Миллион поцелуев в твоей жизни

46. Крю

Эта девушка, черт возьми.

Она грязная и согласная на все, и такая чертовски отзывчивая. Звуки, которые она издает, то, как она выгибается, прижимаясь ко мне, как будто она не может насытиться. Когда я опустился вниз, ее киска была очень мокрой, пока я продолжал лизать ее.

Черт, я бы сделал это снова. Прямо сейчас, если она мне позволит.

Я рискнул, прикоснуться к ее заднице после того, как она выдоила оргазм прямо из меня. Я хотел проверить ее. Посмотреть, на что она способна. Наверное, я двигаюсь слишком быстро.

Но ее киска сжалась, когда я прикоснулся к ней там. Она извивалась, хныкала и практически умоляла о большем, когда я продолжал в том же духе.

Моя маленькая бывшая девственница готова на все.

Как, черт возьми, мне так повезло?

Как только мы приводим себя в порядок, мы заканчиваем на том, что лежим в моей постели, бездельничая остаток дня.

В конце концов она берет помаду и подходит к зеркалу над моим комодом, наклоняясь, чтобы внимательно наблюдать за собой, пока наносит ярко-красный оттенок. Ее задница приподнята, и я вижу сладкую тень ее киски в этой позе.

Мой член поднимается навстречу случаю, стремясь вернуться внутрь.

Она поворачивается ко мне лицом, потирая свои рубиново-красные губы, помада все еще зажата в ее пальцах.

”Что ты об этом думаешь?"

“Чертовски сексуально”, - говорю я, не отрывая взгляда от ее сисек.

Она знает, куда я смотрю, потому что кладет пустую руку на бедро, издавая разочарованный звук. “Я говорю о своих губах”.

Я останавливаю свой взгляд на ее губах, созданных для греха, накрашенных глубоким, насыщенным красным. “Иди сюда, я хочу посмотреть как они будут смотреться на моем члене. Тогда я скажу тебе, что я думаю.”

Смеясь, она закрывает помаду и кладет ее на комод, прежде чем неторопливо подойти к кровати. Когда она подходит достаточно близко, я хватаю ее, притягивая к себе. Я собираюсь поцеловать эти прелестные губки, но она уворачивается от моего рта.

“У меня есть план”, - практически мурлычет она.

"Какой?"

“Я хочу попробовать сделать то же самое, что и в прошлый раз”. Когда я хмурюсь, она объясняет “Я хочу поцеловать тебя. Оставить отпечатки губной помады на твоей коже. Ты сказал, что этот оттенок будет смотреться лучше, помнишь?”

Я действительно помню. Подожди, пока она не знает, что еще я для нее припас.

”Попробуй". Я широко раскрываю руки и позволяю им упасть рядом со мной, как будто я беспомощен. Она меняет положение, снова оседлав меня. Она касается кольца — своего кольца, — которое висит на моей цепочке, выражение ее лица задумчивое.

“Ты хочешь его вернуть?” - спрашиваю я, зная, каким будет мой ответ, если она скажет "да".

Твердое "нет".

Рен медленно качает головой. “Я не знаю, что я собираюсь сказать, когда меня спросят, где оно находится”.

“Ты потеряла его?” И это правда.

Она потеряла это — свою девственность — из-за меня.

“Он разозлится”.

“Он будет злиться, что бы ты ему ни сказала. Что бы он сделал, если бы ты сказала ему правду?” Я приподнимаю бровь.

“Он сорвёт это прямо с твоей шеи”. Она проводит пальцем по золотой цепочке.

“Я бы не дал ему такой возможности”. Моя улыбка самодовольна. Я мог бы победить Харви Бомонта. Этот человек меня не пугает. Мне всю свою жизнь приходилось иметь дело с моим отцом и дядями. Эти парни убили бы Бомонта одним гребаным взглядом.

“О, ты такой крутой”, - дразнит Рен.

