Метель. Дилогия (СИ)

Глава 1. Хорошо забытое старое

На этот раз Саша проснулся не сам. Его самым беспардонным образом будили, тряся за плечо и приговаривая:

— Вставай, засоня. Санёк, Сашенька, просыпайся, открывай глазки.

Саша открыл глаза и увидел свою маму, сидевшую сбоку на его кровати и будившую его. Он сразу её узнал, несмотря на то, что здесь и сейчас она была молодая, пышущая здоровьем и красотой. Саша смотрел на неё и счастливо улыбался. Он не воспринимал происходящее, как реальность, скорее, как продолжение сна. Ему было так хорошо, что он опять закрыл глаза, чтобы запечатлеть только что виденную картину в своей памяти — его мама, молодая, красивая, в домашнем халате, непричёсанная, с капельками воды застрявшими кое-где на красивых бровях после утреннего умывания, ласково смотрит на него своими зелёными глазами и вновь повторяет, теперь уже с сердитыми нотками в голосе:

— Да проснёшься ты сегодня, в конце концов, или нет. Ну-ка, быстро вставай.

Она потащила с него одеяло и схватив его, легко подняла и поставила на ноги, держа его между ног, повернув к себе и глядя ему в лицо.

— Расскажи-ка, негодник, ты почему вчера из школы сбежал? А? И портфель с учебниками и тетрадками там оставил. Молчишь? Сказать нечего? Пошёл домой один, в метель. Спасибо, тёзке твоему, Саше Пирожкову, принёс тебя. А ведь мог и мимо пройти и занесло бы тебя снегом, так бы и замёрз. Весной бы оттаял. Что же ты делаешь, а? Выдрать бы тебя, как сидорову козу, да вот беда, у отца обострение, как и в прошлом году с кровотечением. Поэтому считай, что дёшево отделался. Иди, умывайся.

Она взлохматила ему волосы на голове, развернула от себя и слегка подтолкнула, шлёпнув его по попе. Саша сделал шаг вперёд и остановился. Сказать, что он был ошарашен — значит ничего не сказать. Он был потрясён, но понимал, что если он не возьмёт себя в руки, то может получиться очень плохо, он напугает маму и сделает ей больно. Он, конечно, слышал и даже читал о попаданцах на войну, был даже фильм какой-то на эту тему. Он пока не понимал, как такое могло произойти, но подозревал, что без вчерашнего мага тут не обошлось. Все события вчерашнего вечера кинолентой промелькнули у него в голове. У него ещё будет время подумать обо всем случившемся, а пока нужно сориентироваться здесь и сейчас. Надо принять как данность, что он снова мальчишка, школьник, и живы его родители.

Он не помнил, где здесь был умывальник и огляделся. Его кровать стояла за большой печкой. У окна небольшой стол, над которым Саша увидел отрывной календарь, прикреплённый к перегородке, разделяющей дом на две комнаты. Саша подошёл ближе. На листке календаря красным цветом выделялась дата: «6 февраля». Сегодня было воскресенье. Проём перегородки был закрыт ситцевой занавеской. Он откинул её рукой и, сделав шаг вперёд, очутился в большой комнате. Слева было ещё два окна, около которых стоял большой обеденный стол. У противоположной стены, напротив печки, расположилась большая двуспальная кровать с железными спинками, в которой сейчас спал отец, отвернувшись к стене и Саше был виден только его коротко стриженный затылок.

На расстоянии пары метров от кровати находилась невысокая печная плита, вплотную примыкающая к большой русской печи, устье которой сейчас было закрыто заслонкой. От печи ощутимо тянуло теплом. Дальше, за ней в углу виднелся деревенский рукомойник, с жестяной раковиной и ведром под ней. Рядом на гвоздике висело полотенце.

Саша подошёл к рукомойнику, сложил ладони лодочкой и толкнул ими сосок. Тот пополз вверх и по нему в его ладошки побежала тёплая вода. Саша уставился на свои маленькие ладошки.

«Господи, сколько же ему лет?» — подумал он про своё нынешнее тело. Кажется, он видел на столе букварь, если ему не показалось. Если это так, то ему семь лет, и он учится в первом классе.

