Мертвая вода

Глава 8 Пленник

Феликса сразу решила, что это сон или видение. Она помнила пронзившую ее боль и считала, что эта галлюцинация — последнее, что ей суждено увидеть.

Вокруг нее простиралась серая безжизненная долина. Временами над ней мелькали вспышки молний, неуверенные и будто бесцветные. Плоскость долины испещряли трещины и широкие провалы. В них клубилась густая первобытная тьма.

— Поганое место, — произнесла Феликса. Она не знала, услышит ли здесь свой голос. Звук был: такой же серый, никакой, как и все вокруг.

Она попыталась рассмотреть себя, ущипнуть или просто взмахнуть руками — ничего из этого не вышло. Она была здесь — и при этом ее здесь не было. «Дурацкий сон, — рассердилась она. — Хотелось бы напоследок увидеть что-то поинтереснее».

Феликса не придумала ничего лучше, чем направиться вперед. Вид перед ней менялся, будто она перемещалась, хотя движений ногами она не ощущала. Чародейка решила приблизиться к трещине с тьмой — тьма казалась единственной настоящей вещью. Феликса плыла, перетекала в пространстве. Очень быстро она оказалась рядом с провалом, где клубами взлетала и опадала черная пелена.

Феликсе очень не понравилось это зрелище. Тьма звала окунуться с головой, предлагала тишину и покой. Она знала, кто обычно дает подобные обещания. Ей совсем не улыбалось утратить сущность в обмен на забвение, как бы заманчиво не выглядело это предложение в таком бессмысленном, угнетающем месте.

— Да пошла ты, — буркнула она переливающейся тьме.

Чародейка отвернулась от трещины и двинулась в ту сторону, где мелькали вспышки молний. Чувство времени атрофировалось. Сколько она так плыла, избегая темных провалов, понять было невозможно. Очень долго — вот единственная характеристика, пришедшая ей на ум.

Молнии так и не приблизились, и Феликса замерла. «Ладно, — подумала она. — Ничто не длится вечно. Это тоже закончится. По крайней мере можно проговаривать про себя слова. Повспоминать что-нибудь приятное».

Из приятного мало что шло на ум. Серая равнина и черные расщелины навевали мрачные мысли. Тело отца, напичканное взрывчаткой и скрытое иллюзией. Крик матери, едва различимый за песчаной бурей. Горящие от удушья легкие и головокружение от прохода через портал, вкус морской соли на губах… Брисигида, известково-белая, с лиловыми венами и артериями. Черные руки и разбитая бутылка. Чудовищный стон, доносящийся из морских глубин, словно предсмертный крик исполинского кита. И постоянный привкус мертвечины во рту.

«Может, это месть Беора? Говорят, маги крови способны влиять на психику и сосуды головного мозга…» — устало подумала Феликса. Она пыталась думать о Данатосе. Оборотень был единственным, кто не вызывал в ней неприятных ассоциаций или чувства вины.

Через какое-то время она продолжила движение. Феликса пыталась запомнить взаиморасположение темных трещин, чтобы понять, морок это или реальное место, шутка подсознания или злая магия. Двух похожих друг на друга она пока не замечала. В одной из расселин клубы черноты поднимались поразительно высоко и принимали причудливые формы. В какой-то момент они стали напоминать человеческую фигуру, неестественно худую и высокую.

— Надеюсь, это не чистилище для злых магов, — пошутила она вслух, пытаясь хоть как-то развеять тоску. — Не хотелось бы провести здесь вечность.

— Тебе это не грозит, — ответил ей вдруг дым. Феликса содрогнулась от этого звука. Голос казался одновременно знакомым — и запредельно чуждым.

— А что мне грозит? — спросила она.

— Забвение, — от фигуры к ней протянулся тонкий черный ус. — То, что ждет всех.

— И тебя?

— Я уже забыт, — пророкотала фигура. — Хотя может ты меня помнишь? У меня было имя, знаешь… давно. Или недавно — я не различаю здесь времени.

— Кто ты? — спросила Феликса.

— Тень, — фигура отшатнулась.

— Кто ты? — резко повторила Феликса, начиная прозревать.

— Заблудший странник, — фигура дернулась, как от порыва ветра.

— Вспоминай! — закричала Феликса. Ее голос едва ли изменился — но нужный эффект произвел.

— Нет! — от потустороннего крика равнина колыхнулась. — Если я вспомню, она найдет меня! Она узнает! Узнает!

— Ты помнишь море? — спросила она. — Знаешь, что это?

— Знаю, — успокоился призрак.

— У тебя был корабль?

— У меня было много кораблей. Да, я шел на корабле, когда мы с ней встретились…

— Что еще ты помнишь? — Феликса боялась двинуться и спугнуть его.

— Туман. Он… не такой, как здесь. Совсем другой. Не помню, как называется, — жалостливо протянул призрак.

— Белый, — подсказала Феликса. — А звук?

— Крики, — тут же ответил он. Черный дым внутри фигуры забеспокоился, забурлил. — Так кричат птицы там, на море. Которые летают вокруг корабля. Только эти крики страшнее.

— Мертвецы, кричащие, как чайки? — ахнула Феликса.

— Да, да! — еще один дымный ус протянулся к ней.

— Я знаю, кто ты, — прошептала она. — Я тебя помню.

— Не говори мне! — всполошился призрак. — Нельзя. Не хочу снова к ней. Только не к ней. Забвение лучше.

«Не знаю, что это за место, но похоже, никакой это не сон, — ужаснулась Феликса. — Чистилище? Ловушка для душ? Я могу застрять здесь и стать такой же». Она решила, что ни за что больше не подойдет к черному провалу. Забвение пугало ее куда больше, чем боль и смерть.

— Мир тебе, тень, — сказала она дымной фигуре. — Быть может, нам еще помогут.

— Тебе помогут, — уверенно ответил призрак. — За тобой уже идут. Оглянись.

Феликса обернулась. Она едва не ослепла от яркого, с силой тысячи солнц, света.

— Еще не очнулась? — Данатос зашел в каюту, присел на кровать у ног Феликсы.

Брисигида, сидящая в кресле в изголовье, покачала головой. С того дня, когда они столкнулись с Беором, прошла почти неделя. Всех убитых похоронили, раненых — лечили, а Феликса все так же лежала без сознания. Без сердцебиения и дыхания сложно было сказать, какова вероятность, что она вообще очнется. Брисигида поддерживала ее тело в жизнеспособном состоянии, но не могла понять, почему она не приходит в себя.

— Вы отвезли Кассандру? — спросила жрица. — Все прошло нормально?

— Да, — ответил Данатос. — Маронда договорилась с ректором.

— Она что, выдала себя? — ахнула Брисигида.

— Что ты, — улыбнулся оборотень. — Она использовала древний магический прием.

— Какой? — подняла бровь жрица.

— Деньги.

Брисигида натянуто рассмеялась. Уже который день она пыталась призвать душу Феликсы обратно в тело, но не могла даже выяснить, на каком плане она находится. Брисигида боялась, что она могла застрять на астральном плане или где-то между мирами, или вообще в каком-то неизвестном духовном пространстве. С каждым днем ее беспокойство росло.

Если бы не невозмутимость Маронды, Брисигида бы уже рехнулась от бессилия.

— Маронда ничего не сказала по поводу нее? — Брис кивнула на тело подруги.

— Почему ты сама ее не спросишь?

— Она отказывается со мной разговаривать о том, как спасти Фель, — поджала губы жрица. — Почему она так спокойна? Она знает что-то, чего не знаем мы?

— Она всегда знает что-то, чего не знаем мы, — закатил глаза оборотень. — И Маронда не скажет об этом, пока не сочтет нужным.

Брисигида вздохнула. Старая волшебница порой и ее доводила до исступления — что уж говорить о вспыльчивой Феликсе?

— И как они вообще уживались? — буркнула она. — Обе бывают просто невыносимы!

— Ты о ней и Маронде? — хмыкнул Данатос. — Брось. Именно поэтому у них такое взаимопонимание. Может быть, она только по этой причине и взяла ее в ученицы.

— Ну, это уж точно не единственная причина, — возразила Брисигида. — Хотя в целом ты наверняка прав. Ты пришел просто узнать, как она?

— Я бы хотел помочь, — тихо ответил Данатос. — Только не знаю, как.

— Знаешь, — жрица скрестила руки на груди и сжала губы. — Помолись со мной.

Оборотень вздохнул. Раньше он сбегал из храма на время молебнов и медитаций — пока не смог с чистой совестью уходить на задания с Лаэртом.

— Без этого никак?

— Участие Лаэрта мне не помогло, — мягко сказала ему сестра. — Я знаю, как ты этого не любишь. Не понимаю, почему, но знаю. Я бы не просила, если бы видела другой выход.

Данатос обхватил руками голову. Потом посмотрел вверх, сложив ладони на груди.

— Ладно. Давай попробуем.

Он опустился на колени рядом с кроватью и распустил волосы. Брисигида присела рядом и взяла его за руку. Данатос кивнул ей, и жрица начала очередную молитву. Рядом с братом она молилась беззвучно, едва шевеля губами. Ей и так было несложно сосредоточиться.

Данатос закрыл глаза и стиснул зубы. Его зазнобило; по телу прокатилась крупная дрожь. Казалось, что каждый нерв пронзает раскаленная игла, и вместе с тем — он испытывал нестерпимый восторг. Глаза заслезились. Из-под век скатывались горячие капли. В голове стало тепло и пусто — и все равно из груди рвался неистовый крик, нечто первобытное, дикое и своевольное.

— Ты сопротивляешься, — сердито шепнула Брисигида. — Прекрати с этим бороться! Ты родился таким.

Данатос распахнул глаза и выпустил на волю свой клич. Смесь воя и крика вспугнула чаек снаружи. Оборотень выгнулся в порыве жреческого экстаза — чтобы мгновением позже скорчиться на полу каюты.

— Дани! — Брисигида бросилась к брату.

— Он в порядке? — послышался хриплый шепот. — Кх-ха, к-х-ха…

Брисигида обернулась и увидела, как Феликса свесилась с кровати. Ее рвало желчью.

— Триединая! Слава Богине, ты очнулась, — всхлипнула жрица. — Я боялась, что ты уже не вернешься.

— А я не боялась, — простонала чародейка. — Я была уверена, что сдохла, причем окончательно.

— Я думала, что тебя не так просто убить… э-э-э… в твоем нынешнем состоянии, — смутилась Брисигида.

— Да, — Феликса утерла рот рукавом, — но ведь Беор оказался сангромантом. Вы его добили?

— Вообще-то, это сделала ты, — ответила Брисигида, нащупывая пульс Данатоса. — Когда мы добрались до его корабля, там все уже были мертвы.

— Все? — опешила Феликса. — Но как?

Брисигида пожала плечами. Тело Данатоса, скрученное спазмом, постепенно расслабилось, но он все еще не пришел в сознание.

— Я видела что-то странное, — проговорила чародейка, осторожно садясь на кровати. — Темную равнину. Черный дым в расщелинах…

— Расскажешь чуть позже, хорошо? — попросила жрица. — Все так переволновались из-за тебя. Нужно сказать Акыру, что ты очнулась.

— А Дани? Он из-за меня так?..

— Он будет в порядке, — кивнула Брисигида. — Смотри, он уже приходит в себя.

Оборотень шумно вдохнул, закашлялся и повернулся на бок. Он оперся на руки и замотал головой — так встряхиваются мокрые коты.

— Все еще не понимаешь, почему я не люблю молиться вместе? — недовольно прошипел он. — Ну за что мне это? Чем я так провинился? Это мое наказание?

— Брат. Она очнулась.

Данатос посмотрел на Феликсу, будто первый раз увидел. Со сдавленным воплем он бросился к ней и сжал так, что она едва могла протолкнуть воздух в легкие.

— Я так скучал, — шепнул он едва слышно.

Феликса молча обхватила его и прижалось лбом к плечу. «Ярче тысячи солнц, — подумала она. — Негасимый светоч».

Маронда и Акыр стояли на корме. Феликса их не увидела — услышала.

— Я с места не сдвинусь, пока ты не скажешь, что с ней! — орал горец.

— Орать будешь в своем ауле, старпер! — пристукнула посохом Маронда. — А у мудрой старушки Маронды все под контролем. Мне лучше знать!

— Я здесь капитан. Имей хоть каплю уважения, женщина!

— А я тебя очень даже уважаю, капитан, — фыркнула волшебница. — Я ведь все еще с тобой разговариваю.

— Я поклялся помогать ей живой, а не мертвой! — продолжал бушевать Акыр.

— Ты никогда не видел ее живой, — напомнила ему Маронда.

— Не смей тыкать в меня своими сраными софизмами! — вспыхнул капитан. — Ты знаешь, что я имею в виду!

— Софизмы! Ишь ты, какие слова горцы знают… Вы все беспокоитесь напрасно, — отрезала наставница. — Мертвяки не умирают. Ее возвращение — вопрос времени.

— Тогда и отплытие — вопрос времени, — парировал Акыр. — Все, ребята, швартовы на место и кыш отсюда. Дискуссия окончена.

Капитан кивнул Маронде и пошел на мостик. И только тогда он увидел усмехающуюся Феликсу.

— Вовремя я очнулась, однако, — съехидничала девушка. — Еще пара дней — и вы бы пересобачились тут насмерть.

— Ба! Слава Старому Когтю, — всплеснул руками Акыр. — Уж думал в трюм старуху упрятать.

— А я хотела околдовать его под шумок, — сверкнула зубами подошедшая Маронда. — С возвращением из тени, дорогая.

— Могла бы нормально их успокоить, — укорила ее Феликса. — Что все это значит, мать твою?

Маронда вздернула бровь и посмотрела по сторонам, будто искала зрителей.

— На том свете борзянку разливают что ли? — хмыкнула она. — Я что, уже не наставница?

