Михаил Ромм. Способ жизни

Глава девятая. Пристанище иллюзий

Часть безмятежного детства автора этой книги прошла в скромном украинском областном центре Черновцы. (Это официально. В обиходе все называли его Черновицами.) Находится он в Северной Буковине, жители являются его подлинными патриотами. Любой отзыв о нем, хоть устный, хоть письменный, для них майский день, именины сердца. И вот в один прекрасный день, было это в начале 1950-х, по школе пронесся слух, что в кинотеатре имени Фрунзе идет кино про наш город.

Кино про наш город! Можно ли пропустить такое событие эпохального значения! Казниться потом будешь всю жизнь!

После уроков — мы рванули в кино. Было странно донельзя, уму непостижимо, что взрослые не бегут туда же, побросав все дела, а преспокойно проходят мимо. Нам-то, школьникам, даже одного сеанса мало, по два-три раза смотрели.

Фильм назывался «Мечта». И в нем — о, чудо! — показывали Черновцы. В течение пятнадцати секунд можно было увидеть заполненную народом Театральную площадь. Вот театр. Говорили, что он второй по красоте после Венского. Вот Дом офицеров. Здесь проходят лучшие концерты, выступали Вертинский и Аркадий Райкин. Жаль только, нашу школу не видно. Оператор стоял спиной к ней, поэтому снимал лишь то, что спереди и сбоку.

Эпизод про Черновцы показывали в самом конце. Но, когда билет куплен на свои кровные, выпрошенные у родителей, не станешь смотреть маленький отрывок. Смотришь весь фильм. Порой там тоже попадаются интересные места. Их пересказывали десятки раз, захлебываясь от восторга. Например, когда официантка в кафе опрокинула на нарядного пижона чашку кофе. Животик надорвешь!.. А помнишь, как они сперва целовались, а потом она отвесила ему оплеуху! Вот умора… А как этот хмырь стирал носки…

Однако взрослые тети и дяди, днем озабоченно торопившиеся по делам, тоже не оставляли «Мечту» без внимания, и вечерами возле кинотеатра можно было услышать сакраментальное: «Нет ли лишнего билетика?» Тем более что события фильма хорошо понятны в здешних краях.

Про историю создания «Мечты» мы, мелюзга, разумеется, ничего не знали. Не могли же мы знать, что давным-давно, когда нас еще и на свете не было, в далекой Москве драматург Евгений Габрилович и кинорежиссер Михаил Ромм получили задание: подготовить новый художественный фильм. Суть будущей картины сформулирована следующим образом: «Воссоединение западных белорусов с восточными братьями. Судьба белорусского крестьянства в панской Польше. Помещичий, капиталистический и чиновничий гнет на фоне обнищания трудовых масс»[32].

Теперь напомним канву масштабных геополитических событий, предшествующих заданию кинематографистов, определяющих его суть.

1 сентября 1939 года фашистская Германия самым наглым образом напала на соседнюю Польшу. Произошло это на полуострове Вестерплатте, находящемся возле входа в порт Гданьска, который немцы на свой лад именовали Данцигом. Началась Вторая мировая война. Маленькая Польша бросила все силы на свою защиту, отправила львиную долю войск на запад страны. Образовавшимся на востоке вакуумом решило воспользоваться местное население, обратившееся за помощью к мощному СССР. Выполняя интернациональный долг, советские войска совершили молниеносный рейд и присоединили восточную часть Польши к Украине и к Белоруссии. Проживающий на тех территориях народ с ликованием встретил своих освободителей от польского ига, предвестников новой, светлой жизни.

Через год аналогичная ситуация сложилась на Буковине. Население северной части этой области, ранее принадлежавшей Румынии, добровольно пожелало присоединиться к Украине, то есть к СССР. И опять же народ с радостью встретил своих освободителей от капиталистического гнета. Повсеместно состоялись массовые стихийные митинги, участники которых одобряли присоединение Северной Буковины к Украине. Самый многолюдный прошел в столице области — в Черновцах. Его зафиксировала кинохроника. Эти документальные кадры были вставлены в художественный фильм «Мечта». Специально ехать туда московским операторам не пришлось.

