Мефистон. Город Света

Глава 23

— Здесь, — заговорил Федорак, окликнув Мефистона, за которым ему было тяжело угнаться по грязи.

Мефистон поглядел вниз по склону. Нигде не было ни следа моста или битвы, которую описал Федорак. Лишь мчался поток грязной воды, расцвеченной изумрудными пятнами света, да клубились рои мух.

— Сюда! — позвал его полковник, показывая на проем в стене деревьев. — Вот поляна, где они говорили.

Рацел отдал приказ, и Кровавые Ангелы легко побежали вверх по пересеченной местности. Закрепленные на их болт-винтовках фонари раздирали тьму под пологом.

Ушедший наверх Мефистон вернулся, услышав зов Федорака. Полковник и старший библиарий собрались в кругу солнечного света примерно пятнадцати метров шириной и огляделись.

Опустившийся на колено Властелин Смерти переворачивал рваные листья и треснувшие ветви. Его тяжелая броня утопала в грязи.

— Здесь протекло слишком много воды. Следов не найдешь.

— Когда они сдвинули мост — или чем бы оно ни было, — то перенаправили всю реку, — кивнул полковник. — Все здесь затопило.

— Старший библиарий, — позвал друга Рацел, показав рогами на посохе куда-то на землю. — Взгляни сюда.

Мефистон подбежал к нему и вновь присел. На земле четко отпечатался след, гораздо больший, чем оставила бы ступня человека, и невероятно знакомый.

— Силовые доспехи, — протянул Властелин Смерти, водя пальцем вдоль очертаний.

Рацел показал ему на символ рядом с каблуком.

— Тысяча Сынов, — кивнул Мефистон.

— Кто-кто? — потряс головой Федорак, подойдя к ним ближе, и посмотрел на отпечаток.

— Предатели. Некогда они были гордым легионом космодесантников, сотворенным Императором на Терре и управляемым своим генетическим прародителем, Магнусом Красным.

— Некогда?

— Они отвернулись от света Императора тысячи лет назад. Теперь предатели поклоняются иным богам. Иным созданиям. Они — бездушные чудовища, облаченные в силовые доспехи.

— Значит, слухи могут оказаться правдой, — заметил Рацел. — Возможно, Магнус и впрямь пытается создать новую империю среди звезд, начав отсюда, с системы Просперо.

— На это намекали и лорд Жиллиман, и Данте, — поднялся на ноги Мефистон. — И кто знает, что произошло с тех пор. Многое могло измениться в этой системе, пока мы были заперты на дальней стороне Великого Разлома. Быть может, Магнус уже начал завоевывать территории.

— Но вы же сказали, что Магнус Красный жил тысячи лет назад, — нахмурился сбитый с толку их разговором полковник.

— Такова природа варпа, — кивнул Мефистон. — Иногда в нем продолжают существовать создания, что давно должны были умереть. Особенно если они так сильны, как Магнус. Впрочем, он всегда предпочитал воевать издалека, дирижировать Долгой войной из убежища в эмпиреях. Но теперь, когда Империум ослаблен и разделен, похоже, еретик решился сделать свой ход.

— Но зачем? Ради чего возвращаться сюда столько лет спустя?

— Ради мести, — пристально поглядел на отпечаток Властелин Смерти. — Когда-то Магнус тоже утратил веру. Не знаю, поклонялся ли он Императору когда-либо так, как сейчас люди, но он точно верил в Него, даже называл Его отцом. Однако случилась галактическая война. Ересь Хоруса. Магнус и остальные предали Императора. Владыка Человечества сокрушил отступников, и потому Магнус бежал в варп с остатками своего легиона еретиков. И теперь он вернулся, если верить слухам. — Мефистон показал на отпечаток. — Присутствие здесь космодесантников-предателей может это подтвердить.

— Но зачем они здесь? — Федорак заозирался. — Что ценного в этих джунглях?

