Миллион поцелуев в твоей жизни

39. Крю

Я прижимаю ее к себе и позволяю Рен контролировать поцелуй, чувствуя, что ей это нужно.

То подобие контроля, того, что она отвечает за свою жизнь, которое, я не думаю, что она часто испытывает. Ее печаль очевидна, осязаема. Она собиралась поглотить ее, пока я её не отвлек.

Ей это нужно. Она нуждается в этом. Во мне.

Моя рука скользит вверх и вниз по идеальному изгибу ее задницы, ее язык высовывается, чтобы лизнуть мой.

Я одобрительно мычу, когда она посасывает мой язык, и тогда я больше не могу сдерживаться.

Я беру инициативу в свои руки, моя рука тянется к ее лицу, наклоняя его для более глубокого поцелуя. Наши языки танцуют, наше дыхание учащается, и она скользит руками вверх по моей груди, обнимая меня за плечи, чтобы прильнуть ко мне.

Весь этот день был прелюдией в стиле Рен. Ходить по магазинам, есть. Много есть, что сводит меня с ума, черт возьми.

Наблюдая, как загорается ее лицо, когда она охает и ахает над рождественскими украшениями повсюду.

Решительное выражение, появившееся на ее лице, когда она заметила этот маленький магазин нижнего белья и вышла из него, когда не прошло и пятнадцати минут, сжимая в руке крошечную красную сумку.

Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что у нее там есть.

В этой девушке есть гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, и мне нравится, что она чувствует себя достаточно комфортно, чтобы открыть мне эти вещи.

Я тоже пытаюсь быть более открытым с ней, и мне интересно, понимает ли она это.

Знает ли она, как сильно влияет на меня.

Рен не похожа ни на одну девушку, которую я когда-либо знал, и я хочу узнать ее больше. Я чувствую себя так, словно едва коснулся поверхности, и сегодняшняя мини-тирада была красноречивой.

Хотя я не должен называть это напыщенной речью. Она была настоящей, грубой и уязвимой. То, что она часто делала со мной, и мне это нравится.

Черт возьми, мне нравится все в этой девушке, и это чертовски пугает.

Я не впускаю людей в свою жизнь, особенно девушек. У меня есть друзья, но я держу большинство из них на поверхностном уровне, боясь подпустить их ближе. Я не доверяю людям, даже парням, которые почти так же богаты, как я.

Но никто из моих знакомых не богат так, как моя семья, и мне трудно впустить их в свой ближний круг.

Я всегда считал, что каждая девушка, которая когда-либо проявляла ко мне интерес, охотилась за моими деньгами.

Дерьмово, но это правда.

Но только не с Рен. Сначала она не хотела иметь со мной ничего общего, но, думаю, что я убедил ее. Как будто мы ничего не можем с собой поделать, когда находимся рядом друг с другом.

И теперь, когда мы зашли так далеко, я не собираюсь отпускать ее без боя.

Она прерывает поцелуй первой, ее грудь соприкасается с моей при каждом вздохе. ”У меня есть для тебя сюрприз".

Я поднимаю брови. “Это как-то связано с тем пакетом вон там?” Я наклоняю голову к куче пакетов, которые она оставила на кофейном столике.

Она кивает, прикусив нижнюю губу. “Я надеюсь, ты не считаешь это глупым”.

“Все, что связано с тобой и тем, что ты нашла в том магазине, я знаю, что это не будет глупо”.

Ее улыбка слаба, ее пристальный взгляд прикован к моему. “Мне было так весело с тобой сегодня”.

Я не думаю, что кто-то когда-либо раньше называл время проведенное со мной веселым.

“И я так рада, что ты убедил меня поехать с тобой, хотя я и боялась”. Ее руки сжимаются на моих плечах. “Мне нравится, как ты меня подталкиваешь”.

Я провожу рукой по ее волосам, обхватывая ее голову сбоку. “Я не думаю, что ты знаешь, на что ты способна”.

“Я начинаю понимать, благодаря тебе”.

Ее улыбка становится шире, а затем она вырывается из моих объятий и практически бежит к пакетам, хватая тот, что из магазина нижнего белья, прежде чем направиться к лестнице. “Я собираюсь быстро принять душ. Встретимся наверху минут через тридцать?”

“Конечно”, - говорю я ей, улыбаясь, прежде чем она взлетает по лестнице.

Я устраиваюсь на диване с еще одним куском пиццы, проверяя свой телефон, пока жду. У меня есть текстовые сообщения, которых я избегаю.

Например от Малкольма и Эзры, оба спрашивают, где я. Одно от моей сестры, спрашивающей, буду ли я дома в канун Рождества.

