Меридиан

Глава 2. Пустыня

Учебный год закончился еще неделю назад, но для Лидии Метёлкиной лето не обещало быть томным.

Минуло уже два года с тех пор, как ее жизнь необратимо изменилась. Все, что случилось с ней раньше — далекое детство в Городе-на-Протоке, Енисей, постигшая их край Беда, а затем и подземный город Метрополия — осталось в далеком прошлом. Настоящая жизнь требовала от Лиды постоянных усилий по преодолению себя и обстоятельств. Ей приходилось ежедневно бороться со своей робостью, неуверенностью, страхом прослыть смешной, беспомощной или попросту чокнутой. В минуты слабости она иногда напоминала себе, что сотни тысяч людей — иммигрантов из соседних стран, ежедневно сталкиваются со схожими трудностями и преодолевают их. Могут они, сможет и она.

И все же Лида понимала: еще неизвестно, как сложилась бы ее судьба, если бы не занятия в Центре. В это учебное заведение, созданное под патронажем Управления Перспективного развития (именуемого в народе просто Министерством будущего) и ставшее для него кузницей кадров, попасть было непросто. Лиде, можно сказать, невероятно повезло. Благодаря протекции высокопоставленного сотрудника Управления Максима Евгеньевича Шишкова она была принята на первый курс, не имея при себе ни паспорта, ни аттестата, ни прописки, ни денег. Естественно, все это было незаконно.

Постепенно основные проблемы удалось решить. Лида получила паспорт и аттестат. С технической точки зрения это были совершенно официальные, настоящие документы, хотя они и содержали в себе заведомо ложную информацию, согласно которой Лида родилась в городе Мариинске и окончила там среднюю школу. Поначалу она очень боялась разоблачения, но потом как-то свыклась, притерпелась. Материальных проблем у нее и вовсе не было: курсанты Центра в течение первых двух лет ставились на полное довольствие. В общем, жить можно.

Лидия Метёлкина прожила в Новокузнецке два года, но так и не смогла смириться с мыслью, что Новокузнецк — это тоже Сибирь. Она доподлинно знала цену выражения «Сибирские просторы». На Енисейском Севере они безлюдны, бескрайни. А тут никаких просторов, здесь города и села плотно сбились в тесную, миллионную Новокузнецкую агломерацию.

Словно время здесь однажды остановилось, и этот край представлялся Лиде похожим на Европу, но только не на современную — чистую, комфортную постмодернистскую Европу, а на Старый Свет минувшей индустриальной эпохи, тяжелым трудом ковавший свое будущее благополучие.

Индустриальный уклад пустил здесь глубокие корни, просуществовав до середины XXI века, и уходить никуда не собирался. В какую сторону ни глянь, повсюду небо пронзали дымовые трубы, ни на минуту не останавливались заводы и шахты, и сотни тысяч людей спешили к определенному часу на свои рабочие места — на смену.

В этом городе жизнь была сносной только осенью и весной. Лето превращалось для Лиды в настоящую пытку — она и предположить не могла, что в Сибири может стоять такое адское пекло. Отдельную проблему создавала угольная пыль — мелкая, дисперсная — она проникала повсюду. Зимние морозы, конечно же, никак не могли напугать уроженку Севера, но и здесь обнаружились свои нюансы. Сказал бы ей кто-нибудь раньше, что снег в Сибири бывает светло-черным, Лида ни за что бы не поверила! Работавшие на угле котельные выбрасывали в небо тонны сажи, а природная предрасположенность этих мест к безветрию создавала все условия для образования над Новокузнецком едкого, ядовитого смога, грязной шапкой накрывавшего город. Углерод здесь добавляли даже в тесто для выпечки хлеба, и Лиду с непривычки немало шокировали черные, отливавшие антрацитом ломти.

Была еще одна маленькая деталь, на которую местные не обращали внимания, а вот Лида ее сразу отметила. Коренные жители не особо любили официальное название этого края — Кемеровская область, словно не хотели лишний раз слышать о том, что уголь здесь всему голова[1], а остальное постольку-поскольку. Им больше импонировало резкое, как отскок баскетбольного мяча, название Кузбасс.