— Дело не в них, а в самой системе. Здесь дом Магнуса, Просперо. Во всяком случае, его обгоревшие развалины. Его родину опустошили верные Императору воинства, но ее обугленные останки вращаются вокруг той же звезды, что сейчас светит нам.

— Может, развалины Просперо дороги врагу как память? — пожал плечами Рацел.

— Ты же изучал историю Ереси, Гай, — не согласился Мефистон. — Разве Магнус показался тебе сентиментальным?

— Кто знает, каким он стал. Он ведь больше не тот Магнус, что бился в Ереси Хоруса. Он провел века в заточении среди кошмаров варпа. Но тот Манус, что был побежден на Просперо в позабытые времена, осознал бы силу символа. Он бы захотел водрузить свое знамя там же, где некогда правил. Иначе зачем избирать эту систему? Чего ради возвращаться сюда, на развалины, когда есть целая Галактика? Он явно хочет этим что-то доказать.

— Но только представь, сколько энергии у него ушло бы на то, чтобы вновь войти в физическое измерение. Должно быть, это изматывающе даже для столь сильных созданий.

— Думаешь, он пришел сюда, чтобы восстановить силы?

— Как свои, так и боевые, — кивнул Властелин Смерти. — Жиллиман сообщил, что в этом регионе появляется заметно больше мутантов и нелегальных псайкеров.

— Магнус собирает воинства. Возможно, ты прав.

— И нечто в этой системе ему помогает. — Мефистон поглядел на Федорака. — Ты говорил, что это восстание было не первым. Когда они начались?

Полковник снова встревожился и нервно почесал лицо.

— Несколько лет назад. И раньше случались небольшие инциденты, сбегали дезертиры, появлялись возмутители спокойствия, и все такое, но несколько лет назад ситуация усугубилась. Я сразу понял, что все не так, как прежде. Мы начали сталкиваться с полномасштабными восстаниями. По всему континенту возникали культы.

— Есть ли что-то, что могло это спровоцировать? — осмотрелся по сторонам Кровавый Ангел. — Особенно тяжелая кампания? Проблемы с боевым духом? Что-то необычное?

Федорак потряс головой, а затем неловко покосился на Мефистона:

— Возможно, вы сочтете меня суеверным…

— Говори.

— Незадолго до мятежей в небе появилось нечто странное. Тогда я об этом не задумывался, а вот местные будто взбесились. Говорили, это знамение рока.

— Странное? О чем ты? Великий Разлом открылся задолго до описываемых тобой событий.

— Нет, не Великий Разлом. Мы иногда видим его в облаках, но это просто пурпурное мерцание. Это же было чем-то другим. Я подумал, комета упала или что-то в этом роде. Красная звезда появилась в ночном небе, гораздо ярче остальных. Она так сияла, что ее было видно и днем. Всем казалось, будто кто-то обратил на нас взгляд. Даже мои самые надежные офицеры вели себя необычно. Никто не мог спать, изменилась даже погода. Мы столкнулись не только с привычной проклятой жарой, но и с бурями и засухой. — Федорак скривился, поглаживая переносицу. — Наверное, совпадение, но едва появилась комета, как ко мне начали приходить сообщения о ведьмовстве и еретических сектах.

Кровавые Ангелы переглянулись. Рацел кивнул.

— Что? — потребовал ответа полковник.

— До нас доходили слухи не только о возвращении Магнуса, — сказал ему Мефистон. — Даже на другой стороне Галактики мы слышали о Сорциариусе.

— Планете Чернокнижников, — пояснил Рацел. — Мире, сотканном из колдовства и кошмаров. Планете, у которой нет права существовать. Магнус притащил с собой свой демонический мир…

— Так вот что мы видели? — ошеломленно посмотрел на них Федорак. — Это и было красным огнем в небе?

