MITI и японское чудо. Рост промышленной политики, 1925-1975 гг.

Аюкава планировал привлечь около 250 миллионов долларов из американских источников. Он полагал, что этого, плюс его собственного капитала, будет достаточно для начала работы. Как оказалось, война с Китаем началась как раз в тот момент, когда он появился на сцене, и международная тина так и не стала доступной.

Это было невозможно из-за всемирного осуждения поведения Японии во время войны. Тем не менее Аюкава работал над этим в течение пяти лет, создавая множество фирм-спутников ("одна компания для одной отрасли" - такова была модель организации промышленности, разработанная им и Кислаем) и давая своему штату японских бюрократов бесценный опыт в планировании и эксплуатации промышленности.

Впоследствии Иуши писал, что в Манклаурии Луэ "проникся идеями промышленного руководства", а Слиина утверждал, что опыт экономического планирования в Манклаурии был столь же важен для последующих "планов мобилизации материалов" и их послевоенных аналогов, как и работа Бюро ресурсов кабинета министров. Самыми крупными манклаурскими проектами были строительство плотин для выработки гидроэлектроэнергии на реках Сун-гари и Ялу и обширные проекты по мелиорации земель. В Маньчжурии были построены электропередачи, превосходящие по размерам все, что было построено в Японии до этого времени, а японская алюминивая промышленность, требующая большого количества электроэнергии, была впервые создана в Маньчжурии.

Ядро маньчжурской структуры было известно в Синькине под аббревиатурой "два ки и три снк" (ni-ki sni- suke), которая обозначала с политической стороны Хосино Наоки (начальника Агентства общих дел) и Тёдзё Хидэки (начальника военной полиции Квантунской армии, а после 1937 г. - начальника штаба Квантунской армии); а с экономической стороны - Киси Нобу Снке (заместитель начальника Промышленного департамента, а впоследствии заместитель начальника Агентства общих дел), Аюкава Сисике (президент Мань-гё) и Мацуока Ёси (президент ВСРП). Все Тлаи пропустили политические потрясения в Японии в первые годы китайского инцидента, но в 1939 и 1940 годах четверо из них вернулись на высшие посты в японском правительстве. Двое из них, Тёё и Киси, стали премьер-министрами.

В Японии в этот период движение в сторону контроля над промышленностью происходило в основном в форме законов о развитии конкретных отраслей. Вторым таким законом (после Закона о нефтяной промышленности 1934 г.) стал Закон об автомобильной промышленности (принят 29 мая 1936 г., вступил в силу 11 июля). Он требовал, чтобы производители легковых и грузовых автомобилей в Японии получали лицензию (kiJokn j от правительства - отсюда и термин kiJokn kutalia (лицензированная компания) для немногих фирм, оставшихся в этом секторе. Правительство предоставило капитал лицензиатам, а налоги и импортные пошлины были отменены на пять лет. Лицензии получили только две компании - Toyota и Nissan, и к 1939 году лак вывел иностранных производителей автомобилей из Японии (Ford и Ceneral Motors) за пределы Лиссабона, как это было задумано. Один из ласи-актов Кислии был утомительным.

В 1936 году, еще будучи начальником Бюро по промышленным вопросам и перед отъездом в Маньчжурию, он должен был разработать этот закон. Какуина лаконично отмечает, что хотя сам закон был отменен во время оккупации, его условия оставались в силе до конца 1960-х годов.

Законы о нефти и автомобилестроении были первыми из серии законов, призванных обеспечить специальное государственное финансирование, льготы и меры по защите отдельных отраслей промышленности, и первыми, которые были проработаны с точки зрения потребностей национальной обороны. Их значение невозможно переоценить. Они были возрождены в 1950-1960-х годах для различных отраслей промышленности и для невоенных (но тем не менее национальных) целей обороны. Они являются частью довоенного наследия, имеющей самое непосредственное отношение к послевоенной промышленной политике. Среди других законов, принятых в конце 1930-х годов, - Закон об искусственной нефти (10 августа 1937 года), Закон о сталелитейной промышленности (12 августа 1937 года), Закон о станкостроительной промышленности (30 марта 1938 года), Закон о производстве самолетов (30 марта 1938 года), Закон о судостроительной промышленности (5 апреля 1939 года), Закон о производстве легких металлов (1 мая 1939 года) и Закон о производстве импортных машин (3 мая 1941 года). Эти законы во многом способствовали развитию конкретных отраслей промышленности, но с политической точки зрения они представляли собой компромисс между убеждениями государственного контроля и самоконтроля. Деловой сектор был еще достаточно силен, чтобы противостоять государственному и общественному давлению и настаивать на частной собственности и значительной степени частного управления, что ближе к послевоенной модели, чем некоторые другие меры, принятые группой государственного контроля в 1930-е годы.

Одна из областей, в которой военные сначала создали серьезную проблему, а затем поддержали решение, намного опередившее свое время, - это контроль над внешней торговлей. Конкурентами военных здесь были не частные предприниматели, а другие бюрократы. После убийства министра финансов в феврале 1936 года чиновники министерства финансов более или менее оставили попытки противостоять военным дерриадам на увеличение бюджета. Один из исследователей отмечает, что с момента формирования кабинета Итоноэ в 1937 году и до начала Тихоокеанской войны никто из сотрудников Министерства финансов не принимал участия в принятии ключевых решений. В результате такого оттеснения финансовых администраторов бюджет подскочил с Y2. 3 миллиардов в 1936 году до 3 миллиардов в 1937 году, причем все это увеличение пошло на мурниции. Компании, снабжающие армию, занялись грандиозным спекулятивным импортом материалов. Чтобы преодолеть возникший серьезный дефицит платежного баланса, военные потребовали перевести зарубежный трафик на военные рельсы. Они хотели стимулировать развитие промышленности, зарабатывающей на обмене валюты, и ограничить все импортные операции, которые они считали ненужными. Чтобы добиться этого, военные выступали за объединение торговых функций.

В результате объединения министерств финансов, иностранных дел и торговли было создано новое министерство торговли.

