Место для радуги

Даниил

Незадолго до возвращения Ольги я решил завязать с наркотиками. Это произошло главным образом потому, что встречаясь с Женечкой, я вновь почувствовал живое общение — без всплесков эмоций, без обоюдных уколов и придирок к словам. В этой игре чувств и радости встреч я почувствовал настоящее дыхание жизни — ободряющее, вдохновляющее и дающее силы двигаться дальше. Подышать свободой удалось совсем недолго.

— Чем ты занимался, пока меня не было? — вкрадчиво спросила Ольга.

Наученный печальным опытом с Маргаритой я решил, что рассказывать про Женечку не стоит.

— Работал, — коротко ответил я.

Также я не стал говорить о том, что даже и без Женечки я посвятил эти дни вырыванию Ольги из сердца, и вполне успешно. Впервые за все время я не убивался по ней, когда её нет со мной, и не танцевал от радости, когда она была рядом. За эти дни что-то безвозвратно перегорело. В этом не было ничего удивительного — не каждая душа выдержит столько издевательств и унижений, сколько выпало на мою долю. Чтобы нам поменьше соприкасаться и не мотать друг другу нервы, я абстрагировался и ушел в работу. Со мной снова начал общаться программист Володя из Москвы, с которым мы начинали работу над проектом «Из первых рук». Когда он узнал, что у меня появился сервер и большие планы, он захотел возобновить общение. Мы стали вынашивать идею создания какого-нибудь крупного проекта на базе его опыта и моих ресурсов. Я купил себе для работы новый компьютер, а ноутбук подарил Ольге, чтобы ей было чем себя занять.

Период затишья продлился недолго. Вскоре ссоры на ровном месте начали повторяться, и я всерьез задумался о том, что Ольга либо не дружит с головой, либо делает это специально, — только мотивы были для меня не ясны. У меня не укладывалось в голове, почему она, зная, что в её животе развивается плод, не упускала возможности помотать нервы себе и мне. Я всеми силами старался избегать конфликтов, но тщетно. В этих отношениях было что-то до боли не логичное и не естественное, но я никак не мог понять, что именно. Чем больше я пытался найти ответ на этот вопрос, тем сильнее у меня формировалось убеждение, что конфликты, из-за которых мы оба страдаем, устраивает не сама Ольга, а что-то внутри неё. Она жутко противилась походам в церковь и поездкам на святые источники, но я настоял, чтобы она утихомирила свою спесь ради малыша, и мы начали путешествовать по святым местам.

За время Ольгиной беременности мы объездили довольно много святых мест и целительных источников. Ни одна из таких поездок не проходила даром, — мы снова и снова открывали для себя целительную силу живой природы. Один из святых источников, который находился в глубине леса в Новгородской области, обладал поистине чудотворным действием — он моментально омолаживал лицо и тело от одного только омовения, а глоток воды из него заряжал бодростью и необычайной душевной легкостью на несколько часов. Это было похоже на действие живой воды из старинных сказок. Каждое из таких мест было по-своему удивительным.

К сожалению, эти путешествия не помогали устранить основную проблему — сколько бы не было позитивных эмоций от поездок и святой воды в канистрах, ссоры вспыхивали как лесной пожар, сжигая и разрушая все, что я пытался построить. С каждым разом я понимал, что путешествия и святая вода — это лишь кратковременная анестезия для наших отношений. Корень проблемы был в чем-то другом, но вот в чем — я никак не мог разобраться.

Конечно, я описываю эти события так, как они мне виделись на тот момент времени. Мне казалось, что в нашей жизни есть все, чтобы жить счастливо и не ругаться. Подсознательно я постоянно пытался найти причину наших конфликтов и искоренить её, но чтобы я не предпринимал и как только не подстраивался, ничего не получалось. Все это стало походить на какой-то бой с тенью, а Ольга превратилась в девушку-загадку, потому что я никак не мог разгадать, в чем секрет её поведения.

— Я - настоящая женщина, — говорила Ольга. — Ты меня никогда не разгадаешь.

Одну истину я понял ещё тогда — гордость и самомнение этой женщины выше, чем Вавилонская башня.

В скором времени, к регулярным внутренним конфликтам добавилась ещё одна внешняя проблема — нашу машину поставили в розыск. Это получилось, как обычно, случайно: из колонии освободился один товарищ, друг Валеры, и я отнесся к нему с расположением — встретил, покатал по городу, словом, провел такую же экскурсию, как в свое время Валера сделал это для меня.

— Как насчет курнуть? — спросил меня товарищ.

Я не стал отказывать в маленьком удовольствии человеку, который несколько лет провел в условии жестоких лишений.

— Без проблем, — ответил я и набрал давно заждавшийся меня номер наркодилера.

Выкурив косяк «гидропоники» мы продолжили экскурсию по городу. На заправке этот товарищ попросил меня сфотографировать его рядом с автомобилем. Я сделал на его телефон несколько фотографий. Потом мы расстались.

