Мир, который без меня. Альтернативный гей-роман. Книга 1.

— Садись в машину, — Рой старается говорить уверенно, а голос дрожит.

— Не стоит этого делать, — Энди тоже старается быть уверенным, и тоже голос дрожит.

— Я уже это слышал раньше.

— Ты и теперь не уверен.

Маккена обходит машину, открывает дверь, заталкивая парня в салон.

— Теперь уверен.

Они едут домой. Оба молчат. Понаворотили. Энди мнется в дверях. Как в первый раз. И кроссовки вновь липнут к полу. Стоит ли?

— Почему ты не заходишь? — спрашивает Рой, но ответа не надо. Он и так знает.

— Не уверен, что нужен здесь.

Он не сказал: «тебе», сказал: «здесь». Это все меняет. Дает другой статус. Наивный детский максимализм, сшитый из кусков непрочными нитками.

— Нужен, — Маккена говорит жестко и после ломает все. — Мне... здесь.

Взрослый минимализм. Четкий. Вымеренный.

Странное ощущение, что ты - гость. Стоишь, жмешься, стесняешься. Пиала с недопитым бульоном, окурком и утонувшей мухой. Пепел по всему столу. Энди смотрит словно в первый раз. В голове ничего. Сердце тоже молчит. Наверное, он обронил его где-то, и оно не разбилось при падении, раз он не услышал.

Рой все понимает, и ему теперь нужно думать за двоих, ведь хотя бы один должен знать, что делать. Подходит, прижимается к спине, обвивает руками, прикасается к уху небритой щекой. Это - все, что он может. Энди протяжно вздыхает. Его передергивает, словно вздох этот копился внутри долго. Голова затылком опускается Маккене на плечо. Ан нет! Сердце здесь. На месте. Запускается, разгоняется и колотится, словно бешеная лошадь, что, перепугавшись, вздымается, чтобы в следующее мгновение понестись, не разбирая дороги.

И хорошо, что Рой молчит. Слова будут перебором, потому что мозг не справится. В нем и так восстание. И в теле восстание. Шерстка - дыбом. Мурашки по коже... Вновь ненасытное существо расправляет внутри драконьи крылья, недовольно порыкивая, что так мало места, и оно едва умещается. И к черту речную тину, потому что здесь - своя, мозговая!

Уменянетсилпотомучтотыприкасаешься!

И…

Янемогубольшетерпетьпотомучтохочу!

Только две мысли. Текут параллельно. Груженые под завязку. Трутся бортами. Цистерны с ядом и патокой падают с них, бьются, и смесь пенится в жуткой реакции…

Плеватьнавсебудьчтобудет!

Телефон звонит не замолкая. Звук, того и гляди, разорвет аппарат. Рядом трещит мобильник, едет по столу. Падает. Проходит час. Другой. На исходе - третий. Мобильный молчит, потому что батарея в другом углу гостиной. Стационарный лишь икоточно попискивает, рассыпавшись набором деталей. Кто-то звонит и долбит в дверь. Она пока держится, но вот-вот ввалится внутрь. Наконец Рой не выдерживает, идет открывать, на ходу натягивая джинсы. Не свои. Энди.

— Вы что, охренели?! — Шон орет во все горло. — Я уже не знаю, что и думать! Хоть наряд с поисковыми собаками вызывай!

— Стив…

Маккена замирает, потому что тот, отодвинув его рукой, цепенеет с открытым ртом.

— Мать вашу-у, — ему с трудом удается произнести слова, так как в следующий момент челюсть перевешивает, клонясь под тяжестью вниз.

Рой оборачивается и начинает краснеть, прикрыв рот ладонью.

— Блядь!

Энди пятится к плите, явно желая исчезнуть с переднего плана гостиничного пейзажа.

— У вас тут что, снимали пилотную серию «Звездных войн» или очередную «Бензопилу»?

— Не уверен, — растягивая слова, отвечает Маккена, - но, кажется, батальные сцены «Войны и мира» удались.

Гостиная представляет собой жалкое зрелище. Перевернутые стулья, разбитая посуда, разбросанные вещи, отъехавший к лестнице диван с видом счастливого спасения в последнее мгновение, тонны использованных и запечатанных презервативов. И все это великолепие густо сдобрено кукурузными хлопьями.

— Стесняюсь спросить, — Стив наконец обретает жалкое подобие речи, звучно сглотнув, — а здесь осталось хоть какое-нибудь место, где вы не…

Парень тоже краснеет, как нашкодивший ребенок. Рой виновато прикусывает губу. Шон молчит, а после замечает:

— Сколь глуп вопрос - столь очевиден ответ.

Маккена мнется с ноги на ногу, разглядывая разбитый локоть.

— Мне кажется, я прибыл вовремя. Этот вон тоже в замятинах. Еще немного и пришлось бы опознавать вас по ДНК.

— Слушай, Стив, ты вечно вовремя, — отмахивается Рой. — У тебя нюх, что ли?

— Ну знаете! Если бы вы хоть изредка «хай» в перерывах говорили, мне и нюх бы не потребовался. А что ты хочешь?! Что я, по-твоему, должен делать, а?! Вчера ты передвигался винтами, ребенка покалечил, сегодня вообще - ни тебя, ни его! Ты, друг мой, из доверия моего уже давно выпал, так что, извини.

Он прошелся по гостиной, почесывая шею.

— Ну, что сказать эдак помягче как-нибудь? Творческий беспорядок. Ступить некуда.

Проходя мимо Энди, Шон подмигнул немногозначно. Остановившись возле плиты, он приоткрыл крышку на кастрюле и улыбнулся.

— Бульон. Полезная вещь. Действенная.

— Хочешь? — тупо спросил мальчишка.

— Нет уж, детка, уволь. Я бы от кофе не отказался, да, видно, не судьба. Хрен с вами, золотые рыбки. Жду тебя в клубе, если ты в состоянии шевелить ластами.

— В состоянии, — улыбнулся парень.

Уже у самой двери Шон обернулся.

— Да, кстати, в следующий раз, когда решите трахаться в незапланированное графиком время, сообщите мне, чтобы я опять не прервал процесс. Мне такое волнение ни к черту не нужно.

— Непременно, — тут же подхватил Рой, почти выпихивая его за дверь.

— Ё моё! — Энди выдохнул так, словно его миновало что-то жуткое.

— И моё! — засмеялся Маккена. — С твоим появлением мой дом превратился в свалку!

— С моим?! С моим появлением ты стал питаться нормально, получать чистую одежду и спать…

— Регулярно! — подхватил Рой, а потом состроил виноватое лицо и добавил. — С тобой.

— Регулярно?! По-твоему, …тцать раз - это регулярно?!

Маккена улыбался. Ему нравилось, что Энди ожил. Он действительно не на шутку перепугался, когда понял, что парень ночью ушел.

— Кажется, даже Стив не ожидал такой регулярности. Мне почему-то думалось, что его трудно удивить.

— Давай собирайся, пока он не передумал.

— Сейчас уберу все…

— Сам уберу. Хочу потом прилечь. Устал что-то. Старею, наверное.

Энди подошел, обняв его рукой.

— Всем бы так стареть. Я чуть… как там? Не перекинулся?

— Угу, — довольно улыбнулся Рой.

Парень застал развалившегося в кресле Стива, тупо разглядывающего мыски ботинок на скрещенных на столе ногах.

— А, детка! Честно говоря, удивлен, что ты пришел.

— Я же сказал, что приду.

— Видок у тебя - не ахти. Правда, выглядишь счастливым. Это радует.

— Все хорошо, Шон.

— Вижу. Ну, рассказывай.

— Что?

— Что за методы ты применял, чтобы достичь такого результата? Возбудители? Охренители? Стимуляторы? Секретная магия?

— Ушел.

— Ушел? Кто?

— Я ушел. Ночью.

Шон удивленно повел одной бровью.

— Ушел? А потом пришел?

— Нет. Он за мной приехал.

Стив какое-то время молчал, видимо, стараясь как-то уложить в мозгу то, что сказал Энди.

— Чего ты так странно на меня смотришь? — не выдержал парень.

— Не похоже на него.

— Не похоже? Но все хорошо, Шон.

— Знаешь, хорошо то, что хорошо кончается…

— Стив?

— Нет. Нет. Ничего. Кофейку? Думаю, ты еще не успел попить.

— Ага. Латте.

— Солнце! — Шон позвал официанта, что натирал бокалы. — Изготовь-ка ребенку детский кофейный суррогат с пенкой. И смотри, чтобы у пенки эрекция как надо была.

— Да, — кивнул парень.

— Шон, — Энди посмотрел испытывающе. — Ты мне что-то не договариваешь?

— Не хочу расстраивать тебя. Не расслабляйся. Рой — сложная штука. Ему свойственно давать галсы. Он как парусник без капитана. Им правит ветер. То правым бортом черпнет, то левым. Идти по фарватеру не для него, ибо это - правило, а правила не для свободных художников. Он только ветер признает, потому его и штормит так.

Парень задумался. Не то что бы Стив сказал что-то необычное, просто Энди надеялся, что это все же не так.

— Живи одним днем, — продолжил Шон. — Радуйся победам, ибо их мало, оплакивай неудачи, ибо их будет много. Но, я смотрю, ты совсем расстроился.

— Да нет. Я уже понял все это.

— Хочу дать тебе один совет. Рой — альфа-самец, и самый короткий путь потерять его — посягнуть на этот статус. И я тебе больше скажу, альфа-самец-одиночка. Это самое худшее, что только можно было придумать.

— А почему ты называешь его мустангом-иноходцем?

— Потому что он таковой и есть. Мустанг-иноходец - это жеребец, который ведет одиночный образ жизни. Когда ему нужно спариваться - он появляется в табуне, качает свои права, покрывает кобыл и - до свидания…

Отличное сравнение! Энди аж передернуло. Особенно оскорбительно звучало слово «покрывает». Ну, да. Покрывает все, что шевелится. Он столько раз обдумывал это, что мысль уже проторила себе беспрепятственный круг, по которому сейчас и вращалась. На фоне утренних событий, обрыв, на краю которого он стоял, показался бездонным. Четкая узкая полоса. Ничто не зависит ни от чего, и все зависит от всего.

Стиву было жаль парня, но он считал, что лучше сейчас, чем после, когда уже ничего не исправишь. Ему тоже было страшно. Слишком хорошо он знал Роя. Долго. Предсказуемо. В сущности, Энди - птенец, что только расправляет еще покрытые пухом крылья, и его, Стива, задача - свить вокруг гнездо, чтобы он не вывалился из него до срока. Не окрепнет - и крылья не помогут. Ему и так еще предстоит тюкаться клювом, совершая первые жизненные полеты. Шон давно чувствовал, что привязался к мальчишке. И привязанность эта заставляла его сейчас делать парню больно.

— У Роя есть сердце, — продолжил Стив. — А сердце, как собачка, всегда ищет хозяина. Попробуй приручить его. Прикармливай потихоньку.

Мудрый Стив. Понимает глубоко и объясняет просто. Собачка внутри Энди нашла своего хозяина и ластится при каждой ласке. Если хозяин суров, то жмет уши к холке и скулит так, что душу рвет. Все верно. Все так и есть.

— Ну, да ладно, — подытоживает Шон. — Разговоры разговорами, но нам и работу работать надо. Я сегодня что-то не в форме. Попросил Майкла поупражнять тебя в скачках на шесте. Он должен появиться с минуты на минуту. И кстати, назавтра я запланировал кое-что для тебя.

— Для меня?

— Мы будем колдовать над твоим образом. Доверься. Дядя Стив знает, что говорит.

— Стив, что?

— Всему свое время. Все завтра. Приучи свое любопытство ждать. Так интрига интереснее.

О, великий манипулятор! Это он о серебристых лисицах. Как-то, болтая с Энди о власти над людьми, Шон сказал: «Хочешь, чтобы человек думал о том, что тебе надо, попроси его не думать хотя бы пять минут о серебристых лисицах. Увидишь, он только и будет делать, что размышлять о них. Не веришь? Проверь на себе». И Энди проверил. Так и есть. Стая серебристых лисиц вместе с детенышами и беременными самками тут же заполнила его мозг. Вот и теперь они нахально развалились там и не собираются никуда исчезать.

Вскоре появился Майкл. Сияющий. Довольный. Улыбающийся во весь рот.

— Готов спорить, ты сожрал славную миску жирной сметанки!

— Она того стоила!

— И где ж такие деликатесы подают?

— В душевых кабинках спортзала!

— О-о-о! Ну, тогда сметанка должна быть отменной!

— Вечерком полакомлюсь еще парой мисок.

— Смотри не объешься.

— Обижаешь, Стив! Разве не ты приучал меня к деликатесам?!

— И, как вижу, выработал у тебя отменный аппетит.

— Ох, и люблю же я все сладкое.

— Много сладостей притупляет голод.

— Лучше быть сытым и довольным, чем голодным и злым!

— Смотри у меня! Станешь ленивым - посажу на диету!

— Раз сам лизнешь, потом тебя за уши не оттянешь. Проверим вечером?

— Мне полмиски мало. Так что, в другой раз. Короче, крошка моя, вот тебе детка. Поупражняйся с ним!

— Сделаем. Сегодня я в форме.

— И смотри, это чужая миска! Не суй в нее лапы!

Стив подмигнул изумленному Энди и почти юношеской походкой направился к себе в кабинет.

— Я его приручу! — крикнул вслед парень.

Тот оглянулся, щелкнул пальцами и скрылся за дверью.

Энди вернулся домой не поздно. От усталости он едва держался на ногах. В гостиной чисто и пахнет булочками.

— Нет, — шепотом произнес парень. — Только не это.

Заметив на столе пакет с этикеткой соседнего кафе, мальчишка выдохнул.

— Еще не хватает, чтобы он начал печь булочки. Рой!

Никто не ответил. Очевидно, Маккены нет. Энди поднялся в студию. Там все как обычно. То есть вверх дном. Творческий беспорядок в студии свободного художника. Энди еле произнес про себя эту фразу. Набрав номер Роя, парень тут же понял, что вызываемый абонент в данный момент совсем не желает, чтобы его вызывали, то есть он темпорари блокт. Недолго размышляя, Энди решил немного полежать, а после все же выгрести грязь из студии.

Подушка пахнет Стивом. И Роем. Он не мог ошибиться. Эти проклятые... как их там?.. Феромоны. Запах секса. Энди почувствовал ревность. Вот уж противная штука. Поражает весь организм. Проникает сквозь все клеточные оболочки, заражая молниеносно. Последняя стадия сепсиса, когда поздно удалять подверженный орган. Рак, пустивший метастазы. Неприятно. Даже обидно. Можно жевать слезы. Можно кусать губы. Бесполезно. Этого не изменить. Никогда. Шон предупреждал. Вечные идеальные отношения.

Энди перевернул подушку. Он ведь не скажет Рою. И Стиву тоже не скажет. Время сглотнуло пару минут, и парень не заметил, как задремал. Он проснулся от ощущения того, что кто-то словно тронул его. В студии по-прежнему никого, но слышны легкие шаги босых ног по ступеням. Рой. Энди закрыл глаза. Маккена поднялся, взглянул на парня и начал раздеваться. Как-то очень тихо. Первый раз снял джинсы аккуратно, чтобы не звякнула пряжка на ремне. Правда, они опять на полу, но это неважно.

— Энди, — позвал шепотом, но парень не откликнулся. — Энди.

