Меридиан

Глава 6. Разгром

Лида с довольной улыбкой вышла из аудитории — экзамен по психологии, предпоследний в этой сессии, был сдан успешно. Убрав зачетку в сумку, она расслабленно прогуливалась по коридору. Наверное, стоит зайти в столовую, а потом уже домой…

Но тут новая мысль закралась в ее сознание, и мысль не из приятных. Лида добросовестно готовилась к экзамену, читала книги по психологии трудовых коллективов, изучала типы поведения в кризисных ситуациях, а что толку? Полученные знания ни на йоту не приблизили ее к пониманию того, что же все-таки случилось на праздновании Нового года, и что происходит сейчас с их руководителем.

Телефон завибрировал. «Все участники проекта «Меридиан» вызваны на внеочередное совещание. Встречаемся у входа в столовую», — пришло сообщение от Тани Коробковой.

В бурлящей толпе курсантов и преподавателей Лида не без труда отыскала своих товарищей. Таня, Гошка и Николай выглядели крайне озабоченными.

— Нам всем пришло предписание явиться в малый конференц-зал к двенадцати. Я хотел, было, связаться с отцом, а он просто бросил трубку, — Гошка пытался говорить бесстрастно, но Лида чувствовала овладевшее им напряжение.

— В конференц-зал? Тогда почему мы здесь?

— Ты что, Метёлкина, совсем мышей не ловишь?

— Ах да, конечно… — догадалась Лида, оглянувшись на окружившую их людскую толпу. — А мне ничего не приходило.

— Ну, так и оставайся, раз тебе все пофиг! Пойдемте, ребята, мы уже опаздываем, — вспылил Георгий.

И команда «Меридиана» поспешила к конференц-залу. Лида, естественно, поплелась следом.

У входа в зал их встретила женщина-секретарь:

— А, Метёлкина, очень хорошо, что вы подошли. Сначала вас не было в списке, но в последний момент мне сообщили, что вы тоже понадобитесь. Заходите, заходите! Уже начинается.

Тише мыши они проскользнули в зал. Лида огляделась: места за столом президиума заняли незнакомые люди, а единственным представителем Центра был сам Максим Евгеньевич. Среди людей в зале Лида узнала многих инженеров и техников «Меридиана». Товарищи собирались сесть все вместе, однако Максим Евгеньевич нашел глазами Таню и жестом пригласил ее в президиум.

Судя по всему, обсуждение шло уже какое-то время. Выступал мужчина средних лет, внешний вид и манеры которого выдавали чиновника высокого ранга.

— …Государство вкладывает миллиарды рублей в исследования и новаторские проекты. Думаю, никто не станет отрицать очевидное. Именно благодаря этому ваш Центр существует, причем не просто как специальное образовательное учреждение, а как база прикладной науки и неоднозначных экспериментов. Но следует понимать, что любые исследования имеют ценность только в свете их потенциального практического применения. Рост экономики и развитие Сибири — вот наша общая цель. И в связи с этим мы были неприятно удивлены отказом руководства Центра от сотрудничества по проекту «Меридиан» и персональной позицией господина Шишкова, в течение многих недель чинившего препятствия сотрудникам Министерства природных ресурсов. Господа, мы вынуждены признать, что за реализацией своих амбициозных идей вы напрочь забыли о наших общих задачах. Пришло время отдавать долги…

— Финансирование нашего проекта было утверждено лично Председателем Правительства, — отважно возразила Таня. — У вас мы в долг не брали.

Чиновник молча уставился на Таню, не в силах произнести ни звука. Он выглядел изумленным, как если бы у него на глазах заговорил предмет интерьера.

Лида все поняла. Вот и ответ на все загадки. Вот что за печаль терзала Максима Евгеньевича весь последний месяц. Было очень горько. Она подняла взгляд на Таню и почувствовала, что сейчас случится непоправимое. Не дав министерскому чиновнику опомниться, Татьяна придвинула к себе микрофон. Максим Евгеньевич посмотрел на нее с опаской, но не остановил.

— При всем уважении, господа… Конечно, мы рассчитываем, что проект «Меридиан» будет приносить прибыль. Но, по большому счету, это проект политический. В нашей стране сложилась ситуация, когда значительные группы людей и обширные территории не могут жить по стандартам нашего общества. Можно сказать, что это исторически обусловлено, но это нельзя считать нормальным. «Меридиан» — инфраструктурный проект, он призван способствовать выравниванию уровня жизни людей, а без преодоления этого позорного разрыва деколонизация Сибири не может быть завершена.

