Мефистон. Город Света

Глава 9

Как оказалось, кровь и колдовство — не самый надежный фундамент. Сорциариус выбросило в физическое измерение с такой силой, что планета никогда бы не оправилась. Сквозь стены своей темницы Цадкиил чувствовал, как она корчится и содрогается, словно прорвавшийся нарыв, и как трясутся древние камни Тизки. Красный Монарх принес миллионы пленников в жертву, желая перенести планету из одного измерения в другое. Он добился того, что казалось невозможным, однако рождение планеты в Материуме стало как тяжелым, так и преждевременным. Кроме Планеты Чернокнижников примарх вырвал из имматериума десятки недоношенных демонических миров — безумных и возникших лишь наполовину царств, обреченных вечно метаться между реальностью и ирреальностью. Пока естественные законы физики тщетно пытались утвердить свою власть, миры-призраки пробивались через экзосферу, таща за собой свои луны сквозь облака и создавая бури из газа и камней на Сорциариусе. А затем, когда казалось, что планета в любой миг может распасться на части и стать скоплением метеоритов, вторгающиеся миры исчезали, а чары Магнуса усмиряли безумие, ураганом астрального пламени вновь стягивая расколотые континенты воедино.

Постоянным оставался лишь Город Света, Тизка, столица былой родины Магнуса, перенесенная в эту вечно меняющуюся преисподнюю. Даже теперь, спустя века, можно было найти отзвуки славных времен. Конечно, не на поверхности, где стихии непрестанно сходились в мучающих рассудок битвах, но под ней. В древних храмах, в одном из которых и был заточен Цадкиил, остались призрачные напоминания о том, чем мог быть пятнадцатый легион. Пережившие изгнание в варп выцветшие фрески и обезображенные фантомы показывали, какими некогда видел Магнус своих Сынов: воинами-мудрецами, рожденными оберегать Империум от той самой угрозы, которой теперь они стали. Какими же наивными эти образы сейчас казались Цадкиилу! Как Тысяча Сынов могла бы исполнить столь узкое предназначение? Вероятно, именно поэтому Магнус сохранил такие реликвии, сделав их свидетельством того, как далеко они зашли, воспоминанием об ошибках прошлого.

Демон был прикован к центру восьмиугольного железного стола, его руки и ноги прибили увенчанными алмазами посохами. Конечно, на самом деле у него не было плоти, пожертвованной давным-давно вместе с прочими пустяками на алтаре мудрости, однако десятки каббалистических оберегов связывали и дух. Вокруг змеевидных конечностей извивались цепи из иероглифов и чисел, а носимый вместо головы птичий череп венчало столь бурное эмпирейское пламя, что оно затуманивало разум и ослепляло ведьминский взгляд. Впрочем, от задержки Цадкиил не чувствовал ни тревоги, ни даже раздражения. Отказ Магнуса выслушать его был лишь одной из предвиденных нитей судьбы. Поэтому он тщательно подготовил себе другой путь на Сабассус.

За стенами выл и метался дьявольский мир, а Цадкиил все так же терпеливо ждал гостя, который, как он знал, скоро придет. Стол находился в центре круглого хранилища, в которое вело восемь узких коридоров. У каждого из входов стоял рубрикант, облаченный в сине-золотые доспехи Пентаратума — одной из клик, которые Магнус создал для единственной цели — поиска и охраны подземных святилищ и библиотек Тизки. На прекрасно украшенной силовой броне воинов плясали отблески оберегов, отчего они будто бы двигались. Однако за прошедшие после заточения Цадкиила недели ни один пепельный мертвец и пальцем не пошевелил.

До сих пор.

Все восемь рубрикантов разом выронили болтеры, упали на колени и рухнули лицом на плиты.

— Наконец-то, — прошептал Цадкиил.

После вознесения в демоничество он более не мог ощущать физическую боль, однако подобные оковы приносили куда худшие мучения. Демон устремил свой затуманенный варповый взгляд на все ведущие в зал пути.