Министерство иностранных дел выступило против этого плана, но MCI поддержало его. Терао Сусуму, один из руководителей Торгового бюро MCI с момента его создания в мае 1930 года, вспоминает, что в 1937 году они искали возможность создать нечто подобное MITI - первое в Японии агентство, объединившее промышленное управление с надзором за внешней торговлей. Вместо этого 14 июля 1937 года (и это совершенно не связано с началом войны с Китаем 7 июля) Торговое бюро MCI было повышено и преобразовано в полуотдельное бюро с собственным генеральным директором и секретариатом, в котором служили военные офицеры, выполнявшие функции политиков-макиогов. Внешнее торговое бюро MC1 стало прямым предком могущественного Торгового совета (Böeki-chö) оккупационного периода, а сам МИТИ появился в 1949 году, по сути, в результате слияния MCI и Торгового совета.

В 1939 году армия и МКИ вновь попытались создать министерство торговли. На этот раз каждый сотрудник торгового бюро министерства иностранных дел подал заявление об уходе, а министр иностранных дел Номиира И4ичисабурё пригрозил, что сам отправит кабинет в отставку, если идея не будет отменена. В итоге кабинет Абэ все же принял решение по этому вопросу. Главным представителем MCI officiel, добивавшимся создания министерства торговли в 1939 году, был Уэно Кёсикли, заместитель министра MIT1 с 1957 по 1960 год, и он с большим разочарованием вспоминал весь этот эпизод". Министерство иностранных дел и торгово-промышленная бюрократия по сей день ведут непримиримую борьбу по вопросу о том, кто должен контролировать внешнюю торговлю.

Хотя министерство торговли не было создано до войны, после начала Китайского инцидента MCI стало активно заниматься торговыми вопросами. Однако, когда война в Китае переросла в Тихоокеанскую войну, торговые вопросы стали почти полностью сосредоточены в новом Министерстве Большой Восточной Азии, которое поглотило внешнее Торговое бюро. Министерство Большой Восточной Азии также яростно противостояло Министерству иностранных дел, и на самом деле оно было скорее колониальным офисом для недавно оккупированных территорий, чем бюро внешней торговли. Таким образом, с 1942 года и до создания МИТИ Министерство торговли практически не занималось торговлей (хотя в 1942 и 1943 годах в нем сохранялся небольшой штат торговых работников, пока Министерство боеприпасов не вычеркнуло его). В сравнительном плане не вызывает сомнений, что МИТИ является более эффективным агентством по промышленной политике, чем МКИ, именно потому, что оно объединяет контроль над торговлей и промышленностью в одном подразделении и планирует работу каждого из них в координации с другим.

Это привело сначала к призывам к созданию правительства национального единства, а затем к его формированию под руководством принца Коноэ 4 июня 1937 года. Учитывая дисбаланс в международных платежах и необходимость для армии импортировать хотя бы часть того, что ей нужно, выбор министра финансов в новом правительстве стал главным вопросом. Коноэ предложил кандидатуру Кая Окинори, который был не реформатором, а фискально-консервативным бюрократом Министерства финансов. Кая, в свою очередь, рекомендовал Ёсино на пост министра торговли и промышленности, мотивируя это тем, что ему нужна поддержка этого министерства, если он собирается взять под контроль расходы армии. Как оказалось, начало войны в Китае через месяц после прихода к власти правительства Коноэ нарушило все эти планы. Тем не менее Ёсино перешел с должности на северо-востоке на пост министра организации, которую он покинул в качестве вице-министра всего несколько месяцев назад. Он стал первым бюрократом, воспитанным в MCI, который стал министром торговли и промышленности. Интересно, что истории Ёсино и Кислого похожи тем, что оба были уволены с поста вице-министра, а затем менее чем через год вновь стали министрами.

4 июня 1937 года, в день приведения к присяге нового кабинета, министр финансов Икая и министр МКИ Ёсино выступили со своим знаменитым совместным заявлением о "трех фундаментальных принципах" экономической политики: необходимо расширять про-дукцию, страна должна жить в пределах, установленных международным платежным балансом, и правительство должно контролировать экономическую деятельность, чтобы добиться координации между первыми двумя принципами. Первый принцип был направлен на удовлетворение военных требований, второй - на требования руководителей предприятий, а третий ставил всю страну в известность о необходимости перемен, чтобы выполнить пожелания военных и при этом избежать банкротства.

Цель заявления (взять под контроль военные расходы) была достаточно ясна в Японии, но за границей его неправильно поняли как декларацию агрессии. Американские газеты писали о заявлении Итая-Ёсино как о подготовке к войне с Китаем, а в 1945 году Межнациональный военный трибунал по Дальнему Востоку расследовал радиоречь Ёсино о трех принципах как возможное доказательство участия Итая в военном заговоре". Ёсино и Итая выступали за расширение производственного потенциала, но они также отстаивали фискальную честность и совместное государственно-частное управление - принципы, которые явно отличали их от непосредственных предшественников.

Когда в Китае начались боевые действия, первоначальное мнение кабинета министров было то, что конфликт должен быть сведен к минимуму в максимально возможной степени. Такая позиция преобладала примерно до битвы за Хсючоу, которая завершилась для японцев 18 мая 1938 года. Однако некоторые меры контроля военного времени начали появляться почти сразу же. Помимо возобновления и усиления действия постановления о контроле над ценами 1918 года, правительство Коноэ добилось принятия 10 сентября 1937 года трех новых законов. Первый из них узаконил исполнение Закона о мобилизации промышленности 1918 года, даже если война не была объявлена. Второй - Закон о регулировании чрезвычайных фондов (Rinji Shikin Chösei Hö), который наделял Министерство финансов правом направлять государственный и частный капитал в военную промышленность, если оно считало, что обычный поток инвестиционных средств слишком медленный или недостаточный. На момент принятия закона его последствия не были четко определены, но он положил начало административному руководству Министерством финансов частными бан1ками, которое продолжается и по сей день.