— Отличное владение техникой переопределения, барышня, — саркастически заметил высокий гость. — Но без по-настоящему рентабельных производств все ваши так называемые проекты — просто игрища людей, так и не сумевших расстаться с детством, а вы…

— Что мы?

— Дармоеды, отказывающиеся считаться с реальным положением дел.

И тут Татьяна закусила удила:

— При всем моем уважении… Практика показывает, что масштабные проекты Минприреса приводят к закреплению за регионами статуса сырьевых придатков и укореняют на неопределенный срок их социальную отсталость! Мы же стремимся к экономическому и социальному развитию всех областей нашей страны, как это делали выдающие деятели прошлого, например, Борис Лавров…

— Лавров[1] плохо кончил, барышня!

— А при вашем подходе мы рискуем столкнуться с ситуацией, когда старая колониальная система будет не демонтирована, а заменена новой. Но в нашей стране не должно быть деления на «мы» и «они», должно быть только «мы».

— Выключите сучке микрофон! — прошипел побагровевший чиновник. — Вижу, что по-хорошему вы не понимаете! И где это видано, чтобы интересы каких-то торгашей значили больше, чем дела государственной важности! К счастью, такого же мнения придерживаются и в Правительстве, результатом чего и стал данный приказ…

Лида со всевозрастающей тревогой посматривала на Максима Евгеньевича. Она помнила, как на осенней конференции тот не дал Таню в обиду, жестко окоротив злопыхателей. Сейчас Максим Евгеньевич молчал. «Но почему же ей приходиться одной отдуваться!» — вертелось в голове Лидии.

После этих жестких и, как оказалось, вступительных слов министерский чиновник монотонным голосом зачитал текст Приказа, суть которого сводилась к тому, что исключительное право на проект «Меридиан» передается Министерству природных ресурсов, а всем сотрудникам Центра предписывается сдать все относящиеся к делу исследовательские материалы, экономические расчеты, машины и механизмы.

Приказ был оглашен в гнетущей тишине и был встречен жалкими, тощенькими хлопками представителей Минприреса.

— В заключение хочу дополнить, — вновь прорезался сотрудник министерства, — Шишков Максим Евгеньевич назначен консультантом проекта с правом совещательного голоса. Господа, у кого-нибудь есть вопросы?

На этом собрание закончилось, все потянулись к выходу. Внезапно в дверях образовался небольшой затор.

— У меня есть вопрос к господину консультанту. Можно? — звенел струной голос Гошки Шишкова. — Максим Евгеньевич, не унизительно ли вам довольствоваться правом совещательного голоса в проекте, в котором вы совсем недавно были полноправным руководителем? Не рассматривали ли вы иные варианты: в знак протеста демонстративно уйти с должности или, по крайней мере, отказаться от участия в том, что когда-то называлось «Меридианом»?

— Георгий, поговорим после.

— А ваши коллеги, которые вам верили? Как считаете, вам их будет не хватать?

— Обсудим это дома. Не устраивай балаган! Стыдно.

— Да и не говорите! Батя, мне стыдно за тебя!

Максим Евгеньевич втянул голову в плечи, а затем влепил Гошке несильную, но звонкую и хлесткую пощечину. И, оттолкнув обалдевшего сына с дороги, Максим быстро зашагал прочь.

***

Звон пощечины выдернул Лиду из оцепенения. Она была поражена. Новокузнецк — конкретный город конкретных людей. Здесь могут дать в зубы, могут дать в глаз, но чтобы пощечина?! Это казалось чем-то почти невероятным.

Она едва заметно встрепенулась и пошла… Куда? Да просто подальше от безобразной сцены. Самым логичным ей представилось заглянуть в женский туалет, уж тут-то ее точно не найдут.

Лида стояла у окна, выходящего во внутренний дворик, и смотрела на затянутый сизым смогом мир за окном. Слабенькое зимнее солнце едва пробивалось сквозь мутное марево. Примерно так же было у Лиды на душе: смутно, горько, пакостно. Они потерпели поражение. Полное, без уверток. И ничем нельзя себя утешить. Не получится сказать себе: вот завтра… вот я приду в себя, подумаю, составлю план действий… Пройдет месяц, другой, и ветер переменится… Мы все исправим…

Лида тяжело оперлась на подоконник. Судя по всему, что-либо исправить не представлялось возможным.