— До тех пор, пока ты дразнишь и заставляешь напрасно беспокоиться моих людей, — Феликса сделала небольшую паузу, — неважно, кто ты. Мое уважение заканчивается там, где начинается твое высокомерие и жестокость.

Несколько секунд Маронда пристально смотрела на свою ученицу.

— Столько лет я проверяла тебя на прочность, девочка, — сказала она, — чтобы упустить момент, когда ты наконец повзрослела. Не зря девушку называют женщиной только после того, как у нее появляются дети.

Феликса не ответила. Маронде было нужно высказаться.

— Если ты намерена нести ответственность за — как ты сама сказала — своих людей, — она спустилась к ней по лестнице, — тебе не стоит больше так опрометчиво бросаться в бой.

— Хорошее же время ты выбрала для урока, Маронда Премудрая, — тяжело проговорила Феликса. — Не ты ли призывала меня продемонстрировать Стальную Гарпию?

— Это был урок не только для тебя, — Маронда стукнула ей пальцем по лбу, — а для всех. Во-первых, тебя довольно легко вывести из строя. Во-вторых — очень сложно вернуть обратно. Ну, и в-третьих: ты не можешь умереть. Вообще никак, совсем не можешь. Понял, о чем я, горная лаванда? — она повернулась к Акыру.

— Старая ты горгулья, — плюнул капитан. — Дина все глаза себе выплакала, а ты! Ты!..

— Скажи честно, ты знала, как меня пробудить? — спросила Феликса. — Признайся! Ты знала?

— Ну конечно я знала, — откликнулась Маронда. — Чрезвычайно неприятная процедура, должна заметить. В первую очередь — для тебя.

Феликса покачала головой и поджала губы.

— Это жестоко.

— Ну, дорогая моя, я ведь не всемогуща, — волшебница развела руками. — Да, постыдилась признаться. Я знаю этот ритуал только в теории, поэтому боялась его начинать. Все проверяла и проверяла…

Феликса не выдержала и прыснула от смеха.

— Я надеялась, что старческий маразм настигнет тебя позже, — съехидничала она. — Но такое оправдание я по крайней мере понимаю. У тебя было решение, но ты оказалась недостаточно уверена в себе, чтобы его воплотить.

— Ты настоящая змея, Ферран, — скривилась Маронда. — Однако я вынуждена признать твою правоту. Я слишком стара для всего этого, знаешь ли. Я вообще надеялась, что ты предусмотрела такой исход и сможешь ожить…кхм… выбраться сама. Так оно и произошло.

— Вообще-то нет, — отвела глаза Феликса. — Я понятия не имела, что со мной произойдет при смертельном ранении. И уж никак не ожидала увидеть то, что увидела.

Старая наставница помрачнела в мгновение ока.

— Я думала, тебя выбросит в подсознание, — проговорила она. — Ты ведь умеешь выбираться из ментальных ловушек, не так ли?

— Не самая сильная моя сторона, но с поддержкой Брис я наверное могла бы справиться. Сперва я подумала, что это сон, — вздохнула Феликса, — шутки гаснущего сознания. Потом решила, что морок. А потом я кое-кого встретила.

Маронда и Акыр переглянулись и снова уставились на нее. Феликса надеялась, что хотя бы наставница сможет объяснить, что с ней произошло. От озадаченного вида Маронды внутренности скрутило в холодный скользкий ком.

— Встретила, говоришь, — протянула Маронда. — Астральный план?

— Астральный план я бы распознала, — возразила Феликса. — Больше было похоже на лимб. Бескрайняя серая пустошь. Бесцветные молнии у горизонта. И расщелины, полные тьмы.

— Это не лимб, — нахмурилась волшебница. — Я о таком даже не слышала. Так кого ты увидела? И как ты выбралась?

— Данатос и Брисигида как-то вытащили меня. Рывком. Я не помню последних минут. Только яркий свет — и я очнулась в каюте.

Маронда опустила глаза и ухватилась за посох, будто боялась потерять равновесие.

— Если бы я знала, — прошептала старуха. — Прости меня. Как безответственно с моей стороны…

Феликса положила руку ей на плечо:

— Все обошлось. Мы сможем разобраться с этим позже, — сказала она. — Надо готовиться к отплытию в проклятые воды. Где мы сейчас?

— У берегов южной материковой Палании, — отозвался Акыр. — Пристроили Кассандру. Странная эта школа, конечно. Больше похожа на монастырь.

— Практически он и есть, — подтвердила Маронда. — У них очень строгие порядки, зато куча охраны. Адепток берегут, как зеницу ока — боятся пиратов.

— Правильно делают, — хмыкнул капитан. — Эти двуличные черти просились к нам в команду! Трусливые псы!

— Все прошло по плану? — поинтересовалась Феликса.

— Да, — кивнул горец. — Допросили выживших — те почти ничего не знали о договоре Беора с новым правительством Арделореи. Едва не обоссались, когда узнали, что их капитан мертв.

— Теперь понятно, как он держал в страхе острова, — заметила Феликса. — Я никогда прежде не встречала сангромантов. Закон преследует их почти во всех странах мира. Брисигида сказала, что на корабле все оказались мертвы, когда вы поднялись на борт.

Акыр кивнул.

— Да, и у многих была рана от удара под подбородок. Как та, что осталась у Блода от твоего кинжала.

— Мы его недооценили, — вздохнула Маронда. — Маг крови такой силы… Его сила распространялась на всю команду, связала его с ними. Но от повреждений мозга даже такая связь не спасает.

— Он перенаправил удар на всех сразу? — ахнула Феликса.

— Когда клинок пронзил его мозг, он едва ли мог сделать что-то осознанно, — покачала головой Маронда. — Думаю, их всех убила его предсмертная агония.

— Теперь у нас три корабля, — добавил Акыр. — Шлюп и шхуну мы оставили на рифах. Притопили только маленько. Пленных после допроса напоили этим вашим зельем для беспамятства и оставили на острове чуть севернее нашего.

— Хорошо, — успокоилась Феликса. — Как Дина?

Капитан покосился на Маронду и поджал губы.

— Цела, — вздохнул он. — Но страшно расстроена. Очень переживала за тебя, сама понимаешь.

— Я поговорю с ней, — пообещала Феликса. — Мы продолжим занятия в ближайшее время. Скольких мы потеряли?

— Благодаря вмешательству Маронды — немногих, — успокоил ее горец. — Похоронили троих. Трэверса, Оррана и Богсли. Двое матросов и офицер. Еще с десяток все еще отлеживаются, но Цефора говорит, что они идут на поправку.

— Мне жаль, — тихо сказала Феликса. Она не ожидала, что сражение дастся им легко, и все же трое погибших казались слишком большой ценой.

— Вот что я тебе скажу, девушка, — Акыр пристально посмотрел на нее. — Эти ребята погибли не по твоей вине. Они считали честью смерть в бою. Богсли — северянин, он всю жизнь провел в морских сражениях, — объяснил горец. — Трэверс потерял семью из-за паланийских пиратов. Уверен, он улыбался с небес, когда увидел у Беора в башке твой кинжал.

Феликса закусила губу. Она тоже это знала.

— Орран был уже староват для таких битв, — продолжил капитан. — Он говорил, что Кассандра похожа на его дочь. Не оскорбляй их память жалостью и чувством вины.

— Большой сложили костер? — спросила девушка после недолгого молчания.

— Пламя взлетало выше деревьев, — гордо ответил Акыр. — Будь уверена, мы похоронили их с честью.

После ужина все собрались в кают-компании. Дину тоже пригласили на совет — в качестве извинений. Феликса была страшно рада снова видеть девочку. Маленькая заклинательница расплакалась, увидев ее, а потом долго молчала. Только когда волшебница рассказала про то, как опасны сангроманты и как побывала в серой пустоши, Дина успокоилась и дала себя обнять.

Феликса знала, что они захватили два корабля. Но у них не хватало людей, чтобы укомплектовать их. Предстояло решить, как распорядиться лишними.

— Все три корабля стоят на якоре в одной бухте, — доложил Акыр. — Мы находимся на «Оке Бури». Второй арделорейский фрегат занял Ранжисона и его парни, — он кивнул Ранжисоне, который прибыл на совет на шлюпке, — третий сюда привел Кистень с парой ребят. Сейчас там только несколько часовых.

— Мы можем разделить команду на два корабля, но никак не на три, — пояснил Киттерс. — Самое простое, конечно, продать корабль.

— Но сделать этого мы не можем, — покачала головой Феликса. — Корабли слишком приметны.

— Любой дурак опознает фрегат Беора, — поддакнула Ринна. Харм согласно гавкнул у ее ног. — Проще уж продать арделорейский.

— Не уверен, что проще, — возразил Акыр. — Продать что-то в Палании мы можем только незаконно. А значит, судно снова попадет к пиратам. Если с нами вообще кто-то захочет торговать.

— У нас есть документы для дворян из разных стран, — напомнил Фабио. — Франциска Дебюсси мы уже использовали в Бедеране, но у меня есть бумаги и на других.

— Я бы все равно не рискнула продавать ни один из кораблей, — решила Феликса. — С Беором был антимаг. В Палании могут быть и другие. Императорский флот тоже слишком приметный. Даже просто заходить в крупные порты — большой риск.

— Согласен, — поддержал ее Лаэрт. Он выглядел свежим и отдохнувшим, а еще — непривычно серьезным. — Боюсь, что бывшая сеть Канцелярии тоже под контролем нового правительства. В школе магии наших агентов быть не могло, а вот в городах — запросто.

— Оставлять такие корабли где попало — не дело, — крякнул Кистень. — Подарить ведь тоже не вариант? Может, надо было затопить их, как другие?

Феликса задумалась. Она никак не ожидала, что два прекрасных корабля на ходу могут быть такой обузой. И что будет так трудно придумать, куда их деть.

— Наставница Ферран, — вполголоса позвала ее Дина. Маронда хмыкнула и беззвучно передразнила ее реплику. Феликса когда-то клялась, что ни за что не станет никого учить. — Могу я кое-что спросить?

— Не возражаю, — ответила чародейка.

— Мы не можем взять третий корабль, потому что для этого недостаточно людей, верно? — начала девочка.

— Все так, — подтвердил ее отец.

— И не можем продать, потому что это опасно? — уточнила Дина.

— Верно, — снова кивнул Акыр.

— Почему бы нам их не спрятать?

Акыр открыл рот и тут же закрыл. Феликса прикусила губу. Лаэрт постучал себя костяшкой пальца по лбу. И только Маронда озвучила их общую мысль:

— И как мы раньше до этого не додумались?

Дина покраснела, но решительно продолжила:

— Прежние наставницы как-то на уроке рассказывали нам, как один моряк спрятал сокровища на морском дне. И никто не мог их найти, — пояснила девочка. — Сундук был деревянный, но моряк немного владел магией воды, и протолкнул сундук на глубину. А потом под тяжестью воды он сам пошел на дно.

— А как же он его достал потом? — недоверчиво спросил Кистень.

— Магией, конечно же, — Дина сложила руки на груди. — Не нырять же за сундуком на самое дно!

Кистень развел руками — мол, ну раз ты так говоришь, так оно и есть. Дина улыбнулась в ответ. Штурман вел себя так непосредственно, что девочка не воспринимала его, как взрослого мужика — или страшного одноногого пирата, каким его видела первое время Кассандра.

— Задача нетривиальная, — присвистнула Феликса, — но в целом выполнимая. Выпустить якоря, чтобы течением не снесло…

— А потом-то мы куда их денем? — поинтересовался Лаэрт. — И где будем прятать?

Феликса еще не думала о «потом». Все мысли крутились вокруг того, что ждало их на проклятых островах. Будет ли вообще какое-то «потом»?

— Паланийские острова приняли нас не слишком дружелюбно, — она начала рассуждать вслух. — Да и не место нам там, пока Вольница правит бал. Если выплывем из мертвых вод целыми, попытаем счастья на юге, — решила Феликса.

— В Сарданафаре много ничейных земель, — прогудел Ранжисона. — Я был бы рад повидать родные берега.

— А что, там хотя бы тепло, — пожал плечами Кистень. — Кости свои старые погрею.

— Есть предложение, где спрятать корабли, — подал голос квартирмейстер Киттерс. Джереми говорил редко, зато всегда — по делу. — Что если утопить их на самой границе архипелага Смерти? Глубина там невелика, а рыскать никто не станет.

Маронда одобрительно кивнула.

— Я и сама об этом подумала, — призналась старуха. — Для нашей авантюры лучше места не придумаешь. Больше одного раза всяко не умрем, а так хоть по пути будет. Мы ведь готовы к отплытию, не так ли?

— Припасы пополнены, если ты об этом, — отозвался Акыр. — Команда приходит в себя после боя. Я бы подождал еще дня три.

— Торопиться некуда, — согласилась Феликса. — Будь за нами погоня, мы бы уже знали. Стоим еще неделю здесь, в бухте. Сколько пути до тех островов отсюда?

— Чуть больше суток, максимум — двое, — ответил капитан. — Не так уж и далеко. Отплывать лучше ночью, если хочешь быть там засветло.

— Брис, — позвала Феликса подругу, — ты все еще планируешь благословить корабль?

— Конечно, — устало улыбнулась жрица. Она все еще выглядела бледной от недосыпа после недели, проведенной в молитвах у постели Феликсы. — Только отдохну немного. Спокойная неделя на берегу мне не помешает.

— Добро, — резюмировала чародейка. — У нас наконец-то есть внятный план. Отдохните как следует.

Зеркало исказилось зеленоватой рябью. Человек в черно-белом плаще с капюшоном невольно вздрогнул. «Говорят, это не магия, — подумал он. — Но ведь и не наука. Что же тогда?» И тут же одернул себя — мысль в высшей степени неуместная. Почти кощунство — подозревать в магии самого Владыку.

— Есть вести от Насиры? — высокий холодный голос сразу перешел к делу, без приветствий и расшаркиваний.

— Нет, господин, — ответил человек в плаще. — Она не выходила на связь с отплытия из Бедерана.