”Тебе это нравится“.

"Нравится”, - шепчет она, прежде чем наклониться и прижаться губами к моей груди. Дважды.

И еще несколько раз.

Я наклоняю голову, наблюдая, как она оставляет свой след, с удовольствием наблюдая, как ярко выделяется красная помада на моей коже. Она откидывается назад, изучая свою работу, ее губы изогнуты в улыбке с закрытым ртом.

“Мне это нравится”.

Я поднимаю на нее взгляд. “Ты немного странная, Птичка”.

“Я не думаю, что ты возражаешь”, - говорит она, и ее щеки слегка розовеют.

“Мне нравится все, что делает тебя счастливой”. Я тянусь к ней, но она спрыгивает с моих колен и хватает свой телефон. “Ты уверена, что твой отец не найдет эти фотографии?”

“Я уверена”. Она кивает. “Я сменила свой пароль”.

“Что делать?”

“О, я определенно не собираюсь тебе говорить”. Она направляет свой телефон на меня, делая несколько шагов ближе, чтобы сосредоточиться на том, где находятся отпечатки поцелуев. “Это будет хорошо выглядеть”.

“И ты сказала, что не хочешь воссоздавать это”, - бормочу я.

Она хмурится. “Воссоздать что?”

“Твое любимое произведение. Миллион поцелуев в твоей жизни. Ты делаешь это прямо сейчас. Я твой холст”.

Она моргает, глядя на меня. “Я думаю, что так и есть”.

“Я не возражаю”.

“Теперь я хочу заняться твоей спиной”, - говорит она, просматривая фотографии на своем телефоне. “О, это выглядит потрясающе. Именно так, как я и хотела.”

“Ты знаешь, что я хочу сделать?”

“Что?” - спрашивает она, не отрывая взгляда от фотографий.

“Я хочу видеть, как эти ярко-красные губы плотно обхватывают мой член”.

Ее широко раскрытые глаза поднимаются на меня. “Никаких фотографий, верно?”

Мне бы очень понравились фотографии. Я бы никогда не поделился ими ни с одной живой душой. Только с ней.

“Если ты не хочешь, чтобы я тебя фотографировал, тогда я не буду”, - говорю я. Я не Ларсен фон Веллер, это уж точно.

“Я не знаю”. Она медленно качает головой, и в этот момент я понимаю, что она все еще не полностью доверяет мне.

И я также понимаю в этот момент, когда она наклоняет голову и плотно обхватывает своими красными губами головку моего члена, что я хочу ее доверия больше всего на свете.

Как ей удалось преодолеть железную крепость и пробраться в мое сердце за такой короткий промежуток времени? Я был тем, кто отказывался верить в отношения, любовь и всю ту чушь, которая с этим связана. Когда ты живешь в такой семье, как моя, ты постоянно становишься свидетелем фальшивой любви. В предшествовавших нам поколениях браки заключались как деловые сделки. Могущественные семьи собираются вместе и становятся намного более могущественными. Черт возьми, это все еще случается. Посмотрите на мою сестру, вышедшую замуж за мужчину из-за нашей и его фамилий.

Я не хочу гребаного слияния. Мне нужен кто-то, с кем я мог бы посмеяться. Кто-то, кто, по общему признанию, немного отличается от меня и любит прижиматься своим накрашенным ртом к моей коже. Милая, невинная девушка, у которой грязные мысли.

Как Рен.

Я убираю волосы с ее лица, чтобы посмотреть. Она понятия не имеет, что делает, но это не имеет значения. Ее энтузиазм с лихвой компенсирует любой недостаток опыта.

Она крепко сжимает меня и лижет, как гребаный леденец. Обводит языком головку, прежде чем полностью обхватить ее ртом, посасывая. Издавая чавкающие звуки, которые заставляют меня сжаться, зная, что конец уже приближается.