Через пару дней, когда мы с Ольгой мирно играли в Героев, в дверь позвонили. Был вечер и мы никого не ждали. Незадолго до этого мы выкурили кальян с виноградом и гидропоникой для более глубокого погружения в игру. На вопрос «Кто?» грубый и требовательный голос ответил:

— Макс, открой.

Я открыл дверь и меня тут же, без всяких объяснений, сковали в наручники группа хлопцев, по виду похожих на бандитов из лихих 90-х, и повели в машину, одаривая по пути ударами в поддых. За мной не было абсолютно никакого криминала. Я не знал, что и думать. Меня посадили в машину и куда-то повезли, по дороге допытывая, где я был тогда-то и тогда-то. Действие кальяна усиливало шоковое впечатление от происходящего. Это было словно дежавю. Много лет назад такие же люди так же ворвались и арестовали меня, после чего были вырваны девять лет из моей жизни. Было ощущение, что откуда-то из глубины ада в мою и без того не спокойную жизнь как ураган ворвался весь кошмар этих девяти лет.

Выяснилось, что товарищ, которого я недавно катал по городу, не успел освободиться из тюрьмы, как совершил новое ограбление. Но, самым нелепым было не это. Самым нелепым было то, что на месте преступления он случайно выронил свой телефон, в котором были фотографии моей машины. Теперь этого товарища разыскивали. Машина сразу же была поставлена в розыск, а я подозревался, как соучастник. Продержав всю ночь в отделении и испив всю кровь своими допросами и угрозами, меня наконец отпустили. Я спросил, когда снимут машину с розыска и меня стали уверять, что это очень сложно сделать. На вопрос, как теперь быть, мне назвали внушительную сумму. У меня не было ни денег, ни желания что-либо платить этим людям. Система вновь дыхнула на меня своей гнилостью. Я вернулся к Ольге в полном негодовании.

— Машина в розыске, — сказал я. — Но мы все равно будем ездить на ней.

С того времени мы ездили более аккуратно, стараясь не встречаться с дорожными полицейскими и всячески маневрируя, чтобы не попасть в объектив камер наблюдения, считывающих номера. Когда это ненароком происходило, мы подвергались длительной и изматывающей процедуре проверок, на которые приходил ответ, что розыск ошибочный. Похитив полдня на ожидание и созерцание отупляющих стендов в очередном железобетонном участке, нас отпускали. Это были неприятные и нелепые ситуации, но те ребята, которые поставили машину в розыск, упорно отказывались её снимать, не сорвав себе какой-нибудь куш.

«Почему всё это происходит именно со мной? — задавался я вопросом. — Почему в нашей жизни постоянно присутствует какая-то незримая тень, которая не дает нам жить спокойно?». Так и было: стоило нам найти гармонию между собой, как из ниоткуда появлялись внешние проблемы, а стоило урегулировать внешние проблемы — начинались внутренние конфликты.

Жизнь все больше походила парадокс, но Ольга не переставала убеждать меня, что все так живут. Я был слишком сильно отрезан от внешнего мира, чтобы иметь возможность удостовериться в этом. Все мое общение по работе происходило через Скайп или почту, я находился в состоянии информационного вакуума. Наркотический разброс и затяжные прыжки в нирвану закончились. В качестве лекарства от непрекращающегося стресса и жестокой реальности социума, в которой творческого человека со всех сторон обложили правилами, запретами и условностями, я остановился на курении гашиша в домашних условиях. Наркодилер по имени Александр очень ценил меня, как постоянного и обеспеченного клиента, всегда оставляя для меня наиболее качественные сорта и бесплатно угощая пробными «порциями». Меня очень удивляло его расположение — он готов был отвечать на мои звонки в любое время суток, и даже привезти «заказ» с доставкой на дом. Такого высокого сервиса в этой сфере я нигде доселе не встречал. Александр стал нашим «другом семьи». Ольга курила со мной очень редко, гораздо чаще она скандалила из-за того, что я курю «слишком много». Одного она никак не хотела понимать — её психологическая давка не оставляла мне выбора. Гашиш был лекарством от её вампиризма.

Всё это — совсем не та история жизни, которую мне хотелось бы написать. Более того, эта история не имеет никакого отношения к той жизни, которую мне хотелось бы прожить. Тогда я ещё не понимал, что в моем теле мою жизнь проживает кто-то другой — тот, кто украл мою жизнь, а взамен подсунул компьютер, наркотики и Ольгу, которая оплела мое сознание, как плющ, не давая мне возможности разобраться в истинном положении вещей. Тем не менее, в жизни то и дело происходили ситуации, которые заставляли задуматься.

Однажды, возвращаясь из гостей по ночному городу, мы пересекли перекресток, разделенный трамвайными путями, и вдруг позади нас раздался пронзительный скрежет, а затем звук очень сильного удара. Я обернулся, когда этот звук только начал издаваться и увидел такую картину: красный «Шевроле», входя в поворот на очень большой скорости, задевает колесами бордюр, отделяющий дорогу от трамвайных путей, и со скрежетом взлетает в воздух. Двое переходивших дорогу пешеходов не успевают отпрыгнуть в сторону и, как кегли при игре в боулинг, разлетаются в разные стороны от удара летящего по своей траектории автомобиля. В следующий момент «Шевроле» со страшным ударом впечатывается в растущее на газоне дерево.

