Мефистон. Город Света

Глава 16

— Прыгайте! — заорали Федорак и Малик, когда гвардейцы поднялись из укрытий, ведя ответный огонь по деревьям, пока включали гравишюты.

Омытые лазерным огнем изменники Гоурин выбегали из леса. Обстрел становился все более яростным, и вокруг уже начала разлетаться на части каменная кладка. Полковнику оставалось лишь броситься вперед и надеяться, что бойцы последуют за ним.

На лету заработали ускорители, но он держал их на половине мощности, чтобы пикировать куда быстрее, чем обычно. Федорак молился, чтобы река оказалась такой же глубокой, какой выглядела.

Какофония выстрелов оборвалась, когда он рухнул в стремительные воды, но вновь впилась в его уши, едва полковник вырвался на поверхность, плотно сжав зубы. К своему облегчению, он увидел, что десятки солдат смогли последовать приказу и падали вслед за ним. Но потом его взгляду открылась настоящая причина бегства Зура.

Половина «Заключенных в аду» еще готовилась к броску, когда мост поглотила ослепительно-белая стена пламени.

«Они заложили взрывчатку…» — подумал Федорак, плывя вниз по реке, кувыркаясь и кружась из-за бурного течения. Он понял, как хитро его провела Гоурин. Она заманила полковника сюда, прочь от укрепленного штаба, и он угодил в западню. На Гузерат еще падал град горящих тел, когда прогремел второй взрыв, вырывая из древнего моста целые глыбы.

Федорак потерял место бойни из виду, когда поток потащил его вниз. Он отчаянно размахивал руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и наконец дотянулся до каменного выступа. Полковник попытался подтянуться, выбраться из неистового течения, но что-то не выпускало его. Выругавшись, Федорак понял, что зацепился за ветку одним из ремней гравишюта. Гвардеец отчаянно боролся, а вода хлестала его по лицу. Он никак не мог вырваться.

Тогда офицер выхватил секач и ударил им по ремням, сбрасывая шют, после чего с трудом выкарабкался на грязный берег, кашляя и отплевываясь.

Отползающего от реки промокшего полковника, чья рука онемела от удара о камни, омывал золотой свет. Остатки моста пылали, а в реке барахтались горящие солдаты, заходящиеся в предсмертных воплях.

Но мост не разрушился. Напротив, он казался обновленным. Теперь, когда кладка отпала, взгляду открылись металлические зеркальные пластины, что сверкали под палящим солнцем, будто рыбья чешуя.

Еретики продолжали наступать из леса, ведя шквальный обстрел. Федорак бросился в заросли, сорвал с пояса пистолет и огляделся в поисках выживших. Вокруг на деревья падали раскаленные камни. Десятки солдат последовали за ним и добрались до реки, но теперь гибли под лазерным огнем, не успевая доплыть до берегов…

Полковник попытался выстрелить из пистолета, но услышал лишь жалкое хлюпанье. Заклинило.

— Чтоб тебя! — процедил Федорак, представив суровый праведный лик Императора в столовой.

Он потряс головой. Нет, в этом безобразии виновен только он сам. Глупо винить бога. Нужно все исправить.

Полковник спрятался за деревьями и прищурился, высматривая организатора западни.

Вот она. Гоурин. Вероломная крыса неспешно шагала к горящему мосту и небрежно отдавала приказы, держа в опущенной руке пистолет. На ее лице застыла та же самодовольная ухмылка, что и обычно. Полковник едва удержался от того, чтобы выскочить из-за деревьев и броситься прямо к ней.

Едва. Но он смог справиться с собой. Гоурин окружали десятки изменников. Его застрелили бы прежде, чем он успел бы добежать до нее.

Федорак направился к еретикам, держась в глубокой тени и крепко сжимая в руке секач. Если он подберется достаточно близко, то сможет ударить. Вероятно, без вождя изменники передерутся между собой. А если нет, то полковник хотя бы сможет заставить Гоурин заплатить за все.

Пламя начало угасать, пока он крался, но некоторые из изменников включили люмены, и Федорак увидел противников до отвращения ясно.

Сама Гоурин осталась прежней: ветеранка, отмеченная шрамами, примерно пятидесяти лет от роду, с короткими серыми волосами. Но у многих ее бойцов появились уродства. Какие бы извращенные верования ни заставили солдат взбунтоваться в казармах, они меняли воинов. Болезнь умов становилась и болезнью тела. У нескольких гвардейцев кожа приобрела пугающий серебристый оттенок, мерцая, точно чешуйки, на мосту. Большинство солдат по-прежнему носили стандартные бронежилеты и мундиры, но даже под привычной формой было ясно, что плоть некоторых мутировала, приняв новые очертания.