— Возможно, — согласился Властелин Смерти. — Это объяснило бы нарастание психической активности. Планета Чернокнижников — пристанище ведьм, притягивающее всех, кто ступает на темный путь. О ней говорится в бесчисленных мифах и легендах. Она — земля обетованная для заблудших еретиков, поклоняющихся Хаосу.

Федорак обеспокоенно поглядел на библиариев.

— Осел безмозглый, Мефистон описал не нас, — фыркнул Рацел, не веря своим глазам. — Если ты не научился отличать легального псайкера от еретика, то недостоин своего звания.

Гнев во взгляде Кровавого Ангела лишь встревожил Федорака еще пуще, но прежде, чем он успел ответить, Мефистон показал ему на реку и задал вопрос:

— Мы там, где находился мост? Он стоял здесь, прежде чем его подорвали культисты?

— Примерно, — ответил полковник и прищурился, изучая деревья. — Да, думаю, здесь.

Мефистон бросил взгляд на Рацела и постучал по оплетенной кожей книге на поясе.

— «Пресыщенная коса», глава двадцать седьмая, стих седьмой. «Неописуемый магнетизм». Давай посмотрим, что тут делал Цадкиил.

Рацел приказал отделению Туриоссы рассредоточиться среди деревьев и встать на страже. Потом он снял книгу с пояса и вместе с Мефистоном подошел к берегу.

Федорак попятился, мотая головой, и вытащил пистолет, когда библиарии начали изрекать воззвание.

Мефистон говорил по памяти, пока Рацел читал. И без того низкий тон, которым произносились слова, с каждой фразой понижался, пока шум не стал совсем непохожим на то, что могло бы исходить из человеческих голосовых связок.

Рацел воздел посох, позволив солнечным лучам сверкнуть на рогатом черепе, а Мефистон обнажил Витарус и показал им на стремительный поток.

Гулкие голоса библиариев, усиленные варповством, заставили содрогнуться весь горный склон, будто его охватило небольшое землетрясение. Вниз покатились булыжники и ветки, и полковник взобрался на дерево, тревожно оглядываясь, пока осколки камней стучали по его бронежилету.

Наконец единым рокочущим ревом библиарии отдали приказ.

От берега потянулись нити красного света, похожие на багряные лучи солнца, идущие из подземного склепа. Их были десятки. Казалось, в сердце реки растут алые деревья. Сперва воды текли прямо через сверкающие колонны, но, когда два библиария снова изъявили свою волю и голоса их эхом разнеслись по лощине, красные нити переплелись, образовав единую структуру.

Вода обрушивалась на алую стену, с грохотом растекаясь по обе стороны от нее. Федорак вскарабкался выше, но Кровавые Ангелы лишь уперлись в землю, готовясь встретить бурлящие потоки вышедшей из берегов реки. Вокруг мчалась вода, однако библиарии спокойно шли через грязевой оползень к открывшемуся берегу. В грязи бились рыбы и жабы, над ними клубились мухи. Река уже текла в новом направлении. Мефистон провалился по колено в липкую грязь, подтягивая себя Витарусом в середину опустевшего русла. Когда же он добрался до центра, то воткнул меч по рукоять и направил через клинок пламя варпа.

Грязь забурлила и вскипела, окутав Астартес вонючим паром. Примеру старшего библиария последовал и Рацел, ударивший посохом и выпустивший вторую волну психической силы. Спустя несколько минут в грязи появились проблески серебра, отражающего лучи солнца на лица библиариев.

