Мир растений: Рассказы о культурных растениях

Растительное масло всегда было в почете у человечества. Кто ел, кто тело умащивал, а иной и на голову лил. В старину во время постов переходили на одно растительное (отсюда и название — «постное»). Но это уж крайность. Современная медицина рекомендует: треть растительного, две трети животного.

По сути дела, жир содержат все растения. Чаще плоды и семена. Больше всех, кажется, у кедрового ореха. В ядрышке — до семидесяти процентов. Чуть меньше у грецкого ореха. У подсолнуха было еще меньше, но советские селекционеры почти уравняли его с кедровым. А по качеству приблизили к оливковому.

Разные семейства имеют выдающиеся масличные растения. Самое богатое видами — крестоцветные. Горчица, сурепка, рапс. Бобовые: соя и арахис. Тыквенные: арбуз, дыня и тыква. Розоцветные: миндаль и абрикос. Прибавим еще лен и коноплю.

В жарких странах испокон веку славятся пальмы, кокосовая и масличная. А в Бразилии растительное сало дает крупное дерево бертоллеция. И конечно, какао.

Веками сложившееся масличное дело начинает изменяться. Еще в прошлом веке никто не слышал о хлопковом масле. Сейчас оно такое же обычное, как подсолнечное. А само подсолнечное существует немногим более столетия. Травянистые масличные начинают теснить древесные… В особенности маслину, которую заменяет подсолнух.

Сто лет назад придумали маргарин — жидкое растительное масло с помощью водорода сделали твердым, как коровье.

А в наши дни вспомнили, что жиры — самый экономичный продукт природы. Самый выгодный способ запасать энергию. И надеются в скором времени использовать растительное масло как горючее.

Горчица

Знатоки медовых дел в один голос твердят, что пчелы ночью отдыхают и приступают к работе с восходом солнца. Пчелы ориентируются по солнцу, говорят они, даже если дневное светило за тучами.

Однако вот что рассказал по этому поводу заведующий пасекой из города Старого Оскола С. Еремин. Возвращаясь домой, он шел вдоль опушки дубового леса, по соседству с которой находилась его пасека. Было 11 часов вечера. Только что отгремела гроза. Наступала тихая, теплая ночь.

Неожиданно Еремин услышал дружный шум пчел. Это его встревожило. Сторожа на пасеке не было. Видимо, пчел кто-то беспокоил. Чего бы они иначе подняли такой переполох? Осторожно обошел свои владения. Вроде бы причин для тревоги нет. Но почему пчелы не отдыхают?

Залег в траву и стал наблюдать. Вскоре луна вышла из облаков, и перед ним в серебристом сиянии открылась вереница ульев. Картина давно знакомая. Необычно было одно. Пчелы словно перепутали время дня и ночи. Они стартовали из ульев и летели вдоль улицы к соседнему полю. Еремин попытался представить себе, что нового сеяли нынче на полях. Вспомнил: горчицу! Он вскочил и бросился к горчичной полосе. Так и есть. Пчелы скопились именно здесь. За всю жизнь пчеловод не знал такого случая. Может быть, потому, что горчицу в тех местах раньше не сеяли?

Трудно сказать, что привлекает пчел в горчичном нектаре. Почему они жертвуют ночным отдыхом ради этого растения, одного из огромной массы медоносов? Ведь даже на любимую гречиху их ночью не заманишь. И тут на память приходит вот какое соображение. Пчеловоды уверены, что горчичный нектар действует на пчел оздоровляющим образом. Это подтвердил даже классик советской ботаники профессор Н. Павлов. Может быть, в лечебной силе нектара и все дело?

Сопоставим с этим следующий факт. Когда в саду хотят избавиться от вредителей, поступают по-разному. Одни применяют химию. Другие рассчитывают на полезных насекомых. В особенности на мух тахин.

Крохотные хищники питаются своими жертвами. Они плотоядны. Но для поддержания здоровья нуждаются также и в вегетарианской пище. Короче говоря, им нужен нектар. И не всякий, а горчичный! Видимо, и на них он действует оздоровляющим образом. Значит, если заселилась в саду дикая горчица, то не истреблять ее нужно, а создавать условия наибольшего благоприятствования. Не худо посеять и культурную.

