за жизнь-то, а? Какая страшная, внушающая ужас жизнь!

Ангус Лок спокойно наблюдал за Гулем. Он видел взгляд Гуля на его ногти, наблюдал, как в глубине его глаз возникает понимание.

- Мою дочь зовут Касилин Лок. Мы звали ее Касси. Ей восемнадцать, для своего возраста она высокая, волосы, - тут он перевел дыхание, чтобы успокоиться, - волосы того же цвета, что у вашей горничной, и карие глаза.

- Я ее не видел. - Гуль ответил быстро, чтобы убить ложную надежду. - Также не слышал о молодой девушке, которая путешествовала бы одна.

Лок принял это без удивления. Он встал.

- Однажды ты можешь что-нибудь услышать. Если так случится, пошли весточку Геритасу Канту в Иль-Глэйв.

- Геритасу Канту в Иль-Глэйв, - повторил Гуль, желая показать мужчине, что относится к просьбе серьезно.

Убирая меч в мягкие ножны оленьей кожи, незнакомец Гуля не поблагодарил. Да Гуль этого и не ждал. Ему пришло в голову, что этот человек движется прямиком в ад.

А оттуда мало кто возвращался.

- Ферма, - сказал Гуль, чтобы его задержать. - Если в течение года судья не сможет найти владельца, он объявит ее собственностью Глэйва.

Ангус Лок набросил на себя плащ и направился к двери, его последними словами, обращенными к Гулю Молеру, было:

- Пусть они ее поберегут.

Когда он уходил, в таверне завыл ветер.