Маккена перелез на свою половину, но не лег, а несколько мгновений выжидал, не разбудил ли. Энди не шелохнулся и лишь приоткрыл глаза, когда почувствовал, как Рой прижимается к спине, легко обнимая.

И черт с ним, со Стивом. Его здесь уже нет. Приходил и ушел. И так будет всегда. Парень лопаткой чувствует, как бьется сердце Роя. Собачка, которую он попробует приручить.

Энди проснулся оттого, что жарко. Рой - как уснул, так и спит. Даже не шелохнулся. Руки окружают, сердце - под лопаткой. Бьется спокойно, умиротворенно как-то. Хорошо. И вставать не хочется. Так бы и лежал еще долго, но надо подниматься. Есть же обязанности. Завтрак, например. Да и стирки накопилось. А еще Стив с его неизвестным сюрпризом. А, кроме того, химчистка. И пакеты для мусора закончились. А на завтрак будет пицца. Рой обожает сыр с голубой плесенью. Энди до сих пор не понимает этого пристрастия. Поэтому на его, Роя, половине пиццы, плесень будет, а на второй… уж увольте, пожалуйста.

Мальчишка осторожно вылез из кровати, засунув между рук Роя свою подушку. Пусть обнимает ее, пока он будет возиться по хозяйству. Нет, ну, можно было, конечно, и купить пиццу, но в ней что-то не то. То ли тесто толстое, то ли сыра мало, и уж плесени - точно нет. А еще Рой любит, чтобы бекона много, а еще - чтоб оливки тонкими кружочками. Пока пицца готовится, как раз есть время сгонять в подвал и запустить стиральную машину, а по дороге нюхать его рубашки. Энди всегда так делает. Ему нравится запах. Родной такой. Знакомый. А потом Маккена проснется, и надо трахаться. Ему всегда по утрам надо. Энди обычно не хочется, но после он всякий раз задается одним и тем же вопросом. И чего не хотелось? Классно же. На следующий день - все по новой. Опять не хочется, и опять классно. Рой еще спит. Интересно, Стив, наверное, не ждет, когда кому-то захочется. Делает, когда ему приспичит. И, похоже, ему надо всегда. Ну, потому он и Стив. И находится там, где находится. И Энди - там, где есть. Как-то далеко от Стива. Короче, пицца пиццей, потерпит в духовке, а Энди сейчас пойдет и разбудит Роя. А по дороге должен успеть догнаться и подняться в студию в состоянии «хочу». Хочу, хочу. Хочу. Ни хрена не хочу. Ни хрена. Это кого-то волнует? Никого не волнует. Поэтому: хочу, хочу, хочу! Должен хотеть. Рой такой классный. Сонный. Мни его, как заблагорассудится. Энди наклонился, чтобы поцеловать Маккену, но оказался вторым, словно тот только и занимался тем, что ждал, когда парень наконец решится. Ну, а дальше - как по маслу, с горы на попе. Рой же всегда хочет по утрам. И Энди хочет. Уже. И догоняться не надо.

— Дай угадаю, чем пахнет, — улыбается Маккена.

— Валяй.

— Пицца с оливками, беконом и рокфором.

— Ты подглядывал, что ли?

— Мне приснилось. И скажу больше: сейчас спущусь, стрескаю и не зажужжу.

— Если я тебе дам.

— Ты мне всегда даешь, — с сальными переливами хихикнул Рой.

— Да ну тебя! Мы так не договаривались! Даже не интересно.

— Детка, - О! Это были уже интонации Шона. — Я давно живу на свете, чтобы перестать ошибаться. В этом - прелесть возраста.

— У тебя хорошее настроение?

— Отменное. Вчера получил предложение от одного агентства. Если ничего не стрясется, сегодня подпишу контракт, и будем мы богатенькими-пребогатенькими. А у тебя какие планы?

— Это у Стива планы, а я - лишь инструмент их воплощения.

— Слушай, ты меня пугаешь.

— Да?

— Твоя речь становится взрослой.

— Есть у кого учиться.

— Если так дело пойдет, боюсь предположить, что будет.

— А ты не бойся. Или, если я повзрослею, ты перестанешь меня любить?

Энди осекся. Он произнес запрещенное слово. Рой никогда не говорил о любви. И не скажет. Привыкни уже! Это для кого угодно, только не для него.

— Тебе же нравится мое незрелое тело?

Маккена часто заморгал. Такого он не ожидал. Дерзость возбуждает.

— Ах ты, маленькая дрянь! Змееныш мелкий! Что за дерьмо ты несешь?!

— Хочешь, чтобы я проверил?

Тут уже Энди не на шутку перепугался. Он понял, что его занесло куда-то сильно влево, тормоза отказали, и он должен вот-вот разбиться. Хотя он не умел водить машину, инстинктивно понял, что давить на тормоза бесполезно и лучше прибавить газу. Что он и сделал. Проверил и оказался прав. Рой умел водить машину и тоже инстинктивно понял, что если кто-то наезжает на тебя сзади, лучше прибавить газу, дабы не быть раздавленным в лепешку. Здесь уже без разницы, у кого какая машина, главное - чтобы топлива хватило. Бензина у каждого было по полному баку, так что, скоростной заезд по пересеченной местности на внедорожниках прошел славно. Тряхнуло каждого отменно, но к финишу оба пришли одновременно.

— Детка! — как всегда радостно воскликнул Стив. — Не припомню ни одного начищенного таза, который сиял бы как ты! Не спрашиваю, что явилось причиной, это и так очевидно! Буду рад, если столь великое возбуждение не опадет во время наших занятий. Сегодня я целый день в твоем распоряжении. Скажи, что ты хотел бы узнать?

— Почему он всегда возвращается к тебе?

Стив опешил. Он не был готов к тому, что Энди вот так рубанет с плеча. Шон с трудом сглотнул. У него не получилось, и донельзя странное выражение словно стекло по его лицу. Ему потребовалось время, чтобы собрать себя в кучу, разложить по полкам внутренний хаос и во время этого процесса не выглядеть идиотом.

— Я знаю, чего он хочет, — наконец произнес Шон уверенным голосом. Ну, почти.

— Научи меня.

У Стива вновь внутри все порушилось с полок, и сами они сложились, как карточный домик. Он пытался раскопать себя в этой куче, но не знал, с какой стороны подойти.

— Чему?

— Я хочу знать так же как ты.

— Честно, — произнес Шон и добавил озадаченно. — По крайней мере.

— Я хочу превзойти тебя! — заявил парень, дерзко вскинув голову.

Куча внутри Стива еще раз перемешалась и провалилась в какой-то колодец.

— Смело, — а потом уточнил, — до одурения.

Энди смотрел на него так, что Шону показалось, он видит, как переплелись мысли в его прозрачной стеклянной голове. Этот гордиев узел парил внутри черепа в пустом пространстве, наполненном наэлектризованным эфиром.

— Два потрясения в один день — это слишком.

Подсознание его сжалось, выдавив наружу какие-то странные мысли. Он не мог понять, откуда знает их, но раз они всплыли, значит, где-то лежали. «Плох тот ученик, что не мечтает превзойти учителя». Надо бы на досуге произвести ревизию запасников. Кто знает, что еще там лежит.

— То есть, — наконец начал Стив, — если я правильно понял, ты хочешь, чтобы я научил тебя…

— Делать это, как сам делаешь, чтобы потом делать лучше, — Энди не дождался, когда Шон окончит фразу.

— Почему я?

— Он говорит, что лучше тебя нет никого.

— И ты пришел с уверенностью, что я не откажу?

— Не был уверен, не пришел бы.

— Энди, детка, — Стив говорил так, словно собирался послать парня к чертям собачьим, — а мне-то это зачем нужно?

— Тебе не нужно, но у тебя нет выбора, — уверенно ответил мальчишка. — Когда ученик готов - учитель появится. Разве не ты говорил?

Да, общеизвестная мудрость. Шон уже произносил эту фразу, когда начинал заниматься с Энди. Видно, парень не заложил ее в подкорку для длительного хранения. Стив понял, что ученик действительно готов. Цель. Мотивация. Наставник. Все по классике. Браво, детка! Где-то в глубине души он даже позавидовал. Юношеская дерзость, что прет напролом. И барьеры - не барьеры, и препятствия - не препятствия. Снесет, расшибется, но сделает. Сам же сказал: «Если нечего терять - рискни всем». Чего удивляешься? Он рискует. А ты - трус, коли откажешь, испугавшись. И если он готов разбиться, разве ты остановишь его?

— Надо выпить пивка, — неопределенно произнес Стив, словно это - лучшее, что он мог предложить в сложившейся ситуации.

— Я бы тоже не отказался.

— Пойдем-ка ко мне в кабинет. Чувствую, разговор нешуточный.

Стив по дороге заказал пиво и, не оглядываясь, пошел дальше. Сев за стол и скрестив под подбородком руки, он уставился на Энди.

— Значит, — начал он медленно, словно брал секунды на обдумывание, — ты хочешь, чтобы я научил тебя, и при этом бросаешь мне вызов?

— Стив, — взмолился Энди.

— Должен сказать, я потрясен. То, что ты просишь - честно и смело. Мне нравится. Я готов помочь тебе.

— Стив, — тон парня сменился на противоположный.

— Но перед тем как это начнется, давай обсудим детали.

Парень понял, он говорит настолько серьезно, что не остается сомнений - это серьезно и будет.

— Я готов, — продолжил Шон, — противопоставить свой опыт и знания твоей безудержной наглости и желанию.

— Это не так! — перебил Энди.

— Это так! — поставил его на место Стив.

— Но…

— Я принимаю твой вызов. Сейчас мы заключим пари, но перед началом сбросим карты. У меня за спиной - десять лет и уверенность в своей исключительности. У тебя - ночи с ним и достойный противник.

— Шон…

— Не перебивай, детка, — Стив особо выделил последнее слово. — Ты решил играть во взрослые игры, значит, тебе надо повзрослеть. Давай договоримся, у нас никаких любовных отношений. Это - чистой воды бизнес. Согласен?

— Да.

— Для твоей информации. Рой предупреждал, что если я трону тебя… Ну, в общем, он угрожал. Поэтому, если что возникнет у одного из нас в отношении другого сверх, так скажем, работы, он должен будет немедленно об этом сказать. Согласен?

— Да.

— Мы играем по-взрослому. Поэтому, если проиграешь - не надейся, что я брошусь собирать твои обломки и подтирать тебе сопли…

— Согласен, — перебил Энди.

— Мне бы очень хотелось, чтобы те теплые дружеские отношения, которые между нами есть, не изменились.

— Обещаю, Стив. Я пришел к тебе, потому что искренне привязан, и для меня очень важно не потерять твою дружбу.

Принесли пиво. Стиву - как обычно - темное, ну, а Энди - уже не антиалко.

— Ну что? Пари?

— Да.

Они чокнулись, и все вновь стало как было всегда, словно и не было разговора, условий и напряжения.

— Ну, будем считать, что время, отведенное на теоретическую часть, иссякло, и у нас остается запланированная со вчерашнего дня программа. Скажи, ты как хочешь: сначала танцы, потом сюрприз? Или наоборот?

— Если бы я знал, о чем идет речь.

— А кто ж говорит о сюрпризах заранее. Определяйся вслепую.

Стив опять был Стивом. Таким, какового знал Энди. Веселым. С бьющим до потолка фонтаном энергии. Просто таким, каким единственно и мог быть.

— Сюрприз, — выбрал мальчишка.

— О’кей! Поехали.

— Куда?

— Не скажу.

Машина остановилась возле косметического салона.

— О, Стив! — воскликнул, по-видимому, администратор. — Сколько лет…

— Не старь меня, Клод! При слове «лет» я пугаюсь.

— Сколько мгновений! — реабилитировался тот.

— Вот! Это уже лучше!

— Что делать будем?

— Из этой бледной поганки сделайте мне смуглый эротик.

Все уставились на Энди.

— Твой? — уточнил Клод.

— Отчасти. Роя.

— Он совсем не похож на фото в газете.

— Еще бы! Так он будет выглядеть лет через сорок.

— Все шутишь?

— Жизнь - такая прикольная штука! Думал уже, что перестал удивляться, но сегодня понял, что еще поживу, ибо удивление — удел молодых.

— Как же ты любишь назначить себе цену…

— Я ж по-божески! Не завышаю. Ну да ладно. Короче, вот вам мальчик. Массажик. Солярий. Все дела. А после сделаем ему ушки.

Ушки? Какие ушки? Энди не понял.

— Массажик внутренний? — начал издеваться Клод.

— С внутренним - своими силами справимся. Пройдет немного времени, и вы будете выпрашивать у меня членские карточки в клуб, когда полмира начнет ломиться, чтобы посмотреть, как он танцует. Так что, давайте, поработайте, чтобы мне было, за что предоставлять вам скидки.

— Стив, зачем мне это? — не понимал мальчишка.

— Свою часть договора я выполняю честно. Вроде бы, ты хотел победить? Так что, давай приступай. А я пойду полялякаю с Клодом. Доверься. Дядя Стив знает, что делает.

Дядя Стив! Ну, конечно! Опытный самец напомнил подщенку, где его место.

— И, кстати, — шепнул на ухо Шон, — во время массажа постарайся запомнить, что именно тебе приятнее всего и где. Зачем - объясню потом. Эх, портить дитя, так портить! Давай, детка, дерзай!

Пока Энди мяли, растирали и загорали, Шон «лялякал» с Клодом.

— Ты там что-то говорил про внутренний массажик? — недолго думая начал Шон. — Проверим, не забыл ли я, как его делать? Если что-то пойдет не так - скажешь. Я исправлюсь со второй попытки.

— Ты только это, поосторожнее.

— Давно не практиковался?

— Есть немного.

— Мышцы эластичность потеряли? Не беда. Исправим.

— Откуда мальчик? — после поинтересовался Клод.

— С улицы, — нисколько не стесняясь, пояснил Шон.

— Откуда? Где он его подобрал?

— Ну, кто кого подобрал - не знаю, но только встретились они под мостом.

— Ах, да! Я что-то слышал об этом. И что, все серьезно?

— Серьезно? Это не про Роя.

— А что ты тогда возишься? Раз мальчишка не твой, и у Роя несерьезно.

— У него талант. Я не смог достичь такой гибкости, тренируясь всю жизнь.

— Думаешь использовать его в клубе?

— Если он раньше не начнет использовать меня. Он все рвет на лету. Стопроцентная отдача. Сколько я возился со своим табуном жеребцов? Этот у меня изо рта знания выхватывает. Это все равно что подобрать бездомную дворняжку. Она потом в рот тебе смотреть будет.

— Так у тебя меркантильные на него взгляды?

— Есть немного. Ему это тоже надо. Так что, думаю, мы друг друга не обидим.

— Недешево тебе это встанет.

— Не мне. Рою. Он тратит на него деньги, я - время. Так что, все по-честному.

— А Рою-то что за интерес?

— Мальчишка работает у него.

— Работает? Кем?

— Нянькой.

Клод засмеялся.

— Энди нянчит его с утра до вечера. Рой вон уже добрых …дцать фунтов в весе прибавил. Я их дом стороной стараюсь обходить. Как зайду - после убиваю себя в тренажерке. Сколько раз давал себе слово, но разве устоишь?

— А у тебя с ним как?

— Никак. С кем?

— С Роем.

— Фу ты! Я думал, ты про Энди. Все по-прежнему. Константа потому и константа, что не подлежит изменению.

— И что, он все так же пьет?