— Ты передал ей сведения о готовящемся нападении?

— Передал, — пролепетал человек. — Боюсь, она слышала сообщение не целиком. Как будто вошла в зону, где действуют помехи. Когда я попытался связаться с ней снова, она не ответила.

— Скоро мы разберемся с этим треклятым архипелагом, — пообещал высокий голос Владыки. — Слишком много помех. Постоянные искажения, — зеркало еле слышно вздохнуло. — Что насчет беглеца?

Человек в черно-белом плаще нервно сглотнул. «Черт меня дернул согласиться на работу координатора, — пронеслось в его голове. — Чую, ждут меня тренировки…»

— Джамира преследовали до южных болот, — проговорил антимаг. — Он должен был погибнуть от жажды, однако… его тела так и не нашли. Но поиски продолжаются, господин, мы делаем все возможное…

— Хватит лебезить! — рявкнуло зеркало голосом Владыки. — Меня не волнует, сколько усилий вы приложили! Мне нужен результат, а его нет!

Рябь на зеркале улеглась на несколько мгновений. Этого координатор боялся больше всего.

— Вы слишком мало тренируетесь, — снова раздался голос. — Выдернуть тебя на три дня ради тренировок, увы, невозможно. Надеюсь, за один день ты вспомнишь, как ловить святотатцев и дезертиров. А теперь скройся отсюда.

Зеркало помутнело и снова разгладилось, налившись мягким блеском отраженных свечей.

«Пронесло. Что ж, моя вина. Нельзя подвести Владыку снова», — подумал человек в черно-белом и утер пот со лба.

За последнее время Феликса начала привыкать к тому, что с ней обращаются, как с больной. В каком-то смысле она и была больна. Тело вело себя так, будто его одолевала болезнь: порой ее знобило, по ночам прошибал холодный пот, воздух приходилось проталкивать в легкие. Раньше она не замечала своего сердцебиения, а теперь ей казалось, что оно неистово колотится, пытается сломать свою реберную клетку.

— Я здорово перепугался тогда, знаешь, — Данатос, как всегда, подошел бесшумно. — Надеюсь, у демона в логове подобного не случится.

Феликса смотрела на «Око Бури». Корабль стоял на якоре недалеко от берега. Два других укрылись в маленькой бухте в нескольких перестрелах к югу.

— Там может случиться что-то похуже, — закусила губу чародейка. — В таком состоянии я очень уязвима к демонической энергии. Я ведь слышала ее зов.

— Мы присмотрим за тобой, — улыбнулся оборотень. Он вздохнул и сел рядом с ней на нагретый солнцем камень. — Я и Брис. И Лаэрт.

— Маронда сказала, что это он разделался с антимагом, — Фель выжидательно посмотрела на Данатоса.

— Жаль, ты не видела его в деле, — сверкнул глазами полиморф. — Это ведь лучший меч канцелярии. Лаэрта взяли на службу вовсе не за то, что он способен проводить Силу. В первую очередь он первоклассный фехтовальщик.

— Так в Тайной канцелярии не знали о его способностях проводника? — удивилась Феликса. — Я думала, ему поэтому разрешили работать с тобой и Брис.

— Они узнали об этом не сразу, — признался Данатос. — Его пытались ставить в пару с магами, но они не справлялись. Маронда удивилась, когда почувствовала его силу, помнишь? — Волшебница кивнула. — И ему, и напарникам моментально становилось плохо, когда он направлял поток энергии.

— А как они познакомились с Брисигидой? Ты представил его ей? — полюбопытствовала Феликса. Лаэрт говорил, что с Данатосом он встретился, когда пришел на задание, но никогда не упоминал, откуда он знает жрицу.

— Нет, я тогда еще не настолько ему доверял, — помотал головой перевертыш. — У него начался припадок от очередной попытки работать с магом. Маг вообще упал без сознания, а Лаэрт никак не мог закрыть свой энергетический канал, — оборотень тяжело вздохнул. — Брисигида оказалась среди жриц, которых позвали на помощь. Обычные средства не помогли, и Брис влилась в его поток.

Он сорвал тонкую травинку покрутил в руках. Некоторое время молчал. Потом посмотрел Феликсе в глаза:

— Она первая, кто смог использовать его силу, — тяжело выговорил Данатос. — И, похоже, это связало их каким-то образом. Она даже не заметила, как это тяжело. Удивлялась, что маги отказываются с ним работать…

— А ты?

— Прошел почти год, прежде чем мы смогли с ним так сражаться, — оборотень опустил глаза. — Пришлось сказать ему, что она моя сестра, хотя обычно мы никому об этом не говорим. Даже другие жрицы считали меня сиротой.

— Он ведь влюблен в нее, правда? — Феликса коснулась его плеча.

— Правда, — Данатос снова посмотрел на нее. Его лицо приобрело какое-то жалобное, почти отчаянное выражение. — Раньше я не понимал, что он чувствует. Думал, что врет. Мы с ним даже подрались из-за того, что он спал с другими девушками, а ухаживал за Брис.

— Серьезно? — подняла брови чародейка.

— Еще бы, — он хмыкнул, но улыбка вышла грустной. — Мы с ней не привыкли думать о личной жизни. Я служил тайным храмовым стражем, она со временем стала бы верховной жрицей. Мы оба считали, что не имеем права на семью.

— Но священнослужителям Триединой ведь не запрещено ничего, — нахмурилась Феликса.

— Это добровольные ограничения, — пояснил оборотень. — Мы боялись, что если свяжем себя с кем-то, эти люди будут с нами несчастны. Потому что не смогут примириться с нашим долгом.

— Чушь, — отрезала волшебница. — Лаэрт жизнь за нее готов отдать.

— А я — за тебя, — разозлился вдруг Данатос. — Но что толку, если вы обе готовы умереть во имя каких-то своих высоких целей?! Кому из нас с ним от этого легче?

Феликса ошарашенно умолкла. Перевертыш смотрел на нее неотрывно, просто сверлил глазами. Ей казалось, что он вот-вот бросится на нее, как хищник на свою добычу. Она снова почувствовала себя хрупкой и одинокой и нуждалась в защите. В ком-то, кто будет ограждать ее, даже когда в этом не будет необходимости. Как в детстве.

— Ты ведь знаешь, каково это, — продолжил он. Голос становился громче с каждым словом. — Каково это, когда твои близкие сознательно подвергают себя опасности! Я едва смирился с тем, что Брисигида избрала для себя такой путь. А теперь мне нужно смириться с тем, что и ты идешь той же дорогой!

— Дани, я… я ведь смотрела, как отец отдал жизнь, чтобы защитить меня. А потом и мама. Я думала, что и Маронда тоже… — она всхлипнула, но слез не было. — Мы не должны умирать друг за друга. Мы должны ради друг друга жить. Все, что мы сейчас делаем, мы делаем для этого. Чтобы я смогла прожить жизнь ради вас. Ради тебя.

Данатос встал с камня и сел еще ближе к ней, прямо на траву, и обхватил ее обеими руками. Феликса прижалась к нему и уткнулась лицом в воротник его куртки. Он гладил волшебницу по волосам, а она с наслаждением вдыхала запах меда, телячьей кожи и дыма, которым пропитался оборотень.

Неделя пролетела почти незаметно. Здоровые моряки каждый день уплывали на шлюпке в ближайший портовый город, где пьянствовали, дрались, искали любовных утех и играли в азартные игры. Когда они еще были на островах, Лаэрт обменял золото из сокровищницы Пигсвеллов на местную валюту, так что матросы спускали свое жалование, не вызывая подозрений.

Акыр, Кистень, Ранжисона и большая часть офицерского состава в город не совались. Предпочитали резаться в кости между собой.

— Три пятерки! — хлопнул по импровизированному столу Кистень. — Переброс?

— Ранжисона пас, — поджал губы канонир. — А ты бросай, сколько хочешь. Не перебьешь все равно!

— Перебрасываю все, — отреагировал Джереми Киттерс. — Фартит тебе сегодня, чертяка!

— Ранжисону любит фортуна, потому что он лишен любви невесты, — сверкнул зубами сардан. Его кости выстроились ровненько от двойки до шестерки. — Бросай давай!

Кистень закинул два кубика в кружку, зажал ладонью, потряс и со стуком перевернул кружку на стол. Под ней обнаружились тройка и пятерка.

— А, да и похрен! — плюнул штурман. — Все равно надоело. Киттерс?

Квартирмейстер тряс кружку долго. Выпали единица, две двойки, четверка и шестерка.

— Пойдем лучше рыбу ловить, — вздохнул Киттерс. — На рыбалке мне больше везет.

— Да ну, — лениво потянулся Кистень. — Лучше уж крабов гонять. Рыба приелась уже. Хотя вот если ухи сварить…

— Правильно, — рассмеялся Ранжисона, сгребая с грубой столешницы монеты, — а то до нитки вас обчищу. А на рыбалке делать нечего. Капитан наш каждый день ходит рыбачить к заливу, приносит по два ведра. Вы-то больше рыбины за раз еще не принесли, зато глаза вечно красные, как у демонов, потому что огненной водой всю глотку себе заливаете. Всю рыбу ему распугаете.

Квартирмейстер Киттерс только развел руками. Кистень почесал в затылке.

— Айда в спарринг тогда, — решил он. — Вон старпом-то капитанский целыми днями Динку гоняет, продохнуть девчонке не дает.

В паре десятков метров от них Феликса и Дина вели воздушный поединок. Чародейка расставила на поляне крутящихся ветряков с широкими лопастями. Лопасти были легкими, из тонкий рей и бумаги, чтобы не поранить девочку. Но Дина прекрасно ориентировалась в воздушных потоках. Она скользила между бумажных лопастей, как воздушный змей. Чародейка постоянно меняла направление ветра и вращения лопастей, а ее ученица перемещалась между ними, пытаясь попасть на другую сторону поляны.

— Ап! — Дина наконец преодолела последний ряд ветряков и выпрыгнула через лопасти на траву.

— Вот теперь очень хорошо, — похвалила ее волшебница. — Поняла, в чем подвох?

— Да, — девочка довольно кивнула. — Нельзя пытаться развернуть лопасти. Проще вписаться в их движение.

— Верно, — улыбнулась Феликса.

— Купаться? — прищурилась Дина.

Ее наставница закатила глаза. Дина тащила ее на море при каждом удобном случае.

— Дина, душа моя, я больше не могу! — взмолилась Феликса. — Опять купаться? Я так скоро водорослями обрасту.

— Ну я же не обросла, — парировала девочка. — И милсдарь Лаэрт тоже. Он очень хорошо плавает.

— Так может ты с ним пойдешь купаться, а я на берегу посижу? — предложила Феликса.

Дина прикусила губу. На корабле все хорошо к ней относились и принимали за равную, но воспитание не позволяло ей так запросто находиться наедине с взрослым мужчиной. Феликса поняла, что сморозила глупость.

— Ладно, — сдалась она, — но на глубину я не полезу. Надоело волосы сушить.

Девочка подпрыгнула и побежала переодеваться в рубаху и штаны для купания. «Предлагала мне мама завести себе нормальный купальный костюм, — вздохнула про себя Феликса. — Зря не послушала». Феликса неплохо плавала и даже могла нырять очень глубоко, но последнее время не получала от этого удовольствия.

Когда они спустились к пляжу на берегу бухты, Лаэрт уже выходил из воды. К ногам прилипли хлопковые шаровары, на талии он застегнул какой-то странный пояс.

— Что это у тебя? — поинтересовалась Феликса.

— Где? — не понял тот.

— Ну на поясе. Что за перевязь?

— А, — Лаэрт покраснел. — Это сумка.

— Зачем она тебе? — удивилась Дина.

— Ну-у, — агент скрестил руки на груди и посмотрел себе под ноги. — Я как бы… э-э-э… нырял.

Он умолк и посмотрел на них так, будто это все объясняло.

— И? — настаивала девочка.

— И собирал в нее всякую всячину, — признался Лаэрт, покраснев еще больше.

— Прямо под водой? — восхитилась юная волшебница. — А что собрал?

Он переминался с ноги на ногу, потом взглянул на свою сумку, выдохнул и выпалил:

— Ракушки. Хотел найти жемчуг.

Феликса наконец поняла, почему он смутился. Брисигида очень любила дары моря. Жемчуг — тоже. Единственные драгоценности, которые она носила.

— Пойдем вместе посмотрим, что ты там наловил, — предложила она. — Помогу тебе открывать раковины, пока Дина купается. Ты не против?

Лаэрт тут же расслабился и кивнул.

Дина с радостными воплями помчалась к морю и влетела в воду, окруженная гейзером брызг. Она тут же окунулась с головой и поплыла на глубину.

— Дина, пожалуйста, только не уплывай далеко! — крикнула ей Феликса. — Егоза. Цефора и Брисигида делают последний обход раненых сегодня. Так что Дина весь день со мной. Она сказала, ты хорошо плаваешь.

— От нее это настоящий комплимент, — засмеялся Лаэрт. Он развязал узел и снял свою сумку. На поверку она оказалась куском старого паруса, свернутого и стянутого веревками, чтобы ракушки не вываливались. — Есть нож?

Феликса хмыкнула.

— Ну да, — ехидно протянул Лаэрт. — У леди Стальной Гарпии всегда при себе есть нож. Небось еще и не один.

— Так точно, — подтвердила она и протянула ему охотничий нож, который носила на поясе, а сама взяла длинный кинжал из сапога.

— Спасибо, — он сел на камень под раскидистым платаном, взял одну из раковин. — Честно говоря, я не уверен, что в таких моллюсках могут быть жемчужины.

— Могут, могут, — заверила его Феликса. — Мы с отцом собирали такие. К северу от Славиры, когда встречали паланийского посла. А еще они очень вкусные.

— И как эта дрянь называется? — озадаченно спросил он, поворачивая лезвие между створок.

— Понятие не имею, — фыркнула чародейка. — Тогда меня интересовало только съедобные они или нет.

