Метель. Дилогия (СИ)

Глава 16. Обед в "Метрополе"

Машина опоздала на пять минут. Софья Филипповна, выбравшись из «Победы», а именно на ней она с Дашей приехала, оглядев обоих Смирновых придирчивым взглядом, сказала:

— Ах, какие красавцы!

На что Андрей тут же отреагировал:

— Сынок-то у меня пока маленький, а вот я сражён наповал.

Саша счёл нужным вступить в шутливую перепалку:

— Папа! Ты особо не увлекайся, а не то я маме расскажу.

— Да, ты что, сынок. Я же чисто платонически, не каждый день такую красоту встречаем.

Софья Филипповна была одета в лёгкое розовое платье, нежного оттенка и вправду была чудо, как хороша. В белых носочках и белых туфлях на невысоком каблуке. Она протянула Андрею руку, которую он тоже поцеловал, как и Саша сегодня утром.

Тем временем с заднего сидения выбралась Даша, тоже в платье, только жёлтого цвета с небольшим искусственным белым цветком на груди. Саша невольно залюбовался ею.

— Вот так, наверное, и выглядела Наташа Ростова в преддверии своего первого бала, — задумчиво сказал Саша.

Потом, как бы вернувшись из своих грёз на землю он представил Дашу отцу:

— Папа познакомься, это Даша, с сегодняшнего дня моя однокурсница. Даша, это мой папа, Андрей Григорьевич.

Даша протянула руку Андрею, и он её тоже поцеловал.

— Так, все садимся в машину, — скомандовала Софья Филипповна, и первая же села на переднее сидение справа от водителя. Остальные расположились сзади.

От Хамовников, где располагались учебные корпуса и клиники мединститута до площади Свердлова доехали за 20 минут, половину из которых стояли на перекрёстках.

У входа в ресторан их встретил товарищ Косулин, собственной персоной. Опять состоялась процедура знакомства. Георгий Георгиевич встретил гостей как радушный хозяин. Впрочем, так оно и было. Он был в своём родном городе и был его хозяином, пусть и не самым главным, но и не последним в этом ряду. Диагност показал, что он старше своей жены на 10 лет и у него в отличие от Софьи Филипповны была куча проблем со здоровьем, которые, правда, пока не дошли до тех кондиций, когда уже пора бить тревогу, но обещали, что лет через 5–6 они заявят о себе в полный голос.

Прошли в ресторан, где их ждал накрытый стол. Георгий Георгиевич рассадил всех на правах хозяина застолья. Стол был рассчитан на шестерых, и одно место осталось не занятым. Сашу усадили рядом с Дашей, напротив них сел Андрей Григорьевич с Софьей Филипповной. Сам Георгий Георгиевич сидел за торцом большого овальной формы стола. По правую руку от него сидела его жена, по левую — дочь.

Слово взял Джиджи (так Саша стал называть Дашиного папу, про себя, естественно). Он подозвал официантку и попросил налить всем вина. Та шустро открыла бутылку, продемонстрировала пробку и плеснула хозяину застолья пробу. Дождавшись разрешающего кивка, она наполнила вином бокалы присутствующих, не забыв затем открыть остальные бутылки с вином, стоящие на столе.

Джиджи встал и, напомнив дорогим гостям, по какой причине они здесь сегодня собрались, предложил осушить бокалы за успех его любимой и единственной дочери.

Предложение было встречено с энтузиазмом. Зазвенели бокалы, застучали вилки. За столом воцарилось молчание. Минут через пять, Джиджи предложил повторить и махнул рукой, чтобы официанты несли горячее.

Гости повторили, доели салаты и приступили к поеданию запечённой индейки с картофельным пюре. Индейку делил разумеется сам Джиджи. Себе и Андрею положил по ножке, молодым — по крылышку, жене отделил кусочек грудки. Дочке и Саше тоже добавил по кусочку грудки. То, что осталось, он попросил официантов завернуть ему в пакет.

Под индейку выпили снова и за столом стало оживлённее. Когда с птицей было покончено решили сделать перерыв и Джиджи пошёл покурить, пригласив с собой Андрея. Тот не курил, однако согласился «постоять рядышком, за компанию», как он выразился.

Пока они ходили, официанты быстро очистили стол, сменили скатерть и снова накрыли к чаю и десерту. Спиртное, бывшее на столе оставили и даже добавили бутылку шампанского и бутылку вишнёвого ликёра.

Когда за стол вернулись мужчины, Софья сказала:

— Ну, что, Даша, расскажи своему отцу и Андрею Григорьевичу, как тебя Саша спас на экзамене.

— Мама, мы же вроде бы договорились не афишировать эту историю.

