Между Сциллой и Харибдой

Глава 12

Признаться, когда я увидела артефакт, которым собирались разрушать Сиятельный корпус, испугалась: это была концентрированная тьма. Вязкая, колючая, вызывающая безотчётный ужас. А ведь я видела только изображение, а не стояла рядом, в отличие от Диего, которого приложило идущей от артефакта силой так, что он побледнел, а волосы встали дыбом. Надеюсь, от воздействия магией, а не от страха.

Тётя же невозмутимо прошла к самому артефакту и принялась двигать рычажки и кристаллы, выстраивая одной ей понятную схему.

— У вашей родственницы железная выдержка, — отметил Рауль. — Смотрю, даже дону Дароку в присутствии этой магии нехорошо, а донья Хаго словно ничего не замечает.

Белизна Диего начала отчётливо приобретать сине-зелёный оттенок, когда тётя завершила настройку и нажала на большой кристалл, который тут же засиял яркой тревожной краснотой.

— Вот и всё, дон Дарок, — она повернулась к спутнику и усмехнулась, оценив его плачевное состояние. — Хоть одно полезное дело мы с вами сделали, если уж Эстефанию не нашли.

— А если окажется, что ваша племянница здесь и взорвётся вместе с остальными? — глухо сказал он, прижимая к лицу кружевной платок, по стилю подходящий больше даме, чем брутальному сеньору.

— Я её здесь не чувствую, хотя, признаюсь, дон Дарок, есть в стенах этого университета какие-то странные родственные эманации. Но если бы Эстефания была тут, я бы её обнаружила, уж поверьте, у меня свои методы.

Почему-то подумалось про фамильяра, который наверняка сейчас рыщет по всему университету. Как так получилось, что он подчиняется донье Хаго, хотя должен подчиняться только Эрилейским? Или… уже донья Хаго подчиняется ему? Но она не выглядит зависимой и выполняющей чужие неприятные требования, в отличие от Диего. Того явно тяготило поручение, выданное королём. Почему-то подумалось, что говорил он тогда перед дверью в расчёте на слушателей, которых подозревал или на которых надеялся.

— Жизнь порой непредсказуемая штука, — заметил Диего и с огромным облегчением закрыл дверь к артефакту уничтожения. Активировать запирающее заклинание он тоже не забыл. — Сейчас нет, а потом появится и взорвётся вместе с университетом.

— Значит, такова её судьба, — равнодушно бросила тётя и пошла к выходу. Задерживаться она здесь не собиралась. И я её понимала: устройству уже столько лет, что оно может сработать куда раньше, чем запланировано.

— И вам ничуть не будет жаль донью Эстефанию? — бросил ей вслед Диего.

— Она сама выбрала свой путь, — заметила тётя. — Хотя могла бы принять судьбу наследницы великой фамилии. Так что нет, не будет. Разве что в части планов, которые придётся корректировать. С её поддержкой всё прошло бы намного легче.

— Что именно?

Тётя остановилась и развернулась к идущему за её спиной Диего. По её рукам поползло незнакомое заклинание, которое явно не несло в себе ничего хорошего: как я успела понять, чем темнее заклинание, тем большей гадости от него можно было ожидать, а это было угольно-чёрным. Таким чёрным, что казалось: оно уже вовсю поглощало донью и начало с рук.

— Откуда такие интересы к чужим тайнам, дон Дарок? Выполняете поручение сюзерена?

— Упаси Двуединый. — Выставил Диего руки в защитном жесте. — Пытаюсь вести светскую беседу, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Вы уверены, что это древнее устройство не взорвётся прямо сейчас?

— Никак вы трусите, дон Дарок?

— Не хотелось бы умереть во цвете лет из-за чьей-то глупой самонадеянности, донья Хаго, — огрызнулся он.

— Если вы и умрёте во цвете лет от чьей-то глупой самонадеянности, то она будет вашей собственной, дон Дарок. — Тётя втянула в руки черноту заклинания и улыбнулась, а мне опять почудилось нечто змеиное в её улыбке. Всё-таки есть преимущество подглядывания через иллюзорный экран: видишь всё без Сиятельного флёра. — Чтобы вы умерли здесь, я должна вас здесь забыть. Признаться, пару раз мне это уже захотелось.

Диего нервно хохотнул, давая понять, что оценил шутку. Но в глазах его веселья не было, равно как не было веселья на лице тёти. Она сказала, что думала, после чего развернулась и опять пошла к выходу. Диего ускорился, не отставая от неё ни на шаг. Видно, решил, что не стоит давать врагине возможность его тут оставить.

— А что вы скажете Теодоро, если меня тут забудете, донья Хаго?