— Рывками. Художник. Душа без оболочки. Ты все же сходи, посмотри его выставку. Не пожалеешь.

— Да. Надо. Может, завтра. Карелль мне все уши оттоптал.

— Даже если не выставку, стоило на господина Парнье посмотреть. Он был, как всегда - в образе и розовом боа.

— Эпатажная личность.

— Что-то мы тут с тобой залялякались. Надо бы посмотреть, мальчик-то где?

— А был ли мальчик? — поднимаясь, протянул Клод. — Идем, узрим свежим взглядом плод трудов титанических.

— Про ушки не забыл?

— Ах, да! Ушки. Мы туда что вставлять будем: тонельки или просто бриллиантики?

— Думаю, пока - просто, а дальше он сам решит.

— Сказано-сделано! Нет проблем.

Парень, раскрасневшийся, то ли после массажа, то ли после солярия, разговаривал с молоденькой девушкой. Она явно кокетничала с ним, очевидно не разобравшись в сути его пристрастий. И хотя Энди улыбался и, вроде бы, даже оказывал ей знаки внимания, как только появился Стив, он не заставил себя ждать и смылся. Надеясь, что наконец все процедуры закончились, парень направился к двери, но не тут-то было.

— Куда? — остановил его Шон. — Иди-ка вон в ту дверку и садись в кресло.

— Что еще? — взмолился Энди.

Стив сунул ему планшет с образцами сережек.

— Выбирай.

— Зачем?

— Затем, что дядя Стив знает, что делает.

Опять дядя Стив. Против такого приема не попрешь, и Энди решил подчиниться. Не прошло и десяти минут, как он вновь явился всеобщему взору.

— Дай-ка гляну. Ну, вот. Теперь - супер! Говорил же я тебе: не сомневайся! Уж кто-кто, а я понимаю толк в крошках.

— И в зайках, — устало улыбнулся мальчишка.

— И в зайках, — согласился Шон. — И не раскисай. У нас еще танцы до упаду.

— Мне кажется, я сейчас сдохну.

— Не получится, детка. Вечером заедет Рой посмотреть, что у нас получается. Так что, сдыхать будешь после. Иначе, зачем я такую красоту наводил?

• Я хочу коснуться неба.

Часть 10. Bridge. River. Gulls.

10. BRIDGE. RIVER. GULLS.*

Энди изнемогал. Ему не танцевалось, а Стиву, похоже, было все равно. Он делал вид, что ничего не замечает. Парень немного злился. Заткнуть бы этот энергетический фонтан Шона, так нет же! Тот извергается равномерно, мощно и высоко. Судя по всему, глубинный пласт иссякнет не скоро. Чертово месторождение! И если раньше во время танца его, Стива, как он говорил, не было, то теперь наоборот - он решил быть. Не вовремя как!

— Детка, — шептал Шон на ухо Энди, — давай посмотрим, из чего ты состоишь? Не хочешь сам угадать?

— Из костей и мяса, — недолго думая ответил парень.

— Ну, если ты решил прикинуться корейкой, причем не самой лучшей, то тебе - не ко мне, дорогой. Я — художник, а не мясник. На первый раз помогу. Ты состоишь из комплексов, которые убивают возможности, которые оставляют нереализованными желания. А еще - из дерьма, которое и упирается сейчас. В данный момент мы с тобой чем занимаемся?

— Танцами.

— Танцами? Мы с тобой занимаемся изнасилованием твоей свободной личности. Разве нет?

— Нет.

— Лучшее восприятие - это чувственно-визуальное. Позволь, я покажу. Держись за шест, и, чтобы я ни делал, попробуй не отцепиться.

— Хорошо.

Энди схватился обеими руками за пилон. Блин! Заявление весьма расплывчатое. Чтобы он ни делал… Ну, Стив!

— Отклонись на меня.

— Так?

— Еще больше. Вот так.

Шон легко пробежал пальцами по голой спине мальчишки от поясницы к лопаткам, тронул волосы, потом прижался к спине парня, повторив его позу.

— Теперь отпусти руки и сомкни у меня на шее. Не бойся. Я стою твердо, так что, не упадешь.

Энди почувствовал прикосновения, стекающие от груди к животу.

— Что я делаю?

— Не знаю.

— А сейчас?

Мальчишка понял, что ладони Шона опускаются ниже и джинсы готовы послушно пасть.

— Что ты делаешь?! — забеспокоился Энди.

— Я спросил тебя о том же.

Парень хотел разжать руки, но Шон удержал их ладонью.

— Перестань, Стив, — он почти взмолился.

— А я еще ничего и не делал, но твои комплексы уже восстали и управляют тобой. Позволим им дальше?

— Я не могу…

— Или не хочешь?

— Э-э! — вдруг откуда-то послышался голос Роя. — Я не понял! Что это вы делаете?!

Стив разогнулся.

— Это далеко не то, что ты думаешь, — он улыбнулся. — А поскольку я знаю, что ты думаешь, предупреждаю следующий вопрос. Мы ловим комплексы.

— И много наловили?

— Пока один. Стеснение.

— О! — воскликнул Маккена. — Великое дело! Искусный ловчий! Уж что-что, а стеснение - не твой удел!

— Солнце мое! — Стив уперся ладонями в бедра. — Уж не ты ли хотел, чтобы я научил его…

— Чему?!

— Танцам! Чему же еще?! Когда ты созерцаешь меня, висящего на шесте в одеянии из одного только носка, ты же не задаешь мне столь нелепые вопросы. Хочу напомнить, что я не танцую народные ирландские танцы или, чего хуже, пляски эскимосов в тундре… Стой!

Да ты взревновал, что ли?!

— А это не мой удел.

— Вижу. Да ладно. Нам ли с тобой счеты считать? Посмотри лучше на ребенка. Хорош, а?!

Энди, который все время разговора мялся с ноги на ногу, вздрогнул, не ожидая, что тот за секунду перескочит с темы на тему. Да еще этот взгляд Роя. Все совсем плохо. Это комплекс. Шон прав. Хочется провалиться. Да какое там?! Из-под пола достанут. Ну что, Энди? Хочешь стать лучше Стива? Где уж тебе?! Стоишь красный, как дева на первом свидании… Кстати, а что, правда, они так краснеют?

— Иди-ка сюда, — Рой манит парня рукой. — Дай посмотрю. Что там у тебя в ухе?

— Ничего особенного, — отмахивается Энди. — Это идея Стива.

— Ах, идея! Кто бы сомневался! Стив — одна сплошная идея! Это ж старо как мир!

Парень подходит. Запинается ногой об ногу. А тот наклоняется и кусает его за мочку уха. Вай!

— Иди-ка за мной, — говорит, а сам улыбается. — Тут освещение плохое.

Куда? Рой напирает сзади, и руки уже смыкаются на груди. И он уже без пиджака. Галстук тоже куда-то подевался, хотя только что был. Энди еще успел подумать, что никому так не идут костюмы, как Маккене. А без них он лучше. Боги! И это он успел подумать?! И догадался, наверное, что, безусловно, в «комнатах отдыха» освещение лучше. Тупое. Красное. Рой конечно же разглядит. А ему, вообще, это надо? Надо. Ну, да! Рою всегда надо. Только другое. Сосчитать бы сколько раз за день. А, какая разница! Плюс-минус один сильно счет не испортит.

— Метров двадцать осталось! — кричит Стив и тоже улыбается. — Успеете?!

Ноги путаются в джинсах, как у стреноженного жеребенка. Маккена - искусный наездник. Седлает в дверях, только и успевай опереться о стену. Пропускает сквозь пальцы гривку, тянет назад и опять кусает за мочку. Больно, но его это, похоже, не волнует нисколько. Он что-то шепчет. Словно безумный. Не разобрать. Кожу на плечах саднит. Чуть обгорел с непривычки. И от этого горячо. И от другого - тоже. И губы обжигает. А Рой властвует везде. И Энди - бескостный и бескожий, словно Маккена вошел со спины и занял его тело. Они теперь вдвоем внутри, и в этом «нутри» у них в одном месте - два сердца и два желудка, и две печени. И поцелуй - один на двоих. Они уже запутались, где чей язык. А, важно? Потом разделятся как-нибудь.

В «комнатах отдыха» темно, лишь приглушенный красный свет. Энди правильно определил. Тупой. Рой кажется демоном ночи, поймавшим добычу. Облизывает. Кусает. Почти рвет зубами. Энди лишь всхлипывает, если удается схватить воздуха. А хищник ненасытен, словно голодал в иссушенной прерии, которую покинули антилопы. Треплет добычу. Упивается. И после, даже опустившись на колени, продолжает повелевать, пока мальчишка едва не падает обессиленный. И в этой возне им обоим плевать, что Стив стоит напротив и смотрит, скрестив руки на груди.

— Сти-ив? — мямлит парень, заливаясь краской, но свет в комнатах скрывает это.

— Красиво делаете, — отвечает Шон, ничуть не смущаясь. — Чувственно.

Рой тоже улыбается. Энди хочется, чтобы он покраснел, но свет крадет то, что на лице его нет даже напыления смущения.

— Так ты не ответил, — как ни в чем не бывало, продолжает Шон, — как тебе детка?

— Я бы, наверное, усомнился, предложи мне кто-нибудь другой вместо тебя свои услуги.

— Польщен, — довольно соглашается тот. — Очень.

Энди непонятно, как они могут так просто разговаривать, словно сидят за бокалом пивка. Рой застегивает брюки, заправляет рубашку, а у парня дрожат руки. И молния как назло заедает.

— Как там контракт? — интересуется Стив.

— Мой! — радостно сообщает Маккена. — Считай, в кармане. Прогноз маркетинга крутой. И клиент готов вложиться не по-детски.

— И чем на сей раз рынок наполнять будем?

— Из чего это сделано - не знаю, но вкус, должен мягко сказать, интересный. Сок - не сок, а на дне - желированные ягоды и фрукты. Дерьмо, короче. Я посмотрел макеты бутылок. В этом что-то есть.

Потом повернулся к Энди и продолжил:

— Стив сделал тебе подарок. Я чуть не проболтался заранее…

— Ты знал?

— Конечно.

— И не сказал?

— Зачем? Это не было бы подарком. Теперь моя очередь. У меня тоже есть для тебя подарок.

— Для меня? — удивился Энди. — Ты и так много для меня делаешь…

— Я сниму тебя в рекламе. Мне как раз нужно определенное лицо. Ни детское, ни взрослое. Короче, твое.

— Я сниму тебя, — глумился Шон. — Звучит многообещающе.

— В рекламе, — уточнил Маккена.

Парень пытался что-то выразить, но волнение украло голос, потеряло где-то, и он просто немо открывал рот.

— Вот это, да-а-а! — за него воскликнул Стив. — Чувствую, войны не избежать! Скоро нам ничего не останется, как составить график поочередного пользования твоим телом.

— Но я никогда…

— Ты все когда-нибудь никогда, — не дослушал Маккена.

Он был доволен. Энди тоже был доволен, потому что доволен Рой. Стив тоже был рад, потому что запах перспективы казался ему привлекательным. Шон был одним из тех немногих людей, что воспринимают чужую радость самозабвенно, как свою собственную, независимо от того, касается она их или нет.

— Устал я что-то, — вздохнул Маккена.

— Скажи еще, что стареешь, — не выдержал Стив.

— Старею, — кивнул Рой. — И что?

— В таком случае, тебе к лицу. Ты - как хорошее вино. Чем старше - тем крепче.

— Детка, ты тоже так считаешь?

— Стал бы я, такая краса, со стариком трахаться!

— Ого! — в один голос протянули Рой и Стив.

— А дитя-то выросло, — заключил Шон.

— И твои танцы ему, кажется, на пользу пошли.

Друзья переглянулись.

— Мы с тобой, как престарелая родительская пара…

— Это к нашему разговору про курицу и яйца, помнишь? — как-то сильно растягивая слова, проговорил (именно проговорил) Стив.

— А переходный возраст?

— А что "переходный возраст"? Из дома сбегал?

— Сбегал.

— Хамил?

— Хамил.

— Ну, вот тебе и переходный возраст. Дитя уже во всю еб…, а ты только собираешься с ним о половом созревании говорить. Пестики там, тычинки разные. Поздно! Проверяй теперь, чтоб презервативы дома не забывал, и чтоб ни он сам, ни кто-нибудь не забеременел.

— Ну все! Старику нужен отдых.

— Теплые носки и … Кстати, смотри не злоупотребляй белками. В твоем возрасте они трудно перевариваются…

Стив не успел закончить, как заработал смачный подзатыльник от Роя.

— Сынок, а что у нас на ужин? — загадочно спросил Маккена.

— А ты разве не наелся? — встрял Шон. — Так и располнеть недолго.

— От белков не полнеют.

Энди понял, что на ужин - ничего. Он старался судорожно что-то придумать, но как назло - ни единой мысли.

— Понятно, — грустно заключил Рой. — Беспроигрышный вариант. Курица по-тайски.

— Может, я как-нибудь смогу спасти ситуацию? — издалека поинтересовался Стив.

— Нет уж! Уволь!

— Рой, — извиняющимся тоном начал парень.

— Я все понимаю. Где тебе, такой красе, время на старика найти? Накормил белками и ладно.

Шон не выдержал и расхохотался. Энди было не смешно. В мозгу медленно начала выстраиваться длинная цепочка несделанного. Ужина нет. Белье не глажено. В студии - пыль в три пальца. В холодильнике - мышь от голода сдохла. На унитаз - не сесть, к раковине - не подойти. Вот уже четыре дня он не чистил их. А еще - несвежие полотенца в душевой… С газоном что-то не то… Короче, все плохо. Кофе, кстати, тоже закончился, а ведь Рой исправно перечисляет на карточку деньги. Получается - за то, что Энди ничего не успевает. Решение мутно обозначилось в конце цепи. Ночь. Однако между ночью и цепью возник еще один пункт, который тут же оброс очередной проблемой. Вечерний секс, и потом - не уснуть. Вся эта сложная схема изогнулась в форме вопросительного знака. Как не спать, когда так невыносимо хочется?

В машине оба молчат. Каждый о своем. Рой уже давно нашел решение. Можно же поужинать где-то еще? Можно. Он, собственно, уже выбрал где. Энди старается смотреть в окно, но опять эти серебристые лисицы. Боковым зрением он видит каждый жест Маккены. Не хочет видеть, но видит. Он же может не думать хотя бы пять минут? Где там? Лисицы лезут в мозг, грызут. Уже проделали тоннели и кишат в них. И цепочка из несделанного, как змея, просачивается в эти норы. Длинная. Бесконечная. Жизнь трясет. Это все равно что управлять самолетом, не имея представления о том, как это делать. Может, и взлетишь с горем напополам, но потом уж точно не удержишь и, если невысоко, то ткнешься мордой в песчаную дюну. Ну а с высоты… Чертовы лисицы!

— У тебя такой вид, — не выдерживает Рой, — что можно подумать, ты решаешь проблемы мироздания.

— Почти, — не сразу отвечает Энди.

— Может, я смогу помочь чем-то?

— Рой, — начал парень, и Маккена почувствовал, что это очень далеко от того, что именно он сейчас скажет. — Я тут подумал, что все это, конечно, замечательно, но…

— Но?

— Не стоит этого делать.

— Мне теперь предстоит угадать, чего именно не стоит делать?

— Того, о чем ты говорил.

— Если ты обозначишь почетче временные рамки, я постараюсь вспомнить, что говорил в это время.