Когда потоки варпа хлынули по его костям, Мефистон осознал, что ему едва ли нужно произносить слова ритуала. Его сила была теперь столь неотъемлемой, настолько тесно связанной с его разумом, что она выплеснулась из него почти по собственной воле. Было время, когда он с подозрением отнесся бы к такой необузданной мощи. Рацел смеялся над смертным солдатом из-за того, что тот путал психические дисциплины с колдовством, но чем дальше углублялся в своих исследованиях Мефистон, тем яснее понимал, как тонка грань между ними. На протяжении веков организации, подобные его собственному библиариуму, облачали свои дисциплины в таинственный и эзотерический язык, полагая, что именно благодаря запутанным обрядам сохраняют разум чистым. Мефистон начал смотреть на вещи иначе. Ему казалось, что не столько метод, сколько намерение отделяет божественное от проклятого. Он вспомнил свое нежелание оживить мертвого пилота боевого корабля. Некоторые вещи были явно за гранью допустимого, но здесь, на Сабассусе, он знал, что следует воле Ангела.

И потому Властелин Смерти принял текущие через него потоки и выпустил через клинок в землю всю ярость, призванную ритуалом.

Грязь и мухи разлетелись от взрыва во все стороны. Все подножие реки вздыбилось, будто поднятый парус. Рацел пораженно рассмеялся и покосился на Мефистона, когда перед ними открылся огромный серебряный механизм.

— Во имя Сангвиния! — Космодесантник пытался перекричать грохот, шатаясь так, будто стоял на палубе гонимого бурей корабля. — Ты хоть произнес слова?

Мефистон покачал головой. Алый свет сочился от его брони, пока он превращал берег в рваный кратер. Казалось, два библиария пали с небес, пробив дыру в горе.

— Ты в порядке? — спросил Гай, понизив голос, когда гул утих. — Ты управляешь даром?

— Я целиком подчинил его, Рацел. — Старший библиарий небрежно махнул рукой, и с их брони слетела грязь, отброшенная к далеким деревьям. — Он — я, а я — он. Мы больше не боремся друг с другом.

Он видел, что Гай все так же внимательно наблюдает за ним, как и всегда. Прежде лишь бдительность Рацела не давала силе захлестнуть Мефистона, но эти времена прошли. Теперь сознание и подсознание действовали в идеальном согласии. Он совершенно ясно мог видеть каждый аспект своего дара.

Когда грязь улеглась, библиарии начали изучать открывшуюся структуру. Это был серебряный круг, покрытый запутанными органическими узорами — завитушками и петлями, что переплетались, будто лианы, но явно имели рукотворное, а не естественное происхождение. Местами они образовывали буквы, которые Мефистон узнал и оскалился, сколь бы прекрасно выполнены те ни были. Рацел проследил за его взглядом и прошептал проклятие.

— Темное наречие.

— Должно быть, Цадкиил искал этот портал, — кивнул Мефистон, постучав клинком по изогнутому знаку.

— Но зачем? — Керамит с лязгом ударился о металл, когда Рацел опустился на колено и припал к поверхности. — Зачем демон пытался проникнуть в эту гору? — Он нахмурился и опустился ниже, почти прикоснувшись ухом. — Мефистон, ты это слышишь?

Властелин Смерти присел рядом с ним. Сперва он слышал, лишь как камни и земля падают с краев кратера, но затем разобрал что-то другое, отдающееся сквозь металл.

— Пение?

— Звучит, как хор, — кивнул нахмурившийся Рацел.

Мефистон оградил себя от любых иных дел и направил мысли лишь на этот звук. В числе прочих полезных навыков он научился, еще будучи послушником, концентрироваться на одной точке и за годы усовершенствовал эту технику. Все будто исчезло, и он остался наедине с песней. Это был прекрасный гимн. Но за красотой что-то таилось. Властелин Смерти направил мысли в глубь возвышенных нот и скривился. Звуки были рождены из боли. Произносящие слова голосовые связки были вынуждены это делать. Певец пребывал в кошмарных мучениях, и страдания его питали гимн.

Преисполненный отвращения Властелин Смерти вскочил и отошел. Так же поступил Рацел, уже собиравшийся что-то сказать, когда позади донесся громкий стук.

Они резко обернулись, выхватив пистолеты.

Это был Федорак. Он распластался у подножия кратера, перемазавшись в грязи и скривившись от боли.