— Её здесь только твой отец не знает. Саша своему отцу, если пока не рассказал, то обязательно расскажет. Просто, я думаю, что и им интересно послушать, как это ты восприняла, взгляд на всю эту историю с твоей стороны, так сказать. А потом и Саша, может быть, чего добавит к твоему рассказу.

Даша принялась рассказывать, как она, прочитав вопросы в экзаменационном билете поняла, что экзаменаторы сделали всё возможное, чтобы ни один медалист не получил пятёрки. Более-менее ей была близка музыкальная тема, которая была обозначена во втором вопросе её билета. Но, зная музыкальную терминологию на русском языке, она совершенно не владела ею на французском.

И она обратилась за помощью к Саше, а он с лёгкостью сделал перевод, потратив не более 10 минут.

— Я бы с полчаса возилась, даже если бы у меня не было проблем с лексикой.

— Расскажи, Дашуня, что у тебя было в третьем вопросе, — попросила её мама.

Короче, слово за слово, из Дашуни вытянули все подробности сегодняшнего экзамена. Джиджи сидел злой и напряжённый. Чувствовалось, что он с этой профессорши, составившей такие вопросы для медалистов, шкуру спустит, дай ему только возможность добраться до неё.

Саша, глядя на него, профессоршу даже пожалел. «Ведь, сто пудов, что она выполняла чужой заказ. Ей приказали, она выполнила. А почему бы это и не сказать вслух? — размышлял Саша. — Лично его это никак не затронет, и от Даши отвлечёт внимание, надо ей передышку дать».

Он поднял руку, как школьник, прося слово. Джиджи взглянул на него и кивнул, давай, мол. Саша и выложил свою мысль про заказ.

За столом воцарилась зловещая тишина. Несмотря на прошедший в феврале этого года 20-й съезд партии, на котором был разоблачён культ личности Сталина, в памяти людей ещё были живы случаи, когда людей сажали и за более мелкие прегрешения. А тут, саботажем пахнет или даже чем похуже. Партия и правительство сделали для медалистов послабления при приёме в вузы, чтобы стимулировать учащихся средних школ, а тут явный саботаж.

Джиджи развернулся к Саше и спросил:

— А у тебя, Саша, какие вопросы были?

Саша ответил:

— Мне просто повезло. Текст для перевода мне достался кулинарный, а я всегда покушать любил и вообще интересовался кулинарией и французской кухней, в частности. И с импрессионистами, мне тоже повезло. Я ведь французский откуда знаю? Меня же настоящая француженка учила.

И Саша рассказал про Элен Лурье:

— Она мне много о своей стране рассказывала. О культуре, о музыке, о литературе и об импрессионистах тоже. А картины я потом в библиотеках смотрел в специальных альбомах или на почтовых карточках. Так уж получилось, я бы всё-равно сдал на пять, несмотря на все ухищрения экзаменаторов. Если справедливо оценивать ответ, конечно.

Официанты принесли десерт, два различных торта, кофейник и заварочный чайник. На стол водрузили небольшой самовар с кипятком. Даша попросила мороженое, которое ей принесли в вазочке с джемом. Софья посмотрела на него и тоже потребовала себе такое же. Принесли и ей. Джиджи предложил ей ликёра. Та согласилась. Андрей тоже не отказался от рюмочки.

Пока разливали по чашкам чай и кофе, в зале послышалась музыка, и к подиуму, на котором играли музыканты, потянулись парочки.

Саша, сделав пару глотков чая встал и пригласил на танец Дашу. Во время танца она спросила его:

— Слушай, Саша, а что за ручка у тебя такая была. Ты перо ни разу в чернила не макнул.

Саша ожидал этот вопрос. Было это уже в его нынешней жизни. Но на этот раз ему не пришлось «лапшу на уши» вешать, как в прошлый раз Люсе Молчановой, потому что вчера в ГУМе он увидел французские шариковые ручки и купил с десяток. Это избавило его от необходимости врать.

— Я подарю тебе такую, вчера в ГУМе купил, в двухсотой секции.

— Как ты туда попал? — удивилась Даша.

— Вчера, отец заходил в ЦДЛ (Центральный дом литераторов) по делам и встретил Алексея Суркова, вот тот отцу и подарил пригласительный билет на две персоны. Мы вчера там оттянулись на полную катушку.

— Как ты иногда интересно выражаешься. Никогда не слышала такие обороты речи, как у тебя. Так твой отец имеет такие знакомства? На какой почве интересно?