— Все эти танцы, солярии, съемки.

— Угу, — Рой сделал вид, что почти понял. — И что же так неизгладимо оказало на тебя влияние, что ты принял такое решение?

Энди ответил не сразу.

— Я очень благодарен тебе за…

— Дай угадаю, — перебил Маккена. — Ты благодарен мне за то, что я терплю твои постоянные капризы?

— Нет.

— Нет? И?

— Ну, то, что я нанимался к тебе на совсем другую работу.

— А, да-да! Что-то припоминаю. Постой! Если я правильно понял, шкрябать кастрюли и натирать унитаз тебе нравится больше?

— Нет.

— Нет? Тогда?..

— Я запустил дом…

— Ах, вот оно что! Да, действительно, веская причина. Еще что-то?

— У нас нечего есть. Ужин…

— Ну да! Я забыл про ужин! Действительно, это серьезный аргумент!

— Перестань издеваться надо мной, Рой! — вскрикнул Энди.

— А я еще и не начинал! Потому что, когда начну, тебе мало не покажется! Это звучит так, что я почти верю, под мостом было лучше, чем со мной?

— Причем здесь это?

— Притом, что получается - все, что я делаю, я делаю для того, чтобы не подпустить тебя к унитазу. А ведь он, если не ошибаюсь - предел твоих мечтаний?!

— Ты не обязан делать для меня все это…

— Что? Не подпускать к унитазу?

— Рой, я серьезно!

— А я, по-твоему, шучу?! Я уже говорил тебе, что ты - маленький кусок дерьма?

— Да.

— Тогда повторюсь. Ты — маленький кусок дерьма, с которым я живу и трахаюсь! Я хочу сделать из тебя…

— Большой кусок дерьма, — перебив, прыснул Энди.

Маккена оторопел на мгновение, а потом расхохотался.

— Точно! Большой кусок дерьма! И, кажется, я весьма успешен на этой стезе!

— Прости, Рой.

— Считай, все, что я делаю из тебя, с тобой, в тебе, на тебе и под тобой, я делаю для себя! И я рад, что у нас нечего жрать, потому, что я могу пригласить тебя в какой-нибудь долбаный ресторан, чтобы провести там вечер! Потому что, черт подери, мне приятно провести вечер с таким вонючим куском дерьма! И вообще, я найму тебе домработницу, чтобы ты перестал высасывать мне мозг!

— Что-о-о?!

— Ты уже даже не замечаешь, как дырявишь в моем черепе дырочку, просовываешь туда свой длинный липкий язык, высасываешь мозги и вылизываешь кости изнутри! Надо было заранее предупреждать о своей хищности, когда я спасал тебя…

— Ты спасал меня?!

— А что, ты меня?!

— Ну, знаешь! Это ты свалился с моста!

— Никуда я не валился! Я купался! Какого черта ты мешал, а после дохал, как турбина, начерпавшая воды?!

— Это уже слишком! — Энди даже не замечал, что Рой подшучивает над ним.

— И я говорю, слишком! Войдя в одну узкую дверь, я открыл перед тобой кучу широких, а ты еще недоволен!

— Куда вошел?! Что ты несешь?!

— Обычно я вхожу с заднего крыльца, а сейчас, пожалуй, войду с переднего входа, потому что маленький кусок дерьма не оставляет мне выбора.

Энди не успел ничего ответить, как Рой притянул его и поцеловал глубоко и жестко.

— Черт! — только и успел воскликнуть парень, как Рой вошел через парадную дверь еще раз.

Спроси сейчас Энди, что бы он отдал за еще один поцелуй, и парень, не раздумывая, отдал бы все. Ему было уже все равно, что спинка сиденья откидывается, было плевать на то, что неудобно и тесно. В конце концов, Рою тоже всегда в нем тесно. И от этой тесноты - обоим кайф. Здание почти не сопротивлялось, когда его окружали и отрядом опытного спецназа одновременно штурмовали со всех торцов. Оно сдалось сразу на радость и торжество ворвавшихся подразделений. Осажденные, повинуясь стокгольмскому синдрому, проникнувшись сочувствием к захватчикам, позволили делать с собой все, что угодно.

Рой отстранил лицо и, улыбаясь, посмотрел на Энди.

— Не оставляй двери открытыми, когда не хочешь, чтобы в них входили.

— Бесполезно закрывать, если у кого-то есть ключи.

— Смени замки.

— Что толку, когда кто-то умеет пользоваться отмычками?

— Ну, тогда не знаю, что делать.

Мальчишка смотрел, как Маккена ест. Он делал это до такой степени заразительно, что, даже не будучи голодным, начинаешь испытывать потребность что-нибудь пожевать.

— Не надо, — ни с того ни с сего вдруг сказал Энди.

Рой изумленно замер.

— Я еще не наелся.

— Я не о том. Не надо нанимать домработницу.

— Тьфу ты! — тот облегченно выдохнул. — Я уж перепугался! Хорошо, найму домработника. Хотя, нет! Ты его испортишь.

— Я?!

— А что, я?

— Насколько мне помнится, ты уже развязал, или как это там у вас называется, одного.

— Кого? — изумился Рой.

— Одного глупого мальчика…

— Ну, если глупого. Хотя, не припомню. Завязать обратно?

Энди растерялся. Ему хотелось ответить что-то остроумное, но «умие» как-то отказывало. Рой продолжал есть, ехидно улыбаясь.

— Так я не понял, — не глядя на парня, спросил Маккена, — завязать?

— Нет.

Странно. Мальчишка даже не покраснел, хотя собирался. Смущение его где-то шлялось, не удосужившись явиться вовремя. Энди был к этому не готов. «Завязать» не получится. Он хочет теперь много больше, чем тогда, когда нырял с моста. Засунуть все обратно? Так оно не поместится! И кто будет этим заниматься? Энди же просто так не дастся. А Рой жует. Смешно ему.

— Ешь давай. Это, конечно, не курица по-тайски, но есть можно.

— Не хочется. Устал, в меня ничего не лезет.

Рой засмеялся, чуть не поперхнувшись вином.

— Постой. Я только что проверял. Все лезло…

— Почему у тебя все сводится к одному и тому же?

— Потому что, когда к этому перестает сводиться, наступает старость. Бойся этой приставки «не». Не лезет. Не стоит. Не хочется. Не можется. Ну, да ладно. Поговорим о другом. Ты подумал насчет моего предложения?

— Если ты обозначишь почетче временные рамки, — Энди скопировал Роя, — я постараюсь вспомнить, о каком именно предложении идет речь.

— Стать моделью для нового контракта.

— У меня есть выбор?

— Выбор есть всегда. У меня - нет, ибо я свой уже сделал.

— Чтобы и мне не оставить?

— Я надеялся, ты не откажешься.

— А я и не отказался.

— Вот и славно, — расслабленно заключил Рой. — Потому что мне нельзя отказать.

— Я уже где-то это слышал.

— Неужели? Я даже не рискну предположить, где.

Парень не заметил, что Маккена вновь подшучивает над ним.

— Не Стив ли?

— Ли, — согласился Энди. — Он про себя говорит то же самое.

— Вот видишь, как едины мы с ним.

Ну, да. Более десяти лет за спиной. И зашкаливающая самоуверенность. Энди вспомнил его слова. А у него самого - ночи и безудержная наглость. Опыт против дерзости.

— Я уже вижу картинку, — тем временем продолжал Рой. — Нужна крыша. И чем выше, тем лучше.

— Согласен. Раз тебе не удалось меня утопить, решил научить летать?

— Хорошо, — согласился Рой. — У тебя одна попытка. Не полетишь - извини.

— Шон говорит, я все ловлю на лету, так что, и у тебя тоже одна попытка показать, как это делается. Знай, если я вдруг не пойму, и ты извини. У тебя какая-то интересная связь между высотой, водой и полетами.

— Так я тебя еще тогда проверял, — отшутился Маккена. – Дай, думаю, посмотрю. Прыгнет с моста — мой человек, ну, а не прыгнет — не мой.

— А если бы я не прыгнул. Как бы ты потом узнал?

— В том то и дело, что не узнал бы. Но ведь ты знал, что я не узнаю, и чтоб я узнал, знал, что делать, и теперь я знаю. Фу, пока сказал, утомился весь.

— Рой, я тебя люблю…

Энди осекся. А вот и смущение. Явилось, наконец. Только поздно и некстати. Черт бы его побрал!

— Ну, то есть не то, чтобы люблю… Мне нравится с тобой…

— Что со мной не то, чтобы любить? Трахаться? — Рой свел все в шутку.

— И это тоже.

— Ты есть маленькая похотливая детка. Это я к вопросу о порче мальчиков. То, что изначально испорчено, испортить еще раз нельзя.

Маккена продолжал с удовольствием есть. Энди смотрел и не понимал, как в него столько влезает. Двухдневное количество еды. Наверное, он недокармливает Роя, и тот вечно голоден. Надо бы готовить больше. Или чаще? Или больше и чаще? И костюм ему к лицу, словно тот, кто изобретал такую одежду, изобретал ее именно для него. Все время облизывает нижнюю губу. Энди так нравится эта его идиотская привычка. Как там говорил Стив? А, шарм. Парень пробовал повторить перед зеркалом. Получалось жалко. Так что, он сейчас сидит и любуется, потому что у Роя получается классно. И сам он классный. Какой-то знакомый донельзя. Родной, словно живешь с ним лет сто. Энди знает о нем много. Много? Ну, по крайней мере, немало. Знает, какие рубашки тот любит. Знает, что из еды предпочитает. Как спит. Как видит мир. Как трахается. Какой он на ощупь и как пахнет. О, феромоны. Не такие, как у Шона. Другие.

— О чем думаешь? — вопрос вырывает парня из круговерти мыслей.

— Так. Ни о чем.

— Не хочешь подумать о вечере?

Как-то неожиданно. Энди уже давно привык не думать об этом, потому что думай - не думай, все пойдет как обычно. Сперва - возня в койке до отказа сознания, потом - ладошки под подушку и пузыри. А еще, никуда не делся унитаз, газон и подвал со стиральной машиной. И, кроме того, утро непременно наступит и вместе с ним -

утренний голод. Мышь в холодильнике ко всему этому пока тоже никуда не делась. Рой спрашивает про вечер, следовательно, его тоже надо куда-то впихнуть. А ведь это первый раз, когда его, Энди, приглашают куда-то. А чего думать? Вычеркнуть из списка все, кроме мыши. Просто, завтра Энди не пойдет к Стиву. Или пойдет позже.

— В смысле? — спросил парень.

— Провести его со мной?

— Я и так провожу каждый вечер с тобой.

— Куда бы ты хотел сходить или поехать?

— Не знаю.

— Поедем на мост?

— На мост?

— Хочу посмотреть на воду.

— Надеюсь, мне не придется опять за тобой бросаться?

— А если придется, бросишься?

— Да.

Рой смотрел на Энди, и взгляд его казался мягким и теплым.

— Решено?

— Валяй.

Сентябрь в этом году выдался теплым. Однако ночи напоминали, что лето позади, разливаясь пронизывающей прохладой. Опускался тяжелый, пропитанный влагой вечер. В сумерках мост казался увесистым и низким. Парапеты выглядели шире, а вода под ними -

глубже. Покачиваясь, она размывала отблески уличных фонарей, и они напоминали тающие кусочки сахара.

Рой остановил машину и обернулся к Энди.

— Ну вот, мы в начале, — сказал он, поглаживая взглядом щеку парня.

Мальчишка обернулся.

— Уже полгода.

Маккена потянулся, чтобы поцеловать. Нет, он даже не поцеловал, а просто прижался губами к его щеке.

— Выйдем?

— Да.

Они подошли к ограждению, чтобы посмотреть на воду. Энди подумал, что она все же пахнет болотом. Странно. Прошло полгода, он успел отвыкнуть, и теперь все казалось ему чужим. И он, тогдашний, казался чужим.

— Знаешь, — отчего-то сказал Маккена, — затянись я тогда еще пару раз твоей сигаретой, наверное, умер бы еще стоя на парапете.

— Скажи, Рой, что толкнуло тебя на тот шаг?

— День рождения. Я хотел сделать себе самый дорогой подарок.

— Но почему?

— Мы праздновали у Стива. Было весело, и я был счастлив. Мы пили, баловались наркотой. Все шло хорошо, пока не пришли Шерон и Том, в прошлом - мой самый лучший и близкий друг. Ты ведь не знаешь, но мы дружили с детства…

— С детства?

— Я искренне любил его и слепо пропустил момент, когда дружба переросла в зависимость и зависть. Я знал, что он встречался с девушкой, но не понимал, почему не хочет познакомить ее со мной.

— Теперь знаешь?

— Теперь - да. Она стала моей женой. Я влюбился до умопомрачения, и мне было абсолютно плевать на чувства Тома. Как любой творческий человек, я забыл, что был уже обручен.

— Как обручен? — перепугался Энди.

— Да, это вечная спутница жизни. Капризная и непостоянная, способная изменить в любой самый неподходящий момент. Муза. Вдохновение. У нее много имен. Так же много, как и лиц.

Рой замолчал, а Энди подумал, что только он мог так сказать.

— В общем, Шерон принесла бумаги на развод и сказала, что это будет мне подарком. Через десять лет… Подарок.

— А почему ты не развелся с ней раньше?

— Не решался, наверное. Да и разговора об этом как-то не было. Так было удобнее, что ли. Я отдал ей дом, счета, машину, и это оставалось последней нитью, что связывала нас. Я был не готов. Напился. Обкурился.

— Ты все еще любишь ее?

— Нет, но ни одно сильное чувство не проходит бесследно. Мне стало очень больно тогда. Казалось, все проблемы решатся сразу, а там - будь что будет, потому что я уже ничего не узнаю. Это как помешательство. Тебе кажется, что ты не нужен никому…

— А Стив?

— А что Стив?

— Разве ты не нужен ему?

— Стив — это вечность. Идеальные отношения. Он принимает все как есть. Он принимает мою жизнь, не стараясь что-то переставить в ней, так же, принял бы и смерть. Безусловно, я нужен ему, как и он мне, но зачем, страдая самому, заставлять страдать и его? Я думал… А, не знаю, о чем я тогда думал…

Рой обнял Энди со спины, прижавшись подбородком к плечу.

— Кстати, все хотел тебя спросить. А почему ты ни разу не надевал часы?

— Не хотел, чтобы они напоминали тебе… не знаю. Стеснялся, наверное.

— Если я подарю их тебе во второй раз, будешь носить?

— Не знаю. У меня никогда не было часов.

— Мне было бы приятно.

— Ладно.

— Странно. Я даже помню, что ты сказал мне тогда.

— Я сказал, что не стоит этого делать.

— Ты и сейчас думаешь, что не стоило?

Энди не ответил и лишь потянулся за поцелуем.

— Скажи, чем пахнет вода? — поинтересовался парень.

Рой задумался.

— Болотом.

— Они не пустили меня дальше порога, — вдруг очень по-взрослому произнес Энди. — Потом пожалели и разрешили посидеть в сушилке, пока не высохнет одежда. Так я и сидел там до рассвета голый. А когда наступило утро, ушел и забыл про тебя. Подумал, что богатому обдолбанному засранцу не будет до меня никакого дела…

— Обдолбанному засранцу?! — возмутился Рой резко развернув к себе Энди. — Это кто "обдолбанный засранец"?!

— Ты, — улыбаясь, ответил парень.