Мефистон прошел к нему по металлическому диску и помог встать на ноги.

— Лучше бы ты к нам не подкрадывался, — проворчал Рацел.

Полковник кивнул, отряхивая одежду. Похоже, что он пришел в себя после недолгой паники и пытался глядеть на Мефистона с большим достоинством.

— Я могу показать вам, куда они ушли.

Мефистон пошел за спотыкающимся человеком вдоль волнистого круга.

— Здесь, — сказал Федорак, подойдя к меньшему диску в верхней левой части большего. — Спутник Гоурин что-то сделал со своими людьми. Демон и ведьма бросили их в реку, даже не тронув, и они… — Он скривился, качая головой. — Еретики подожгли моих солдат синим пламенем.

— И что произошло дальше? — спросил Властелин Смерти, изучая меньший круг.

— Эта штука начала вращаться. А потом открылась. Образовала что-то вроде двери в горе, за которой начиналась нисходящая лестница.

Мефистон изучил поверхность металла и подозвал Рацела.

— Вот, взгляни сюда.

В центре диска находилось еще одно круглое углубление. Гай кивнул и воткнул посох в проем.

— Вот только мы не знаем нужных обрядов. И, похоже, Цадкиил использовал человеческое жертвоприношение, чтобы провести ритуал. — Он свирепо зыркнул на полковника, заметив, как тот пятится. — Не смей подозревать меня в чем-то, невежестве…

— Гай, — перебил его Мефистон. — Он тебя боится. И не зря.

Рацел еще раз сердито поглядел на Федорака, а потом отвернулся от него.

Старший библиарий сделал мысленный набросок всех покрывающих металл иероглифов и положения рычагов на двери. Мгновение он внимательно изучал их, а потом специально подумал о чем-то другом. Момент перерождения под ножами Кво-87 никогда не отдалялся слишком далеко от его мыслей, поэтому снова он погрузился в видения, которые узрел, пока воссоздавали его тело, и в очередной раз попытался раскрыть тайну черного ангела, которого видел сражающимся в варпе. И пока его сознание было отвлечено, подсознание могло спокойно изучать тайны этих символов.

— Я уже видел такое расположение фигур, — сказал Мефистон через несколько минут, когда ответ буквально предстал перед его взором. Он присел над металлом, хмурясь и не понимая, как все связано. — Но это странно.

— О чем ты? — спросил Рацел.

— Сочетание клинков практически совпадает с ходами Антроса, когда мы в последний раз играли с ним в мемориам. — Старший библиарий провел пальцем по металлическим зубьям. — Лишь одна деталь не на месте. Иначе была бы та же последовательность, которой он воспользовался для победы. Словно он уже побывал здесь до нас и оставил сообщение.

— Если это очередная его ребяческая игра, я его точно казню, — нахмурился Рацел, открывая вокс-канал. — Антрос. Докладывай!

В ответ ничего, только белый шум.

— Антрос! — рявкнул Рацел. — Докладывай, чтоб тебя!

Опять ни звука. Мефистон мысленно потянулся вдаль по склону к городу.

— Я его не вижу. Думаю, он покинул Адурим.

— Что же он затеял? — удивился Гай. — Я знал, что его стоит оставить на Ваале.

— И лишь одна часть не на месте, — снова поглядел на замок Мефистон. — Мог ли он предвидеть это?

— И не упомянуть? Если он знал, что здесь дверь, знал нужное сочетание, то почему просто не сказал? Зачем прятать намек в игре в мемориам?

— Ты прав, это бессмысленно. — Мефистон представил игру, гадая, мог ли он ошибаться, но последовательность деталей была почти той же.

Он протянул руку и толкнул часть, которая не совпадала со схемой. Искры света пробежали вдоль двери, соединяя каждый затвор, и осветили внешний круг. В тот же миг далекий звук пения стал громче, настолько, что его услышал даже Федорак, недоуменно оглядевшийся по сторонам.

