Мир Печатей. Аристократ по обмену (СИ)

Глава 31 О внутренней тьме

— Вот знаете, милорд. Вы не перестаёте меня удивлять. Такой клубок противоречий. Такой контраст, — задумчиво протянул палач, которого всё-таки привела Витория.

Мы сидели вдвоём в пустом холле. Несмотря на обеденное время, зал был пуст. Эмилия распорядилась никого не пускать. Невиданная щедрость, учитывая то количество денег, которое собирали тут её девушки за рюмкой чая со своих спутников. Но для меня сделали исключение. Почему? Случилось нечто из ряда вон выходящее. Буквально несколько часов прошло с ухода Витора из борделя. Я едва-едва успел отдышаться от столь внезапной встречи. Убедил Виторию, что всё хорошо. Увернулся от чернил, которые киллерша в порыве эмоций запустила мне в голову. И спустился вниз, чтобы успокоить нервы. Как явился палач. Тот самый, которого Витория должна была привести вместе с собой. Но, по его словам, нечто важное задержало его приход. Настолько, что весь город гудел, обсуждая то самое, важное. На карету господина Витора налетел чёрный морок. Высосал все соки из бедных господ. Иссушил до праха практически. Так никто и не понял, что это было. Наверняка происки мерзких жителей Великой Пустыни. Только они способны высасывать все соки из бренной оболочки. Только они. Надо было провести полное описание события, составить донесение в столицу, убрать тела, чтобы особо любознательным на глаза не попадались. Заткнуть всех любопытствующих. Переговорить с магистратом. Принять меры безопасности, чтобы подобное нападение не повторилось.

Я вполуха слушал размышления палача, то и дело возвращаясь к утренней встрече. Точнее — к своему решению. Я убил двоих. Хладнокровно. Расчётливо. И, честно говоря, без особых сожалений. Можно ли было брать в расчёт то зло, которое они творили в этом мире? Можно ли было этим оправдать свои действия? Можно ли…

— Сударь, вы где-то далеко, — мягко напомнил о себе палач.

— Не скрою, вы правы.

Я не стал искать отговорки. Вместо этого кивнул на графин с искристым вином, который прислала Эмилия.

— Не желаете?

— На службе не…

— Да бросьте вы. Давайте расцветим этот унылый день винными парами!

Я потянулся к графину и разлил вино по бокалам.

— Ваше здоровье.

Опрокинул один бокал и тут же наполнил другой.

— Не можете совладать, да? А зачем ввязывались?

Под проницательным взглядом палача я опрокинул в себя второй бокал вина и, внимательно посмотрев на графин, наполнил третий.

— Это оказалось сложнее, чем я предполагал.

— Так всегда бывает, — палач, видимо, всё же решился составить мне компанию. Отпил немного из бокала и поставил его на стол. — Чужая ноша кажется легче. Своя — непосильнее. И никогда не знаешь, а что если бы…

— Мне кажется, мы собрались с вами не для того, чтобы предаваться философствованиям.

— Иногда полезно высказаться в безмолвное пространство. Которое примет информацию без рассуждений и осуждений, — глядя в окно, проговорил палач.

Я тоже перевёл взгляд в окно. И засмотрелся на блеск снега в лучах полуденного солнца.

— Вы на что-то намекаете? — наконец изрёк я.

— Почему же. Мне доподлинно известно, что чёрный морок пришёл не из Пустыни. А из… Впрочем, неважно. Пока никто не выдвигает обвинения, я незримо наблюдаю за. Пока в Вейсбурге держится равновесие, я спокоен. А последние изменения в составе правления Гильдии пойдут на пользу равновесию. Однозначно.

— Значит ли это, — начал я.

Если палач понял, что все это сотворила Печать. Печать, которую в свою очередь сотворил я. Меня ждут большие неприятности. И надо срочно решать, сколько заплатить палачу за его молчание. Но его ответ меня, мягко говоря, удивил:

— О, однозначно. Однозначно чёрный морок пришёл не из Пустыни. Видимо, первородные настолько осмелели, что стали выбираться в города. Тревожная весть. Тревожная. И где это господин Витор успел перейти им дорогу. Не знаете? — палач подарил мне проницательный взгляд.

Я покачал головой и выпил уже третий по счету бокал вина. Кажется, я начал понимать пословицу про утро, дегенератов и аристократов. Только вот не мог решить, кто же всё-таки я? Судя по моим действиям, все же дегенерат. Влюблённый в опасную киллершу. С несостоявшейся женой. Муками совести и прочее.