В прежние годы горчица славилась и как надежное средство против крупных расхитителей крестьянского добра. Там, где поля были широкими, на кукурузе постоянно толклись то грачи, то сороки, то дрозды. Чтобы избавиться от непрошеных гостей, делали так: пораньше весною сеяли на поле горчицу. Когда она немного подрастет, сеяли кукурузу. Чуть только сев окончен, скашивали горчицу и разбрасывали зелень по полю. Ни одна птица не осмеливалась после этого выбирать из земли зерна кукурузы.

Все сказанное не дает права считать горчицу панацеей от всевозможной нечисти. Бывает, что она не отпугивает, а привлекает вредителей. Особенно земляную блоху — бич всего семейства крестоцветных. У горчицы блоха специализируется на стручках. Она начинает уплетать стручок с нежного «носика» — кончика. Носик плоский, потому что в нем нет семян. Когда жучок добирается до семян, дальнейший путь ему преграждают волоски, которыми ощетинился стручок.

Американский биолог Р. Лэмб попытался проверить, так ли важны волоски как противоблошное устройство. Он взял бритву и срезал волоски с нескольких стручков. После этого блохи с удовольствием съели стручки полностью. Вывод отсюда напрашивается сам собой: надо отбирать сорта горчицы на опушенность.

При всех достоинствах горчицы основное ее назначение — давать масло (и горчичный порошок!). Не случайно же ее называют масличным растением. Масло горчицы настолько приятно, что его в хлеб добавляют. Заметьте, нет в ассортименте хлебов ни подсолнечного, ни соевого хлеба. Горчичный — есть. Он желтоватый, душистый, очень вкусный.

Однако у несведущих людей горчичное масло иной раз вызывало недоумение. В начале века читатель В. Константинов спрашивал у редакции «Сельского хозяина»: почему на Северном Кавказе люди больше покупают подсолнечного масла, тогда как горчичное гораздо приятнее. Журнал соглашается: горчичное лучше. Его берут для еды. Подсолнечное в основном для малярных работ, чтобы разводить краску.

Помимо своего прямого отношения к маслу, горчица имеет и косвенное отношение тоже. Правда, не к растительному на этот раз, а к сливочному. Горчица славится как ценный корм для молочных коров. Масло получается такое добротное, что французы называют горчицу «масляной травою».

У нас первыми начали кормить скот горчицей, кажется, курские скотоводы. Однако на первых порах вышла осечка. Коровы, вначале набросившиеся на масляную траву, вскоре стали отказываться от нее. Надоела! Кто-то подсказал: мешайте с сеном или соломой. Смешали. Буренки начали было есть смесь с аппетитом, но вскоре он сменился полным равнодушием к комплексному обеду.

На этот раз причина оказалась в другом. Просто масляная трава перестояла, и у нее уже образовались стручки. А побеги огрубели, как проволока. Попытались подсчитать, сколько дней горчица остается нежной и съедобной. Увы, всего неделю. Конечно, если считать от всходов, то срок несколько больше, но всходы же скотина есть не станет. В них слишком мало зелени.

И многие бросали сеять горчицу для скота и всё удивлялись: зачем французы ее сеют, если пользуются только одну неделю? Однако прошел слух, что в одном хозяйстве кормят горчицей все лето и осень. И в сентябре молоко у них сохраняет такой приятный желтый цвет, словно буренки бродят по майскому весеннему пастбищу. Сорт, что ли, другой?

Нет, сорт оказался самым обычным. Просто в том хозяйстве сеяли горчицу для скотины не раз, а каждую неделю понемногу. Вот она и вырастала нежная и по-майски свежая в течение всего теплого времени.

История сохранила немало случаев, когда горчица выручала русских крестьян в самых трудных ситуациях. У одного из них никак не удавалась рожь. От непрестанного выращивания колосовых хлебов почва обеднела. Тогда хлебороба надоумили посеять горчицу. Семена ее были тогда в цене, и соседи решили, что неудачник решил заменить рожь масличным растением.

