Мертвая вода

Глава 6 Демонолог

Феликса быстро отыскала Акыра и Цефору. Не физически. С помощью Дины и ее магии воздуха она создала один из вариантов волшебной розы ветров. В базовой форме заклинание облегчало навигацию и позволяло обнаружить препятствия и опасности на пути. Феликса же пользовалось вариацией, которая обеспечивала еще и телепатическую связь с союзниками. Чтобы она действовала, достаточно хоть раз говорить с человеком лицом к лицу.

— Что-то похожее мы уже делали, помнишь? — она начала объяснять Дине основные принципы действия заклинания. — Воздушный посланник, способный определить, кто рядом, друг или враг.

— Да. За сегодня я уже дважды практиковалась, — похвалилась девочка. — Сначала засекла пиратов, когда… — она осеклась и покраснела.

— Ты сбежала из лагеря? — догадалась Феликса.

Дина кивнула, надув губы.

— Обиделась, что я не взяла тебя к башне?

Юная элементаль посмотрела на нее и поджала губы.

— И да, и нет. Я просто хотела погулять по острову. Отец меня не пустил, мама тоже, и никто не хотел пойти со мной, потому что нужно было строить лагерь… Вот я и подумала, что если я буду в лесу, недалеко, ничего такого не случится. Я услышала хруст и подумала, что это отец идет за мной. Сделала посланника, чтобы убедиться, а там… — она шумно выдохнула. — Я испугалась и стала призывать ветер, чтобы отбросить врагов и убежать.

— Ксантрий говорил своим дружкам, что она здорово шваркнула их о деревья, — вмешалась Ринна. — Я слышала с ветки вяза.

— Ну да, — Дина кивнула. — Но он что-то выкрикнул, и я потеряла сознание. А очнулась уже в мешке. И он как-то отгонял от меня ветер, чтобы я не смогла его заклинать.

Феликса мрачно уставилась на связанного Ксантрия. Смотрела на него, пока он не опустил голову.

— С этим мы еще разберемся, — пообещала она. — Давай, закончим заклинание, твои родители наверняка с ума сходят.

Цефора откликнулась первой. Феликса ощутила чудовищный шквал эмоций, обуревавших целительницу: беспокойство, вину, ярость, отчаяние, подкатывающие слезы… и затем — облегчение, гнев в адрес похитителей и благодарность. Ментальная связь выдает больше, чем физическая.

Оба, и Акыр, и Цефора, согласились ждать их в лагере, и Феликса облегченно выдохнула. По правде сказать, она почти не верила, что они согласятся. Оставалось решить лишь один вопрос.

— Мирхард наверняка не последний авторитет среди пиратов Вольницы, — сказала волшебница Ринне, — раз его «Черная Акула» выходит встречать гостей Островов. За его убийство Вольница будет тебя преследовать. Искать его убийцу будут любой ценой.

— Ясен х… — охотница покосилась на Дину. — Это и так понятно. Хочешь предложить мне помощь?

Голос у нее звучал жестко, а лицо под капюшоном скисло, как щи с квашеной капустой.

— Я хочу… То есть — думаю, мы все хотим тебя отблагодарить. Для начала надо бы избавиться от тел. Хотя бы похоронить.

— Жечь надо, — проворчала Ринна. — Паланийские падальщики — это не гиены с грифами. Заночуешь рядом с трупом — наутро сам окочуришься. С упырями-то разговор короткий.

— Упыри — сказка, — уверенно заявила Дина. — Нам так в школе говорили.

— Я бы твоих учителей самих в школу отправила, — Фель закатила глаза. — Упыри, говоришь… Что ж, тогда сожжем. Что касается твоей собственной безопасности, я бы хотела предложить тебе столь же… хм… радикальное решение.

— Тоже сжечь? — хмыкнула Ринна. — Чтоб не мучилась? Или замаскироваться под упыря?

— Чувство юмора, достойное человека, выросшего в лесу, — буркнул Данатос. — Она предлагает тебе присоединиться к нам. Жить с нами в укрепленном лагере. А когда придет время — вместе с нами отплыть.

— Ты получишь кров, защиту, горячую пищу, — кивнула Феликса. — Оружие, если тебе понадобится другое. Одежду. У нас не самый безопасный маршрут, так что, если захочешь, мы дадим тебе сойти в любом порту или любой гавани по пути.

Ринна задумалась.

— Не самый безопасный маршрут — это куда?

— Проклятые острова в море Фарнисса.

Охотница присвистнула.

— С Вольницей под боком мне как-то спокойнее. Нет уж. С теми, кто плывет на верную смерть, мне не по пути.

Феликса сжала губы и задумалась на несколько мгновений, глядя на низко надвинутый капюшон.

— Понимаю. Тогда ты, может быть, позволишь излечить тебя?

Глаза Ринны расширились. Феликса уловила, как участилось ее дыхание.

— А ты можешь?

— Я — нет. Я не целитель. Но в лагере меня ждет подруга, верховная жрица богини Триединой. Она способна сделать так, что ты и не вспомнишь о своих метках.

Феликса подобрала с земли короткую палочку, зажала в кулаке и прошептала короткое заклинание.

— Кинешь ее в плошку с водой, один край начнет светиться. Будет указывать направление, в котором меня можно найти, — она протянула палочку Ринне, и та убрала ее в маленький поясной кармашек. — Мы пробудем здесь еще по меньшей мере несколько недель. Любой из нас будет рад тебе помочь, Ринна.

Охотница сняла капюшон и протянула Феликсе руку.

— Спасибо, волшебница. Вот за это — спасибо.

О том, как он сумел добраться до конюшни, Джамир почти ничего не помнил. Все плыло как в тумане. Он убеждал себя, что это эффект от «испытаний», хотя на самом деле подозревал, что все дело в обычном страхе.

По здравом размышлении коня он решил не брать. Если пропадет лошадь, его быстрее хватятся. Так что Джамир просто обыскал несколько седельных сумок, оставшихся в некоторых стойлах, и рассовал по карманам всякие полезные мелочи: огниво, трут, складной нож, мазь от порезов. Одну из сумок — на этот раз не седельную, а поясную — он забрал с собой целиком. В ней лежал большой охотничий нож и немного еды, а еще — химический светоч.

Окончательно он убедился в своей удаче, когда обнаружил в одном из стойл слегка затупленную глевию кого-то из кадетов. С глевией идти через тундру будет спокойнее. Охотиться с таким оружием Джамир еще не пробовал, но по крайней мере он сможет отбиться от возможной погони. Оставалось только решить, в каком направлении бежать.

Он подумывал отправиться на юго-запад, в горы. За хребтом продолжали разворачиваться боевые действия повстанцев-антимагов, но на самой гряде можно относительно легко укрыться. В конце концов, он провел детство в подобном месте.

С другой стороны, все удобные дороги патрулируют. Если отправиться на запад безопасным путем, его найдут, не пройдет и дня.

Можно, конечно, отправиться и к юго-восточному хребту. Однако эти горы имели дурную славу. По слухам, там обитали дикие племена стихийных магов, элементалей земли. Подтвердить слухи не удавалось. По какой-то причине разведчики либо не доходили до их поселений, либо не возвращались вовсе. Джамир знал, что слухи не совсем беспочвенны: он вырос у подножия тех гор. Его деревня считалась очень бедной и лежала далеко от караванных маршрутов. Он радовался, когда к ним забрел раненый антимаг и забрал его с собой. Тогда в обители ассасинов многое было иначе…

Джамир решил пройти сперва день или два пути на юг, на случай если его станут преследовать. Запад он счел слишком опасным направлением, а следы, ведущие на восток, наверняка приняли бы за ложный след. Во всяком случае, так бы подумал сам Джамир, преследуя дезертира. Ему уже доводилось охотиться на беглецов, и это был не самый приятный опыт.

Его план едва не рухнул на самом первом пункте. К конюшне он подошел поздно вечером, и пока обыскивал стойла и подумывал зайти в кузню, все ворота и даже маленькие калитки для посыльных оказались запечатаны на ночь. Джамир мог дождаться утра и попробовать пробраться мимо дежурных — или рискнуть перелезть стену.

К счастью, Джамир, чье детство прошло в горах, не утратил старых навыков. И лазал как ящерица, даже лучше, чем его соратники. «Бывшие соратники», — поправил себя он.

К тому времени, когда над долиной показалась полная луна, Джамир был уже далеко. Пальцы, содранные о плотную кладку песчаника, немилосердно саднили.

Ринна пришла в лагерь только на третий день, когда все уже начали беспокоиться, что Вольница нашла ее. Феликса в этот момент в лагере отсутствовала.

— У нас гости! — Дина подпрыгнула и побежала сообщать всем, что ее спасительница вот-вот будет тут.

Поэтому, едва пройдя за частокол, охотница оказалась в крепких объятиях исполненной благодарности Цефоры. Харма, в свою очередь, увела Дина для невероятно важного занятия — чесаться. Когда от благодарностей, внимания, рукопожатий и восхищения команды Ринна покраснела до состояния маринованной смоквы, ее увел к костру Брисигиды Лаэрт. Жрица уже подготовила какие-то склянки, мази, амулеты и мыла руки в деревянной кадушке.

— Здравствуй, Ринна, — Брисигида заключила руку охотницы в ладони, и та ощутила исходящее от них тепло. — Пожалуйста, присядь. Сними капюшон, нужно тебя осмотреть. Лаэрт, не смущай, пожалуйста, нашу гостью. Лучше попроси Маронду подойти к нам.

Тот коротко кивнул и ушел.

— Что, все так плохо? — нахмурилась Ринна. — Нужна еще одна знахарка?

— Не знахарка. Чародейка.

— А где Феликса?

Брис тяжело вздохнула.

— У нее очередной приступ меланхолии. Она сбежала на пляж. Не выносит сочувственные взгляды, когда грустит, а прятать грусть не умеет. Позволишь? — Она протянула руку к обезображенной щеке девушки.

Ринна покосилась на нее исподлобья, но кивнула. Пальцы, еще минуту назад источавшие мягкое тепло, теперь успокаивающе холодили, прикасались легко, едва заметно.

— Знаешь, Феликса пришла ко мне с просьбой помочь тебе сразу же, как отвела Дину к родителям, — призналась жрица Ринне. — Это первый раз, когда она просит за кого-то другого. Она и за себя-то никогда ни о чем не просила…

— Наверное, не привыкла к таким уродствам, — пожала плечами Ринна.

Брис подняла на нее округлившиеся глаза.

— Да что ты! Что ты! Она и словом не обмолвилась, что нужно излечить шрамы. Это Дина мне уже потом рассказала.

— Но она говорила о метках, — не поняла Ринна.

— Все верно. Она видела в первую очередь магические метки, а не их внешнее проявление.

— Магические? — тупо повторила Ринна. — Но как такое может быть? На меня даже простые эликсиры не действуют. Я и идти-то сюда не хотела, но подумала, что раз ты жрица, то лечишь не магией…

Брисигида присела на ящик рядом с ней, покусывая ноготь большого пальца и глядя в землю. Ей в голову приходил только один ответ.

