Милюков

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Павел Николаевич Милюков был интеллигентом в полном смысле слова, представителем того последнего поколения российской интеллигенции, которое сочетало разностороннюю эрудицию, глубокие познания в профессии с безупречной репутацией. В следующих поколениях на смену интеллигенции в этом разностороннем, почти всеобъемлющем смысле пришли образованные (или не очень) специалисты, среди которых быть «интеллигентом» подчас считалось чуть ли не зазорным.

Уже в зрелые годы Павел Николаевич постепенно, но радикально изменил характер своей деятельности, отказавшись от научной карьеры, к которой поначалу тяготел. Исторический опыт России, который он глубоко изучал и стремился применить к современным реалиям, и жизненные, преподавательские, научные, общественные коллизии превратили его в общепризнанного руководителя либерального лагеря России начала XX века. Именно он во время революции 1905–1907 годов стал идеологом и лидером тех умеренно демократических сил, которые ориентировались на постепенное и мирное преобразование России. В определенной степени его деятельность вкупе с усилиями других политиков привела к успеху — в России появились элементы конституционной монархии, которые смогли, вопреки стремлениям царского двора и значительной части представителей исполнительной власти, сохраниться на протяжении следующего десятилетия, даже в условиях Первой мировой войны.

Однако они не выдержали испытания революцией 1917 года. Сам Милюков стал постепенно терять влияние даже в собственной партии. Марк Алданов полагал, что если бы Павел Николаевич «оказался англичанином, он был бы премьером в течение десятилетий и, может быть, лучшего премьера для Англии нельзя было бы себе представить»^{995}. В условиях же бурных революционных потрясений ему не нашлось должного места в общественно-политической жизни России.

Идея конституционно-демократического развития России рухнула под ударами рабоче-крестьянско-солдатской стихии, которую умело использовала партия большевиков, придя к власти в октябре 1917 года.

В эмиграции на протяжении последней четверти века жизни Милюков, фактически отойдя от активной политической деятельности, анализировал драматическое, а временами трагическое развитие событий в мире и на родине, в ряде случаев вдумчиво, но подчас поверхностно, подчиняя свои суждения заранее сконструированной схеме, в основе которой лежали патриотические чувства. В угоду им он в 1930-х годах отказался от критики сталинского единовластия и даже оценивал Большой террор в СССР как мероприятия по ликвидации нацистской «пятой колонны». Отказавшись в начале 1920-х годов от устаревших, по его мнению, представлений, в частности от курса на свержение большевистской власти вооруженным путем, рассчитывая на постепенную эволюцию советской системы в сторону демократизации, в следующее десятилетие он признал легитимным единовластие Сталина. В годы Второй мировой войны Милюков был полностью на стороне антифашистских сил и внимательно следил за героической борьбой своего народа. Так что «догматиком либерализма», как его называют некоторые авторы, Павел Николаевич ни в коем случае не являлся.

А. В. Тыркова-Вильямс отмечала: «Сам Милюков не был ни сентиментальным, ни восторженным. Это был холодный, рассудочный человек. Но чужой энтузиазм, если он к нему самому относился, его подкупал. Льстецам, хвалителям он порой поддавался»^{996}.

Павел Николаевич оставил огромное научное, политическое, литературное наследие, возникшее благодаря его неутомимому, ежедневному, напряженному труду. Павел Николаевич был из тех людей, которые, говоря словами Аркадия и Бориса Стругацких, «терпеть не могли воскресений, потому что в воскресенье им было скучно», для которых поистине «понедельник начинается в субботу».

М. В. Вишняк писал: «Судьба поставила Милюкова на скрещении исторических путей России. Она сделала его центром притяжения и отталкивания идей, страстей, интересов. Милюкова преследовали, травили и оскорбляли. Словом и действием. Справа и слева. Русские коммунисты объявили его вне закона. Русские монархисты в него стреляли. Но он, духовное достояние нескольких поколений русской интеллигенции, неотрывен ни от истории России, ни от ее интеллигенции, — хранителя русской национальной памяти…»^{997}

Последние три десятилетия российской истории — это время становления новой России, которая всё еще на распутье. Изберет ли ее народ подлинные либерально-демократические ценности, за которые ратовал Павел Николаевич Милюков? На этот вопрос не дано пока ответить никому. Да и неизвестно, правильно ли поставлен вопрос, действительно ли либеральные ценности являются неким универсальным средством, позволяющим распутать весь узел российских проблем, как утверждают многие политики и политологи, пытаясь подтвердить свои рассуждения опытом других стран, не учитывая ни российских исторических реалий, ни практики последней четверти века. Да и каковы они, эти либеральные ценности? Во всяком случае, многолетний опыт деятельности Павла Николаевича Милюкова, признанного либерала, не позволяет сколько-нибудь четко их сформулировать.

Прав был Владимир Высоцкий: «А мы всё ставим каверзный ответ и не находим нужного вопроса».