— Это то же сочетание, — прошептал старший библиарий. — Замок снят.

— Но вам не открыть дверь, — заметил полковник. — Если не поступите так же, как Гоурин и ее дружок.

— Моему дару не нужна чужая кровь, — ответил Мефистон.

По указанию друга Рацел вновь взял рогатый посох — Властелин Смерти возложил руки на вершину черепа и произнес несколько коротких фраз.

Алое пламя вырвалось из латных перчаток и метнулось по посоху вниз, освещая вырезанные руны и сплетаясь с синими искрами, мерцающими на вратах.

Федорах зашатался, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Мелодичный голос стал звучать еще выше и натужнее.

— Отойдите! — приказал Мефистон, вытаскивая посох, и передал его Гаю. — Покиньте круг.

Несколько ударов сердца спустя свет вспыхнул еще ярче, и круг начал двигаться, разделяясь на расходящиеся по спирали пластины. Навстречу воинам потекли звуки пения, и показались ступени, уводящие во тьму. Паутина синих линий на двери извивалась, будто приглашая войти.

Рацел обратился по воксу к отделению Туриоссы, призывая его спуститься в кратер. Космодесантники еще слезали по склонам, когда Мефистон уже растворялся во мраке, шагая в глубь горы.

— Как мы поступим с Антросом? — спросил Рацел, спешно шагающий за Мефистоном.

Старший библиарий уже много часов размышлял над будущим Луция. Ему было не по нраву держать Рацела в неведении, но пока он и не знал, что сказать. Сюрприз у дверей напомнил ему, что Антрос остался загадкой даже теперь, при всей мощи разума Властелина Смерти и контролю над ней.

— Сконцентрируйся на задании, — ответил он. — Цадкиил где-то в горе. Нам надо изгнать его в варп прежде, чем он завершит задуманный им ритуал. — Мефистон помедлил, оглянувшись на старого друга. — Все испытания готовили меня к этому вызову. Магнус одурачен, как и любой другой прислужник Хаоса. Неважно, что демон тщится затеять в системе. Главное, он прокладывает путь Тзинчу. Открывает двери меж царством безумия и реальностью. И Цадкиил пришел сюда, чтобы удостовериться, что ему не помешают. Не беспокойся об Антросе. Мы должны скорее найти демона и остановить его.

— Не беспокоиться об Антросе? — Глаза Гая сверкнули, — Мефистон, он играет с нами в игры. Он показал тебе ключ к двери за много недель до того, как мы о ней узнали. И Луций не в Адуриме, пусть ты и приказал ему там остаться.

— Ты в чем-то обвиняешь нашего боевого брата? — пристально поглядел на эпистолярия Мефистон.

Рацел сжал челюсти, а потом отвернулся и принялся изучать мерцающие повсюду иероглифы и узоры.

— В его поведении что-то не так. В лучшем случае он отбился от рук, в худшем — лжет нам.

— Я верю в него, Рацел. И я никогда не видел так ясно, как сейчас.

— Именно поэтому мне странно слышать, что ты не предвидел его последней уловки.

Мефистон уже собирался ответить, когда звуки пения стали громче, и он понял, что они подошли к источнику. Их нагнали другие Кровавые Ангелы, поэтому он жестом приказал отряду пройти по коридору на шум.

Спустя еще несколько поворотов в сумрачном полусвете виднеющихся в металле линий они вошли в круглый зал. Мефистон удивленно замер на пороге, а позади него выругался от отвращения Федорак. Все синие нити, тянущиеся через комнату с восьми разных направлений, пересекались в центре зала, и прямо над их средоточием стоял юноша. Его омывало синее пламя, наполняющее комнату ослепительным сиянием, а голова незнакомца была запрокинута. Огонь покрывал каждый клочок его кожи, вздувающейся, будто кипящая похлебка. Его глаза расплавились, остались лишь пустые глазницы, а пальцы скривились от боли. Именно его голос они слышали на склоне. Лицо исказилось в жутком оскале, но из глотки исходил не вой, но прекрасная музыка. Человек явно не мог сбежать от пытки. Его тело дрожало и корчилось от мук, а ноги приросли к полу там, где пересекались синие нити.