— Вероятно, это работа какого-то демона. Их магия происходит не от Сердца Мира, так что она могла преодолеть твой иммунитет.

— Магия-шмагия… — проворчала охотница. — Вылечить-то можно?

— Вылечить можно все, — убежденно ответила жрица. — Это лишь вопрос времени. Сними, пожалуйста, куртку и подними рубашку. Осмотрим плечо и руку. Ниже шрамы тоже есть?

Ринна нерешительно кивнула.

— Обрати внимание, — Брис указала на линию бугристой кожи, идущей от ключиц до пупка, — какая ровная граница. На лице это меньше заметно, но здесь видно, что у шрамов не естественное происхождение.

— Я думала, это просто ожоги. В городе случился сильный пожар. Я тогда надышалась дымом и потеряла сознание, не помню, как меня вытащили из огня.

— Нет, — покачала головой Брис. — То, что ты ничего не помнишь о пожаре — еще одно доказательство вмешательства сверхъестественного.

Ринна, с выражением крайней степени страдания и стыда на лице, кивнула.

— Боюсь, в твоем случае лечение — это вопрос весьма длительного времени, — тихо добавила Брисигида. — Маронда сможет сказать точнее. О, а вот и она!

Ринна, увидев волшебницу в желтой робе, тут же схватила свою куртку и попыталась прикрыться ей.

— Ты что, хольда? — тихо спросила она. Брисигида заметила, что охотница почему-то мелко дрожала.

— Можно и так сказать, в какой-то степени, — проворчала старушка, резко позвякивая латунными бубенцами на посохе. Она совсем не удивилась, что Ринна приняла ее за мифическую ведьму, о которой рассказывали легенды народы Палании. — В некотором смысле я украла у богатых и отдала бедным. Хоть и не в новогоднюю ночь, — она довольно бесцеремонно отвела ткань куртки от шеи охотницы. Та смотрела на нее, как невыспавшаяся сова. — А вообще хольда — миф. Дикая Охота — миф. Ледяные великаны — тоже миф, твои предки называли так айсберги. А вот твои метки вполне реальны. И невероятно опасны!

— Я живу с ними уже много лет, — Ринна зябко дернула плечами. — И все со мной в порядке.

— Кошмары? Галлюцинации? Острые приступы страха?

— Что? Ну, кошмары случались, да. У меня не самая простая жизнь.

— Тебе бывало внезапно, без особой на то причины, страшно? Так страшно, что хотелось убежать и спрятаться, или что ты не могла пошевелиться? — переспросила Брисигида, понимая, к чему клонит Маронда.

— Я постоянно испытываю страх. Я привыкла. Когда перебираюсь на новое место, становится на какое-то время легче, — Ринна пожала плечами, будто это не имеет значения.

Жрица и волшебница озабоченно переглянулись.

— Брисигида, душа моя, дай мне один из твоих чудесных датчиков, будь так добра, — попросила Маронда. — Позволю себе кое-что пояснить, моя дорогая охотница на пиратов. Твои шрамы — это не просто рубцовая ткань, образовавшаяся на месте ожогов, — волшебница начала ритмично постукивать посохом по земле, а от руки с хрустальным датчиком, которой она проводила вдоль рубцов, исходило мягкое желто-оранжевое свечение. — Это потусторонняя метка. Подозреваю, что пожар, который ты считала причиной своих отметин, стал результатом неудачной — или наполовину неудачной — попытки призвать темную сущность с астрального плана. У вас на севере любят этим баловаться. Чем бездарнее маг, тем больше он жаждет власти. И все они почему-то категорически убеждены, что демоны способны их этой властью наделить!

От ритмичного звона латунных бубенчиков Ринну стало клонить в сон. Веки потяжелели, и она позволила им опуститься.

— Ты только не волнуйся, дорогая, — донесся голос волшебницы сквозь пелену сонливости, — я погружу тебя в легкий транс. Как сон, только без кошмаров, тревоги и прочего. Так я смогу узнать больше о предназначении этих меток.

Ринна успела только согласно качнуть головой, прежде чем отключиться. Маронда и Брисигида аккуратно уложили ее на одеяло возле костра. Жрица достала из замшевого мешочка остальные датчики. Маронда жестом заставила их левитировать над телом Ринны. Посох с латунными бубенчиками она отложила в сторону.

— У нее иммунитет к магии, — шепотом сообщила Брисигида. — Она так сказала.

— Врожденный или приобретенный?

— Она не уточняла. Не думаю, что она знает, какой у нее иммунитет.

— Что ж, надеюсь, он не слишком затруднит работу датчиков. Смотри!

Кристаллы стали наполняться тревожными алыми отблесками. В датчиках возле головы и сердца блики выглядели объемнее и ярче, остальные нерешительно мерцали.

— Ты можешь это как-то истолковать? — так же тихо спросила Брисигида.

— Безусловно. Но лучше дождаться, пока соберется более полная картина. Да ты и сама это знаешь, ты же прекрасно управилась с анализом вод Фарниссова моря и проклятых островов.

— Эти данные тоже требуют более подробного анализа, — покачала головой жрица. — Я думала, что мы с Феликсой займемся этим, как только станет поспокойнее, но она пока слишком… ну, то есть, не совсем, но довольно-таки…

— … нестабильна, — закончила за нее Маронда. — Ладно, разберемся с тем, что нам под силу. Нестабильность Феликсы даже мне никогда не была по зубам.

Обе продолжили наблюдать за кристаллами, периодически проводя сияющими ладонями над участками бугристых темных шрамов.

— Фель?

Данатос подошел, как всегда, бесшумно, но был достаточно деликатен, чтобы предупредить ее о своем присутствии. Она сидела на краю фьорда над песчаным пляжем, спиной к гелиодоровой башне, высившейся в нескольких десятках метров от этого места.

Феликса держала в руках горсть мелких камешков, иногда сбрасывала один вниз, на скалы и узкую полоску песка. Она не пыталась докинуть камешек до воды. Просто смотрела, как он отскакивает от участков скалы, все дальше и дальше отлетая с каждым ударом о камень.

— Ты не против, если я посижу тут с тобой?

Феликса хмыкнула.

— Как я могу быть против? Я слишком горда, чтобы просить кого-то побыть со мной, и слишком сильно раскаиваюсь в этом, чтобы врать, будто хочу побыть одна.

Данатос молча сел рядом, скрестив ноги. Феликса уже несколько раз видела, как он точно так же садится у костра, и поражалась, как он может сидеть в этой позе часами. Даже ее чувствительность еще не снизилась до такой степени, чтобы ноги в таком положении не затекали.

— Знаешь, в детстве я часто убегала, когда мне становилось плохо или когда злилась, обижалась. Сначала от родителей, потом из класса в академии, от Брис, от Маронды. Каждый раз надеялась, что за мной пойдут. Мама иногда ходила, — призналась чародейка. — Но у нее часто случались мигрени, чаще, чем я убегала. Она не могла все время ходить за мной.

— Другие не ходили?

— Другим не было дела до меня и моих глупых обид. Отец принципиально не обращал внимания.

— Могли бы просто тебя не отпускать. Не позволять сбегать.

Феликса вскинула голову, оторвавшись от очередного увлекательного полета камешка.

— Маронда так и сделала. Не позволила мне сбегать, по крайне мере с занятий.

— Но смысл ведь не в этом, верно, — сказал Данатос, глядя ей в глаза. Без всякой вопросительной интонации.

Феликса стряхнула с ладони оставшиеся камушки, заставив их бомбардировать песок внизу, под скалами. Коротко кивнула, хоть и знала, что в этом нет нужды.

— Позволишь? — Его рука зависла над ее ладонью. Феликса помолчала, вздохнула и опустила голову. Данатос воспринял это, как согласие.

Она почувствовала прикосновение шершавой кожи, очень теплой, даже горячей. Слезы, почти обжигающие, сами собой потекли по щекам. Феликса не помнила, когда последний раз так плакала. Не в истерике, как в те дни, когда она заперлась в каюте, совсем иначе. Вместе с соленой влагой, казалось, исторгались одиночество, сомнения, сожаления и самый главный враг — глубокая, ноющая, грызущая боль.

Глаза закрылись сами собой, и Феликса увидела — почти как наяву — себя, словно она смотрела со стороны и одновременно изнутри, своими собственными глазами. Феликса стояла посреди нескончаемого моря волнующихся трав. Она пыталась идти, но что-то мешало. Чародейка увидела длинную толстую цепь, скрывающуюся между высоких переплетенных стеблей. Она ухватила цепь обеими руками, потянула, пытаясь понять, откуда она взялась, где и к чему прикован другой конец цепи, но руки стали чернеть и раскаляться. Феликса закричала, пытаясь отбросить эту цепь, но было слишком поздно: стремительно чернеющие руки и раскаленные ладони оказались намертво сплавлены с цепью… Цепь извивалась, словно змея, и росла, росла, росла, одно звено за другим, все шире, все темнее, все тяжелее, все ближе к ней. И вот она уже по пояс в обжигающих кольцах огромной цепи, наматывающейся спиралью на ее чернеющее, раскаленное тело. Феликса задыхалась от запаха раскаленного жирного металла и боялась сгореть от его жара…

Ветер взмыл откуда-то из-под трав, заставив их вспыхнуть мириадами оттенков белесо-зеленого, оливкового, хвойного, изумрудного. Ветер разметал волосы, освободив от запаха железа и огня, и Феликса с внезапной ясностью увидела путь к свободе. Руки, вплавленные в цепи, разгорелись с новой яростью, пугая ее густым дымом, валившим от черных звеньев. Металл, капающий с ладоней, тяжелых, но уже свободных, выглядел в тысячи раз светлее целых звеньев.

Феликса закричала от невыносимого жара, продолжая сражаться с растущей цепью. С каждой каплей светлого, как весенний ручей, металла жар усиливался, но тело становилось легче. Расплавленные серебристые капли облепили тело, слились в одно полотно. Цепь исчезла — остался только сверкающий плащ, укрывший плечи, горящие руки, бедра, ступни. Плащ немилосердно давил, пригибал к земле, но она смогла сделать шаг. И еще. И еще шаг, один за другим, медленно, упорно.

Феликсе стало так хорошо, что слезы, настолько горячие, что, казалось, они оставят ожоги на щеках, текли очищающим эликсиром. Тяжесть шагов стала приятна.

Ветер, наполненный всеми возможными травяными ароматами, приятно холодил виски.

Феликса открыла глаза.

— Извини. Кажется, я задремала.

— Ты закрыла глаза всего на несколько минут, — возразил Данатос. Пожал плечами. — Мне не показалось, что ты спала.

