Месть Седьмой

Глава 2

ДЖОН

Я стою на втором этаже заброшенной текстильной фабрики и через треснутое окно наблюдаю, как на противоположной стороне улицы старый бомж в драном плаще и загвазданных джинсах устраивается у дверей заколоченного здания. Усевшись, он вытаскивает из-за пазухи бутылку в коричневом пакете и присасывается к горлышку. Сейчас около полудня — я на карауле — и этот старикан единственная живая душа, которую я видел в этой заброшенной части Балтимора, с тех пор как мы вчера сюда приехали. Тут тихое, пустынное место (и все равно оно несравнимо лучше Вашингтона из видения Эллы). По крайней мере, пока не похоже, чтобы могадорцы преследовали нас из Чикаго.

Правда, технически, им это и не нужно. Среди нас и так уже есть могадорец.

Позади меня Сара топает ногой по полу. Мы находимся в бывшей конторке бригадира, повсюду пылища, деревянные полы вздулись и заплесневели. Обернувшись, успеваю заметить ее хмурый взгляд на трупик таракана, прилипший к подошве кроссовка.

— Поаккуратней. А то еще пробьешь дыру на первый этаж, — говорю я, шутя только отчасти.

— Выходит, я зря размечталась, что все ваши конспиративные квартиры будут пентхаусами? — спрашивает Сара с ехидной улыбкой.

***

Прошлую ночь мы провели на этой заброшенной фабрике, разложив наши спальные мешки на продавленных половицах. Мы оба немытые — прошло уже дня два с того момента, как мы в последний раз принимали нормальный душ, и светлые волосы Сары слиплись от грязи. Хотя для меня она все равно красавица. Только она помогла мне не рехнуться после нападения в Чикаго, когда моги похитили Эллу и разнесли пентхаус.

Морщусь от этой мысли, и улыбка Сары тут же увядает. Отхожу от окна, направляясь к ней.

— Меня убивает эта неопределенность, — говорю я, встряхивая головой. — Не знаю, что делать.

Сара гладит меня по щеке, стараясь утешить.

— Зато мы знаем, что Элле не причинят вреда. Если, конечно, видение правдиво.

— Ага, — хмыкаю я. — Ей просто промоют мозги и превратят в предательницу, как…

Я умолкаю, думая о наших отсутствующих друзьях и перебежчике в их стане. У нас до сих пор не было новостей от Шестой и других, правда, с нами не так то просто связаться. Все их Ларцы здесь и, если предположить, что они будут искать нас прежними методами, у них не будет зацепок для поисков, когда выяснится, что мы покинули Чикаго.

Единственное, в чем я уверен, так это в свежем шраме у себя на ноге — четвертом по счету. Он больше не болит, но ощущается тяжким грузом. Если бы Гвардейцы оставались порознь, если бы лориенское заклинание продолжало работать, то четвертый шрам означал бы мою смерть. Вместо этого, где-то во Флориде погиб один из моих друзей, и я понятия не имею, кто это был и как это случилось, или что произошло с остальными.

Интуиция подсказывает, что Пятый жив. Он был в видении Эллы — предатель, стоящий рядом с Сетракусом Ра. Скорее всего, именно он завел ребят в ловушку, и один из них уже никогда не вернется. Шестая, Марина, Восьмой, Девятый — один из них мертв.

Сара начинает массировать мне руку, стараясь снять напряжение.

— Мне не дает покоя то будущее, которое было в видении, — пробую я объяснить и умолкаю. — В нем мы проиграли, Сара. И сейчас это, кажется, начинает сбываться. Мы словно в начале конца.

— Ничего это не значит, и тебе это прекрасно известно, — возражает Сара. — Вспомни Восьмого. Разве не о нем было смертельное пророчество? А он выжил.

Я хмурюсь, не произнося очевидное: именно Восьмой может оказаться тем, кого убили во Флориде.

— Знаю, ситуация кажется мрачноватой, — продолжает Сара, — то есть, она ужасней некуда. А ты как хотел, Джон?