— Мой отец член Союза писателей СССР. Он написал одну известную песню, несколько рассказов на военную тему, опубликованных в журнале «Юность», там же опубликованы его несколько стихотворений. Ну, и до кучи, он регулярно печатает стихи и рассказы в местных газетах и журналах, причём пишет сразу на двух языках, русском и тут же на мугромском. У нас, кто его знает, уверены, что папа мугромский поэт, который свои сочинения переводит на русский язык. Хотя, на самом деле, в нашей семье все исконно русские. До прабабушек и прадедушек, по крайней мере. А поскольку они у нас все крестьяне, то дальше генеалогия нашего рода не прослеживается.

Между тем, неожиданно для публики на подиуме появилась Клавдия Шульженко. Народ, увидев её стал аплодировать, приветствуя любимую певицу.

Та, видя, что народ не унимается, махнула рукой музыкантам и запела:

«Синенький, скромный платочек

Падал с опущенных плеч.

Ты говорила, что не забудешь

Ласковых, радостных встреч».

Шульженко допела, шквал аплодисментов, крики браво. Выждав пару минут и поняв, что тишины она не дождётся, запела следующую песню, «Тучи в голубом». И опять после небольшого перерыва, заполненного аплодисментами, спела романс «Тёмно-вишнёвая шаль», после чего, поклонившись публике, ушла, несмотря на непрекращающийся шквал оваций.

Саша проводил Дашу на место и ознакомился с результатами диагностики Клавдии Шульженко. Той было 50 лет и состояние её здоровья не вызывало опасений. Можно было только укрепить тело с помощью магемы коррекции без косметических последствий, ибо она дама на виду и, если что, тут же всем станет известно. Начнут копать. Тут нужно быть осторожнее. Метку он Шульженко поставить успел, поэтому ночью, когда ему никто мешать не будет, он ей поставит эту магему. А чисто физически нагрузки у неё, конечно, большие. После коррекции, она станет их переносить легче. Может быть станет петь чаще, людям, на радость.

Саша вынырнул из своих мыслей на поверхность. Что-то он расслабился, нужно всегда оставлять хотя бы небольшой поток сознания, для отслеживания текущей ситуации.

В зале опять заиграла музыка и Саша с удивлением узнал свою композицию. Отец встал и пригласил Софью Филипповну на танец.

Как только они ушли, у стола объявился сияющий Джиджи:

— А у нас сюрприз, — объявил он детям. — К нам гостья сейчас придёт. Хорошо, что у нас есть свободное место. Я пересяду сюда, а на моё место мы посадим нашу гостью. Кого? Сейчас увидите.

Джиджи принялся командовать официантами. Принесли чистую посуду, вернули на стол недоеденную индейку, которую было Джиджи попросил упаковать, чтобы унести домой. Добавили салат.

Наконец, убедившись, что всё сделано, как он хотел, ушёл за гостьей. Через несколько минут он появился около стола с Клавдией Шульженко. Та успела переодеться в повседневное платье, на голову надела лёгкую соломенную шляпку с вуалью.

«Понятно, что она устала от назойливого внимания публики», — подумал Саша.

— Ну, Клава, с моей дочерью ты знакома.

— Даша? Боже мой! Какая ты стала большая и красивая. Ты, наверное, уже закончила школу?

— Да, тётя Клава, я сегодня в медицинский институт поступила, а папа решил это событие отметить.

— Вот как? Я присоединяюсь к поздравлениям, Дашенька. С меня подарок.

— Тётя Клава, вы сами по себе самый лучший подарок.

— Спасибо Дашенька, за добрые слова. А как вас зовут юноша? — повернулась Клавдия Ивановна к Саше.

— Александр.

Шульженко вопросительно посмотрела на Джиджи и тот ответил:

— Дашин однокурсник.

Певица, поняв, что тот больше ничего не скажет, обратилась к Саше:

— Скажите пару слов о себе, Александр, мне интересно, с кем меня сегодня судьба свела.

В это время к столу вернулись Софья Филипповна и Сашин отец. Клавдия Ивановна сразу же переключилась на Софью.

— Софочка, дорогая, ты с каждым годом становишься всё краше. И дочка твоя выросла такой же красавицей. А это что за мужчина-красавец рядом с тобой. Познакомьте нас.

— Здравствуйте, Клавдия Ивановна, — укоризненно сказал Сашин папа, подходя к ней и целуя её руку. — Ну, неужели я так изменился за последние полгода, что вы меня не узнали.

— Ох, Андрюша, прости пожалуйста, зато богатым будешь. Вот видишь, начинаю стареть потихоньку, своих песенников начинаю забывать. А где же твой сын? Ты же обещал мне познакомить нас. Почему ты его прячешь от меня.