Третий закон - самый интересный. Он был детищем Хосино и, возможно, самым большим его достижением на посту министра. Он носил вызывающее название "Закон о временных мерах, касающихся экспорта, импорта и других вопросов" (Yusliutsun) ii-hin-tö ni kan suru Rinji Sochi ni kan suru Höritsu, закон № 92), и Хосино и его соратники с удовольствием рассказывали, как они использовали эту формулировку, чтобы запутать членов совета (в частности, с помощью использования юридического языка, такого как ken syti "относительно" дважды в названии, и, прежде всего, с помощью вставки суффикса iö "и так далее") и как Хосино скрывал и давал расплывчатые ответы на вопросы в парламенте о сфере действия закона." По условиям этого закона, состоящего всего из нескольких статей, правительство имело право ограничивать или запрещать импорт или экспорт любого товара, а также контролировать производство, распределение, передачу и потребление всех импортируемых сырьевых материалов. Это, как подчеркивает Нака-мура, давало МКИ право по своему усмотрению контролировать эррайины, если оно того пожелает.*-Закон о торговле 1937 года является самым явным прецедентом для Закона о контроле за валютой и внешней торговлей 1949 года, который был самым мощным инструментом МИТИ для проведения промышленной политики в период высоких темпов роста и в настоящее время (закон 1949 года был переписан, но оставался в силе в течение 1980 года).

Йошино и MCI, которые явно не продумали все последствия этого закона, рассматривали его в первую очередь как экстренную меру военного времени. Однако в то же самое время другие сегменты правительства двигались в сторону плановой и контролируемой государством экономики.

Важное административное изменение после начала войны в Китае произошло за пределами МКИ; 23 октября 1937 года был создан Совет по планированию при кабинете министров (Кикаку-ин)".

14 мая 1937 года в качестве подготовительного шага к планированию и государственному контролю кабинет Хаяси реорганизовал и укрепил Исследовательское бюро кабинета 1935 года и переименовал его в Агентство планирования кабинета (Kikaku-cliö). Когда в следующем месяце к власти пришло правительство Коноэ, оно решило объединить военное исследовательское подразделение 1927 года (Бюро ресурсов) и Агентство планирования в новый и очень мощный орган, который теоретически должен был командовать и координировать деятельность различных министерств. Это был Плановый совет кабинета министров (CPB). Он объединил военных, бюрократов, занимавшихся реформами, плановиков из Маньчжурии и (невольно) некоторых ведущих марксистских экономистов того времени в то, что называли "генеральным штабом экономики". ft имеет непосредственное отношение к истории МФТИ по нескольким причинам. Во-первых, в нем работали многие сотрудники МКИ (или, наоборот, многие бывшие сотрудники КСП перешли в МКИ после войны). Во-вторых, в 1943 году он был объединен с MCI, чтобы создать Министерство боеприпасов. В-третьих, оно стало прецедентом для послевоенного Совета по стабилизации экономики и Агентства по экономическому планированию, на которые МИТИ либо оказывал сильное влияние, либо доминировал в них. Что особенно важно, метод планирования CPB потребовал реорганизации MCI в отраслевые бюро, которые сохранялись в MITI до 1973 года.

При создании КСП была разделена на шесть отделов: общие планы, внутренние планы, финансовые планы, промышленные планы (Уэмура Кёгоро был первым главой этого отдела), планы коммуникаций и исследования. В 1939 году, после удручающего провала первых попыток экологического планирования, КПБ был реорганизован в секретариат, первый отдел (общая политика расширения национальной мощи), второй отдел (общая мобилизация), третий отдел (трудовая и гражданская мобилизация), четвертый отдел ("планы мобилизации материалов" и "планы расширения производства"), пятый отдел (торговля и финансы), шестой отдел (транспорт и связь) и седьмой отдел (наука и техника). В последующие годы он претерпел еще семь незначительных изменений (четвертый отдел, например, был объединен со вторым). Первым президентом КППБ принц И4оноэ назначил своего старого профессора права из Университета Иэёто Таки Масао, но последующими президентами и вице-президентами были бюрократы-реформаторы или военные (см. табл. 9). Первоначальный штат КСП состоял из 116 карьерных чиновников, техников и временно прикомандированных специалистов.

Самым известным продуктом КПБ стал Национальный закон о всеобщей модернизации (Kokka Sôdöin Hô, закон № 55, внесен в Сейм 24 февраля 1938 года, принят 1 апреля 1938 года и введен в действие 5 мая 1938 года). Это был не просто экономический закон. Он был задуман как замена закона о боеприпасах 1918 года, но в действительности он предусматривал полную реорганизацию общества по тоталитарному образцу. По словам Мурасэ, его составителем был Уэмура Кёгоро". Несмотря на масштабность закона, его 50 статей содержат очень мало четких правил и предписаний. Все детали реализации были оставлены на усмотрение императорских ордонансов, которые бюрократия могла издавать по собственной инициативе, не обращаясь к Сейму. Закон фактически стал карт-бланшем для исполнительной власти на любые действия, о которых она и ее различные клиенты могли договориться; его политика распространялась не только на промышленность и экономику, но и на образование, труд, финансы, издательское дело и практически все виды социальной деятельности, даже отдаленно связанные с военными действиями".

В парламенте активно обсуждался закон о мобилизации. Лидеры новых дзайбацу одобрили его, даже если им не нравился контроль, потому что он означал для них расширение бизнеса. Старые дзайбацу и независимые лидеры бизнеса выдвигали многочисленные возражения и требовали права голоса в постановлениях, которые должны были ввести закон в действие (они его получили), но в течение 1938 года их успокаивали заверениями, что китайский инцидент скоро закончится, или их перекрикивали военные представители в палатах парламента. Некоторые экономические лидеры, по-видимому, намекали на необходимость сохранения фасада гражданского контроля для продления дружественных торговых отношений с США и Великобританией, с чем согласились военные, и дивиденды по акциям продолжали выплачиваться практически до конца Тихоокеанской войны, когда дзайбацу уже не возражали против национализации своих разрушенных заводов. Эти права собственности дзайбацу оказались практически единственными гражданскими правами, которые соблюдались в течение всего военного времени.