— Умеешь ты приободрить.

Она сильно сжимает мою руку и сверкает глазами, призывая заткнуться.

— Не забывай, ребята во Флориде — Гвардейцы, — говорит она. — Просто так они не сдадутся, будут бороться до победного. Надо просто верить, Джон. Когда вы с Эллой были в коматозе, мы не сдавались. Мы дрались до конца и не прогадали. Когда уже казалось, что мы проиграли, ты нас спас.

Я вспоминаю о положении, в котором находились мои друзья, когда я очнулся в Чикаго. Малкольм умирал, Сару тяжело ранили, у Сэма почти кончились патроны, а Берни Косар исчез в неизвестном направлении. Они пожертвовали ради меня всем.

— Зато сначала вы спасли меня, — отвечаю я.

— Ну да, было такое. Вот и верни должок, спаси нашу планету.

Ее шутливый тон заставляет меня улыбнуться. Я притягиваю Сару к себе и целую.

— Я люблю тебя, Сара Харт.

— И я тебя, Джон Смит.

— Ммм, я тоже вас люблю, ребята…

Мы с Сарой тут же оборачиваемся. В дверях, неловко улыбаясь, стоит Сэм. У него на руках свернулся клубком огромный рыжий котяра — одна из шести химер, которые пришли с нашим новым могадорским другом благодаря завываниям Берни Косара на крыше. Очевидно, та палка, которую Берни взял из Ларца Восьмого, является, своего рода, тотемом для химер, позволяющим созывать их, подобно лориенскому свистку для собак. На пути к Балтимору мы держались проселочных дорог, внимательно следя, чтобы за нами не было хвоста. По дороге в переполненном фургоне у нас было достаточно времени, чтобы придумать клички нашим новым союзникам. Например, данная химера предпочитала всем остальным форму пухлого кота, и Сэм настоял, чтобы мы назвали его Стенли в честь прошлого альтер-эго Девятого. Представляю, в каком восторге будет Девятый (если он еще жив), когда обнаружит названного в свою честь жирного котяру с явной любовью к Сэму.

— Простите, — говорит Сэм, — я испортил момент?

— Вовсе нет, — отвечает Сара, протягивая ему руку. — Хочешь и тебе устроим обнимашки?

— Если только позднее, — говорит Сэм, глядя на меня. — Там остальные вернулись, они настраивают все внизу.

Киваю, нехотя отпуская Сару, и иду к вещевому мешку с припасами.

— Были проблемы?

Сэм качает головой.

— Они сумели достать только пару небольших походных генераторов. На что-то получше денег не хватило. Но, в любом случае, энергии должно хватить.

— Что насчет слежки? — интересуюсь я, вынимая из сумки белый планшет-локатор и адаптер.

— Адам сказал, что никаких моговских скаутов не приметил, — отвечает Сэм.

— Правда, только он и знает, как их распознать, — вставляет Сара.

— Верно, — без энтузиазма соглашаюсь я, по-прежнему не испытывая доверия к этому, так называемому, хорошему могадорцу, хотя с тех пор, как он объявился в Чикаго, ничего кроме помощи мы от него не видели. Даже сейчас, когда они с Малкольмом настраивают нашу новую аппаратуру на первом этаже фабрики, я ощущаю некую неловкость от столь близкого нахождения рядом с одним из могов. Подавляю это чувство. — Пошли.

Мы спускаемся за Сэмом по ржавой винтовой лестнице в фабричный цех. Судя по всему, это место закрывали в спешке, поскольку на вешалках вдоль стен так и остались висеть устаревшие, годов этак 80-х, мужские рабочие костюмы, а на конвейерах валяются брошенные полупустые коробки с дождевиками.

