Мертвец Его Величества Том 2

Глава 2

За прошедшее время Алиса полностью ко мне привыкла. В смысле, никакой любви или её аналога между нами не было, для этого я был слишком мёртвым. Вне зависимости от моей личности и характера, плотского влечения к мертвецу возникнуть не может. Ну… Может, но сексуальные девиации мы не рассматриваем, я о нормальных, психологически здоровых людях. Так вот, Алиса полюбить мертвеца не могла, химические процессы, происходящие в мозгу, не срабатывали. Вот она видит живого мертвеца, в смысле меня, и даже испытывая ко мне симпатию (всё же я всю семью спас и дал новую вполне приличную жизнь, так что как минимум благодарность там была, девушка не была испорченной и на доброе отношение отвечала добром), искала в моём образе что-то для фокуса физического влечения. И не находила. Скелет я, обтянутый сухой кожей.

Тем не менее взаимное уважение и даже дружбу у нас построить получилось. Более того, когда Алиса попросила её чем-нибудь занять, я, не будь идиотом, привлёк жену к работе, стараясь поручить её заботам любые дела, решить которые девушке было по силу. И к её мнению прислушивался. Для современного общества это уже заявка на конкретный такой слом шаблонов. Алиса чувствовала моё уважение, моё доверие, чувствовала себя нужной в общем деле. Она несла ответственность за конкретных людей, что наполняло её жизнь смыслом. Как результат — та самая дружба.

Правда, на дружбе пока всё и замерло. Для чего-то большего не хватало той самой химии. А платоническая любовь… Алиса была девушкой молодой, пусть не самой красивой, однако в том самом возрасте, когда хочется именно плотского, и… Моё присутствие всё портило. Потому что погулять на стороне у девушки не было никакой возможности, вне зависимости от того, как я на это буду смотреть. Меня здесь уважали, серьёзно уважали, было за что. И потому Алису восхваляли за дела, однако на девушку никто не смотрел, как на объект вожделения. К тому же, насколько я понимал местный менталитет, ни одному мужику и в голову не придёт видеть в Алисе объект желания, именно из-за меня. Что говорить, они за её честь готовы всерьёз драться, насмерть.

Не далее чем два месяца назад какой-то приезжий в нашей новопостроенной таверне имел глупость высказаться на тему: «Алисе-то постель, небось, совсем не дохляк греет по ночам». Даже договорить не успел из-за прилетевшей в морду кружки. Один из кузнецов наших, как услышал, так и запустил в наглеца первым что под руку попалось, не раздумывал и секунды. Гостем какой-то мелкий дворянчик оказался, из безземельных, воинское сословие, и ждало бы кузнеца наказание, причём серьёзное, хотя и не смертельное. Кузнец, впрочем, нисколько этого не боялся, заявив, что за честь госпожи умереть готов.

Дворянчик, правда, оказался адекватным. Получив сначала по морде, а затем разъяснение, за что получил, парень публично извинился, выразил уважение кузнецу, и особое почтение Алисе, особенно восхваляя её самоотверженность. Такие истории.

Впрочем, Алиса сама меня шокировала месяц тому назад. Девушка без моей помощи, во всех смыслах, нашла решение проблемы, пристойное, по её мнению. Сидели мы, работали, как это уже вошло у нас в привычный ритм. И внезапно Алиса решила поговорить на важную тему.

— Арантир. — жена, как бы иронично это ни звучало, встала прямо перед столом, показывая, что тема важная.

— Да? — отрываюсь от бумаг и сосредотачиваю взгляд на Алисе.

— Я хочу, чтобы ты перенёс личные вещи Ребекки в мою комнату, мы снова будем жить вместе.

Просьба вызвала у меня некоторое удивление.

— Это… Конечно, слуги перенесут вещи… Только… Зачем? Ребекка — девушка на выданье, и…

Калину мы всё же замуж выдали. Валериан, мужчина уже в годах, скоро четвёртый десяток разменяет, да и вдовец, имеет трёх детей, из которых двое — парни. Однако влюбился в девушку, законной женой взял, обещал всячески заботиться. Ну и мне некоторую поддержку оказывать, при необходимости.

— Ребекка решила быть со мной солидарной, разделив… бремя… — девушка сбилась.

Я в первую минуту подумал, что своеобразный целибат Бекка с Алисой решила разделить.

— Говори прямо, Алиса. Ты же знаешь, я не обижаюсь на правду.

Жена приободрилась.

— Это очень хорошо! В общем, мы будем проводить ночи вместе, пока ты не достигнешь в своём развитии достаточного уровня!

В моей голове провернулись костяные шестерёнки. Я не сразу поверил в то, что услышал, ибо, ну… Нравы, средневековье… Снова посмотрел в лицо Алисы. По счастливому румянцу понял, что правильно понял. И ещё через один цикл размышлений, наконец, осознал, что понял. Да моя жена с сестрой занимались любовью! Замещали отсутствие партнёра-мужчины. То-то я удивлялся, чего-то Бекка начала по ночам к сестре убегать. Списал на женские проблемы, ага.

Какого-то прямо протеста у меня эта ситуация не вызвала. Это действительно решение проблемы. Странное, способное вылиться в новые проблемы потом, но решение. Чтобы не в одиночестве ощущать диссонанс, поделился новостями с Дугласом. Испытал тихое злорадство, парня новость шокировала куда сильнее, чем меня.

Зато семейная жизнь наладилась. Взаимное уважение, общее дело, никто никому мозги не пилит. Благодать, ага.