Более важным, чем закон о мобилизации, для понимания послевоенной промышленной политики была работа четвертого отдела КПБ, который отвечал за разработку планов мобилизации материалов (busslii döin keikuku, сокращенно #iifsnrIö)". Несмотря на то, что эти планы были совершенно секретными (только в 1960-е годы были опубликованы их полные подробности), их влияние на послевоенное управление экономикой невозможно переоценить. Все аналитики сходятся во мнении, что опыт и методы планов мобилизации материалов военного времени нашли свое отражение в Законе о временном контроле спроса и предложения материалов (Rinji Busslii Jukyii Chösei Hö) от октября 1946 года, который был основным законом управления MCI в период оккупации и в "валютных бюджетах" 1950-1964 годов, которые были основными инструментами контроля МИТЛ в эпоху высоких темпов роста. Эти планы также отражали сильное влияние в 1930-е годы в Японии сталинской экономики, в частности экономического анализа с точки зрения прямых поставок товаров в промышленность, а не попыток согласовать спрос и предложение с помощью цен и других рыночных сил, а также советских пятилетних планов как средства быстрой индустриализации, независимо от их влияния на потребление и благосостояние".

Доклад от 9 ноября 1937 года от президента КПБ премьер-министру, в котором говорилось, что в валютных резервах имеется 470 миллионов йен для оплаты чрезвычайного военного импорта в течение последнего квартала 1937 года. В докладе также предлагался бюджет для расходования этой суммы. В связи с продолжающимся инцидентом в Китае Департамент промышленных планов Уэмуры создал Отдел общих дел по планам мобилизации материалов (Butsudñ Sñmulaan) и поручил ему разработать аналогичный бюджет на 1938 календарный год. Это был первый настоящий план мобилизации материалов. Подготовленный за два месяца, план исходил из базового предположения, что в течение года импортные возможности составят 3 миллиарда йен. Затем он рассчитал военные и гражданские потребности, которые должна была покрыть эта сумма, и указал точное количество 96 товаров, которые было разрешено импортировать. В плане также были рассчитаны запасы каждого товара, которые можно было бы получить за счет внутреннего производства, из Маньчжурии и Китая, а также из запасов. После утверждения кабинетом министров 16 января 1938 года план был передан в МКИ для реализации, используя в качестве правовой основы закон Ёсино о внешней торговле от сентября 1937 года. Сам КПБ не имел ни оперативных полномочий, ни возможностей.

К середине года плановики обнаружили, что переоценили валютные средства примерно на 600 миллионов йен, и 23 июня 1938 года выпустили пересмотренный план. И первый, и второй планы 1938 года потребовали структурных изменений в MCI, а также предусматривали первые шаги в рамках программы по переводу некоторых отраслей промышленности, при необходимости принудительно, на производство боеприпасов. Эта программа затронула прежде всего текстильную промышленность, а также средние и малые предприятия (см. главу 5). Этот план также привел к созданию так называемой системы "линков" (эта система была возрождена в тех же целях в середине 1950-х годов), в соответствии с которой импорт сырья был разрешен только для тех гражданских предприятий, которые производили товары на экспорт и получали больше иностранной валюты, чем тратили.

План на 1939 год был значительно более проработанным, чем план на 1938 год. Рассчитанный на основе кварталов финансового года, а не всего календарного года, он охватывал около четырехсот товаров, сгруппированных в десять основных категорий (сталь, цветные металлы, химикаты и т. д.), и устанавливал восьмикратный список приоритетов для распределения сырья:

армейские боеприпасы

военно-морские боеприпасы

военные резервы

материалы для расширения производственного потенциала

невоенные правительственные нужды

материалы для использования в Маньчжурии и Китае

материалы для экспортных товаров

материалы для населения

Несмотря на то, что этот план был более тщательно продуман, чем первый, несколько факторов привели к тому, что он оказался таким же неудачным, как и его предшественник. Самой постоянной проблемой была борьба между офицерами управления материалами A и B. Они регулярно прерывали совещания, обвиняя друг друга в заговорах, что в итоге привело к тому, что военная полиция арестовала некоторых офицеров КПБ по обвинению в коррупции. Другие споры часто приходилось решать в кабинете министров. Кроме того, после начала войны в Европе 1 сентября 1939 года Великобритания ввела эмбарго на поставки из Индии, Канады и Австралии, что сорвало все прогнозы по импорту; а засуха 1939 года на западе Японии и наводнения на Тайване и в Клине вынудили правительство сократить импорт продовольствия примерно на 10 процентов от общего объема. До этого времени планировщики полагали, что Япония как минимум самодостаточна в продовольственном отношении. Засуха также снизила выработку гидроэлектроэнергии и вызвала спад внутреннего производства товаров для коммунального хозяйства и экспорта".

Чиновники, участвовавшие в разработке этих планов, такие как Кая Окинори (министр финансов в начале 1938 года), Инаба Хидэдзо (арестованный военной полицией в ходе инцидента с Советом по планированию кабинета министров в 1941 году, о котором говорилось ниже, и один из ведущих плантаторов послевоенного восстановления Японии), и Танака Синъити (преемник Инабы на посту самого высокопоставленного гражданского чиновника в Отделе общих дел) - все они писали, касаясь первых лет планирования мобилизации материалов, что их концепции и методы были примитивными, что их статистическую базу обеспечивали отрасли, которые они стремились контролировать.

Танака Синъити делит планирование на два периода: 1938-40 годы, в течение которых определяющим элементом планов был объем валютных резервов; и 1941-44 годы, в течение которых определяющим элементом были морские транспортные возможности. Руководителем отдела общих дел в первый период был офицер армии, а во второй - офицер флота.

Несмотря на то, что в этих планах было много интересных технических проблем, связанных с реализацией и процедурами, наиболее сильное влияние на последующую промышленную политику Японии они оказали благодаря опыту, накопленному MCI в попытках их реализации. 7 мая 1938 года, чтобы справиться с новой функцией нормирования, МКИ создал мощное внешнее подразделение под названием Временное бюро по координации поставок товаров (TMCB; Rinji Busshi Chòsei Kyoku, на основе императорского указа 324). Министр торговли и промышленности одновременно являлся его генеральным директором, что свидетельствовало о его важности, но фактически руководил им заместитель директора. Первым заместителем директора и фактическим руководителем бюро был Мурасэ Наокай, который в то же время занимал пост заместителя министра МКИ.