Она ловко вскрыла зеленоватую раковину. Внутри белело нежное мясо моллюска.

— И как она это ест, — вполголоса буркнул Лаэрт. — На сопли похоже…

— А ты пробовал? — заступилась за моллюска Феликса.

Лаэрт вздрогнул. Кажется, он не планировал произносить это вслух.

— Нет. Но выглядит ужасно.

Он отложил открытую раковину и взял следующую. «Надо бы их сразу запечь, — подумала волшебница. — В открытых раковинах быстро пропадут. Да и нести как?» Она встала, проверила, что с Диной все в порядке и огляделась в поисках плавника.

— Присмотри за ней, — попросила она Лаэрта. — Костер разведу.

— Ладно, — отрешенно согласился он. Потом вскинул голову: — Э, ты что, собираешься это жарить?!

— Тебе понравится, — ухмыльнулась Феликса. — Брисигиду угостишь. Она любит печеных моллюсков.

Чародейка повернулась и пошла собирать плавник по берегу, оставив Лаэрта краснеть с очередной раковиной в руках. «Было бы, из-за чего смущаться, — недоумевала Феликса. — Ну влюбился. Ухаживает. Самое естественное дело!» Потом она вспомнила, как трепыхалось сердце у нее в груди, когда Данатос сказал, что готов умереть за нее, и передумала. Даже ее не живой и не мертвый организм бурно воспринимал такие эмоции. Едва ли Лаэрт, молодой мужчина, первый меч канцелярии, магический проводник, считал эмоции чем-то настолько естественным, чтобы спокойно воспринимать свою влюбленность.

Феликса быстро набрала достаточно топлива для костра. Она вернулась к Лаэрту, беспорядочно свалила весь плавник в кучу.

— Так ты костер не разожжешь, — заметил агент. — Огниво у тебя тоже с собой?

— Сразу видно, что ты редко общался с магами, — покачала головой Феликса. Она достала из поясного кармашка кусочек специального мела, быстро начертила на маленьком камушке руну огня и бросила его в кучу плавника. Тот вспыхнул яркими языками.

— Удобно, — прокомментировал Лаэрт. — Вертел тоже магией соорудишь? И тарелку под моллюсков?

Феликса пожала плечами, выбрала камень покрупнее и произнесла формулу трансфигурации. Плоский камень изогнулся и выгладился, превратившись в блюдо. Подобным же образом она сделала из листа лопуха несколько листьев салата.

— Так вот как в Арделорее победили голод, — хмыкнул Лаэрт. — Усилиями благодетельных магов.

— К твоему сведению, дружище, — усмехнулась она в ответ, — я проходила практику в ночлежке для бездомных. Мы мыли их с помощью магии, лечили, чинили их одежду. Кормили обычным способом. Не все можно превратить в еду.

— Туше, — замахал руками Лаэрт. — Я восхищен. Маги и правда принесли огромную пользу. Тем непонятнее, почему кто-то против вас взбунтовался.

— Маронда потратила немало времени, чтобы сбить с меня спесь, — призналась Феликса. — Многие чародеи проходят через это. Маги слишком долго считали себя элитой, знаешь ли.

— Далеко не все перестали себя к ней причислять, — фыркнул Лаэрт. — Когда я был помладше, я терпеть не мог кадетов из вашей Академии.

— Я тоже, — хохотнула Феликса. — Стабильно дралась с кем-нибудь из них пару раз в год. Те еще засранцы. Помню, как один из них пытался подкатить через меня к Брисигиде…

— И что ты сделала? — напрягся Лаэрт.

— А ничего, — ответила чародейка. — Сказала, что это не мое дело, и не стала ему помогать. Он не настаивал.

— А Брисигида? — Лаэрт сглотнул. — Она ответила на его ухаживания?

— Брис никогда не отвечала парням, — покачала головой Феликса. — Чаще всего она делала вид, что не понимает, чего от нее хотят. Если ей говорили в лоб, что она нравится парню, Брис отвечала, что не ищет близости. Обычно на этом все заканчивалось.

— Понятно, — Лаэрт притих и снова принялся ковырять раковину.

Несколько минут они сидели молча. Феликса срезала мясо с раковин и поджаривала кусочки, накалывая на кинжал. Лаэрт открывал раковины одну за другой. Вскоре подошла Дина.

— Красивые, — заметила она, глядя на пустые створки. — Нашли жемчужину?

— Пока нет, — вздохнула волшебница. — Хочешь попробовать?

— А что тут пробовать, — Дина подсушила на себе одежду теплыми потоками воздуха и села рядом. — Я такие уже ела. Рыба мне больше нравится. Вот мама их любит.

— Похоже, все целители неравнодушны к морским гадам, — резюмировала Феликса. — Сейчас дожарим и отнесем им.

— А вечерняя тренировка? — возмутилась Дина. По вечерам они делали дыхательные упражнения.

— Точно, — Феликса сделала вид, что забыла про нее. Маленький спектакль для робкого влюбленного. — Тогда Лаэрт сам отнесет. Сам наловил, сам и отнесет. Правда?

Лаэрт бросил на нее косой взгляд. Спектакль был рассекречен, но он решил принять правила игры.

— Так и быть, — весело сказал он. — Пару жемчужин я, кстати, нашел. Но есть моллюсков все равно не стану.

Лаэрт скорчил брезгливую рожицу, заставив Дину прыснуть от смеха. Феликса тоже не сдержала улыбки.

— Беги переодеваться, — велела она своей ученице. — Встретимся через полчаса у того же дуба. Покажу тебе сегодня новое упражнение.

— Ладно, — кивнула девочка и умчалась вприпрыжку.

Лаэрт посмотрел ей вслед и почесал затылок.

— Уже совсем не такая, какой я забрал ее из их землянки в Бедеране, — заметил он. — Ты, оказывается, отлично ладишь с детьми.

— Не с детьми, а с одной девочкой, — не согласилась Феликса. — Еще пару лет назад я была уверена, что никогда не возьму себе учеников.

— А я думал, что не смогу полюбить, — тихо ответил Лаэрт. — Не то чтобы я скрывал, но… это так заметно?

— Твои чувства к Брисигиде? — Феликса сразу поняла, о чем он. — Конечно. Ты даже смотришь на нее иначе, чем на других. А еще я видела у нее новую щетку для волос. Прежняя у нее валялась где попало. А эту она носит с собой.

— Я привез эту щетку с Гардйо, — кивнул Лаэрт. — Хотел выбрать украшение, но вспомнил, что она потеряла расческу. Думаешь, она когда-нибудь ответит мне?

— Не знаю, Лаэрт, — призналась Феликса. — Но очень надеюсь, что да.

— Почему?

— Она должна помнить, что нужна не только своей богине.

Феликса отдала ему каменное блюдо с жареными моллюсками, похлопала друга по плечу и ушла вслед за Диной.

— Дамы! — Лаэрт заглянул в шатер, где лежали раненые. — Не пора ли сделать перерыв?

— Мы уже почти закончили, — улыбнулась Цефора. — Сойл! Сколько раз тебе говорила, не ковыряй болячку! По рукам получишь!

— Ну чешется же, — виновато ответил матрос. Но руки от струпа на колене убрал.

Брисигида хлопотала у кровати Хольгера. Его несильно ранили, явно магическим оружием. Рана сопротивлялась заживлению. Только отвары и молитвы жрицы помогали ей затягиваться.

— Готово, — сказала она северянину, закрепив новую повязку. — Завтра сменим последний раз — и даже шрама не останется.

— Да хрен с ним, со шрамом, — отмахнулся солдат. — Не первый и не последний. Спасибо.

— Отвар пьешь? — напомнила ему Брисигида.

— Три раза в день, — кивнул Хольгер.

Лаэрт по себе знал, что отвар этот — ужасно горький и вонючий, но солдат не жаловался. Не каждая жрица могла его приготовить, зато эффективность отвара превосходила большинство других средств.

— Будешь пить еще три дня, а то рана снова откроется, — предупредила Брисигида и повернулась к Цефоре. — Я закончила.

— Я тоже, — кивнула Цефора. — Ну, что там у тебя? Пахнет вкусно.

Лаэрт на мгновение исчез за пологом и вошел в шатер с блюдом, полным моллюсков. Трое парней из отряда Ранжисоны, пострадавших от девчонки-антимага, узнали его и не поленились подняться с лежанок, чтобы поклониться. Они помнили, как он расправился с ассасином.

— Вы мне это бросьте, — шутливо пригрозил Лаэрт. — Я вам не вождь. Перед Ранжисоной-то шапки не ломаете, а тут чего удумали?

Чернокожие канониры не смутились. Как только Лаэрт поставил блюдо на стол, каждый подошел и пожал ему руку, расплываясь в белозубой улыбке. Они делали так каждый раз, когда он появлялся в импровизированном госпитале, а приходил он туда часто: помогал стирать повязки, носил воду для промываний, приносил нужные травы. Первые дни дежурил с другими матросами у входа, чтобы позвать целительниц, если кому-то резко станет хуже.

— Ой, мои любимые! — всплеснула руками Брисигида. — Сам догадался пожарить?

— Нет, — признался Лаэрт. — Феликса подсказала. И тарелку сделала.

— Она у нас мастер трансфигурации, — жрица явно гордилась подругой. — Ты наловил их в бухте?

— Да, — небрежно ответил Лаэрт. — Ты же знаешь, я люблю нырять. Честно говоря, я надеялся найти жемчуг.

— Не повезло? — сочувственно спросила Цефора, отправляя в рот большой сочный кусок.

Лаэрт загадочно улыбнулся и опустил руку в карман.

— Это как посмотреть, — ответил он и протянул Брисигиде раскрытую ладонь. На ней лежали две маленькие розовые жемчужины неправильной формы. — Здесь слишком мало света. Переливаются очень красиво.

Цефора многозначительно стрельнула глазами в сторону жрицы, и та покраснела.

— Выйди, посмотри, — предложила ей целительница. — Я пока принесу немного вина к моллюскам. Да, да, и про вас не забуду, негодники! — прикрикнула она на загалдевших моряков.

Они вышли из шатра, и Цефора ушла в сторону провианта. Лаэрт заметил, как она остановилась посмотреть на Феликсу и Дину, плавно взмахивавших руками под старым дубом.

— Держи, — он снова протянула Брисигиде жемчуг.

— Так это мне? — жалобно спросила она. Жрица снова раскраснелась и обхватила себя руками.

— Ну я вряд ли найду в своем гардеробе подходящее к ним платье, — усмехнулся Лаэрт. — Что не так? Я слишком назойлив?

— Нет, — Брисигида ответила слишком быстро. — То есть, да, бывает… Нет, не обижайся! Дело не в этом. Мне просто неловко. Я ведь уже говорила тебе, что не могу ответить взаимностью…

— А я уже говорил, что это не нужно, — насупился юноша. — Смысл в том, чтобы ты порадовалась, а не чувствовала себя обязанной.

Девушка вздохнула и виновато улыбнулась.

— Мы с Дани всегда будем тебе немного должны, — проговорила она, коснувшись его руки. — До встречи с тобой у нас не было друзей. Я, конечно, дружила с Феликсой, — Брис задумалась ненадолго. — Только это совсем другое. Тебе не нужно все время делать какие-то подарки. Того, что ты рядом, более чем достаточно.

— Неправда, — губы Лаэрта изогнулись в горькой усмешке. Он накрыл ладонь Брисигиды своей ладонью. — Что бы я ни делал, этого всегда будет мало.

— Я не это хотела…

— Я понимаю, — прервал ее тайный агент. — Я имею в виду… Хм. Я не понимаю, почему ты так сторонишься меня и моих знаков внимания. Но я могу это принять, как должное. У меня все равно нет выбора…

— Лаэрт!

— Извини, — коротко ответил он. — Я больше не поставлю тебя в неловкое положение.

Лаэрт положил жемчуг ей на ладонь и ушел. Брисигида некоторое время смотрела ему вслед, чувствуя, как глаза предательски щиплет. Несколько раз она глубоко вдохнула и выдохнула, потом вернулась в шатер к раненым.

— И как вы только едите эту гадость, — покачал головой один из раненых, канонир из сардан, которые пытались свалить антимага. — Столько еды с собой везем: рыба, мясо, сыры…

— Не приставай к девушке, — осадил его пожилой офицер с соседней койки, Тольн. В драке на корабле он потерял мизинец, но пальцев все равно осталось пять. Тольн Шестипалый — так его звали моряки. — Я слышал, сарданы вообще гусениц едят. И змей.

— Да что бы ты понимал в этом, старый пень, — осклабился другой сардан. — Гусеница жирная и сладкая. А змею даже перчить не надо — и так вкусная! А это… склизкая штука какая-то.

— Так она ж пожарена! — хмыкнул Хольгер. — Ты бы попробовал хоть.

Моряки продолжали препираться. Брисигида едва ли их слышала. Иногда она невпопад отвечала на их шутки. Взгляд оставался прикован к двум крохотным жемчужинам нежного персикового цвета.

Вскоре вернулась Цефора с двумя кувшинами: маленьким, с вином, и большим глиняным — с пивом для обитателей шатра. Те сразу уселись за большим столом в дальнем углу большого шатра и стали разливать темный ароматный напиток. В отличие от мужчин, целительница сразу поняла, что с Брисигидой что-то не так.

— Лаэрт тебя обидел? — нахмурилась Цефора. — Что он сказал?

— Ничего такого, — всполошилась Брисигида. — Это скорее я его обидела. Он так старается…

— Лаэрт совсем тебе не нравится? — удивилась целительница. Она пододвинула к Брис кубок с вином. — Такой видный парень, веселый. Дурачится правда много, но это с возрастом пройдет. Не до конца, конечно…

— Я знаю, — едва слышно шепнула жрица. — Он славный.

— Тогда в чем дело?

Брисигида снова уставилась на жемчужины. Но она будто видела что-то совсем другое.