— Во имя Трона! — воскликнул полковник. — Я его знаю. Это Таднос. Что с ним случилось?

Пока космодесантники расходились по залу, держа проходы на прицеле, Властелин Смерти подступил к пылающему человеку. От него исходил зловещий холод, и смертный содрогался, когда по нему лились волны пламени. В такой близи его песня завораживала своей красотой. Впрочем, едва Мефистон вновь сконцентрировался на музыке, то услышал настоящий звук, скрытый за искусственным. Человек выл. Лишь колдовство делало вопль прекрасным.

Вытянув руку, старший библиарий почти коснулся пламени, и по его латной перчатке забили грозные волны эфирной силы.

— Его превратили в топливо. В живую батарейку. — Властелин Смерти оглядел круглые узоры у ног пленника, не обращая внимания на смесь воплей и пения, в попытке понять, как работает узилище. — Он питает все это место. Весьма изобретательно.

— Это чудовищно! — закричал Федорак, выхватив пистолет, и прицелился в страдающего человека.

Мефистон щелкнул пальцами, и оружие вырвалось из рук полковника и с лязгом покатилось по золоченному полу.

— Даже не думай застрелить его.

— Мы не можем его просто так бросить! — воскликнул Федорак, глядя на Рацела в ожидании поддержки. — Это ужасно. Он не умирает, несмотря на боль.

— А если умрет, то это сломает энергетическую сеть? — Не обращая внимания на офицера, Гай подошел к живому трупу.

— Он лишь часть большей алхимической ячейки. Если разорвать связь, — Мефистон кивнул, поглядев на потолок, — то все это место застынет, а мы окажемся в западне и не сможем добраться до его нутра.

— А что это за место? — резко спросил Федорах, подняв пистолет и осторожно убрав его обратно в кобуру. — Что это за залы? Таких пещер не бывает. Кто их построил?

— Культисты, — ответил Мефистон, показав на извивающиеся узоры на каждой поверхности. — Все это — символы Тзинча, бога Хаоса. Как и увиденные нами снаружи знаки. Кто-то пришел сюда давным-давно и построил… — Он пожал плечами, не уверенный в том, что это за место. — Какой-то храм. Возможно, укромный уголок для проведения темных таинств? И теперь сюда вернулся Цадкиил, желая раскрыть его зловещие загадки.

— Быть может, тут скрыто какое-то оружие? — предположил Гай.

Мефистон кивнул и перевел взгляд с пылающего тела на выгнутые стены и выгравированные на полу отрывки из запретных текстов.

— Эти залы древние. Очень. Возможно, их построили еще во времена, когда в Галактику впервые пришел Магнус? Может, он тут что-то оставил?

— Нельзя его так бросать, — пробормотал Федорак, не глядя на горящего солдата.

— Если мы извлечем одну гальваническую ячейку из батареи, то залы будут запечатаны и погрузятся во тьму, — объяснил Мефистон. Он не отказывал в просьбе Федораку, просто рассуждал. — Вместе мы с Гаем обладаем великой силой, но здесь происходит что-то необычное. Ты заметил, Рацел? Невозможно полностью разглядеть всю эту гробницу, или сеть тоннелей, или чем бы она ни была. Попробуй прозреть дальше следующей пары залов. Здесь диковинные обереги.

Глаза Рацела вспыхнули более темным оттенком синего, когда он попытался заглянуть за физические преграды зала. Затем он кивнул.

— Верно. Будто все это место не совсем реальное.

Мефистон быстро кивнул. У Гая была чудесная способность улавливать мысли, которые сам Мефистон не мог озвучить.

