МИМ-1. Оникс

Глава 20

Меня резко сдернуло с кровати, и только чудом я не упал — успел схватиться за стойку. А вот Дима удержаться не смог и с криком упал на пол с верхней койки, его вопль, полный паники, метался в темноте каюты.

Дирижабль сильно трясло, это прекрасно ощущалось через металлические стойки кровати, которые были прикреплены к полу и стенам. В темноте каюты ничего не было видно, и это только добавляло хаоса, паники и неразберихи.

— Диман, ты жив? — спросил я в темноту. В ответ услышал ругательства, которыми он будто пытался подавить боль и страх.

Ну, раз ругается, значит, жив.

— Рука… Чтоб меня!.. — прошипел Дима, сделав паузу в ругательствах. — Кажется, сломал! Что они творят?!

— Ада! — я осторожно встал с кровати, подсвечивая себе экраном телефона, чтобы не наступить на Диму. — Ты —то в порядке?

— Нормально! — ответила она, но в ее голосе слышалась тревога. — Что происходит, никто не знает?

— Мы попали в блендер, вот что происходит! — снова ругнулся Дима, его голос звучал так, будто он был на грани срыва. — А-а-а, моя рука!.. Чтоб меня!..

Я на ощупь, ориентируясь на слабый свет телефона, добрался до выключателя у двери и включил свет. Он загорелся, но как-то тускло, будто в сети не хватало энергии.

Дима уже не лежал, а сидел, держась за руку и тяжело дыша. На лбу у него блестела испарина, глаза были закрыты, и было видно, что ему очень больно. Ада, выглядывающая из-за занавески, увидела это и переполошилась:

— Дима! — Она выбежала к нему, даже не смущаясь, что на ней только полупрозрачная ночнушка, которая колыхалась при каждом ее движении. Подскочила к Диме и помогла ему встать, но он снова зашипел от боли:

— С-с-сам!..

Поднявшись, он открыл глаза и увидел Аду. В этот момент, казалось, вся боль исчезла из его головы, он даже перестал шипеть и уставился на девушку широко распахнутыми глазами.

— Ты… — начал он, но дирижабль снова тряхнуло, и он снова упал на пол, а Ада приземлилась на него. Дима не сдержался и закричал от боли, когда снова ударился сломанной рукой. А я только порадовался, что дверцы багажной полки не сломались под весом чемоданов. Иначе все эти полтонны сейчас рухнули бы прямо на ребят.

— Прости!.. — вскрикнула Ада, пытаясь встать с Димы, ее голос звучал полон паники и жалости. — Прости, прости!

— Н-ничего… — сквозь зубы ответил он, не отрывая взгляда от груди девушки, которая просвечивала сквозь ткань. — Все… нормально…

Да, вроде взрослые, а на кого-то вид женской груди все еще действует похлеще любого гипноза.

— Так! — я обратил внимание на себя. — Лучше не вставайте, оставайтесь на полу, а то опять упадете!

— А ты? — Ада посмотрела на меня, в ее глазах читалась тревога.

— А я пойду выясню, что тут происходит! — зло ответил я, открывая дверь.

Держась одной рукой за стену, чтобы не упасть, я вышел в коридор. Лампы горели так же тускло, как и в каюте, и единственным источником яркого света были молнии, сверкающие за окнами. Они выхватывали из темноты испуганные лица студентов, выглядывающих из кают. Никто не понимал, что происходит, и с каждой новой вспышкой они вздрагивали, кто-то даже вскрикнул, словно молния могла их поразить.

Странно… Никогда не видел, чтобы молнии били без грома… О, а вот и гром! Грохнуло так, будто все это время он где-то накапливался и сейчас решил вывалиться весь сразу!

Хотя, честно говоря, на гром это не очень похоже. Скорее на… выстрел какой-то пушки, что ли?

— Что происходит?! — спросила симпатичная девчонка из соседней каюты, такая рыжая, что светилась даже в полумраке. Ее голос звучал полон страха, и я понимал, что она не одна такая.

Но не успел я ей ответить, как динамики в каютах щелкнули, и раздался голос капитана, которого едва можно было разобрать из-за треска помех.