Тут Клавдия Ивановна повернулась к Георгию Георгиевичу и сказала:

— Представляешь, Георгий, вот перед тобой сидит человек, Андрей Смирнов, который вместе со своим сыном написал замечательную фронтовую песню, которую я теперь пою на каждом концерте, и сегодня пела. «Тучи в голубом» называется. И он уже скоро два года не может меня познакомить со своим сыном. Что ты смеёшься?

— Так вот же он, Клавдия Ивановна, рядом с вами сидит, — показал Андрей на Сашу.

Клавдия Ивановна встала и неожиданно для всех поклонилась Саше в пояс, который оторопев от неожиданности не успел встать вслед за певицей. Он поспешно вскочил, а Шульженко сказала:

— Спасибо тебе Сашенька за прекрасную музыку.

Она шагнула к нему, обняла и расцеловала.

— А я ведь часто слышу твою музыку по радио. Ты молодец, Сашенька. Пиши музыку, пиши и песни тоже пиши. Эх, тебе бы песенника хорошего. Ладно, я подумаю над этим.

Она вернулась за стол и сказала:

— Надо признаться, что я голодна. Я покушаю, с вашего разрешения.

И она принялась за еду. А семейство Косулиных тем временем переваривали информацию о Смирновых, полученную от певицы.

— Папа, — обратилась Даша к отцу, — а Андрей Григорьевич член Союза писателей, и он в приятельских отношениях с самим Алексеем Сурковым.

— А твой новый приятель, Александр Смирнов, случайно не член Союза композиторов?

При этом он смотрел почему-то на Сашу, а не на дочь. Саша сказал:

— Мне в консерватории бы поучиться, так там нет ни вечернего отделения, ни заочного. А на дневном отделении я не могу пополам разорваться между мединститутом и консерваторией.

— А что ты успел окончить по музыке? — спросил его Джиджи.

— Музыкальную школу и музыкальное училище по классу фортепиано.

— Когда ты успел музучилище окончить? — возмущённо спросила Даша, — если ты в этом году среднюю школу окончил.

— Понимаешь, меня взяли в музучилище на дневное отделение, и я учился по индивидуальному учебному плану, составленному исключительно для меня. Приходил после школьных уроков в училище, где педагоги меня уже ждали. Ну, я им приплачивал немного, хотя занятия со мной входили в их учебную нагрузку. Я вообще-то способный, у меня абсолютная память, поэтому, мне удалось окончить музучилище одновременно со школой.

— Как я тебе завидую, — сказала Даша, — я бы тоже так хотела.

— Вот, если бы мне удалось таким же образом договориться с консерваторией, я бы её окончил одновременно с мединститутом.

— Я поговорю кое с кем, у кого там связи есть, — неожиданно вступила в разговор Клавдия Ивановна. — Кстати, Сашенька, а где ты в Москве жить собираешься?

— В общежитии мединститута, — ответил Саша.

— А как ты смотришь, но то, чтобы снять комнату?

— В принципе я не против, если это будет мне по карману. Потом, нужно, чтобы до института было удобно добираться, чтобы хозяева были нормальными людьми. А связей в Москве у меня нет. Со временем, может быть, я и обустрою себе нормальное жилье.

— У меня есть на примете пара знакомых, которые могут сдать жилье, но мне нужно будет предварительно поговорить с ними. Позвони мне через недельку, Андрюша. Ты мой телефон помнишь?

— Да, конечно, помню. Позвоню. А пока сам поищу, мало ли, вдруг повезёт.

— Если не найдёте, обратитесь ко мне, неожиданно подключился Джиджи. — Я могу пристроить в общежитие, но в отдельную комнату. И станция метро рядом.

— Нет, Георгий, давай не будем распыляться, — возразила Клавдия Ивановна, — жильём для Саши мы с Андреем займёмся, а ты устрой человека в консерваторию. Вот когда Саша экзамены туда сдаст и его официально примут на первый курс, тогда ты и поговори с директором насчёт индивидуального плана. Он ведь талант, Георгий. А талантам надо помогать.

Она обратилась к Саше:

— У тебя диплом об окончании музыкального училища есть?

— Да, Клавдия Ивановна, есть.

— Ты ведь сейчас освободился?

— Да, до 1-го сентября свободен.

— Чем заняться хочешь?

— Ну, не думал пока.

— Иди завтра в консерваторию и попытайся сдать документы в приёмную комиссию. Сегодня 1-е августа, а у них приём документов, наверное, уже закончился, а может нет. Вот и узнаешь. В случае чего, звони Георгию Георгиевичу, он поможет. Поможешь ведь?

— Помогу, конечно.

— Папа, я тоже так хочу учиться, как Саша. Днём в мединституте, а вечерами в консерватории.