^{Фотография М. И. Ромма, выполненная в Львовском ателье во время съемок фильма «Мечта»}

¹⁹⁴⁰

^{[Из открытых источников]}

Фильм о событиях недавнего прошлого, однако по сути исторический, как все предыдущие работы Ромма, за исключением «Тринадцати». «Мечта» получилась самой минорной, беспросветно печальной из его картин. Она не могла быть иной, поскольку в ней рассказывалось о жизни в обществе, которое не сулит людям ничего хорошего. Перед авторами была поставлена задача доказать это художественными средствами. Преподнести зрителям материал для анализа.

Оптимальное решение нашлось не сразу, шли к нему исподволь. Сначала Габрилович и Ромм думали поместить во главу угла аграрные волнения: помещичий гнет, разорение крестьян, массовые беспорядки, неправедный суд, суть которого можно определить как государство против человека: мощное государство воюет против маленького человека и коварно одерживает над ним победу.

Затем сценаристы отказались от этой лежащей на поверхности идеи. Решили перенести действие в город, здесь более киногеничная фактура. Персонажи могут быть самыми что ни на есть разношерстными, конфликты самыми неожиданными. Найти бы только стержень, на который их можно нанизать. Тут, кстати, может пригодиться и деревенский простачок, на все события можно посмотреть его наивными глазами. Вот он впервые оказался в большом городе. Чем сможет заняться, не имея образования? Разве что таскать какие-нибудь тяжести. Значит, круг общения будет весьма ограниченным. А кто сказал, что это мужчина. В город из деревни может приехать и девушка. Женщины более общительны, да и возможностей найти работу у них побольше. Что-нибудь связанное с уборкой, едой, уходом за детьми.

Ну, ладно, приехала она в город, а жить где будет? Денег — кот наплакал. Еда, жилье… В общем, нужно думать.

Сразу вплотную засесть за сценарий не удалось: когда 17 сентября 1939 года Красная армия вступила на земли Западной Белоруссии, уже на следующий день Габрилович был командирован туда как специальный корреспондент «Известий». Через несколько дней в городе Белостоке он совершенно случайно повстречался с Роммом, прибывшим туда с группой кинооператоров для съемок хроники. Оба обрадовались встрече, поболтали о новостях, коснулись будущего сценария. Они обратили внимание, что на многолюдной площади стояли возле гостиницы под названием «Мечта».

Ага. Что, если эта девушка устроится в гостинице: посудомойкой, горничной, официанткой… Это даже не гостиница, а пансион, меблированные комнаты. Там бывают случайные гости, оказавшиеся в городе по делам, есть и постоянные жильцы, в основном неудачники, не имеющие собственного достойного жилья. Через этих разношерстных персонажей можно показать срез общества, его насущные проблемы. То есть через частное показать общее.

Габрилович и Ромм чувствовали, что, идя таким путем, будут вынуждены преодолевать сопротивление кинематографической среды. В те годы в нашей драматургии существовало негласное правило рассказывать о значительных событиях монументальным языком. Не то чтобы это официально утвержденная доктрина, выполнять ее не обязательно. Тем не менее с ней считались, на нее обращали внимание. Художнику следует показывать масштабные явления буквально, в натуральную величину: с большим количеством, если можно так выразиться, живой силы и техники. Если бой — нагнать вооруженные до зубов армейские гарнизоны; если стройка — побольше людей и подъемных кранов; если сбор урожая — тьма-тьмущая зерна и комбайнов. При таком же близком к камерному подходе, какой задумали Габрилович и Ромм, получится (во всяком случае им этого хочется), как у англичанина Блейка:

Придется доказывать правомочность такого способа в сценарии политико-социального фильма. Для этого требуется с особенной тщательностью разработать характер каждого персонажа, показать его типичность в предлагаемых обстоятельствах.

Вернувшись в Москву, переполненные впечатлениями от поездки друзья засели за сценарий. Дело двигалось, уже маячил на горизонте график съемок, когда темпы работы над «Мечтой» притормозило неожиданное событие: в октябре 1940 года пришедший на смену Дукельскому председатель Комитета по делам кинематографии И. Г. Большаков назначил Ромма начальником Главного управления по производству художественных фильмов. Практически своим заместителем.