Но факт оставался фактом — сегодня, как и полтора столетия назад, Кузбасс не мог отказаться от энергетики угля, по-прежнему кромсая разрезами и пожирая изнутри самого себя.

В целом, кузнечан можно было разделить на два основных типа: одних бесили смог, пыль и вездесущая сажа, другие же имели счастливую способность все это не замечать. Но даже первые считали, что лучше уж едкий аромат смога, чем гнетущий запах неудачи, пропитавший Новокузнецк в начале XXI века.

Еще вчера утром Лида вместе с товарищами загрузилась в микроавтобус, и Новокузнецк остался позади. Для прохождения летней практики ее прикрепили к группе курсантов-третьекурсников. Разница была впечатляющей — этих ребят от выпуска отделяли лишь последний курс и защита диплома, Лида же провела только два учебных года в стенах Центра. Да что там говорить, за ее плечами было всего два года нормальной человеческой жизни.

Она догадывалась, что столь странное решение было принято не без участия Максима Евгеньевича Шишкова. Лида не чувствовала уверенности в своих силах: быть самой великовозрастной, но подготовленной слабее всех в группе — ситуация очень так себе… Ну ничего, сегодня рядом с ней были ее товарищи: Георгий Шишков и Татьяна Коробкова.

Гошка Шишков был самым первым человеком, с которым Лида познакомилась в Новокузнецке. Однажды прохладным осенним утром он встретил ее на вокзале и сразу же предложил перейти на «ты». Удивившись отсутствию у приезжей багажа, он отвез ее в Центр.

В тот же день, но чуть позже, Лида познакомилась и с Татьяной, ставшей на целый год ее соседкой по комнате. Правилами Учебного Центра предписывалось студентам первых двух курсов жить в казарме. Лида привыкла к казенным стенам и с тревогой думала о том, что по окончании практики ей впервые предстоит устраивать свою жизнь на съемной квартире.

***

Выехав с рассветом, весь минувший день они провели в дороге. В микроавтобусе, помимо водителя, их было четверо: Лида, Таня, Гошка и Николай Таннагашев. Лида настороженно присматривалась к новому знакомому, это был сдержанный, немногословный молодой человек приятной наружности. О нем было известно, что он старше остальных и пришел в Центр после окончания Индустриального университета.

Ближе к вечеру проносящиеся за окном пейзажи заметно изменились — путешественники въехали на территорию Горного Алтая. Лида никогда не бывала за границей, но в этом приграничном краю она остро ощутила близость иныхземель. Соседство Монголии и Туркестана[2] чувствовалось во всем: в облике людей, в силуэтах аилов[3] в алтайских деревнях, в бурых безлесных горах и засушливых степях.

Здесь встречались пейзажи двух основных типов: горный и степной. Сначала дорога долго петляла меж горных отрогов, а виды из окна чередовались как в калейдоскопе, оставаясь, по сути, весьма однообразными. Горы сменяли одна другую, появляясь то справа, то слева; каменистые осыпи то подбирались опасно близко к обочине, то отступали вглубь. На каждой остановке Лида не упускала возможности оглядеться вокруг и немного погулять, размять ноги. Горы стояли совершенно нагие и безжизненные, лишь в ложбинах между отрогами виднелись полоски скудной травы. Лида подошла к одной из осыпей и подивилась тому, насколько тонок был здесь плодородный слой — всего-то несколько сантиметров. Эта земля была абсолютно не приспособлена для возделывания, и если бы кто вздумал ее вскопать, то неизбежно уперся бы лопатой в камень. Здешняя почва не знала плуга земледельца, а в последние годы становилась все менее пригодной и для пастбищного скотоводства. То здесь, то там можно было увидеть ряды солнечных батарей. Так от скотоводства местные жители вернулись к собирательству — около трехсот дней в году они собирали солнечную энергию.