— Но, у тебя-то диплома об окончании музучилища нет.

— У них при консерватории, наверное, есть училище. Сначала я бы училище закончила, а потом консерваторию.

— А ты школу по какому классу окончила? — спросил её Саша.

— По классу скрипки, — ответила Даша.

— Значит у тебя абсолютный музыкальный слух, да?

— Да.

К их столу подошёл мужчина в форменной одежде работников ресторана и представился:

— Метрдотель, Каршанский Михаил Аристархович. Подошёл узнать, не нужно ли чего. Может быть кто-то хочет сделать заказ на вынос. Есть икорка, есть рыбка.

— Я хочу, — поднял руку Андрей.

Метрдотель подошёл к нему и протянул ему кожаную книжку с меню:

— Вот ознакомьтесь пожалуйста. На вынос у нас скидка десять процентов. Вы пока выбирайте, а я официантку вам пришлю.

Метрдотель ушёл и вскоре вместо него подошла официантка, назвалась Герой (ударение на первом слоге) и Андрей тихо на ушко нашептал ей свой заказ.

На стол поставили две тарелки пирогов, с мясом и с рыбой. Рядом поставили тарелку со сладкими пирогами. Принесли большущую вазу с яблоками. Самовар унесли подогреть и минут через десять принесли обратно с кипятком. Пиршество продолжалось. Распили бутылку шампанского. Официанты принесли бутылку коньяка, который охотно пили все взрослые, включая и Клавдию Ивановну. Даше с Сашей плеснули по полфужера шампанского.

У музыкантов наступил перерыв, и Саша пошёл в зал, искать метрдотеля, чтобы попросить у него разрешение поиграть для публики на фортепиано.

Вскоре его поиски увенчались успехом, и он, получив разрешение уселся за инструмент. Размял пальцы и минут 15 играл попурри на известные мелодии. Потом он решил поиграть свои композиции. Опять увлёкся и выпал из реальности. Примерно через полчаса он вернулся и обнаружил, что около него собралось десятка два слушателей. Некоторые из них танцевали, некоторые просто стояли и слушали.

Саша закончил играть, встал и поклонился. Ему охотно похлопали. В это время к нему подошёл отец под ручку с молодой женщиной, лет 25–26:

— Познакомься, Ада. Это мой сын, Александр. Сынок, познакомься с девушкой. Это Аделаида Браницкая, поэтесса, пензенка, моя коллега, состоит в Союзе писателей СССР. Нас вместе принимали, на одном заседании правления.

Саша спустился к ним в зал и поцеловал протянутую девушкой руку:

— Очень приятно познакомиться.

— Адочка пишет прекрасные лирические стихи, — продолжал отец, — но она хочет попробовать себя в песенном жанре. Недавно она сочинила романс и сейчас ищет композитора. Узнала от меня, что ты сочиняешь музыку и попросила познакомить с тобой.

— А можно ознакомиться с текстом? — спросил Саша поэтессу.

— Да, сейчас, у меня где-то был с собой листок с текстом.

Аделаида зарылась носом в небольшую дамскую сумочку, которая у неё была с собой, но через минуту безуспешных поисков, она сказала:

— Впрочем, лучше я его прочитаю по памяти. Я хочу только предупредить, что мой романс относится к категории салонных романсов, тяготеющих к водевилям. И музыку я хочу здесь соответствующую, лёгкую, воздушную, водевильную.

И она, глядя на Сашу, продекламировала:

Я просто кукла в руках твоих,

Но, ты возьми меня за ручку,

Я подарю тебе свой стих,

Ты скажешь, та ты ещё штучка.

Мне зайчик солнечный сказал,

Что ты меня совсем не любишь.

Зачем мне этот карнавал?

Ты всё равно меня забудешь.

Устрою встречу я тебе

И пусть совсем не у фонтана,

Я покорюсь своей судьбе,

И … продолжению романа.

(По просьбе автора этот романс написала Олеся Воложская)

Когда Аделаида закончила, Саша быстро поднялся к инструменту и сев за него стал перебирать пальцами клавиши, казалось совсем в произвольном порядки, просто извлекая звуки, не имеющие ни мелодии, ни музыкальной темы. Однако, прошло всего пару минут и появилась мелодия, а за ней и стала прослеживаться тема. И вдруг Саша запел, негромко, вполголоса. Поиграв словами и музыкой, сказал:

— Можно попробовать, возможно что-нибудь и получится.

— У вас обязательно получится, — убеждённо сказала ему Аделаида.

По глубоко укоренившейся привычке, Саша проснулся в 6 часов утра. На его плече уютно устроилась девичья головка со сбившимися волосами. Саша тихонько освободился и выскользнул из кровати, стараясь не разбудить девушку.