Саша всполоснул лицо. Рядом к стене была прибита полочка, на которой стояла жестяная кружка с тремя зубными щётками — двумя большими и одной маленькой. Саша схватил маленькую щётку и осмотрелся в поисках тюбика с зубной пастой. Тюбика нигде не было. Около жестяной кружки на полочке лежала круглая картонная коробка с какой-то надписью. Саша снял её с полочки, повернул к себе надпись и прочитал: «Зубной порошок». О как! Зубной порошок. Он уж и забыл, когда в последний раз пользовался зубным порошком. Было это в далёком детстве, в котором он сейчас и очутился. Он только никак не мог сообразить, где именно сейчас находится. В его детстве их семья переезжала с одного места на другое чуть ли не каждый год, нигде больше двух лет не задерживаясь. Причину таких переездов Саша понял значительно позднее.

Оказывается, его мама, окончив перед войной два курса физико-математического факультета педагогического института, не стала продолжать учёбу из-за родившегося Саши и после декретного отпуска пошла работать учительницей в школу. Ей выдали диплом об окончании Учительского института (это было приравнено к педагогическому техникуму и давало среднее специальное образование) и присвоили квалификацию «Учитель математики средних классов».

В деревнях остро ощущалась нехватка учителей и Сашина мама оказалась нарасхват. Особенно не хватало учителей в среднем звене, в 5–7 классах.

К слову сказать, старших классов в те годы было раза в три меньше. Учёба в старших классах средней школы и в техникумах была платной в отличие от учёбы в ремесленных училищах и школах ФЗУ (фабрично-заводского ученичества), поэтому процентов 80 выпускников неполной средней школы, если не больше, шли получать рабочие профессии в ремесленные училища или сразу устраивались учениками на заводы и фабрики.

ФЗО (фабрично-заводское обучение) было предпочтительней, потому что учащиеся ремесленных училищ, как и школ ФЗУ находились на полном государственном обеспечении в течение всего срока обучения. А это означало бесплатную выдачу форменной и рабочей одежды и обуви, бесплатное трёхразовое питание и бесплатное проживание в общежитиях (для иногородних).

Вот и переводили Сашину маму из одного села в другое, из районной школы в какую-нибудь глухомань, из глухомани опять куда-нибудь, где образовалась недостача учителя математики в неполной средней школе.

— Каждой дырке затычка, — вздыхая говорила мама. А так как отец был инвалидом Великой Отечественной войны и имел за душой только среднее образование да полугодовые курсы военных переводчиков, то он был вынужден ехать туда, куда посылали мать. Отец пытался изменить сложившуюся ситуацию, но в послевоенной стране с трудовой дисциплиной было строго. Если у него было хотя бы равноценное с мамой образование, тогда главой семьи был бы отец и семья жила там, куда его направили на работу. После войны отец поступил на заочное отделение филологического факультета Казанского государственного университета и окончил первый курс. И все. Дальше учиться не смог. Нужно было обязательно работать по будущей специальности, а у отца была полная инвалидность. Он на войне простудился и заболел туберкулёзом. Умер отец в возрасте 39 лет в 1961 году, когда Саше исполнилось 20 лет.

Но все это было в первой Сашиной жизни. Его впервые посетила мысль о второй жизни здесь, в этом мире, о котором он пока ничего не знал. Является ли этот мир, в котором он очутился таким же, как и его прошлый мир или он сильно отличается от него? Будут ли повторяться события его прошлой жизни или будут отличия?

Рядом с рукомойником, слева от него, висело небольшое зеркальце, с помощью которого отец брился. Эту деталь, Саша почему-то запомнил. Всю свою прошлую жизнь он хранил в своём письменном столе отцовскую опасную бритву, отечественного производства. Сам Саша ей ни разу не воспользовался, просто хранил, как память об отце.

В зеркальце он не мог себя увидеть. Для этого ему нужно было или снять его, или встать на стул. Саша огляделся, один стул стоял около обеденного стола и у окна стояла табуретка. Кроме этого, два стула стояли в маленькой комнате, в которой он спал. За тем столом они с мамой занимались. Мама готовилась к своим урокам, проверяла ученические работы, а Саша выводил буквы. Он вдруг вспомнил, как за прописную букву «Б» он получил двойку, и ему стало стыдно. Что же он так, поленился написать, как следует. В памяти неожиданно для него всплыла эта злополучная страница из тетради для домашних заданий.

Саша прекрасно помнил, что 2-й и 3-й классы он окончил в начальной школе на железнодорожной станции «Сосновка». А здесь тишина, на железнодорожную станцию уж никак не похоже. Там всю ночь грохочут проходящие поезда и гудят паровозы.

