Я моргнула. А потом еще раз, пытаясь разглядеть что-нибудь в ярком свете. Свет разделился надвое. На два луча.
Автомобильные фары!
Мои глаза постепенно привыкли к свету. И я узнала машину родителей.
Папа распахнул дверь со стороны водителя и вылез наружу. Он был в полосатой пижаме.
— Бритни? — крикнул он, прикрыв ладонью глаза от света. — Мы заметили, как ты уходишь, и последовали за тобой. Что ты здесь делаешь с болванчиком Итана?
Слэппи тут же обмяк. Я по-прежнему держала его над головой.
— Зачем ты закапываешь болванчика Итана? — воскликнула мама. Она вылезла из машины, запахивая халат. — Ты с ума сошла? Посреди ночи, на кладбище!
— Ты знаешь, как дорог Итану этот болванчик, — подхватил папа. — Как ты могла его закапывать? Как ты могла пойти на такую низость?
— Вы… вы не понимаете! — выдохнула я. — Я… я вовсе не закапывала его. Я… я… я пыталась… — Я издала вопль отчаяния. — О, я не смогу объяснить! Вы все равно не поймете!
— У нас есть глаза, Бритни, — возразила мама. — Мы видим яму, которую ты выкопала. Мы видели, как ты собиралась бросить туда болванчика Итана.
Папа сделал маме знак успокоиться.
— Все в порядке, — мягко проговорил он, перелезая через ограду и осторожно, шаг за шагом приближаясь ко мне. — Все хорошо, Брит. Постой здесь, милая. Не двигайся. С утра мы первым делом покажем тебя врачу. Ты получишь всю необходимую помощь.
— Отдай папе болванчика, дорогая, — вторила ему мама. — И иди в машину. Мы позаботимся о тебе. Ты знаешь.
Безвольно лежащий в моих руках Слэппи захихикал.
— Экая неудачница, — прошептал он. — Очевидно, сейчас мы вместе отправимся домой, рабынюшка. Ну ничего, завтра я вернусь за куклой. И тогда победа будет за Слэппи!