Миллион поцелуев в твоей жизни

50. Рен

“Нет”. Я выскальзываю из кабинки и встаю, оглядывая закусочную в поисках своего отца, помня, что он снаружи. “Нет, нет, нет. Он не стал бы мне лгать."

“Дорогая. Садись.” Ее голос тверд, взгляд умоляющий. “Нам нужно обсудить это до того, как он вернется”.

Я плюхаюсь на край стула, до боли вцепившись в стол холодными пальцами передо мной . Я в оцепенении. Униженная. Разозленная.

“Твой отец был слишком занят, чтобы отправиться на поиски этой картины. И он не собирался тратить такие деньги на произведение прямо сейчас, как бы сильно ты этого ни хотела. Этот подарок был от Крю Ланкастера. И в этом есть весь смысл, разве ты не видишь? Он уже неделю присылает тебе помады от Шанель. Все это ведет к грандиозному финалу. Действительно, Миллион поцелуев в твоей жизни. Этот мальчик - гений”.

О Боже. Она права. Я знаю, что это так. Почему я этого не заметила? Потому что мой отец вмешался и так быстро заявил о своих правах? Верила ли я в это так сильно, что забыла обо всем остальном? Неужели я так отчаянно нуждаюсь в любви и одобрении моего отца?

"Кажется, меня сейчас стошнит", - прохрипела я, проглатывая угрожающую тошноту.

Она пододвигает мой стакан с водой поближе ко мне, и я хватаю его, выпивая половину за считанные секунды.

“Он знает, как ты расстроена из-за него, и я тоже была расстроена из-за его обращения с тобой. Его обращения со мной. Я слишком долго игнорировала это и позволила ему шпионить за тобой и обращаться с тобой как с неспособным ребенком, а не как с умной молодой женщиной, которой ты стала. У тебя хорошая голова на плечах. Твоему отцу не нужно постоянно следить за тем, что ты делаешь. Ты можешь принимать свои собственные решения", - говорит мама с уверенностью, которую я никогда раньше не слышала.

“Ты действительно так думаешь?” Мой голос тихий, мои эмоции хаотичны. Она кивает, протягивая руку, чтобы положить ее на мою. “Ты веришь, что твой отец не может сделать ничего плохого, но у него есть свои недостатки. Они есть у всех. Он такой же человек, как и все мы. Я не хотела устраивать сцену здесь или перед тобой, но я больше не могла этого выносить. Позволять ему приписывать себе подарок, которого он тебе не делал, — это неправильно. Я не понимаю, почему он лжет, но это так, Рен. И все это настигнет его.”

У меня болит в груди от его обмана. Он должен был знать, что его поймают. “Ты думаешь, он приписал себе этот подарок, чтобы сделать меня счастливой? Чтобы я больше не злилась на него?”

“Это недостаточно веская причина, но, возможно? Он должен знать, что ты быстро узнаешь правду. Крю упомянет о своем подарке — он захочет получить заслуженную похвалу. Я удивлена, что ты до сих пор не получила от него весточки с вопросом, что ты думаешь о своем подарке.”

Я прислоняюсь к кабинке. “Я оставила свой телефон в своей спальне. Папа вытащил меня оттуда.”

“Я уверена, что он это сделал”, - парирует она, качая головой. “А, вот и он идет. Притворись, что ты не знаешь. Мы можем обсудить это дома.”

Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, но мне трудно лгать, особенно когда я лицом к лицу с человеком, которому вру.

Мой отец скользит обратно в кабинку с улыбкой на лице, как будто он никогда в жизни не сделал ни одной неправильной вещи.

Как он может лгать мне? Я не могу этого выносить.

Не могу.

“Ты в порядке, Рен?” - спрашивает он, нахмурившись. “Ты выглядишь расстроенной”.

“Когда ты ее купил?”

“Что купил?”

О, он прикидывается дурачком. Он уже выглядит виноватым.

“Эту картину. Миллион Поцелуев в Твоей Жизни. Когда ты ее купил? Как ты ее нашел?” Я скрещиваю руки на груди, ожидая ответа.