— Я и не спала. Так, пригрезилось… Я вообще толком не сплю с тех пор, как мы покинули гавань Бедерана. Сознание понимает, что это ненормально, но отключаться отказывается. Я боюсь однажды открыть глаза и увидеть, что я причинила вред кому-то, — призналась она. — И что я не помню этого просто потому, что это перестало иметь для меня значение. Боюсь однажды перестать чувствовать этот страх.

— Мне ты вред причинить не сможешь, — оборотень сверкнул клыками, — я слишком крепкий. Знаешь, как мы начали работать в паре с Лаэртом?

Фель отрицательно помотала головой.

— Канцелярия и жрицы почти одновременно узнали об одной проблеме, — неторопливо начал свой рассказ оборотень. — Довольно нестандартного характера. Ты-то, наверное, очень хорошо знаешь, что случается с подвластными некроманту существами после его упокоения…

Феликса кивнула. После упокоения некроманта больше не подпитывает никакая энергия, и из любых его конструктов она тоже исчезает, но не сразу, постепенно. Изоляции для таких конструктов достаточно.

— У одного из некромантов, пойманного и устраненного силами антимагов, осталось логово. Длительные поиски ни к чему не привели. Тогда подключили агента Тайной канцелярии. Конкретно — Лаэрта. Жрицы с канцелярией никогда особо не ладили из-за их… хм… методов. И Брис попросила меня тоже этим заняться, в идеале — найти логово до того, как вмешается агентура или другая служба. К счастью, Лаэрт тогда был совсем молодым агентом, и его не волновали тонкости устава и методологический регламент, — Данатос широко улыбнулся, глядя куда-то в морскую даль. — Встретив меня — признаюсь, не в самом эстетичном обличии — Лаэрт поступил далеко не по стандартной инструкции.

— Атакуй, потом расспрашивай? — предположила Феликса с усмешкой.

— Убей, потом препарируй — вот это поближе будет, — фыркнул Данатос. — Новоиспеченный агент вместо того, чтобы хвататься за оружие и устранять угрозу, то есть меня, довольно вежливо представился и честно сказал, что не горит желанием идти внутрь вонючей пещеры в одиночку.

— Некромант жил в пещере? — удивилась Феликса.

Данатос хмыкнул и посмотрел на нее.

— Нет, конечно. В пещере у него находилась только часть лаборатории. Та часть, которая непригодна для использования в помещении. А еще — созданные им существа. Из-за них-то все и искали это логово, ведь даже после его упокоения продолжились нападения. Сигнатурные показатели были схожи, но с менее выраженными силовыми фокусировками. К тому же, нападения шли массово, множественные укусы на телах жертв.

— Плотоядные зомби?

— Мутированные гули, — поморщился Данатос. — Куда более крупные, быстрые и агрессивные, чем обычные.

— Фууу… — протянула Феликса, скривив лицо. Упыри, о которых говорила Ринна, иначе назывались гулями. О трупоедах девушка знала достаточно. — Ну и гадость. А почему на такое опасное и важное задание послали Лаэрта? Да еще одного?

Дани пожал плечами.

— Кто знает. Я всегда думал, что один из старших офицеров пытался таким образом избавиться от талантливого новичка. Знаешь, многим не нравилось, что почти каждый маг канцелярии просил поставить в спарку Лаэрта из-за его способностей проводника. Правда, ни один не мог с ним работать больше одного раза. Всегда что-то шло не так.

— Маронда говорила, что он необычен даже для проводника, — вспомнила Феликса. — Ты знаешь, что она имела в виду?

Оборотень закивал.

— Думаю, да, я понял. Хотя я не очень хорошо представляю себе, как устроены другие проводники, честно говоря. Но одно точно могу сказать: поставка силы — это не единственное, что он умеет. Он может поглощать силу, направлять ее обратно в источник. И когда-то он не слишком хорошо владел этим процессом.

— Брис сказала, что уже работала с ним.

— Да. После того, как мы избавились от гулей, руководство канцелярии претерпело некоторые изменения, — Данатос лукаво сверкнул глазами, — и с тех пор конфронтация с жречеством ослабла. Мы стали работать не в паре, а в тройке в большинстве случаев.

— Вот почему Маронда не знала, — улыбнулась Феликса. — Жрицы не любят передавать магам информацию, особенно о таких случаях. Не хотят, чтобы маги набрали слишком много силы и вернули прежний порядок, как до Тавроса…

— А маги хотели?

Феликса посмотрела куда-то себе под ноги, то ли на скалы, то ли на пляж.

— Я не знаю. Я не хотела таких порядков. Маронда — тем более… Но были еще маги. Такие, как учителя Дины. Как Ксантрий.

Оба замолчали на несколько минут.

— А тебе не противно держать мертвяка вот так за руку? Кажется, от меня на весь мир воняет мертвечиной, — вдруг спросила Феликса.

— Первое время от тебя шел слабый запах мертвеца, — признался полиморф, — такой сладковатый, больше похож на ладан. Но с тех пор, как ты позволила Брис помогать тебе, он исчез почти полностью. Осталось только какое-то подспудное ощущение чего-то странного…

— Как башня Маронды?

— Нет. Не настолько чуждое. Больше похоже на что-то слишком древнее, чтобы быть знакомым, или слишком… — он бессильно выдохнул, не надеясь подобрать нужного слова.

— …опасное? — предположила волшебница.

— Скорее просто могучее. Будто кто-то старый и мудрый стоит за твоим плечом, не злой и не добрый, не живой и не мертвый, жутковатый, но понятный. Уместный.

— А запах? — помедлив, уточнила она.

Данатос улыбнулся, едва приподняв кончики губ, слегка наклонил голову.

— Пока это типичный запах молодой женщины. Терпкий, свежий и волнующий, — оборотень едва заметно покраснел. — Запах яблочного мыла от твоих волос мне тоже нравится. Так что нет, мне не противно. Мне приятно.

Феликса вздохнула, подобрала ноги под себя, придвинулась к нему вплотную, положила голову на плечо и закрыла глаза. Они просидели так до самого заката.

Когда Ринна проснулась, у костра помимо жрицы и старой волшебницы сидели еще трое. Феликса, оборотень — как там его? Дан-что-то-там… — и юноша, который привел ее сюда. Лаэрт. Это имя она запомнила. Он оказался первым человеком, кто не уделил ее шрамам ни малейшего внимания.

Феликса, Маронда и Брисигида что-то бурно обсуждали, стоя вокруг начерченной на земле пентаграммы с алеющими над концами лучей кристаллами. Ринна даже в сгустившихся сумерках видела, как внутри подсвеченных кристаллов клубится какое-то ярко-красное вещество, словно жидкий огонь.

У костра было тепло, даже жарко, но ее бросило в дрожь.

— Кхак шебя шушштвуешь? — спросил ее Лаэрт, пытаясь прожевать утятину, обглоданную с ножки.

— Что? — не поняла Ринна. — Ааа… Ну, я выспалась, что бывает со мной не слишком часто. Так что чувствую себя хорошо. Есть еще мясо?

Оборотень молча протянул ей миску. В миске обнаружилось ароматное мясо — утиная грудка, горка запеченных на решетке овощей, а под ними — какие-то белые зернышки в мясной подливке.

— Что за каша? — полюбопытствовала Рин, принимая из его рук ложку. — Не видала такой.

— Это рис, — пояснил Лаэрт, совладав наконец с утиной ножкой. — Остатки провианта из Бедерана. С уткой, полагаю, ты знакома?

— Еще бы, — хмыкнула девушка. — Хотя Харм, мой пес, с ними поближе знакомство водит.

Лаэрт звонко хохотнул.

— А о чем они там так спорят? — спросила Ринна, зачерпывая ложкой кашу с утятиной.

Лаэрт и его друг переглянулись и слегка посмурнели.

— Они пытаются понять, почему ты до сих пор жива, — выдавил наконец Лаэрт.

— Пентаграмма помогла понять, что за метки на тебе оставил демон, — Ринна наконец-то вспомнила имя оборотня. Данатос. Вибрирующий мягкий голос продолжал эхом отдаваться в ушах. — И ответ им очень не понравился.

— Чем же? — хрипло спросила охотница, ощутив сухость во рту.

— Эти метки должны проложить ему путь из астрального плана в материальный. А ты должна стать носителем.

Ринна непроизвольно погладила бугристую щеку. Теперь это были не просто шрамы.

— Не пугайся раньше времени, — попытался утешить ее Лаэрт. — Раз мы об этом узнали, этого точно не случится. Зря что ли они там собачатся? Сейчас придут и расскажут толком, что к чему.

Бывший тайный агент оказался прав. Спустя всего несколько минут все трое расселись на бревне напротив ее лежанки.

— Начну с плохих новостей, ты уж извини, — начала старшая из женщин, Маронда. — Вся правая сторона твоего тела покрыта особыми метками, и их физическое отображение — не самая большая беда. Метки принадлежат достаточно агрессивной и могущественной сущности астрального плана, чей вид более известен как демоны огня.

— Как мы и предполагали, велика вероятность, что демона пытался призвать какой-то нерадивый чародей из твоего города, — добавила жрица. Она постоянно сжимала и разжимала пальцы, играла костяшками, щелкала одним ногтем о другой, чем, похоже, невероятно нервировала Феликсу. Та косилась на руки жрицы и поджимала губы, но ничего не говорила. — Призыв толком не удался, но демон использовал ритуал и самого мага как лазейку в наш мир.

— Демонов притягивает материальный мир, потому что в нем они могут видеть результат своих действий, демонстрировать силу более наглядно, — продолжила Маронда. — И кому как не демону огня вызывать самые ужасные разрушения? Очевидно, именно он стал причиной пожара, о котором ты говорила.

— Целый город сгорел, — прошипела Ринна, ощущая поднимающийся по телу жар, — из-за ошибки тупоголового мага?

Феликса подняла голову.

— Поэтому в Арделорее давным-давно запрещены любые эксперименты с астральным планом и некромантией, — сказала она. — Но мы не можем нести ответственность за магов по всему миру. Среди людей любой расы, профессии, возраста всегда найдутся идиоты, и не сомневайся — идиоты всегда в большинстве. Спасибо и на том, что не все они так опасны.

— Помянем, — буркнула Маронда, — этих несчастных. Помимо того, что этот демон стал причиной чудовищной трагедии, он оставил еще и своеобразный якорь, чтобы иметь возможность вернуться в наш мир и набедокурить еще. В качестве такого якоря он использовал твое тело, Ринна.

— Я думала, демоны душу воруют, — прищурилась охотница.

— Душу не так-то просто своровать, — фыркнула Маронда. — Для этого вообще-то твое согласие нужно. А пока демон в материальном мире не проявится, ему и предложить-то тебе взамен души нечего. Метки, которые он оставил — как крючья, которые помогают лезть на стену. От таких кошек камень крошится, зато сцепление надежное. Демон оставил на твоем теле таких крюков не один и не два.

— Что ж он по этим кошкам-то не полез до сих пор?