Черт бы побрал эту девчонку. Несмотря на ее неопытность, она заставляет меня кончать быстрее, чем кто-либо другой когда-либо. Это потому, что я забочусь о ней? Из-за этого?

Как мне сказать ей об этом? Как мне выразить свои чувства, если я вырос в доме, где над чувствами издевались, особенно если ты парень? Мы должны быть холодными и бесчувственными.

Эта девушка заставляет меня чувствовать полную противоположность этому.

Она втягивает меня глубоко в свой рот. Немного глубже. Пока она почти не давится, и мой член быстро выскальзывает у нее изо рта.” Извини,“ бормочет она, усиленно моргая.

Я касаюсь ее щеки, поднимая ее лицо, чтобы она посмотрела на меня. “Тебе не нужно глубоко глотать меня, Птичка”.

Ее щеки порозовели. “Я, возможно, посмотрела больше порно прошлой ночью”.

Ох, блять. “Надеюсь, в приватном режиме”.

Она смеется. “Да, конечно”.

“Я не планирую кончать тебе в рот”, - говорю я ей, снова убирая ее волосы. “Просто— поиграй с этим. Пока я не смогу больше этого выносить и мне не придется трахнуть тебя”.

И черт возьми, она когда-нибудь доиграется с этим. За короткое время она доводит меня до грани, пока я практически не отрываю ее от своего члена, располагая так, чтобы она лежала на спине, а я нависал над ней. Я легко проскальзываю в нее, замирая полностью, когда чувствую, как весь этот горячий, влажный жар охватывает меня.

”Я не надел презерватив". Я смотрю вниз и вижу, что она извивается подо мной, как будто пытается приянть меня глубже.

“Я принимаю противозачаточные средства”, - признается она.

Я в шоке. “Серьезно?”

“У меня были нерегулярные месячные, когда я была младше”. Она выглядит смущенной. “Моя мама отвела меня к гинекологу, и с тех пор я принимаю таблетки”.

Черт возьми, я люблю ее маму. “У меня никогда не было секса без презерватива. Никогда”.

“У меня тоже”. Я целую ее улыбающийся рот.

“Ты забавная, Птичка”.

“Я стараюсь”, - дразнит она, приподнимая бедра, так что я действительно погружаюсь глубже в ее тело. “Ты говоришь мне правду?”

“О том, что я никогда не занимался сексом без презерватива?” Когда она кивает, я говорю “Да”.

“Тогда давай попробуем это. Мне так хорошо”.

Как только мы сделаем это таким образом, будет трудно вернуться к презервативам. Я могу чувствовать... все. Никаких барьеров, просто плоть к плоти.

И, черт возьми, это потрясающее ощущение.

“Мне нравится быть внутри тебя”, - шепчу я ей на ухо, потому что это настолько близко, насколько я могу подойти, используя это слово. И я говорю серьезно — мне нравится быть внутри нее. Трахать ее. Целовать ее и заставлять кончать. Зная, что я единственный, кто заставляет ее чувствовать себя хорошо.

“Мне нравится быть с тобой вот так”, - отвечает она, ее руки блуждают по моей груди, чтобы обвиться вокруг моих плеч. “Никто не знает меня так, как ты, Крю”.

Никто не знает меня так, как она.

Ни одна живая душа.

Сначала я начинаю с нежности, не желая причинять ей боль. Она все еще новичок в этом деле, и я уверен, что она обижена.

Она уже кончала дважды.

В конце концов, я теряю контроль. Я жестко трахаю ее. И она ни разу не пожаловалась. Она стонет и шепчет мое имя, прижимая меня к себе. Я высвобождаюсь из ее хватки и возвышаюсь над ней, обхватывая руками ее бедра, пока трахаю ее до бесчувствия. Пока она не начинает извиваться подо мной, ее дрожащий стон указывает на то, что она кончает.

Я тоже кончаю. Так сильно.

Я влюбляюсь в нее.

Тоже чертовски сильно.