Между мирами[Between Worlds]

ГЛАВА 1

Чувства обладают

сокрушительной силой…

Квартира была весьма скромной по размерам, и наверно поэтому каждый квадратный дюйм был при деле.

Здесь стоял диван с прямой спинкой и жесткими ребрами; сделанный в манере 50‑х годов, на котором лежали на одинаковом расстоянии друг от друга несколько отделанных бархатным шнурком подушек одинакового размера и цвета. Перед диваном в двух–трех шагах находился специальный чайный столик со стеклянной столешницей, а в самом центре его лежала толстая книга в кожаном переплете.

Растения вокруг были искусственные, словно в этом доме ничему не хотели дать увянуть. Содержимое книжных полок расставлено как в библиотеке — по алфавиту, а сами полки висели в гостиной точно в ряд.

В ванной все краны были аккуратно привернуты, постель в спальне заправлена, словно по строгому военному уставу, как в казарме — поверхность покрывала, казалось, соперничала в гладкости с потолком. На кухне все вилки–ложки тщательно перемыты, на столе не оставлено никакой лишней посуды.

В каждой комнате, освещая этот безукоризненный порядок, даже в середине ночи ярко горел свет. Все вещи занимали предназначенное им место.

Не было только хозяина.

Женщина выглядела лет на двадцать пять. На ней были старые потертые джинсы, сношенные туфли и рубашка вся в каких–то пятнах, словом, казалось, будто она не мылась и не меняла одежду уже порядочное количество времени. Мягкие светлые волосы были в совершенном беспорядке, точно она давно их не расчесывала, а наоборот, нарочно взлохмачивала, ногти обкусаны чуть ли не до мяса.

А глаза…

Глаза ее были расширенными, налитыми кровью, они прямо–таки пожирали ту самую книгу в кожаном переплете, которая спокойно лежала в самом центре ее чайного столика. Эту книгу она швырнула с лестницы в мусорный контейнер сегодня утром, то же самое проделала вчера. И за два дня до этого… Уже почти неделя прошла с того времени, как она вернулась из магической лавки и обнаружила книгу в своей сумочке. Это, по крайней мере, она помнила точно. Но чего она никак не могла вспомнить, это того, как клала ее в свою сумочку.

«Мне вообще не следовало заходить в эту проклятую лавку… Тогда ничего не случилось бы… Я слаба и теперь расплачиваюсь за это… — думала она. — Если бы только Джейс был со мной, он бы…»

Девушка в испуге зажала свой искривившийся было в плаче рот. Рыдания ей сейчас не помогут. Только не сейчас, после всего случившегося с ней в течение этого года…

Джейса Фрейзера, ее друга, не было, и это, собственно, являлось проблемой.

Но он был бы здесь, если бы только…

— Нет! — воскликнула она и вскочила со стула, который тотчас с грохотом повалился на пол. Она весь день просидела дома, зорко следя за тем, чтобы никто и ничто не проникло в квартиру без ее ведома.

Но эта книга все же каким–то образом появилась на столе.

— Так не бывает! — закричала девушка, в волнении расхаживая по комнате, и снова поразилась тому, что разговаривает сама с собой. Это повторялось уже несколько дней подряд. С той поры, как она открыла сумочку и нашла там эту книгу, словно та змеей проскользнула туда…

Собственно, на кожаном переплете как раз и было оттиснуто изображение змеи.

И с того самого дня словно какая–то злобная сила поселилась в ее голове, заставляя творить то, чего раньше она ни за что бы не стала делать. Кто–то заставлял ее изучать незнакомые улицы, причем сама она даже и не знала, почему это делает. Она пыталась сопротивляться внушению, запершись в квартире, и сопротивлялась уже примерно неделю. В отчаянии она чуть было не пошла к себе на работу, но вовремя остановилась, только вообразив, как это будет выглядеть, когда она, К. К. Пирс, всегда собранная и подтянутая, заявится, похожая на чокнутую из третьесортной мыльной оперы.

Но с недавних пор она стала чувствовать, как сопротивление ее ослабевает, потому что появилось нечто, чего она вдруг страстно возжелала.

— Не буду я этого делать! Слышишь? Не буду! — крикнула девушка, обращаясь к самой себе. Может, если она станет почаще и погромче это говорить, то сможет продержаться хоть немного?

Вообще–то все происходящее с ней сейчас вполне согласовывалось с ее собственным мироощущением, со всем, что с ней было раньше. Она не знала, почему у нее с самого рождения есть некая сила, позволявшая ей делать

нечто совершенно недоступное остальным. Но знать о том, откуда у нее эта сила, ей совсем не хотелось, как не хотелось, собственно, и самой этой силы.

По крайней мере она себе постоянно об этом твердила…

«Почему ты так этому противишься? — спросил ее тот самый голос, который мучил ее уже неделю. — У тебя же есть сила, так почему бы тебе не воспользоваться ею? Ты не можешь больше продолжать сдерживать ее. Это уже нездоровый признак, думаю, если бы ты показалась врачу, он бы непременно тебе об этом сказал».