— Не знаю, как объяснить, — ответила наконец девушка. — Я не могу связать себя браком или любовными узами. Мой близкий человек будет неизбежно страдать рядом со мной. Мой долг перед Триединой…

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — Цефора отпила из своего кубка. — Разве Триединая не прославляет любовь во всех ее проявлениях?

— Я не отказываюсь от любви, — попыталась объяснить Брисигида. — Просто… какой мужчина смирится с тем, что его женщина подвергает себя опасности, пусть даже ради высшей цели? Мы должны вернуть жизнь Феликсе. А потом помочь ей вступить в законные права императрицы.

— Ну, и тогда ты наконец освободишься от своей великой миссии? — улыбнулась Цефора.

— Что ты! — отмахнулась жрица. — Придется восстанавливать жречество с нуля. Меня готовили к тому, чтобы возглавить храм, и я должна это сделать. Прежняя Верховная жрица не была замужем. И мне не стоит.

Целительница покачала головой.

— Сдается мне, что это большая жирная отговорка, — заявила она. — А на самом деле ты просто боишься привязаться к кому-то. И сама себя обманываешь.

Брисигида не ответила. Она повертела в руках кубок, подняла его в сторону Цефоры и залпом опустошила.

Через пару дней Акыр объявил, что команда готова к отплытию. Брисигида раздала всем амулеты и проверила, чтобы каждый надел защиту. Бутылки и другие сосуды с маятниками уже расставили по всем уголкам «Ока Бури». Оставалось только благословить фрегат.

— Дани, пожалуйста! — взмолилась Брисигида. — Ты же понимаешь, как это важно!

— Все, не смотри на меня так! — сдался оборотень. — Да, я понимаю. Я с тобой помолюсь. Откачивать меня сама будешь!

Феликса усмехалась, слушая их перепалку. Данатос почему-то очень стеснялся эффекта от своих молитв и медитаций. Как помощник чиновника, который не хочет слишком часто дергать своего начальника по пустякам.

— Наверное, именно поэтому тебе доверена такая сила, — вмешалась она в их разговор. — Ты не жаждал ее и не просил, боишься злоупотребить данным тебе. Если кто и имеет право просить о чем-то высшие силы… — Феликса положила руки на плечи Брисигиды и ее брата, — так это вы двое. Без защиты Великой Матери я буду как приманка для этой демоницы.

Данатос посмотрел на нее из-под нахмуренных бровей, и напряжение в его лице заметно ослабло. Он сжал губы и серьезно кивнул. Брисигида опустила веки, наклонила голову и улыбнулась.

— Идем, братец, — сказала жрица спустя несколько секунд.

Они ушли к кораблю. Закатное солнце золотилось на светлых прядях Брисигиды и медовых локонах Данатоса. Феликса бросила на них еще один взгляд и отправилась проверять собранные вещи.

У тюков сидела Маронда. Она держала перед глазами маятник с желтым топазом, ее гадальный амулет. Кристалл на длинной цепочке окутывало теплое карамельное свечение. Глаза старой волшебницы тоже светились: глазные яблоки выбелились от этого сияния. Феликса как можно тише подошла к небольшому свертку с вещами, которые брала с собой с корабля — не хотела помешать наставнице.

— Ты мне не помешаешь, не крадись, — отреагировала Маронда, не отрываясь от своего занятия.

Феликса хмыкнула. Старуха благоразумно не стала погружаться в видения незадолго до их отправления; она просматривала только ближайшие вероятности.

— Какие прогнозы? — спросила девушка, как только убедилась, что в ее свертке все на своих местах.

— Темна вода во облацех, — протянула Маронда. — Сплошные обрывки, абсолютно бессвязные.

— Ничего удивительного, — прокомментировала Феликса. — Мы ведь собираемся плыть к месту обитания демона. Аура островов наверняка схожа с астральным планом.

— В астральный план я бы залезла, — проворчала старуха. — Ненадолго, но я такое уже делала.

— По словам Брисигиды, это очень древняя сущность, — вспомнила чародейка. — Возможно, ей требуется еще более специфическое окружение.

— Все верно, — подтвердила Маронда. — Мне удалось почувствовать ауру в обрывках видений. Другое дело, что нам это ничего не дало. Разве что…

Феликса уловила напряжение в голосе наставницы.

— В чем дело? — девушка тоже невольно напряглась.

— Это напомнило мне то место, где ты оказалась после удара Беора, — тихо проговорила колдунья. — Твой лимб, который на самом деле не лимб.

— Значит, мои предположения верны, — обрадовалась Феликса. — Проклятые острова как-то связаны с Островом Жизни и источниками живой и мертвой воды.

— Боюсь, есть и другое толкование этой связи, — глаза Маронды потухли, и она опустила руку с маятником. — Демон на островах имеет власть над мертвыми.

— Несомненно имеет, — Феликса не позволила себя напугать. — Я ведь уже почувствовала ее зов. Но я уверена, что источник ее силы…

— Возможно, — прервала ее наставница. — Тем опаснее для тебя это плавание.

Феликса опустила глаза. Она и сама думала, не будет ли разумнее ей остаться на берегу и довериться своей команде. Чародейка все еще сомневалась, что поступает правильно, отправляясь вместе с остальными.

— Думаешь, мне не стоит плыть туда? — все-таки спросила Феликса.

— У тебя нет выбора, — уверенно ответила Маронда. Она оперлась на посох, охватив древко двумя руками. Сгорбленная, с опущенными плечами, она напоминала старую дворовую кошку, которая учуяла мышь, но поняла, что не сможет ее достать. — Тебе необходимы ежедневные процедуры. Без них смерть и безумие овладеют тобой несравнимо раньше, и ты по воде помчишься туда, к этой демонице. Образно выражаясь.

Перспектива звучала безрадостно, но Феликса выдохнула. Она рассуждала примерно так же и обрадовалась подтверждению своих выводов.

— Идут, — Маронда посмотрела куда-то за груду тюков и сумок. — Думаю, можно грузиться.

Феликса обернулась и увидела Брисигиду. Одну.

— Дани? — волшебница заглянула подруге в глаза.

— Приходит в себя, — успокоила ее жрица. — Лаэрт и Ранжисона помогли ему пройти по сходням, так что Данатос уже на борту. Акыр сказал, можно грузиться.

— Славно, — прокряхтела Маронда. — Я так скучала по морской болезни…

Старуха подхватила небольшую котомку с пожитками и заковыляла к кораблю. Феликса закинула на плечо свой сверток и отправилась за ней.

Солнце опускалось у нее за спиной, обещая недолгий, но трудный путь.

— Все ушли с кораблей? — осведомился Акыр. Кистень и Ранжисона согласно кивнули. — Хорошо. Дамы, можно погружать.

Маронда и Феликса стояли наготове у борта лицом к двум захваченным фрегатам. На кораблях спустили и убрали все паруса и канаты, трюмы опустошили, унесли всю мебель, ковры, посуду — в общем, все, что может повредить морская вода. Теперь, когда и команда с них отплыла, фрегаты можно было прятать под толщей воды.

— Глубина? — обратилась Феликса к лоцману.

— Достаточная, — откликнулся тот. — Лот дна не достиг.

Маронда расправила плечи, отвела левую ногу назад и выбросила обе руки вверх и вперед. Феликса повторила те же движения секундой позже. Некоторое время ничего не происходило. У Феликсы на висках выступили и скатились несколько крупных капель пота. Когда лоб и шея чародейки стали полностью мокрыми, вода у бортов забурлила. Вскоре обшивка скрылась за поднявшейся морской пеной.

— Поднажмем! — хрипло крикнула Маронда. Рыжие с проседью пряди облепили морщинистое лицо.

— Давай! — отреагировала Феликса. Рев воды заглушал большинство звуков и заставлял их повышать голос.

Пот струился у волшебниц между лопаток. Роба облепила старухе спину; Феликса дрожала от ветра, холодящего намокшую рубашку. Толща воды продолжала расступаться под влиянием их совместных усилий. Прозрачные сине-зеленые валы вздымались уже на несколько человеческих ростов. Остовы кораблей скрылись за бликующими волнами.

— Отпускаем! — скомандовала Маронда.

Феликса одновременно с наставницей начала медленно опускать руки. Пальцы у обеих мелко подрагивали. Они не могли просто отпустить воду в одно мгновенье: тонны жидкости поломали бы мелкие детали такелажа и оглушили морских обитателей.

— Потихоньку… — шептала себе Феликса.

Наконец последние капли влились обратно в океан. На месте кораблей осталось едва заметное волнение — остатки образовавшихся от заклятия водоворотов.

— М-да, — утерла пот Маронда. — Поднять их будет не легче.

— Зато полезно для сердца, — съехидничала Феликса. — Мне-то, мертвячке, без разницы, а для тебя отличная профилактика.

— Ишь, языкастая! — хмыкнула старуха. — А, все равно — твоя правда. Полезно косточки-то поразмять. Все, ребята. Дайте мне кадушку пресной воды, и можем плыть дальше.

— Мне тоже, — попросила Феликса и вдруг закашлялась.

Брисигида бросилась к ней, обхватила за плечи и заглянула в глаза.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да, — просипела чародейка. Откашлялась и продолжила: — Все хорошо. Мне просто не по себе от близости этого тумана. От одного вида становится холодно…

— У тебя кровь! — ахнула Брисигида.

Феликса коснулась губ и увидела на руке алое пятно.

— Что это… — прошептала девушка. — Я ведь не настолько напряглась. Не понимаю…

Жрица уже шептала под нос молитвы, ее руки окутало знакомое золотое свечение. Но вкус железа на губах Феликсы стал еще сильнее. Она уже ощущала, как горячие капли стекают из уголка рта.

— Не помогает, — простонала Брисигида и достала из поясного кошеля свой маятник с зеленым флюоритом, чтобы усилить действие исцеляющих чар.

Феликса не смогла уследить за собственным движением: рука дернулась, выбив маятник.

— Прости, — крикнула чародейка. — Я не специально! А-а-ах…

Феликса опустилась на колени, скрученная внезапным спазмом. Брисигида подобрала свой маятник и достала еще один, из тех, которые собирали информацию о демоне в тумане островов. Между бровями пролегла глубокая морщина. Кристаллы раскручивались на цепочках над телом волшебницы, скорчившейся и кричайщей от боли.

— Туман, — проронила Маронда. — Брисигида, туман!

Сосредоточенная жрица нашла взглядом брата и кивнула ему. Данатос достал из кармана связку тонких прутьев и трав, перетянутых прядью его волос, высушенной водорослью и кожаным ремешком. Он снял ремешок, растер в руках травы и переломил прутья. В то же мгновение корабль затянуло светлой дымкой. «Око Бури» теперь плыл в пузыре теплого света. За его пределами белый туман, еще несколько минут назад вздымавшийся стеной в сотнях метров от них, жадными плетьми пытался облепить борта.

Феликса на палубе затихла и мелко задрожала. Брисигида провела над ней флюоритовым кристаллом, и чародейка задышала ровнее и опустила веки. Она погрузилась в глубокий сон.

— Эта тварь ее запомнила, — прозвенел голос Брисигиды. — Запомнила и попыталась с ней расправиться.

— Нет, — возразила Маронда. — Демоница не пыталась убить Феликсу. Это предупреждение. Она увидела в ней опасного противника и стала искать слабину.

— И нашла, — Брисигида склонила голову и коснулась лба костяшками пальцев. — Ведь это было на поверхности.

— А как же маскировочный амулет? — нахмурился Данатос.

— Он не защищает подобное от подобного, — рассеянно отозвалась жрица.

— Что? — не понял тот.

— Если демоница управляет некротической энергией, спрятать от нее мертвеца в разы сложнее, чем живых, — пояснила Маронда. — Мы этого не учли.

— Я не учла, — поправила ее Брисигида. — Это моя вина…

— Прекрати, — прервал ее брат. — Без толку искать виноватых и ругать себя. Ты могла истратить все силы, пытаясь замаскировать Фель, и все равно ничего не добиться. Сама это знаешь.

Брисигида неуверенно кивнула.

— Я отнесу ее в каюту, — оборотень положил ладонь на плечо сестры. — Помни, что мы услышали на берегу, — добавил он шепотом. — Голос Триединой, ты помнишь?

— Смерти нет, — шепнула Брисигида. — Я помню.

Акыр вопросительно посмотрел на них. Горец побледнел и глубоко дышал. За его руку цеплялась Дина — такая же бледная, с широко раскрытыми глазами.

— Вперед, — скомандовала Маронда. — Чем быстрее мы доберемся до бестии, тем лучше для Феликсы.

Кистень переложил руль, не дожидаясь приказа капитана, и «Око Бури» нырнул в туман — одинокий светлячок среди белой мглы.

Тишина давила на моряков. Матросы третий раз перемывали палубу. Кистень лихорадочно чистил свой многозарядный арбалет, ногу, пистоли и саблю — а потом начинал заново. Ранжисона и Таджи резались в «пьяницу» на пустой бочке, не особо следя за соблюдением нехитрых правил. Акыр вертел в руках складную подзорную трубу, ставшую абсолютно бесполезной в погодных условиях архипелага.

— Такое ощущение, что мы плаваем кругами, — бурчал Лаэрт. — Как вы вообще ориентируетесь в этом молоке?

— Здесь течение, — откликнулся Кистень. — И не одно. Я пытался сменить курс, но каждый раз попадал в новые течения, ведущие к одной точке. Середина архипелага.

— Мы в ловушке? — нахмурился Данатос.

— Не то чтобы, — Кистень досадливо дернул непослушный шомпол. — При желании можно развернуться. Только ветра здесь нет. Придется на веслах выгребать или магией какой.

— Моя не работает, — напомнила Дина. Она помогала матери смешивать лечебные мази, чтобы не скучать.

— У меня со стихийной магией тоже беда, — прокомментировала Маронда. — Если это место похоже на астральный план, так и должно быть. В этом случае сработает только тайная магия.

— Это неважно, — вмешался Акыр. — У нас пока нет причин поворачивать назад.