— Уважаемые пассажиры, просим вас сохранять спокойствие! — я кое-как понял, что он пытался сказать. — Экипаж делает все возможное, чтобы нормализовать ситуацию! Вскоре все наладится, просим сохранять спокойствие!

Последние слова снова потонули в море помех. Но по дрожащему голосу капитана было понятно, что на самом деле все вовсе не так радужно, как он только что расписал, и «скоро» все это не наладится.

Возможно, вообще не наладится.

В коридоре не было видно членов экипажа, поэтому, продолжая держаться за стену, я направился к носовой части. Люди, которые точно знали, что происходит, были там. Только там я мог узнать правду.

Дирижабль снова тряхнуло, и из одной каюты послышался грохот падающих чемоданов — кто-то явно не закрыл дверцу багажной полки. Я присел, чтобы сохранить равновесие, и продолжил двигаться к рубке управления. Там, конечно, была дверь с электронным замком, но сейчас это могло сыграть мне на руку. Если напряжение в системе такое низкое, что едва горят лампочки, то замок, может, вообще не работает.

Но все оказалось даже проще, чем я думал. Когда я наконец добрался до рубки, камень в моей груди слегка нагрелся, словно предупреждая о чем-то, и я по какому-то наитию остановился. Остановился точно на том месте, где вчера стоял встречающий нас на борту усач.

В следующее мгновение из параллельного коридора выбежал один из членов экипажа в синем комбинезоне. Не заметив меня в полумраке, он подскочил к двери и дернул ее на себя. Выругался, когда она не открылась, прижал палец к датчику (замок все-таки работал), снова дернул дверь и исчез за ней. Он даже не проверил, нет ли кого-то за спиной, как сделал бы в спокойной обстановке. Ему явно было не до этого.

Вот тебе и «все под контролем». Что и требовало доказать… С одной стороны, понятно, что экипаж не может допустить паники на борту… С другой стороны, это такие избитые и затасканные формулировки, что в них, кажется, только маленький ребенок может поверить. Хотя, с третьей стороны, паники действительно не было. Возможно, будущие маги верят в слова взрослых. Возможно, они хотят в это верить и просто закрывают глаза на происходящее. Ведь не в их силах сейчас что-то исправить.

Я закрывать глаза не собирался. Поэтому, пока дверь не закрылась, я подбежал к ней и проскользнул внутрь, даже не задев створку и не помешав ей закрыться.

Я оказался в небольшом темном коридоре, окруженный какими-то устройствами. Некоторые из них вертелись, некоторые пыхтели, но все располагались в полумраке, и из-за этого было трудно рассмотреть, что именно они делают. Но меня это и не интересовало. Меня больше волновало то, что происходило впереди, в большом помещении, занимающем всю носовую часть дирижабля.

Здесь были такие же панорамные окна, как и в задней части, и в них было отлично видно… Или, вернее, не видно — дождь заливал их так сильно, что ничего не разглядеть. Дворников на дирижабле, конечно, не было, предполагалось, что их заменит сила гравитации, но сейчас даже она не справлялась, настолько сильными потоками заливало стекла. Казалось, что весь Тихий океан подняли в небо и обрушили на нас одним махом.

Посреди рубки управления стоял капитан — не узнать его было невозможно даже со спины. Белые брюки, белый китель и белая же фуражка — ну кто еще это может быть? Да еще если он держит в руках огромное деревянное резное рулевое колесо, живо напоминающее штурвал какого-то древнего галлеона.

Кроме штурвала, в рубке было много и вполне современной техники — какие-то огромные пульты с дисплеями, косы проводов, вьющиеся по потолку, и главное украшение этого места — огромная полупрозрачная голограмма прямо перед капитаном. Она изображала глобус планеты, на котором яркой точкой пометили «би-би». А вокруг него, на добрый десяток километров во все стороны, если я правильно посчитал масштаб, раскинулось темно-красное пятно, словно кровью нарисованное.

— Такого просто не может быть! — нервно произнес капитан, продолжая разговор, начало которого я не слышал. Его голос дрожал, и в нем слышалась паника.

— Я знаю! — ответил ему человек в синем, следуя за которым я сюда пришел. — Я дважды перепроверил! Метеостанция в порядке!