Микроавтобус продолжил путь. Внезапно горы отступили и выстроились в шеренгу, горизонт отодвинулся. Перед путешественниками предстал Северо-Чуйский хребет. Между дорогой и хребтом раскинулась залитая солнцем степь с разбросанными по ней купами лиственниц. Водитель остановил машину, и Лида с наслаждением прогулялась по жесткой как щетка степной траве. Она привыкла, что растения заполняют собой всю доступную им почву, а здесь травы росли выборочно, островками, оставляя меж собой участки голой сухой земли. В этом краю было вдоволь и земли, и солнца, а вот воды критически недоставало. Но, при этом, степь вовсе не казалась безжизненной, — словно тучи крохотных живых дронов, с мерным стрекотом сновала туда-сюда черная степная саранча, вдали паслись лошади. Лиде хотелось задержаться в этом прекрасном месте, но раздраженный звук клаксона вновь позвал ее в дорогу.

К расположенному близ села мобильному лагерю подъехали поздно ночью, проведя в дороге без малого двадцать часов. В свете фар Лида заметила очертания домов местных жителей и обнесенные заборами каменистые дворы, на которых не росло ни былинки.

***

После целого дня, проведенного в дороге, Лида заснула мертвым сном. Проснувшись и посмотрев на часы, она подскочила как ужаленная — проспала! К счастью, в этот момент в трейлер вошла Татьяна:

— Что, испугалась? Не парься, нас пока не хватились, мальчишки тоже еще дрыхнут. Работа начнется только после обеда, начальство ждет, пока воздух посильнее прогреется.

Успокоившись, Лида встала и привела себя в порядок. Вскоре выяснилось, что между трейлерами можно передвигаться лишь короткими перебежками, настолько раскаленными были воздух, земля и металлические бока передвижных домиков. Село вдалеке казалось вымершим: ни во дворах, ни на улицах не было ни одной живой души. Лида задалась закономерным вопросом — что же здесь начнется, когда воздух посильнее прогреется?

Пусть она была самой неопытной и пока что не могла избавиться от синдрома самозванца, но товарищи относились к Лиде доброжелательно. В итоге, решив, что ничто сверхъестественное от нее не потребуется, она согласилась участвовать в проекте. В пустыне Горного Алтая их группе предстояло испытывать новые термозащитные костюмы. Было очевидно, что Лиде, как прирожденной северянке, придется здесь тяжелее всех.

Сейчас следовало сосредоточиться на настоящем. Позавтракав, члены группы собрались в стартовом домике. График работы был очень плотный, прямо сейчас они собирались начать тестировать новую амуницию на полосе препятствий. По очереди курсанты прошли медицинский контроль: температура, давление, ЭКГ, уровень сахара в крови — в общем, ничего необычного.

В предрассветных сумерках, когда ребята еще спали, члены технической группы успели оборудовать полосу препятствий, используя естественный рельеф местности и добавив кое-что от себя.

Время перевалило за полдень.

— За бортом плюс пятьдесят восемь, — удовлетворенно заметил представитель фирмы-разработчика амуниции. — Самое то!

Курсанты уходили на полосу с раздельного старта с интервалами в двадцать минут.

— Таннагашев, пошел! Метёлкиной приготовиться, — раздался приказ руководителя группы, и упакованный в термокостюм парень скрылся за дверью.

Лидия, до этого апатично смотревшая в окно, послушно поднялась. К ее телу прикрепили датчики, передающие биометрические показатели на базу. Лида надела костюм прямо поверх шорт и майки. Он был необычайно легок и представлял собой многослойную, пронизанную тончайшими трубками, неприятно шуршащую под руками массу. Внутренний перфорированный слой был мягким и гладким, внешний — жестким и блестящим, словно металл. Лидия облачилась в комбинезон, затянула манжеты на рукавах и штанинах, плотно подогнала капюшон. Технари помогли ей надеть ранец с хладагентом и подсоединили трубки.

— Метёлкина, пошла! Коробковой приготовиться, — прозвучала долгожданная команда.

Лида вышла из трейлера в полуденный зной и огляделась. Безоблачное небо разверзлось над ней огромным куполом — чувство, подзабытое за два года жизни в Новокузнецке.

Стартовый городок расположился на окраине опустевшего села. Здоровенные трейлеры и джипы стояли плотной группой, будто стадо доисторических исполинов. Над ухом Лиды раздалось тихое жужжание — маленький дрон завис перед ней, нетерпеливо подергиваясь, словно собака, зовущая хозяина на прогулку. Лида приветливо подмигнула, вдвоем веселее!