Значит сейчас они живут на конезаводе «Маяк», а он учится в первом классе. А так как сейчас начало февраля, то на дворе 1949-й год. Значит, совсем недавно закончилась война и скоро страна будет праздновать День Победы в пятый раз.

Отец у Саши, к слову сказать, был членом партии, во время войны на фронте вступил. Это, по-видимому, сыграло свою роль в назначении отца директором дома инвалидов, который был расположен на территории конезавода. Из воспоминаний прошлой жизни и рассказов матери Саша помнил, что отец быстро подружился с директором конезавода и они часто квасили вместе, что матери, естественно, не нравилось.

К стоящему рядом с умывальником Саше подошла мама.

— Ну, ты чего тут застыл? Зубы почистил?

Она потрогала рукой его зубную щётку, которую он так и держал в правой руке. В левой он держал коробку с зубным порошком.

— Так, — сказала мама, — щётка сухая. Давай я помогу тебе.

Она взяла у него коробочку с порошком и щётку, смочила её и погрузила в порошок.

— Чисти, чтобы зубки у тебя были белые-белые, как снег, — сказала мама, передавая ему зубную щётку.

Саша послушно чистил зубы, пока мама не остановила его:

— Достаточно, Саша, вот молодец, — похвалила она его и чмокнула в макушку. — Беги, одевайся и будем завтракать.

— А что у нас на завтрак? — спросил Саша, чтобы услышать свой голос. Вопрос его прозвучал неожиданно громко. А так, голос, как голос, тонкий, мальчишеский.

— Тише, Саша, папу разбудишь. Он всю ночь не спал. А на завтрак я разогрела вчерашние ватрушки с картошкой, «с заборчиком», как ты любишь и молоко.

Саша пошёл в свою комнату, продолжая чувствовать себя немного неуверенно.

"Нужно быстрее привыкать к этому телу", — подумал Саша, и тут его накрыло. Он вспомнил всё, что с ним произошло вчера.

"Или это было не вчера, а только ещё будет в далёком будущем, — подумал он. — Или уже никогда не будет? Ладно, все это я ещё успею обдумать".

— Саша, что случилось? Что с тобой? Что ты застыл на месте? Ну, отвечай немедленно, — повысила мама голос.

— Нет, мамочка, со мной все в порядке. Я просто вспомнил, как я вчера заблудился и мне стало страшно.

Мать подошла к Саше, обняла его за голову, прижала к груди:

— Как ты меня вчера напугал, Сашок, кто бы знал. Обещай мне, что больше не будешь так делать.

Мама обхватила Сашу за щеки и подняла его лицо, приблизив к нему своё. Всмотрелась ему в глаза.

— Какой-то ты сегодня странный, не такой, как обычно. Не будешь больше так поступать?

— Не буду, мама, честное слово.

— Ну, хорошо, я тебе верю. Беги, одевайся.

Сашу, наконец, отпустили и он ушёл в маленькую комнату, так называли в их семье этот запечный закуток, где стояла его кровать. Его одежда частью лежала на сидении стула, стоявшего за изголовьем кровати, частью висела на спинке. Сатиновые шаровары, рубашка с длинными рукавами, курточка, носочки. Под стулом обнаружились самодельные домашние тапочки со стоптанными задниками и с подошвами, сделанными из старых валенок. Саша вспомнил, что всю сапожную работу в их семье делал дедушка по материнской линии, Георгий Васильевич.

Одевшись, он вышел в большую комнату и сел за обеденный стол. Мать поставила перед ним сковородку с разогретыми ватрушками и эмалированную кружку с тёплым молоком. У Саши заурчал желудок, и он набросился на еду. Ватрушки показались Саше необычайно вкусными. Именно такими ватрушками кормила его мама в прошлой жизни.

Подождав, пока Саша насытится, мать приступила к его допросу:

— Саша, ответь мне, пожалуйста, почему ты ушёл вчера из школы, никого не дожидаясь. Ушёл прямо с урока. Что случилось? Может быть ты в туалет захотел?

Саша посмотрел матери в глаза и сказал:

— Я не помню, мама. Вот честное слово, не помню. Если вспомню, то обязательно тебе расскажу.

— А что ты ещё забыл? — спросила его мать.

Саша пожал плечами.

— Я не знаю. Ты спроси.

— Учительницу свою, Светлану Анатольевну, ты помнишь, я надеюсь? — сказала ему мать.