Я посылаю ей быстрое сообщение, потому что я никогда не игнорирую Шарлотту. Она моя самая близкая сестра, и я беспокоюсь о ней с тех пор, как она вышла замуж за этого чувака Перри.

Есть зловещее послание от моего отца, которое наполняет меня ужасом.

Нам нужно поговорить. Позвони мне, когда у тебя будет возможность.

Я подумываю о том, чтобы проигнорировать его, но быстро понимаю, что избегать своих проблем - не выход.

Я набираю его номер и звоню ему, надеясь, что он не ответит.

Но мне блядь повезло, он берет трубку после второго гудка.

“Почему ты не сказал мне, что детективы допрашивали тебя вчера?” - лает он на меня.

Черт возьми, мне, вероятно, понадобится алкоголь после этого разговора.

“Ты уже знал о ситуации, поэтому я не думал, что мне нужно тебе звонить. К тому же мне восемнадцать. Я взрослый человек," - напоминаю я ему.

“Я заслуживал звонок. Таким образом, я не был бы застигнут врасплох, когда какой-нибудь придурок-репортер протянет руку, ожидая от меня реакции.”

Черт. Я этого не ожидал.

“Почему это кого-то должно волновать? На самом деле это нас не касается.”

“Потому что мы Ланкастеры, сынок. И на то, что мы делаем, люди обращают внимание, даже когда мы участвуем только на заднем фоне”, - объясняет папа грубым тоном.

Я могу сказать, что он теряет терпение по отношению ко мне.“Ну, это ничего не значило. У меня взяли интервью, я рассказал свою версию истории и то, что я видел, и на этом все.”

Я смотрю вверх, слышу характерный звук работающего душа и представляю Рен, стоящую под горячими струями воды, ее гладкое обнаженное тело окутанное паром.

Протянув руку между ног, я перестраиваюсь.

“Репортер был достаточно любезен, чтобы сообщить мне, что эта история появится в газетах в понедельник утром. Ты будешь вызван в качестве свидетеля. Скорее всего, тебе придется давать показания в суде, когда дело дойдет до него. Я надеюсь, ты готов появиться”, - говорит папа.

“Я с нетерпением жду этого. Все, что угодно, лишь бы убрать этого слизняка навсегда.” Я наслаждаюсь мыслью о Фигероа за решеткой. Это то, чего заслуживает этот засранец.

“Где ты вообще находишься? Я видел, что ты воспользовался самолетом.”

Черт. Узнал.

“В Вермонте”.

“С кем?”

“Другом”.

“Разве у тебя не выпускные экзамены на следующей неделе?”

“Да, и что?” Я говорю как гребаный маленький ребенок, но вот что происходит, когда мой отец делает со мной такое дерьмо.

Я возвращаюсь.

“Так что я не думаю, что это разумно, что ты гуляешь на вечеринке в выходные перед экзаменами”, - говорит он, и в его тоне слышится гнев. “Ты не можешь быть неудачником в важные моменты своей жизни, Крю. Когда-нибудь тебе придется исправиться.” Я сжимаю губы, чтобы не сказать чего-нибудь, о чем потом пожалею. “Тебе следует вернуться в кампус”, - продолжает он. “Готовься к выпускным экзаменам и убедись, что твои оценки в хорошем состоянии. Ты подал документы в колледжи, и я уверен, что они наблюдают за тобой.”

Я в этом сомневаюсь. Каждый из них впустит меня, если моя семья пожертвует здание на наше имя или что-то там еще, черт возьми.

“Хорошо”, - говорю я ему, просто чтобы отвязаться от него.

“Лети обратно”, - утверждает он. ”Завтра".

”Будет сделано". Таков и был мой план.

“И держись подальше от неприятностей”.

“Как всегда”.

На мгновение он замолкает. Я уверен, что разозлил его. “Ты ведешь себя легкомысленно со мной? Тебе следовало бы знать лучше, сынок. Мне не нравится, когда ты так ко мне относишься.”

“Я согласен с тобой. Вот и все, ” - говорю я пустым голосом.

Таким же пустым как и мое сердце.

“Так долго, как ты понимаешь. Спокойной ночи.”

“Спокойной ночи," - говорю я в никуда.

Он уже закончил разговор.

Положив телефон в карман, я иду на кухню и достаю бутылку водки из холодильника, затем беру стакан из шкафчика. Я наливаю в него приличное количество и делаю большой глоток, с трудом сглатывая, прежде чем вытереть рот тыльной стороной ладони.

Черт, мне нужен еще один.