Кстати, про жену.

— Мастер, вы же способны определить наличие любых Печатей и знаков, я прав?

Палач усмехнулся моей мастерской смене темы и согласно кивнул.

— А удалить вы способны любые Печати?

— Тут всё зависит от объёма. Мой коллега по цеху поделился вашим случаем. Не уверен, что справлюсь в одиночку. Но если дело терпит, я смогу призвать подходящий Источник.

Я кивнул и продолжил.

— Сейчас меня интересует моё положение дел. И ещё одного участника коварного заговора. Оплата значения не имеет.

— Ну конечно, конечно, — кивнул палач и взял меня за руку.

На этот раз прикосновение палача вызвало примерно такие же ощущения, что и пальцы пустынника. Печать во рту отозвалась холодом. И ещё одна резким холодным уколом, от которого я аж подскочил.

— Твою ж ять!

— Как интересно, — задумчиво протянул палач. — Я, конечно, всякое видывал, но чтобы кто-то лепил себе Печати на заднице…

— Я не лепил! — я попытался оправдаться, потирая пятую точку. Понято, почему я её не видел — надо было иметь шею как у жирафа, чтобы так изогнуться для внимательного рассмотрения. Ну или опять извращаться с зеркалами.

Палач усмехнулся и ничего не ответил.

— Итого, у вас две черные Печати, сударь. Даже не стану спрашивать, где вы их взяли. Потому что тут видна рука одного мастера.

— А вот я спрошу. Сколько вы хотите за удаление всего этого беспредела?

Палач замялся, сложил руки перед собой на стол и принялся крутить пальцы.

— Видите ли, милорд…

— Цена значения не имеет!

Я думал, что сказал это вполне серьёзно. Но почему-то палач рассмеялся.

— Сударь. Я живу один. У меня неплохой доход. И всё есть, чего я только могу желать. Я не стремлюсь к власти. Не гонюсь за женщинами. И не имею никаких страстей, кроме Печатей. Понимаете?

— Вот я вам и предлагаю две чёрных страсти. От которых хочу избавиться. В чем проблема?

— Проблема в том, что во мне нет этой силы. Я могу работать с энергией здоровья и долголетия. С энергией силы и Духа. Но тьма…

— В каждом из нас есть своя тьма. Если вы её не чувствуете, это значит, что она ещё просто не проявила себя, — с умным видом изрёк я. Видимо, три бокала вина таки ударили в голову.

Палач задумался.

— Это может быть опасно. Возможно, даже смертельно, — он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Каждый мой новый день проходит под таким лозунгом. Не томите уже. Убирайте.

Я снова уселся за стол и протянул палачу руку. Не знаю, что именно произвело на него впечатление. Моя пламенная речь о внутренней тьме, жажда наживы или чисто научный интерес. Но он без лишних слов снова взял меня за руку и прикрыл глаза. Я снова почувствовал холод. Который постепенно начал переходить в покалывание. Потом в лёгкое жжение. А потом в выжигающее изнутри пламя.

Я до последнего старался не закричать. Стиснул зубы. Потом до крови закусил губу. Почувствовал солоноватый привкус на языке. Попытался отвлечься мыслями о Витории. Но все было тщетно. Боль была такой силы, что мне захотелось одного — вырваться и убежать. Но палач как будто прирос к полу. И к моей руке. Я понял, почему попав в капкан животные отгрызают себе лапу. Я был готов грызть свою руку, лишь бы сбежать отсюда.

Мир перед глазами начал темнеть. Я понял, ещё мгновение — и я отключусь от боли. Но стоило мне об этом подумать, как все закончилось. Я кое-как проморгался, прогоняя тьму перед глазами. И попытался продышаться. Только когда шум в ушах начал стихать, а содержимое желудка более-менее перестало проситься наружу, я смог посмотреть на палача. Тот выглядел не лучшим образом. Так же, как и я, он тяжело дышал. Сейчас он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку стула. С резко проступившими морщинами на лице и руках. С кое-где пробивающимися седыми волосками. И я вдруг понял, что ему уже однозначно прилично лет. Или это всё последствия такой вот работы?

— Сколько вам лет? — спросил я раньше, чем успел подумать про уместность.

— В нынешнем году будет сто, — не открывая глаз, ответил палач.

Я присвистнул.

— Юбилей, значит.

Он не ответил. Ещё какое-то время мы просидели в полной тишине.

— Итак, — наконец изрёк я, когда мой зад более-менее перестал гореть от холода. Как бы странно это ни звучало.