“Я купил ее... недавно”.

“У кого?”

”У предыдущего владельца".

А то. “И где он живут? Как ты его нашел?”

Он смеется, хотя звучит нервно. ”Ну, у нас действительно есть связи в мире искусства, у твоей мамы и у меня“.

”Я не имею к этому никакого отношения" - добавляет мама, заслужив от него строгий взгляд.

“Скажи мне, как ты ее нашел”, - требую я.

“Как я и сказал. У меня есть связи. Я немного покопался и сделал несколько звонков.” Он начинает потеть. Я вижу, как они усеивают его линию роста волос.

“Возможно, Вероника помогала тебе?” - спрашивает мама, ее голос сочится отвращением. “Я знаю, насколько она полезна”.

“Оставь ее в покое”, - огрызается он, его щеки краснеют.

Вероника. Новый помощница. Может быть, там есть что-то большее, чем я знаю?

“Сколько ты заплатил за нее?” Спрашиваю я его.

“Почему вы обе ополчились на меня? И невежливо спрашивать, сколько стоил эта картина, Рен. Это был подарок”, - говорит он, отчитывая меня. Он выходит из кабинки и через несколько секунд встает на ноги. “Пойдем”.

“Но—”

“Мы уходим”, - прерывает он, прежде чем повернуться и выйти из закусочной.

Мы с мамой обмениваемся взглядами.

“Все будет хорошо”, - говорит она мне. “Мы можем закончить этот разговор дома”.

Мой желудок сжимается. Я бы хотела, чтобы мне вообще не нужно было вести этот разговор.

Я молчу всю обратную дорогу до квартиры, как и мой отец. Даже моя мать. Мы все притихли, настроение мрачное.

Полностью разрушено. Как он мог так лгать мне? Как? Я не понимаю. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь это простить. Он злится на меня за мое предполагаемое предательство, а затем делает то же самое и ожидает, что мы все примем его ложь.

У него не может быть и того, и другого.

Мы приближаемся к нашему зданию, когда я замечаю, что кто-то стоит у входа. Очень знакомый человек, одетый в черное пальто и джинсы, в той шапке, которую он всегда носит, прикрывая волосы. Он поворачивается к нам лицом, и мое сердце начинает стучать чаще.

Это Крю.

Наши взгляды встречаются, и грозный взгляд на его лице наполняет меня беспокойством, хотя я быстро понимаю, что его гнев не имеет ко мне никакого отношения.

Это связано с моим отцом.

“О боже”, - слышу я, как мама говорит, когда замечает Крю.

Мой отец, конечно, совершенно ничего не замечает.

Я отрываюсь от родителей и бегу к Крю, тихий крик срывается с моих губ, когда он заключает меня в объятия и прижимает к себе. Я прижимаюсь лицом к его груди, вдыхая его знакомый, восхитительный запах, ненавидя то, что должно произойти, но зная, что это все равно должно произойти.

”Птичка". Он проводит рукой по моим волосам. “Нам нужно поговорить”.

Я медленно отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. "Я знаю."

“Крю”, - зовет моя мать, когда они приближаются. “Так приятно наконец-то познакомиться с тобой”.

Я поворачиваюсь, оставаясь в объятиях Крю, и мой отец наблюдает за нами, вся краска сходит с его лица, когда он видит, с кем я стою.

“Я тоже рад с вами познакомиться, миссис Бомонт”. Крю отпускает меня, чтобы подойти к моей матери и пожать ей руку.

Мой отец не произносит ни слова, но его мрачное выражение лица говорит само за себя. Он должен знать, что его поймали.

“Сэр”. Крю кивает ему, выказывая уважение, хотя он, вероятно, этого не заслуживает. “Я полагаю, что произошло недоразумение”.

О, он слишком вежлив.

“Это не ты купил эту картину”, - бросаю я отцу, не в силах сдержаться. “Я знаю, что ты этого не делал”.

Выражение его лица становится возмущенным. “Ты называешь меня лжецом?”

Я не могу поверить, что он все еще придерживается своей истории, особенно перед Крю.