Однако, к их удивлению, хлебороб не дождался цветения и запахал горчицу в землю. Проделав это мероприятие, он тут же посеял снова и повторил всю операцию. Еще больше удивились соседи, когда и с третьим урожаем наш герой поступил точно таким же образом. Наконец была посеяна и рожь. Она удалась на славу и дала такой урожай, о котором владелец и мечтать не мог.

Другой случай произошел с земледельцем Бурнашевым. Он вывез на поля под зерновые навоз, но в нем оказалось столько соломы, что, по расчетам хозяина, она не смогла бы разложиться и через год. Попытался запахать солому, но куда там. Стебли топорщились и торчали из земли, как щетина.

Бурнашев понял, что урожая хлебов на таком поле ждать нечего, и посеял горчицу. Он слышал, что она не очень разборчива к почве. А семена стоят дороже, чем у пшеницы и ржи. Оно и верно, горчица не обманула сеятеля. Однако, помимо масличных семян, она преподнесла своему попечителю неожиданный сюрприз. Под пологом ее густой травы солома исчезла, словно ее и не было.

Обрадованный сеятель смекнул, что солома разложилась в парной бане, созданной пологом горчичной зелени (а может быть, еще под воздействием ее выделений). Что, если вывезти на поле одну солому, без навоза? Риск, конечно. Но Бурнашев рискнул. А к осени под пологом горчицы исчезла и ржаная солома, превратившись в дополнительное удобрение.

Все это было давно. А сейчас? А сейчас горчицу тоже запахивают. И результат неплохой. Поля под Хорезмом — все под хлопчатником. Культура первостепенная. Беда только — вилт. Паразитный грибок. Бороться с вилтом очень трудно. Справиться с болезнью агроному И. Авазову не удавалось. У него были еще трудные задачи. Одна из них — чем занять хлопковые поля, пустующие с ноября по апрель. Может быть, посеять какую-нибудь культуру? Но какую?

Сначала выбрал рожь и ячмень. А потом добавил еще и горчицу. Зелень запахал, а весною, как обычно, занял поле хлопчатником. В первый же год зараженность вилтом резко пошла на убыль. А через три года снизилась в два с лишним раза. Но только на том поле, где сеяли горчицу. Рожь и ячмень от болезни не помогли.

Маслина

В 1860-х годах в оливковых рощах Франции разразилась катастрофа. Крестьяне продавали за бесценок свои участки, а вскоре и продавать стало некому. Тогда их просто бросали и бежали в город. Оставшиеся без ухода деревья простирали в стороны узловатые ветви, словно прося защиты. Насекомые, размножившиеся в ужасающей прогрессии, уничтожали урожай год за годом с пугающей аккуратностью.

Все началось, кажется, с вырубки лесов в горах. Когда лесов вырубили слишком много, холодное дыхание Севера достигло оливковых рощ. Первый мороз повредил их в 1860 году. Через два года морозы повторились. Это привело к явлению странному и небывалому. Маслина, плодоносившая через год, теперь стала давать урожаи каждый год, хотя и поменьше.

Крестьяне поначалу пришли в восторг. Холод принес именно то, о чем мечтали их отцы и деды. О том, чтобы плодоношение было ежегодным. Теперь можно было работать спокойно, без авралов и перегрузок в урожайный год и вынужденного безделья и безденежья в неурожайный.

Однако радости продолжались недолго. Перестройка обычного ритма немедленно привела к нарушению ритмов и всех других существ, с ним связанных. Первым отозвался на это кейрон — насекомое вредное и многочисленное. Он откладывал свои яички в плоды маслины — оливки.

Пока дерево плодоносило через год и каждый второй год отдыхало, кейрону никак не удавалось размножиться в достаточных количествах. Во время неурожая некуда было откладывать яички. Вредитель погибал. Теперь положение изменилось. И легионы вредителей пошли такой массой, что никакой уход не спасал. Возникла парадоксальная ситуация. Чем лучше был уход за маслинами, тем богаче урожай, тем сильнее наваливался кейрон. Те же владельцы, которым уже не по средствам был уход за рощами, получали урожай низкий. Зато и вредитель у них появлялся редко.

Но если бы только один кейрон. За ним повалили и другие вредители. Оказалось, что из всех деревьев Франции маслина имеет вредителей больше всего. Только самых известных — 25 видов. В итоге их объединенных усилий маслинные рощи оказались годными лишь на дрова. Так с ними французы и поступили. Склоны гор оголились. Убытки исчислялись сотнями миллионов франков. Население покинуло насиженные места.