За его словами последовал протяжный высокий крик.

— Что это? — дернулся Данатос.

Надрывный крик повторился. Потом еще. И еще. Лаэрт подошел к борту, перегнулся через фальшборт.

— Мертвецы… — он повернулся к соратникам. — С белыми глазами. Это они кричат. Как Феликса рассказывала.

Акыр, Брисигида, Данатос и Маронда тоже подошли к борту.

— Кошмар… — выдохнула жрица.

Сквозь густую белую дымку они различили только воду у самого борта, не дальше нескольких метров. Но даже это зрелище угнетало. Поверхность воды выглядела неестественно гладкой для океана. Даже рябь от движения корабля была едва заметной, что только добавило жути.

В глубине темной воды все так же колыхались белые плети, словно туман проник и под поверхность океана. Туман удерживал бледные усохшие тела, настолько худые, что проступали кости и суставы мертвецов.

— Разве трупы не раздуваются в воде? — удивился Акыр.

— Это не просто трупы, — хмуро ответила Маронда. — Из них высосали жизненные силы. Ручаюсь, тела обескровлены.

Один из мертвецов медленно раскрыл рот, и раздался тонкий крик. Ему вторило эхо с другой стороны. Брисигида вздрогнула от этого звука.

— Они страдают? — спросила Дина. К борту она подходить не стала. — Поэтому так кричат?

— Страдают? — рассеянно повторила жрица. — Безусловно. Ни один живой мертвец не наслаждается своим состоянием. Существо, создавшее эту ауру, питается их страданиями. Или скорее использует их, как люди — алкоголь и наркотики.

Дина ахнула и скривила губы.

— Мало этих криков, еще и говном воняет, — проворчал со своей скамьи Кистень.

— Это сера, — поправил его Данатос. — Уж лучше бы говном пахло.

— И вода странная, — вздохнул Лаэрт. — Обычно темно-синяя или зеленоватая, а тут… черная совсем. Не как на торфяниках, а какая-то бесцветная что ли.

— Да так оно и есть, — прокомментировал Акыр. — Цвет воды зависит от глубины и содержащихся в ней веществ. Будь здесь солнце, вода казалась бы совсем другой. В море тоже вода сама по себе не цветная.

Раздалось еще несколько криков, громче и отчаяннее предыдущих. Дина закрыла уши ладонями. Кистень бросил чистить амуницию.

— Почему на них не действует благословение корабля? — спросил вдруг Акыр.

— Наверное, они прокляты, — откликнулась Брисигида, глядя в бельма на месте глаз мертвеца. — Тот, кто отдал душу демону, уже не может надеяться на помощь богов. Для них пришлось бы просить отдельное благословение.

Лаэрт вдруг отшатнулся от борта и попятился. Он глубоко и часто дышал.

— Там есть что-то еще! — крикнул Данатос. — Я видел…

Крики мертвецов резко стихли, будто кто-то утопил разом все тела. На глазах у Данатоса проклятые стали стремительно погружаться в воду, увлекаемые подводным туманом. Их глаза были широко раскрыты — так же, как и рты. Среди белых плетей и клубов появились очертания огромных черных щупалец. Мгновением позже раздался низкий рокочущий стон. Одно из щупалец с исполинским когтем потянулось к «Оку Бури» и тут же отпрянуло, коснувшись золотого света. Ревущий стон повторился, стократно усиленный. Черные тени в белом тумане отчаянно заметались; вода вокруг вскипела пузырями и потоками пены.

— Так щита с благословением надолго не хватит, — простонал Данатос.

Брисигида сжала губы и стремительно двинулась на нос корабля. Лаэрт потянулся за ней:

— Брис, что ты делаешь?

— Пойдем со мной, — уверенно ответила она. — Здесь ты можешь помочь. Ну, идешь?

Лаэрт в пару прыжков догнал ее. Его глаза уже заполнялись знакомым сине-фиолетовым свечением.

Жрица встала на самый край носа и распустила длинную светлую косу.

— Совсем дурная! — крикнула ей Маронда. — Оставь, побереги силы!

— Мать и дева, старуха и ребенок, покровительница моя, прародительница сущего, трижды благословенная богиня, — нараспев произнесла Брисигида, не обращая внимания на Маронду, — именем твоим заклинаю тьму расступиться. Да достигнет свет очей несчастных душ, заточенных в этой обители. Да обретут они свой покой. Сердцем мира заклинаю это место отпустить их из мира сего. Уповаю на милость природы, создавшей воды мирового океана и древа мировых лесов…

Она продолжала говорить, с каждым предложением ритм нарастал. Маятник в ее руках бешено вертелся, мерцая попеременно зеленью и золотом. Девушка слегка раскачивалась, вводя себя в медитативный транс.

— … милостью Триединой, сгинь и воссоединись со своими собратьями!

Светлые локоны взметнулись одновременно с черными щупальцами, брызнувшими из воды. Когти на их концах дрожали гораздо выше мачт. Брисигида задрожала, судорожно глотнула воздуха, но маятника из рук не выпустила. Лоб мгновенно взмок, между лопаток заструился пот. Брисигида стиснула зубы и продолжила молитву про себя, вновь и вновь повторяя имя Триединой.

Щупальца заколыхались и дрогнули, стали медленно истончаться, истаивать в слабом охряном сиянии. Брисигида закрыла глаза — голова кружилась, напряжение душило, и мир вокруг плыл. Губы еле заметно вторили молитве — даже ими стало тяжело двигать. «Ничего не выйдет, — отчаялась жрица. — Сил не хватает…»

По плечам разлилось тепло. Брисигида услышала тихий шепот — Лаэрт повторял ее молитву. Он побледнел не хуже мертвецов в океане и опустился на колени. Из-под век текли слезы, а руки на груди дрожали, но шепот все так же вторил ее молитве. Даже опустившись на четвереньки, он не умолк.

Минута, другая, и руки Брисигиды отогрелись. Она снова смогла сосредоточиться на благословении.

— Да обретут они свой покой. Сердцем мира заклинаю это место отпустить их из мира сего. Уповаю на милость природы, создавшей воды мирового океана и древа мировых лесов…

Только когда холод истощения снова закрался жрице за ворот, щупальца опали облаками янтарных и золотых искр.

Брисигида утерла пот со лба. Колени подогнулись, и жрица осела на палубу. Лаэрт подхватил ее, но он и сам чувствовал себя не лучше: у обоих дыхание вырывалось с хрипом, влажные волосы слиплись, веки опускались сами собой. «Хорошо хоть, без припадка обошлось», — устало подумала Брисигида.

— Не сиделось тебе спокойно, да?! — Маронда ковыляла к ним, нахмурив брови. Ее голос звучал резче и громче обычного. — Ты теперь на ногах не держишься! Эта тварь и так не смогла бы до нас добраться!

— Я бы не была так уверена, — еле слышно шепнула Брисигида. — К тому же, эта тварь страдала больше всех. Этот стон, этот зов… Феликса слышала его. Потому что она тоже мучается от своего состояния. Все они.

— Кто теперь сразится с демоном? — вздохнула старуха. — Ты вымоталась. У меня совсем другой профиль. Ферран в отключке! Да и она не справилась бы, ее боевой стиль — стихии, а не аркана.

— Я в порядке, — Брисигида поднялась, опираясь на руку Лаэрта. — Посплю и приду в себя.

— Тьфу, — плюнула Маронда. — Ничего удивительного, что вы с ней тогда спелись! Два сапога пара! Беречь себя, следовать своей стратегии — нет, зачем… Вот сорваться и спиноломным усилием расхреначить все — это да, это по-вашему! Никакой ответственности!

Она пристукнула посохом и ушла к корме, продолжая ворчать.

— В чем-то она права, — заметил Лаэрт.

— Она всегда права, — натянуто улыбнулась Брисигида. — Спасибо, что помог. Для меня это важно.

— Не за что, — сухо отреагировал он. Агент вдруг повел носом: — Чуешь?

— Нет…

— Я чую, — отозвался Данатос, все еще стоявший у борта. — Розы.

К омерзительному запаху серы примешался сладковатый цветочный аромат. Вместо того, чтобы перебить вонь или хотя бы сделать ее терпимой, дух роз многократно усилил отвращение. Моряки на корабле стали зажимать носы и обматываться шарфами и платками.

— Очередной трюк от демона? — забурчала Ринна, заматывая морду чихающему псу.

— Все, кто может ответить на этот вопрос, немного вымотаны, — фыркнул Данатос. Он потер щеку и опустил голову. — Я думаю, да, — он покосился на сестру, и та кивнула. — Демоница не может пробиться через ауру благословения, поэтому пытается бить нейтральными средствами по психике. Одно только странно…

— Что? — насторожился Акыр.

— Насколько мне известно, демоны не могут повелевать силами природы, — проговорил оборотень. — Запах не от настоящих роз. Это галлюцинация.

— И что? — не поняла Ринна.

— Дьяволица в башку к нам может влезть? — возмутился Кистень.

— Я, честно говоря, ничего вообще не чую, — пожала плечами охотница.

— Брисигида тоже, — вспомнил Акыр.

Жрица, уже собравшаяся уйти в свою каюту, вдруг встрепенулась.

— А ведь и правда… — Брисигида бросила испуганный взгляд на соратников. — Дина, ты чувствуешь запах?

— Нет, — закусила губу девочка.

— Под ударом только мужчины, — констатировала Брисигида. — Это значит, что кроме некротической энергии ей доступна еще и сексуальная. Следовательно… следовательно…

Она прикрыла рот рукой.

— Мы знали, что наша Древняя — суккуб, — отозвалась Маронда, слушавшая их у другого борта. — Теперь знаем, что она находится в фазе активной вегетации. Я тоже не чувствую роз. Иди отдыхать, девочка. Мы что-нибудь придумаем.

Брисигида скрылась в проеме под капитанским мостиком. Лаэрт проводил ее взглядом и обратился к Маронде:

— Какая разница, просто это демон или суккуб? — поинтересовался он, устраиваясь под мачтой. Агент достал из-за пазухи кулек с орехами и сахарными конфетами и стал потихоньку закидывать их себе в рот. — И что за фаза вегетации?

— О, голубчик, — зловеще протянула старуха. — Уж для кого-кого, а для тебя разница колоссальная. Одолеть суккуба может только женщина. Ты в этой битве самый хреновый помощник.

— А Дани? — поперхнулся Лаэрт.

— С учетом явного покровительства Триединой — немного лучше, — признала колдунья. — Правда, толку от его звериной формы немного. Физическая сила против демонов бесполезна. Будь она в спячке, а не вегетации…

— Я могу мутировать, — предложил Данатос. — Еще больше, чем во время драки с антимагом. У меня есть форма, в которой я могу драться с магическими существами.

Маронда наморщила лоб и свела брови.

— Как долго ты можешь находиться в таком состоянии? — уточнила она.

— Минут двадцать, — задумался Данатос. — Полчаса, если повезет.

— Мало, — отрезала старуха. — Тебя хватит максимум на отвлекающий маневр. К сожалению, Брисигида — единственная, кому есть, что противопоставить суккубу. Может, и к лучшему, что она освятила и избавилась от этого чудища, — наставница тряхнула рыжими кудрями. — Явись оно в момент их противостояния, с ним пришлось бы разбираться нам.

Данатос отвернулся от пронизывающего взгляда волшебницы. В темной воде больше не всплывало кричащих тел. Тут и там стали появляться не то стволы, не то колья, торчащие из воды. Когда оборотень заметил на очередной торчащей деревяшке перпендикулярную перекладину, он понял, что это не остатки деревьев. Это затопленные суда.

— Не хотелось бы напороться на корабль ее жертв, — перевертыш обратился к Кистеню и Акыру. — Смотрите.

Акыр глянул на торчащие останки кораблей и крикнул лоцману:

— Снизить ход! Идем как по рифам. Замеряй!

Матросы засуетились, спуская бесполезные паруса. Кистень встал к штурвалу.

— Глубина стабильная, капитан! — откликнулся лоцман.

Спустя несколько часов плотный белый туман стал редеть. Очертания погибших кораблей проглядывали все чаще, но между ними будто проложили тропы — течения, ведущие суда к сердцу проклятых островов. Все они сливались к одному большому бассейну, в котором уже не торчало ни одной мачты. Только длинный каменный причал выдавал здесь бухту.

Когда корабль вышел в бассейн, из тумана проступил край берега.

— Серый песок? — недоверчиво завертел головой Акыр. — Или скалы?

Ответа не последовало. За причалом начиналась мертвая равнина с разломами тьмы и вихрями белого тумана.

— Отдать якорь, — сухо приказал капитан. — На берег не сходить ни при каких обстоятельствах.

Голос из зеркала бесновался. Зеленоватые волны нарастали при каждом слове.

— Что значит погиб? — вопрошал Владыка. — Где Насира?

Бешенство угадывалось только по формулировкам. Нужно было хорошо знать говорившего, чтобы понимать, насколько он зол.

— Насира мертва, — отозвался координатор. — Наблюдатель нанял еретика, и тот обнаружил их кости на дне. Они погибли неподалеку от Скьортальна.

— Корабли? — потребовал голос.

— Бриг и шлюп налетели на рифы, — координатор в черно-белом плаще отчаянно пытался скрыть дрожь в голосе. — Остальные не найдены.

— Их увела предательница-еретичка, — безапелляционно заявил Владыка.

— Мы не нашли этому подтверждений…

— Я в них не нуждаюсь! — отрезал голос из зеркала. — Ты ведь понимаешь, какие последствия будут у гибели капитана Беора?

— Разумеется, — пролепетал человек в плаще.

— Торговое сообщение с севером нарушено, — продолжил голос. — Мы лишились капитала на юге. Паланийских пиратов вскоре охватит хаос. Мы не можем позволить себе таких потерь. Вольнице нужен новый лидер как можно скорее.