Химера в облике золотистой ретриверши, которую мы, по настоянию Сары, прозвали Печенькой, преграждает нам путь с зажатым в пасти разодранным рукавом от костюма, которым она играет в перетягивание каната с Пылью (в образе серого хаски). За ними, в форме каймановой черепахи-самца, неуклюже плетется другая химера, названная Малкольмом Гамерой в честь старого фильма о монстре-черепахе. Еще две новые химеры — в образе ястреба, которого нарекли Регалом, и костлявый енот, по кличке Бандюга, — наблюдают за их игрой с одной из сломанных конвейерных лент.

Отрадно видеть их играющими. Химеры были не в лучшем состоянии, когда Адам освободил их из лаборатории могадорцев, и они были далеки от подобной игривости, когда он привез их в Чикаго. Я использовал свое Наследие Исцеления, чтобы помочь им, хоть это и заняло некоторое время. Нечто внутри них, что-то могадорское, словно сопротивлялось моей силе. Настолько, что даже заставляло мой Люмен периодически вспыхивать, чего ни разу не происходило при использовании Исцеления. Но, в итоге, всё, что сотворили моги, было смыто моим Наследием.

До той ночи я ни разу не использовал на химерах свое Наследие Исцеления. К счастью, все получилось, поскольку одна из химер была в состоянии худшем, чем все наши новые друзья вместе взятые.

— Ты не видел Берни? — спрашиваю я Сэма, оглядываясь по сторонам.

Тогда, в Чикаго, я нашел его на крыше Центра Джона Хэнкока, израненного могадорским бластером, и едва живого. Я использовал на нем всю силу своего исцеления, молясь, чтобы оно сработало. Но, хотя сейчас ему значительно лучше, я все равно особо тщательно присматриваю за ним, вероятно, потому, что судьбы многих моих друзей неизвестны.

— Он там, — указывает Сэм.

В конце цеха, у стены, густо покрытой граффити, стоит три производственных корзины для стирки, заваленные грудами штанов цвета хаки. На вершине одной из куч покоится Берни Косар, видимо, утомленный бесящимися Печенькой и Пылью. Несмотря на мое исцеление, он все еще слаб — ко всем прочим бедам, во время битвы в Чикаго он потерял кусочек уха — но по телепатической связи с животными мне передается его удовлетворение, когда он наблюдает за другими химерами. Когда БиКей замечает нас, его хвост начинает выбивать клубы пыли из груды старой одежды.

Сэм опускает Стэнли на пол, и кот лениво топает к наваленным кучам одежды, занимая свое место рядом с Берни на том, что, по-видимому, является у химер зоной отдыха.

— Никогда бы не подумал, что у меня будет собственная химера, — говорит Сэм, — а, тем более, полдюжины.

— А я никогда не думал, что буду работать с одним из этих, — отвечаю я, останавливая взгляд на Адаме.

В центре фабричного цеха, на привинченных к полу стальных скамейках, отец Сэма, Малкольм, вместе с Адамом настраивают компьютерное оборудование, которое они приобрели, продав часть моих скуднеющих запасов драгоценных камней. Поскольку на старой фабрике отсутствует электричество, им пришлось купить маленькие аккумуляторы для трех ноутбуков и беспроводной точки доступа. Я наблюдаю, как Адам подключает к одному из ноутбуков аккумулятор (мертвенно-бледная кожа, прямые черные волосы и угловатые черты делают его больше похожим на человека, нежели на обычного могадорца), и я напоминаю себе, что он на нашей стороне. Сэм и Малкольм, кажется, доверяют ему, плюс у него есть Наследие — способность создавать сейсмическую волну — которое он получил от Первой. Если бы я не видел собственными глазами, как он его использует, в жизни бы не поверил, что такое возможно. Часть меня хочет, а то и нуждается в вере, что мог не способен просто взять и украсть Наследие, что он должен быть достоин его. Что он получил его заслуженно.

— Посмотри на это с другой стороны, — тихо говорит Сэм, пока мы идем к остальным. — Люди, лориенцы, могадорцы… у нас тут, можно сказать, первое заседание межгалактического ООН. Это исторический момент.