— Она, — машинально поправила К. К. Да, покажись врачу, как же… Совершенно не осознавая того, что делает, К. К. вцепилась в собственные волосы, словно пытаясь таким образом выдернуть этот голос из своей головы.

«Уходи! Почему ты не уходишь?»

— Джейс… — простонала она.

«Но ведь Джейс и хочет, чтобы ты это сделала, — вновь заговорил голос. — Он хочет быть с тобой, так почему бы тебе не перестать бороться и просто помочь ему? Твое сопротивление только причиняет ему боль. Ты этого хочешь? Не так уж сильно, как видно, ты его любила».

— Неправда! — в отчаянии выкрикнула девушка. — Я действительно любила Джейса, то есть люблю. Я люблю его, как никто в этом мире, и не перестану, хотя он и…

«Мертв. — Голос вновь бесцеремонно вмешался в ее мысли. — Джейс мертв, К. К., он умер год назад, но ты почему–то не хочешь дать ему успокоиться, ты не примирилась с этим. Так ты не поможешь ему и тем более не поможешь себе. Не знаю даже, что Джейс в тебе нашел…»

По ее щекам градом покатились слезы, оставляя на рубашке расплывающиеся мокрые пятна.

— Джейс и я были единой душой, — шептала она. — Он единственный, кто понимал меня. Мы были созданы друг для друга.

«Так докажи это, — мягко произнес голос. — Прочитай заклинание. У тебя все готово, и это будет совсем не долго, а потом ты и Джейс снова будете вместе. Разве ты не этого хотела! Ты должна воспользоваться своей магической силой, чтобы прекратить наконец страдания. И это единственный выход».

Ее плечи безвольно опустились. «А к чему мне, собственно, бороться?» — удивилась она вдруг сама себе. Ведь голос, в сущности, прав. Ей нужно просто воспользоваться своей силой и прекратить эту бесконечную боль, здесь нет ничего дурного. Вполне возможно, что после этого страдания ее и Джейса уйдут в небытие.

Она очень хотела, чтобы Джейс вернулся, она так сильно в нем нуждалась, ведь он был единственным, кто полюбил ее просто за то, что она есть. И он стал для нее всем.

Сослуживцы за весь прошедший год не заметили ни единого срыва в ее работе, даже в тот день, когда Джейс попал в аварию со смертельным для него исходом. К. К. ни за что не позволила бы им узнать, что на самом деле творилось в ее душе. Пустота и одиночество. Ее жизнь потеряла без любимого всякий смысл, и поэтому его возвращение было для нее столь же необходимо, как воздух.

«У тебя есть и магическая сила, и необходимые принадлежности».

Так в чем же, собственно, дело?

«Ни в чем, — подумала она и почувствовала, что слезы сразу же высохли. — Теперь уже ни в чем. Я хочу, чтобы Джейс вернулся, я должна вернуть его. Я не могу жить без него, вот в чем дело».

Решившись, К. К. побежала на кухню и отыскала в углу плетеную корзинку, которую утром вместе с книгой швырнула в мусорный контейнер. Но их возвращение уже не стало для нее неожиданностью. В этой корзинке лежало все необходимое для заклятия, которое вернуло бы ей Джейса.

Принеся корзинку в гостиную, она задернула занавески, потушила свет, и квартира сразу погрузилась в кромешную темень. Она оставила шторы незадернутыми только перед чайным столиком в гостиной так, чтобы свет от полной луны падал на него, омывая книгу бело–голубым сиянием. Изображение змеи на обложке, питаемое этим неверным светом, казалось, оживало прямо на глазах.

В точности соблюдая все необходимые предосторожности, она принялась доставать содержимое из корзинки, воздвигая самодельный алтарь, с помощью которого будет производиться заклятие.

В основу была положена среднего размера деревянная плашка, на которой она расстелила кусок шелка, окрашенного в глубокий синий цвет и покрытого аппликациями в виде золотых лун и серебристых звездочек. Сверху она поставила несколько свечей в чистых подставках. Черная. Белая. Пурпурная. Синяя. Оранжевая. Ей было неизвестно значение этих цветов, но она знала, что именно эти собиралась купить в той магической лавке.

Затем настала очередь предметов, олицетворяющих природные стихии, те самые, которые должны ей помочь в создании заклятия: ярко–зеленый кусок малахита, птичье перо, вода из залива Сан — Франциско и кусочек сандалового дерева в виде конуса, конец которого тотчас зарделся, распространяя по комнате дымок. Рядом она уложила веточки розмарина — травы памяти. И теперь, наконец, осталось только одно.

В самый центр плашки она трясущимися от волнения руками положила фотографию улыбающегося молодого мужчины с открытым и добрым лицом.

Это и был Джейс Фрейзер, тот самый, которого она так любила. Которого у нее отняли.

«Не нужно ждать полуночи, времени больше нет».

Она протянула руку к книге, отыскивая ее, и вдруг в изумлении отшатнулась с заколотившимся сердцем.