— Посмотри мне в глаза и скажи это еще раз, — настаивал Маккена.

— Так и есть, — мальчишка не закончил фразу, впившись в губы Роя.

— А ты — похотливый развязанный щенок, — услышал он сквозь прерывистое дыхание.

— Только не говори, — высвободившись, успел произнести Энди, — что мы будем трахаться на мосту.

— А чего говорить, когда мы уже…

— Пойдем в машину.

— Не успеем.

Небо покрылось ветрянкой звезд. Чайки вдалеке пробовали последние ноты. Блики в реке покачиваясь передразнивали Энди с Роем. И вода как-то слишком сильно пахла болотом. И какая разница, что парапет пытается холодом прощупать живот парня, а мимо несутся машины? Не все ли им равно, когда непреодолимое желание слияния поглощает целиком, и нет ни сил, ни времени сопротивляться? Рой бьется, целует, а Энди зажмуривает глаза до белых всполохов, а внутри, как ветер сквозь печную трубу, воет «хочу». Мост. Река. Блики. Машины. Хочу.

— Знаешь, — помолчав, произнес Маккена. — У меня родилась одна идейка. Что, если я попробую снимать тебя здесь?

— Здесь?

— А что? Ты — классный. Я — классный. Парапет и река - тоже классные. Не слиться ли нам в одном едином творческом экстазе? Ты - на парапете. Я -

с фотоаппаратом. Река - под нами. Разве не здорово?

— Наверное, — задумавшись, протянул Энди.

— А после: ты, река и эта гребаная бутылка - по всему городу.

— А ты?

— А что я? Тебе - лавры, мне - деньги за контракт и гордость за тебя.

— Ты точно уверен, что хочешь сделать это?

— Точно.

— Другой бы, может быть, и спорил, а я согласен.

— Вот и отлично.

* Мост. Река. Чайки.

Часть 11. Silver foxes.

11. SILVER FOXES.*

— Зайди-ка ко мне, солнце, — кинул на бегу Стив, обнаружив, что Энди появился за столиком в клубе.

Парень повиновался.

— Слушай, — тут же начал он, как только Энди закрыл за собой дверь в кабинет, — у меня проблемы.

— Я могу помочь? — поинтересовался парень.

— Не уверен.

— Что случилось?

— Даже не знаю, как тебе сказать. Короче, дело в том, что я не знаю, с чего начать.

— Начни с начала.

— Глубокомысленно. В общем, я первый раз в таких непонятках. Хочу спросить: ты не передумал?

— В смысле?

— Учиться всему?

— Нет, — твердо заявил мальчишка. — А ты передумал? Если так - я выиграл.

— Никогда! — тон Стива стал уверенным.

Он встал и быстро подошел к Энди вплотную. Парень стушевался, но усилием неизвестной мышцы заставил себя не отступить. Шон помедлил мгновение и прошептал:

— Ну, тогда начнем, пожалуй. Чего тянуть?

Он наклонился для поцелуя, легко коснувшись губ мальчишки, а у того от неожиданности словно свело челюсти. Как легко это делать с Роем и как тяжело со Стивом. Но сам же просил. Только что повторно бросил вызов, а теперь стоишь каменным изваянием, словно и не подозреваешь, что Шон собирается делать. Боги! Черт! Блядь! Однако! Проклятые комплексы! Стоит лучше думать о лисицах, а они, как назло, испарились куда-то. Ни самцов, ни беременных самок с детенышами. Словно их и не было вовсе. Наверное, им не нравятся феромоны Шона. Трусливые твари! А Стив уже целует. Это совсем не так, как Рой. Вообще по-другому. А внутри парня - какой-то кол нецелованной девственности. И у сердца обморок. И у мозга ступор.

— Не бойся, — шепчет Шон.

Спасибо огромное. Все чувствует. Стив слегка улыбается. Интересно ему. Ну еще бы! Он-то знает, что делает. Однако медлит. Изучает. Опытная тварь! Искушенная!

— Ты же уже делал это, — словно убеждает, а тот не верит.

Делал, не делал - какая разница! Все существо Энди сворачивается и всасывается куда-то внутрь, а там - пробка, и оно не пролезает. Скапливается. Давит. А губы Шона

уже где-то за ухом. На шее. И язык там же. У парня мурашки. Со страху, что ли? Стив приучает его. Медленно. Дрессировщик проклятый! Кома организма. Сбежать бы, да нет сил даже шевельнуться. Ощущение, что попал в пропасть между скалами, где внизу вода без суши, да еще и скалы съезжаются. Уже не говоря о том, что плавать толком не умеешь.

— Слушай себя, — шепчет. — Познавай свое тело. Изучай себя.

А что изучать, когда нет его? Сердце трепыхнулось и вновь порушилось в обморок. Лежит, не колыхнется. Шон прижимается кожей к коже, слипается с Энди, и сквозь этот сплав сочится его энергия, внедряется во все клетки и начинает диктовать свою волю. И законы у этой воли совсем другие. И Энди - не Энди, потому что мякнет, теряется. Стив не уступает. Продолжает. Мурашки по телу парня бегут за рукой Шона, словно стая дрессированных собачек. А он, знай себе, гоняет их туда-сюда. И кровь - податливая, и сознание туда же. Мигает, как лампочка в неисправной проводке.

Пот на висках, словно Шон растапливает комплексы, и они исходят через кожу густыми каплями. Сознание выворачивается обратно, но какое-то странное, измененное. Внутри нерешительно звякает тоненький колокольчик: «Хочу», а потом: «Еще». И все успокаивается, разворачивается, отзывается. Стив настраивает его тело, словно дорогой музыкальный инструмент, чтобы оно зазвучало стройно и слаженно. Оно начинает вибрировать, будто тот касается опытными пальцами натянутых струн. Мелодия течет переливами от телесных низких, грудных до душевных высоких и тонких. Парень - словно размятый теплый воск, бескостный и безвольный. Шон приучает его к другим, только своим, поцелуям. Энди нравится, и он отвечает. Не так, как Рою. По-другому.

— Продолжать? — почему-то спрашивает Шон.

Мальчишка не понимает, чего тот хочет, но кивает головой. Тупо, как китайский болванчик. Можно подумать - есть другой выбор?

— Да. Да.

Внутри парня все распределилось и теперь лежит ровными стопками. Они все одинаковые. Да. Да. Да. И не надо создавать хаос. Не надо ничего ломать или перекладывать. Да. Да. Да. Шон аккуратно входит в этот порядок, чтобы царствовать там. Он другой. Совсем другой. Непохожий на Роя. И входит по-другому, и движется по-другому. Качается, не отрывая глаз, словно просматривает, перелистывая страницы книги. Немые строки бегут по лицу мальчишки, а Стив считывает их тайный смысл, расшифровывает и прячет в глубине себя добытое знание. Парень уже не понимает, где он. Что-то тянет вверх, и чем выше, тем труднее дышать. Сладкая асфиксия. Вот он, пик. Впереди. Близко. Шон — проводник. Он ведет по горам знакомыми ему тропами аккуратно, чтобы ученик не сорвался раньше, не коснувшись вершины. Чуть останавливается. Ждет, потому что хочет, чтобы парень все-таки добрался, дополз как-нибудь, а, достигнув - сталкивает, заботливо расправив ему крылья. Чтобы парил в невесомом блаженстве. Обитель ангелов. Ты — гость, и они принимают тебя.

Энди возвращается медленно, словно откуда-то издалека. Открывает глаза, облизывая пересохшие губы, и вновь закрывает, потому что пока нет сил смотреть. Шон касается его губ, словно прокладывает обратный путь. Он вел вверх. Он рядом и теперь, пока парень не спустится, ощутив под ногами земную твердыню.

— Энди.

Это как шлепок, щелчок пальцев гипнотизера, выводящего пациента из небытия.

— Стив, — а голос еще не вернулся, и получается лишь прошептать.

— Возвращайся, — Шон довольно улыбается. — Привет.

— Привет.

— Как ты?

— Не знаю.

— Все хорошо?

— Да.

Парень старается не смотреть на него, уткнувшись взглядом в кофейную пену. Приправленный чувством вины кофе горчит. Шон опять обычный, и фонтан энергии бьет вновь высоко, спокойно и мощно.

— Время идет, а мы с тобой еще ничего толкового не сделали! Давай, детка, пора танцы танцевать, — говорит так, словно только что вошел и поприветствовал мальчишку.

— Да, — неуверенно соглашается тот. — Пора. Иду.

— Давай, давай! Лезь на сцену, а то, смотри, наш друг заскучал!

Стив гладит ладонью металл шеста.

— Ну да.

— Да что с тобой?! — звенит Шон. — Ты сам не свой! Если есть проблемы - не стесняйся, говори! Я их в миг разрешу.

Энди не сомневается - он лукавит. Потому что в полмига.

— Детка! — откуда ни возьмись над парнем, словно из воздуха, материализуется Майкл.

И опять не понять, где он кончается. Струится вверх. Веселый. Грациозный.

— Нас сегодня будет трое, — сообщает Стив. — Потанцуем втроем. Ты, я и куколка.

— И куколка! — ржет Майкл. — Детка, ты ведь любишь играть с куколками?

— Не пробовал, — на одной ноте отвечает парень.

— Как?! Ты же уже играл со мной?! Повторим?

— Угу.

Шон улыбается. Какие же у него красивые зубы!

— Что-то детка сегодня какой-то вялый. Не доспал, что ли? — интересуется Майкл.

— Наверное. Рой разве даст ему?

— Ну да, — неохотно соглашается Энди.

— Беги от него, — учит Майкл, — пока есть силы. Затрахает насмерть.

— Значит, помру…

— Счастливым, — заканчивает за него Шон.

— Счастливым, — соглашается парень.

— Давай, — подзуживает Майкл, — ползи к нам! Мы со Стивом тебе немного жизнь продлим! Да?

— Да.

Они начали танец, и парень вдруг понял, насколько ему легко. Почему-то. Наверное, Шон нашел те невидимые нити, которыми теперь и управляет. Опытный кукловод! И Энди не боится его рук, потому что Стив знает теперь, где нельзя его касаться.

— Так, — вдруг говорит Шон, — я пошел пить пиво и смотреть, что у вас получается, а вы уж будьте любезны, развлекайте учителя.

— Да, сэр, — ехидничает Майкл.

Шон развалился на стуле, заложив ноги на стол. Как же он любит так сидеть!

— Ну, — весело крикнул он, — ублажайте мой требовательный взор, крошки.

Вот так вот! Детка удосужился нового титула. Он теперь тоже крошка, и плевать, что заканчивается он намного раньше, чем Майкл! Будем считать, что крошкастность Энди компактная, в то время как у Майкла размазана по всей длине его роста.

Майкл, конечно, не Стив. Примитивнее. Чего-то в нем не хватает. Потайного искушения, что ли? Он весь - вот он, с потрохами на блюде. Весь - на просвет, как кристаллическая решетка, пронизанная бархатно-грубоватым обаянием с нашитыми блестками юмора. И танцует по-другому. Энди столько раз видел, а теперь не знает, как подстроиться. Майкл сбивает его.

— Стоп, звезды! — не выдерживает Шон. — Чем вы занимаетесь? У меня такое впечатление, что вы никак не договоритесь, как сажать картошку.

— Да не могу я! — возмущается Майкл. — Он у меня под ногами путается!

— Значит, ноги не туда ставишь! — прерывает Стив. — Плохому танцору они вечно мешают!

— До него все туда ставил!

— Забудь! Не было ничего до него! Прикасайся к нему, ощути его! Не понятно, что ли?! Ты опытнее! Ты и вести должен! Начали!

После слов Майкла Энди действительно начал путаться у него в ногах. Вот и лисицы! Явились дорогие! Как всегда вовремя!

— Стоп! — вновь кричит Шон. — Это не танец, а какой-то вялотекущий онанизм!

— Почему вялотекущий? — изумляется Майкл.

— Потому что, вроде бы, начал, и кончить бы надо, и продолжать лень! — объясняет Стив. — Хочешь сделать хорошо - делай сам!

И он уже на сцене.

— Экспрессии нет! Набор бессвязных телодвижений и только! Сядь на мое место и посмотри, поучись.

Майкл обиженно слезает с подиума, занимая на стуле манерную позу. Феромоны Шона вновь гонят прочь серебристых лисиц, и Энди становится легко.

— Подчинись мне полностью, — шепчет Стив. — Стань мной.

— Да.

Тело Энди течет, словно им управляют невидимые воздушные потоки. Учитель рядом. Парень и чувствует его, и в тоже время - нет. Это тот же секс, только в танце.

— Ну?! — вдруг спрашивает Шон. — Что-то типа этого, понял?

— Постараюсь.

— Валяй.

Часа через четыре уставший и взмокший Майкл взмолился:

— Все. Баста. Не могу больше.

— Стив, — согласился парень. — Я тоже не могу.

— Мы что завтра мир должны покорить?!

— Ты - нет! Детка - да!

Шон подмигнул, и Энди понял, о чем это он.

— Бог с тобой, мое солнце! — Стив дружески похлопал Майкла по плечу. — Пожалею тебя сегодня. Детка — особого рода куколка. Мини. И играть в нее надо аккуратно. Привык, понимаешь, к своему табуну! Того и гляди, крошку пони затопчешь!

— Топчи сам! — театрально обиделся Майкл. — Не мое это! Создай себе балет из карликов и умиляйся, а меня уволь!

— Я подумаю.

— Попробуй только!

— Иди уже!

— Не принимай на свой счет мои слова, детка, — Майкл поцеловал Энди в затылок. — Я тебя все равно люблю. Когда подрастешь - я к твоим услугам.

— Идет, — улыбнулся тот. — Ожидайте.

— Пойдем-ка, милый, — продолжал Стив. — Плеснем еще золота на твою шкурку. Ты что больше любишь: молочный шоколад или темный?

— Не знаю даже. А ты?

— Я и Рой, кстати, мы полюбливаем горький крепкий шоколад. Так что, тебе еще ходить и ходить. Собирайся.

— Я готов.

— Ну, тогда потопали.

— Потопали.

Энди возился с ужином. Он был в хорошем настроении, и ему хотелось сделать что-нибудь необычное. Мысль о близости со Стивом не покидала голову, оборачиваясь там по какой-то своей определенной орбите. Чувство стыда, сбитое в плотный сгусток, вращалось поперек нее по узкой траектории. Чем больше он пытался сравнить Роя и Шона, тем очевиднее понимал, что это невозможно. Они разные. Совершенно. Ну то есть абсолютно. Мальчишке казалось, его сейчас разорвет от тех чувств, которые бродили внутри. Наверное, они сговорились изводить его, чем и занимались с маниакальным упорством. То, собравшись в кучу, они атаковали сердце, заставляя его сокращаться так, словно его обладатель бежал кросс, то наседали на солнечное сплетение, и Энди начинало подташнивать. Иногда они комом застревали в горле, не позволяя себя сглотнуть. Парень вдруг понял, что еще никогда не ждал Роя так, как сейчас. Время не шло. Заплелось, запуталось, потеряло дорогу и остановилось в размышлениях. Ужин не готовился. Во всяком случае, так казалось Энди. Рой не возвращался. Наконец, засунув форель в духовку, парень поднялся в студию и уставился на фотографию Маккены в кресле. Гладкое совершенное тело с вымеренными, идеальными пропорциями. Мягкие каштановые волосы. Глаза закрыты, но Энди знает: там под веками они карие с зеленым оттенком. И Шон, там, в массажном кабинете. Рельефный, с проработанными мышцами, словно пособие для изучения их работы. Темно-русый, с глазами грозового неба. Такие разные…

Парню показалось, что внизу щелкнула дверь. Он сбежал по лестнице, почти не касаясь ступеней.