Прошло сто лет. Ученые подсчитали, сколько на свете имеется оливковых рощ. Выяснилось, что во Франции их немного, хотя половина всех европейских маслин сохранилась в соседних с Францией странах — Италии и Испании. А ведь там тоже появились вредители. Но обошлось…

Все дело в том, что Франция лежит севернее и климат там чуточку не тот, какой нужен маслине. А может быть, и почва не совсем та? Сошлюсь на пример США. Некогда американцы увлеклись идеей выращивания маслины и посадили ее во Флориде. Климат Флориды, хотя и субтропический и достаточно теплый, но влажный. А маслине нужен сухой. Во влажном климате пыльца намокает и не летит куда нужно. Плоды не завязываются. Тогда перевезли маслину в Калифорнию и посадили там. В Калифорнии тепло и сухо.

Со свойственной им деловитостью американцы принялись рассаживать маслину по Калифорнии. Там нашлось шесть миллионов бедлендов — неудобных и бросовых земель, на которых не росли никакие культуры. Маслина росла. Но росла по-разному. На одном участке давала отличный урожай. И буквально рядом, за две-три мили в сторону, родила плохо. Агрономы метались по плантациям, делали анализы почвы, сравнивали количество осадков и освещенность. Все как будто было одинаковым, а деревья вели себя по-разному. Эта неуверенность в маслине породила тогда в Калифорнии пессимизм. И многие участки вырубили тоже на дрова.

Однако пора представить себе оливу, как она выглядит на своей родине, на каменистых склонах Северной Африки, которые называют «воротами Сахары».

«О, странник! — писал современник Древнего Рима. — В этих краях растет дерево, которым не обладает ни Азия, ни дорический остров Пелос. Дерево, которое не было взлелеяно рукою смертного. Оно растет и плодоносит без всякого ухода и заботы. И даже копье врага в нерешительности останавливается перед ним. Нигде более в мире не укрепилось оно так основательно, так надежно, как здесь, на пороге пустыни. Это маслина — дерево бледных листьев».

Другой свидетель, наш современник А. Пицциоли, добавляет:

«Оливковые деревья приземисты. Тем не менее размеры их внушают уважение. Их листва бледна, словно от старости. Она еще похожа на пар, на дымку, принявшую твердые, осязаемые формы. А стволы и узловатые крупные сучья напоминают ржавое железо.

Ветер, дождь и сверх того раскаленное солнце, вся жестокость переменчивого, шарахающегося климата обрушивается на них, нанося смертельные удары. Но корявые уродцы стоят твердо, не поддаются.

Вот уже расщеплена кора, местами разорвана на куски. Эти куски висят длинными лохмотьями и падают, возвращая земле то, что было взято взаймы много веков назад. Засохли и подгнили многие сучья, и кажется, уже не осталось соков для поддержания жизни. Но, сохраняя твердость скалы, которая их вскормила, деревья по-прежнему остаются зелеными и все стоят, перегруженные плодами…»

Предревние деревья маслины отлично растут не только на родине, но и на нашем юге. В особенности в Крыму и на Кавказе. А подсоленные плоды их давно уже стали любимыми блюдами в Батуми, в Сухуми и в Кутаиси. И хотя в свое время было много споров — сажать маслину в России или нет (на памяти были неудачи во Франции и США), решили сажать. Был ведь опыт и свой, российский.

В России увлекался маслиной в свое время наместник Крыма, князь А. Воронцов. В Алупке он организовал местных мальчишек, и они собирали за осень тысячи пудов черных, маслянистых плодов. Совсем молодые десятилетние деревца давали по ведру отличного масла, а те, что постарше, — по три-четыре ведра.

Немного мешали дрозды. С конца ноября, когда не оставалось других вкусных кормов, дрозды переходили на маслину. Воронцов начал искать дерево, которое можно было бы развести для отвлечения птиц от маслины. Сделать это ему не удалось. Оливки оказались вкуснее всех плодов.