“Харви, пожалуйста. Брось это. Тебя поймали.” Ее тон усталый. Она выглядит усталой, и это заставляет меня понять, что она терпит его уже долгое время.

И она, возможно, наконец-то справится с этим.

Крю поворачивается ко мне, выражение его лица серьезное. “Я тот, кто купил ее для тебя, Рен. Я полагал, что все сойдется, если я буду посылать тебе помады Шанель всю неделю? Поскольку именно это художник использовал в своем произведении”.

“Я должна была догадаться”. Я совершенно не верю, что он сделал это для меня. Все для меня. Тем не менее, это также имеет полный смысл. Помады. Камера. Как он позволял мне целовать его и покрывать его кожу отпечатками моих губ, никогда не жалуясь. В глубине души я всегда чувствовала, что ему это нравится.

Он сделает для меня все, что угодно.

Всё.

“Кем, черт возьми, ты себя возомнил, покупая моей дочери такое дорогое произведение искусства? Она даже не знает тебя, и вот ты появляешься, всегда посылаешь ей подарки. Выпендриваешься и покупаешь ей экстравагантные подарки. Это жалко.” Лицо моего отца стало свекольно-красным. Я думаю, что это самый безумный человек, которого я когда-либо видела.

“Я жалок? По крайней мере, я не какой-то дряхлый старик, пытающийся удержать свою дочь, обманывая ее, когда контроль над ней больше не работает”, - парирует Крю.

Я касаюсь руки Крю, ненавидя то, как жестоко это прозвучало только что, но я думаю, что он говорит только правду. И иногда правда причиняет боль.

“Ты действительно собираешься влюбиться в этого парня, Тыковка? Ты же знаешь, какие они, Ланкастеры. Бессердечные. Жестокие. Он отшвырнет тебя в сторону, когда ты ему надоешь, просто посмотри", - говорит папа с мольбой во взгляде. Его слова подобны удару в живот, как будто я недостойна внимания Крю. Что мой отец такого низкого обо мне мнения. И Крю. “Я хочу для тебя только самого лучшего, Рен. Я пытаюсь защитить тебя от него.”

Мое сердце замирает, слезы текут из уголков моих глаз. Из-за того, что он говорит такие ужасные вещи о Крю, когда он даже не знает его, просто...это причиняет боль.

“Послушай меня, Рен. Ты - самое важное, что есть в моем мире. Я бы никогда намеренно не попытался тебя расстроить. Ты знаешь это.” Папа делает шаг вперед, его взгляд останавливается на том месте, где рука Крю лежит на моем бедре, когда он притягивает меня к себе, его прикосновение собственническое. Притязания, как это всегда бывает.

Однако теперь это имеет больше смысла. Он посылает невысказанное сообщение моему отцу. Я больше не принадлежу ему.

“Ты солгал”, - говорю я отцу. “Ты претендовал на подарок, который на самом деле никогда мне не дарил. Ты пытался приписать себе заслуги в том, к чему не имел никакого отношения.”

“Я терял тебя!” Слова срываются с губ моего отца, шокируя меня. “Ты ускользала прямо из моих пальцев, и я ничего не мог с этим поделать. Я не хочу потерять тебя из—за... него”.

“Ты солгал. Мне.” Я качаю головой один раз, когда он делает шаг ко мне, и он замирает. Если он прикоснется ко мне, я не знаю, что я могу сделать. Закричать? Оттолкнуть его? Пнуть его в голень? “После всего этого времени ты якобы беспокоился обо мне. Выслеживал меня. Шпионил за мной через мой телефон. Говорил мне, что я могу и что не могу делать. Утверждая, что ты не можешь доверять мне из-за того, что я сделала почти шесть лет назад, хотя все это время именно я не должна была тебе доверять!” Мое дыхание учащается, и у меня кружится голова, гнев поглощает меня так сильно, что я едва могу ясно мыслить. Я знаю, что мы, скорее всего, устраиваем сцену перед нашим многоквартирным домом, но мне все равно. Нужно сказать правду.

Мой отец должен знать, что я на самом деле чувствую.