Я фыркаю и подхожу к ноутбуку Адама, который он только что подключил. Парень бросает на меня взгляд и, должно быть, что-то замечает (может, я не слишком стараюсь скрыть свои противоречивые чувства), потому что опускает глаза и отступает, освобождая мне место и переходя ко второму ноутбуку. Адам не отрывает взгляд от экрана, быстро печатая.

— Как все прошло? — спрашиваю я.

— Мы достали большую часть нужной аппаратуры, — отвечает Малкольм, занимаясь маршрутизатором. Даже с неопрятно отросшей бородой он выглядит лучше, чем когда я встретил его впервые. — А у вас что-то было?

— Ничего, — говорю я, качая головой. — Нужно чудо, чтобы Гвардейцы во Флориде смогли нас найти. А Элла… я не теряю надежды, что её голос вдруг зазвучит у меня в голове и скажет, где её держат. Но она не выходит на связь.

— Зато сейчас подключим планшет и хотя бы узнаем, где остальные, — говорит Сара.

— Думаю, с новой аппаратурой не составит труда взломать телефонную сеть небоскреба Джона Хэнкока, — предлагает Малкольм. — Так что, если они попытаются дозвониться до нас с дороги, мы перехватим звонок.

— Отличная идея, — отвечаю я, подключая белый планшет-локатор и дожидаясь, пока он загрузится.

Малкольм поправляет очки на носу и прокашливается.

— Вообще-то, это идея Адама.

— А… — отвечаю я как можно безразличнее.

— Замечательная идея, — подхватывает Сара.

Она пробирается к Малкольму и начинает работать на третьем ноутбуке, говоря мне взглядом, чтобы я как-то поблагодарил Адама. Когда я этого не делаю, всех охватывает неловкое молчание. После отъезда из Чикаго, таких моментов было не счесть.

Но прежде чем молчание ненормально затягивается, включается планшет. Сэм заглядывает мне через плечо.

— Они все еще во Флориде, — говорит он.

Точка на планшете, обозначающая меня, пульсирует на Восточном Побережье, а многими милями к югу еще четыре точки обозначают выживших Гвардейцев. Три из них почти сливаются в один светящийся шарик, четвертая же находится на некотором удалении от остальных. В моей голове моментально начинают прокручиваться версии для этой точки-одиночки. Кого-то из наших схватили? Им пришлось разделиться после нападения? Или это отделившийся Пятый? Доказывает ли это, что он предатель, как в моем видении?

Стараюсь не думать об этом, сосредоточившись на пятой точке, которая находится практически на другой стороне мира, вдали от всех. Она парит над Тихим океаном и горит намного тусклее, чем другие.

— Должно быть, это Элла, — говорю я, морща лоб. — Но как…

Не успеваю я закончить вопрос, как точка Эллы мигает и исчезает. Секунду спустя, даже прежде чем я успеваю почувствовать панику, Элла снова объявляется, только теперь ее точка мигает уже над Австралией.

— Какого черта? — спрашивает Сэм, взирая на это через мое плечо.

— Слишком уж быстро она передвигается, — замечаю я. — Наверное, её перевозят куда-то.

Точка снова исчезает, затем появляется в совершенно невероятном месте — над Антарктикой, почти на границе экрана планшета. Несколько секунд она мигает, а затем исчезает за пределами карты. Я разочарованно хлопаю ладонью по краю планшета.

— Они как-то подавляют сигнал, — говорю я. — Такими темпами мы ее вообще никогда не найдем.

Сэм указывает на точки в районе Флориды.

— Если бы моги хотели навредить Элле, что им мешало сделать это сразу?

— Она нужна Сетракусу Ра, — вставляет Сара, глядя на меня.

Я рассказал им о том кошмаре про Вашингтон и Эллу, где она господствовала вместе с Сетракусом Ра. Нам все еще сложно в это поверить, но данный факт хотя бы дает нам преимущество. Мы знаем, чего желает Сетракус Ра.

— Мне ненавистно оставлять её там, — мрачно говорю я. — Но вряд ли они её тронут. Во всяком случае, не сейчас.