— Рой!

— Привет, детка. Я умер уже при входе. Так вкусно пахнет. Что-то волшебное.

Он сбросил куртку и вдруг замер, уставившись на него.

— На десерт горячий горький шоколад, как ты любишь, — отчитался Энди, и только потом услышал в собственных словах второй, иной смысл.

— Шоколад, говоришь? На десерт? Как я люблю?

Парень решил покраснеть. На всякий случай. Но на этот раз у него почему-то не вышло.

— Можно мне попробовать его перед едой? — спросил Маккена, притягивая мальчишку за футболку.

— Вообще-то, это десерт.

— Что ты говоришь. Я чуть-чуть. Лишь лизну разок.

— Он перебьет аппетит.

— Не уверен. Проверим?

Энди видел, как меняется взгляд Роя. Как появляются игривые всплески, перерождаясь в тяжелые глубокие всполохи. Сейчас он оближет губы, потому что они сохнут. Мальчишка знает: Рой будет смотреть несколько мгновений. И у него самого они будут. Чтобы тоже рассмотреть его еще раз. Следы от ямочек. На левой брови у переносицы волоски немного топорщатся. Это заметно, только если пристально вглядываться. Размытые зеленоватые штрихи от окантовки радужки к зрачку. Чуть воспаленные венки от усталости на склерах глаз. Едва заметная паутинка морщинок к вискам… тридцати пяти… шести… Сердце Роя. Вот оно. Разгоняется, словно бежит наперегонки с его собственным. Есть несколько мгновений, чтобы успели подняться волны. Глубинные. Мощные. Восставая, они сигналом тревоги начинают передергивать все клетки организма, и те распухают, впитывая кислород, потому что в следующие минуты, получасия, часы им придется только тем и заниматься, что стараться не вылететь из организма.

А Рой облизывает, прикусывая нижнюю губу, едва заметно подается лицом вперед. Он словно нюхает воздух. Все! Время кончилось! Он нападает! Энди готов. Он тоже нападает! Сумятица, в которой хочется еще ближе, еще теснее. Ребра мешают. Проклятые кости! Гнутся, не позволяя раствориться друг в друге. Мальчишка жмется, почти врастая в Роя, перехватывает его дыхание, напирает. Он не осознает, что бьется за первенство, за возможность диктовать свои условия, свои законы. Маккена — опытный соперник. Чуть уступает парню, чтобы посмотреть, что будет. Пусть мальчик поиграет. Он-то знает, когда брать реванш. Интересно до черта, потому что Энди хочет. Теперь по-настоящему хочет… Это равноправный секс. Быстрый. Кундалини - живородящая сила - прет мощным столбом, давит тоннами напряжения на каждую клетку, и ее уже не удержать. Она взбудоражила пласт сексуальной энергии, что едва хранил равновесие. Он выбил пробку в жерле вулкана, и бесконтрольная магма вскидывается высоко, накрывая все, что попалось на ее пути, а после остывает разгоряченная, когда исчерпана сила всех глубинных пластов.

— О чем ты думаешь? — спросил парень, разглядывая влажные дорожки на висках Роя.

— Какая метаморфоза произошла с тобой, — неспешно ответил Маккена, перебирая пряди волос на лбу мальчишки.

— Что это?

— Ну, еще недавно ты был перепуганным до мокрых трусов, со взглядом попавшего в капкан кролика, а сейчас…

— А что сейчас?

— А сейчас, друг мой, у тебя взгляд похотливого мелкого засранца. Ты распробовал удовольствие и теперь готов получить добавку в любой момент. Вошел во вкус…

— По-моему, это ты тут распинался про шоколад.

— Разве я говорил про шоколад?

— Ах, да. Вкус настоявшегося крепкого вина. Что-то припоминаю…

— Верно. И ты уже теряешь меру. Так и спиться недолго.

— А кто виноват? Кто растлил малолетку и теперь спаивает потихоньку?

— Ты — мелкий вонючий скунс! Ты мне угрожаешь?!

— Да. — Энди полуулыбнулся, полуусмехнулся половинкой рта. — Считай, шантажирую. Заключим сделку?

— Сделку?!

— Я не подам на тебя в суд, ну, а ты…

— Развратная маленькая сволочь!

— Заметь, под кем?

Рой приподнялся на руках.

— Ну, да. Сдаюсь. Вот так добропорядочные налогоплательщики оказываются не в ладах с законом…

— У тебя есть шанс избежать это.

— Сколько раз ты хочешь?

— Много, — перебил мальчишка и улыбнулся второй половинкой губ.

— Обана! Прямо и честно.

— Повезло с учителями. Ну да ладно. Пощажу тебя, старика, на этот раз. Перед твоим приходом я трахался с форелью, и сейчас ты слезешь с меня и сядешь ее есть. Кстати, мне абсолютно плевать, голоден ты или нет.

— Маленький поскудыш! Смотри-ка, как крылья расправил! Сделаю вид, что боюсь тебя. Кстати, я так голоден, что мне плевать, хватит у тебя форели или нет. Ноги-то расплети. Как мне встать? Ишь, сцепил хитроумным замком!

— Видишь, как ты от меня зависишь, — лукаво повернув голову, ответил Энди. — Если не расцеплю, так и останешься лежать, пока мне не надоест.

— И где ты только всего этого понабрался? А, кажется, я догадываюсь. Стив. Поговорю с ним о методике танцев…

— Он же не танцует пляски эскимосов Аляски, так что, нужно было думать, кому меня в обучение отдавать.

Рой поднялся, потирая поясницу.

— Что, — Энди не спешил вставать, — притомился? Может, в следующий раз поменяемся местами? Будешь себе лежать спокойненько. Глядишь, не переломишься.

— Нет уж. Мне сверху как-то больше нравится.

— Ну, смотри. Я предлагал. Не плачь после.

— Ладно. Подавай свою форель, хозяюшка, — подытожил Рой, набирая на телефоне номер. — Стив. Привет, дружище. Слушай, я тут в проблемах. Что случилось? Да не знаю. Вот хотел у тебя спросить. Про детку, про кого же еще? Нет, не то чтобы наделал… Боюсь, в скором времени наделает. Да заткнись ты! Не перебивай! Ты чему его там учишь?! Только не говори, что танцам! Это я уже слышал. Да нет! Прикинь, он права свои качает… А ты что делаешь? Ко-го качаешь?! Понял. Что же ты сразу не сказал! Ок! Позже будем…

Энди давился от смеха, но старался не показать Рою.

— Блин, — сам с собой рассуждал Маккена. — Заговор какой-то.

— Ну так что? — поинтересовался парень. — Открыл он тебе секрет моего обучения?

— Памятуя себя самого, не мудрено представить, чему ты нахватаешься.

— Он что, в клуб зовет?

— А нас надо звать?

— Пойдем?

— Зачем?

— Потанцуем. Я развлекусь, а ты тряхнешь стариной.

— Ну ты и гаденыш!

— Тебе же такие больше всего нравятся.

— Что у тебя на работе? — поинтересовался парень, ставя перед Роем тарелку.

— О, хорошо, что спросил. Совсем забыл…

— Понимаю. Это случается с людьми преклонного возраста.

Рой опешил.

— Раннего преклонного возраста, — оправдывался парень, однако глаза его светились хулиганством. — Но ты не расстраивайся. Мне, например, пожилые мужчины очень даже нравятся. Один - особенно.

Маккена открыл рот, собираясь что-то произнести, но парень опередил:

— Знаю, знаю. Я — скунс, засранец и кусок дерьма.

Рой так и остался сидеть с открытым ртом.

— Так что ты там совсем забыл?

— Кажется, я тебя сейчас убью.

— Не стоит этого делать. Во-первых, ты расстроишься. Во-вторых, тебе больше никто не приготовит такой еды. А в-третьих, как же ты без сладкого на десерт?

— Ну, все!

Рой вскочил, но Энди опередил его, подлетев к плите и схватив ковшик с напитком.

— Шоколаду?

Маккена поймал Энди за запястье, сильно тряхнув его руку. Шоколад выплеснулся парню на грудь.

— Двойной! — ответил Рой, копируя интонации мальчишки.

Энди сидел в машине, уставившись в окно.

— Куда мы едем? — вдруг спросил он, понимая, что поворот к клубу они уже давно проскочили.

— На мост, — спокойно ответил Рой.

— Опять? — как-то двойственно спросил парень.

— Снова, — не заставил ждать Рой. — Мне понравилось совмещать тебя с мостом.

Энди посмотрел на него умоляюще.

— Я больше не могу…

— Как не можешь? — даже не глядя в его сторону, спросил Рой. — Ты же сам мне грозил.

— Я пошутил!

— Э-э, нет, детка. Надо отвечать за свои слова. Делать я это буду с тобой столько, сколько потребуют обстоятельства. Мост теперь - отдельная категория нашей жизни. У меня на него определенные планы.

— Блин! Рой!

— Блин! Детка!

— Поедем в клуб. Пожалуйста!

— Конечно, дорогой, — Маккена выделил последнее слово. — Чуть позже. Честное слово, я не понимаю, ты передумал, что ли? Тебе же всегда нравился мост.

— Он мне и сейчас нравится.

— Представь. Ты, мост, я. Разве не романтично? Я бы даже сказал, блядски романтично.

— Угу, — кивнул Энди.

— Что испугался?

— Нет.

— Признайся теперь, что мы, старики, вам молодым еще фору задать можем.

— Все. Твоя взяла! Сдаюсь!

— Вот с этого и надо было начинать, а то хорохорился, орел недоделанный. Ладно уж! Рекламу на мосту снять хочу. Раз ты под рукой, решил прикинуть, что да как. А ты, дурачок, перепугался.

— Рекламу?! Ты же про крышу говорил.

— Ага! Передумал. Ой, до чего же я люблю, когда ты злишься. Грудь - колесом, перья - дыбом. Тебе бы хвост, и ни дать ни взять - павлин.

— Да ну тебя! — Энди решил обидеться.

Ну, а решил - так и сделал. Ох, Рой! Так задешево купил! И мальчишка поверил, продался! Он даже решил не разговаривать с ним, и не разговаривал. Целых сорок пять секунд. На сорок шестой развернулся и спросил, позабыв об обиде:

— Ты серьезно?

— Посмотри на меня. Я произвожу впечатление несерьезного человека?

— Это когда как, — парень вновь улыбнулся. Как-то по-своему, даже не разжав губы. — Когда утром уходил, весь такой в костюме, тогда - нет, а когда шоколад слизывал, тогда -

да.

Рой тоже улыбнулся, прикусив нижнюю губу.

— Только шоколад молочным оказался.

Энди балансировал на парапете, Рой делал снимки. Всякий раз, когда он чуть больше отклонялся в сторону, у Маккены замирало сердце.

— Ты хочешь моей смерти?! — нервничал он.

— Если бы хотел, получил бы ее еще полгода назад. А ты боишься, значит, я тебе нужен, нужен, нужен! — передразнивал его по-детски парень, раскачиваясь на одной ноге. — Упаду - будешь плакать, плакать, плакать!

— Не зли меня - не буду плакать, — сердился Маккена.

— Хочешь, покажу, как падают ангелы?

— Уже полгода наблюдаю.

— Ну и как я в рекламе? Секси?

Он стоял на парапете спиной к Рою, широко расставив ноги и разведя руки.

— Мир! — в никуда крикнул Энди. — Я тебя люблю!

Боги! Вот он - счастливый человек! Маккена улыбнулся. Реклама рекламой, но он вдруг подумал о другом. Падший ангел. Энди только что подарил ему идею. Серия снимков. Выставка. Парнишка дурачится, вертится на ограждении, сам не понимая, что делает, а Рой смотрит на него этим своим особым вожделенным взглядом художника и уже видит будущие картины.

— Энди, — вдруг говорит Рой. — Сними куртку, расстегни рубашку и встань так же.

— Зачем?

— После скажу.

Мальчишка смотрит на него через плечо. Подросток на грани взросления, и Маккена вновь болен. Болен идеей. Этот взгляд, подернутый искушением, но еще чистый, не запачканный жизненной грязью. Падший ангел. Точно. Только так, и никак по-другому. Дьявол, видно, чем-то сильно занят, раз до сих пор не явился торговаться за его душу и не знает, что Маккена продал бы все за эти снимки. Ветер раздувает полы рубашки. Умирающее солнце чуть очерчивает сквозь нее контуры тела. Маленький развратный гаденыш! Что он делает?! Как заставляет Роя почти умирать всякий раз глядя на него? Какой яд он дает ему, чтобы кровь быстрее оборачивалась по венам? Чем заразил сердце, что оно волнуется? Или он и есть тот самый дьявол, что явился искушать?

— Ну как? — спрашивает парень.

— Завтра на рассвете. Я уже вижу снимки. Сейчас немного темновато, но я сделал несколько пробных.

— Я возбуждаю тебя, — вдруг заключает Энди и улыбается так, что Рой немеет.

— Давай слезай оттуда.

— Пока не скажешь - не слезу.

Энди вновь ребенок. Подросший, но ребенок.

— А если не скажу, так и будешь стоять?

— Подумай хорошо. Я ведь и упасть могу.

Парень чуть наклоняется вперед. Еще немного, и он может соскользнуть…

— Черт с тобой! Все, что угодно, только слезь!

— Тогда скажи!

— Да, возбуждаешь, возбуждаешь! Давай слезай!

Энди спрыгнул с парапета.

— Смотри, я запомнил.

Рой облегченно выдохнул. Черт! И накачался же он на его шею! Переживай теперь. Далеко пойдет. Шантажист мелкий! Маккена на секунду задумался. Что было, если бы Энди сорвался, ведь он, Рой, плавать не умеет? А, было бы, что было! Прыгнул бы за ним и точка! Черт! Черт! Черт! Ведь прыгнул бы, не сомневаясь.

По дороге в клуб Энди ерзал на сиденье. Настроение его явно поднялось, чего не сказать о Маккене.

— А вот и сладкая парочка! — Стив распахнул объятья.

— Блин! И ты туда же!

— Куда же?! — уточнил Шон.

— Куда же и этот вымогатель! — ответил Рой.

— А куда же этот вымогатель?

— Чуть инфаркт мне не устроил. Плясал на парапете на мосту.

Шон расплылся в такой улыбке, что казалось, она распространяется куда дальше его лица.

— Поподробнее с этого места.

— Чего подробнее? Снимал его на мосту, а он выпытывал из меня признание в любви…

— И ты признался?

— Нет! Вот еще!

— Зря. Оно так и есть.

— Нет! Кто угодно, только не ты!

— И дураку понятно…

— Надеюсь, это ты о себе, — перебил Маккена.

— Ты думаешь, сможешь от себя убежать?! Ты глупец!

— Стив! Тебе ли это говорить?! Ты как никто другой знаешь, я не создаю пар!

— Знал! До последнего времени знал, теперь не знаю. Ну да ладно. Тебе виднее! Где твоя непара?

— Толчется на танцполе.

— Не составишь ему компанию?

— Нет.

— Смотри. Умыкнуть могут.

— Вот и решатся все проблемы.

— Ох, Рой! С огнем играешь.

— Люблю опасные игры!

— Пойду сам с ним потанцую.