А в наши дни выяснилось, что плоды маслин не только вкусны, но могут обезопасить нас от весьма неприятных воздействий двадцатого века. Наш век — автомобильный. В бензин для лучшей работы добавляют свинец. С выхлопом свинец летит в воздух. Свинец — яд. Как быть? Вот тут-то и приходит на выручку оливковое масло. В довоенные годы рабочие свинцовых заводов обязательно ели его. Считалось, что масло олив мешает свинцу задержаться в организме человека. Наблюдение стоило бы проверить и в наши дни.

Несмотря на всю полезность, оливковое масло — не такой частый гость на нашей кухне. Во многом повинен дорогой ручной способ сбора. Ее деревья чаще всего растут на бесплодных, смытых почвах по склонам гор. Механизацию там применить трудно. Статистики подсчитали: в Италии только на четвертой части плантаций можно применить машины. Половину площадей можно обеспечить «малой механизацией». А оставшуюся четверть вообще никакой. Там пока обходятся, приглашая студентов. Это удорожает продукт.

На острове Корфу в Эгейском море, который весь как сплошной маслиновый лес, плоды сбивают длинными шестами. Но некоторые деревья так высоки, что не дотянуться. Тогда остаются плоды на деревьях: пусть падают сами, когда захотят. Оливки падают всю зиму, и специальные бригады обходят рощи и собирают падалицу. Им приходится повторять обход по двадцать раз за зиму. Таким образом, известная пословица: «Что упало — то пропало» — на острове Корфу не оправдывается.

Рапс из «капустного треугольника»

Бразильцы всерьез рассчитывают перевести свой автотранспорт на горючее, полученное от живых растений. В особенности на сахарный тростник рассчитывают. Он растет в Бразилии так быстро. Тропики! Жители северных пределов нашей планеты тоже нашли растение, которое может дать дешевое горючее для машин, — рапс.

До сих пор рапс мало кто знал, кроме агрономов. И хоть его сеяли еще в начале прошлого века, у нас он так и не привился. Да и сейчас немного, хотя семена его содержат масла почти 50 процентов, и нет другой такой культуры в умеренной зоне, которая превзошла бы рапс по количеству масла, которое можно получить с одной и той же площади. Жмых и зелень идут на корм скоту. Не пропадает ничего. Причем рапс может дать столько зелени, сколько не дают ни кукуруза, ни подсолнух — главные наши силосные культуры.

Рапс похож немного на обычную листовую капусту, которой кормят скот, и немного на сурепку. Иначе и быть не может, потому что рапс — дитя этих двух растений. Дикого рапса никогда на земле не было, так же как и его двоюродной сестры — брюквы.

У рапса сочные, скрипучие, по-капустному сизоватые листья и желтые, как у сурепки, цветки. Когда рапс цветет, все поле превращается в сплошной желтый ковер. Пчел налетает уйма. И разных других насекомых тоже.

Несмотря на очевидные достоинства этой капустной травы, до сих пор многие агрономы подходят к ней настороженно, с опаской. Дело в том, что семена содержат изрядную долю эруковой кислоты. В технике это вещество незаменимо при изготовлении нейлона, эластичной резины, используют его и в металлургии.

Что же касается животных, то эруковая кислота, попадая в организм вместе с рапсовым маслом, вызывает заболевания сердца и печени. Естественно, что селекционеры быстро отреагировали на запросы медицины и ветеринарии и сумели в короткий срок вывести сорта рапса с пониженным содержанием вредной кислоты или почти свободные от нее. Правда, урожайность таких сортов ниже.

Жмых, который остается после выжимки масла, тоже ценность. Он содержит белка почти столько же, сколько соя. Рапсовый жмых горчит, потому что содержит глюкозинолаты. В кишечнике под влиянием ферментов они разлагаются, и образуются вещества, которые вредно действуют на щитовидную железу. В особенности чувствительны к ним свиньи и куры. Для селекционеров очередная задача: избавиться и от глюкозинолатов.

А зелень? И в ней есть остатки эруковой кислоты. Скот кормить специалисты разрешают, но в смеси с другими кормами. Так меньше риска.