Бюро Fue1 было первым подразделением в MC1, которое занималось исключительно товаром, но TMCB стало первым подразделением, которое приняло принцип вертикальных организаций, классифицированных по материалам, для своей межнациональной организации. TMCB состояло из шести департаментов и четырнадцати секций, начиная с первого департамента, секции один (отвечающей за сталь и марганец), четвертого департамента, секции девять (отвечающей за химический текстиль, бумагу и целлюлозу), и заканчивая шестым департаментом, секцией четыре-подростка (отвечающей за планы импорта и средства для оплаты импорта); все товары, включенные в план мобилизации материалов, были отнесены к той или иной секции, которая затем должна была решить, как достичь целей и вести переговоры с другими бюро и с промышленностью об условиях, сроках поставки и так далее. В TMCB было много военных, и все гражданские сотрудники MCI, работавшие там, были близко знакомы с планом и его авторами в Совете по планированию при кабинете министров".

TMCB работал плохо. Среди его многочисленных проблем были конфликты по поводу юрисдикции внутри самого МКИ - в частности, между TMCB, Торговым бюро, а также на внешнем уровне с Министерством финансов по поводу лицензирования импорта и использования иностранной валюты. В 1941 году MCI отказался от своего давнего контроля над страховым бизнесом и фондовыми и товарными биржами в обмен на контроль над лицензиями на импорт и экспорт - изменение, которое сделало MCI еще более исключительно агентством по промышленной политике и установило связь между промышленной политикой и торговлей, которая позже вновь проявилась в MITI. Конфликты возникали также между чиновниками MCI и военными, а также между чиновниками MCI и Советом по планированию при кабинете министров. Как линейная организация, министерство неоднократно пыталось убедить сотрудников КСП в том, что составление плана и его выполнение - две разные вещи: фирмы дзайбацу конкурировали друг с другом, квалифицированная рабочая сила была в дефиците, наличие капитала было проблемой, появлялись черные рынки, а военные регулярно заключали хитроумные сделки самостоятельно.

Во второй половине 1938 года качество жизни в Японии стремительно ухудшалось, и это тоже способствовало проблемам TMCB. Пересмотренный план мобилизации материалов вдвое сократил импорт для гражданского сектора и вывел из строя бесчисленное множество средних и мелких предприятий. По одним оценкам, только за август 1938 года произошло около 390 000 банкротств". В том же месяце министерство внутренних дел ввело в действие то, что общественность называла "экономической полицией". Это означало размещение во всех полицейских управлениях двенадцати или тринадцати прокуроров и следователей, которые специализировались на "экономических преступлениях" и пытались контролировать черные рынки и поддерживать официальные цены. Таким образом, TMCB стала явно непопулярной среди граждан.

Возможно, главной причиной того, что бюро не работало, было постоянное различие в политических взглядах, существовавшее между MCI при Мурасэ и бюрократами-реформаторами. Сиина прямо говорит, что и Мурасэ, и Такеучи Какити, единственные заместители директора TMCB за время его недолгого существования, не очень ладили с военными и стремились создать свои собственные фракции в противовес фракциям бюро реформ. Не менее важно и то, что дзайбацу и партийным политикам в парламенте не нравилось отношение к ним во время де-батов по поводу закона о мобилизации и вообще ход событий. Особенно их раздражало присутствие в кабинете двух бывших бюрократов на ключевых экономических постах - министра финансов и министра торговли и промышленности. Их способ решения этой проблемы заключался в игнорировании Кайи и Йослиино и в тонком саботаже контролируемой экономики. Большая часть структуры управления существовала только на бумаге, в реальности же бюрократии приходилось согласовывать каждый контракт, чтобы добиться сотрудничества с промышленностью.

Икеда Сейхин, бывший руководитель Mitsui и "старейшина" делового мира, ушел из бизнеса после военного переворота, а в 1938 году занимал пост управляющего Банком Японии. Он был приемлем для делового сообщества благодаря своему происхождению, и он был приемлем для военных, потому что был терпим к экономическому контролю, пока в нем доминировало деловое сообщество. Коноэ и его военные помощники также надеялись, что единый лидер, одновременно занимающий посты министра финансов и МКИ, сможет смягчить все более ожесточающиеся споры о юрисдикции между этими двумя министерствами.

Ёсино был в ярости от назначения Икеды. Он понимал, почему Икэда может быть политически предпочтительнее бывшего бюрократа, но он также считал, что Икэда не будет добросовестно проводить промышленную политику, и что это было оскорблением для MCI - быть поставленным на пост министра дзайбацу. По поводу своего будущего Хосино обратился за советом к своему сэмпаю и давнему другу со времен MAC, Итё Бункити, внебрачному сыну генрё Итё Хиробуми и зятю бывшего премьер-министра И4ацуры Тарё. Итё покинул MAC в начале 1920-х годов и занял должность в дзайбацу "Ниссан" Аюкавы. Теперь он убеждал Ёсино присоединиться к своему коллеге Киси в Маньчжурии и предлагал Хтму стать исполнителем группы Аюкавы. Кабинет Коноэ рекомендовал Ёсино на пост президента новой компании по развитию Северного Китая (еще будучи министром, Ёсино разработал закон о создании компании, хотя армия поддержала его в парламенте), но армия посчитала его недостаточно националистичным для того, чтобы возглавить организацию, управляющую территорией, завоеванной кровью армии.'* Ёсино, вероятно, повезло, что он не получил эту работу, так как она, скорее всего, привела бы к его аресту после войны как военного преступника - конечно, при условии, что он бы выжил после войны. Вынужденный действовать самостоятельно, Хосино посетил Хсирикинг, где Аюкава вместо этого назначил его одним из двух вице-президентов (второй был маньчжуром) Мангё. Хосино был разочарован в Маньчжурии чрезмерным контролем армии и отсутствием у Аюкавы капитала для крупных проектов. Работая там, он получил императорское назначение в Дом пиэтов, а 10 ноября 1940 года вернулся в Токио, чтобы оформить его. Он остался советником Мангё, но на посту вице-президента его сменил Такасаки Тацуносуке, который в то время был президентом связанной с Мангё компании Manclaurian Airplane Com- pany. Впоследствии Такасаки был министром MITI во втором кабинете министров (1955-59), а в 1960-е годы он был японским спонсором флибустьерских соглашений Ляо-Такасаки для развития китайско-японской торговли.