— Смотри только…

— А чего смотреть?! Тебе же все равно.

— Ну, да! Верно.

Шон разыскал Энди среди танцующих.

— Что, детка? — спросил он, оттеснив явно заинтересованного в парне мужика.

— Что ты тут делаешь? — изумился мальчишка.

— Ну, как тебе сказать? Наверное, танцую. Не уверен, правда.

— А где Рой?

— Накачивается спиртным там, где ты его и оставил.

— Опять?

— Старо как мир. Оставь его. Он в печали.

— Что случилось?

— Пока ничего. Я решил сделать тебе одно предложение.

— Мне?

— Раз у нас пари, не потанцевать ли нам вместе?

— Что, здесь?!

— А почему нет?

— Как-то неожиданно. Не думал, что ты этим занимаешься.

— О! Ты еще не знаешь, чем только я не занимаюсь! Но это не для меня или тебя. Это для Роя.

— Для Роя?!

— Не знаю, что там у вас на мосту было, но только он опять задраивает все проемы в своей крепости. Предлагаю испытать на прочность его принципы.

— Ты — страшный человек, Стив.

— Я-я-я?! Да я — сама душка!

Шон притянул парня, почти посадив верхом себе на бедро.

— Надеюсь, ты уже изучил самого себя?

— В смысле, где и как мне приятно?

— Да.

— Думаю, почти.

— Запомни одну мудрость, мальчик. Изучив, научись управлять собой, и ты сможешь управлять им. Познай и его, ибо это необходимо.

— Но как?

— Ищи путь сам. Цель для тебя я обозначил.

— А ты начал изучать меня?

— Учитывая, что у нас долгосрочные деловые отношения, открою тебе секрет: я занимаюсь этим всегда и со всеми. Это мой флакон волшебного снадобья, позволяющий быть отменным любовником. Боже! Никогда не думал, что открою это ученику!

— Ты хороший учитель, Стив.

— А ты хороший ученик, детка. Хочешь успеха - заставь его хотеть, — продолжил он, взглянув на Роя. — И хотеть постоянно.

И кто только делал дизайн этих баров? Куда бы Рой ни отворачивался - всюду зеркальные поверхности, и в этих зеркалах… А вот и серебристые лисицы! Только это лисицы Роя! Какая-то огромная расплодившаяся стая! И что самое отвратительное - никто не делал им прививки от ревности. Теперь они кусаются, заражая этим и его. Противоядия нет! Ревность ширится, многократно отражаясь в зеркалах. Шон, знай себе, тискает Энди, и тот плавится. Что за дурацкое слово «тискает»? Это не про Стива. Что же тогда? Если не тискает, что тогда делает? Нет, лучше не думать! Не думать! Лисицы! Только об этом и думаешь. Проклятье! И алкоголь не всасывается, словно кто-то покрыл воском все клеточные оболочки. Мозг тоже не расслабляется. На нем масляная пленка. Алкоголь вращается где-то в межклеточном пространстве, взбалтывает градусы, только Рою от этого никакой пользы. Ну, все! Нет! Еще немного, и они трахнут друг друга на танцполе! Пусть! Рою нет до этого дела! Нет? Проклятые лисицы! Совсем обезумели! Щиплют его изнутри и трутся наэлектризованными шкурками! Сучье племя! И что толку от всех заборов и запоров?! Эти двое и не пытаются проникнуть внутрь. Можешь сидеть там сколько угодно и стараться ничего не видеть сквозь стеклянные стены, как зародыш в икринке. Можешь злиться до тех пор, пока не лопнешь. Можешь даже попытаться убежать от собственной тени. Удачи! Одного только тебе не удастся - удрать от собственного сердца. А оно жмется так предательски. То ли слишком сильно сокращается, то ли слишком сильно расширяется… Елозит, шебуршится, с каждым ударом выталкивая новую порцию отравленных чувств. А ведь ты и правда ревнуешь, старый дурак! Ну, насчет того, что старый - можно спорить, а вот, что дурак — это точно. И не мальчишка - похотливый щенок, это ты — развратный собственник!

— Хочешь еще одно пари? — вдруг спрашивает Стив.

— На тему?

— Пойдем в комнаты отдыха. Увидишь, как быстро там обозначится Рой.

— Думаешь?

— Уверен.

— Идет.

Они направились в коридоры, затерялись в толпе, обошли клуб и вернулись к бару. Маккены не было.

— Только что я преподал тебе практический навык. Рой делает то, что я хочу. И знаешь почему?

— Ты слишком хорошо его знаешь.

— Я даже знаю, о чем он сейчас думает…

— Только не говори, что о серебристых лисицах!

— О них самых, — улыбнулся Шон.

— Спасибо, Стив.

— За что?

— За то, что не послал меня к чертям собачьим.

— А смысл? Ты бы к ним все равно не пошел. Ведь так?

— Так, — улыбнулся Энди, разглядывая отражение возвращающегося Роя.

* Серебристые лисицы.

Часть12. Fallen angel.

12. FALLEN ANGEL.*

Энди рассматривал сквозь зеленое бутылочное стекло, как тают пивные пузырьки. Стив болтал что-то без остановки, но парень уже не слушал его. Он занимался тем, что пытался осязать себя в каком-то новом состоянии. То ли от голода, то ли с непривычки, но пиво расслабило мозг, и он преобразовался в желеобразную субстанцию, которая наиудобнейшим образом расположилась в голове. Взглянув в зеркальное отражение, и не обнаружив в нем Роя, Энди озадачился. Ну, что может быть? Застрял на танцполе, что маловероятно, потому что Рой упорно пытается делать вид, что не умеет танцевать. Подошел к барной стойке в стороне, но парень не видит его отражения, следовательно, его здесь нет. Темные комнаты. За ним не заржавеет. Все, что шевелится, а шевелится здесь почти все. Парня вдруг посетила странная мысль. Она была настолько странная, что не сразу заняла форму мягких расслабленных извилин. Мысль выглядела приблизительно так: «Чудно! Это даже хорошо, если он в комнатах отдыха». Энди удивился. Что произошло на мосту? Визуально - ничего, но это самое «ничего» обнажило в нем некую уверенность. Видимо, зерно этой самой уверенности пало на сдобренную почву, потому как теперь поперло в рост мощным стволом. Стив все еще что-то говорил, и парню удавалось даже отвечать ему на редкость уместно. Правда, не всегда.

— Пойду танцевать, — вдруг сказал Энди, отставляя пустую бутылку.

— Один? — недоуменно спросил Шон.

— Один? — переспросил мальчишка, удивленно оглядывая толпу. — Здесь полно народу!

Шон повел бровью, наконец сообразив, что Роя нет в поле зрения. Он собрался что-то спросить парня, но тот уже затерялся в толпе.

— Ты не меня искал? — услышал Энди голос Маккены за спиной.

— А чего искать? Я знаю, где ты был. Разве не в темных комнатах?

— Тебе не интересно, чем я занимался?

— Нет. Там небольшой выбор догадок. Меня больше интересует, хорошо ли тебе было?

— А если скажу "да"?

— Это будет прекрасно. Хуже - если наоборот. Я вот тоже подумываю, что и мне пора начать их посещать. Как думаешь?

Рой прижался к спине парня.

— Могу составить тебе компанию, если не возражаешь?

— Ты ведь только что оттуда.

Маккена пропустил руки подмышками Энди, сложив ладони в замок у него на шее.

— Это что-то новое, — мальчишка улыбнулся, не переставая тереться ягодицами о бедра Роя.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, насколько ты готов пойти со мной.

— Я-то готов, но не уверен, что ты не запросишь пощады как на мосту.

— Рой, — Энди попытался вывернуться.

— Тише, малыш. Не делай резких движений. Мы же танцуем.

— Танцуем? Это же не твое.

Рой расцепил пальцы, развернув парня к себе.

— Решил поучиться, а то устарею. Спишешь меня?

— Боишься, найду тебе замену?

— Боже упаси! Я совершенен!

— Откуда такая уверенность?

— Прочитал в глазах одного мелкого засранца.

— Ну, раз прочитал, тогда идем, проверим.

— Сомневаешься?

— С чего бы?! Я – то, что ты хочешь сейчас больше всего на свете.

— Откуда такая уверенность?

— Прочитал в глазах одного засранца покрупнее.

— Тогда будь уверен - я буду трахать тебя столько, сколько захочу.

— Перед этим будь уверен - ты будешь трахать меня столько, сколько я позволю.

Кто сколько захотел, и кто сколько позволил - было уже не разобрать даже им самим, но только Рой делал ЭТО как никогда, потому что Энди тоже делал ЭТО, как до этого еще не делал. Тоже никогда.

Утро лениво расползалось по дому. Бесцветное. Опечаленное. В трауре из серых оттенков. Вставать не хотелось. Вернее, хотелось не вставать. Энди перевернулся на другой бок, получил сонный поцелуй, но так и не смог открыть глаза. Да, впрочем, их открывать никто и не просил. Парень зарылся в смесь из груди Роя и одеяла, почмокал губами и замер. Оно того стоило. Тепло. Темно. Спокойно. Почему-то плевать на завтрак. Там полный холодильник. Даже мышь, обожравшаяся до предела, при всем желании не смогла бы его покинуть. Рубашки, наверное, высохли, но пусть повисят еще немного. Газон уже поливать не надо, потому что ночью его сбрызнул небогатый дождь. Ну, сбрызнул и ладно.

— Энди, — Рой тронул губами сонные волосы парня.

— Не, — промямлил тот, даже не шелохнувшись. — Даже не проси.

— Я бы, конечно, поехал без тебя, но, боюсь, это немножко совсем невозможно.

— Поезжай. Куда?

— На мост, снимать чертову рекламу.

— Не хочу рекламу. Сними ее без меня.

— Это, конечно, выход, но ты - единственное стоящее, что в ней должно быть.

Энди повернулся на спину и замер. Рой приподнялся на локте, рассматривая его лицо. Широкие красные и узкие белые полосы на щеке. Такие же сонные, как и он сам. След от замочка сережки за ухом. Взъерошенные волоски торчком на виске. Пульсирующая венка на шее. Чуть приоткрытые пересохшие губы. Ленивая невинность поверх дремлющей дерзости. Энди повернул голову к Рою, но открывать глаза не спешил.

— Чего ты на меня так смотришь? — спросил парень.

— А ты откуда знаешь, раз глаза не разлепил?

— Мне не надо. Я и так чувствую.

— И что я, по-твоему, делаю?

— Улыбаешься.

— А сейчас?

— Наклоняешься, чтобы поцеловать меня.

— Уверен?

— Нет.

— И?

— Сам тебя поцелую, раз тебе лень.

Энди потянулся к Рою.

— Хочешь, открою тебе секрет?

— Ну.

— Больше всего ты любишь целовать меня по утрам, пока я еще теплый и размякший. И вкусный.

— Какой же ты самоуверенный…

— Можешь опровергнуть?

Парень приоткрыл один глаз и взглянул на Роя.

— Давай вставай, теплый и вкусный, — отстранился тот.

— Э, нет. Поцелуй сначала.

— С каких это пор ты решил качать права?

— С тех самых, как ты позволил.

— Я позволил?

— Кто-то сказал очень умную фразу, что константа - потому и константа, что не подлежит изменению. Уже полгода каждое утро ты делаешь одно и тоже, так что, я привык.

— Черт с тобой, если ты после этого встанешь.

— Идет.

— И дай что-нибудь поесть. Не видишь, хозяин голоден.

— Кто, прости? — Энди резко сел на кровати.

— Босс твой. Тот, на которого ты работаешь. Ну, или делаешь вид, что работаешь.

— Да, босс, — подыграл мальчишка. — Вы не успеете засунуть в джинсы вторую ногу, как ваша еда будет вас ожидать, мистер Маккена.

— Звучит прикольно, — улыбнулся Рой. — Почему бы тебе и впредь не обращаться ко мне именно так?

— Идите к черту, мистер Маккена, — бросил парень на ходу, — а когда вернетесь - будьте любезны хавать ваш завтрак. А еще, после завтрака извольте трахаться со мной, как и указано в вашем деловом плане на сегодня.

Рой хотел возразить, но след Энди уже простыл. Маккена спустился по лестнице.

— Что, прости, указано в моем деловом плане на сегодня?

— То, что было вчера и позавчера, а так же будет завтра и послезавтра, — парень расплылся в улыбке. — Если вы хотите внести изменения в бизнес-план, извольте поставить меня в известность заранее, иначе мне будет невыносимо трудно угодить вам, дорогой мистер Маккена.

Отбарабанив фразу, Энди облегченно выдохнул, глядя на застывшего на ступенях Роя.

— Я не понял, — скривился тот, — это что?

— Ваш завтрак, сэр, — не заставил ждать парень, потрясая оковалком ветчины и булочками для тостов. — Сию минуту. Извольте сесть.

— А ты не пытался в мой бизнес план внести перед этим душ?

— Не. Это потянет кучу сил и времени.

— Чего?

— Дело в том, что я тоже не успел принять душ, что, как мне помнится, заложено в бизнес-план, поэтому нам придется тесниться вместе, что, само по себе, будет предполагать определенные последствия.

— Слушай, детка, — Рой уставился на парня так, словно решил пробуравить его взглядом, — стесняюсь спросить: твоей наглости будет предел?

— Будет, если ты его обозначишь, сэр.

Маккена почесал шею. Не то, чтобы она чесалась, наверное, так было легче думать.

— Обозначить предел. Хорошо. Изволь. Я - первичен. Я привык быть сверху. Отсюда и танцуй. С каких таких пор я должен подчинять свою жизнь твоему идиотскому плану? А?

— Я думал, тебя устраивает, — осекся Энди.

— Устраивает, что? — спросил Маккена так, что тот понял: он действительно сверху.

— Все, — произнес парень почти шепотом.

— Давай так. Я еще раз объясню тебе нехитрые принципы, и ты их усвоишь. Запоминай, ибо я не намерен повторять. Я всегда делаю только то, что делаю, и тогда, когда считаю необходимым это делать. Если ты живешь здесь, и я сплю с тобой, это не значит, что мы связаны чем-то помимо этого. Так что, засунь себе в задницу этот план. И поглубже.

Рою стало легче. Он вновь обрел уверенность, и голос его зазвучал отполированно жестко.

— Хорошо, Рой. Я понял.

— Надеюсь, мне не придется еще раз объяснять все сначала. И, кстати, пока я буду принимать душ… заметь - один, ты успеешь сделать пару горячих тостов с ветчиной или что там у тебя есть. Потом, пока я буду есть, ты примешь душ и соберешь свою задницу. У нас куча работы. И последнее, — бросил невзначай Рой, направляясь в душевую, — мне бы хотелось получить свежую рубашку.

— Да, — Энди разве что не поклонился. – Да, хозяин, — прошептал он в закрывшуюся дверь. — И чистую рубашку.

— Ты разве не будешь завтракать? — спросил Маккена, дождавшись, наконец, когда Энди выйдет из душа.

— Не хочется, — парень старался говорить безразлично, но Рой уловил подрагивание нот в его голосе.

— Обиделся?

— Нет.

— Сядь. Выпей хотя бы кофе.

Энди беззвучно подчинился, стараясь поменьше смотреть в его сторону. Маккена ел с аппетитом, выхватывая большие куски и смачно их разжевывая. В мальчишку не лез даже кофе. Наконец, Рой перестал жевать, прямо уставившись на него.

— Так и будешь молчать?