— Думаете, Теодоро будет меня расспрашивать, дон Дарок? Вы слишком высокого мнения о своей персоне.

— У меня есть на это основания.

— Двуединый. — Тётя опять замерла, хотя была почти у двери. — Дон Дарок, для Теодоро что вы, что я — лишь орудия. Когда орудия ломаются, о них забывают. Какие у вас планы на сегодня?

— Заберу вещи и рвану к границе. Подозрительно это не будет, я и раньше собирался, якобы обсудить с Теодоро предложение по поводу Марселы.

— Марсела? Это кто?

— Теофренийская принцесса.

— Ааа, — равнодушно протянула тётя. — Что ж, дон Дарок, вам повезло: не будет Марселы и предложение автоматически аннулируется.

Она дотронулась до двери, и Диего торопливо, как маленький мальчик, ухватил донью за руку, боясь остаться внутри здания, в котором отсчитывает часы бомба. Вышли они, держась за руки, как лучшие друзья, и так улыбаясь, что я на месте сеньора Муньоса, который их терпеливо дожидался, заподозрила бы, что этих двоих связывает крепкая взаимная неплатоническая любовь, несмотря на некоторую разницу в возрасте.

— И как, дон Дарок? — спросил он. — Обнаружили внутри следы пребывания племянницы доньи Хаго?

— Увы, нет, — состроил тот страдальческую физиономию. — Более того, здание в столь ветхом состоянии, что по нему страшно ходить. Не удивлюсь, если оно обрушится со дня на день.

— Что вы, дон Дарок, — ослепительно улыбнулась тётя. — Здание, построенное Сиятельными, не может просто так разрушиться. Хотя с тем, что обветшало, я вынуждена согласиться. Не бережёте вы доставшееся от предков, сеньор Муньос.

Если они таким образом пытались отвести от себя подозрение по уничтожению здания, то зря: обветшавшее здание если и рушится, то не уносит за собой весь университет. Хотя в отношении Диего можно было предположить, что он пытался намекнуть об опасности.

— Простите, донья, но у нас туда даже доступа нет, — опешил ректор.

— Это не снимает с вас ответственности, — отрезала она. — Дон Дарок, надеюсь встретиться с вами уже в Муриции, куда я незамедлительно выезжаю.

Она двинулась к выходу, прямая, как проглотившая кол кобра, и Диего пришлось практически кричать ей в спину:

— Донья Хаго, вы же приехали в собственной карете? Точнее, в карете Эрилейских?

— Места для вас, дон Дарок, там нет, — ответила она, не оборачиваясь.

Похоже, для неё общение с артефактом-бомбой тоже не прошло даром: очень уж она была взвинчена, чего не пыталась скрыть. Судя по тому, что студентов буквально сдувало с её дороги, флёр она не сдерживала.

— Не удастся вам сэкономить на дороге, дон Дарок, — попытался снять напряжённость ректор.

Диего смерил его таким взглядом, словно раздумывал, не прибить ли на месте за нанесённое оскорбление, но сдержался и бодро направился за своими вещами. От тесного общения как с опасным артефактом, так и с опасной графиней он уже полностью оправился. Даже цвет лица восстановил: и не подумаешь, что несколько минут назад этот смуглый молодой человек, дышащий здоровьем, мог прекрасно слиться со стеной. Разумеется, если бы полностью разделся — с такими яркими одеждами, как у него, затеряться на фоне побелки ни у кого не получилось бы.

Я повернулась к Раулю. Выглядел он, словно постарел лет на десять. Ещё бы, чуть не прохлопал знатную диверсию. Получается, Диего согласился на приезд именно с целью снести пустующий корпус? Но фамильяры? Неужели они никому не нужны? Ведь их тоже даже не попытались спасти, оставили такую возможность нам. Но как за двое суток можно разбудить и вывести такую толпу? А ведь им нужны хозяева, чтобы сразу после выведения из спячки, не исчезнуть…

Паниковать было рано, а вот действовать — самое время, если мы не хотим остаться у разбитого корыта. Точнее — у уничтоженного университета. Людей можно эвакуировать всех, но с горгульями такой финт не пройдёт.

— Рауль, — потрясла я принца за плечо, — не время для медитаций. Диего надо задержать и отобрать у него ключ. И донью Хаго тоже нужно арестовать и предъявить обвинение.

— Катарина, а как докажем? — он очнулся и показал, что не просто так уходил в себя, а в поисках нужных мыслей. — Будет моё слово против слова двух Сиятельных. И если в Теофрении моё слово чего-то стоит, то в Муриции оно не стоит ничего. Теодоро только и ищет повода для войны. Арест двух его Сиятельных подданных будет очень подходящим поводом.