Федорах уставился на них, не совсем понимая, что он видит. В таком обманчивом освещении он мог ошибиться, но, похоже, один из предателей обзавелся новыми конечностями: из-под наплечника свисала спутанная масса чего-то извивающегося, будто клубок змей. Сперва он даже решил, что это просто обрывки одежды, но затем заметил, как они двигаются, корчась и сплетаясь. Но солдат не вопил от ужаса, а, судя по всему, гордился своей внешностью, стоя рядом с Гоурин с важно поднятым подбородком и уперев в бок приклад лазерного карабина, будто позировал для пикт-снимка.

Полковник с трудом заставил себя отвести взгляд, чувствуя, как его рассудок начинает трещать по швам от одной лишь попытки осознать глубину падения еретиков. Он сосредоточился на Гоурин и снова начал тихо пробираться через подлесок. Ведьма заплатит за свои злодеяния. Он отовсюду слышал вопли и проклятия солдат, что умирали, а она ухмылялась, пока болтала со своими уродливыми прислужниками.

Он был уже метрах в двенадцати от моста, когда заметил, что еретики больше не убивают гвардейцев, а вылавливают выживших из реки, нанося раны тем, кто пытался бежать. Подобравшись ближе, Федорак увидел, что сектанты уже собрали примерно десяток гвардейцев рядом с дымящимися развалинами. Они связали их и привели на поляну, а тех, кто пытался выбраться, пинками загоняли обратно в круг.

— Что вы затеяли? — прошептал полковник.

Он был так близко, что уже не осмеливался пошевелиться, опасаясь, что его заметят. Гнев притуплял боль от ран, но теперь, когда сердце немного успокоилось, он понял, что, возможно, боль в ноге вызвана трещиной. Федорак не мог нормально опереться на нее и если бы попытался побежать к Гоурин, то, вероятно, рухнул бы лицом в грязь в паре метров, после чего та с глумливой насмешкой застрелила бы его. Оставалось надеяться, что она подойдет достаточно близко, чтобы можно было наброситься и перерезать ей глотку, прежде чем вмешаются прислужники.

Боковым зрением он уловил мерцающий огонек. Вокс-бусина.

Федорак медленно, очень медленно отполз назад к берегу реки, держась в тени, и потом открыл канал связи.

— Полковник? — раздался резкий шепот сержанта Малика.

— Да. Я здесь, на южном берегу. А ты где?

— Мы на той же стороне, что и вы, сэр, где-то в тридцати метрах вниз по реке от моста.

— «Мы»? — Федорак почувствовал прилив надежды.

— Да, сэр. Со мной рядовые Эрбен, Литвак и Кастри.

Только четверо…

— Вы видели остальных? — спросил он, стараясь сдержать разочарование.

— Да, полковник, но их схватили еретики. Они собрали их вместе рядом с…

— Да, знаю. Я вижу, — Федорак прищурился, вглядываясь в черные колышущиеся тени в джунглях, пытаясь различить среди них солдат.

— Я вас вижу, — сообщил Малик. — Мы идем.

— Только тише, Трона ради, — зашипел полковник. — Они все еще прочесывают берег.

Из тьмы к нему тихо подползли гвардейцы. Все они были вооружены карабинами и выглядели невредимыми, если забыть о порезах и ушибах.

— Вы видели Зура? — резко спросил Федорак.

Солдаты лишь покачали головой.

— Ублюдок сдал нас, — процедил полковник. — Я видел: он ушел с моста как раз перед взрывом.

Гвардейцы пораженно переглянулись.

— Я даже не уверен, что это мост… — прошептал сержант.

— Ты о чем?..

Малик показал ему через мрак куда-то на край реки. Они вместе проползли последние метры до опушки. В воздухе все еще кружились искры и поднимались струйки дыма, но теперь он ясно видел мост, блестящий и переливающийся в свете, который отражался от текущего под ним потока.

И тогда полковник понял, о чем говорил Малик.

Убившие его солдат взрывы открыли участки моста и пробили огромные дыры в почве на берегу, в результате чего стало ясно, что строение уходит под землю. Оно было частью гигантского сверкающего круга, частично погруженного глубоко под горный склон.

— Так они пытались убить нас или раскопать эту дрянь? — ошеломленно потряс головой Федорах.

— И то и другое, наверное, — проворчал Малик, выглядящий таким же ошарашенным. — Смотрите, оно двигается.

Огромное металлическое кольцо медленно вращалось в сторону горы, вздыбливая и раскалывая дно реки. С каждым поворотом открывалась все большая часть круга.