Ладно, давно уже следовало ко всему этому привыкнуть.

Книга, как оказалось, была уже открыта, причем на странице с нужным ей заклинанием.

К. К. склонилась поближе к свету, изучая содержание разворота: слева было изображение двух фигур с притененными лицами, обнявшихся так тесно, что казалось, будто это один человек. Справа четким каллиграфическим почерком выписан текст, состоящий из четырех строчек, над которым еще более тщательно был выведен заголовок:

Заклинание восстановления разбитого сердца.

К. К. уже знала, что означает слово «разбитого»: расколотого надвое.

Именно это и произошло с ее собственным сердцем после смерти Джейса, а его возвращение должно будет, по ее мнению, вернуть ее сердцу утраченную целостность. Бросив еще один взгляд на фотокарточку, она глубоко вздохнула и стала читать вслух заклинание:

Дыхание ветра и пламя огня!

Пусть этой ночью исполнится мое желание.

Недра земли и слезы моря!

Восполните мою потерю.

Как только с ее губ слетело последнее слово, она почувствовала, как все тело пронзила мощная вспышка энергии. Сработало! Она стала оглядываться в поисках родного лица Джейса, который вот–вот должен был возникнуть из небытия.

Никого.

Нет! Это должно сработать, должно!

К. К. еще раз вслух громко прочла заклинание, потом еще раз, и еще, и еще. Волосы ее встали дыбом от накопившегося статического электричества, воздух в комнате стал жарким и тяжелым, словно перед грозой. Но не было ни единого признака присутствия Джейса.

Как и во все предыдущие триста шестьдесят пять дней, К. К. Пирс сидела в квартире совершенно одна.

Всю ночь она повторяла и повторяла заклинание, встав на колени и раскачиваясь взад–вперед. Уже и свечи совершенно оплавились и растеклись лужицами возле подставок, и луна пересекла все небо и скрылась. К. К. совсем охрипла, но продолжала проговаривать онемевшими губами одни и те же слова.

Все было по–прежнему. Ничто не менялось.

Только перед рассветом девушка наконец прекратила свое ставшее уже безнадежным занятие. Она сделала все, что требовалось: вызвала к жизни собственные магические силы и прочла заклинание, которое, однако, не сработало. Теперь ей уже никто и ничто не сможет помочь, теперь она навсегда останется одна.

С криком бессильной ярости она смела на пол все, что было на столике, в том числе и книгу, и сам столик тоже оказался опрокинутым. Царивший в квартире безукоризненный порядок, символ ее жизни, вдруг стал ей отвратителен.

«Мне давно нужно было убраться отсюда», — подумала она.

Подойдя к входной двери, она с такой силой рванула створку на себя, что прислоненный ею ранее к двери стул улетел в глубь комнаты. Но К. К. даже не услышала грохота его падения, будучи в совершенно невменяемом состоянии. Захлопнув за собой дверь, она покинула дом, оказавшись в серой и холодной предрассветной мгле Сан — Франциско.

В самой квартире все было спокойно и тихо. Слабый утренний свет только начинал проникать сквозь задернутые шторы, а потому по углам все еще таился глубокий сумрак. Многие люди уверены в том, что полночь — самое страшное и опасное время суток из–за царящей вокруг темноты, но это большая ошибка.

По углам собиралась мгла совсем иного свойства, там копились тени, опасаться которых следует более всего и прогнать которые способны лишь прямые лучи солнца. Именно такие тени находились сейчас в квартире К. К. Пирс. Их, собственно, не могло там не быть, поскольку она сама их вызвала.

Книга лежала на том же месте, куда ее в ярости отшвырнула К. К. Оказавшись наполовину закинутой под диван, она была открыта все на той же странице. Если бы кто–нибудь сейчас наблюдал за книгой, то заметил бы, как ее страницы стали слегка шевелиться, словно бы подул легкий ветерок. Затем страницы принялись медленно переворачиваться, тотчас пришли в движение и тени.

Скользя из угла в угол, тени точно играли, обвивая одна другую. Набирая силу и быстроту движений, они совершенно разрушили любовно оберегаемый К. К. порядок в ее квартире: искусственные цветы в кадочках были перевернуты, книги небрежно скинуты со своих полок на пол, и даже диван оказался сдвинутым с места, освободив книгу, которая прежде под ним лежала.

Теперь ничто не мешало непосредственному общению теней и книги.

Внезапно они собрались над ней все вместе, образовав небольшой, непрерывно менявший свою форму и размер торнадо. Наблюдатель сейчас приметил бы, что вихрь из теней стал быстро принимать очертания, схожие с человеческими.

Словно по чьему–то приказу, книга вдруг захлопнулась, но тени продолжали сохранять избранный ими облик. Полетав некоторое время по пустой квартире, призрачная фигура вдруг с диким воплем злобы устремилась к входной двери и вылетела наружу.

Изображенная на обложке змея внезапно раздвинула свою ужасную пасть, словно ухмыляясь неизвестной шутке.

Но всего этого, разумеется, никто не видел. То есть никто из живых.