— Я займусь этим сейч…

— Нет, — холодно прервал его Владыка. — Ты все еще недостаточно расторопен. Отправишься на повторное обучение. Я вышлю замену. Передашь ему дела и незамедлительно уедешь в Цитадель.

Координатор не сдержал всхлипа. Сердце колотилось, отдаваясь эхом набата.

— Да, Владыка.

Серая равнина практически не двигалась. Тонкие побеги черного дыма едва заметно перетекали в расщелинах. Маронда уже пару часов наблюдала за пейзажем, но он нисколько не изменился за это время. Армия мертвецов не шествовала по потрескавшейся земле. Языки пламени не летели со всех сторон. Рогатый бес не вышел пугать моряков чудовищными муками. Не летали страдающие души, не являлись зловещие тени, не сводили с ума странные звуки.

— Видишь что-нибудь? — волшебница обратилась к часовому. — Что-нибудь странное?

— Кроме сраного черного дыма? — хмыкнул моряк. — Не. Воняет, как в сортире у дома старосты. Дерьмом и розами. А больше ничего странного не заметил.

— Как-то это… обескураживает, — вздохнула старая колдунья. — Мы ждем, пока отдохнет Брисигида. А эта тварь чего может ждать?

Часовой пожал плечами.

— Не отвечай, вопрос риторический, — отмахнулась Маронда. — Мысли вслух.

Она оторвалась от созерцания безжизненной равнины и спустилась к каютам. У постели Феликсы сейчас опять дежурил Данатос. В этом не было необходимости, но оборотень все равно находился рядом. Маронда сперва думала, что он опасается еще одной атаки суккуба. Потом поняла, что ему так просто-напросто спокойнее. Так же, как и Лаэрту, который проснулся значительно раньше Брисигиды, но постоянно заглядывал в ее каюту — проверял, что все в порядке и никто не тревожит ее сон.

Цефора сделала для всех тонизирующий отвар по гибрийскому рецепту. Однако выпить его предстояло позже: большая часть экипажа спала, восстанавливая силы после трудного перехода. Зельем для крепкого сна целительница тоже всех снабдила. Отсутствие магических способностей не мешало ей помогать всем наравне с жрицей Триединой. Даже Маронда узнала от нее кое-что новое о свойствах разных трав и водорослей.

Старуха устроилась за круглым столиком в кают-компании. В очередной раз она достала колоду крупных потрепанных карт. Традиционные Таро никогда не давали ей нужного результата, но и ее модернизированная колода никак не могла хоть сколько-то прояснить ситуацию. Нынешний расклад тоже ее огорчил, предельно путаный, пространный и противоречивый. Исход схватки с суккубом мог быть любым.

Колдунья досадливо сложила карты обратно в чехол и откинулась на спинку кресла. Она не заметила, как задремала.

И нисколько не удивилась, увидев себя посреди серой равнины с трещинами, полными клубящейся тьмы. Вот только вместо белого тумана, скрывающего часть пейзажа, Маронда смотрела на вереницу пепельных вершин вдали. Иногда в них беззвучно били белесые молнии.

— Ага, — произнесла старуха. Собственный голос звучал так, будто говорил кто-то внутри ее головы. — Вот так, стало быть. Прорицание ты, поганка, блокируешь. А на онейромантию даже тебе силенок не хватает!

Маронда не пыталась двигаться. Она хорошо помнила рассказ Феликсы об этом месте и знала, что видит нематериальную копию острова, к которому причалил «Око Бури». Точнее, источник его ауры. А значит, везде ее будет ждать одно и то же: серый грунт, черный дым, горы и молнии на горизонте.

— Давай, змеища, — проворчала она в пустоту, — хоть личико покажи. Что же ты не приветствуешь дорогих гостей? Или струсила?

Очередной бесцветный разряд беззвучно прокатился над горизонтом. Мгновением позже все пространство, начиная с молний и гор, стало заполняться алыми и багровыми волнами.

— То-то же, — прошептала старуха. — Еще встретимся, тварь.

Маронда заставила себя представить, что стоит над бездонной пропастью, и сделала шаг вперед. Бестелесное сознание поверило в обман, и колдунья очнулась в кают-компании, все в том же кресле.

Перед ней лежала одна-единственная карта. Колесница.

Брисигида услышала стук в дверь. Она проснулась несколько минут назад, но вставать не хотелось.

— Войдите, — жрица спала одетой, так что стучащий не застал бы ее в неглиже.

В каюте появились Цефора и Маронда.

— Тонизирующий отвар, — Цефора протянула ей глиняную чашу, шершавую на ощупь и теплую.

— Спасибо, — наклонила голову Брисигида. Она спала крепко, без сновидений, но не чувствовала себя отдохнувшей. — Вы сами-то поспали?

— Уснешь тут, — буркнула Маронда. — Поганое место. Выспаться невозможно.

— Дина тоже плохо спала, — кивнула Цефора. — Лаэрт сказал, что вообще не смог уснуть. Пришлось напоить его снотворным.

— Он еще спит? — Брисигида бросила взгляд на целительницу поверх чашки, делая глоток.

— Нет, проснулся пару часов назад. Он был тут, но вышел, — ответила та.

Жрица украдкой выдохнула. Напиток постепенно приводил ее в чувство.

— Суккуб не показывалась? — Брисигида зевнула после очередного глотка и потрясла головой, прогоняя остатки дремы.

— В физическом облике — нет, — Маронда почесала шею под подбородком. — Зато мне удалось заглянуть в ее духовное пространство. Не знаю, чем это все закончится, — она взглянула на жрицу, прищурив глаза, — но после встречи с демоницей все изменится. Никто не вернется с этого архипелага прежним.

— Если я не справлюсь…

— Цыц! — шикнула на нее старуха, пристукнув посохом. — Не хватало еще, чтобы ты начала в себе сомневаться.

— Ты прекрасно понимаешь, что я не выдержу прямого противостояния с Древней, — поджала губы Брисигида. — Я не сомневаюсь в своих силах. Я просто знаю, что у них есть предел.

— Ты знаешь то, чему тебя научили, — проскрипела старуха. — На место Верховной жрицы тебя прочили не за это.

Щеки Брисигиды моментально вспыхнули румянцем. Она допила отвар и вернула Цефоре чашу.

— Ладно, у меня есть план, — призналась жрица. — Что-нибудь произошло за время, пока я спала?

— Нет, — покачала головой Маронда.

— Я так и предполагала, — Брисигида выдохнула, собираясь с духом. — Возможно, «Око Бури» — первый корабль с женщинами на борту, который добрался до ее логова. Суккуб считала нас угрозой, поэтому отключила Феликсу и прислала за нами то существо — вероятно, восставшего кракена, — продолжила она. — Но после этого не предприняла никаких действий, затаилась и позволила нам причалить. Почему?

Цефора пожала плечами. Маронда прищурила глаза:

— Я поняла, к чему ты клонишь, — кивнула старуха. — Ей любопытно.

— Дьяволица готова к переговорам, — подтвердила Брисигида. — Сначала мы с ней поговорим, ты, я и Данатос.

— Почему именно мы? — Маронда говорила, как экзаменатор, который знает ответ на вопрос, но хочет проверить, что ученик выучил урок.

— Мы с тобой — женщины и владеем магией на высоком уровне, — робко объяснила жрица. — А Дани пойдет в зверином облике. Чтобы она не могла воздействовать на его психику. Он — храмовый страж, избранный Триединой.

— Ни один демон не будет властен над ним, тут ты права, девочка моя, — Маронда одобрительно похлопала жрицу по плечу. — Поешь как следует. Сойдем на берег часа через два.

Через пару часов Брисигида, Маронда и Данатос в обличье огромной золотистой пумы спустились по трапу на берег. Дани сделал еще несколько шагов и оказался за пределами защитной ауры корабля. Ничего не произошло. Никто не попытался наброситься на оборотня, зловещие струи дыма не поползли к нему. Брисигида вышла следом за ним. За ней проковыляла старая наставница.

— Нормально, — проскрипела старуха. — Господин котяра?

Данатос мягко зарычал, подтверждая, что никаких воздействий на свой разум не ощущает. Брисигида проверила на себе амулеты: сердоликовую пластину на кожаном шнурке, латунное кольцо с янтарем, костяной гребень в волосах, поясок из высушенных трав, шерстяную нить с деревянными бусинами на лодыжке. Весь ее арсенал. Бутылки и маятники остались на корабле, защищать команду.

Жрица выпрямилась, стиснула зубы и пошла по серому крошеву вперед.

— На свидание что ли спешишь, — фыркнула Маронда. — Куда так торопишься? Я за тобой не поспеваю.

— Полно тебе, — ответила Брисигида, не оборачиваясь. — Ты крепче, чем пытаешься казаться.

Старуха хмыкнула и прибавила шагу. Через несколько минут туман вокруг поредел. На мертвой равнине стали попадаться чудовищные обломки скал. Они выглядели так, будто древний титан откромсал их огромной секирой от исполинских гор. Резкие линии и изломы, острые края — и расположение под таким углом к земле, что процессия предпочитала держаться от этих скал подальше.

Еще через какое-то время туман окончательно рассеялся. Жрица, чародейка и оборотень вышли к странному сооружению.

— Вряд ли это построил человек, — тихо заметила Брисигида.

— Природа этого тоже не создавала, можешь не сомневаться, — добавила Маронда. — Тайная магия. Однозначно.

Перед ними вздымался гигантский темно-серый рогатый череп. Очертания скал складывались в оскал с двумя выдающимися клыками. Провалы глазниц и носа наполняла та же тьма, что клубилась в расщелинах. Между верхней и нижней челюстью виднелся вход в пещеру, откуда ползли тонкие завитки молочного тумана.

— Слышишь шепот? — спросила Брисигида.

— Нет, — Маронда свела брови. — Дани?

Пума отрицательно мотнула головой. Хвост хищника хлестал по бокам.

— Можешь различить слова? — поинтересовалась Маронда.

— Я не слышу отдельных слов, но воспринимаю смысл, — девушка коснулась сердоликового кулона на груди. — Это приглашение войти.

Данатос заревел и вздыбил шерсть. Потом развернулся хвостом к пещере и стал отбрасывать гравий задними лапами в сторону входа.

— Ты весьма лаконично и красноречиво выразил мою мысль, — поджала губы Маронда. — В гробу видала я ее помойку.

Брисигида услышала низкий грудной смех. Он будто доносился со всех сторон.

— Это я слышала, — скривила губы волшебница. Данатос согласно фыркнул. — Эй! Мы и так сами к тебе пришли. Имей уважение сделать хоть шаг навстречу! — заорала старуха, глядя в провал рта черепа.

Оборотень взревел, танцуя на задних лапах.

Струи белого тумана в портале клыкастой пасти сгустились и ускорились. Вместе с очередной волной тумана над нижней челюстью показалась темная ступня, затем лодыжка, колено, бедро… Демоница, антрацитово-черная, с плетьми кровавых волос, облепивших ее с макушки до щиколоток, просунула в проем между челюстями рогатую голову и наконец явилась целиком. Широкие черные рога причудливо изгибались. Ее облик походил на человеческий: под алыми волосами угадывались привычные женские формы, округлые и плавные, черты лица почти не искажены. Кроме рогов и волос от человека ее отличали глаза, неправдоподобно большие, пронзительно-багровые, в тенях длинных густых ресниц.

— Добро пожаловать, — низкий голос сочился медом. Суккуб не размыкала губ. Слова все так же доносились из ниоткуда — но со всех сторон сразу.

— Сперва ты постесняласт проявлять гостеприимство, — Брисигида сделала пару шагов навстречу. В голове ее прокручивались правила: не говори демону своего имени, не смотри демону прямо в глаза, не принимай у демона даров.

Суккуб широко улыбнулась, обнажив прелестные белые зубки с маленькими клыками.

— Я стара и пуглива, — раздался медовый голос, — а вы — чужаки. Разве вы не вторглись на мою землю?

— Пограничные воды принадлежат не тебе, — напомнила Брисигида. Во рту у жрицы пересохло, а ладони, напротив, вспотели. — Но ты причинила вред кое-кому.

— Черноволосая девочка? — притворно удивилась демоница. — Все ее тело — моя вотчина. Я храню мертвых, которые не могут обрести покоя. Твоя подруга не принадлежит миру живых.

— И ты знаешь, как это исправить, — твердо сказала Брисигида.

— Так вы пришли за помощью, — рассмеялась суккуб. Смех налетел на них порывами, повторившись многократным эхом. — Как мило.

Жрица смотрела на темные ладони, которые теребили алые пряди. Волосы укрывали Древнюю, как плащ, свисали гирляндами с витых рогов. Кончики скрывались где-то в пещере.

— Я и правда могу помочь, — демоница снова широко улыбнулась. — Но всему есть цена. Ты ведь понимаешь это, правда, моя маленькая жричка?

Брисигида глубоко вздохнула и сложила руки напротив живота.

— Чего ты хочешь? — хрипло поинтересовалась Маронда. — Жертвы?

— Ах, это ты, незваная гостья, — демоница чуть повернула голову в сторону наставницы, будто только что заметила ее присутствие. — От тебя я ничего не хочу. Старая лиса! Надеешься сбыть мне душонку какого-нибудь простака?

— Уж этого добра у тебя должно быть в достатке, — звенящим голосом ответила чародейка. — Или тебе мало Фарнисса и его моряков?

От имени знаменитого арделорейского мореплавателя лицо суккуба дрогнуло. Едва заметно, но даже Брисигида это заметила.

— Тут ты права, лисичка-сестричка, — хихикнула Древняя. — Такая старая, что почти моя ровесница, да? Тебе придется предложить мне что-то особенное за спасение своей любимицы.

— Я могу предсказать твою судьбу, — сощурилась Маронда.

— Чушь, — воскликнул медовый голос. — Смертному это не по силам.

— Я и не такие пророчества выдавала, — надменно прокаркала старуха. — Не тыкай меня носом в мою смертность, дорогуша! Все там будем.