— Магистр Лирэ, — обратился он к ворвавшемуся в темницу чернокнижнику в мантии.

Лирэ был облачен в те же сине-золотые доспехи, что и рубриканты, но, в отличие от стражей-автоматонов, перемещался сгорбленно и суетливо. Он нес изогнутый посох, похожий на тот, который забрали у демона, но украшенный куда ярче и сделанный из куска цельного оникса, оплетенного костяными кольцами. В воздухе вокруг него кружили призрачные иероглифы, похожие на рой светлячков, и когда магистр приблизился к Цадкиилу, то крепче сжал посох, сверля демона взглядом через линзы высокого шлема.

— Цадкиил, — заговорил чернокнижник, осматривая храм. Его взор остановился на нише, где одна из психических проекций застыла в вечной петле. На ней вместе с Императором вел свой легион на войну Магнус, облаченный в геральдическую броню времен Великого крестового похода. Единые в цели и мастерстве Алый Король и Владыка Человечества стояли бок о бок, скорее как братья, чем как отец и сын.

— Должно быть, даже тогда он чувствовал, что нам уготовано нечто большее, — заговорил демон, пытаясь поднять череп, чтобы поглядеть на магистра. — Поистине славен день в жизни любого, когда мы осознаём, как сильно превзошли своего учителя.

Лирэ расхаживал вокруг стола, свирепо взирая на Цадкиила.

— Ты обещал мне! Обещал дать время, достаточное, чтобы затмить магистра Сароса. И теперь ты лежишь здесь, связанный и ослепленный, пока он выслуживается перед Алым Королем. — Чернокнижник ударил посохом по базальтовому полу. — Но это должен был быть я! Я! Я должен был вместо него вступить в рехати. Он обманул Магнуса и возвысился надо мной, присвоив мои успехи. Ты обещал мне! Ты сказал, что раскроешь его обман, если я отправлю тебя на Просперо. Что Красный Монарх прислушается, внемлет нашему совету.

— Двор Алого Короля переменчив, — ответил Цадкиил, не скрывая своей горечи. — Пока я непрестанно трудился все эти века, сея семена, что дадут всходы и приблизят исполнение мечты Магнуса о Новом Царствии, он позабыл меня. Теперь монарх прислушивается к глупцам, вроде Сароса — шарлатана, что не сможет призвать и слабого ветерка.

— И теперь взгляни на нас, — зашипел Лирэ. — Ты заточен, а я брошен здесь охранять реликвии, пока Сарос идет на войну вместе с Магнусом, готовясь присвоить себе еще больше побед. — Кружащие вокруг посоха руны вспыхнули ярче, оттенив даже оковы демона. — Мы были ровней, но он заявил перед всеми придворными, что я — его слуга.

— Слуга, чей союзник — могущественный демон.

Лирэ прыснул смехом. Это был пронзительный звук, похожий на икоту.

— Могущественный? Я отправил тебя на Просперо. Я принес в жертву своего самого многообещающего послушника, чтобы напитать ритуал. И ты вернулся скованным и с пустыми руками.

— Не совсем с пустыми.

— О чем ты? — замер Лирэ.

— Я узнал, как магистр Сарос выслужился перед Магнусом.

— Присвоив себе мой труд! — Магистр Лирэ показал посохом на стены храма. — Заявив Алому Королю, что именно он нашел считавшиеся потерянными залы.

— Но внимание Магнуса привлекли не вести о храмах-могильниках.

— Тогда что? Что его заинтересовало?

— Сарос рассказал владыке о своей величайшей находке. Он поведал ему, что выяснил местоположение библиотеки Азарии. Сказал Магнусу, что нашел Гимны Аримана и намерен воспользоваться ими, чтобы обратить Рубрику. — Цадкиил смог кивком показать на обмякшие оболочки рубрикантов, лежащих у дверей. — Он собирается воссоединить наших боевых братьев с их душами. Принести Магнусу величайший мыслимый дар, вернув ему его легион.