Ринна, которой только что было невыносимо жарко, теперь зябко куталась в плед, которым ее укрыли на время транса. Шрамы почему-то стали зудеть, но чтобы почесать, пришлось бы вытащить руки из-под теплого пледа. Сидящие напротив нее женщины зверски нервировали своей серьезностью и жалостью.

— Почему до сих пор не полез — точно сказать сложно, — признала Маронда. — Могу только предполагать, исходя из того, чего демоны не выносят. Например, текучая вода. Если ты часто плавала в реках, это могло отпугнуть демона. Еще бывает, что демону нужно укорениться, так что частые путешествия или переезды сбивают злого духа с толку. Демоны не любят храмов и лечебниц. Хм, учитывая огненную природу этой твари, он вряд ли обрадовался твоей поездке за море.

— Еще он мог испугаться твоего пса, — добавила Феликса. — Харм может его учуять, предупредить, что происходит что-то неладное. А еще демоны с трудом терпят собачий лай и другие громкие звуки, яркий свет, серебро, воду, особенно чистую. Соленую и текучую, как уже говорила Маронда, не выносят совсем.

— И что прикажете делать? — пролаяла Ринна, глядя в огонь. — В бочке с морской водой до конца жизни сидеть?

Брисигида присела возле нее на одеяло, сочувственно положила руку на плечо. Ринна вздрогнула, но убрать руку не просила. Только что она готовилась воинственно защищаться от навязанной кем-то воли — и вот уже сникла под прикосновением кого-то, готового ей помочь.

— Никто не будет решать за тебя, что делать, — тихо сказала жрица. — Помощь предлагают, а не навязывают на своих условиях. Я буду рада, если ты просто выслушаешь наши предложения.

Охотница закивала. Брис все так же тихо продолжила:

— Если ты хочешь остаться здесь, мы будем проводить ритуалы очищения, пока не уплывем. Перед отплытием оставим тебе средства защиты. Но чтобы они действовали эффективно, придется носить их с собой всегда, даже спать в амулетах.

— Есть другие варианты? — Ринна посмотрела на Брис странно блестящими серо-зелеными глазами.

— Ты по-прежнему сможешь отплыть с нами. Как видишь, мы неплохо разбираемся в магии, демонах и связанных с ними опасностях, — улыбнулась жрица. — Ты сказала, что мы плывем на верную смерть, но мы прекрасно знаем, что нас ждет. Мы сможем подготовиться.

— Проклятые jстрова — гиблое место, — покачала головой Ринна. — Это все знают. Не зря же никто не вернулся из тумана, окружающего архипелаг.

— Мы вернулись, — подала голос Феликса.

— Мы заплыли недалеко и совсем ненадолго, но немало узнали о том, что там происходит, — пояснила Брисигида. — Поэтому у нас под рукой оказались датчики, которыми мы собрали информацию о твоем демоне. И о демоне с островов.

— Не многовато ли демонов? — Ринна подозрительно шмыгнула носом, все так же глядя в огонь. — Прекрасный расклад. Останусь здесь — рано или поздно попадусь в лапы Вольницы. Да и без них проблем хватает. Не могу я в лесу все время сидеть, листом подтираться, одних зайцев да коренья есть! А в город как приду — обязательно ссорюсь с кем… Или плыву с вами. В логово другого демона. Как в ярмарочный день — два по цене одного!

Лаэрт неуверенно хмыкнул.

— Именно так, — Маронда тряхнула головой и наклонилась к Ринне. — И не факт, что тогда ты избежишь столкновения с местным пиратством. Многих из нас ищут и дадут за нас — живых или мертвых — хорошую цену. Знаешь, почему?

Ринна не ответила, но слушала внимательно. Маронда вовсе не нуждалась в ответах.

— Потому что мы — последние маги западной Арделореи, — голос Маронды звучал жестко, неоспоримо, будто каждое слово заковано в металл. — Мы выжили, когда нас преследовали и пытались убить, а наши враги не из тех, кто легко сдается. Это, знаешь ли, даже подогревает мою гордыню — меня считают особо опасной. И, черт возьми, правильно делают! А вот эта высокомерная мерзавка, — она ткнула узловатым пальцем в Феликсу, — назначена преемницей императора. Госпожа императрица, кстати, в свое время достигла выдающихся успехов в области боевой магии, так что на месте любого демона я бы убралась с ее дороги.

Феликса резко встала и ушла от костра.

— Ишь как ее корежит! — проворчала Маронда. — Я знаю, почему. Вечно с ней так… сначала выпендривается, мол, все на свете знает и все может. Потом стыдится — раз то-то не получилось, значит, ни на что она не годится. А в конце концов делает, что должно. Молча и без истерик. А ты, дева, послушай старушку, — она снова повернулась к Ринне. — Можешь всю жизнь бегать от опасностей, то от одной, то от другой — от жизни-то не убежишь. Или будь храброй и встреть все беды лицом к лицу, но — бок о бок с соратниками.

— Даже не знаю, что и сказать, — покачала головой охотница. — Императрицы, волшебницы, демоны… Я девка простая. Росла в маленьком городе. Осиротела, потом работала до надрыва пупа. Озлобилась вконец, живу в лесу бобылем. Хреновый я спутник для ваших приключений.

Лаэрт коротко хохотнул и хлопнул ладонью по колену.

— Завидую я людям с природной скромностью! — прокомментировал он. — Разнесла отряд из десятка здоровенных мужиков и сидит румянится, я, говорит, не боец, приключения не для меня. А бедный Коппер до сих пор штаны пачкает, когда лай собачий слышит. А если при нем свистнуть, рыдает, как девочка.

— Ринна, ты, кажется, не до конца осознаешь, какая опасность тебе грозит, — добавил Данатос. — Рано или поздно хозяин меток явится к тебе, забыв про то, что он не любит собак, воду и соль. Он возьмет свое. А ты ничего не сможешь с этим сделать, ты вообще перестанешь себя чувствовать. Демон начнет делать то же, что всегда делают демоны: убивать, пытать, жечь и разрушать. Он убьет твою собаку. Он сожжет весь лес на острове. В твоем теле он сможет вытерпеть дорогу на корабле, а значит, все жители островов тоже окажутся под ударом.

Охотница молчала, опустив голову.

— Прекратите. Нельзя ждать от Ринны решения сию минуту! — вступилась за нее Брисигида. — Мы все сделаем все, чтобы защитить и себя, и тебя от любых напастей. Честно говоря, мне очень страшно. Но я уверена, что при должной подготовке мы со всем справимся. Конкретно для тебя мы уже кое-что можем сделать.

Ринна подняла голову и выжидающе посмотрела на Брис. Жрица нащупала на шее тонкую цепочку и вытянула из-за пазухи витой серебряный амулет с многочисленными кристаллами кварца, хрусталя, флюоритов и раухтопазов.

— Это амулет Триединой. В Палании, насколько мне известно, ее тоже почитают. С его помощью я смогу постепенно ослабить, а потом и устранить сигналы твоих меток. Пока ты спала, мы не только сняли информацию, но и подготовили кое-что для ритуала очищения.

Она встала с расстеленного одеяла, отошла к палатке с начерченной рядом пентаграммой, взяла из-за полога небольшой ящичек без крышки. Внутри стояли баночки, склянки и миски, накрытые хлопковым полотенцем.

— Ощущения будут не из приятных, — предупредила она Ринну. — Метки будут как минимум саднить. Вот это, — она достала из ящичка маленькую бутылочку с бледной зеленоватой жидкостью, — нужно выпить. На вкус ужасно, но не больно.

— Ну, хуже перловки на воде я уже вряд ли когда-нибудь что-то попробую, — отшутилась Ринна, принимая бутылочку. — Прямо сейчас пить?

— Пей, — кивнула Брис. — С завтрашнего дня нужно будет пить это дважды в сутки. Мужчин попрошу уйти.

Ринна залпом выпила отвар, едва заметно скривившись.

— Нет, пусть останутся, — попросила она вдруг. — Не люблю, когда от меня уходят и отворачиваются. Все время кажется, что это из-за шрамов, а меня это злит.

— Хочешь, я даже пялиться буду? — сверкнул зубами Лаэрт.

Брисигида посмотрела на него исподлобья, и бывший агент тут же перестал улыбаться.

— Тебе придется полностью раздеться, — пояснила жрица. — Насколько я знаю, по местным обычаям незамужней девушке не принято обнажаться перед малознакомыми мужчинами…

— Да, — кивнула Ринна, — но по местным меркам я вообще на редкость неприличный человек. Сяду к ребятам спиной, чтобы не слишком смущать.

Она отвернулась лицом к костру и стала стягивать с себя куртку. Всю жизнь люди неприязненно смотрели на Рин: ее часто просили надеть капюшон, прикрыть шрамы, встать к зрителям цирка другой стороной… После представлений она назло всем ходила в безрукавках, даже если было холодно. Она давно сбежала из цирка, но строптивое желание мозолить глаза своими шрамами, оказывается, никуда не делось.

Ринна услышала, как Брисигида у нее за спиной вздохнула и стала доставать и открывать многочисленные баночки с мазями.

— Вонючий порт вонючего острова с гребаными толпами вонючих пиратов! — возмущался Лаэрт. — Кистень прав. Скьортальн — настоящая помойка.

Светлые волосы агент выкрасил самодельным составом в каштановый цвет и перетянул кусочком ткани. Он постоянно протягивал руку, чтобы почесать затылок, но тут же отдергивал — краска не успела засохнуть и еще пачкалась.

Данатос старался не обращать внимания на его нытье. Шпион всегда себя так вел, когда считал ситуацию не критичной. К тому же, Лаэрт говорил правду: порт Скьортальна отчаянно провонял подгнившей рыбой, прокисшим вином и немытыми телами. Даже в Бедеране, который казался оборотню образцом нечистоплотности, было не так противно находиться.

Несколько раз их зазывали из узких переулков девицы весьма недвусмысленного вида — даже грудь прикрыта не у каждой. Лаэрт, который обычно и шагу не мог ступить, не пошутив с какой-нибудь девчонкой, и не думал глядеть в сторону этих дам.

— Надеюсь, хотя бы соль на этой помойке найдется, — ответил наконец Данатос. — Мясо на местном рынке я бы не рискнул покупать. Разве что такое, которое еще бегает.

В порт их привела необходимость пополнить не только припасы, но и команду. В то время, как они искали рынок поприличнее, Акыр искал таверну подороже. «Будь у нас выбор, — ворчал капитан, когда они сошли на берег со своей шлюпки, — я бы не набирал здесь вообще никого. Но сейчас единственный выбор, который у меня есть — это не набирать пьянчуг и наркоманов».

Приличный рынок они все-таки нашли. Расспросив без малого половину порта и едва избежав схватки с зазывалами на рынки неприличные. Впрочем, даже после всех расспросов понадобилось обостренное обоняние оборотня, чтобы разыскать один-единственный на весь город рынок, где не торговали тухлятиной и фальшивками, да еще и втридорога. Рынок для местных.