— Тогда как ты объяснишь, что час назад она показывала умеренную грозу, а сейчас смертельный шторм?! — раздался другой голос, полный недоумения и страха.

Я перевел взгляд и увидел того самого усача, который встречал нас у входа. Он что-то делал с одним из дисплеев, и, судя по его нахмуренным бровям, у него не получалось. Его руки нервно перебирали кнопки, но экран оставался черным, как бездонная пропасть.

— Да сейчас уже какая разница! — раздался третий, женский голос откуда-то из-за пределов моей видимости. — Виктор, ты открыл клапан?!

— Нет, конечно! — усатый всплеснул руками, его голос звучал так, будто он был на грани срыва. — Как я его открою, силой мысли?! Привод не реагирует на команды, он просто не в сети!

— А запасной? — спросила женщина, и в ее голосе слышалась паника, которая нарастала с каждой секундой.

— Ты что, тоже научилась читать мысли?! — мрачно пошутил усатый, и в его голосе не было радости, только беспокойство. — Запасной тоже не работает! Он подключен, но ничего не происходит!

— Видимо, обрыв, — тяжело вздохнул капитан.

— Сразу оба контура? — не поверила женщина, которую до сих пор не было видно. — Разве такое возможно?!

— Возможно все, — покачал головой человек в синем комбинезоне. — Вероятность такого события очень мала, всего полпроцента, но она есть. Предполетная проверка показала, что все системы в порядке, так что если что-то и случилось, то случилось уже после взлета.

— И метеостанция тоже сломалась! — добавил капитан. — И тоже во время полета! Так что это не случайность! Черные небеса, за что мне все это?!

В ответ на его слова раздался новый гром, и дирижабль сильно тряхнуло, а вокруг сверкнули молнии. Все в рубке присели от неожиданности, а потом капитан прошипел сквозь зубы:

— Как скоро мы выйдем из шторма?!

— Мы не выйдем, — ответила женщина, и ее голос звучал обреченно. — Не успеем.

— Нас же несет ветром с бешеной скоростью! — не унимался капитан, его голос становился все более напряженным. — Что значит «не успеем»?!

— Вот именно, что несет ветром, — возразил Виктор, перебирая пальцами по дисплею. — Поэтому все, что попадает в щит «би-би», попадает с удвоенной, если не утроенной силой. Прочность щита уже близка к пятидесяти процентам. Если это продлится еще минут хотя бы пятнадцать, мы останемся без щита. А дальше либо баллон разорвет ветром, либо в нас вообще попадет молния!.. Или что-то еще, даже не хочу об этом думать.

— Единственный выход — открыть клапан сброса газа! — продолжила женщина, оставаясь вне поля зрения, где-то у стены. — Если мы снизим высоту хотя бы на двести метров, мы уйдем ниже шторма! Дождь от этого не исчезнет, но с ним мы как-нибудь справимся!

— Ладно, — вздохнул капитан, его лицо исказилось от напряжения. — Тогда… делать нечего. Я выйду из гондолы, доберусь до клапана и открою его вручную.

— Ты с ума сошел?! — закричала женщина, ее голос звучал как крик о помощи. — Маркус, ты не структурник! Ты не биомант! Ты артефактор, что ты собираешься делать?! Как ты доберешься до самого верха баллона?! Может, у тебя есть сапоги, позволяющие ходить по стенам и потолкам?!

— Боюсь спросить, что ты скажешь про меня, — поднял голову Виктор, его голос был полон ядовитого сарказма.

— Вообще ничего не скажу, — слегка смягчила тон женщина. — Вы, псиоманты, вообще узкоспециализированы. Как скальпель.

— Значит, ты намекаешь, что пойдешь ты? — усмехнулся Виктор.

— Да! Я единственный материамант здесь, и у меня есть хоть какие-то шансы!

— Может, напомнить тебе, что ты только вчера подняла ранг? — спокойно спросил Виктор, его голос звучал как холодный душ. — И сейчас ты не сильнее цыпленка.

— Много ты понимаешь!