— А еще, мы знаем, где остальные, — настаивает Сэм. — Мы должны добраться до них, пока кто-нибудь еще…

— Сэм прав, — решаю я, подавляя дурное предчувствие, что одна из этих точек может потухнуть в любой момент. — Им может понадобиться помощь.

— По-моему, это будет ошибкой, — говорит Адам.

Его голос звучит неуверенно, но в нем улавливается резкость могов, от чего я рефлекторно сжимаю кулаки. Я не привык к тому, что кто-то из них рядом.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Что ты сказал?

— Это будет ошибкой, — повторяет он. — Слишком предсказуемо, Джон. Типичная ответная реакция. Именно поэтому мой народ всегда вас находит.

Я чувствую, как движется моя челюсть, желая подобрать возражение, хотя больше всего мне хочется врезать ему в лицо. Я порываюсь шагнуть к нему, но Сэм кладет руку мне на плечо.

— Спокойно, — тихо говорит Сэм.

— Хочешь, чтобы мы просто сидели здесь сложа руки? — спрашиваю я Адама, стараясь сохранять спокойствие.

Я знаю, что мне стоит прислушаться к его словам, но вся эта ситуация загоняет меня в угол. А сейчас я должен слушать советы парня, чьи соплеменники охотились на меня всю мою жизнь?

— Нет, конечно, — отвечает Адам, глядя на меня своими угольно-черными могадорскими глазами.

— Тогда что? — рявкаю я. — Укажи мне хоть одну причину, почему мы не должны ехать во Флориду!

— Назову сразу две, — отвечает Адам. — Во-первых. Если вы правы, и остальные Гвардейцы находится в опасности или схвачены в плен, то их жизнь зависит от того, заманят ли вас. Они полезны только пока исполняют роль приманки.

— Хочешь сказать, это может быть ловушкой? — отвечаю я сквозь стиснутые зубы.

— Если их схватили, то да, разумеется, ловушка. С другой стороны, если они на свободе, то какая им польза от вашего героического прибытия? Разве они не достаточно хорошо обучены и не способны самостоятельно выпутаться из проблем?

И что мне на это ответить? Нет? Шестая и Девятый — пожалуй, самые крутые ребята, которых я знаю — не способны выбраться из Флориды и отыскать нас? А что, если они ждут, чтобы мы их забрали? Я качаю головой, все равно ощущая желание придушить Адама.

— И что же, по-твоему, мы тем временем должны делать? — спрашиваю я его. — Просто сидеть на месте и ждать их?

— Так дело не пойдет, — вклинивается Сэм. — Мы не можем их оставить. Они нас не найдут.

Адам поворачивает ноутбук экраном ко мне.

— Мой народ уверен, что похищение Эллы и убийство Гвардейца во Флориде заставит вас как всегда пуститься в бега. Чего они точно не будут ожидать, так это контрудара.

На ноутбуке Адам показывает спутниковые фотографии пригородной местности. Выглядит как обыкновенный элитный район. Присмотревшись, я замечаю параноидальное количество камер слежения, навешенных на впечатляюще высокой каменной стене, возведенной вокруг владений.

— Это Эшвуд Истейтс, прямо в пригороде Вашингтона, — продолжает Адам. — Здесь живут высокопоставленные могадорцы, назначенные в Северную Америку. Учитывая, что база на острове Плам разрушена, а химеры выздоровели, я считаю, мы должны сосредоточиться на атаке данного места.

— А как насчет базы в горах Северной Вирджинии? — спрашиваю я.

Адам качает головой.

— Это секретный военный объект и только. Там размещены значительные военные силы, так что справиться с ними сейчас будет довольно сложно. В любом случае, настоящая власть, чистокровные могадорцы, лидеры — все они находятся в Эшвуде.

Малкольм прокашливается.

— Я уже пытался пересказать все, что ты сообщил мне о чистокровных, Адам, но, может, будет лучше, если ты сам все объяснишь?