Вчера вечер в Метрополе закончился неожиданно для него. Они с отцом проводили Аделаиду к её столику на двоих, который она делила со своей подругой Анни. После процедуры знакомства, Андрей ушёл с Анни танцевать, а Саша остался развлекать Аделаиду.

— Прочитай мне что-нибудь своё, — попросил её Саша.

Аделаида согласилась.

— Я прочту тебе последние свои стихи, ещё не опубликованные, — сказала она.

Ты нежно обнимал меня,

На ушко ласково шептал,

Как слабый огонёк маня,

О чём ты раньше лишь мечтал.

Ах, вечер тот уже далёк

Он в памяти моей навеки.

И срок той давности истёк

Остались только твои речи.

Я помню только твои руки

И стук сердец что сквозь года

Несут забвение, и да,

Воспоминания разлуки.

(Автор точно может сказать лишь одно, что это не его стихи, а где он их нашёл, у кого позаимствовал, уже не помнит. Олеся от них тоже отреклась.)

Потом, вдохновившись одобряющим вниманием Саши, она ещё долго читала ему свои стихи. А Саша заинтересовался её лицом. Когда она читала стихи оно преображалось, становилось мечтательно-восторженным, каким-то детским и беззащитным.

Саше стало интересно, какая мимика, какие черты лица придавали ей это выражение. Подключил к этой задаче свой магический диагност и с его помощью всё разложил по полочкам. Заодно нашёл, как можно сделать её лицо более выразительным, запоминающимся, характерным.

То есть, Саша нашёл то, что он, следуя Айзеку Азимову, называл МНВ (минимально необходимым воздействием).

Аделаида взяла с него обещание, что он проводит её до гостиницы, где она остановилась. Тут вернулись с танцев раскрасневшиеся Андрей с Анни. Саша вернулся с отцом за стол к Косулиным. Клавдия Ивановна уже ушла, и они собирались домой. Смирновы тепло распрощались с Дашей и её родителями, поблагодарили за чудесный вечер, обещали по мере возможности не пропадать, звонить, приезжать. Саша запомнил все продиктованные ему телефоны. Договорились с Дашей на завтра сходить вместе в консерваторию.

Пока Саша провожал Косулиных до машины, его отец куда-то исчез. Саша по метке убедился, что с ним всё в порядке и отключился от него. Следить за ним и его похождениями Саша не имел никакого желания.

Затем Саша вернулся в зал ресторана за Аделаидой и проводил её до гостиницы. Провожать было недалеко, потому что она сняла номер здесь же, в гостинице «Метрополь». Он проводил девушку до самых дверей её номера, но открыв их, она увлекла его за собой.

Когда Аделаида уснула, Саша взялся за то, что откладывал. Он подлечил Клавдию Ивановну, как и хотел, без внешних изменений. Но все внутренние системы организма были исцелены, обновлены и укреплены. То же самое он проделал и с Джиджи. Даше поставил обычный школьный пакет магем — ТПИ (тело, память, интеллект). Внешность её решил не трогать, она и так была красивой девочкой. Тут Саша строго следовал принципу: лучшее — враг хорошего или улучшать хорошее — только портить.

Затем Саша занялся Аделаидой. Как и Даше, он внедрил ей пакет ТПИ, затем провёл коррекцию внешности. Самое сложное — исцеление руки Софьи Филипповны, оставил напоследок. Его диагност давно разработал последовательность необходимых воздействий. Можно было тупо применить магему исцеления второго уровня, но это отразится и весьма сильно на её внешности. Десяток лет с неё сдует, как пылинку, что не останется без внимания. Поэтому пришлось выполнять план, разработанный диагностом. Через полчаса всё было закончено. Саша удовлетворённо потянулся. Словно почувствовав, что он освободился, проснулась Аделаида и потребовала его внимания, и утихомирилась только через полчаса.

Время было уже далеко за полночь, и Саша позволил себе уснуть, зная, что как минимум ещё один час он будет жить виртуальной жизнью и учиться в академии магии, в которой он продолжал учиться. Факультет целительства и алхимии он благополучно окончил вместе со школой и теперь обучался сразу на двух факультетах — артефакторики и ментальной магии.

Факультет артефакторики его привлекал знаниями пространственной магии и построением порталов. А ментальную магию он хотел использовать для создания учебных баз.

Саша уже давно привык спать не более четырёх часов в сутки. Он прошлёпал в ванную комнату и принял душ. К его удивлению горячая вода была. «Интересно, — подумал он, — сколько платит Ада за этот номер?»