Стартовая уводила Лиду прочь от села, на равнину. Горячий пыльный ветер ударил в лицо, но поначалу идти было совсем не трудно. Казалось, что воздухонепроницаемый костюм, защищая от зноя, отражает солнечные лучи, и какое-то время так оно, пожалуй, и было.

Никогда раньше Лидии Метёлкиной не приходилось бывать за границей — так уж сложилась жизнь. Но сегодня она чувствовала себя не то что в другой стране, а даже немного не на этой планете. Каменистая равнина казалась белесой из-за покрывающего ее поверхность слоя тонкой минеральной пыли. Горячий воздух струился над раскаленной землей. «В такую погоду самое время и миражу появиться. Для колорита», — подумалось Лиде.

Дрон пискнул, привлекая Лидино внимание и приглашая ее свернуть в низину. Только она начала спускаться по пологому склону, как мелкие камешки под подошвами ее ботинок пришли в движение и дружно покатились. Чертыхнувшись, Лида, с трудом удерживая равновесие, сбежала на дно каменистой ложбины. Дрон, напоминающий большое беспокойное насекомое, дернулся и завис почти у самого лица девушки. «Отвали, глупая стрекоза», — буркнула Лида не слишком вежливо.

Идти стало значительно сложнее, приходилось пробираться через нагромождения крупных окатанных камней. Было похоже, что Лида двигалась по дну пересохшей реки. Раньше, по весне и в начале лета, когда начинали таять ледники Северо-Чуйского хребта, по равнине проносились мощные потоки, шумя, бурля и ворочая тяжелые камни. А к середине лета реки пересыхали. Но в последние годы зимы в этих краях стояли бесснежные; сезонные речушки прекратили свое существование, и даже Чуя заметно обмелела, едва заполняя водой свое каменистое ложе. Лида вгляделась в горы на горизонте — сейчас они стояли голые, выжженные. Эх, не скоро эта земля дождется живительной влаги.

Дрон с веселым жужжанием пригласил Лиду наверх, на равнину. Подъем дался ей тяжелее, чем она рассчитывала. Скатившись пару раз с крутого склона, Лида все же нашла место, где можно было подняться по пологой траектории.

Подъем отнял у нее много сил, пот заливал глаза. Кажется, пришло время протестировать возможности системы к экстренному охлаждению. Лида нажала кнопку, и в ранце за спиной что-то тихо забулькало — запустилась эндогенная химическая реакция. Через минуту по тонким трубкам, выстилающим комбинезон изнутри, заструился хладагент. Постояв немного, Лида пришла в себя и продолжила путь.

Спустя некоторое время зловредный дрон снова позвал Лиду в сторону высохшего русла. Не удержавшись, она вскинула руку и показала машинке неприличный жест.

— Курсант Метёлкина, соблюдайте субординацию! — одернул ее дрон голосом Гошки Шишкова.

— Так точно! — без энтузиазма откликнулась Лида и поплелась искать место для спуска.

Лида начала терять счет времени. Выбравшись вновь на равнину, она была вынуждена во второй раз активировать систему охлаждения. Дрон вел ее вперед, в сторону пологого розоватого холма. Лида попыталась было уклониться и обойти его справа, но дрон недовольно пискнул и завис прямо перед началом огороженного коридора. Пришлось подчиниться обстоятельствам.

Холм был сложен сильновыветрелой породой, которая так и норовила раскрошиться под ногами. Остановившись на минутку, Лида подняла несколько кусочков дресвы[4], настолько ветхих, что их можно было ломать пальцами.

Обозначенная яркой лентой трасса вела Лидию на вершину выжженного солнцем холма. Она еще не достигла цели, как почувствовала, будто жар ее разгоряченного тела сравнялся со зноем послеполуденного воздуха. Было тяжело, но она дотерпела до вершины и лишь там нажала на пусковой клапан термокостюма. Она позволила себе остановиться на несколько минут, прислушалась, как с тихим шипением из ранца по трубочкам струится хладагент. Желанная прохлада нежно окутала ее тело, заструилась по рукам, ногам и шее, принесла облегчение голове.