Лирэ онемел от изумления, а затем подался ближе и зашептал:

— Он действительно нашел местоположение библиотеки?

— Да. Я помню, как он раскрыл его в тончайших деталях.

Магистр отшатнулся от стола, сыпля проклятиями сквозь зубы.

— Но эти залы вновь отыскали лишь благодаря мне. Как он посмел присвоить себе такую находку, не упомянув меня? — Лирэ ударил посохом по полу, окутав его голубым пламенем. — Как только он вернется, я вырву его лживое сердце из груди.

— Так и следует поступить, магистр Лирэ, — согласился Цадкиил. — Лживый лжец лгал, лжет и будет лгать. Он нанес тебе незаживающую рану. Поэтому я и попросил встречи с тобой. Конечно, мне не удалось представить тебя Магнусу, но я хотя бы смог узнать, что Сарос намерен сделать со своими находками, когда вернется в Тизку. Магнус сомневается в его словах, однако дал разрешение открыть библиотеку и забрать тексты. Он приказал Саросу принести ему доказательства.

— Тогда у меня есть шанс! — воскликнул чернокнижник. — Я подкараулю его, когда он явится. Со мной будет Пентаратум, и я покажу ему, что бывает с теми, кто предает магистра Лирэ.

— Все не так просто. Магнус отправил Сароса сюда с точными приказами. Если выяснится, что Сарос погиб от твоих рук, Алый Король узнает об этом.

Лирэ сплюнул и вновь ударил посохом по полу выбив световой столп. Он повернулся обратно к Цадкиилу:

— Ты слышал, как Сарос описал местоположение библиотеки, не так ли?

Цадкиил едва сдержал смех. Обмануть смертных, посвятивших века изучению доктрин и ритуалов, было до смешного просто.

— О чем ты? — спросил он в ответ, пытаясь говорить встревоженно.

— Ты мог бы рассказать мне, что услышал.

— Услышал — не то слово. Сарос не столько описал путь, сколько показал его, вызвав перед троном проекцию.

— И ты видел ее?

— Да.

— Тогда ты можешь ее воссоздать. — Лирэ замер от предвкушения, отчего выглядел почти как один из бездушных рубрикантов.

— Не могу.

— Что это значит? — выругался магистр. — Почему? — Он подошел к столу и ткнул посохом в одежду демона, отчего ее охватил лазурный огонь. — Ты — мой слуга. Мой раб. Ты расскажешь мне то, что я хочу знать, или я изгоню тебя обратно в эфир! Как ты смеешь отказывать мне?

— Но я заточен здесь по воле Алого Короля, — подчеркнуто мрачным голосом сказал демон. — Кем бы я ни стал теперь, я попрежнему слуга Магнуса. Он — мой примарх. Неужели ты думаешь, что я откажусь повиноваться прямому приказу моего владыки?

— Я — твой владыка! — вскипел от ярости Лирэ. — И ты сделаешь в точности как я скажу. Покажи мне образы, которые призвал Сарос.

— Нет. Я добровольно подчинился приговору Магнуса и даже не пытался освободиться с тех пор, как меня сковал Пентаратум. Я не отвергну волю Алого Короля.

— Глупец, я и не требую от тебя освободиться. Думаешь, мне есть дело до того, сгниешь ли ты здесь? Я лишь хочу, чтобы ты показал мне то же, что Сарос — Магнусу на Просперо. Почему ты отказываешься исполнить такой простой приказ? Неужели ты хочешь, чтобы Сарос забрал славу, ради которой я трудился? — Голос магистра Лирэ стал тихим, почти заговорщическим. — Каково тебе было, Цадкиил, когда ты увидел всех этих ленивых подхалимов в тронном зале Магнуса? Каково было ощутить, что, пока ты веками и без колебаний трудился, как раб, они выслужились настолько, что теперь Магнус даже не хочет выслушать твои планы?