Разговоры с моим отцом всегда оставляют во мне сомнения, и я ненавижу это. Он переходит от полного игнорирования меня к тому, чтобы подвергать сомнению каждое мое движение, и в итоге я чувствую себя полным дураком.

Но я не дурак. Я трезво мыслю и впервые в жизни знаю, чего хочу.

Рен.

Я влюбляюсь в нее. Я бы сделал для нее все, что угодно. Знает ли она об этом? Понимает ли она, насколько она важна для меня? Я должен сказать ей.

Я должен. Сегодня вечером.

Я уже выпил пару бокалов, когда услышал приятный голос Рен, зовущий меня со второго этажа.

“Крю? Ты где?”

Сделав последний глоток прямо из бутылки, я оставляю ее на стойке и поднимаюсь по лестнице, выкидывая отца из головы. Мою семью. Все это.

Я хочу сосредоточиться на Рен. Никто, кроме нее, не имеет значения.

Добравшись до верха лестницы, я останавливаюсь, наблюдая за Рен, которая стоит в ногах кровати, завернувшись в один из гостиничных халатов. Ее волосы распущены и ниспадают далеко за плечи, а лицо чисто вымыто, за исключением блестящего красного блеска для губ, который был нанесен на губы.

Мой член стоит по стойке смирно.

“Это то, что ты купила в магазине?” Я дразню ее.

Она смотрит на себя сверху вниз, ее губы изогнуты в улыбке. ”Не совсем".

“Тогда покажи мне, что у тебя есть”.

Рен снова смотрит на меня. “Ты действительно хочешь посмотреть?”

Я киваю.

Она тянется к переду своего халата, играя с матерчатым поясом. “Это может тебя удивить”.

“Я люблю хорошие сюрпризы”.

Ее смех мягкий. Чертовски сексуально.

“Я надеюсь, тебе понравится”.

“Сбрось халат и дай мне посмотреть, Птичка”.

Дрожащими пальцами она расстегивает пояс, белый махровый халат слегка приоткрывается, открывая мне вид на сексуальные ноги, плоский живот и набухшие сиськи.

Она полностью сбрасывает халат, так что он падает лужицей у ее ног, и я смотрю на нее, весь воздух из моих легких застревает в горле.

Бюстгальтер, который она надела, сделан из самого бледного, самого прозрачного розового цвета, отделанный красным кружевом. Я вижу ее соски. Трусики такие же, и я даже вижу ее лобковые волосы. С таким же успехом она могла бы быть голой, но, черт возьми, это не так.

Она самая горячая штучка, которую я когда-либо видел.

“Тебе нравится?” - застенчиво спрашивает Рен.

Кивнув, я начинаю приближаться, останавливаясь, когда между нами все еще остается несколько футов. Сейчас или никогда. Я хочу наброситься, и я предполагаю, что она этого тоже хочет, учитывая, во что она одета, но черт возьми.

Мне нужно убедиться.

“Мне это нравится”. Нежный изгиб ее живота, это маленькое углубление ее пупка.…Я хочу погладить ее там. Своим языком. ”Я боюсь, что как только я доберусь до тебя, я не смогу контролировать себя".

Что-то незнакомое мерцает в ее взгляде, и она облизывает губы. ”Это была та реакция, на которую я надеялась".

Получив ее разрешение, я подхожу к ней, кладу руки ей на бедра, играя с тонким кружевным поясом ее трусиков.

“Ты заставляешь меня чувствовать себя сумасшедшим, Птичка”.

Она откидывает голову назад, улыбаясь мне, хотя ее глаза широко раскрыты. Я вижу в них страх, и я хочу прогнать его.

Прогнать все, что ее пугает, чтобы она чувствовала себя со мной в безопасности.

“Мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать себя уверенно”.

Я притягиваю ее к себе, ее тело сталкивается с моим. “Ты самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел”. Ее глаза вспыхивают жаром. “Я вижу тебя”. Я обхватываю ее левую грудь, нежно сжимая, заставляя ее веки дрогнуть. “Твои соски”. Я кладу руку на ее киску, тепло, исходящее от ее тела, покрывает мою ладонь. “Твою киску. Ты хотела, чтобы я тебя увидел." Она кивает, ее губы приоткрыты. “И твой рот”. Я касаюсь уголка ее губ, отстраняясь, чтобы обнаружить слабый красный блеск, покрывающий кончики моих пальцев. “Ты запомнила, что я тебе говорил”.

“Я хочу кое что сделать”, - шепчет она. “Ты позволишь мне?”

"Да." Я даже не колеблюсь. Я дам ей все, что она захочет.