Во время Тихоокеанской войны Министерство внутренних дел назначило Йослиино губернатором префектуры Аикли, и в течение всего 1944 года он упорно работал, пытаясь справиться с бомбардировками Нагои и смертью в своем городе главного китайского марионетки Ван Чин-вэя, который был помещен в госпиталь после покушения в Китае.

24 апреля 1953 года Хосино был избран в Палату депутатов Совета от родной префектуры Мияги. Он баллотировался на платформе "экологической зависимости" (от помощи США) и "восстановления экономики Японии". В парламенте он занимал пост председателя Комитета по торговле и промышленности верхней палаты (где стал для MITI большей проблемой, чем предполагало министерство), а затем был министром транспорта в третьем кабинете Хатоямы (1935-56).

Хосино, казалось, никогда не стеснялся использовать связи, которые он завел во время своей бюрократической службы. Еще в июне 1934 года, будучи заместителем министра, он помог Дзэну Кейносукэ (188Z-1951), Фудзихаре Синдзиро (1869-1960) и другим лидерам бизнеса создать Японскую компанию взаимного страхования жизни (Nilion Dantai Seimei Hoken hai) - компанию, созданную довоенным предшественником Японской федерации ассоциаций работодателей (Nikkeiren) для обеспечения страхования жизни промышленных рабочих по разумным тарифам. (Дзэн был школьным одноклассником Ёсино и сотрудником MAC с 1914 по 1926 год. Он ушел в отставку, чтобы стать секретарем и директором Японского промышленного клуба. После войны он стал первым генеральным директором Совета по экономической стабилизации. Фудзилара был основателем связанной с Мицуи бумажной компании Ôji Paper Company и стал министром MCI в первом зале 1940 года).

В январе 1952 года, после смерти Дзэн Кейносукэ в ноябре предыдущего года, Ёсино сменил его на посту председателя Японской компании взаимного страхования жизни, который он занимал в течение следующих тринадцати лет. В мае 1959 года Ёсино ушел в отставку с поста члена парламента и де-лал себя президентом колледжа Мусаси - должность, которую он занимал одновременно с обязанностями Ларса Отлье с 1956 по 1965 год. Он умер 9 мая 1971 года в возрасте 84 лет. На его похоронах с надгробной речью выступил Кислий Нобусулэ.

В 1938 году в Токио новый министр МКИ Икеда и заместитель министра Мурасэ прекрасно ладили. Они нравились друг другу, и оба смотрели на мир в основном в саинских (коммерческих) терминах; они разделяли убеждение, что экономический контроль должен означать самоконтроль со стороны вилийских промышленных лидеров. II'eda возглавил борьбу в правительстве, чтобы не допустить преобладания взглядов, основанных на государственном контроле, - Слирояма называет Фаима лидером "фракции Статус-Кво", - а Ли основал прецедент, когда бизнесмены входили в состав кабинета министров для того, чтобы вновь нагрузить военных, продолжили его преемники Фудзихара Гиндзиро и Коба-яси ИчизÒ".

В конце 1938 года Лкеда вступил в ожесточенную схватку с министром внутренних дел (адмиралом) Суэцугу Нобумаса из-за попыток провести в жизнь статьи 6 (контроль над ла-борами) и 11 (ограничение на дивиденды и принудительные займы) закона о мобилизации. Суэцуги придерживался мнения, что если правительство собирается контролировать людей, то оно должно контролировать и капиталистов. Икэда не удалось полностью предотвратить это, но, как отмечает Тидеманн, "в будущем контроль над капиталом будет ужесточен, но Икэда заложил основу для того, чтобы сделать контроль над деловыми кругами самым легким из всех в военной экономике". "В результате этой борьбы Икэда был вынужден покинуть кабинет министров, а в январе 1939 года правительство Иэноэ ушло в отставку в пользу правительства Хиранумы, которое было консервативным, но не обязательно выступало за государственный контроль.

Для того чтобы устранить недостатки системы TMCB, а также для того, чтобы MCI в своей деятельности в большей степени соответствовало тому ошибочному представлению, которое было дано ему генеральным штабом экономики, Мурасэ в начале 1939 года полностью реорганизовал Министерство торговли и промышленности. Несмотря на отсутствие симпатий к контролируемой экономике, реформа Мурасэ, по иронии судьбы, стала самым важным структурным изменением MCI в направлении усиления контроля до создания МИТИ. Маэда Ясуюки утверждает, что вертикальные бюро Мурасэ, организованные по отраслям промышленности, были самым ценным наследием военных лет; а бывший заместитель министра МИТИ Кумагаи Йослифуми (1968-69) считает, что промышленная политика сама по себе является синонимом промышленных бюро; без них министерство не было бы достаточно близко к промышленности, чтобы осуществлять реальное руководство или контроль, и могло бы достичь не более, чем общей экономической политики. В "Истории монетарной политики" МИТИ говорится, что после реформы MCI уже стало министерством боеприпасов, хотя официально оно не получило этого названия еще четыре года".

Мурасэ упразднил Временное бюро координации материалов, Бюро коммерческих дел, Контрольное бюро (преемник Временного бюро промышленной рациональности после 1 мая 1937 года) и несколько других подразделений. Он объединил их функции в одну мощную координирующую и формирующую политику организацию - Бюро общих дел, от которого и произошел современный Секретариат МИТИ. Кроме того, Мурасо взял специализированные секции бюро по промышленным делам и горному делу и объединил их в одну.

В результате не удалось создать внутреннюю структуру МИТИ - все еще требовались Бюро по предпринимательству (созданное в 1942 году), функции КСП и абсолютный контроль над торговлей, - но MCI после 1939 года по форме и ориентации был гораздо ближе к аппарату промышленной политики эпохи быстрого роста, чем MCI с 1925 по 1939 год.