— Пресвятая Терра, что же это? — прошептал один из солдат.

Федорах моргнул, не зная, что и сказать. Он был уверен лишь в одном.

— Мы должны остановить ее. — Полковник оглянулся на джунгли. — Что бы Гоурин ни затеяла, мы должны этому помешать.

Скрутившее живот чувство ужаса, которое он ощутил, глядя на узоры леса, все еще не покинуло его. Он представил невозмутимое лицо Зура, говорившего о лесных духах, и понял, что изменница каким-то образом связана с этой системой.

— Скорее, — сказал он, указав солдатам обратно на заросли, и они начали подниматься по склону так быстро, как только осмеливались.

Когда же они добрались до поляны, Федораку пришлось сжать зубы, чтобы не завопить от злости. Схваченных гвардейцев связали вместе и выстроили вдоль берега.

— Она что, решила их утопить? — прошептал он, оглянувшись на Малика.

Гоурин ходила взад и вперед вдоль ряда солдат, говоря с ними. Нет, не с ними. Она говорила напевно, размахивая ножом в такт произносимым словам. Похоже, еретичка проводила какую-то церемонию. А затем полковник в ужасе понял. Деревья поблизости раскачивались и смещались в унисон со словами. Она будто подчинила себе джунгли.

— Как такое возможно? — пробормотал Федорак. — Как она может двигать деревья словами? Сержант, ты это видишь? Гоурин заставляет землю шевелиться?

Пораженный Малик смог лишь кивнуть.

Полковник протянул руку и взял лазерный карабин сержанта, проверил заряд, а потом поглядел на Гоурин, гадая, сможет ли он попасть в нее. Изменница все еще находилась за покровом деревьев и расхаживала мимо пленников, то исчезая из виду, то вновь появляясь среди редких пробивающихся лучей солнца.

Затем она повысила голос, и сердце Федорака забилось быстрее. Слова оказались бессвязным бредом, они будто воспроизводились записывающим устройством задом наперед. От сливающегося в кольцо потока шипящих и скомканных гласных в голове полковника запульсировало, а пальцы на прикладе задрожали. Со лба на глаза полились капли пота, едва он попытался взять ее на прицел. Слова отдавались в голове, становясь все громче с каждым повторением, пока Федораку не стало так плохо, что захотелось выть. Он попятился и выругался, опустив ружье, когда до его измученных ушей донесся новый звук — ровный медленный стук. Будто где-то под землей глубоко в горе билось огромное сердце.

— Полковник, — прошипел Малик, указав вниз по склону.

Федорак увидел синие и золотые вспышки, появляющиеся среди скрытых мглой деревьев.

— Во имя Трона, что это?..

Казалось, что возникла новая река, текущая теперь вверх по горе — река из твердых сверкающих топазов. И пока сияющий поток приближался, ровные удары становились громче и страшнее. Тук. Тук. Тук. Земля содрогалась, сердце Федорака билось все чаще.

— Отходим, — с трудом выдавил он за миг до того, как в поле зрения показались непонятные фигуры.

Гвардейцы спешно отступили за деревья и спрятались за упавшим деревом, скорчившись в грязи. Федорак испытал острое желание выглянуть из укрытия. Ему требовалось знать, что же приближается к поляне. Он поймал себя на абсурдных мыслях. Это был исполинский зверь? Неужто там шагало существо, которое Зур назвал Тзиамо? Могли ли нелепые мифы аборигенов таить правду? Спал ли бог под горой?

Он знал, что это безумие, но все равно прополз мимо Малика и остальных, чтобы выглянуть через клубок корней.

Но то, что он увидел, поражало больше любого мифического зверя. Шагало не одно громадное существо — сомкнутые ряды солдат маршировали с такой идеальной слаженностью, что топот их ног сливался воедино. Они двигались, будто механические автоматы, направив оружие в одну и ту же сторону и подняв голову под одинаковым углом. А еще воины были огромными. Настолько, что от их поступи содрогался весь лес. Каждый носил громоздкий гудящий комплект силовых доспехов и возвышался на два с половиной метра, а то и больше. Это были космодесантники в броне, отполированной до невероятного блеска и украшенной золотой филигранью.

Один лишь их вид воодушевил Федорака. Он никогда не видел Астартес прежде, разве что на потрескивающих от помех пикт-записях. И теперь полковник смотрел, как мимо него маршируют сыны Императора, сверкая в полумраке. Это поражало. Федорак прищурился, разобрав на их наплечниках символ пылающего змея, свернувшегося в круг и проглотившего собственный хвост.

— Мы спасены, — прошептал он дрожащим голосом, пока мимо проходили шеренги колоссов.