Пока он мылся, в голове у него родилась музыка к Аделаидиному романсу. Он выскочил из ванной, но в номере инструмента не было. Саша одевался и вспоминал, где можно получить доступ к пианино. В Москве таких точек у него была только одна — зал вчерашнего ресторана.

У него осталась привязка к музучилищу в Оружейном. Та комната, в которой он постоянно музицировал. В Оружейном сейчас половина седьмого. Здание пустует, сторож спит у себя в сторожке на первом этаже. И даже, если он его разбудит, тот пальцем не пошевелит.

Решено. Нужно строить портал. Так далеко от себя Саша порталы пока в реальности не строил, но в теории всё уже знал.

«Всё равно, когда-то нужно начинать», — подумал он и приступил к работе.

Через 10 минут плетение портала было завершено. Однако, Саша решил подстраховаться. Всё-таки, здесь другой мир, а теория портальных переходов разработана для того, для виртуального мира.

Пользуясь своей привязкой к той комнате в музучилище, Саша открыл туда портальный канал, расширив его до портального окна, а затем, подчиняясь неожиданно, интуитивно возникшему желанию он рядом открыл недавно построенный портал в эту же комнату. Потом прямо с ноги зашвырнул туда шлёпанец, который благополучно пролетел его и оказался в комнате музучилища. Затем, опять подчиняясь интуиции, он совместил портальное окно с большим порталом и уже спокойно шагнул в него.

Подошёл к инструменту, открыл его и пробежался по его клавишам. Это было то самое пианино, за которым он провёл весь последний год. Он сел и заиграл ту музыку, которая родилась у него сегодня утром, когда он принимал душ.

Примерно через полчаса мелодия была готова. И он запел. Слова органично ложились на музыку. Спев пару раз, он внёс несколько мелких исправлений и порталом перешёл обратно в номер гостиницы «Метрополь» и не видел, как буквально через несколько минут после его ухода в комнату ворвалась Липпмаа. Она втянула воздух, принюхиваясь и уверенно поняла, что здесь только что был Саша. Это он играл незнакомый ей романс и это его голос она слышала. Более того, из-под пианино торчал домашний тапок, которому неоткуда было здесь взяться. Дагмара давно уже поняла, что там, где замешан Саша логика бессильна и факты нужно принимать такими, какими они есть, не ломая голову над вопросами типа: «Как такое может быть?»

Между тем, Саша сел за стол и, достав из своего пространственного кармана чистую нотную тетрадь, записал нотами только что рождённую мелодию. А потом пошёл будить поэтессу.

В 9 часов утра Саша подходил к зданию консерватории на Большой Никитской. К его удивлению, Даша уже была тут. Нашли приёмную комиссию и выяснили, что документы принимаются до 5 августа включительно. Правда, если в рабочие дни приёмная комиссия работает с 9 часов утра до 19–00 вечера, то в воскресенье 5-го августа работа заканчивается в 5 часов пополудни.

Написали заявления по находящимся тут же образцам, приложили карточки медосмотра. У обоих у них было заготовлено по два экземпляра на всякий случай и вот пригодились. Саша предъявил диплом музыкального училища, Даша — удостоверение, выдаваемое музыкальной школой. Фотографий нужных размеров тоже у обоих было с запасом

Документы у Саши взяли без звука. Никого не волновало, что ему даже 15 лет не исполнилось. Здесь такие прецеденты встречаются регулярно. Более того, встречаются и более юные дарования. Так ему объяснили, когда Саша задал вопрос о возрасте.

Сдав документы, они получили на руки экзаменационные листы

Затем он выяснил, когда будут профильные вступительные экзамены по будущей специальности и два общих экзамена — по русскому языку и литературе. Один экзамен письменный (сочинение) и один устный (по литературе). С предъявляемыми требованиями по всем экзаменам можно ознакомиться в библиотеке, куда их допустят по специальному пропуску, выдаваемого каждому абитуриенту.

В этой же комнате взяли документы и у Даши. Экзамены начинались с понедельника, 6-го августа. Первый экзамен был профильный, рекомендовалось приходить к началу, к 8 часам утра.

Пообщались с другими абитуриентами, узнали много интересного про профильные экзамены. Оказалось, что независимо от специальности спрашивать будут у всех одинаково. Тут и игра на инструменте, и сольфеджио и теория музыки и беседы о музыке. Только те, кто идёт на композиторский факультет, те дополнительно обязаны предъявить свои произведения и уметь их исполнить. Перечень музыкальных произведений, которые обязан знать и уметь исполнить абитуриент можно было посмотреть в библиотеке.

Саша с Дашей пошли в библиотеку, по указателям на стенах быстро нашли нужный им читальный зал. Им показали, где они могут ознакомиться с программами вступительных экзаменов. Саша нашёл нужное ему и запомнил, а Даше пришлось кое-что записать.