Рен отодвигается от меня, чтобы взять свой телефон с тумбочки, ее ягодицы покачиваются при ходьбе. Мой член упирается в джинсы, и я протягиваю руку между ног, обхватывая себя руками.

“Я хочу сделать снимок”, - начинает она, и я поднимаю брови.

“Ты, блядь, серьезно?”

Она выглядит слегка раздраженной. “Дай мне закончить. Я хочу тебя сфотографировать. А потом меня. Нас. Вместе.”

“Это называется фотографическим доказательством, детка”.

Ее улыбка дерзкая, когда она приближается ко мне. “Я не боюсь. Ладно, снимай свой свитер.”

Я делаю, как она говорит, снимаю его через голову и позволяю ему упасть. Ее оценивающий взгляд скользит по моим плечам. Моим грудным мышцам. Опускается к моему животу. То как она широко открывает глаза в удивлении, когда смотрит на меня, вызывает у меня желание сорвать с себя джинсы и показать ей то, что она действительно хочет увидеть.

“Хорошо, стой спокойно”. Она делает несколько шагов ко мне, ее рот приближается к моей левой груди.

Поджав губы, она наклоняется и запечатлевает долгий, липкий поцелуй на моей коже, прежде чем отстраниться.

Затем она делает снимок оставленной ею метки.

“Пытаешься заклеймить меня?”

“Оставляю с тобой воспоминания”. Она снова целует меня, в другое место, но достаточно близко к первому. Она также делает снимок, затем проверяет его, сосредоточенно нахмурив брови, изучая изображение.

“Как получилось?”

“Думаю, мне нужна помада потемнее”.

Она протягивает мне телефон.

Я смотрю на фотографию. “Ты знаешь. Я вижу это, но не очень хорошо.”

“В следующий раз я нанесу что-нибудь потемнее”, - бормочет она, ее голос полон обещания.

“Ты хочешь сделать это снова?”

”Есть много вещей, которые я хочу сделать с тобой". Я вижу эмоции, сияющие в ее глазах, и понимаю, что это мой момент. Мне нужно быть откровенным с этой девушкой и сказать ей то, что я чувствую.

“Я тоже хочу многое сделать с тобой”. Я притягиваю ее в свои объятия, просто обнимаю ее. “Ты же знаешь, что я забочусь о тебе, верно?”

Она моргает, глядя на меня. “Ты это делаешь?”

“Ну, да. Я не завязываю отношений. Обычно нет. Мои родители...” Мой голос срывается, и она терпеливо ждет, пока я продолжу. “Они не самый лучший пример. Когда я рос, в моем доме было не так уж много любви. Только деньги.”

Всегда деньги.

“Мы не наши родители”, - бормочет она, и мне интересно, думает ли она о своих собственных.

“Да, но они влияют на нас и на то, как мы действуем. Мой отец был — есть — таким контролирующим придурком. Он не очень хороший человек.” Это еще мягко сказано.

“Хотя ты хороший”. Когда я начинаю спорить, она качает головой, и я замолкаю. “Так и есть. Ты милый и добрый. Со мной”.

“Это потому, что ты мне нравишься”. Этих слов, кажется, недостаточно для того, что я на самом деле чувствую к Рен. Это больше, чем просто забота и симпатия. Это…

Я не хочу навешивать на это ярлык. Не сейчас.

“Тогда, я думаю, что должна чувствовать себя польщенной”. Она смеется, звук такой мягкий. Сексуальный.

Я не отвечаю ей. Вместо этого я целую ее, пока она не начинает задыхаться, мой язык тщательно исследует ее восхитительный рот. Черт, я не могу насытиться ею. Это чувство настолько ошеломляющее, что почти причиняет боль.

Еще больней? Мысль о том, что я могу потерять ее. Даже она причиняет ужасную боль.

Когда она отстраняется, то улыбается, засовывает свой телефон между нами и фотографирует меня.

“Какого хрена, Птичка?”

Она уже открывает фотографию, улыбаясь. “Твои губы покрыты блеском”.

Когда она показывает мне фотографию на своем телефоне, все, что я вижу, - это полный похоти идиот, ошеломиленный девушкой, которая только что его поцеловала. “Я выгляжу глупо”.

“Больше похоже на тупую сексуальность”. Она бросает телефон на кровать, улыбаясь мне. “Спасибо, что потакаешь мне и моему маленькому проекту”.

“Ты закончила?”

“Я думаю, что да”, - застенчиво говорит она.

"Хорошо." Я наклоняюсь ближе, украдкой целуя ее. Потом еще один раз. “Потому что теперь моя очередь”.