Ольга была за рулем.

— Стой! — воскликнул я. — Сзади авария!

Мы остановились. Пока Ольга парковалась, на месте аварии уже остановились несколько других автомобилей, из которых выскочила подмога. Одни вытаскивали людей из дымящегося «Шевроле», другие суетились возле сбитых пешеходов. Откуда не возьмись появились дорожные полицейские. Все происходило настолько быстро, что нам не нашлось участия в этой суете. Немного постояв и убедившись, что наша помощь не требуется, мы продолжили свой маршрут, обмениваясь впечатлениями о происходящем.

— Представляешь, — говорила Ольга, — если бы мы секундой раньше переехали этот перекресток, они врезались бы нам в «бочину» в моей стороны.

С этими словами она многозначительно погладила круглый живот, в котором уже почти созрел маленький человечек.

— Да-а-а, — согласился я, забивая в трубочку щепотку марихуаны. — Малышу сегодня крупно повезло.

Через несколько дней выяснилось, что наш автомобиль поставлен в розыск как причастный к этой аварии. Это был уже второй розыск, и опять те же алчные лица в погонах и те же нелепые формулировки и объяснения, из которых следовало, что, со слов водителя «Шевроле», мы его «подрезали». Я понимал, что парню светит серьезное наказание за сбитых пешеходов, поэтому он готов наплести все что угодно, чтобы сгладить свою вину. Конечно, мы его не подрезали — авария произошла уже после того, как мы проехали перекресток. Оставалось только доказать это. Во всем этом было что-то необъяснимое, не подвластное логике и разуму. «Что-то тут не так, что-то тут не так, — думал я. — Что-то тут совсем не так».

Когда Ольга легла в роддом я начал серьезно анализировать все происходящее в моей жизни. В переплетении случайностей я стал прослеживать тонкие нити закономерностей, вырисовывающих странную, причудливую картинку. Похожие по смыслу ситуации, одни и те же имена и числа повторялись с самого детства. Одно из таких совпадений было очень характерным — на протяжении всей жизни я незримо находился в окружении двух девочек. Как правило, это были сестры: у Иры «Солнышко» была младшая сестра, у Оксаны была младшая сестра, у Женечки была младшая сестра и у Ольги тоже была младшая сестра. Это касалось не только серьезных отношений, но даже случайных встреч или просто соседства — «загадочные» две сестры всегда были рядом, начиная с песочницы. Складывалось впечатление, что я постоянно встречаю одних и тех же людей, только в разных лицах. Во всем это присутствовало что-то иррациональное, не поддающееся логическому объяснению, но я всем нутром чувствовал, что эти совпадения не случайны и что моя жизнь находится под управлением сил иного порядка, нежели моя собственная воля. Мне очень хотелось во всем этом разобраться.

Курение гашиша помогало отбросить тот ничтожный и тупиковый рационализм, на котором зиждется человеческий разум, но чем больше я находил ответов, тем больше рождалось новых вопросов. Я все глубже проваливался в кроличью нору и не чувствовал дна. Ниточки уходили куда-то в глубину моих наследственных корней, но распутать их я не мог. Постоянно что-то уводило в сторону, не давая докопаться до сути. Мне стало казаться, что это делаю тени, которые прямо на моих глазах начинали устраивать причудливую игру, отвлекая мои мысли.

И вот настал долгожданный день — сегодня на свет должен родиться человек. С самого утра я чувствовал особый эмоциональный подъем. День прошел в томлении духа и ожидании звонка из роддома. Такое сильное волнение я испытывал, пожалуй, только в день освобождения из тюрьмы. И вот долгожданный звонок — Ольга рожает. Я мчусь в роддом, прихватив букет цветов для врача и акушеров, — друг проинструктировал. На входе меня наряжают в халат и бахилы и что-то говорят о правилах поведения, но я ничего не слышу и не понимаю. Мне надо быстрее увидеть его — того, кого я так долго ждал. Ведомый медсестрой я захожу в помещение, где новорожденные ждут своих отцов и вижу на столе трех младенцев, закутанных в одеяла.

— Выбирай, — улыбаясь, говорит медсестра.

Двое малышей по бокам смотрят в разные стороны и глотают ртом воздух, а тот, что посередине, ясно смотрит на меня до боли родными глазенками и мысленно посылает мне сигнал: «ну что ты смотришь?».

— Вот же он! — восклицаю я и без капли сомнений хватаю его на руки.

Медсестра хлопает в ладони.

— Точно! Как ты угадал?

Я не мог объяснить, как я угадал. Просто я знал, что это он — мой мальчик. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Даниил — так мы назвали сына. Позже я узнал, что двое других младенцев были девочками. После своих погружений в «кроличью нору» в поисках истины, я просто не мог не заострить на этом внимание — мой мальчик с самого рождения оказался между двумя девочками…