От горьких мыслей Лиду отвлекли всхлипы, доносящиеся из туалетной кабинки. Кажется, она была здесь не одна. Вероятно, некто спрятался, не желая попадаться ей на глаза, притаился в уединении. А теперь вот прорвало. Лида наклонилась и разглядела под дверцей знакомые франтоватые сапожки. Она не растерялась, схватила спрятанную в дальнем углу швабру и заблокировала дверь в туалет.

— Тань, это я, Лида. Плачешь? Тут только мы вдвоем, выходи.

В ответ на минуту все стихло, а потом рыдания возобновились с новой силой. Таня плакала горько, безутешно, время от времени задевая хлипкую, дребезжащую от каждого прикосновения дверцу. Так продолжалось довольно долго. Лида уже устала ждать и уселась на широкий подоконник, когда на какой-нибудь дециметр дверца приоткрылась, и Таня попросила: «Лид, я, кажется, сумку забыла. Сходи, а?»

Лидия бросилась в конференц-зал, надеясь, что его еще не закрыли. Она успела. Влетела туда, огляделась и не увидела ни одного знакомого лица, только представители Министерства природных ресурсов с удовлетворенным видом собирали документы в папки. Забытую сумочку она нашла без труда и уже направилась к выходу, когда путь ей преградил один из министерских чиновников.

— Так это вы Лидия Метёлкина — местечковая знаменитость?

Предчувствуя неладное, она сдержанно кивнула. Человек окинул фигуру девушки характерным взглядом, слишком хорошо ей знакомым — так смотрят, выбирая место, куда ударить.

— Кажется, с сегодняшнего дня вы больше не можете претендовать на какую-то особую роль в этой истории. Лишаетесь, так сказать, претензии на избранность, — чиновник подленько улыбнулся. — А ведь вы ощущали себя избранной, верно? Привыкайте. Боюсь, с завтрашнего дня вам придется вести себя как обычный курсант, а не изображать тут из себя Северную звезду. Позвольте дать вам совет — займитесь собой и собственной жизнью. И лучше не путайтесь под ногами, когда за дело берутся серьезные люди.

Так и не подобрав достойного ответа — в горле встал ком — Лида покинула конференц-зал и поспешила на помощь Тане. Та довела себя рыданиями до жуткого состояния: тщательно наложенный макияж потек и размазался, веки опухли, глаза покраснели. К счастью, в Таниной косметичке нашлось все необходимое, чтобы привести себя в относительный порядок.

Лида понимала, что сегодня нельзя отпускать подругу одну. Сейчас они поедут к Лиде на квартиру, посидят, поговорят по душам. Хорошо, что дома есть отличный бренди.

Все два с половиной года учебы Лидия Метёлкина помнила о том, что ее однокурсники моложе ее минимум на десяток лет. Особенно обидно было это сознавать, видя, насколько они смелее, сильнее, образованнее, как хорошо подготовлены к решению сложнейших задач. По сравнению с ними она часто чувствовала себя недотепой. Но кое в чем они ей все-таки уступали: у них не было опыта поражения — тяжелого, безысходного, когда нет представления о том, как будешь жить завтра.

То есть, до сегодняшнего дня не было, а теперь вот есть.

***

Разбитые и понурые, все четверо покинули здание университета.

— Они так говорили о Лаврове… Так гадко! — не могла успокоиться Татьяна. — Или это был намек, сигнал для всех нас? Неужели снова может начаться Большой террор?

— Да что ты! — саркастически заметил Николай. — За прошедший век люди заметно обмельчали, так что теперь возможен только террор малый.

— Я понимаю… Борьба за влияние… Все такое… — всхлипывала Таня. — Вряд ли их интересует торговля, они воспользуются нашими наработками, чтобы организовать на Плато добычу ресурсов. Почему они уничтожают наш проект?

— По кочану! — зло бросил Георгий.

— Нет, ты не понял. Они бы могли отнять проект, выдать наши планы за свои и зарабатывать деньги. Я думаю, там можно было много заработать.

— Ничего ты не понимаешь в людях! Ты знаешь батю, нас с Колькой, Лиду… И думаешь, все люди думают так же, как мы. А они вовсе так не думают! Ритейл — это тяжелый многофакторный бизнес. В народе принято считать, что торгаши — это просто и примитивно, а на деле нужно уметь предсказывать поведение потребителей, работать с big data, иметь дело со множеством поставщиков, с логистами. То ли дело майнинг! Ограниченное количество технологических операций и большая добавленная стоимость. Верно говорю? — обернулся Георгий к Николаю.

— Верно наполовину.

— В чем я не прав? Просвети!