— Итак, — эхом повторил за мной палач. — Это был интересный опыт. Теперь я могу стать богаче. Хотя и не уверен, что стану в дальнейшем связываться с такими Печатями.

— А вам тоже… было плохо? — аккуратно поинтересовался я. Судя по внешнему виду, не мне одному удаление далось тяжко.

— В сотню раз, я думаю. Учитывая новый тип энергии.

Я присвистнул. Эко ж его тогда потрепало, а.

Я молча полез в тайник и достал тот самый сапфир, из-за которого чуть не попался в спальне Дары.

— Возьмите, — я протянул его палачу.

Тот качнул головой.

— Я не возьму с вас денег за этот заказ. Вы могли умереть, но все равно доверились мне. Это высшая плата за мои умения.

Он вернул мешочек с сапфиром на мою половину стола. Но я снова передвинул его на противоположную сторону.

— Тогда считайте это платой за грядущие услуги.

Палач нахмурился.

— Есть подозрение, что дочь дражайшего герцога Фиоре находится под воздействием подобной Печати.

— А вы как прекрасный рыцарь хотите освободить свою будущую жену?

Я замер на полуслове. И подавил желание всё объяснить палачу. Кажется, в этом городе все были в курсе моей личной жизни.

Вместо ответа я кивнул:

— Как-то так, да. Хочу убедиться, что чувства наши взаимны, чисты и всё такое.

Палач лишь усмехнулся в ответ и поднялся из-за стола.

— После вас мне надо восстановить силы. На это уйдёт несколько дней. Возможно, неделя.

— Мне нужно быстрее.

— Что же. Тогда жду вас вместе послезавтра. У меня как раз будет вечерняя смена в тюрьме.

Я представил, как отреагирует Саяна на предложение встретиться в тюрьме. Вряд ли обрадуется. Но тем лучше. Проще будет покончить со всей этой свадебной ерундой.

Я согласился с палачом и проводил его до дверей. А после направился в свою комнату. Точнее — туда, куда поселила меня Витория.

— У нас получилось!

Вихрь по имени Витория чуть не сбил меня с ног. Киллерша бросилась мне на шею, как маленький ребёнок.

— Угу, — я попытался отцепить её, но не смог.

— Спасибо тебе! Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал!

— Убил двоих. Всего лишь.

Я не разделял её воодушевления и не скрывал этого. Плюс ко всему, после удаления черных Печатей меня мутило-воротило. И все, чего мне хотелось — заснуть богатырским сном на пару годиков. А проснуться уже после того, как все проблемы за давностью лет утратят актуальность.

— Ты чего? — девушка услышала мой тон и отстранилась.

— Ничего. Я бы хотел остаться один.

— Эй. В чем дело? Наши Печати нас не убьют. Не наши убили тех, кого надо было. Что не так?

— Вот именно! Убили. Мои. Вот этой рукой отрисованные.

Для наглядности я помахал рукой перед глазами Витории.

Та, всё ещё не понимая, к чему я клоню, уставилась на меня.

— Зайдём с другого конца. Если ты не поняла, для меня убийства людей — это непривычное занятие. Конечно, когда ты одним движением руки пускаешь кровь ничего не подозревающему несчастному, понять моё состояние тебе тяжело. Но…

— Довольно, — оборвала меня Витория. — Я бессердечная тварь, которая подговорила тебя убить двух невинных ягнят. Я тебя услышала.

— Что? Да нет же, я не о том.

— О том.

Витория направилась к двери.

— Награду доставят к вам домой, маркиз. Благодарю за сотрудничество. Надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Даю слово Сестры.

— Что?

Услужливая система тут же выдала:

Слово Сестры — клятва киллера не брать исполнение заказа, в котором обозначена какая-либо конкретная персона.

Пока я всё это читал, Витория хлопнула дверью, оставив меня в одиночестве.

Мда. Вот и вся любовь.

Я окинул комнату взглядом и вышел. Спустился вниз. Достал из Тайника меховой плащ и пересёк холл.

— Уже уходите? — сверху раздался голос Эмилии.

Я поднял руку, не оборачиваясь. Никого не хотелось видеть. Ни с кем не хотелось разговаривать.

— Мои двери всегда для вас открыты. Я всегда к вашим услугам. Чего бы это ни стоило! Вы спасли мою дочь от мерзости. И отомстили за меня. Я буду чтить эту память!

Я опустил руку и шагнул за дверь. Здесь мои дела завершились. Судя по всему, окончательно и бесповоротно.