— Словно мне воткнули в спину дюжину ножей, — совершенно честно ответил Цадкиил. — Мне хотелось разорвать всю лживую толпу.

— И что, по-твоему, чувствую я, когда слышу, что Сарос использует мои открытия, чтобы найти великую тайну и поделиться ею с Магнусом, даже не упомянув мое имя?

— Понимаю. Поэтому я и сказал Пентаратуму, что хочу переговорить с тобой. Но я не могу сделать ничего, не нарушив волю Магнуса напрямую. Эти оковы не дадут мне призвать ни мысли, ни воспоминания. Я не могу помочь тебе, магистр Лирэ.

Шатаясь, чернокнижник закружил вокруг стола, размахивая посохом.

— Ты мне поможешь! — взвыл он, метнувшись к пленнику и направив посох на петлю, стягивающую одно из запястий.

Последовала ослепительная вспышка, и Цадкиил ощутил чудесный прилив ясности, когда рухнули психические обереги. Конечно, он солгал. Его сковывала совместная воля рехати, и, будучи в заточении, демон никак бы не смог снять с себя проклятие. Но это было достаточно легкой задачей для чернокнижника, вроде магистра Лирэ, не связанного чарами, не сдерживающего себя и исполненного ярости.

— Покажи мне все, что видел! — заорал колдун, направив посох на демона.

— Что ты натворил? — Цадкиил стек со стола, тряся головой. — Магнус узнает об этом.

— Просто покажи мне, что ты видел! — потребовал ответа Лирэ. — Я смогу заменить эти обереги. — Он запнулся, пристально глядя на быстро исчезающие психические следы. — Заменить их чем-то похожим… — Он подскочил к Цадкиилу, который, приняв человекоподобный облик, стоял рядом со столом. — Но я не свяжу тебя, пока ты не покажешь мне, где находится библиотека. Как ты сам сказал, Сарос вскоре вернется. Я должен найти гимны прежде него.

— Ты вновь привяжешь меня к столу, если я призову воспоминание?

— Просто поторопись, — небрежно махнул рукой чернокнижник.

Цадкиил сделал вид, что размышляет, а потом вымученно кивнул:

— Мне потребуется контакт с кожей. Сними латницу. Ваши гены достаточно схожи, чтобы я смог создать симулякр Сароса.

Магистр Лирэ не знал этого, но уже был готов к грядущему. Демон десятилетиями заронял семена в его разум, направляя к мгновению глупости. Лирэ отстегнул латницу, бросил ее на пол. Цадкиил тут же оплел его запястье извивающимися конечностями.

— Быстрее! — потребовал Лирэ.

Демон зашептал первые слова проклятия. Недемон не понял бы большинства из них, но нахмурился, разобрав одно.

— А при чем здесь Сабассус?

— Это мир на окраине системы.

— Я знаю, где он, идиот, но к чему ты его назвал? При чем здесь вообще Сабассус? Ты же видел на Просперо путь в библиотеку.

— Нет, не видел, — ответил Цадкиил.

— О чем ты говоришь? Ты только что сказал…

— Я обманул тебя, магистр Лирэ. Но тебе не хватает ума понять, когда тебя выставляют дураком.

Магистр попытался вырваться, но лишь взвыл от боли. Извивающиеся пальцы Цадкиила пробурились под кожу, сомкнулись вокруг кровяных сосудов и срослись с мускулами.

— Что ты творишь?! — взревел Лирэ, поднимая посох другой рукой.

— Ухожу отсюда, — ответил Цадкиил.

И с этими словами он потек по запястью чернокнижника, словно дым, и проник в его плоть. Магистр Лирэ замер, выгнувшись дугой от муки.

А затем на пол рухнул его доспех, такой же пустой, как у лежащих рядом рубрикантов.