Выяснив всё, что хотели молодые люди расстались, договорившись встретиться в понедельник. Даша сказала, что со времени окончания детской музыкальной школы она музыкой занималась мало и ей сейчас необходимо плотно позаниматься, чтобы подготовиться к экзаменам в музучилище при консерватории. Придётся нанять репетиторов. Так что она эти дни будет занята.

Софья Филипповна проснулась поздно, было уже около десяти часов утра. В последнее время её муж не часто вспоминал о супружеских обязанностях, а вчера словно с цепи сорвался. Часа два её не отпускал, измучил вконец. Угомонился, уж под утро.

Софья сладко потянулась. Давно она себя так хорошо не чувствовала. Она села на постели и привычным с детства движением обеих рук закинула волосы назад, пропуская их сквозь пальцы.

И замерла. Потому что так делать, как это она делала в детстве и юности она уже очень давно не могла из-за неподвижности правой кисти. Она поднесла правую ладонь к глазам и внимательно стала её рассматривать, будто видела в первый раз. Почему-то пальцы были ровными, а не скрюченными, как обычно.

Она пальцами левой руки пошевелила указательный палец на правой покалеченной ладони. Тот спокойно послушался и вдруг пошевелился сам. Софья сжала пальцы на левой руке в кулак, потом посмотрела на свою правую ладонь и сделала то же самое правой рукой. Она сидела, пока не убедилась, что от её инвалидности не осталось никаких следов. Правая кисть работала как левая. Все пальцы на правой руке были симметричны пальцам на левой.

Софья упала на постель и заплакала. Сначала она плакала, тихо роняя слезы на подушку, а потом завыла белугой. Истерика продолжалась минуты две. А потом Софья вдруг успокоилась и пошла умываться. Умывшись, она прошла на кухню и поздоровалась с Устиньей, домработницей. Той было около 50 лет, и она выполняла у них всю работу по кухне. Раз в неделю приходила прачка и забирала грязное белье. Так же раз в неделю приходила поломойка. Она же убиралась по всей квартире, стирала пыль, протирала окна. Продукты приносил в дом хозяин, Георгий Георгиевич. Не каждый день, конечно, но раза два в неделю обязательно. Мясо, колбаса, рыба, консервы, фрукты, различные продуктовые наборы, вино и деликатесы. В кухне стояли два холодильника. Кушали там же, на кухне, места хватало.

В обязанности Устиньи было следить, какие продукты подходят к концу и каждое воскресенье сообщать о том хозяину.

Свежий хлеб каждое утро приносила с собой Устинья. Она же приносила всякую мелочь: соль, сахар, спички и прочее, что требовалось по хозяйству.

Приходила она рано утром, к семи часам уже варила Георгию Георгиевичу овсянку или жарила яичницу с колбасой. Он заказывал себе завтрак по пути в ванную. Когда через 15–20 минут он снова приходил на кухню, уже одетый и готовый к выходу на работу, его уже ждали на столе заказанные им блюда.

К двум часам пополудни, Устинья готовила обед, кормила приходящих к этому времени Софью с Дашуней, кушала сама и уходила домой, забрав пару порций приготовленного обеда с собой для мужа и себе на ужин. Её рабочая смена на этом заканчивалась.

Георгий Георгиевич обедал на работе, дома за ужином только слегка перекусывал. А перекусить всегда было что, его же стараниями.

Софья зашла на кухню и сказала:

— Устинья, ты не поверишь, у меня рука восстановилась, за одну ночь.

И показала обернувшейся Устинье свою руку. Повертела у неё перед глазами, сжала в кулак и разжала. Потом сказала:

— Пожми мне руку.

Устинья робко и осторожно взяла её руку в свою. Софья обхватила ладонь домработницы и крепко её сжала.

— Жми и ты, — приказала она.

Устинья сжала ладонь хозяйки, но та спокойно выдержала её крепкое рукопожатие. Потом перекрестилась трижды и сказала:

— Это господь чудо нам явил. Сегодня же вечером в церкви батюшке расскажу.

— А вот этого не нужно делать, — строго сказала Софья. — Я вовсе не хочу, чтобы наш порог обивали страждущие, калеки и нищие. Шум поднимется до небес. Подумай об этом.

— Твоя правда, Софьюшка. Не подумала я об этом, дура деревенская.

— С работы мне придётся уволиться и год дома сидеть, а ещё лучше по курортам поездить. А потом объявить, что лечение помогло и рука постепенно восстановилась. Главное, теперь, это чтобы домашние у меня не проболтались.