Лидия огляделась. Местность не походила на нормальную пустыню, вроде тех, которые показывают в голливудских фильмах. Здесь не было песков и красивых дюн. Даже там, где пару десятилетий назад еще оставались скудные пастбища, сейчас иссохшая почва разрушалась, превращаясь в светло-серую пыль. Вдалеке степной ветер гонял по шоссе пылевые змейки, собирая в низинах коварные пылевые переметы.

Но идти по шоссе курсантам не разрешалось. Устроители трассы использовали все возможности, которые предоставлял здешний рельеф. То холмы, то овраги, то в подъем, то на спуск. Часов у курсанта Метёлкиной не было, и как она не крепилась, ей пришлось еще дважды включать костюм на охлаждение. Ранец за спиной казался все тяжелее, и Лиде пришлось напомнить себе, что ей досталась облегченная женская модель, а главная тяжесть легла на плечи ее коллег парней. Отупев от усталости и изматывающей жары, Лида плохо представляла, как далеко зашла. Она невольно вспомнила свое первое большое путешествие — поход вдоль Мёртвой дороги, когда за плечами у нее был тяжеленный рюкзак.

Испытательная трасса вывела девушку к пересохшему руслу ручья. Должно быть, по весне водный поток промыл себе путь по дну оврага, но теперь там виднелись лишь пыльные камни. Конечно, ручей был уже и мельче русла высохшей реки, но и сил у Лиды оставалось все меньше. Выбравшись из овражины, Лида в очередной раз нажала на клапан. Под костюмом вновь разлилась спасительная прохлада, но на этот раз устройство издало пронзительный писк — предупредительный сигнал о том, что возможности системы исчерпаны.

Впереди по курсу маячил очередной безжизненный холм, и Лидия поняла, что на сегодня это ее предел.

— Я спеклась. Заберите меня у холма, — сообщила она на базу.

— Курсант Метёлкина, — произнес дрон притворно строгим голосом Гошки Шишкова, — слушайте последнее задание: для начала поднимитесь на холм… Выполняйте!

Лида, вся в пыли (лишь пот оставлял на ее лице мокрые дорожки), из последних сил взобралась на вершину. Дрон неотступно следовал за ней.

— Теперь закройте глаза, повернитесь градусов на сто двадцать по часовой стрелке… Еще немного. Хорошо, можете открыть глаза.

Лидия устала настолько, что у нее притупились все реакции. И ей потребовалось несколько секунд, чтобы оценить открывшуюся перед ней панораму. Впервые она позволила себе оглядеться и удивилась, насколько далеко ей удалось продвинуться. Иссохшая равнина осталась позади, высившиеся перед ней высокие дресвяные горы переливались всеми оттенками серого, бежевого и оливкового цветов. Воздух был прозрачен и чист, не считая шлейфа пыли, поднимаемого спешившим за Лидой внедорожником. Видимость в округе составляла многие километры.

Девушка с невероятной остротой ощутила, что находится сейчас в Азии. Казалось бы, все очевидно, ведь Сибирь — страна азиатская. Но здесь было нечто другое, не из курса географии. Лиде открылась настоящая Азия: пустыня, горы, зной, дефицит воды. Красота, потрясающая воображение.

Раньше такого не было, но теперь азиатские пустыни расширились и все активнее проникали на территорию Сибири. Так и сейчас южный ветер нес на своих крыльях их обжигающее дыхание. Казалось, что где-то за горизонтом притаился огнедышащий дракон, прекрасный и смертоносный. Он пока лишь дразнит их, но готов в любой момент обрушиться на головы огненным смерчем. «Пусть этот мир и катится к чертям, но он не потерял своего великолепия», — подумала Лида.

Вскоре подъехал автомобиль. Сильные руки помогли ей забраться внутрь, и машина покатила в стартовый городок.

В трейлере помимо руководства уже сидели Гошка Шишков и Николай Таннагашев. Товарищи помогли Лиде отстегнуть ранец и снять термокостюм.

— Отлично, ребята! — поблагодарил их руководитель испытаний. — Сегодня же и начнем анализ вашей биометрии. И помогите девушке снять датчики. Так, парни, вы оттопали аж по пятнадцать километров каждый. А ты, Метёлкина, конечно, терпила, но терпишь зачетно.

