Мир полон разведенных женщин

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Маффин делала вид, что спит, пока Джон не ушел. Вонючий мерзавец, заставил ее вчера трахнуться с ним. Она не хотела этого, он ее вынудил. Он почти что ее изнасиловал.

Они договорились встретиться с Малышом Марти в его гостинице в семь.

– К тому времени все утихомирится, – поучал е Марти, – я весь день буду на записи, и скажу Джексону, что устал, чтобы делать еще что-нибудь вечером.

Маффин собрала некоторые из своих вещей. Она намеревалась убраться из этой квартиры задолго до того, как дома опять объявится Джон. Она собиралась купить себе свадебный наряд. Белое очень подойдет, что-нибудь такое кружевное и девственное.

Когда она подкрасилась, разнарядилась, запаковалась и была готова, она нацарапала записку Джону.

– Ушла к подруге. Позвоню завтра.

Такая записка устроит его. Стыдно вообще-то было, что она не могла пригласить его на свадьбу, но и речи быть не могло.

Телефон зазвонил как раз тогда, когда она уходила. Это была Лори.

– Приходи на ленч, – потребовала она. – У меня есть ошеломительные новости.

– Какие? – спросила Маффин.

– Слишком хорошие, чтобы говорить о них по телефону, – похвасталась Лори. – Ты не поверишь! Я хочу тебя видеть в этот момент. В два часа в «Карусели» – идет?

Ленч с девицами – будет чудесно. Но и искушений много. Ей не терпелось рассказать кому-нибудь о себе и Малыше Марти Перле, но рассказывать об этом девицам, значит навлекать на себя неприятности. Им нельзя верить. Они сразу же побегут все рассказать Джону, и тогда Джон попытается помешать ей, и все станет очень скучным. Кому она может сказать?

Своей матери. Она может сказать матери. Она может взять с нее клятву молчания. Переполненная возбуждением, Маффин взяла такси и поехала в Уимблдон.

– Два визита за два дня, – отметила мамаша. – Но ведь это даже не мой день рождения.

– Я знаю, мамочка. Ты слышала когда-нибудь о Малыше Марти Перле?

Мать отерла свои измочаленные руки о полотенце.

– Загляни-ка в комнату двойняшек. Там везде на стенах – Малыш Марти Перл.

– Правда? Чудесно. Мамочка, не падай в обморок, но я собираюсь выйти за него замуж.

– И Джоси тоже, но я сказала ей, чтобы она подождала, пока ей не будет шестнадцать.

– Мамочка, я серьезно говорю. Я собираюсь выйти за него замуж, и мы тайно поженимся завтра утром. Мы познакомились на съемках, он – чудо, и мы влюбились друг в друга.

Мать Маффин тяжело опустилась на стул.

– А как же с Джоном? – спросила она, наконец. – Ты же обручена с ним.

– Он не возражает, – легко солгала Маффин. – Он вполне все понимает. И в любом случае, он никогда не собирался жениться.

– … все это так неожиданно. А почему завтра? Ты не влипла?

Маффин захихикала.

– Да нет, мамочка. Не будь глупышкой.

– Я всегда надеялась, что у тебя будет белая свадьба, цветы, а Джоси и Пенни будут подружками невесты. Славный прием, все наши родственники. Тетушка Анни, дядя Дик…

– Мамочка! Это все, что ты мне хочешь сказать?

– Я в шоке, дорогуша. Почти раздосадована. Я думала, что будет чудная свадьба, в церкви.

– О, мамочка.

– Я не могу по-другому относиться к этому, дорогая. Я не могу скрывать моих настроений. Твой отец тоже расстроится. Мы оба так гордимся тобой, и было бы так…

– Хорошо, мамочка, – прервала Маффин, – нет смысла продолжать. Может, ты изменишь свое мнение, когда придешь к нам с Марти домой – в наш дом – в Голливуде.

– У него есть дом в Голливуде?

– Я думаю. Даже если и нет, то у нас будет дом. Большой дом с бассейном. И у нас будет две машины и множество хорошеньких собачек. И мне не придется больше раздеваться перед камерами. Ты только представь себе это!

– В «Сан» сегодня прекрасная твоя фотография появилась. Такие чудесные у тебя там волосы. Хочешь посмотреть?

Маффин так и не попала на ленч в Карусель. Ее очень расстроило то, что мать отнеслась к ней без энтузиазма, и уйдя от нее, она отправилась икать себе по магазинам свадебный наряд. Она нашла то, что хотела: длинное, до щиколоток белое платье, многоярусное и в рюшечках из коленкора. Свободного покроя с волнующим вырезом и шалью в тон.

– Вы не Маффин? – спросила продавщица.

– Да, – согласилась Маффин.

– А я думала, что вы все свои обновки получаете бесплатно, такие знаменитости, как вы.

Настроение у Маффин улучшилось. Приятно чувствовать себя знаменитостью.

– Ну? – поинтересовался Джексон, шутливо ткнув его в бок. Каков подарочек?

– Спасибо, Джексон, – потупясь, ответил Марти.

– Я же говорил тебе, что позабочусь обо всем, – подмигнул он. – Сначала я ее сам проверил. Отменная штучка. Немного негритянской пищи взбодрит тебя. Хочешь, чтобы она и сегодня вечером пришла?

– Нет, – поспешно отрезал Марти, – мне бы хотелось сегодня выспаться. И завтра хотел бы встать попозже. Мне кажется, я все еще не пришел в себя после перелета, чувствую себя не в своей тарелке.

– Не привык к этому, а? – Джексон рассмеялся. – Не привык, чтобы перед сном тебе давали горячих пышек.

– Наверное, нет.

– Я понимаю. Твою первую встречу я назначу тогда завтра на двенадцать. Мы будем на фабрике, где выпускают твои пластинки, а потом – в студию к фотографу, и еще запись на телевидении для детской передачи. Ничего изматывающего.

– Тогда увидимся утром, – сказал Марти. Он посмотрел на часы, было шесть тридцать.

– Как хочешь, малыш. Кстати, концерт был хорош.

– А вот Майк, кажется, так не думает.

– У Майка свои проблемы. Поверь мне, было здорово. Все идет так, как мы задумали.

Надеюсь, подумал Марти. Надеюсь, Маффин придет. Надеюсь, мы сумеем все сделать завтра так, чтобы об этом заранее никто не узнал.

– Спокойной ночи, малыш, – сказал Джексон.

– Спокойной ночи, Джексон, – сказал Марти. Когда я стану женатым человеком, я бы хотел, чтобы ты не звал меня больше малышом. Я буду пить, ругаться и трахаться со всеми подряд – как то и делают все женатые мужики, которых я знаю.

– Ты уверен, что тебе сейчас ничего не нужно? – спросил Джексон.

– Ничего, – ответил Марти.

– Тогда увидимся утром.