Имя учительницы послужила ключиком, открывшим заветную дверку. Воспоминания захлестнули его. Правда, это были воспоминания того Саши, который пришёл в это тело из другого мира. Память же Саши, жившего в этом мире, куда-то исчезла вместе с его личностью. Это Саша отчётливо понял. Если между этими двумя реальностями есть существенная разница, то он может со своими знаниями попасть впросак. По крайней мере он вспомнил даже и то, почему он ушёл из школы, но уже не стал говорить это матери, так как не был уверен, что прежний Саша сбежал с уроков по той же причине, а не по какой-нибудь другой.

Так или иначе, всё, что полагается знать школьнику он знал. Он даже вспомнил навыки письма с помощью деревянной ручки со стальным пером. Правда для этого пришлось потрудиться. Сначала стальное перо совершенно не слушалось Сашу, но потихоньку он приспособился. Проблемы с правильным написанием букв у него остались. Мать только вздыхала, глядя на его закорючки.

— Придётся все же тебя учить дополнительно чистописанию, — сказала она.

Саша опять невозмутимо пожал плечами:

— Я же не отказываюсь, учи.

Мать опять внимательно посмотрела на него, и Саша понял, что он постоянно попадает впросак, отвечая не так, как ответил бы настоящий Саша. Его жесты, по-видимому тоже отличаются.

"Нужно все такие несоответствия объяснять пережитым вчера стрессом", — подумал Саша.

Они с матерью уже давно сидели в маленькой комнате, стараясь говорить шёпотом, чтобы не будить отца. Услышав, что отец проснулся, мать ушла к нему, велев Саше сидеть тихо.

Саша очень нуждался хотя бы в небольшой передышке. Ему нужно было осмыслить всё, что с ним произошло и определиться с дальнейшим. Он решил прилечь на кровать, которую мать уже успела заправить и продумать свою линию поведения. Однако, совершенно неожиданно для себя, он уснул и когда проснулся, то услышал, как в большой комнате разговаривали и ему все было отлично слышно.

— Ну, что я могу вам сказать, Андрей Григорьевич, — говорил чей-то густой баритон. Кровотечение вам в ближайшее время не грозит. Первые дни будете ощущать слабость. Это от большой потери крови. Регулярно пейте хлористый кальций и ради бога, воздержитесь от употребления алкоголя. Он сейчас для вас подобен яду. Нет, если вы желаете оставить свою жену вдовой, а сына сиротой, то тогда да. В противном случае воздержитесь.

— Спасибо доктор, я оценил ваш чёрный юмор. Я выполню все ваши рекомендации.

Саша понял, что это голос отца. Он был тихим и усталым. Вдруг он зашёлся в кашле. Когда он смог продолжить, то сказал, обращаясь к жене:

— Варя, у нас там бутылка водки в заначке имеется. Отдай её доктору. — И, обращаясь уже к нему, продолжил: — Вам, я думаю никто не запрещает принимать алкоголь. Поэтому возьмите этот яд для меня, и употребите на своё здоровье.

— Спасибо, голубчик. Вы всё правильно сказали. Для вас это яд, а мне только здоровья ради.

Послышался мамин голос:

— Вот доктор, возьмите и не забудьте закусочку-то в сенцах взять. Прямо из кадок набирайте, и капусту квашенную и грибочки. Захватите пару кастрюлек и наберите.

— Спасибо, спасибо, соседушка. До свидания, будьте здоровы, не болейте. Все глядишь мне меньше работы будет.

Послышался звук сначала открывающейся и затем захлопнувшейся двери, и наступила тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием отца.

Прошло полтора месяца. Саша ходил в школу, в первый класс. От дома до школы было три километра по чистому полю. На этом поле ничего специально не выращивали, потому что здесь хорошо росла трава из-за протекающей рядом речушки. Летом здесь пасли лошадей и коров. На этом самом поле Саша и заблудился прошедшей зимой в метель и чуть не замёрз насмерть.

Впрочем, почему чуть. Размышляя на эту тему, Саша пришёл к выводу, что прежний владелец этого тела освободил его не по своей воле. Душа его предшественника покинула тело в экстремальной ситуации. Теперешний Саша, попав в это тело, выжил благодаря тому, что его разум — это все-таки разум взрослого человека, да и магическое заклинание непонятно как здесь себя проявило, и помощь быстро пришла.