«Вот вас в первую очередь и терплю», — подумала про себя девушка. Нет, она не обиделась, если Лида все правильно поняла, она показала лучший результат среди женщин. Вытирая влажными салфетками разгоряченное лицо, девушка думала о том, что все это не такая уж высокая цена за то, что всего через несколько дней самолет понесет ее с товарищами в Город-на-Протоке, в ее родной город.

Дело в том, что Максим Евгеньевич предложил курсантам своего рода сделку. Ребята согласились принять участие в тяжелых, изматывающих недельных испытаниях новых типов амуниции, а в качестве некоторой компенсации за доставленные неудобства оставшуюся часть летней практики провести в составе исследовательской группы на заполярном Плато. Естественно, Лидия в первых рядах записалась в добровольцы.

Эта неделя всем далась тяжело. Дни походили один на другой, лишь незначительно менялись протяженность и рельеф испытательных трасс. Представитель разработчика постарался выжать из ситуации максимум, собрав как можно больше данных для анализа. Но неделя адского труда, наконец, закончилась. Да и все равно испытания пришлось бы сворачивать — метеослужба предупредила о затяжном снижении температуры до +35 — +37 °C.

***

На следующий день в путь отправились очень рано, еще в предрассветных сумерках. Микроавтобус должен был довезти их до Бийска, а уж оттуда они отправятся самолетом в Город-на-Протоке. Под утро погода переменилась, пошел моросящий дождь, которого долина не видела уже несколько месяцев. Лида вышла из трейлера и даже забыла удивиться, что может находиться на воздухе без защитного костюма. Когда утренний свет разлился по округе, все не без удивления обнаружили, что дождь прибил пыль, сделал яркими краски.

После недели тестов на изнуряющей жаре Лида чувствовала себя уставшей. А им предстояла поездка по одной из самых живописных дорог мира — Чуйскому тракту — но ранний час и плавные изгибы дороги убаюкали Лиду, и она погрузилась в приятную дрему. К реальности девушку вернул голос пожилого водителя Алексея:

— Ну-ка, детки, возьмите по конфетке, пока ушки не лопнули!

Лида открыла глаза в тот момент, когда Алексей, не глядя, перекинул на задние сидения пакетик драже. Гошка его ловко поймал и протянул Лиде:

— На, возьми. Поднимаемся на Чике Таман. Тут уши закладывает, как в самолете.

— Почему меня не разбудили? Товарищи, называется… Мне так хотелось посмотреть на Чуйский тракт при свете дня!

— Не ищи виноватых! Самой нужно за собой следить! — оскорбился Гошка.

— Не берите в голову, Лида, — заметил сидевший рядом Николай. — Мы все тут спали, пока Алексей нас не разбудил.

— Не горюйте, барышня, — улыбнулся в зеркало заднего вида водитель, — настоящие красоты еще впереди. На перевале сделаем остановку, успеете и пообедать, и малость прогуляться.

— На Алтае нужно делать остановку на каждом перевале, — пояснила Таня. — Иначе дороги не будет.

Вьющаяся серпантином трасса стала заметно забирать вверх. Алексей перевел управление машиной в ручной режим и полностью сосредоточился на дороге. Как завороженная смотрела Лида в окно: линия горизонта стремительно отступала, и мир вокруг прямо на глазах становился больше и полнее. Миновав крутой поворот, микроавтобус вырулил на смотровую площадку на седловине перевала.

— Приехали, — сказал Алексей, аккуратно паркуясь. — Стоянка сорок минут. И не вздумайте тащить жратву в салон! А то знаю я вас, вместо нормального обеда всякие глупости…

Мужчины купили у местной торговки пирожков и кофе и устроились обедать на скамейке неподалеку от памятника безымянному зэку — строителю перевала. Лида почувствовала, что голодна, и тоже собралась было перекусить, но Татьяна настойчиво увлекла ее в сторонку:

— Не будем тратить время, его и так мало!

Быстрым шагом подруги направились прочь от смотровой площадки по старой грунтовой дороге.

— Это старая трасса через перевал, — объясняла Таня на ходу. — Прежде чем построили современный серпантин, всем приходилось ездить здесь.