Здесь не орали зазывалы, не размахивали рыбинами толстые торговки, не клянчили милостыню лже-сироты и бродяги, не стояли со скучающим видом карманники. Каждое место за прилавком согласовывали с Вольницей, и налоги через администрацию города шли капитанскому совету. Любой, кто хотел торговать на Островах, должен так или иначе договариваться с морскими разбойниками.

Арделорейские купцы на Паланийских островах никогда не торговали. Брезговали. Но сегодня Лаэрт и Данатос увидели в порту сразу три корабля с новым красно-бело-черным арделорейским флагом с полосатой красно-черной лентой, обозначающей негласное разрешение на торговлю на территориях Вольницы. Акыр, увидев эти корабли, оплевал себе всю бороду.

К счастью, пиратский рынок предназначался для снабжения кораблей. Нанять повозку, чтобы доставить покупки в порт, оказалось не так уж дорого.

— Надолго, видать, собрались, — присвистнул возница. Он был явно из островных паланийцев, рыжий, крепко сбитый мужик с обветренным лицом. — Отплываете на юг?

— Ну не на север же, — весело ответил Лаэрт. — С севера много добычи не привезешь!

— Ваша правда, — мужик подкрутил ярко-рыжие усы. — Вольница на север, как в ссылку, плавает! А патрулировать острова кто-то должен. Товары на материк и с материка возить. Торговать наш брат умеет плохо — без обид — а жить как-то надо. Земля суровая, с урожаями тоже как повезет. Кабы не Вольница…

Данатос перестал слушать льстивого возницу. Он не верил ни единому слову оправдания, которые жители придумывали для морских разбойников.

Когда мореплаватель Фарнисс только получил звание командора, он, вернувшийся из путешествия на север, с ужасом рассказывал о том, как изменились приоритеты пиратского братства — вместе с главой капитанского совета, неофициального правителя островной части Палании. К власти пришел жестокий и жадный человек. Он встретил прославленного командора ультиматумом: или арделорейские торговые корабли начинают регулярные рейсы до островов, или ни один их корабль не будет допущен в эти воды.

Фарнисс решил, что даже такое откровенное оскорбление не стоит войны, и больше не вернулся на островную часть Палании.

— Ребеллион, — буркнул Лаэрт, как только болтливый рыжий возница уехал, — не слишком-то долго он размышлял над прозвищем! Слыхал официальный титул?

Данатос, конечно, слыхал. И теперь думал, как Феликса отреагирует на это имя.

— Его императорское величество Аянир, первый своего имени, — продолжал ворчат Лаэрт. — Очень сомневаюсь, что это настоящий Аянир, сын Леветира. Наверняка самозванец.

— Хотелось бы в это верить, — вздохнул Данатос. — Хотелось бы верить, что вражда отца и сына еще не стала традицией арделорейских правителей. Давай грузиться.

Они приплыли на Скьортальн в двадцати шлюпках, чтобы спокойно увезти все припасы и новых членов команды, если Акыру повезет и он таковых найдет. Матросы с «Ока Бури» ждали их в порту возле шлюпок, и теперь они все вместе перетаскивали бочонки, мешки и ящики с припасами.

Акыр подошел к причалам только к вечеру. С удивительно многочисленным сопровождением, возглавляемым огромным лысым чернокожим моряком. На вопросительный взгляд Данатоса Акыр расплылся в широкой улыбке и хлопнул чернокожего по плечу, до которого едва смог дотянуться.

— Нынче нам везет! — громко сказал горец. На лице чернокожего появилась блистающая здоровой эмалью улыбка. — Это Ранжисона. И он канонир. И все его племя — канониры, а другие спутники — опытные мореходы. Знаешь, кого они ищут? Лесного духа, свершившего месть над гнусными работорговцами!

— Долгих лет тебе, Ранжисона, — Лаэрт и Данатос по очереди пожали великану руку. — А знаешь ли ты, уважаемый канонир, что твой лесной дух — молодая девка?

Ранжисона раскатисто расхохотался. Бархатистый низкий смех шел откуда-то из самых глубин необъятного мощного торса, затянутого багровым кушаком поверх свежей холщовой рубахи. «Не слишком традиционная одежда для сардана, — подумал Дани. — И говорит очень чисто. Давно, стало быть, плавает».

Ни в одной стране Сарданафара Данатос не бывал. Лаэрт — тоже. Феликса наверняка хотя бы раз заплывала на север Сарданафара, в одно из княжеств-фаров или в недавно объединенный Кессах. Возможно, даже сказала бы, какое из многочисленных племен сардан породило плечистого Ранжисону.

— Акыр-ага рассказал! — пробасил сардан. — Братишку выкупил сегодня. Меня и самого тащили через лес на небольшом острове к северо-востоку от Скьортальна. А потом как засвистит! — Слабый акцент у Ранжисоны все-таки был. «Засвистит» у него звучало как «засвыстыт», и Данатос едва заметно улыбнулся. — И все разбойники побежали, а Ранжисону и его людей оставили. Мы освободились, построили лодку и приплыли сюда за моим братишкой. Мне сказали, его хозяина уже почти две недели никто не видел, поэтому продали за гроши.

— А тебя не пугает место, куда мы поплывем? — продолжил расспрашивать канонира Лаэрт.

Сардан слегка посерел.

— В недостатке храбрости Ранжисону еще не обвиняли, — укоризненно ответил он. — Но я понимаю твой вопрос. Мой народ зовет это место Хажия Азира. По-вашему — Испорченные острова. У нас считают, что это обитель дьявола. Кто не боится дьявола — герой!

— Ранжисона — изгнанник, — пояснил Акыр. — Узник чести, так сказать.

— Ранжисона мог быть вождем, — сардан гулко стукнул себя кулаком по широкой груди. — Но меня изгнали, чтобы замирить более могучее племя. Я не сержусь на них, — он перехватил возмущенный взгляд Данатоса. — Все хотят жить. Ранжисона сильнее других. Только я мог выжить без племени. Но кое-кто ушел вслед за мной, и возращаться стало совсем незачем. Будь Ранжисона герой, — он хитро улыбнулся, — основал бы свое племя. Но Ранжисона не герой — пока. Так что поплывем к дьяволу в логово. Хорошее дело. И жалованье немалое.

Акыр хлопнул сардана по спине и пошел проверять, все ли закуплено и готово к отплытию. Лаэрт прошел следом за ним к одной из лодок.

— А про Феликсу ты ему сказал? — спросил он шепотом.

— Что именно? — невинно воззрился на него горец.

— Ты знаешь.

Капитан вздохнул.

— Сарданы иначе относятся к мертвецам, знаешь ли, — уклончиво ответил он наконец. — Я намекнул. Ранжисона не похож на человека, который любит расспрашивать, как мне показалось.

Лаэрт поджал губы, но возражать не стал.

Гребцы расселись по скамьям. Парни Ранжисоны тоже взялись за весла. Плыть предстояло не так уж далеко. Вовсе не до маленького островка где-то между Скьортальном и Гардйо, другим крупным островом дальше к северу. Только до границы видимости с острова.

Их корабль, «Око Бури», был слишком приметным, чтобы заходить в бухту. Маронда предлагала зачаровать шлюпки так, чтобы они плыли сами по себе весь путь, но Феликса сказала, что незачем впустую тратить силы и вызывать подозрения шлюпками из ниоткуда. Так что «Око» прятался за ближайшим мысом, в месте, которое им подсказал Кистень. «Вольница — они ведь кто? Сплошь бестолочи! Рифов боятся. А я тут каждый камушек знаю, так-то. Сюда никто даже носа не сунет, вот увидите», — пообещал им штурман.

Оставалось только навести иллюзию того, что они плывут до какого-то из кораблей в гавани. Маронда и новоиспеченный магистр Феликса немного поспорили, но в итоге соорудили амулет, который Лаэрт активировал, когда им предстояло взять курс к тайной стоянке их корабля. Агент недоверчиво потер амулет — позеленевший от времени медный грош, использованный ради неприметности, — и увидел, как от каждой лодки отделилась вполне реального вида копия. Копии преспокойно плыли к ближайшему кораблю, скромному небольшому судну без флага. Они с Данатосом подозревали, что это был временный корабль почившего капитана Мирхарда, который собратья по Вольнице пригнали с острова, когда Мирхард не вернулся, но еще не успели выставить на продажу.

«Око Бури» невозможно заметить с моря, если не знать, куда смотреть, а с суши вообще не разглядеть из-за ощерившегося ряда голых, похожих на шипы скал. Искусство навигатора не просто провело огромный корабль по рукаву фьорда. Он проплыл кормой вперед, так что сейчас корабль мог в любой момент взрезать форштевнем волны и умчаться в открытое море.

Что он и проделал, едва приняв моряков из шлюпок на борт.

Почти два десятка кристаллических датчиков зависли в разномастных сосудах с дистиллированной водой. Процесс дистилляции Феликса вспоминала матерясь и сквозь зубы, но необходимое оборудование все-таки удалось воспроизвести.

Теперь вода служила для считывания информации с кристаллов, побывавших в тумане и водах проклятого архипелага. Над каждым сосудом Феликса и Маронда установили маленькие зеркала: походные, собранные у всех девушек с борта «Ока Бури», одолженные у тех моряков, кто привык бриться, даже драгоценные, извлеченные из сокровищницы в трюме.

— Скучаю по лаборатории, — бросила Маронда, глядя на клубящийся над кружками, плошками и котелками разноцветный туман. — По серебряным уловителям… тонкостенным колбам…

Феликса покосилась на нее и приподняла бровь.

— Да, я по-прежнему недолюбливаю алхимию, — отреагировала старуха. — Но сейчас-то у нас другая задача.

— Да. Другая. Только я уже не уверена, что она нам по силам.

— А ты изучала демонологию? — поинтересовалась Брисигида. Жречество немало времени уделяло изучению всех существующих и существовавших темных тварей, которые могут угрожать человеку, в том числе, конечно, демонов.

— Ну так, поверхностно…

— Поверхностно по твоим меркам или по общепринятым? — хмыкнула жрица.

— В смысле по моим? — возмутилась Феликса.

Маронда и Брисигида переглянулись и почти одновременно рассмеялись.

— Можешь не сомневаться, ее величество императрица — практически демонолог, — съехидничала старушка. — Поверхностно — значит, она изучала только теорию и только в рамках общих пособий по работе с астральным планом.

— В таком случае, учитывая, что специализированные пособия в нашей стране уничтожаются, — улыбнулась Брисигида, — ты скорее всего изучила всю доступную теорию.

Феликса поджала губы.

— Ну а если и так? Если бы я сказала, что прекрасно ориентируюсь в вопросе, ты бы возмущалась, какая я несносная всезнайка, — проворчала чародейка, — как все мои однокурсники…

Маронда вздохнула и посмотрела на нее искоса.

— Вот уж не думала, что тебе было дело до того, что говорят о тебе твои ровесники.

— Может, и было.

Все трое некоторое время молчали, глядя как цветной дым курсирует между водой и зеркалами. Наконец дым иссяк, и они пошли снимать зеркальные уловители.

