Мгновения вечности

Смерть отца

8 сентября 1979 года умер в просветлении отец Раджниша Дададжи, или Свами Деватирт Бхарти. На церемонии прощания в Будда-холле Раджниш положил цветы на тело отца и коснулся его головы. Раджниш объявил 8 сентября Днем махапаранирваны, в который следует поминать всех саньясинов прошлого и будущего, которые умерли или умрут.

Вивек, ты просишь меня рассказать о том, как умер вчера мой отец. Я не могу назвать это смертью. Или лучше тогда назвать это полной смертью. И обоих этих понятий один смысл. Я надеялся на то, что мой отец именно так и умрет. У него была смерть, к которой следует стремиться. Мой отец умер в самадхи, полностью отделившись от тела и ума.

Пока он месяц лежал в больнице, я проведывал его только три раза. Я отправлялся к нему всякий раз, когда чувствовал, что он на самом краю. Сначала я побаивался того, что он, умерев, родится снова, поскольку у него оставалась небольшая привязанность к телу. Его медитация углублялась с каждым днем, но он не успел порвать несколько цепей, которые связывали его с телом.

Вчера я проведал его, и я очень обрадовался тому, что мой отец сумел умереть правильно. Он уж не интересовался своим телом. Вчера в три часа ночи он достиг первого проблеска вечности и сразу же понял, что не умрет. В первый раз он сам позвал меня, а другие два раза я приезжал к нему по собственному позыву. Вчера отец позвал меня, потому что был уверен в том, что умрет. Он хотел попрощаться со мной, и он говорил со мной красиво, без слез, без стремления жить еще.

Поэтому это не столько смерть, сколько рождение в вечности. Он умер в свой час и родился в вечности. Он пережил абсолютную смерть в том смысле, что теперь он уже не вернется. Это высшее достижение, нет ничего выше.

Отец оставил мир в полном безмолвии, в радости и покое. Он покинул мир как лотос, и стоило порадоваться за него. В такие моменты вы должны учиться жить и умирать. Каждая смерть должна быть праздником, но она сможет быть праздником, только если поведет вас на более высокие уровни бытия.

Он умер просветленным. Я хотел бы, чтобы каждый саньясин умер точно так же. Жизнь отвратительна, если вы не просветлены, и даже смерть прекрасна, если вы просветлены. Жизнь уродлива, если вы не просветленны, потому что тогда она пронизана несчастьем, адскими муками. Смерть становится дверью в божественную сферу, если вы просветлены, тогда она уже не несчастье и адские муки. По сути, жизнь, напротив, освобождается от мучений.

Я очень рад тому, что отец умер именно так. Помните о том, что вы все больше удаляетесь от своего соединения тело/ум по мере углубления медитации. А когда медитация достигает высшего пика, вы можете все увидеть.

Вчера утром отец ясно осознал смерть, почувствовал ее приближение. И он позвал меня. Он впервые позвал меня, и в тот момент я увидел, что он уже не в теле. Боль отпустила его тело. Поэтому врачи недоумевали, ведь его организм работал совершенно нормально. Врачи даже не догадывались о том, что он скоро умрет. Он мог умереть в любой день. Отец страдал от сильной боли, его тело было поражено недугом. Его сердце работало плохо, пульс был неровным, сосуды рвались в мозге, ногах, руках.

Еще вчера отец был в порядке. Врачи осмотрели его и сказали, что он не умрет, потому что все опасности отступили. Но именно так и приходит смерть. Врачи не увидели опасность. Когда его привезли в больницу месяц назад, первые сутки были самыми опасными, и врачи боялись, что он умрет. Но он не умер. Во вторые сутки они не были уверены в том, что он выживет. Хирург даже посоветовал отнять у него ногу, потому что его не удастся спасти, если кровь начнет застаиваться и в других частях тела.

Но я был против ампутации ноги, потому что человек все равно когда-нибудь умрет — зачем калечить тело и вызывать еще больше боли? Нет никакого смысла в том, чтобы просто влачить существование. Я отказался. Врачи удивились. Когда же отец прожил еще четыре недели, они согласились со мной, ведь необходимости в ампутации ноги действительно не было. Его нога оживала, наливалась силой. Отец снова начал ходить, и врачи сочли это чудом. Они уже и не надеялись на то, что он сможет ходить.

Вчера отец был в порядке, у него ничего не болело. И тогда я понял, что смерть совсем близко. Если смерти предшествует медитация, тогда все хорошо. Человек умирает в полном здравии, потому что в действительности он не умирает, а выходит на более высокий уровень. Тело становится трамплином.

Отец медитировал много лет. Он был редким человеком. Не часто встретишь такого отца, как он. Отец стал учеником своего сына, это бывает редко. Отец Иисуса не осмелился стать его учеником, отец Будды не решался много лет принять посвящение. Но мой отец медитировал много лет по три часа в сутки. Каждое утро с трех до шести часов он сидел в медитации. Вчера в больнице он также медитировал.

Вчера его смерть случилась. Никогда не знаешь, когда она случится. Нужно все время погружаться в себя. Однажды человек находит источник воды, исток сознания. Вчера именно это и случилось, причем в добрый час. Если бы отец покинул свое тело на день раньше, то вскоре возвратился бы в другом теле, ведь он продолжать слабо цепляться за мир. Но вчера его состояние совершенно очистилось. Он достиг состояния не-ума, умер как Будда. А что еще можно обрести сверх поля Будды?

Я пытаюсь помочь вам жить и умирать как будды. Смерть будды это одновременно и смерть и жизнь! Это не смерть, потому что жизнь вечна. Жизнь не начинается с рождения и не заканчивается смертью. Вы рождались и умирали миллионы раз, все это короткие эпизоды вечного странствия. Но вы бессознательны, поэтому не видите то, что пребывает за пределами рождения и смерти.

Когда вы станете более сознательными, то сможете увидеть свое изначальное лицо. Мой отец увидел свое изначальное лицо вчера. Он услышал хлопок одной ладонью, беззвучный звук. Поэтому это не смерть, а достижение вечной жизни. С другой стороны, такое явление можно назвать абсолютной смертью в том смысле, что человек уже не возвратится. Радуйтесь!

Моего отца больше нет, но я вспоминаю его, когда начинаю вести себя подобно ему. Когда я вижу его портрет, то понимаю, что сам буду таким лет в семьдесят пять, если Бог позволит мне столько прожить. Мне приятно думать, что я не предам его, что я буду напоминать его до самого последнего вздоха.

Мое тело очень напоминает моего отца даже в болезни, и я горжусь этим. Мой отец страдал от астмы, поэтому я, страдая от астмы, понимаю, что мое тело пришло от отца вместе со всеми недостатками и ошибками. Отец был болен диабетом, и я страдаю этим же недугом. Он любил поговорить, и я всю жизнь только и делаю, что говорю. Я во всем его сын.

Он был замечательным отцом, и не потому, что был именно моим отцом, а потому, что сумел склониться перед своим сыном, стать его учеником. В этом поступке проявилось его величие.