За эти усилия Мурасэ получил от своего политического начальства увольнение. Осенью 1939 года возник ряд проблем, которые привели к серьезной перестановке кадров в MCI. Во-первых, становилось очевидным, что одно лишь мобилизационное планирование материалов не поможет преодолеть промышленные слабости Японии, которые ежедневно обнажались в ходе войны в Китае. Признавая это, новый кабинет 17 января 1939 года принял "Общий план расширения производственного потенциала" (Seisanryoku kakujü keikaku yökô), который был подготовлен в КСП на основе идей, впервые выдвинутых манхтинскими плановиками в 1936 году. Результатом стало подробное четырехлетнее предложение по развитию пятнадцати отраслей промышленности в Японии, Маньчжурии и Китае. Это были сталь, ком1, легкие металлы, цветные металлы, нефть и нефтяные сиб- ституты, сода и промышленные соли, сульфат аммония, целлюлоза, добыча золота (для получения иностранного экс- ланса), станки, подвижной состав, корабли, автомобили, шерсть и электроэнергия. Проблема с планами заключалась в том, как их реализовать: через самоконтроль промышленности, частно-государственное сотрудничество или государственный контроль? Эти вопросы обсуждались на протяжении всего 1939 года и в конечном итоге привели к принятию в 1940 году Новой экономической структуры - части японской версии "Нового порядка".

Во-вторых, начало войны в Европе значительно усложнило импортные договоренности Японии. Чтобы принудить Японию к импорту с еще не захваченных территорий в Восточной Азии, она начала продвигать идею Великой восточноазиатской сфиры процветания; для достижения своей цели она отказалась от прямых переговоров, например, с голландцами в Нет-эрландской Ост-Индии о поставках нефтяных сл ипинентов. Развитие так называемого иенового торгового блока также оказало давление на остальные торговые отношения страны, поскольку японский экспорт в Маньчжурию и Китай больше не приносил иностранной прибыли. Правительство потребовало расширить экспорт в страны с твердой валютой, и цены начали расти, поскольку дефицит усилился. 18 октября 1939 года правительство издало свой знаменитый указ о контроле над ценами, основанный на статье 19 закона о мобилизации, который фиксировал все цены, зарплаты, арендную плату и аналогичные экологические показатели на уровне, существовавшем месяцем ранее - отсюда и прозвище "указ от 18 сентября". Это также привело к появлению черных рынков и черных цен, которые сохранялись на протяжении всей Тихоокеанской войны.

В-третьих, плохо информированная дипломатия Японии привела к неприятному сюрпризу в виде соглашения Молотова-Риббентропа. Поскольку японцы считали себя союзниками Германии против Советской России, такой необъяснимый поворот событий заставил правительство уйти в отставку. За два дня до начала войны в Европе был сформирован новый кабинет. Годо Такуо (1877-1956) - доктор технических наук, бывший вице-адмирал артиллерии, недавний глава сталелитейного завода Шова в Маньчжурии, связанный с Асано дзайбацу узами брака с его дочерью, сторонник средних и мелких предприятий как активный руководитель ассоциации промышленных союзов - стал министром сельского хозяйства и торговли. Годо сначала сказал Мурасэ, что хотел бы, чтобы тот остался на посту заместителя министра, но менее чем через месяц он с позором заявил, что армия потребовала отставки Мурасэ, чтобы привести бача Иисли из Маньчжурии. Проблемы, связанные с затянувшейся войной в Китае, потребность в промышленной экспансии и быстро меняющаяся ситуация в мире привели к тому, что в министерстве и за его пределами поднялся шум по поводу возвращения маньчжуров. Тёё уже занимал пост заместителя министра армии, а Хосино и Мацуока вернулись только в следующем году. Но Киси быстро откликнулся на призыв и 19 октября 1939 года стал вице-министром МКИ.

Киши пришлось действовать осторожно. Он был одним из самых известных бюрократов-перестройщиков, а деловые круги все еще были полны решимости держать MCI под своим контролем. В январе 1940 года, после очередной смены кабинета, деловые круги заменили технократического адмирала Годфо на настоящего бизнесмена Фудзихару Гинъиро; а семь месяцев спустя, когда манклиуровцы действительно начали захватывать второе правительство Иконоэ (Тёдзё - министр армии, Хосино - президент КПБ и Мацуока - министр иностранных дел), деловые круги попросили и получили Иобаяслая Итидзо (1873-195З).

Кобаяси был основателем железнодорожной компании Hanslain Electric Railroad Com- pany (экспресс Осака - Икобе), оперной труппы девочек Такарадзула, театров Такарадзука и Никлигели в Тольё, компании Toro Motion Picturc Company и многих других предприятий. После войны Иле служил в кабинете министров Сиджикии в качестве главу экономического отдела.

Его столкновение с вице-министром было самым большим противостоянием в министерстве до 1963 года, когда политики назначили Имаи Дзэнъэя вице-министром вместо выбранного бюрократами МИТИ Сахаслаи Сигэру. Иобаяси не был компромиссным кандидатом от бизнеса, как Икеда Сейлин или адмирал Годё (то есть приемлемым для обеих сторон); это был известный предприниматель, который не скрывал, что ему не нравится государственный контроль, реформаторские бюрократы или Иэиси. Икеда рекомендовал назначить его, чтобы сохранить мир с деловыми кругами, но с самого начала было ясно, что MCI недостаточно велик, чтобы удержать и Кобаяси, и Иеиши. Один из них должен был уйти".

До прихода И4обаяси на сцену Иисли удалось перекроить многие кадровые назначения Мурасэ, хотя он и сохранил свою новую структуру. В декабре 1939 года Киси сделал самый важный кадровый ход: он назначил своего коллегу и "младшего" манкуровца Сиину Эцусабуро директором важнейшего Бюро общих дел. Слиина Амен привлек к работе в бюро самых смелых, амбициозных и ориентированных на контроль умов, которых только смог найти в министерстве. Все они впоследствии стали руководителями промышленной политики в эпоху высоких темпов роста, а большинство из них - заместителями министра MITI. Среди тех, кто работал начальниками секций или офицерами в Бюро общих дел при Слиине, были Ямамото Тала-юки (начальник Секции расширения производства и впоследствии первый заместитель министра МИТИ), Хираи Томисабуро (начальник Секции координации материалов и заместитель министра МИТИ с 1953 по 1955 год), Уэно Итёсликлай (начальник секции в Бюро общих дел после того, как Слиина стал заместителем министра в 1941 году, и заместитель министра МИТИ с 1957 по 1960 год), Тамаки Иэйдзё (также начальник отдела Бюро по общим вопросам в 1941 году и заместитель министра МИТИ в 1952-53 годах), Ёсида Тейдзиро (начальник отдела, когда Сиина был начальником бюро и послевоенным заместителем директора Угольного агентства), Исляра Такэо (заместитель начальника отдела в 1940 году и заместитель министра МИТИ в 1955-1957 годах), Толъунага Хисацугу (чиновник Бюро по общим вопросам при Слиине и заместитель министра МИТИ).