Экзотическое назначение, хотя и было своего рода признанием авторитета, отнюдь не способствовало собственной творческой работе. Теперь целый день Михаил Ильич проводил в Малом Гнездниковском переулке, 7, в комитете, где занимался нудными бюрократическими делами: готовил документы, письма, составлял планы, координировал работу студий, проводил совещания, принимал посетителей, приходивших, как правило, по поводу всяческих конфликтов. Уставший возвращался домой, часок вздремнет (жена и дочь в это время ходили на цыпочках: тише, папа отдыхает), а там, глядишь, приезжал Габрилович, и они допоздна корпели над сценарием «Мечты», внося туда поправки и дополнения.

Имелись ли у «Мечты» аналоги, тематические предшественники? Сколько угодно. Первое, что приходит в голову, это горьковское «На дне». Обитатели тамошней ночлежки тоже были сломлены жизнью, смирились со своим жалким существованием. Потерпев фиаско, герои многих зарубежных фильмов в поисках лучшей доли уходили по дороге в никуда, не имея радужных перспектив. На этом фоне «Мечта» выглядела, можно сказать, оптимистичней. Некоторые ее персонажи до последнего питали какие-то призрачные иллюзии. Анна же, та вообще достигла заветной цели. Добралась до СССР, устроилась работать на крупном заводе…

^{После шестилетней проверки чувств Елена Александровна Кузьмина и Михаил Ильич Ромм все-таки расписались}

^{6 ноября 1940}

^{[ГЦМК. Ф. 72. Оп. 1. Д. 14. Л. 1]}

Основные натурные съемки проходили в прикарпатском Львове. Город изрядно пострадал во время недолгой польской кампании вермахта и Красной армии. Операторам приходилось проявлять чудеса ловкости, чтобы в кадр с видами мирного экзотического местечка ненароком не врубились какие-нибудь руины.

Раневская и поклонники таланта выдающейся актрисы сокрушались, что ни в одном из фильмов ей не выпало главной роли. Оптимисты в таких случаях протестовали: «А „Мечта“?!»

Нет, по логике вещей, «Мечта» фильм про Ганку, не про мадам Скороход. Фильм должен был стать бенефисом Кузьминой. Просто мощной игрой Фаина Георгиевна оттянула значительную «часть одеяла» на себя.

^{М. И. Ромм и С. М. Эйзенштейн}

^{[ГЦМК КП-1951/3]}

Правда, во время съемок наступил момент, когда Раневская почувствовала неуверенность в своих силах. Она даже пришла к режиссеру домой поплакаться в жилетку. Мол, что же вы делаете, Михаил Ильич, ставите перед актерами невыполнимые задачи. Доколе?!

Конкретно речь шла о сцене в тюрьме, куда Роза Скороход пришла на свидание с арестованным сыном. Она сообщает Лазарю, что заплатила «кому нужно» и он через три дня сможет вернуться домой. Сын наотрез отказывается.

В сценарии этот сложный фрагмент выглядит так:

И вот однажды вечером, перед съемками этой сцены, Раневская, позвонив домой Михаилу Ильичу, попросила разрешения ненадолго зайти. По голосу чувствовалось, что артистка чем-то встревожена. Кузьмина и Ромм терялись в догадках.

Когда Фаина Георгиевна пришла, вид у нее был донельзя озабоченный, мрачноватый. Устроившись поудобней в кресле и слегка успокоившись, артистка разразилась гневной речью, смысл которой сводился к тому, что она не в состоянии решать нереальные задачи. Ей с такой сценой не справиться. Нужно либо ее переделать, упростить, либо вообще убрать.

^{Одна из любимых актрис М. И. Ромма Фаина Георгиевна Раневская}

^{1 апреля 1967}

^{[РИА Новости]}

После нескольких уточняющих вопросов выяснилась причина возмущения Раневской — оказывается, она не в состоянии сыграть драматический монолог Розы Скороход в тюрьме.

— Почему? — удивился Ромм.

Потому что он слишком хорошо написан. Сыграть его под силу лишь великому трагическому актеру. Она к таковым мастерам себя не причисляет.

Михаил Ильич, посмеиваясь, принялся успокаивать актрису, говорил, что ничего сверхъестественного в этом монологе нет. Сцена вполне ей по плечу. Кузьмина поддержала мужа.

Однако Раневская была неумолима: нет, сыграть этот кусок я не в силах, я опозорюсь, возьмите другую артистку. Или меняйте текст.

Они препирались до тех пор, пока Ромм не начал сердиться, перешел на официальный тон:

— Фаина Георгиевна, дело близится к завершению. Фильм почти готов, а вы хотите, чтобы я переписал центральный монолог!