Лида огляделась. Дорога выглядела давно заброшенной, но сухой климат Алтая да крепкие каменистые грунты позволили ей сохраниться до наших дней. Местами вплотную к дороге подступали низкорослые лиственницы и березы. Очень крутой и извилистый, в прошлом этот перевал был по-настоящему опасен, а сегодня старая дорога стала популярным местом для пеших прогулок. Панорамы с нее открывались просто сказочные, но Таня не позволяла Лиде остановиться. Наконец из-за поворота им открылась странная картина: на относительно ровном участке рядом с дорогой кто-то возвел множество непонятных каменных сооружений, не то пирамид, не то домиков.

— Тебе нужно сделать такой же, — безапелляционно заявила Татьяна. — А потом пойдем делать вязки на шаман-дереве.

— Что? — опешила Лида. — Это еще зачем?

— Нужно построить домик, чтобы вернуться сюда еще однажды. А может быть, и не однажды.

— Это как бросить монетку в фонтан? И с тем же успехом? — до Лиды дошло, что строгий Алексей подразумевал под «глупостями».

— А вязки на дереве делают, чтобы желание исполнилось. Чтобы духи помогли нам на трудном пути. Говорят, души усопших шаманов вселяются в некоторые деревья. Пойми, Алтай — не Новокузнецк и не твоя Метрополия. Это особый мир поверий и духов природы.

— А ты веришь в духов?

Таня растерянно обернулась и не ответила.

— Извини, я не вижу смысла участвовать в обрядах, которых не понимаю.

Таня насупилась и пошла прочь. Лиде не хотелось обижать подругу, она просто пыталась быть честной. Лидия догадывалась, что большая часть Таниных путаных предрассудков имела мало общего с настоящими верованиями алтайского народа. Лиде оставалось лишь с грустью созерцать, как подруга нашла домик, не иначе как ее собственный, и заботливо проверяла, крепко ли держатся камни.

Лида тихо ретировалась, ее буквально заворожил открывшийся с перевала вид. Куда ни глянь, везде высились величественные горы, а меж их отрогами петляли речушки и вился Чуйский тракт. Лида сошла с дороги и приблизилась к странному деревцу. По-видимому, маленькая лиственница погибла, а ее мертвые ветви сплошь покрылись лишайником, словно сине-зеленым инеем. Соседняя лиственница была украшена длинными белыми лентами. Так вот они какие — вязки. Люди загадывают желание и повязывают ленту на счастье. Сколько их здесь, и за каждой чья-то сокровенная мечта!

Чуть поодаль Лида заметила какое-то движение, а цвет зелено-коричневой камуфляжной рубахи показался ей знакомым. Притаившись за деревом, она наблюдала, как водитель Алексей (на серьезных щах!) проверял сохранность своего каменного домика, который был не в пример массивнее и основательнее прочих.

Напоследок Лида обернулась к югу. Словно полотнище темного атласа, сморщенное и небрежно брошенное — так выглядела уходящая к горизонту, вздыбленная рядами холмов бурая земля. И не нужно быть ни художником, ни поэтом, чтобы ощутить — это красиво!

***

Когда микроавтобус начал осторожно спускаться с перевала, Лида тотчас же обратила внимание, насколько изменился окружающий мир, он буквально стал другого цвета. Пустыня осталась позади, и сейчас за окнами машины все чаще встречались пятна зелени. Горы вокруг уже не казались такими безжизненными, в нижней части их повсеместно покрывали кустарник и редкие лиственницы, а по обочинам дороги росла трава. Лиде подумалось, что Теректинский хребет крепостной стеной защищает страну от неумолимого нашествия пустыни. Вот только надолго ли? Здесь, в Южной Сибири, люди живут самой обычной жизнью, не думая о плохом. Но что начнется, когда оборона будет прорвана, и пустыни станут захватывать все новые территории, делая бесплодными поля, уничтожая пастбища? На что тогда сгодятся термокостюмы, которые они здесь тестировали?

«Что мы делаем?! Пытаемся продлить мучительную агонию человечества?» — размышляла Лида под монотонный гул двигателя.

— А я думаю, что термокостюмы никого не спасут, — словно в ответ на ее невеселые мысли откликнулась Татьяна. — Мы отступаем. Изменение климата убивает один район за другим, и люди бегут туда, где жизнь еще возможна. Но однажды бежать будет некуда.