— Да нет, конечно, куда мне? — Виктор покачал головой. — Я даже не мог подумать о том, чтобы сомневаться в твоем могуществе. Могучий материамант, продемонстрируй свою силу. Ну, хотя бы свое любимое копье материализуй, будь добра. Хотя бы его наконечник.

Наступила пауза, а потом женщина громко фыркнула, но ничего не сказала. В воздухе повисло напряжение, словно все ожидали, что произойдет что-то важное.

— И все равно кому-то придется это сделать, — капитан покачал головой. — С силами или без, кому-то придется это сделать. Иначе никто на дирижабле не выживет.

— Тогда это сделаю я, — дрожащим голосом произнес человек в синем.

— Как тебе пришло в голову такое? — Виктор посмотрел на него. — Если даже маги решили, что им там делать нечего, что сможет сделать обычный человек? Ты просто погибнешь.

— Я отвечаю за техническое состояние дирижабля, — продолжал тот, стараясь звучал уверенно, несмотря на страх в голосе. — Все, что происходит, происходит по моей вине…

— Это самоубийство, — вздохнул капитан. — Но выхода действительно нет. У Стаса больше шансов. У него хотя бы есть опыт перемещения по внешней обшивке.

— На причале! — возразила ему женщина, ее голос звучал как крик души.

— У нас нет и такого. Хватит споров. Решение принято. Помоги Стасу подготовиться. Сейчас вся надежда только на него.

Я не стал слушать дальше — мне и так все было ясно. Если коротко, мы все скоро умрем. Мы обязательно все умрем, потому что Стас не справится с задачей. Может, у него есть какой-то опыт, но видно, что он очень боится. Он старается, преодолевает свой страх… Но это не поможет, когда он поймет, что обмануть самого себя невозможно. Когда он окажется снаружи и поймет, что дрожащие руки не могут ухватиться ни за металлические плиты, ни за тросы, обвивающие баллон. Когда он узнает, что такое ледяной ветер, который пытается сбросить тебя и закрутить так, что теряешь ориентацию и шансы на выживание.

Я все это знал. Я проходил через это не раз, когда поднимался по отвесным скалам к очередному святилищу, спрятанному в недоступном месте. Мне это даже не страшно. Привычным, конечно, это не назвать, но по крайней мере не страшно.

Поэтому, не дожидаясь, когда женщина и Стас начнут собираться, я развернулся и быстрым шагом дошел до двери, ведущей обратно в гондолу. Нашел кнопку открытия, лишенную датчика отпечатка пальца (конечно, зачем он внутри? Тут все свои), нажал ее и выскользнул наружу. Я даже успел закрыть дверь за собой, чтобы не вызывать подозрений.

Затем я быстрым шагом дошел до каюты и вошел в нее. Ада и Дима, как я и рекомендовал, не поднимались с пола, а перебрались к стене и сидели, прислонившись спинами. Правильно сделали, кстати. Они еще правильно поступили, сняв с кроватей одеяла и постелив их под себя, а также накрывшись сверху.

Я на ходу стянул с себя футболку и сбросил брюки, оставшись в одних трусах. Открыл багажную полку, достал пакет с вещами, а из него — свежекупленный спортивный костюм. То, что нужно — облегает, тянется, не сковывает движения. Поверх него натянул флисовую кофту, которая будет согревать меня, даже когда промокнет. Очки бы еще, чтобы защитить глаза от ветра, но в такой дождь от них будет больше вреда, чем пользы — их просто моментально зальет.

Ада и Дима наблюдали за моими переодеваниями с большим интересом, но ничего не спрашивали. И только когда я полностью оделся, Дима, морщась, спросил:

— Ну как, выяснил, что происходит?

— Ничего такого, что заслуживало бы внимания, — улыбнулся я, стараясь скрыть собственное волнение. — Так, небольшая вечеринка, слегка вышедшая из-под контроля. Световое шоу, музыка правда очень плохая, сплошной грохот немелодичный, но тут уж ничего не поделаешь. Такая уж вечеринка.

— Ага, понятно, — Дима усмехнулся бескровными губами, но в его глазах читалась тревога. — И ты, как я понимаю, собираешься как раз на эту вечеринку?

— В какой-то степени, — уклончиво ответил я, доставая из пакета ледорубы. — Но вам со мной, увы, нельзя.