— Поздравляю вас, дамы, — дрогнувшим голосом выговорила Феликса.

— Матерь Триединая, — выдохнула Брисигида. — Это же сигнатура Древнего!

— Древней, — машинально поправила Фель, — лепестки на вихрях вовнутрь…

Маронда хохотнула.

— «Поверхностный» магистр поправляет углубленно изучавшую демонологию жрицу, картина маслом… М-да. Мало того, что Древняя. Тип видите?

— Суккуб, — хором ответили жрица и чародейка, разглядывая отпечатанную на зеркалах сигнатуру. Брисигида продолжила: — Да еще и в собственной плоти. Получается, что туман — не атакующая мера, а защитная… как теплица для растения. Кусочек астрального микроклимата. Но ей все равно нужна подпитка.

— Мы все знаем, чем она питается, — поморщилась Феликса. — Отвратительно.

Брисигида тяжело опустилась на одну из импровизированных лавок из поваленного ствола. Она выглядела так, будто ее только что ударила молния — и она выжила.

— Невероятно. Ты была права! — Она закусила ноготь большого пальца и продолжила рассуждать, быстро и лихорадочно, глядя в никуда. — По какой еще причине Древняя могла остаться среди людей?

— Она одна из Хранителей Пути, очевидно… — согласилась Маронда. — Без нее до Острова Жизни никогда не добраться.

— Но как договориться с таким существом? — всплеснула руками жрица. — Не жертву же ей приносить…

— Нет, — прервала ее Феликса. — Я думаю, такое мощное хаотичное существо могли сделать хранителем только ради испытания. Если приносить ей жертвы или душу обменять — попадешь к ней в плен, а пути не найдешь.

Брисигида покачала головой, и ее губы едва дрогнули в странной улыбке.

— Никак не привыкну к мысли, что мы отправляемся искать легенду. Даже в Арделорее в Остров Жизни верит не каждый.

— Подумаешь, — Феликса пожала плечами. — В Кузуре уже забыли, что слово нимфа не всегда обозначало прелестную юную девушку.

— А Ринна, возможно, последний человек, кто помнит слово «хольда», — поддержала ее Маронда. — Я думала, что хоть ты к моему пророчеству относишься серьезно…

Она тут же зажала рот обеими ладонями.

— Твое пророчество, — отчеканила Феликса. — Ты передала его мне, но никогда не говорила, что ты — автор.

Маронда скрестила руки на груди, готовясь защищаться от нападок ученицы, как она делала это в Академии. Феликса вздохнула, увидев знакомый жест, и осадила себя. В груди клокотало, в висках билась чудовищная пульсация, но она начала вдыхать и выдыхать, пока клокочущий ком не ослаб.

— Не понимаю, какие у тебя могли быть причины скрывать от меня, что ты оракул. Что ты предрекла не то апокалипсис от моих рук, не то мою изощренную смерть, — выговорила она наконец. — Но какие-то были наверняка. Ха! Я могла бы и догадаться после твоих выкрутасов с башней.

Старая волшебница опустила руки, посмотрела на ученицу, слегка наклонив голову, и широко улыбнулась.

— Да уж, — насмешливо проворчала она. — Могла бы.

Она присела на лавку рядом с Брисигидой. Феликса села по другую сторону. Брисигида деликатно коснулась ее плеча и ободряюще улыбнулась. «Кажется, заметила, — поняла Феликса. — Заметила, что я успела разозлиться».

— Ладно, дамы! — сказала Маронда спустя пару минут. — Пора приниматься за работу. Теперь, когда мы знаем зверя, можем точить рогатину и готовить капкан. Благо материала достаточно. Узнала императорскую сокровищницу в сворованном добре?

Феликса кивнула.

— Гномы Драконьих островов не продавали свои работы абы кому. Я видела ожерелье… — Феликса коротко рассказала о колье, которое ей предлагал Мордред. — Многие сундуки имеют замки, которые даже мне непросто раскусить, магические преграды. Я смогла открыть примерно половину, или, скорее, немногим меньше половины.

— Хорошо, что ты теперь императрица, — буркнула Маронда, — а то пошла бы под трибунал за взлом императорского имущества.

У Феликсы резко вытянулось лицо.

— Я овца, — призналась она. — Магические печати настроены на официальный титул, то есть его обладателя. Если указ подписан рукой Леветира, это перенастроило все магические печати на мои показатели. Я могу открыть их, просто коснувшись пальцем.

— Вот почему новый правитель вывез эти сундуки, — догадалась Брисигида. — Надеялся найти мага, который рискнет здоровьем и попробует их вскрыть.

— Ага, здоровьем, — Маронда покрутила пальцем у виска. — Жизнью, не меньше! А что из этой сокровищницы нам может пригодиться?

— Почти ничего, — Брис развела руками. — Нас в первую очередь интересуют камни, так или иначе символизирующие кровь, предпочтительно полудрагоценные…

— Но драгоценные лучше накапливают магичекую энергию, — нахмурилась Феликса.

Брисигида покачала головой.

— Нам не нужно вкладывать много энергии, — пояснила она. — Многие маги исходят из этого, когда делают защитные амулеты от астральных сущностей. Но это ошибка, которая часто стоит им свободы воли, а потом и жизни. Я видела таких, когда меня отправляли с братом и Лаэртом…

Маронда взглянула на нее и тут же опустила глаза.

— Слишком уж долго ты ходила в послушницах, — едва слышно проворчала волшебница. — Вот и попала на грязную работу.

— Работа как работа, — Брисигида вздернула подбородок. — В императорские советницы я все равно никогда не годилась.

— Правильно, — проскрипела Маронда, глубоко нагнув голову, — не годилась. И сейчас не годишься. Тебе предназначалось более почетное занятие. С которой твоя предшественница, говорят, не справилась катастрофически.

— Ты о чем? — перебила ее Феликса. — Какая работа?

— А вот такая! — Маронда положила ладони на колени, наклонила голову, став похожей на сипуху, и посмотрела вверх, в лицо Брисигиды. — Работа императорского воспитателя. Прежняя воспитательница не справилась с детьми Леветира. И не спрашивайте меня, что случилось! Старый дурень все держал в тайне, но догадаться, что возникла какая-то проблема, было нетрудно. Аннаиру и Аянира давно никто не видел.

— Я думала, что они в какой-нибудь лечебнице, — кивнула Феликса. — Но не придала этому значения. Видно, напрасно.

Брисигида шумно выдохнула.

— Ффух… Отлично. Ну, раз моя более почетная работа — воспитание, начнем с того, что проследим, чтобы было, кого воспитывать, — неловко пошутила жрица. — Вернем Феликсе жизнь и фертильность, отыскав Остров Жизни.

— Древняя, суккуб, во плоти… Думаешь, чтобы вытянуть из нее путь к Острову, не понадобятся мощные амулеты? — засомневалась Феликса.

— Повторяю: мощность сыграет скорее против нас, чем нам на пользу, — уверенно сказала Брисигида. — С обычным демоном, вроде того, что пометил Ринну, еще можно попробовать разобраться силой. С суккубом, тем более древним, это плохая идея. Она качает энергию напрямую из астрального плана, а значит, ее сила почти безгранична. Единственное, что мы можем — это защититься от воздействия ее магии. Опять же, не щитами, а перенаправлением или отражением.

— Вот теперь видно, кто тут профи, — хмыкнула Маронда. — Значит, особо ценные материалы нам не нужны. Я бы предположила, что наш выбор — гранат.

— Гранат — для отражающих амулетов, — кивнула Брис. — Для перенаправления лучше взять гематит. Можно попробовать лал и магнетит в качестве альтернативы.

— Магнитов в сокровищнице почти наверняка нет, — задумалась Феликса. — Гранаты и шпинель я точно видела. Гематит… Гематит нужно будет поискать.

Гематит в сокровищнице Феликса так и не нашла. Она открыла все оставшиеся сундуки, но самое близкое к искомому, что там осталось — все то же мифриловое ожерелье. Так что она отобрала гранаты и шпинель подходящей формы, ссыпала их в отдельный мешочек и пошла к бухте — встречать Акыра с новостями и покупками.

— Я смотрю, вы с солидным прибавлением, — присвистнула она, увидев огромного сардана и его спутников. Волшебница пробежалась глазами по нетипичной одежде и краю белой татуировки, видневшейся на шее. «Изгнанник, — сообразила Феликса, — и, я бы сказала, довольно знатный — если это слово можно применить к сарданам…» — Мир по дороге, — поздоровалась Феликса с темнокожими моряками.

Глаза сардана расширились, и он расплылся в огромной, поразительно белоснежной улыбке.

— Ранжисону давно не встречали традиционным приветствием! — пробасил он. — Мало кто знает обычаи племен Сарданафара. Приятно, когда уважают твою родину! Кого же я благодарю за свою радость?

— Феликса Ферран, так сказать, спонсор и инициатор нашей экспедиции, — Акыр представил ее, как положено. — А это, как ты могла догадаться, наш новый главный канонир. Ранжисона.

— Ранжисоне больше нельзя носить племенное имя из-за изгнания, — добавил сардан.

Волшебница кивнула и понимающе улыбнулась.

— Я свое тоже предпочитаю лишний раз не произносить. Здесь почти каждый — беглец или изгнанник… А где Ранжисона научился искусству артиллерии?

— После изгнания мы пошли в большой город, — Ранжисона отвлекся, чтобы указать кому-то из своих направление, в котором нужно сгружать провизию, и тут же продолжил. — В большом городе проще устроиться выносливому человеку. Мои парни — самые крепкие! Из моряков нас лучше всего встретили канониры, потому что мы тягаем ядра, — Ранжисона гулко хохотнул. — Даже самый слабый легко поднимает тридцать шесть фунтов ядра и опрокинуть большую бочку с водой, чтобы охладить ствол. Так что нас охотно учили. Особенно чужие моряки, маленький народ с востока Тандара. *

— Микандзины? — воскликнула Феликса. — Пороховые мастера?

Ранжисона наклонился и с лукавой улыбкой поведал:

— Маленьким микандзинам тяжело возиться с ядрами на жаре. Пупок трещит! Ранжисона слышал, что они ценят и щедро благодарят сильных работников. А уж как нас любят их маленькие скромные женщины!

Феликса невольно расхохоталась от такого откровения.

— Твое племя много потеряло, изгнав тебя. Зато нам повезло встретить тебя здесь! — она крепко двумя руками пожала широкую, как лопата, темно-коричневую руку с белыми точками татуировки на запястье. — Добро пожаловать. Мы проводим вас в лагерь.

Через несколько минут их догнали Данатос и Лаэрт.

— Мы тут кое-что интересное узнали, — осторожно начал Лаэрт. — Скорее плохие новости, чем хорошие, но по-моему важные.

— Расскажете всем после ужина, — отозвалась Феликса. — Все удалось купить?