— Возможно, мы еще успеем прожить свои жизни нормально? — заметил Николай.

— А после нас хоть потоп? — распалилась Таня. — Это все неправильный подход! Вот европейцы-то уже осваивают Марс, американцы и канадцы — Луну. Наши вроде бы начинали национальную космическую программу, да только в последние годы о ней ни слуху ни духу. А у других-то корабли уже взлетают!

— Даже если такая программа существует, нам от этого ни жарко ни холодно. Утопия! — блеснул глазами Николай.

Лида и Георгий молча следили за разгорающимся спором.

— Поймите, у нас большая архаичная страна, — начал Николай. — Ее не развернуть. Ну ладно, предположим… Только предположим, что мы располагаем технологическими и экономическими ресурсами для переселения людей в инопланетные колонии. Кстати, посмотрите вон туда…

Все дружно посмотрели направо. По степи, поросшей короткой, жесткой травой, двигалось большое стадо домашнего скота. Двое пастухов, парень и девушка, гнали коров и овец в село, объезжая стадо на коренастых гнедых лошадках.

— Посмотрите на них: эти люди всю жизнь в степи, просыпаются утром, выходят из дома и видят горы. Заприте их в тесноте космической станции, где даже воздух имеет привкус синтетики, и они сойдут там с ума. Или наши мужики, которые всю жизнь рубят уголь в забое… Ты собираешься отправить их в Лунную колонию?

— То есть ты считаешь всех людей недалекими? — возмутилась Таня. — Неспособными соответствовать требованиям прогресса?

— Не надо передергивать! Я этого не говорил. Себя я, во всяком случае, тупым не считаю, но и не желаю для себя такой судьбы. Вот, к примеру, полетишь ты на Марс, а в полете с тобой что-то случится… Интересно, что в таких случаях делают: сжигают тело, замораживают или выбрасывают за борт через шлюз? Прикинь, кто-то мечтал о других мирах, а сейчас парит в пространстве в качестве космического мусора. Бррр… Лично я надеюсь прожить свой век нормально, как человек. А после не хочу превратиться ни в пепел, ни в мусор. Предпочитаю быть похороненным в планету Земля, просто, и без всяких инноваций.

— Ну и пожалуйста, — фыркнула Татьяна, — никто не заставляет! Можно подумать, что вас, робинзонов космоса, прямо-таки ждут на космических кораблях, уходящих к дальним мирам. Только никто вас не приглашает и, я думаю, никогда и не пригласит!

— Эй, молодежь, хорош ругаться, — подал голос водитель. — Подъезжаем к Онгудаю.

Лида выглянула в окно, и на душе у нее посветлело. Впереди по курсу лежало большое, опрятное алтайское село. Издали оно было похоже на растопыренную пятерню: сельские улицы расходились от центра веером и вились между отрогами нависающих над селом бурых гор, там, где в низинах лежали узкие участки относительно плодородной земли. «Вот живут же люди! — с завистью думала Лида. — Выходят поутру из дома и видят облака, лежащие на плечах гор». В этот час ей не хотелось думать ни о глобальном потеплении, ни о горе, ни о смерти. Существовало только здесь и сейчас: горы, небо и поездка с ветерком в кругу друзей.

***

В аэропорт прибыли ближе к полуночи. Лида прикинула, что с момента, когда они покинули лагерь, прошло уже семнадцать часов. Испытание пустыней и зноем осталось позади. Завтра, а впрочем, уже сегодня они должны были прибыть в Город-на-Протоке. Лиде было радостно и тревожно одновременно — без малого два года она не бывала в родных краях. Вдруг она не узнает родную улицу, вдруг изменившийся Город стал для нее чужим? Но каковы бы ни были ее ожидания и тревоги, Лида погрузилась в сон еще до того, как самолет успел набрать высоту.

[1] Кемерово, Кемеровский происходят от татарского күмер — уголь.

[2] Туркестан (здесь) — Восточный Туркестан, регион в Центральной Азии, ныне Синьцзян-Уйгурский Автономный Район КНР.

[3] Аил — традиционное жилище северных алтайцев.

[4] Дресва — крупнообломочный несвязанный грунт.