“Ты права”.

Я таращусь на него, потрясенная тем, что он так быстро признал свою вину.

“Это было неправильно, и я сожалею”, - продолжает он, и, по крайней мере, он признает свою ложь.

Но уже поздно.

У меня нет сил сказать ему это. Я слишком переполнена эмоциями. Крю прижимает меня к себе, заставляя чувствовать себя в безопасности. Он никогда не цепляется слишком сильно. Он дает мне свободу, в которой я нуждаюсь, и уважает мои решения. Мои мысли. Мое тело. Всю меня.

Каждый кусочек.

“Ты разбиваешь мне сердце”, - хрипит мой отец, в его глазах блестят слезы. В любой другой день, увидев его таким, я бы уничтожила себя. Но не сегодня. “Я всегда был твоим героем, Тыковка. Тот, к кому ты обращалась, когда тебе была нужна помощь. Никогда не забывай об этом.”

“Вам больше не нужно быть ее героем”, - говорит Крю, притягивая меня еще ближе к себе. “Теперь это моя работа”.

Боль на лице моего отца ни с чем не спутаешь. Он на самом деле вздрагивает, его взгляд сужается в щелочки, когда он изучает нас.

“Ты разрушил мою семью”, - обвиняет он Крю.

“Нет, Харви”. Моя мать делает шаг вперед, ее глаза пылают гневом. “Ты сделал все это сам”.

Его плечи опускаются, и он опускает голову.

Как раз перед тем, как он разворачивается и уходит. В тот момент, когда мы втроем входим в квартиру, мама подходит к выброшенной коробке, где мы ее оставили, роется в беспорядке, пока не сжимает в пальцах крошечный белый конверт, без сомнения, с ожидающей внутри открыткой. “Для тебя” говорит она, протягивая его мне.

Я беру у нее конверт и бросаю взгляд на Крю, который внимательно наблюдает за мной.

“Открой его”, - настаивает он.

Дрожащими пальцами я разрываю конверт и вытаскиваю открытку.

Ранний подарок на день рождения для моей Птички. Миллион поцелуев в твоей жизни, от меня тебе.

С любовью,

Крю

Я прижимаю открытку к груди, полностью переполненная эмоциями. Слезы свободно текут по моим щекам, и я усиленно моргаю, чтобы прояснить затуманенное зрение, когда смотрю на Крю.

”Мне нравится,“ - шепчу я. "Спасибо."

Он касается моей щеки, его пальцы скользят вниз, чтобы провести по моей челюсти. “Не за что”.

Эмоции бурлят между нами, кажется, заполняя всю комнату, пока мы продолжаем смотреть друг на друга.

Моя мать откашливается, привлекая наше внимание. “Рен. Почему бы тебе не отвести Крю в свою комнату и не показать ему это произведение.”

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. “Тебя это устраивает?”

Ее улыбка слаба. "Конечно. Я доверяю тебе, дорогая.”

Я подхожу к ней и крепко обнимаю ее. “Спасибо. За все.”

“Иди” шепчет она, мягко выпуская меня из своих объятий. ”Покажи ему".

Она знает, как много это значит для меня. Этот момент. Эта картина.

И Крю.

“Я люблю тебя” шепчу я ей, прежде чем подойти к Крю и взять его за руку, ведя по коридору в свою комнату. Он следует за мной, не говоря ни слова, но в тот момент, когда я втаскиваю его внутрь и закрываю дверь, он возвышается надо мной, прижимая мое тело к стене, его руки крепко обнимают меня за талию.

“Прости”, - шепчет он, осыпая мое лицо поцелуями. "Я не должен был вот так появляться и противостоять твоему отцу, но я не мог позволить ему приписать себе мой подарок для тебя“.

”Все в порядке". Я наслаждаюсь мягкостью его губ, искренностью в его голосе и тем, как бережно он меня держит. “Я рада, что ты пришел. Мне просто жаль, что я не поняла всего этого раньше. Моя мама все мне рассказала.”

“Не извиняйся. Я понял. Правда, Птичка. Ты хотела верить, что он сделает это для тебя." Он отодвигается назад, изучая мое лицо. “С тобой все в порядке?”