Кстати, никаких следов своего предшественника Саша так и не обнаружил. Никаких знаний ему в наследство не досталось. Выручала проснувшаяся память о его прошлой жизни. На бытовом уровне никаких отличий от своей прошлой жизни он пока не обнаружил. Те же одноклассники и учительница в школе, все то же окружение и по месту жительства. На самом конезаводе у Саши приятелей не было, так как не было мальчиков его возраста. Дети были, но все они были старше его или на пару лет младше. Играть ему было не с кем. Старшие дети не брали Сашу в свою компанию ещё и потому, что его мать была учительница и они полагали, что она могла через Сашу узнать об их шалостях. А с детьми младше его Саша и сам не хотел играть.

Кстати, происшествие в метель не прошло для Саши бесследно. У него воспалилось правое среднее ухо. Доктор, проживающий с ними в одном доме и занимающий в нем весь первый этаж, поставил диагноз — отит и прописал постельный режим, прогревание и капли борного спирта в ухо. Памятью прошлой жизни Саша знал, что из-за перенесённого отита у него понизился уровень слуха на правом ухе. К шестидесяти годам оно практически уже ничего не слышало. Выручало левое, здоровое ухо, поэтому к врачам он по этому поводу так ни разу и не обратился.

Начальная школа, в которой учился Саша находилась в крошечной деревеньке Усинка, через которую проходил тракт, соединяющий два районных центра. Ближайший районный центр располагался в селе Пушкари километрах в трёх от Усинки. Усинская школа располагалась в одной избе. Весь её преподавательский состав состоял из двух учительниц, которые работали в две смены с двумя неполными классами. В одном классе училось несколько первоклассников вместе со второклассниками, в другом классе были ученики 3-го и 4-го классов, всех вместе не более двух десятков детей.

В Пушкарях тоже была школа, причём, в отличие от Усинской была полноценной средней школой с полными классами и с полным составом педагогов. Село было большим, потому и школа была большая. В ней и работала Сашина мама, куда ездила почти каждый день на рейсовом автобусе, проходящим через Усинку. Если по каким-либо причинам мама не успевала на автобус, то приходилось ей проситься на попутные машины или идти пешком. Три километра по тракту — невелико расстояние, за час можно пройти даже зимой или в межсезонную распутицу. Да и редко приходилось пешком ходить, автобус ходил регулярно и по расписанию.

Когда Саша немного освоился со своим новым положением он решил узнать, досталось ли ему хоть что-нибудь от мага, но он не знал, как это сделать.

— Нужно начинать задавать вопросы, — подумал Саша и не стал откладывать надолго. В этот же день, вечером, лёжа в своей кровати он стал задавать себе подготовленные заранее вопросы.

— Итак, первый вопрос: как узнать имеет ли человек магический дар? — спросил самого себя Саша, естественно, молча.

Ответ пришёл мгновенно. Получив ответ, он понял, что ничего не понял. Нужно было начинать с самого начала. Тогда он решил проверить, есть ли в его памяти воспоминания мага о своей учёбе, начиная со дня его инициации. Ответ был положительным. Саша пожелал посмотреть их. Потом он подумал, что если будет просматривать память мага в режиме реального времени, то это будет очень долго и задал вопрос, возможен ли просмотр памяти в более быстром темпе. Ещё минут десять диалога самим с собой, и он выяснил, что может просматривать память со скоростью превышающее реальное течение времени в несколько сотен и даже тысяч раз. Можно вообще за один час просмотреть всю записанную ему память мага. Другой разговор, что от такого просмотра толку будет немного. Он просто получит представление о записанной в его память информации. А вот, если он хочет овладеть всеми знаниями и умениями мага, то скорость изучения, доставшегося ему наследства будет зависеть и от насыщенности новыми знаниями просматриваемого отрезка времени и от скорости восприятия уже его мозга.

Саша задумался. Выпадать полностью из жизни даже на пару часов в день ему не хотелось. Мать непременно заметит, опять перепугается и потащит к доктору. Ничем хорошим для него это не обернётся. Учиться по ночам — это значит заведомо обречь себя на хроническое недосыпание, что тоже ни к чему хорошему не приведёт.

"Что же делать, что делать?" — спрашивал он себя и вдруг неожиданно получил ответ. Его сознание раздвоилось. Одна его часть осталась в режиме реального времени, а другая погрузилась в режим проживания воспоминаний, доставшихся ему от мага. Ощущения при этом были очень непривычными, как будто в его голове поселился ещё один человек со своими мыслями. Картины окружающей Сашу действительности перемежались с совершенно незнакомыми ему видами какой-то огромной залы с невиданной ранее мебелью и совершенно незнакомых людей, говорящих на чужом и непонятном языке. И все это замелькало и перемешалось в Сашиной голове разноцветным калейдоскопом. Саша почувствовал нарождающуюся панику и закрыл глаза, что не принесло ему никакого облегчения.