— Практически, — ответил Данатос. — Некоторые травы для Цефоры мы не нашли. Боеприпасов взяли немного, как и планировали. Ты хочешь докупить где-то еще?

— Да. На Скьортальне слишком много пиратов, поэтому рынки рассчитаны в основном на них и неопытных купцов. Сами пираты там почти ничего не продают, контрабанду туда тоже не возят. К северу от нас остров Гардйо, — Феликса указала рукой в соответствующую сторону, — который славится оружейными мастерскими. Сырье им привозят с островной части Палании.

— Но у нас и так укомплектованный корабль, — возразил Лаэрт. — Каждая вылазка для нас опасна. Нам действительно надо на этот остров?

— Ранжисона видел даже баллисты на корабле, — согласился с ним сардан. — Разве нужно что-то еще? Пороха и снарядов вполне достаточно, с лихвой хватит даже на несколько битв.

Феликса кивнула.

— Корабль готов к отплытию, это правда. А вот оружие команды мне не очень нравится, — призналась она. — Для рукопашного боя нормальное оружие есть только у Кистеня. Наш капитан ходит без капитанского кортика! Да и ты, Ранжисона, уж извини, но твой клинок… — она замешкалась, подбирая не слишком обидное слово.

— …сделан из сплава дерьма и ссанины, — бесцеремонно перебил ее другой подбежавший сардан, с такими же белыми татуировками из точек, плавных линий и волн, как у Ранжисоны. Он был заметно моложе канонира и его спутников. — Я тебе говорил! Лучше бы ты носил с собой дубину!

— Дубина бегает за мной сама, — съязвил Ранжисона и отвесил юноше подзатыльник. Феликса вздрогнула, представив, какая тяжелая у сардана рука, но юноша даже не пошатнулся. — И называет себя моим братом!

Младший сардан попытался его в ответ пнуть под зад, но Ранжисона извернулся, схватил его за ногу и заставил его плясать на второй. Юноша ухватил старшего брата за плечо, подтянулся, оттолкнулся второй ногой от широкой спины и освободился. Оба громогласно расхохотались.

— Мелкий бес! — выругался сквозь смех Ранжисона. — Братишка мой, Тадж и. Лазает, как ящер!

Таджи надулся от гордости и сложил руки на груди. Феликса, глядя на него, развеселилась еще больше.

— Рада знакомству с вами. Отдохните у наших костров и набейте брюхо как следует. Нам предстоит тяжелое путешествие и еще немало подготовки к нему.

Она указала им на пустые шатры, подготовленные для новых членов команды, а сама вернулась к Брисигиде и Маронде.

Старая волшебница чертила на земле сложную фигуру из глифов и пиктограмм. Феликса смогла распознать глифы силы, знания, воды и смерти. Пиктограммы тоже выглядели знакомо, но, как и глифы, лишь частично. Брисигида периодически указывала на один из светящихся завитков, кружков или росчерков, и Маронда стирала или добавляла что-то еще. Рядом стояли латунные треноги с крючками для подвесок и маятников.

— Все, что нашла, — она протянула жрице мешочек с камнями. — Гематита нет. Я попрошу ребят поискать гематит или магнетит на Гардйо. Мне все равно нужна сталь.

— Ты имеешь в виду оружие? Ты говорила, что нужно вооружить команду… — вспомнила Брис.

— Не только, — Фель покачала головой. — Мне нужна чистая сталь. Сырье.

— Но зачем? — недоумевала жрица.

Феликса неопределенно дернула плечами. Отвечать не хотелось.

— Вы готовите ритуал? — полюбопытствовала она. — Защита?

— Маскировка, — проскрипела Маронда, не отрываясь от чертежа. — Но защита тоже, конечно. Для кораблей. Людям не сгодится.

— Я могу помочь?

Маронда оторвалась от глифа и воззрилась на нее светло-карими, почти янтарными глазами. Левая бровь поползла при этом вверх, а правая сдвинулась к переносице, отчего чародейка еще больше стала напоминать хищную птицу.

— Нет, спасибо, — ответила тем временем Брисигида. — Здесь нужны знания довольно специфичного характера. Позже займемся камнями — тогда, я думаю, без тебя не обойтись.

Феликса кивнула.

— Тогда помогу Цефоре с ужином. Готовлю я так себе, но овощи чистить могу.

Маронда проводила свою ученицу немигающим взглядом. Лицо ее наконец расслабилось.

— Я боялась, что беды ее окончательно ожесточат, — тихо-тихо сказал она Брисигиде. — Не говоря уже об этой мистической затее с Живой и Мертвой водой… Неужели я одна замечаю?

— Что именно?

Маронда перевела глаза на Брисигиду. Та лукаво улыбалась, глядя на нее.

— Гематит для амулетов, — кивнул Лаэрт, зачерпывая из котла густую похлебку. — А сталь зачем?

Он передал полную дымящуюся миску Ринне. Та благодарно кивнула и села на свободное место на бревне возле костра. Феликса заметила, что она больше не старается сесть так, чтобы шрамы оказались в тени.

— И правда, — удивился Данатос. — Зачем тебе чистая сталь?

Феликса обвела всех сидящих у костра взглядом. Несколько пар глаз выжидательно смотрели на нее. Девушка вздохнула.

— Кто-нибудь из вас знает, почему рейдовый корабль, на котором я плавала, назывался «Стальная Гарпия»?

Данатос пожал плечами, Лаэрт промычал что-то отрицательное, набив рот тушеным мясом, Брисигида покачала головой.

— Я знаю, — загундела Маронда из-за ее спины. Она прохромала к котлу, положила себе еды и села поближе к огню. — Но никому не скажу. И ты, Хольгер, молчи.

— А что я? Я не сплетник, — хмыкнул солдат.

— Ха! Он думает — все враки, — хохотнула чародейка. — Лучше дай им возможность самим увидеть и догадаться. Уверена, нам выпадет такой случай, — добавила она.

Брисигида поняла смысл ее последней фразы раньше остальных.

— Ты что-то видела.

Брисигида не спрашивала. За последние дни она научилась прислушиваться к малейшим оттенкам интонаций старой наставницы. Феликса всегда поражалась этой ее способности — просто и быстро понимать людей. Жрица могла с полуслова — а то и просто по вздоху — узнать все, что на самом деле беспокоит человека. Еще удивительнее было то, что Брисигида понимала людские беды и печали, но ее проницательности не хватало, чтобы увидеть угрозу самой себе.

Иногда Феликсу нервировала такая эмпатия, постоянное сочувствие, ответы на незаданные вопросы. Но не сейчас.

— Конечно, видела. Я старая, но не слепая и не глухая! — проворчала Маронда. Несколько секунд она молча ела. — Впрочем, для прорицания и это не помеха, — продолжила она.

— Раз ты смогла предсказать что-то, значит, нам грозят не антимаги, — рассудила Феликса. — Неужто пираты узнали про Мирхарда и решили мстить?

— Нет, — Маронда помотала кудрявой головой, — на это им мозгов не хватило. Кто-кто из их братии умудрился купить еще один фрегат из императорской флотилии. На галеон денег не хватило… И теперь этот герой плывет в свою обитель, да во главе целой эскадры, аж четыре штуки. Два фрегата, бриг и совсем крошечный шлюп.

— Ты видела капитана, который возглавляет эскадру? — спросила вдруг Ринна.

Маронда кивнула.

— А как же. Мордатый. Сам черный, а борода рыжая. Камзол…

— Уродский красный камзол в золоченой вышивке, — закончила за нее Ринна. Чародейка кивнула. — Это Блод Беор. Он — неофициальный вожак Вольницы. Ублюдский бешеный пес!

Охотница презрительно плюнула на землю.

— Можно не сомневаться — он потратит уйму времени, чтобы опробовать новую игрушку, — уверенно заявила она. — И искать будет прежде всего одиночные корабли. Он трусливая крыса, ни за что не нападет на добычу, если не будет уверен в победе, если он не в большинстве.

Феликса пожала плечами.

— Стоило бы избегать подобных встреч, — проговорила она. — У нас помимо боевой команды есть еще и гражданские, те, кто не привычен к военным действиям. Дети, в конце концов…

— Ну да, в логово к демонам в таком составе идти годится, — съехидничал Лаэрт. — А вот пиратов явно стоит избегать! Куда до них древним злобным духам!

— Я бы хотел напомнить, — прокашлялся Хольгер, — что императорский фрегат — прекрасный трофей. А Вольница, похоже, уже заключила союз с новой арделореской властью…

— …И, устранив Блод Беора, — подхватил Данатос, — мы сможем повлиять на баланс сил в этих водах. Перекрыть торговый путь через нелегальные организации и заставить узурпатора договариваться с официальными властями. Береговая часть Палании не поддерживает союзы пиратов, так что это будет ох как не просто!

— Воткнем революционерам огромную занозу в задницу! — поддержал его Лаэрт.

Феликса тяжело вздохнула и скрестила руки на груди. Миска — уже пустая — стояла на земле возле ее ног, и девушка какое-то время не сводила с нее глаз. «Дина и Цефора каждый день напоминают, что мне необходима пища. Как я могу решать, когда стоит вступать в битву, если я забываю, когда нужно поесть?»

— У «Ока Бури» есть капитан, — сказала она наконец. — Если он решит дать бой целой эскадре, мы должны сделать так, чтобы он прошел на нашей территории и по нашим правилам. Нужно будет подготовить план, ловушки, магию и вооружение. Если мы готовы рискнуть…

Акыр, обнимавший Цефору, которая только что закончила что-то тихо шептать ему на ухо, посмотрел на Феликсу и коротко кивнул.

— …Тогда нам нужно достать лучшую сталь, какую сможете найти, — закончила чародейка. — Не хочу делать Стальную Гарпию из говна и палок.

— Кто бы мог подумать, — проворчал Данатос, присаживаясь на перевернутую бочку на выходе из кузнечного квартала, — что высококачественную сталь здесь проще достать, чем задрипанный гематит!

— Да ты посмотри на них, — ответил Лаэрт. Он стоял на одной ноге, держа второй сапог в руках, и пытался вытряхнуть из него мелкий камешек. — Нахрена этим людям гематиты и магнетиты? Тут не каждый знает, как работает компас. Даже если гематит у них есть, они могут попросту не знать, что это такое.

— А магнетит? Он ведь нужен для компасов.

— Здесь не делают компасы. Может, кузнецы и используют эту руду для чего-то, — пожал плечами Лаэрт, — но ты слышал то же, что и я. В продаже того, что нам нужно, нет.

Оборотень поставил одну ногу на бочку, оперся локтем на колено и подпер кулаком голову.

— Я видел где-то лавку с дешевыми безделушками, — вспомнил он. — А у одной из местных женщин висел черный блестящий кулон на шнурке. На вид — гематит. Где-то же она его взяла?

— Я на таком расстоянии не отличу гематит от обычной гальки, — фыркнул Лаэрт. — Ладно, пойдем проверим эту твою лавку.