“Это больно, осознавать, как мало уважения мой отец испытывает ко мне” шепчу я, мое горло саднит, глаза горят.

“Я хотел бы забрать твою боль”, - говорит он, и я ничего не могу с этим поделать.

Я недоверчиво смотрю на него, гадая, куда подевалась эта жестокая, задумчивая версия Крю. Его заменил этот милый, сексуальный, заботливый мужчина, который хочет только заботиться обо мне, и…

Я люблю это.

Я люблю его.

Да. Я влюблена в него.

“Я просто рада, что ты здесь”. Я бросаю взгляд на фигуру, прислоненную к моей стене, и он делает то же самое. ”Мне это так нравится".

Я так сильно люблю его, но как мне сказать ему об этом?

Это пугает, насколько сильно я к нему отношусь. Чувствует ли он то же самое по отношению ко мне?

“Я знал, что ты это сделаешь”. Он целует меня в висок, и я наклоняюсь к нему.Я должна была догадаться, что Крю подарил её мне. Все улики были прямо передо мной, смотрели мне в лицо, и я была настолько ослеплена мыслью о том, что мой отец хочет вернуть мое доверие и прощение, что поверила в его ложь.

Но теперь мои глаза открыты. Благодаря моей матери. В конце концов я бы узнала, и я до сих пор не могу поверить, что не видел этого, но теперь я знаю.

Крю был тем, кто отправился на поиски и нашел ее, и Бог знает, сколько он за это заплатил, но он отдал мне эту вещь, потому что хотел видеть меня счастливой. Он сказал мне это только вчера, в магазине Шанель.

"С Днем рождения", - шепчет он, и я снова смотрю на него.

“Я все еще не могу поверить, что ты это сделал”.

Он колеблется, хмурясь. “Это то, чего ты хотела, верно?”

Рыдание вырывается из меня, и я прикрываю рот, кивая, когда проливается еще больше слез.

Крю прижимает мою голову к его груди, и я чувствую ровное биение его сердца.

“О, Птичка, не плачь".

“Я в порядке. Я чувствую себя шикарно.” И я все еще плачу. Этот день был таким ошеломляющим. Хорошим. Плохим.

Замечательным.

“Мне не нравится, когда ты плачешь”. Голос Крю напряжен. “Предполагалось, что эта картина сделает тебя счастливой”.

“Ты делаешь меня счастливой”, - говорю я ему, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть на его красивое лицо. “Я не могу поверить, что ты сделал это для меня”.

Его голос понижается, выражение лица становится серьезным. “Я сделаю для тебя все, что угодно, Рен. Просто чтобы увидеть твою улыбку. Услышать твой смех. Помнишь, что я тебе говорил?"

Я киваю, громко шмыгая носом. “Вместо этого ты плачешь, как будто я убил твою кошку”.

“У меня даже нет кошки”, - бормочу я, заставляя его улыбнуться.

“Скоро у тебя будет две киски” говорит он, имея в виду картину, которую я купила в галерее в тот день, когда он последовал за мной. Пригласил меня на ланч. Поцеловал меня на заднем сиденье своей личной машины.

Я смеюсь. Кашляю. Соплю. Я в полном беспорядке. “Ты прав.”

На мгновение мы замолкаем, и я в конце концов высвобождаюсь из его рук, чтобы взять салфетку и вытереть слезы со своего лица.

“Мне нравится записка, которую ты мне написал”, - говорю я.

Боже, эта записка. Кто бы мог подумать, что Крю Ланкастер может быть таким романтиком? Я и не подозревала, что он на это способен.

Но это то, что он делал. Ухаживал за мной последние пару недель. Заставляя меня чувствовать себя особенной. Как будто он думает, что я особенная. Что он заботится обо мне. Может быть, он даже любит меня.

Я думаю, что он знает.

Я действительно, действительно хочу.

“Я охотился за ней с тех пор, как ты рассказала мне о ней", - признается он.

Я таращусь на него, разинув рот. “Ты ненавидел меня тогда”.