В остальном всё шло, можно сказать, штатно. Я учёл старые ошибки, высвобождая людей с тяжёлой низкоквалифицированной работы, я более не бросал их тунеядствовать и бездельничать. Нет, за год мы построили небольшой городок, где мои люди работали в сфере обслуживания, в основном. На моей территории построили целых пять гостиниц. Местные за глаза продолжали называть заведения то тавернами, то трактирами, то карчевнями (а может мой переводчик сбоил постоянно), но по сути эти заведения были уже куда большим.

Во-первых, это были крупные здания, а не домик на два этажа. Да, большой зал, где можно было поесть и выпить, так и остался визитной карточкой моих гостиниц. Однако возможность задействовать большое количество людей и хорошо оплачивать их услуги позволили, во-вторых, организовать большую кухню. Разнообразие предлагаемых блюд производило впечатление даже на бывалых путешественников. Обслуживали посетителей не только корчмарь и пара разносчиц, а целая тройка барменов, которые занимались только напитками, плюс тройка же… да, их по старинке называли корчмарями, в общем, людьми, что заведовали приёмом заказов на блюда. Ну и два десятка официантов и официанток, работавших в зале. Как итог — порядок, чистота, быстрота обслуживания. Только девушке за попы щупать нельзя, без обоюдного согласия как минимум.

С постоем тоже всё обстояло иначе. Не комнатушка два на два, а полноценные комнаты, на одного, двоих, или четырёх человек. В комнатах чисто, простыни белые, кровати мягкие, соседей неслышно, ибо каменные стены. Мыться не в тазу с горячей водой, а в помывочной, где есть и банное отделение, и недурные ванные комнаты. А уж какой фурор производили стальные ванны… Не самим фактом своего существования, а удивительно низкой ценой за такое удобство.

Плюс здесь же за скромную плату могли постирать вещи, этим занимались скелеты, но об этом постояльцы не знали. Ещё ремонтировали одежду и прочие вещи, это уже швеи с кузнецами старались. Да и вообще, какая бы потребность ни возникла у постояльца, кроме всякого разврата и крепких наркотиков, гостиница могла удовлетворить всё.

В городе появилась академия бардов. Назвал я сие заведение так скорее в шутку, чем всерьёз, но тем не менее у меня появилось учебное заведение, где обучали игре на музыкальных инструментах. Пока на самых примитивных и доступных, но велика беда начало. В моём понимании такие заведения если и существовали, то в ограниченном количестве, так что ещё одно точно привлекло бы внимание. И оно действительно привлекло, но совсем не с тем результатом, на который я рассчитывал.

В королевстве два подобных заведения действительно существовали, но там был довольно строгий отбор, чтобы просто попасть в заведения, требовалось уже на приличном уровне уметь играть. Мне подобный метод не подходил, я учил людей с ноля, поэтому сначала хотел брать всех. Однако выяснилось, что и в этом мире есть неповторимые снежинки, не понятые миром. И все эти музыканты и стихоплёты, вся странная публика повалила ко мне за признанием.

Первой крупной группой были пошлописцы. Прямо направление современной, для этого мира, поэзии. Сначала пришла дама, написавшая балладу на две сотни строк, посвящённую мужскому половому органу. Не иносказательно, прямым текстом, две сотни строк восхваления каждой деталью… Своеобразное произведение, в общем. Затем пришёл мужчина, пишущий о соитии, тоже прямым текстом, никак не маскируя смысл произведения. А за ними повалили один за другим. Этих, естественно, посылали туда, откуда они вылезли. Только одного взяли, весёлый мужик писал натуральные частушки, пошлые в том числе, но безумно весёлые, народ катился по полу с хохота. Я не всегда улавливал смысл шутки, там была тонкая игра с иносказательностью, поэтому оценить в полной мере не мог, но мужика взял. Чуть позже пришла девушка, тоже любительница фривольных зарисовок, но эту я взял без вопросов, признавая талант, потому что сам отлично понимал задрапированный смысл и мог оценить фантазию.

Вторая когорта бездарностей писала хвалебные оды. Кому угодно, неважно, весь смысл — липкая патока, перечисление бесконечных достоинств господина или госпожи… И, собственно, всё. Только в этом смысл хвалебных од. Тоже были посылаемы.

Ну и третья группа просто считала себя гениями. С порога начинали рассказывать, как мне фантастически повезло, что такие красивые они облагодетельствовали меня своим вниманием. Выдавали эти деятели какой-то претенциозный бред о месте бога и человека в существовании и прочую заумь.

Прочие творцы разного калибра были приняты, но с двумя условиями. Первое: они должны развиваться сами, а критерием оценки я сделал конкуренцию и борьбу за зрительские симпатии. Пусть люди оценивают, у кого получается, а кто филонит. Второе требование: работа с учениками. Причём достаточно выполнять какое-то одно требование. Пусть один будет хорошо играть, а второй учить других, лишь бы толк был. И толк был, во всех гостиницах у нас уже играли музыкальные коллективы, пока достаточно… провинциальные, так скажем. Но люди занимались, чего-то там учили, тренировались. Новые музыкальные инструменты пытались достать. В общем, я одобрял.

Под шумок строил целую академию искусств, чтобы вообще все области обхватить, потому что, а почему бы нет? Но оно пока только строилось, да потихоньку собирали книги для будущей библиотеки.

С академией наук пока пролетаю, потому что вся наука сейчас в круге магов, а с ними конкурировать у меня нет ресурсов. Физически нет. Мне нужно хотя бы поколение детей, имеющих базовое образование, вырастить, чтобы всерьёз этим заняться. Из вчерашних крестьян, кузнецов и конюхов, в самом лучшем случае, получается какой-никакой инженер-прикладник. Фундаментальная наука — это штука куда более основательная. Ну да всему своё время.