Адам немного нервозно оглядывает нас.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Можешь пропустить лекцию о могадорских пестиках и тычинках, — говорит Сэм, и я еле сдерживаю улыбку.

— Это связано с кровными узами, так? — говорю я, побуждая его к рассказу.

— Да. У натурально рожденных чистая родословная. Это могадорцы, рожденные от могадорцев. Как я, к примеру, — говорит Адам, немного ссутуливаясь. Его статус чистокровного — не лучший повод для гордости. — Остальные — генномодифицированны — искуственно выведенные солдаты, с которыми вы чаще всего сражались. Они не рождаются, а выращиваются, благодаря науке Сетракуса Ра.

— Поэтому они распадаются? — спрашивает Сара. — Потому что не такие, как настоящие моги?

— Их разводят для сражений, а не для погребальных церемоний, — отвечает Адам.

— Не очень-то похоже на жизнь, — говорю я. — И за это вы, моги, поклоняетесь Сетракусу Ра?

— В Великой Книге рассказывается, что наш народ погибал до прихода к власти так называемого Возлюбленного Вождя. Создание искусственников и генетические исследования Сетракуса Ра спасли наш вид, — Адам делает паузу и презрительно усмехается, обдумывая сказанное. — Автор Великой Книги, разумеется, сам Сетракус Ра, так что, как было на самом деле, точно неизвестно.

— Захватывающе, — говорит Малкольм.

— Ага, у меня передоз информации о разведении могадорцев, — говорю я, поворачиваясь обратно к ноутбуку. — Если здесь полно высокопоставленных могов, то и охраны должно быть по максимуму?

— Охрана будет, да, но не настолько много, чтобы нам помешать, — отвечает он. — Поймите, мой народ чувствует себя там в безопасности. Они привыкли быть охотниками, а не добычей.

— А дальше? — продолжаю я. — Ну убьем мы несколько чистокровных могов, и что это даст? Разве что-то изменится?

— Любые потери среди лидеров чистокровных глобально отразятся на могадорских операциях. Искусственники сами по себе не особо организованны. — Адам проводит пальцем по безупречным газонам Эшвуд Истейтс. — К тому же, под домами есть туннели.

Малкольм подходит к нашей стороне стола и скрещивает руки на груди, рассматривая изображение.

— Я думал, ты их разрушил, Адам.

— Те, да, — отвечает Адам. — Но туннели тянутся далеко за пределы тех помещений, в которых мы были. Даже я не совсем уверен, что мы можем там найти.

Сэм переводит взгляд от Адама к своему отцу.

— Это там…?

— Где меня держали, — кивает Малкольм. — Где они забрали мои воспоминания. И откуда Адам меня вытащил.

— Возможно, можно найти способ вернуть твои воспоминания, — говорит Адам, желая подбодрить Малкольма. — Если оборудование не слишком повредилось.

В предложении Адама есть смысл, хотя мне сложно заставить себя это признать. Всю свою жизнь я провел в бегах, скрываясь от могадорцев, сражаясь с ними, истребляя их. Они отняли у меня все. И вот, теперь мы планируем военную кампанию вместе с одним из них. Как-то это неправильно. Не говоря уже о том, что мы обсуждаем лобовую атаку на цитадель могадорцев без поддержки остальных Гвардейцев.

Словно в ответ, Пыль подходит и садится у ног Адама. Он склоняется, чтобы рассеянно почесать химеру за ухом.

Если животные ему доверяют, может, и я тоже смогу?

— Что бы мы не нашли в туннелях, — продолжает Адам, видимо догадываясь, что меня так просто не убедишь. — Мы в любом случае получим бесценные знания об их намерениях. Если ваших друзей схватили или за ними следят, мы узнаем об этом наверняка, как только я подключусь к могадорской системе.

— А что, если один из них умрет, пока мы будем выполнять твой план? — спрашивает Сэм, его голос немного дрожит от таких мыслей. — Что, если они погибнут из-за того, что мы не спасли их, когда был шанс?

Адам замолкает, обдумывая его слова.