— Это да, с арестом я погорячилась, но ключ-то нам всё равно нужен, — напомнила я. — Подозреваю, что без него мы не сможем попасть к бомбе и её обезвредить.

— Подозреваю, что и с ним мы не обезвредим. Я сталкивался с такими артефактами, они одноразовые.

— Если нельзя отключить, можно сломать или уничтожить. Но сначала нужно туда попасть. А потом будем решать проблемы по мере поступления, — предложила я. — Пока вам нужен карманник.

— Карманник? — удивился он.

— Чтобы незаметно обчистить дона Дарока, нужен карманник.

— На доне Дароке сигнальных артефактов, как клопов в плохой гостинице, — заметил Рауль. — Нет Катарина, карманник с этим не справится. Придётся мне.

— Да у вас масса талантов, Рауль, — восхитилась я. — Да ещё таких, о которых нельзя рассказывать широкой публике.

Я шутила, хотя мне вовсе не было весело. Кажется, я оказалась катализатором по ухудшению отношений между Теофренией и Мурицией. Кто знает, прислал бы мурицийский король Диего, если бы не моё исчезновение? С другой стороны, Сиятельным этот корпус в теофренийском университете как бельмо на глазу, наверняка и до моего появления строили планы, как его ликвидировать, да только боялись здесь появиться. И тут появился легальный повод. Но не факт, что Теодоро отправил бы дона сюда, не рассчитывая одним Диего прибить сразу двух зайцев. По одному зайцу попасть не помогло даже подключение моей тёти, будем надеяться, что и со вторым Сиятельные тоже не преуспеют.

— Катарина, вы сидите здесь безвылазно, пока мы не убедимся, что донья Хаго уехала. Скорее всего, фамильяр путешествует вместе с ней и может пока находиться в университете. Вы в безопасности только в этой комнате.

Рауль выскочил, а магический экран продолжал транслировать картинку, зафиксировавшись в месте, где расстались тётя и Диего. И там проходила совершенно обычная студенческая жизнь. Никто даже не подозревал, что, если ничего не делать, вскоре произойдёт трагедия.

В поле моего зрения появился Рауль и к нему почти сразу подошёл ректор, который в раздумьях стоял перед Сиятельным корпусом.

— Сеньор Медина, что у вашей ученицы с лицом? Такой безобразный шрам. Я уверен, что раньше его не было.

— Пострадала на занятии, сеньор Муньос, — невозмутимо ответил Рауль. — Можно было залечить сразу, но сеньорита бы тогда запомнила куда хуже, что следует быть осторожней. Кроме того, она тренирует удержание иллюзии, что тоже полезно для неё, как для будущего мага. Аккуратность и контроль — очень важные качества для мага.

— Это вы хорошо придумали, сеньор Медина, — восхитился ректор, и я не могла с ним не согласиться. — Действительно, для любой сеньориты ущерб внешности — самый страшный кошмар. И иллюзия прекрасная, никогда бы не подумал, что первокурсница, недавно начавшая обучение, может сделать такую качественную, да ещё так долго удерживать.

— Не слишком она качественная получилась, если вы заметили, сеньор Муньос.

— Я бы, может, и не обратил внимания, но Сиятельные проверяли сеньориту. Какие всё-таки неприятные наши гости.

— Они нашли, что искали?

Рауль не выказывал раздражения от того, что его задерживали. Впрочем, он мог и дожидаться, когда Диего выйдет, чтобы не позорить родной университет воровством.

— К счастью, нет.

— К счастью?

— Если бы у нас, не дай Двуединый, нашли эту пропавшую Эрилейскую, Муриция бы нас уничтожила, — неожиданно ответил ректор. — Не зря, ох не зря там сейчас подогревается ненависть к нашей стране. Теодоро Мурицийскому только дай повод. Я даже, грешным делом, подумал, что они специально заслали к нам эту герцогиню, чтобы обвинить в похищении и напасть. Не представляете, какое я испытал облегчение, когда донья Хаго нас покинула.

— Рано вы его испытали.

Ректор испуганно охнул и схватился за грудь:

— Вы что-то знаете, сеньор Медина?

Рауль невольно посмотрел на Сиятельный корпус, но сказал не то, что я ожидала:

— Мне кажется, пока второй Сиятельный нас не покинет, расслабляться не надо.

Ректор выдохнул с явным облегчением.

— Ну и напугали вы меня сеньор Медина. Да только он тоже собрался уезжать, пошёл вещи собирать.

— В самом деле? В таком случае мне нельзя откладывать разговор с ним. Извините, сеньор Муньос, но я вынужден вас покинуть.

— Терпения вам, сеньор Медина, — страдальчески сказал ректор. — Терпения вам.

А ещё удачи.