Демоница даже сделала шаг в ее сторону и повела носом, потом облизнулась.

— Что ж, — ее голос опустился еще на пару тонов, — даже если ты не врешь, проверять мне нет резона. Но у вас есть кое-что, что мне интересно. Или скорее кое-кто.

Брисигида вся вспотела от этого замечания. Данатос глухо зарычал.

— Может и ты, котик, — суккуб снова улыбнулась, на этот раз не разжимая губ. — А может, кое-кто другой.

— Я не отдам тебе человека, — отрезала Брисигида. — Предлагаю услугу за услугу. Расскажи нам, как добраться до Острова Жизни, и мы…

— Остров Жизни? — хохот едва не сбил их с ног. — Ты приплыла в логово Владычицы Смерти, чтобы спросить об Острове Жизни?

— Да, — уверенно ответила жрица. — И даже не говори мне, что не связана с источником Мертвой воды.

— Так вот как она умерла, ваша маленькая отважная птичка?

Демоница снова принялась перебирать пряди своих волос. Тонкие черные пальцы быстро-быстро мелькали между алыми локонами. Древняя при этом не отрывала своего взгляда от Брисигиды.

— Я устала, — заявила наконец суккуб. — Твои побрякушки меня угнетают, милая. Во внешнем мире солнце уже скрылось за горизонтом… — томный вздох сопровождался россыпью шепотков. — Завтра. Ты одна. И без этих… штучек. Только ты и я. Уверена, мы договоримся.

Брисигида поджала губы, но кивнула.

— Если учую кого-то еще, — вмиг охладел медовый голос, — ваша мертвая подруга никогда не очнется. Так что будь умницей.

Брисигида не удостоила ее ответа. Развернулась и пошла обратно к кораблю, ни капли не сомневаясь, что ее спутники идут следом.

Суккуб еще долго смотрела им вслед. Она больше не улыбалась.

Лаэрт уже почти час ходил по палубе от одного борта к другому. Каждый раз он перекладывал кольца каната у левого борта и пинал бочку, подходя к правому.

— Задолбал мельтешить, — не выдержал Акыр.

— Знаю, — буркнул агент, укладывая очередной виток пеньки.

Капитан вздохнул и ушел на корму. Вид мечущегося Лаэрта вызывал у него тошноту и легкое головокружение.

— Идут! — заорал Сойл с марса. — Все трое!

Брисигида, Маронда и Данатос вскоре поднялись по сходням. Оборотень тут же стал перекидываться в человека, разбрасывая вокруг клочки шерсти. Лаэрт искусал губы едва ли не в кровь, дожидаясь их, но торопить с рассказом не стал.

— Ни единому ее слову верить нельзя, — Брисигида обращалась к Маронде, продолжала какую-то мысль. — Но я явлюсь к ней завтра. Вряд ли тот, кто ей нужен — я.

— Но она тебя боится, — возразил Данатос. — Я найду способ пойти с тобой так, чтобы она не заметила.

— Нет! — вскинула руки жрица. — Что если ей нужен именно ты? Твоя сила?

— Моя сила связана с божественными сферами, с Триединой, — напомнил оборотень. — Суккуб не сможет мной воспользоваться.

— Если только ты сам не дашь ей своего согласия, — Брисигида скрестила руки на груди. — В обмен на жизнь Фель.

— Ну и что! — крикнул ей брат. — Ее жизнь не стоит моей?!

— Не нам об этом судить!

Лаэрт ворвался между братом сестрой, раскрасневшимися от спора. Маронда ковыляла за ними с насупленным видом.

— Друзья мои! — он обхватил Данатоса за плечо. — Остановитесь, прошу вас. Расскажите все по порядку, и обдумаем это вместе.

Брисигида несколько раз глубоко вздохнула, опустила руки и стала пересказывать разговор с демоницей. Маронда изредка поправляла ее. Старуха хмурилась и явно раздумывала о чем-то другом.

— Она не сказала, кто именно ей нужен? — уточнил Лаэрт.

— Какая разница? — возмутилась Брисигида. — Никаких жертвоприношений! Я не позволю ей никого забрать.

— Я не говорю о том, чтобы дать суккубу то, что она требует, — замотал головой агент. — Я только пытаюсь понять, чего она добивается.

— Этот остров — ее клетка, — вмешалась Маронда. — Она не может выбраться отсюда сама. Но очевидно, что она этого жаждет. И ищет носителя. Мужчину. Ей нужен сильный, выносливый мул, который потащит ее на своей горбушке, — прошипела старая волшебница. — Пойду к себе. Надо все это как следует обдумать. Непроста Древняя, ох непроста!

Брисигида при этих словах поджала губы.

— Я тоже пойду, — сказала жрица. — Нам всем есть над чем поразмыслить. Надо как-то перехитрить бестию.

И она спустилась на нижнюю палубу следом за Марондой.

— Что там у вас произошло? — Лаэрт надеялся, что хоть Данатос прояснит ему ситуацию.

— Брис считает, что демону нужен я, — пояснил оборотень. — А Маронда уверена, что ей вообще никто из нас на самом деле не нужен. Что она хочет избавиться от Брисигиды или каким-то образом заставить нас вывезти себя с проклятого архипелага.

— Ты сам-то что думаешь? — спросил Лаэрт у друга.

— Не знаю, — замялся тот. — По мне так они обе ошибаются. Но в чем именно… трудно сказать. Брис явно недооценивает врага. Наивно полагать, будто суккуб и правда предложит ей какую-то сделку, и тем более — что сдержит слово.

— Мне это не по зубам, — Лаэрт потер виски. — Демоны, тайная магия — все это не по нашей части, брат. Понятия не имею, что я могу сделать, кроме как подключиться в роли проводника.

Оборотень почесал затылок, убедился, что рядом больше никто не стоит, и сказал другу вполголоса:

— Присмотри за мной, пока я буду молиться.

В общей каюте Данатоса и Лаэрта царил легкий хаос. Часть вещей валялась на сундуках и кроватях, по столу разбросаны игральные кости, свечные огарки, колода карт и мелкие монеты. Шляпа с плюмажем, в которой Лаэрт щеголял на Гардйо, и вовсе валялась на полу. Только его карабела в ножнах черного дерева висела там же, где и всегда — на крючках над кроватью. Он сам вбил их так, чтобы удобно подхватить среди ночи, под правую руку.

Данатос закрыл за собой дверь и повернул в скважине ключ.

— Брис считает, что это плохая идея, — объяснил он. — Я все еще с трудом переношу моления и медитации. В таком месте, как это, может вообще ничего не выйти. Но я хочу попытаться.

— Это уж тебе решать, — пожал плечами Лаэрт. — К чему я должен быть готов?

— Если увидишь, что я упал и трясусь — укрой одеялом и приподними мне голову, — ответил Данатос. — Если перестал дышать — сделай искусственное дыхание. Если взбешусь и начну превращаться… клистир с кошачьей мятой при тебе? — он густо покраснел.

Лаэрт только хмыкнул и похлопал себя по нагрудному карману.

— Всегда при мне.

Оборотень неловко улыбнулся. Он сел на пол, скрестил ноги и стал напевать мантру, не размыкая губ. Лаэрт устроился на кровати поблизости. На подушке лежала раскрытая книга, которую он оставил сегодня после завтрака. Книжка была почти детской — старинные сказания Арделореи — но очень интересной. Как только дыхание Данатоса выровнялось, Лаэрт перестал опасаться, что с другом что-то случится в ближайшее время, и углубился в чтение.

«Озеро Каракач издревле славилось своей чистой водой. Здесь, на его берегах, зародилось древнее искусство заклинателей воды. В озере заключался неисчерпаемый источник их силы, и никто не смел покуситься на земли элементалей…»

Данатос очнулся в своей каюте один. Звериное чутье подсказывало ему, что час сейчас еще ночной, предрассветный. Медитация не принесла никакого результата. Он словно стучался в закрытую дверь, а потом вместо шагов хозяина услышал, как дверь замуровывают с той стороны. Раньше подобного он не испытывал.

Резкий стук прервал его размышления. Он вспомнил, как закрыл дверь, но не увидел в скважине ключа. «И Лаэрта нет, — мимоходом заметил Данатос. — Должно быть, что-то случилось, раз он оставил меня одного». Оборотень потянул за ручку, но дверь не открылась. Он услышал, как металлический брус замка ходит в пазу. Закрыто снаружи.

— Меня заперли, — громко сказал перевертыш. — Должно быть, Лаэрт поторопился и закрыл по привычке за собой.

— Как, он не с тобой? — услышал он приглушенный голос сестры с той стороны.

— Нет… — по позвоночнику Данатоса поползли ледяные мурашки. — Я решил, что что-то случилось, и он убежал помогать…

— Случилось, — голос Брисигиды дрожал. — Случилось, Дани! Благословения больше нет. Корабль беззащитен.

— Я выломаю дверь, отойди, — оборотень тут же собрался, готовясь принимать самое грозное обличье.

— Не надо! — проскрипел старушечий голос. — У Акыра есть запасные ключи от всех кают. Нас не атакуют. Торопиться некуда.

Через несколько минут Данатос услышал поворот ключа в замке.

— Кто-нибудь видел Лаэрта? — спросил он у Акыра. — Часовые?

— Большая часть корабля спит, — плюнул Акыр. — На ногах только ты, я, Ранжисона и девушки. Будить ребят бесполезно.

— Эта сволочь его увела, — Брисигида сжала кулаки. — Лаэрта, я имею в виду. Вот кто ей нужен!

Маронда разразилась многоэтажным ругательством, словив уважительный взгляд капитана.

— Как я сразу не поняла! — негодовала старуха. — Ну конечно! Ей нужен источник силы. Если она подключится напрямую к Сердцу Мира, сможет выбраться с островов.

— Похоже, она уже подключилась, — вздрогнула жрица. — Иначе как бы еще она сняла благословенную ауру?

Маронда молча кивнула. Брисигида стояла вся красная и взлохмаченная, не зная, куда деть руки.

— Дани, я знаю, тебе это нелегко дается, — сказала она через некоторое время, — но может ты попробуешь…

— Я пробовал только что, — признался Данатос. — Потратил несколько часов, но ничего не добился.

Брисигида застонала и схватилась за голову.

— Если бы я хоть как-то ответила ему, — прошептала она. Плечи девушки дрожали. — Сказала бы…

Данатос прикрыл рот рукой. Он тоже понимал, почему он сам, Акыр и Ранжисона единственные из всех мужчин на корабле остались в сознании. Ранжисону в Сарданафаре ждала невеста. Акыра любила Цефора. А его самого, Данатоса… его тоже любила женщина. Самая отважная и дерзкая женщина Арделореи. Нет, всего мира.

— Отставить, девочка, — Маронда коснулась подбородка Брисигиды и посмотрела в глаза. — Ну-ка! Знаешь, что это?

Волшебница достала из складок широкой робы карту.

— Колесница, — всхлипнула Брисигида. — Я не понимаю…

— Колесница — это ты, — Маронда ткнула пальцем ей в грудь. — Ты в судьбе суккуба. И эта дьяволица — в твоей судьбе. Вас обеих ждут большие перемены. Обеих, понимаешь?

Жрица молчала, глядя будто сквозь волшебницу, не видя ее лица, не слыша того, что она говорит.

— Что-то ты мудришь, провидица, — Акыр оттеснил Маронду в сторону. — Посмотри на меня, милая. Ну же, я должен знать, что ты меня слышишь!

Брис подняла заплаканные глаза.

— Это богомерзкая тварь навредила твоей подруге, нашей подруге, — веско проговорил горец. — Напугала команду. Послала за нами гребаного кракена. Угрожала тебе. Требовала жертв. Обманула тебя. Но самое главное — она увела твоего мужчину. Друг он тебе или нечто большее — демоница обошлась с ним, как с вещью! Украла его. Разве он заслуживает быть игрушкой в руках подобного существа?

Брисигида прикусила губу. Данатос с облегчением увидел огонек упрямства во взгляде сестры.

— Оставьте меня ненадолго, — попросила девушка, вытирая слезы со щек. — Встретимся у сходней.

Брисигида не приходила почти час. Когда она появилась, на ней белела тонкая льняная сорочка — и больше ничего. Ни амулетов, ни кольца, ни оберегов — даже ленты в волосах.

— Спасибо, — Брис взяла Акыра за руку, — это были правильные слова. Они заставили меня вспомнить кое-что.

Маронда смотрела на девушку с легким прищуром и поглаживала один из колокольчиков на посохе. Данатос с трудом сдерживал порыв превратиться в пуму и попробовать разодрать на части суккуба.

— Когда я работала в храмовой библиотеке, наткнулась там на книгу, к которой большинство жриц относились скептически, — Брисигида ни на кого не смотрела, говорила спокойно и тихо. — Сказания истинной веры. Ее авторство приписывали едва ли не основателям учения о Великой Матери, но подтверждения этому так и не нашли.

Жрица оперлась о борт и уставилась на серую равнину. Клочьев тьмы в разломах стало заметно больше.

— Сказаний записали не так много, и все они учили одному: неважно, как ты называешь своего бога. Его часть есть внутри тебя, и она есть дух, и она есть сила, и она есть любовь. И если есть в душе твоей место любви, ты выдержишь любые испытания, выстоишь в любой битве с тьмой.

Маронда недовольно заворчала, но Данатос положил ей руку на плечо.

— Доверься ей, — шепнул оборотень. — Брис знает, что делает. Это единственный шанс.

— Так что ты будешь делать? — не понял Акыр. — Что это значит?

Брисигида повернулась к ним.

— Есть только один способ обезвредить демона так, чтобы его пленники не пострадали, — она продолжила, будто не слышала вопроса. — Подавить его волю. Для этого нужно открыть ему свою душу. Дух, который есть любовь.

Маронда взялась обеими руками за посох, будто ей стало тяжело стоять.

— Я открою ей свое имя, посмотрю ей в глаза. И когда она предложит мне дар, я соглашусь.