— Насчет простоты майнинга… это только они так думают. Горное дело — лично мне так больше нравится — трудный и опасный бизнес, требующий квалификации. А где ее нет, там человеческие трагедии и экологические катастрофы. Только наши майнеры этого понять не в состоянии. В чем ты, Гошка, прав — это особый тип людей, и мыслят они не так, как мы. Там, чтобы в люди вылезти, нужны не знания, не опыт и не стажировки с диссертациями. Там тот первым в дамки выйдет, кто с нужными людьми водку пил, в бане парился да на охоту ходил. У них мозги под это заточены.

***

Весь следующий день Максим Евгеньевич боролся с эффектом дежавю. С утра Николай, потом Таня, а после обеда и Лидия Метёлкина, и это не считая состоящих в штате Центра техников и инженеров.

Каждый из них входил, торопливо озирался и плотно закрывал за собой дверь. И слова они говорили в принципе одни и те же. Да, разумеется, они понимают, что дело говно, но если остается хоть малейший шанс спасти «Меридиан», они готовы сделать… А что, собственно, сделать, они и сами не знают. Но готовы. Если представится некая возможность… В общем, если произойдет чудо, все хотят принять участие.

«Любопытно, — размышлял Максим Евгеньевич. — Весьма любопытно. Во-первых: люди, вопреки всему, почему-то продолжают надеяться. Во-вторых: все, как сговорившись, твердят про «возрождение» или «спасение» проекта, то есть разговоры минприресовских чиновников никого не обманули. Все догадываются, что речь идет не про передачу под внешнее управление, а именно про уничтожение «Меридиана». Все это понимают, и от этого их надежды выглядят более чем странно».

Сдерживая себя, Максим Евгеньевич вежливо благодарил и доброжелательно улыбался, хотя из сердца рвался едкий, злой смех. Устроили поминки и терзают его словами соболезнования! Они хотят ему помочь! Только вот все они, да и он в том числе, не более чем пешки, которых только что смели с доски.

Лида пришла последней.

— Знаете, вчера настроение было — хоть закапывайся, — сообщила она, устраиваясь на стуле. Максим Евгеньевич удивленно поднял брови, впервые Лида позволила себе выйти за рамки ролевых взаимоотношений «начальник-подчиненная». — Они приказали нам сдать все материалы. Что ж… Я уже сдала всю бухгалтерию по изготовлению, монтажу погружных установок и летним натурным экспериментам. Пускай читают. Хоть до песка в глазах… Или на даче печку растапливают, — невесело ухмыльнулась Лида. — Вот только на Севере родилась я, и я знаю тамошнюю жизнь. И в Мертвячье ныряла тоже я — не они! Этого-то они и не получат.

Честно и просто. Максим внутренне переменился, почувствовав вдруг, как делся куда-то его сегодняшний с таким трудом сдерживаемый сарказм. Возможно, дело просто в том, что по возрасту Лида гораздо ближе к нему, нежели все остальные ребята и девушки. Лида Метёлкина, прожившая двадцать лет среди Homo Arcticus, девушка, видевшая Красную Мглу, пришла к нему предложить помощь.

— Мне жаль, что они заполучили наши разработки, — продолжала Лида.

— Мне тоже. И там ведь не только установки. Я ребятам не рассказывал, чтобы еще больше не огорчать… В Новосибирске по нашему заказу успели сделать специальные бакены.

— В чем их особенность?

— Мы планируем… планировали запускать их в аномальные зоны. Совершив переход, бакен автоматически освобождается от кожуха с балластом и всплывает на поверхность. Он сразу же фиксирует координаты по спутниковой связи и затем, по мере необходимости, корректирует свое положение маневровыми двигателями.

— Хитро придумано!

— Работа в автономном режиме до трех суток, планируемая точность — полтора метра! — Максим Евгеньевич приуныл: — Вот только все это теперь не про нашу честь.

— А что станет с ребятами? Они рассчитывали, что участие в проекте будет зачтено как дипломная работа…

— Все остается в силе. Им останется только сдать госэкзамен.

— Как? Несмотря на провал всей затеи?

— Конечно. Пусть они не достигли цели, зато приобрели ценный опыт. Говоря по правде, опыт гораздо больший, чем я мог предположить.

[1] Лавров, Борис Васильевич — выдающийся советский хозяйственный руководитель, исследователь Арктики. Был председателем «Комсевморпути», внес большой вклад в строительство города-порта Игарка. Впоследствии обвинен в троцкизме и вредительстве, расстрелян 28 июля 1941 г.