Разгадывая загадки рапса, ботаники не оставили без внимания и другие родственные ему растения из рода брассика (капуста). К удивлению и радости ученых, неожиданно они сложились в стройный треугольник, по углам которого стоят капуста листовая, сурепка (брассика кампестрис) и горчица черная (брассика нигра). А по сторонам — капуста абиссинская (брассика карината), горчица желтая (брассика юнцея) и наш знакомый рапс (брассика напус).

Зная закономерные связи между этими крестоцветными, гораздо проще искать пути, как избавиться от вредных веществ, которые еще остаются и в рапсе, и в его прародителе — сурепке.

Бывший сорняк

Обитатель свалок и мусорных куч — подсолнух — выдвинулся в разряд первейших растений земли, так же как и многие другие бывшие сорняки: рожь, овес, соя, хрен… Он и сейчас еще, если недоглядеть, появляется на полях, когда не надо. Агрономы двигают против него современную технику, крушат и перемешивают с грязью его молодую зелень, хоронят под пластом чернозема, который переворачивает плуг, а он все поднимается и поднимается.

От сорняка до декоративного цветка, до лакомства, и наконец, до главного масличного растения — таков путь подсолнуха. Этот путь не был легким и простым. Сколько труда потратили селекционеры, чтобы избавиться от многочисленных ветвей и шляпок на одном стебле и создать тот тип растения с одной мясистой и очень крупной шляпкой, который мы, часто по незнанию, считаем за первозданный образец.

В огороде подсолнух удивляет каждый год своей мощью, высотой и особым, только ему присущим подсолнуховым ароматом, который так нравится и нам и нашим четвероногим спутникам. Коровы с удовольствием и пользой едят силос из сочных стеблей и шляпок. А поскольку на силос нужна большая масса зелени, старались вывести сорта повыше и помощнее.

Есть современные снимки подсолнуха, где его корзинка сияет золотом на уровне крыши двухэтажного дома. Обитатель дома приставил лестницу и взбирается вверх, чтобы полюбоваться на свое детище. В Италии высота стеблей достигает шести метров. Есть и у нас высокорослые сорта.

От шершавых стволов и корзинок веет несокрушимым здоровьем, однако таковым наш знакомый бывает лишь на огороде. В поле, где сотни тысяч, миллионы подсолнухов собраны вместе и стоят в тесном содружестве, здоровье их часто находится под угрозой.

Тревога за подсолнух началась давно — с половины прошлого века. В самый разгар подсолнечного бума в России, когда плантации расширились до горизонта и масло пошло рекой, вдруг точно пылью запорошило листья. Паразитный ржавчинный грибок быстро заполнил плантации. Вскоре урожай погиб. Но кое-где уцелели отдельные растения. Они оказались недоступными для грибков. От них вывели новые, устойчивые сорта.

На смену ржавчине пришел новый враг — заразиха. Растение цветковое, которое присасывается к корням подсолнуха и вытягивает из него все соки. На один подсолнечный стебель приходится несколько десятков заразиховых. Справились и с заразихой. Вывели устойчивые сорта. Но тут появился мотылек. Серебристо-серая моль. Гусеницы мотылька буравили скорлупу семечек и выедали содержимое.

Надо было снова переделывать сорта. Делать оболочку семян непрогрызаемой. Саратовский биолог И. Карзин перепробовал множество разных форм подсолнухов. У всех оболочка была мягкой и доступной для мотылька. Наконец ему попался на глаза декоративный вид из Калифорнии с огуречными листьями. У огуречнолистного было множество корзинок и семена черные, как порох, и мелкие, как крупа, но именно их не трогали гусеницы. Мешал черный защитный слой, прочный, как пластмасса. Почти чистый углерод.

Карзин немедленно скрестил огуречнолистного с хорошим местным сортом Саратовским Пузанком. Гибрид получил от родителей черный панцирный слой и отличный вкус. Правда, потомству передался и нежелательный признак — обилие мелких корзинок. Но селекционер уже знал, как от них отделаться. Землячка Карзина Е. Плачек продолжила его дело и в 1913 году вывела сорт, устойчивый сразу к двум бедам: к мотыльку и к ржавчине.

На этом дело и кончилось. Нужно было еще поднять жирность семян подсолнуха. Это сделал наш современник, академик В. Пустовойт. Жирность увеличилась почти в два раза.