— Именно. Ты прав, Рацел. — Он постучал Витарусом по мерцающему полу. — Этот материал лишь отчасти существует здесь. Он только наполовину реален. Остальная его часть принадлежит иному плану бытия.

— О чем вы? — потряс головой Федорак.

— Неважно, но мы не можем поступить так, как ты просишь. — Властелин Смерти в последний раз посмотрел на измученного певца, затем прошел по залу к противоположной двери. — Лучшее, что мы можем сделать, — выследить Цадкиила и понять, зачем он сюда пришел. Когда же мы раскроем эту тайну, я с удовольствием изничтожу все тоннели.

Пока они шли по залам, во тьме разносилось эхо новых поющих голосов. У старшего библиария возникло странное чувство, будто он находится в подземном соборе. Некоторые отрывки мелодии казались жутко знакомыми, напоминая ему гимны, которые пели в крепости-монастыре Кровавых Ангелов на Ваале. В музыке попадались фразы и мотивы, которые имели прямое отношение к догматам веры Адептус Астартес. Единственное тому объяснение — в какой-то момент в прошлом четкая логическая цепочка нарушилась и привела к этому чудовищному гибриду.

Исследовательская группа больше часа шла по синим нитям, когда земля вдруг начала подниматься, а с ней и проходы, сменяясь широкими ступенями, ведущими к вершине. Каждые полчаса космодесантники натыкались на других горящих людей, но те так погрузились в муки, что не замечали ни Кровавых Ангелов, ни Федорака. Полковник же спустя несколько часов больше не мог угнаться за неутомимыми Астартес, и потому был вынужден смириться с тем, что теперь его нес один из заступников, с чьих плеч он свисал, будто мешок с зерном.

Ступени становились все уже, пока не вывели к спиральному лестничному колодцу, по которому лишь двое Кровавых Ангелов могли пройти бок о бок.

Мефистон ринулся вперед остальных. Странная неразличимая природа тоннелей все еще затуманивала его варп-зрение, но он чувствовал, что они приближаются к пику горы. Старший библиарий был убежден, что там поймает свою добычу спустя долгие десятилетия. Ощущение грядущей развязки придавало уверенности его шагам.

Он вышел в длинный, подобный нефу зал с окном в форме звезды, из которого открывался вид на джунгли. Зал разделяла колоннада из извивающихся столпов: они горели тем же холодным синим огнем, что и увиденные воинами трупы, охваченные пламенем. Зрелище впечатляло: дорога из пылающих башен ярко сверкала, погружая все прочее во мрак.

На другом же конце за ослепительной аллеей виднелся алтарь, сделанный в форме когтя орла. Рядом с ним сгорбился кто-то невысокий, опирающийся на изогнутый посох и прячущий лицо под капюшоном. Властелин Смерти зашагал к нему мимо горящих колонн, предвкушая встречу с Немезидой.

— Мефистон! — воскликнул Рацел, вошедший в зал следом за ним.

Старший библиарий услышал в голосе друга предупреждение, но проигнорировал его. Его переполняла сила. Руки Властелина Смерти пылали от мощи всего постигнутого за века. Ничто его не остановит. Бояться нечего. Возможно, Кво-87 и усовершенствовал его, но он был сыном Сангвиния, и Ангел сотворил его ради этого мига, этой цели.

Он уже прошел половину пути вдоль колоннады, когда огни погасли. Пылающие колонны потухли, исчезли нити света на полу. В тот же миг заработали авточувства в броне, показав через линзы шлема монохромный мир.

У алтаря его все так же ждало существо в капюшоне, но когда Мефистон резко обернулся, то заметил десятки других стоящих у колоннады во тьме фигур — ряды космодесантников, выстроившихся по периметру зала. Тысяча Сынов. Все они вскинули болтеры.

Мефистон выругался. Дверь захлопнулась за его спиной.

И десантники Тысячи Сынов слаженно открыли огонь.