— А что говорить? Жду ваших распоряжений, сэр.

— Ну, ты так хорошо начал, а сейчас с тобой что-то не так.

— Все хорошо, — однобоко улыбнулся парень. — Ты доедай, я сейчас принесу рубашку.

— Валяй, — голос Маккены звучал по-обидному весело.

Вскоре, а вернее, не вскоре, а потратив времени гораздо больше, чем следовало, Энди вернулся с вешалкой.

— Ты не сказал - какую. Надеюсь, эта подойдет?

Маккена рассматривал рубашку, словно видел ее впервые.

— Подойдет, — наконец заключил он, украдкой взглянув на парня. — Ты правильно надеялся.

Он надел рубашку.

— Не хочешь помочь застегнуть пуговицы?

Энди молча подошел.

— Не злись, — мягко произнес Рой, притягивая его за локоть. — Я пошутил. Люблю, когда ты сердишься. Это так сексуально.

— Все нормально, — ответил парень, стараясь отстраниться, но Рой настаивал. — Надеюсь, ты получил удовольствие.

— Удовольствие? Пока - нет, но, думаю, еще не все потеряно. Ты так не считаешь?

— Тебе виднее.

Рой еще раз притянул его, но парень отвернулся, когда он попытался его поцеловать.

— Ну, так доставь его мне. Раз это - мой план на сегодня, оно должно там быть.

Должно быть, но его почему-то не было. И запасного варианта нет. Парень старался что-то сообразить, но, как назло, в голове не оборачивалась ни одна мысль. Чисто и пусто. Девственно пусто. Чтобы что-то доставить, надо это что-то иметь, а у мальчишки этого точно не было. Оставалось это откуда-то взять, но и брать тоже было неоткуда.

— Я жду.

Энди дернулся, отскочил, резко расстегнув пуговицы на джинсах.

— Так возьмешь или на колени встать? Что желаешь?

Неожиданно. Если не сказать точнее: обидно неожиданно. Рой видел, как по лицу Энди пошли белые пятна.

— Тебе все равно как?

— Без разницы! — обрубил парень. — Кто сверху, тот и решает! Скажи - как, я все сделаю.

— То есть ты согласен на все?

— Знаешь, — голос Энди надломился, — не хочу потерять работу! Поэтому потерплю, не обломаюсь.

— Крутая ж у тебя работа, раз до такой степени ты не хочешь ее потерять.

— Обычная.

— Обычная, — повторил Рой. — То есть, не предполагающая чувств и эмоций.

— Сэр, я — прислуга. В мои обязанности входит исполнительность и аккуратность.

— То есть, если я сейчас продолжу, ты будешь исполнителен и аккуратен?

— По мере своих возможностей, сэр.

— Ну что ж, попробуем.

— Как мне лучше встать, что б вам было удобнее? — обреченно выдавил из себя Энди, чуть не поперхнувшись подступившими слезами.

Рой подошел, обнял его, прижимая к груди.

— Никак. Если б мне нужно было только это, я бы купил резиновую игрушку или позвонил бы мальчику по вызову. Наконец, получил бы всего сполна в темных комнатах. Все. Перестань. Шутка затянулась. Прости.

Маккене непросто далось последнее слово, и Энди почувствовал это. Парень не ответил и лишь нерешительно скрестил руки у него за спиной. Наконец Рой попытался взглянуть Энди в лицо.

— Смотри, — сказал он мягко, — наплакал мне лужу на рубашке.

Энди грустно улыбнулся, однако стараясь спрятать глаза. На рубашечной ткани предательски ярко выделялось мокрое пятно.

— Сейчас принесу другую.

— А ты что, действительно решил, что я сделаю это?

Парень утвердительно кивнул.

— И ты бы позволил?

Еще чуть заметный кивок.

— Неужели тебе действительно так нужна работа.

— Нет. Ты.

Рой потянул его за подбородок, долго смотрел в глаза, но так ничего не сказал и лишь поцеловал. Долго.

Энди грустно разглядывал сквозь стекло мелькающие мимо дома. Ему было неуютно внутри себя самого. Слишком много адреналина. Отравление с эффектом подташнивания. Организм не справлялся, пытаясь выдавить его через поры. Парню было жарко. Он исходил потом, но адреналин не испарялся. Казалось, тягучая, вязкая субстанция пропитала тело насквозь, блокируя все процессы. Воздуха не хватало. Мысли текли отрывками. Было по-прежнему обидно и больно. В голове, подобно всплескам метана в болоте, чавкали слова Стива. «Самый быстрый способ потерять его — посягнуть на его первенство». Рой не мешал, позволяя Энди переваривать самого себя. Непонятная нежность ширилась в нем самом, и он старался всеми силами подавить ее, понизить тот критический максимум, которого она достигла. Необходимо сгранулировать ее, засунуть в непроницаемый чехол и завязать покрепче. Что за чушь он там нес про мальчиков по вызову и надувные игрушки? Он уже поделил на двоих свою кровать, и чтобы окончательно сгинуть, осталось только поделить свою жизнь. Но он же не допустит этого? Конечно же, нет! Он же не позволил этого со Стивом, хотя тот был куда опытнее и искушеннее! Чего переживать?! Все точно так же, с той небольшой разницей, что теперь он, Рой, спит на правой половине дивана - у стенки. В конце концов, веселее спать с кем-то, ничего более! Сущий пустяк! Ведь так? Хрена! Не так! Ладно, пойдем с другой стороны. Ну, вскрыл парня, тот трахается теперь как сумасшедший, и что с того? Пусть себе трахается, сколько ему влезет! Нет, не так! Сколько ему угодно! Во, уже лучше! И пусть себе спит на своей левой половине! Он же на правую не претендует. Отлично! И стену возводить не надо. Итак: все ясно и понятно! В том-то и дело, что не совсем понятно. Есть еще что-то, где-то здесь, между всем этим… Чертовщина запутанная! В конце концов, из благодарности (Отличное слово! Рою оно понравилось.) он дал мальчишке работу, выделил эту долбаную половину дивана и собирается снять в рекламе… Чего париться? Это «еще что-то»? Ладно, надо назвать это как есть. Нежность. Но о ней-то вообще нечего думать. Гранулируем, укладываем аккуратно и сверху - самосвал бетона. И все отлично. Значит, так и порешим!

Мост парит в молочной серости дня. Над водой висит полупрозрачная пелена тумана. Воздух звенит, пропитанный мелкодисперсной влагой. Рою приходит мысль, что для момента падения ангела лучшей декорации не подобрать. Это падение одолевает его последнее время. Навязывается, всплывая с какой-то математической точностью. Уже похоже на паранойю. Нет, реклама с бутылкой, под завязку наполненной мутной жидкостью для удовлетворения низменных плотских пристрастий, слишком примитивна для такого момента. Он снимет Энди быстро для этой проклятой рекламы, потому что его муза уже ходит по воде, задрав по колено подол и рассматривая точеные ноги, теряющиеся в молочной туманной пенке. Она готова принять ангела, чтобы не позволить ему разбиться, сломав при падении крылья. К черту рекламу! После.

Муза. Она - единственная женщина в его жизни, потому что давно научилась соблазнять. И ей нравится Энди. Она и не скрывает. Вот он. Стоит на парапете. Рой изумлен. Он ведь не просил, но мальчишка босиком, словно муза шепнула ему на ухо кто он такой. И рубашка расстегнута.

— Рой, — вдруг спрашивает парень. — Ты сможешь не ошибиться?

— Что?

— Ангелы ведь падают только раз.

Наваждение. Откуда он знает? И об ангелах, и о том, как они падают?

— Ты можешь снять кадры в процессе?

— В смысле?

— Ну, чтобы по нескольку в секунду?

— Что ты задумал, Энди?

— Ничего, что не было бы тебе под силу.

Мальчишка отворачивается и разводит руки открытыми ладонями вверх.

— Скажи, когда будешь готов, — говорит, поднимая лицо к небу.

Невидимые крылья. Они за спиной. Рой вдруг увидел их. Отчетливо и объемно. Развернутся сейчас с ровными рядами белоснежных перьев, или он не расправит их?

— Энди, стой!

— Рой, только один раз. Скажи, когда будешь готов.

Демон! Когда ты успел разбить флакон с зельем из желания и страха?! Когда заставил решиться на дерзкое сумасшествие?! Когда вспенил кровь так, что отдашь все за одно мгновение?! Внутреннее безумие, рвущееся искрами из глаз, и в них - огонь!

— Готов.

Но это не его голос. Он вырывается против воли, и уже ничего нельзя вернуть. Мгновение. Мальчишка все еще стоит на ограждении, а после начинает медленно клониться вперед грудью. Прямой, словно загипсованное изваяние. Распахнутые ладони… Ветер надувает парус рубашки… Падает… Медленно… Щелчки объектива… Быстрые… Сумасшедшие…

— Энди! — Рой не помнит, как кричит, бросается к парапету, потому что парня уже на нем нет. — Господи!

Он вглядывается вниз, но там только темно-свинцовая вода. Маккена не помнит, что делает. Скидывает куртку, ботинки и вдруг...

— Не стоит этого делать! — откуда-то снизу.

Рой перевешивается через ограждение и видит, как Энди машет ему рукой. Он видит, как текут ручьи воды из ладони вниз. Все расплывается в глазах. Горячо. Это слезы. Внутри воронка. И сердца нет. Оно упало вместе с парнем. Лишь оборванные сосуды, из которых - рывками сгустки крови.

— Вода холодная!

Падший ангел. Переломанные крылья. Муза смеется, изящно поднимая из пенки ступню с высоким подъемом. Задирает голову и улыбается. Только улыбка все больше напоминает оскал. Он сделал это, Рой! Для тебя!

Маккена почти мертв, словно сам упал и расшибся вдребезги, разлетевшись кусками вокруг на десятки метров. Хочет бежать, но не может. Стоит, опершись ладонями о колени. Старается продышаться, но в трахее плотная пробка. Ноги словно переломаны. Нечеловеческие усилия. Все-таки бежит, оступается, скатываясь с насыпи к воде. Во рту земля с привкусом крови, потому что губы разбиты… И смеющийся Энди. Дрожащий. Мокрый. Поднимает Роя. Трясет. А у того в глазах кровавые мальчики танцуют на пепелище его жизни. Взгляд безумца, словно демоны явили свою сущность. Муза заливается звонким смехом, откидывая за плечи волнистые пряди.

— Я убью тебя! — Маккена кричит, не узнавая собственного голоса.

— Да я и сам почти убился! Ты снял?!

— Я убью тебя! — уже хрипит, исторгая брызги кровавой слизи.

Рой хватает мальчишку за плечи и трясет так, что, того и гляди, голова отлетит, а после - прижимает к себе так, что почти слышен треск костей.

— Ты что сделал?!

— Ты ж хотел падшего ангела, а они падают не так часто. Считай, тебе повезло.

Печка остервенело греет салон. Мальчишка дрожит на заднем сиденье, поджав ноги и кутаясь в куртку Роя. Почти прозрачный, с посиневшими губами и… Блин, до чего ж сияют глаза!

— Я сейчас! — на ходу кричит Маккена, вылезая из машины. — Только не двигайся!

Через мгновение он в салоне, с дымящимся кофе. А он с молоком. И не кофе вовсе, но горячий. Как нравится Энди. Латте.

— Пей, — суетится, а после вдруг замирает и, едва шевеля губами, добавляет. — Пожалуйста.

— Сп-па-сибо.

— Я уволю тебя к чертовой матери.

— И купишь резиновую игрушку?

— Нет! Приглашу мальчика по вызову.

— Ну так я пошел?

— Куда?!

— К чертовой матери, раз у нее есть работа.

— Что, без трусов и в моей куртке?! Да она в обморок упадет! У нее инфаркт будет!

— Инфаркт, говоришь? Да-а, незадача. Что, я так ужасен?

— Детка, ты прекрасен.

— Уверен?

— Не-а. Думал незаметно соврать. Может, останешься, а то старушку жаль?

— Я подумаю.

Рой остановил машину, въехав на собственный газон. Прохожие останавливались, разглядывая босого парня, обернутого курткой, идущего за Маккеной к дому.

— Не удивлюсь, если в кустах случайно окажутся репортеры, — шутит Рой.

— Было бы здорово. Нам же надо поддержать твою дурную славу. Странно, что их нет у тебя в кровати.

— Там места только на двоих.

— Тебе и мальчику по вызову?

— Да! Только мальчику с постоянным проживанием! Что тебе так дался этот проститут? Хочешь, приглашу для тебя и посижу, поржу над вами?

— Нет уж! Мне хватает одного пожилого джентльмена.

— Тьфу ты! Засранец!

— А еще - кусок дерьма. Забыл?

Рой окинул Энди взглядом с головы до ног.

— Сейчас, ни дать ни взять, - он самый! И чего я в тебе нашел?!

— Действительно. Ни дать ни взять, извращенец!

Энди наслаждался теплым душем. Все то же мыло, что и в первый его день. Странно, он так хорошо помнил первое прикосновение этого запаха, словно это был ключ, открывший ему другой мир. Такой непонятный тогда и такой его теперь. Еще только четыре часа, а кажется, что сегодня он прожил половину жизни.

— Я тоже не успел принять душ, поэтому нам придется тесниться вместе, что само по себе будет предполагать определенные последствия, — Энди услышал собственную фразу.

— Мне не привыкать тесниться с тобой в кровати, душе, машине, причале, на мосту…

— Боже! — перебил Рой. — Кажется, остался только потолок и самолет.

— Потолок отпадает, — пошутил парень.

— Почему?

— Тебе придется быть снизу.

— Я как-то об этом не подумал. Это случается со мной. Иногда.

— Что до меня, то, как ни странно, это случается со мной постоянно.

— Ну, друг мой, всему свое время. Хочешь попробовать?

— Я… как-то… неожиданно.

— Нет, это не то, — заключил Рой, проглотив кусок. — Это разве пицца?

— По-моему, ничего. Есть можно.

— Вот именно, что можно. То ли дело - твоя! Тебе надо научить их готовить. Поделись с ними секретом.

— Да нет никакого секрета. Просто я знаю, что ты любишь. Хочешь, утром сделаю?

— Есть смысл ждать следующего дня.

— А на вечер что?

— Не парься. Что-нибудь закажем.

— Беспроигрышный вариант? Курица по-тайски? — Энди засмеялся.

— Не-ет! Лучше я с голоду сдохну.

— Нет? Когда я вошел в твой дом…

— Наш дом, — перебил Рой.

— Наш дом, — поправился Энди. — Я думал, ты не можешь без нее жить.

— Видишь, как оказалось - могу. С трудом, правда, но кое-как. Поедешь к Стиву?

— Вообще-то, он ждет. Если твой бизнес-план на сегодня предусматривает мое отсутствие, то…

— Отлично. Поезжай, а я посижу с фотографиями. Решил пофотошопить. Посмотрю, пойдут ли тебе крылья. Кстати, завтра у нас по расписанию - мост.

— Опять?

— Снова.

— Что делать будем?

— А ты что хочешь?

— Завтра шепну.

— О'кей! На самом деле, надо наконец заставить себя заняться рекламой. Не ждет ведь, зараза.

— Обещаю, — крикнул Энди, натягивая куртку, — завтра я так нежно буду обнимать твою бутылку, что ты сделаешь все раньше срока!

— Смотри! Ты обещал!

— Не сомневайся!

Рой свернул остатки пиццы, сунув их вместе с коробкой в помойку.