— Я понимаю, что для вас это должно быть нелегко, — говорит он, переводя взгляд с меня на Сэма. — Признаю, это взвешенный риск.

— Взвешенный риск, — повторяю я. — Ты о наших друзьях говоришь, вообще-то.

— Я знаю, — отвечает Адам. — И я пытаюсь сохранить им жизнь.

Умом я понимаю, что Адам старается помочь, но постоянный стресс и привычка не доверять его виду выше голоса разума. Действуя почти на автомате, я делаю шаг вперед и пихаю его пальцем в грудь.

— Лучше бы это того стоило, — говорю я ему. — И если во Флориде что-то случится…

— Я возьму всю ответственность на себя, — отвечает он. — Вина будет на мне. Если я ошибся, Джон, можешь меня испепелить.

— Если ты ошибся, мне, скорее всего, это не понадобится, — говорю я, пристально глядя ему в глаза. Адам не отводит взгляд.

Сара громко свистит меж пальцев, привлекая к себе внимание.

— Не могли бы вы на секунду отложить ваши мужские разборки, и взглянуть сюда.

Я обхожу Адама, веля себе остыть, и смотрю через плечо Сары на сайт, который она открыла.

— Я просматривала новости о Чикаго и наткнулась на это, — поясняет она.

На экране довольно симпатичный вебсайт, за исключением заголовков сплошь из заглавных букв и нагромождения анимированных летающих тарелок по бокам от текста. Заголовки статей размещены в колонке «Самое популярное», все ссылки ядовито-зеленые (что, по видимому, должно выглядеть по-инопланетянски), включая: «МОГАДОРЦЫ ОСЛАБЛЯЮТ ГОСУДАРСТВА» и «ЛОРИЕНСКИЕ ЗАЩИТНИКИ ЗЕМЛИ ВЫНУЖДЕНЫ СКРЫВАТЬСЯ». Открытая Сарой в данный момент страничка демонстрирует изображение пылающего Центра Джона Хэнкока, сопровождающегося заголовком «МОГИ АТАКОВАЛИ ЧИКАГО: РЕШАЮЩИЙ ЧАС НАСТАЛ?».

Сайт называется: «Они ходят среди нас».

— О, боже! — стонет Сэм, примыкая к толпе вокруг компьютера Сары. — Только не эти придурки.

— Что это? — спрашиваю я Сару, щурясь на монитор.

— Раньше эти чуваки выпускали старомодные черно-белые брошюрки, — говорит Сэм. — А теперь они и в интернете? Даже не знаю, хорошо это или плохо.

— Моги их убили, — замечаю я. — Как это вообще возможно — в любой форме?

— Видимо, у них появился новый автор, — говорит Сара. — Зацени.

Сара щелкает на архив сайта, возвращаясь к самому первому посту. Заголовок гласит «АТАКА НА СТАРШУЮ ШКОЛУ ПАРАДАЙЗ ПОЛОЖИЛА НАЧАЛО ИНОПЛАНЕТНОМУ ВТОРЖЕНИЮ». Под ним зернистое фото с мобильника, отображающее разрушения вокруг футбольного поля нашей школы. Я быстро пробегаю глазами статью. Количество подробностей поражает. Такое ощущение, словно тот, кто это писал, был там с нами.

— Это еще что за ВеселыйРоджер182? — недоумеваю я, прочитав имя автора поста.

Сара смотрит на меня со странной улыбкой: замешательство в смеси с чем-то похожим на гордость.

— Ты решишь, что я спятила, — говорит она.

— Ну и что это за Веселый Роджер? — спрашивает Сэм, раздумывая вслух. — Пиратский флаг, что ли?

— Ну да, — отвечает Сара, кивая. — Как у Пиратов старшей школы Парадайза. Чей бывший квотербэк единственный, не считая нас, кто знает, что тогда произошло.

Я удивленно гляжу на Сару.

— Не может быть.

— Может, — отвечает она. — Думаю, ВеселыйРоджер182 — это Марк Джеймс.