Они прошли снова через относительно широкую улицу с кузнями. Запах раскаленных горнил, нагретых мехов, раствора для травли клинков и горячей кожи нервировал кошачье обоняние Данатоса, заставляя ежеминутно чихать и фыркать. Наконец они миновали кузни, свернули в один из проулков и вышли к нескольким лавочкам с разными безделушками. В основном продавались творения все тех же кузнецов, но гораздо менее практичные: грубые кованые браслеты, кулоны и обручи-налобники, цветы и шкатулки из легких металлов.

Данатос равнодушно осматривал прилавки. Несколько темных кулонов и правда походили на гематит с его металлическим, почти зеркальным блеском. Дани скупил их все, но этого было слишком мало.

Лаэрт тоже отошел от прилавков с покупкой, но к делу она отношения не имела.

— Может, есть и другие лавки? — вздохнул Лаэрт, осматривая их добычу.

Дани покачал головой.

— Гардйо — большой остров, но крупный рынок только здесь. Кистень говорит, если чего-то нет в главном порту, в остальных можно даже не искать. А ты что купил?

Бывший шпион посмотрел на небольшой мешочек в своей руке так, словно видел его в первый раз. Данатос — в который раз — увидел, как на его лице расцветают неровные красные пятна.

— Можешь не отвечать, — он хлопнул друга по плечу. — Что бы там ни лежало, Брис будет приятно.

— Или она скорее, как всегда, сделает вид, что ей приятно, — буркнул Лаэрт, пряча покупку в карман.

— Ты к ней несправедлив, — заступился за сестру оборотень. — Ей действительно приятно. Просто не так, как тебе хочется.

Лаэрт не стал отвечать. Этот разговор они вели уже не впервые, и еще ни разу друг не принял его сторону. Данатос всегда был участлив, всегда проявлял понимание и сочувствие, но при этом отказывался помочь Лаэрту наладить отношения с Брисигидой. Как-то раз они даже подрались из-за излишней любвеобильности Лаэрта. С тех пор оборотень лишь однажды позволил себе высказаться насчет равнодушия сестры. «С твоей репутацией я бы и не ждал другого. Большинство твоих знакомых считают тебя бабником, и у них есть на то некоторые основания, — сказал ему раздраженный Данатос, когда друг в очередной раз доконал его своим нытьем. — И тот факт, что твои чувства вполне искренни, на эту репутацию никак не влияет!»

Возле причалов им повезло. Несколько испуганных девушек жались к стенам портовых таверн, пытаясь хоть немного укрыться от пронизывающего ветра. Данатос смотрел на них с каменным лицом, а поймав на себе взгляд — отворачивался. Но на каждой позвякивало множество дешевых украшений, в том числе и браслеты из мелких гематитовых бусин, такие же ожерелья и талисманы.

Некоторое время они потратили, выбирая из взятых с собой ценностей похожие украшения, но с другими камнями. В основном — куда более ценными.

Кася уже неделю торчала возле таверны в порту с другими девочками. Каждое утро она стояла над кадкой с водой, глядя в маленькое дешевое зеркало из полированного металла, и убеждала себя, что иначе нельзя. Иначе не выжить.

— Каська! Тащи свою задницу!

Каждое утро она слышала голос М а грун. Касе, как и другим новым девушкам, не доверяли. Ждали, что сбегут. Поэтому первое время их сопровождали более опытные девушки. Магрун, с ее пышным телом, гортанным смехом и нежеланием застегиваться на все пуговицы в любое время года, казалась самой опытной на свете.

Всю неделю девушкам не особо везло с клиентами — их попросту не было. Невезением это считала Магрун. Кася же едва справлялась с тем, чтобы скрывать свое облегчение при виде полупустого порта. Вместе с тем, от голоса Магрун каждое утро ее трясло все сильнее.

Когда в порту причалили три шлюпки, девушки заметно оживились. Из каждой лодки вышло не меньше дюжины моряков. К досаде Магрун, все они разошлись, едва взглянув на них. Но двое вернулись, совсем под вечер, когда Кася уже благодарила богов за еще один спокойный день. Эти двое совсем не походили на остальных моряков, грубых, как дубленая кожа, обветренных и угрюмых. Один, светловолосый и ясноглазый, со смехом убирал со своих плеч руки девушек, шутил и делал комплименты, но сразу сказал, что пришел он не как клиент.

Кася набиралась смелости подойти ко второму, более молчаливому и оттого жутковатому. Она давно заготовила фразу, с которой будет подходить к мужчинам: «Хочешь быть моим первым?» Магрун считала, так ее дороже возьмут. Но когда она подошла к мужчине и увидела его глаза — хищные, золото и янтарь степных охотников, — выпалила совсем другое:

— Кто ты такой?

Золотоглазый не ответил. Он смотрел на ее левое запястье. Кася перехватила многозначительный взгляд Магрун и собралась, чтобы предложить ему то же, что другие девушки, но он наконец и сам обратил на нее внимание.

— У этой девушки есть хозяин?

Кася вспыхнула от этого вопроса и отшатнулась от незнакомца.

— Нам всем покровительствует капитан Блод Беор, — ответила Магрун. — Но за девушек отвечаю я. Что, понравилась? Каська тут одна такая. Нетронутая.

Касе казалось, что ее облили ледяными помоями. Захотелось разреветься и убежать, но в плечо вцепилась пухлая рука Магрун в тяжелых кольцах.

— Мой друг коллекционирует украшения, — золотоглазый невозмутимо кивнул в сторону второго мужчины. — Он обменяет ваши кулоны, браслеты и серьги с гематитом на более дорогие украшения. Разницы в цене должно хватить не меньше, чем на день с этой девушкой. Но мне нужно всего полчаса.

Магрун картинно вздохнула и подтолкнула Касю к нему, хлопнув пониже спины.

— Долго же вы плавали, раз тебе хватит всего полчаса! Не переживай, дорогой. Если передумаешь, будем не в обиде.

Золотоглазый кивнул ей, взял Касю за руку и повел в ближайшую таверну. От прикосновения сухой теплой ладони она сначала вздрогнула. Ей вдруг вспомнилось, что такие же сухие и теплые были руки у ее матери, и такие же длинные и густые волосы, и так же ровно и спокойно звучал ее голос… Кася даже не заметила, как они прошли мимо хозяина таверны, поднялись по лестнице и оказались в комнате.

Мужчина отпустил ее руку и сел на кровать, оперевшись локтями на колени и обхватив ладонями опущенную голову. Кася дрожащими руками потянулась к завязкам на рубашке.

— Стой! — сказал ей золотоглазый, не поднимая головы. — Я не затем тебя увел. Триединая, какой кошмар… Что за звери здесь живут? Как можно так жить? Как эту бесчувственную тварь земля только носит?!

Кася не поняла, о чем он, но с облегчением завязала обратно тесемки на рукавах.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина. — «Каська» не звучит, как полное время.

— Я… — она замялась. Хотелось деть куда-нибудь руки, но у нее не было ни карманов, ни фартука, так что она сцепила их за спиной. — Мама назвала меня Кассандрой. Но Беор решил, что я не заслужила еще называться полным именем.

Золотоглазый совсем по-кошачьи фыркнул.

— Блод Беор, похоже, редкостная свинья и паскуда! — Он поднял голову, посмотрел на нее и скривил губы, отчего Касе стало совсем жутко. — Сколько они держали тебя в кандалах?

Кася вздрогнула и невольно потянулась к шее, где внезапно зачесался старый след от ошейника.

— Год, — выдохнула она. — Как ты понял? Мне всю шею завесили бусами, чтобы никто не увидел.

— У тебя следы на запястьях, — пояснил мужчина. — Браслетов на тебя, видимо, не хватило? Почему тебя так долго держали в оковах?

— Беор всех так держит, — пояснила Кася. — Всех, кому кандалы не мешают работать. Пока была маленькая, служила при трактирах судомойкой и уборщицей. Как закровила, он их снял. И отправил меня к Магрун, на улицы, в таверны… куда скажет.

— Закровила?..

Кася почувствовала, как щиплет в носу и глазах. Щеки моментально стали мокрыми и горячими.

— Повзрослела… — прошептала она, задыхаясь и глотая слезы.

У незнакомца вытянулось лицо.

— Я дурак. Прости. Сядь, пожалуйста.

Золотоглазый взял ее за руки и усадил на кровать. Касе снова стало тепло, и она перестала всхлипывать.

— Кто ты такой? — снова спросила она. Золотоглазый сидел на корточках и все так же держал ее за руки. В голове стало удивительно ясно.

— Меня зовут Данатос. Я бывший храмовый страж.

— И зачем ты забрал меня сюда, Данатос?

— Чтобы поговорить без своры портовых девок, — честно ответил тот. — Ты одна среди них со следами от кандалов. Могу себе представить, как они относятся к тебе.

Кассандра наконец поняла, что происходит, но поверить боялась. Она не была рабыней с рождения, но за пару лет привыкла к побоям, оскорблениям и требованиям подчиняться по первому слову.

— У кого тебя выкупить? — спросил Данатос. — Вряд ли Магрун может продать тебя насовсем. Должен быть кто-то, кто возьмет у меня деньги и отдаст тебя. А я помогу добраться тебе домой и отпущу.

Кася отшатнулась.

— Что ты! Выкупных так просто не отдают.

— Что значит — не отдают? — нахмурился Дани. — Я могу хорошо заплатить.

— Одну из девушек Беора хотел выкупить торговец, — принялась объяснять Кассандра, — и тот согласился. Сказал, что ему привезут девушку через два дня. На один день он отдал ее своим людям, — голос сорвался, пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, прежде чем продолжить. — А весь следующий день два лекаря приводили ее в чувство. Она ни слова не произнесла, даже когда ее усадили в шлюпку и повезли к покупателю. Будто разучилась говорить.

Данатос стиснул зубы. Касе показалось, что она слышит глухой низкий рык, клокочущий у него в груди.

— А что, если я скажу, что мне нужна девушка на несколько дней? Или даже недель? — спросил он. — Это не выкуп. Скорее аренда.

— Но тогда тебе придется привести меня обратно, — Кассандра не понимала, к чему он клонит.

— Зачем? — улыбнулся Данатос. — Чтобы ты и дальше ждала, пока какой-нибудь похотливый ублюдок решит купить твое время у Магрун? Я не собираюсь возвращать им то, что по определению не может никому принадлежать.

Кася дрожала от мысли, что весь этот кошмар может кончиться. Но если ее найдут, если ее снова поймают… «Лучше совсем не жить, — подумала она, — чем даже не пытаться».

— Не бойся, — подбодрил ее юноша. — Нас не так-то просто найти, и еще сложнее — заставить делать то, что мы не хотим. И, насколько мне известно, Блода сейчас нет на островах.

Кася улыбнулась сквозь слезы и хотела сказать что-то в знак согласия, но смогла только кивнуть.

— Вот и славно. Слезы не вытирай. Пусть твоя мегера думает, что я мерзкая скотина, как ее друзья пираты.