— Нет. Я просто хочу, чтобы вы показали мне человека, который способен исполнить такой монолог. Или вы сами можете?

— Пожалуйста, — неожиданно согласился Ромм.

Он достал нужную страницу, пробежал текст глазами, сделал паузу, а потом начал читать. И вдруг перед застывшими в ожидании Раневской и Кузьминой предстала усталая, измочаленная горестями пожилая женщина, умоляющая всевышнего, чтобы тот наконец-то послал ей крошечную частичку счастья, которого она так мало видела в жизни.

Ромм читал так проникновенно, так трогательно, что обе слушательницы не могли сдержать слез. А Михаил Ильич, закончив и шутливо раскланиваясь, пригласил женщин на чаепитие. Однако находившаяся под впечатлением от «игры» режиссера Раневская от чая отказалась и поспешила домой: нет, нет, мне это нужно переварить.

На прощание сказала:

— Не знаю, смогу ли я это сыграть. Но теперь, по крайней мере, понимаю, что нужно делать.

^{Афиша фильма «Мечта»}

^1940-е

^{Художник А. Заневский [Из открытых источников]}

Отныне уже десятки лет зрители могут убедиться в том, что Раневская с честью справилась с этой непростой сценой. Михаил Ильич со снайперской точностью выбирал артистов на роли. Чаще страдал от переизбытка претендентов, чем от недостатка. Иногда вставал перед дилеммой, кого выбрать. Любил работать с проверенными людьми. Постепенно сложилась своя команда — оператор Борис Волчек, помощник оператора Эра Савельева, директор Николай Привезенцев. Появились и «свои» артисты (не говоря уж о Кузьминой). Очень нравился Ромму Василий Васильевич Ванин, блестяще игравший в обоих фильмах ленинианы. Режиссер хотел, чтобы тот сыграл в «Мечте» пана Комаровского — жениха из брачной газеты, сноба, пускающего пыль в глаза. Ванин тоже хотел играть. Репетиции и пробы прошли великолепно. Однако, что бы ни делал Василий Васильевич, при всей виртуозности его актерского мастерства, за версту было видно, что это русский человек. Ни в коем случае не поляк, хоть ты тресни.

В конце концов на роль Комаровского взяли Михаила Астангова, который сыграл безупречно.

В фильме десять персонажей, и у каждого своя мечта. У одних возвышенная, у других приземленная. Постановщик деликатно насмехается над этими представителями мещанского мирка и в то же время сочувствует им.

^{Фотопроба Е. Кузьминой для фильма «Мечта»}

¹⁹⁴⁰

^{[РГАЛИ. Ф. 844. Оп. 4. Д. 26. Л. 1]}

Следует заметить, по мере практической работы у Михаила Ильича постепенно формировалась система взглядов на проблемы теории кино вообще и режиссуры в частности. Некоторые свои выводы он изложил в статье «Режиссер и фильм», написанной еще до «Мечты», после «Ленина в 1918 году».

В этой статье Ромм утверждал, что в советской кинематографии сложился культ режиссеров. Им приписывают все мыслимые, а порой сомнительные достижения. На самом деле успех сопутствует тем фильмам, где на первый план выдвигаются непосредственные исполнители картины — сценаристы, построившие декорации художники, операторы, композиторы и, разумеется, артисты, разыгравшие полученный сценарий. Режиссеру остается скоординировать действия этих творческих индивидуальностей, подчинить работу каждого единому художественному заданию.

^{Почетная грамота, врученная Президиумом Верховного Совета РСФСР М. И. Ромму «за выдающиеся заслуги в области киноискусства»}

^{23 мая 1940}

^{[РГАЛИ. Ф. 844. Оп. 4. Д. 274. Л. 3]}

Однако в то время, по мнению Ромма, основным содержанием режиссерской деятельности в кино была лишь работа с актерами. Хотя именно этот участок в советском кино являлся отстающим. Режиссерам следовало сконцентрировать свои усилия на умении работать с актерами.

По-разному отнеслась киношная братия к постулатам Ромма. Одни встретили их с одобрением, другие с ними не соглашались. Особенно с оценкой насчет отстающего участка. Во всяком случае никто не остался равнодушным к его выводам. Сам же Михаил Ильич придерживался этих принципов и во всех последующих работах.

Не менее пристально он следил за производственными процессами.