“Я этого не делал”, - парирует он.

Я смеюсь, вся печаль покидает меня, когда я слышу, как он становится таким ворчливым и сварливым. “Ты нашел ее сам?”

“На самом деле, Грант помог мне найти владельца”. Он улыбается. Качает головой. “Он такой придурок”.

“Предыдущий владелец?

“Нет, мой старший брат. Он заставил меня пройти через кое-какое дерьмо, пока мы пытались ее получить. Но в конце концов все, о чем я заботился, - это завладеть ею, и теперь она твоя.”

“Это такой экстравагантный подарок”, - бормочу я, мой взгляд возвращается к картине, впитывая все эти поцелуи на холсте.

“Ты отдала мне то, что никогда не сможешь дать никому другому, и я хотел сделать то же самое для тебя”, - признается он низким голосом. О Боже. Когда он говорит подобные вещи, я не знаю, что делать и как реагировать.

Теперь я действительно хочу наброситься на него.

“Спасибо”, - шепчу я, улыбаясь ему, когда он снова заключает меня в свои объятия. “Я буду лелеять это вечно”.

“Так же, как я буду лелеять тебя”. Он не добавляет слово "всегда", но я думаю, что знаю, что он имеет в виду.

Осознание поражает меня, и я поднимаю на него взгляд. “Разве ты не должен был сегодня быть в доме своего дяди?”

Он пожимает одним плечом. ”Я вернулся, когда получил твое сообщение".

“Что?”

“Когда ты прислала мне это сообщение, и в нем говорилось, что твой отец подарил тебе эту картину, я никак не мог провести сочельник со своей семьей, пока твой отец лгал тебе в лицо”. Выражение его лица свирепое. “Я должен был сказать тебе правду. Лично.”

Приподнимаясь, я прижимаюсь губами к его, целуя его со всем, что у меня есть. Его губы приоткрываются, и я сплетаю свой язык с его языком, пока его руки не начинают блуждать, и я хнычу, отталкивая его от себя.

“Мы не можем увлекаться”, - говорю я, задыхаясь.

Его ухмылка сокрушительна. “Всегда моя хорошая девочка”.

Мои щеки вспыхивают. “Остановись. Мы зайдем слишком далеко, и ты это знаешь. Я не хочу подорвать доверие моей мамы.”

Он проводит рукой по волосам, резко выдыхая. “Тогда давай пойдем и поболтаем с ней”.

Я хмурюсь. “Ты хочешь потусоваться с моей мамой?”

“Конечно. Нам нужно получше узнать друг друга. И у меня такое чувство, что она меня одобряет. Я имею в виду, посмотри, что я тебе принес. Довольно впечатляюще.” Радость течет по моим венам, и я смеюсь. “Ты не возражаешь, если я побуду с тобой и твоей мамой, верно?” Он приподнимает бровь.

“Я хочу, чтобы ты это сделал”, - шепчу я, улыбаясь.

“Завтра днем, ты не хочешь прийти ко мне домой? Там будем только я, мои родители и братья. Шарлотты там не будет, и это очень плохо. Я действительно хочу, чтобы ты с ней познакомилась.”

Слезы снова наворачиваются на глаза. Он хочет, чтобы я была с его семьей. И он хочет проводить время с моей матерью. О Боже, это серьезно. “Я тоже хочу с ней познакомиться”.

Конечно, это серьезно. Он купил картину, которая обошлась ему более чем в пятьсот тысяч долларов. Может быть, даже миллион. Я знаю, что он Ланкастер, и для него это, наверное, что-то вроде двадцати долларов, но все же.

То, что он сделал для меня, это просто...никто никогда не заставлял меня чувствовать себя такой особенной.

Так любимой.

“Еще раз спасибо за подарок”, - снова говорю я, ненавидя то, насколько бессмысленными кажутся мои слова. “Мне он очень нравится”.

“Пожалуйста”. Такого выражения его лица я никогда раньше не видела, и мне жаль, что я не могу сфотографировать его, чтобы оно осталось у меня навсегда. “С днем рождения, Птичка”.