Кривая урожаев с первых послевоенных лет круто пошла вверх. И так же круто поднимается сбор масла. За два десятилетия масла стали собирать втрое больше, чем в первые послевоенные годы. Наступили 70-е годы, и тут вдруг рост урожаев остановился. Площади посевов стали уменьшаться. Масло стало хуже.

Виновата погода? Отчасти да, за восьмую пятилетку два года было с плохой погодой. Но ведь были ненастные годы и в шестой пятилетке и в седьмой, а тогда все шло хорошо. Основная причина оказалась в другом. Белая и серая гниль. Паразитный гриб склеротиния.

Вначале, с весны, все благополучно. Море подсолнухов радует глаз. Подходит время созревания. Растения начинают стареть. Они уже не так устойчивы к паразитам, как в молодом возрасте. Насекомые и птицы несут грибницу серой гнили и оставляют невидимые глазом нити ее на поспевающих корзинах. Гниль быстро охватывает корзинку, и подсолнуху конец. Если еще польют дожди, четыре пятых урожая пропадает.

Еще беда — падалица. При весенней вспашке сразу прорастала масса подсолнечной падалицы. Она глушила яровые хлеба. Пробовали оставлять поля под пар и перепахивать еще раз. Применяли разные обработки. И пять и десять раз! Но сколько бы ни обрабатывали, подсолнухи продолжали появляться.

Происходила вся эта история в совхозе «Бузулукский» Волгоградской области. Может быть, и по сию пору воевали бы бузулукцы с падалицей, если бы, на счастье, не узнали, что в Казахстане применяет новую систему земледелия академик А. Бараев. Поехали к Бараеву. Узнали, что по новой системе почва обрабатывается плоскорезами, без отвала. Эту систему можно было применять и поздней осенью, в любую погоду.

Испробовали у себя в «Бузулукском». После такой обработки поле выглядело неряшливым. Больше половины подсолнечных стеблей осталось стоять (раньше их крошили специальными машинами). Зато эти стебли теперь отлично задерживали снег и копили влагу. В пять раз больше снега оставалось на поле. Лег снег равномерно. Спасибо подсолнуху! Что же касается падалицы, то, оставшись на поверхности почвы, она уже не могла принести вреда. А перепревшие к весне стебли подсолнуха легко крошились, даже если пускали по полю обычную борону «зиг-заг».

С помощью подсолнуха знающие агрономы решали задачи и посложней. В Оренбургской области посевы проса часто страдали от суховеев. В конце мая начинали дуть горячие ветры, и просо желтело, превращалось в живой гербарий. Тогда оренбуржцы посеяли рядами подсолнух. Сделали это заранее, еще в апреле. А в половине мая, когда ряды подсолнухов образовали живые стены высотой в тридцать сантиметров, пустили просовые сеялки.

В конце мая подул суховей. В тех бригадах, где просо росло по старинке, без защиты, оно пожелтело и высохло. А между подсолнуховыми рядами стояло зеленое, как будто суховея и не было. Урожай вышел огромный, какого в тех краях никогда не получали.

Сам подсолнух от засухи, конечно, тоже страдает. В его корзинке тогда недосчитываются многих зерен. В особенности много пустых семянок оказывается в середине корзинки. Сплошным бурым пятном стоят пустые семянки. «Запал», — говорят хлеборобы. Причина запала в том, что сосуды, по которым идут растворы питательных веществ к семенам, распределены неравномерно. Самые крупные идут к периферии, самые мелкие — к центру. Во время засухи мелкие сосуды хуже снабжают семена, чем крупные. Снова задачка для селекционеров — переконструировать корзинку.

Вообще с корзинкой хлопот у селекционеров много. Не так давно вывели очень хороший сорт Чернянка. Высота стеблей у Чернянки чуть больше полуметра. Никакой ветер не сможет повалить такой короткостебельный сорт. Однако агрономы сразу же заметили слабое место у Чернянки. Корзинка слишком мясистая. Она долго не высыхает. Время уборки удлиняется. И больше шансов, что появится серая гниль.

Другой отличный сорт — Армавирец. И у него агрономы подметили недочет. Корзинка слишком слабая. В осеннюю непогоду во время уборки теряется много зерна…