"Поди прочь!" — закричал Саша на чужака, образовавшегося у него в голове. Калейдоскоп картин, возникающих в его мозгу прекратил своё мельтешение и пришла спасительная темнота.

В течение последующей недели с Сашей ничего не происходило, если не считать ярких снов по ночам, во время которых с ним разговаривали какие-то люди на непонятном ему языке. Незнакомые поначалу звуки постепенно обретали смысл. Во сне Саша был младенцем. В отличие от обычных снов эти не забывались. Саша легко вспоминал лица людей, детали интерьера и даже отдельные слова. По дороге в школу он повторял их вслух дивясь их необычному звучанию и удивляясь, как это он их запомнил и может повторять. Значение некоторых слов он понимал совершенно определённо, некоторых — догадывался. Он понимал, что это знание из памяти мага и оно каким-то образом постепенно распаковывается в его голове. Судя потому, что в конце недели ребёнок из его снов уже передвигался самостоятельно и умел произнести пару десятков слов, ему было уже не меньше двух лет и он откликался на имя Леонас, хотя окружавшие его люди чаще называли его сокращённым именем — Лео.

К началу марта в текущей реальности, Лео исполнилось 7 лет. Саша уже много знал из его жизни, но не отождествлял себя с ним, несмотря на то, что знал практически все, что знал Лео. Самое интересное, что за одну ночь Саша видел не больше одного сна, который длился не больше часа, так что Саша успевал посмотреть и обычные сны, не такие яркие и мгновенно забывающиеся, стоило только Саше проснуться. Однажды Саша проснулся после очередного сна про Лео и пошёл в комнату к родителям узнать время. Саша взял спички, лежавшие на полочке около печки и зажёг свечу, лежавшую там же. Настенные часы показывали половину двенадцатого.

«Значит сны из памяти мага идут не более одного часа», — сделал Саша вывод. Вскоре этот его вывод подтвердился ещё пару раз.

«За три недели я просмотрел первые 7 лет из жизни мага, — размышлял Саша, — интересно, с какой скоростью будет распаковываться память в дальнейшем, когда Лео начнёт учиться в школе».

Саша уже знал, что в его памяти хранится первые 50 лет жизни мага и ему было интересно узнать, сколько времени ему понадобится для изучения всех полученных от него знаний.

Уже сейчас Саша понимал, что он получает во сне только знания мага, а что касается его умений и навыков, то их Саше придётся нарабатывать самому. Такой вывод он сделал из полученных знаний инопланетного языка. Он знал, как правильно выразить ту или иную мысль на раттанском, так назывался родной язык мага, но произнести правильно с первого раза не всегда получалось. Чтобы свободно говорить на нем нужно было тренироваться, что Саша и делал, как только оставался один. Он с нетерпением ожидал, когда же Лео начнут учить письменности и чтению.

День рождения у Лео был осенью, как и у Саши. Через месяц после того как Лео исполнилось семь лет у него произошла инициация магического дара, что явилось полной неожиданностью для его родителей, потому что обычно это происходило годом позже, когда будущему магу исполнялось 8 лет. Нередки были случаи, когда инициация дара происходила в 9 и даже 10 лет. А вот сдвиг инициации на более раннее время был большой редкостью.

Инициация произошла не только у Лео, но и у Саши, причём все происходило одновременно и синхронно. Слава всем богам, что оба в это время спали и организм у обоих справился самостоятельно. Весь процесс прошёл обыденно и без каких-либо неприятных моментов или последствий. Более того, никто из них не только не понял произошедшего, но даже и не заметил.

Первым, кто заметил произошедшую с Лео перемену, был семейный маг Киан. Здесь уместно заметить, что Лео был третьим сыном барона Тиммара Шерарха. Так правильно произносилось имя рода, а не Жерар, как представился в своё время маг Александру Андреевичу Смирнову. Про себя Саша по-прежнему называл погибшего мага Жераром, а вот его же в детстве и в виртуальной реальности он называл его Лео.

Не мешкая, Киан приступил к обучению Лео, получив на то разрешение барона. Это было в обычаях аристократических семей давать своим отпрыскам первоначальное обучение в домашних условиях и только потом, уже в возрасте 10–11 лет отдавать на учёбу в учебное заведение соответствующего профиля. Кого в военное училище, кого в гражданскую мастерскую, а кого в магическую школу.