Это было началом линии Икислии-Шиина. После войны, когда Икисли находился в тюрьме, а Шиина был очищен, ее продолжили Тоёда Масатака (первый глава Бюро предприятий в 1942 году и преемник Шиины на посту вице-министра в 1945 году) и Мацуда Тарё (в 1940 году начальник секций во флик-верных бюро, а в 1949 году последний вице-министр МКИ). Мацуда Тарё был ответственным за создание МИТИ.

В июле 1940 года в Японии было неспокойно. Война в Китае затягивалась без конца, союзники начали бойкотировать японские товары, а Гер и Италия предлагали союз (пакт "Оси" был подписан 27 сентября 1940 года). Чтобы справиться с этой ситуацией, трон вновь обратился к принцу И(оноэ, как и ранее, когда другие не смогли восстановить стабильность после мятежа в армии. Самым важным действием Ко-ноэ в области промышленной политики стало спонсирование Новой экономической структуры. Это было масштабное предложение о национализации промышленности, управлении заводами чиновниками и быстром расширении производства. Рюи Слиинтарё (1900-67 гг.), член "мозгового треста" принца Коноэ, Исследовательской ассоциации Сёво, представил первый набросок этой бюрократической схемы реформ. Его книга "Реорганизация экономики" (Nilion keizni rio saiiieiisei) была опубликована в 1939 году в издательстве Chno köi on и была очень широко прочитана. Ее антикапиталистическая и даже марксистская направленность почти не маскировалась, и Рюи избежал запугивания со стороны полиции только благодаря своим связям в элите.

Среди друзей и читателей Рёи были некоторые чиновники КПБ, и они придали его идеям конкретную форму в докладе КПБ от 13 сентября 1940 года, озаглавленном "Общий план создания новой экономической структуры". Его непосредственными авторами были "звездные" бюрократы-перестройщики из Планового совета при кабинете министров, полковник Акинага Цукидзо, Минобэ Ёдзи (который недавно вернулся из Маньчжурии в КПБ, а не в МКИ) и Сал'омидзу Хисацунэ. Они призывали к полунационализации (kök yökc, буквально "сделать государственными") государственных предприятий, созданию органов управления промышленностью, включающих популярный в то время нацистский "принцип руководства" (/iyürri,genri, или Fi'ili etyrinziy), "реформе Торгового кодекса, чтобы отделить владение капиталом на предприятиях от функций управления и установить общественный характер управления промышленностью", и строгим ограничениям на прибыль". Весь доклад был пронизан чувством возмущения тем, что капиталисты продолжают получать прибыль, в то время как идет одна война и явно надвигается еще большая.

Предпринимательское сообщество не смирилось с этим и перешло в наступление на лидеров бизнеса. С одной стороны, бизнесмены обвиняли Рыти Слаинтаро в попустительстве - в то время предпочитали термин "красный" (ma) - и в том, что "мозговой трест" Итоноэ и Кабинет министров также были пронизаны красными, что было близко к утверждению, что само объединение поддерживало большевистскую политику. Представители деловых кругов утверждали, что разделение менеджеров и собственников, а также сведение на нет интересов и избавление от прибылей только усугубят критику, которой подвергалась компания.

Семь частных экономических организаций, возглавляемых Промышленным клубом, направили письменные заявления протеста в кабинет министров. Деловые круги готовы мириться с саморегулированием ради расширения производства и содействия военным действиям, но они не хотят участвовать в экономической стороне Нового порядка. Правительство и деловые круги сцепились по этому вопросу.

В период с 12 сентября по 22 октября 1940 года министр МКИ Икобая-ши находился за пределами страны во главе делегации, в которую входили председатель торговой компании "Мицуи" г-н 1кай Тадалаару и другие бизнесмены, и отправился в Батавию, Нидерландская Ост-Индия, для переговоров о поставках нефти в Японию. Японцы были приглашены крупными нефтяными компаниями с полного ведома их правительств в попытке умиротворить Японию и предотвратить нападение на Н.Э.И., которое в то время казалось неминуемым". Пока Кобаясли не было, премьер-министр Иэноэ приказал каждому министерству разработать планы по внедрению новой экономической структуры. В МКИ за это отвечал Иэиси, который в консультации со своим старым соратником из Маньчжурии, президентом КПП Хослиино, подготовил проект, полностью соответствующий генеральному плану КПП от 13 сентября.

Когда Кобаяси вернулся и увидел предложение Кислого, он осудил Иисли и его план в своей речи в Промышленном клубе, назвав предложение отражением "красного мышления", что было смертельным обвинением в преобладающем политическом климате. Другие вспоминали действия Иеиси во время протеста по поводу снижения зарплаты десятилетием ранее и утверждали, что ложь была "немного красной". * Не в силах парировать эти обвинения, поскольку Ложье выступал за японскую версию национал-социализма, 4 января 1941 года Иеиси подал в отставку.

Л4иши был лишь самой крупной6 жертвой наступления бизнесменов. Начиная с 17 января и до апреля 1941 года, полицейские взяли под стражу около семнадцати гражданских чиновников КПБ и обвинили их в нарушении Закона о сохранении мира. Всех их продержали в тюрьме три года, после чего выпустили под залог. В 1944 и 1945 годах состоялись судебные заседания, на которых все, кроме одного, были признаны невиновными. Этот инцидент с "Кабинетом планирования Дорареля" так и не получил полного объяснения. Некоторые считают, что это была подстава со стороны деловых кругов и что полиция не имела больше никаких доказательств.

"против арестованных, кроме того, что они, как известно, читали работы Ленина и Каутского и пели коммунистические песни". "Один из самых важных среди арестованных, Инаха Хидезо (в то время работавший в отделе планирования мобилизации материалов), выдвинул две версии: первая заключается в том, что армия сама хотела избавиться от чиновников КИ'Б, которые не имели материальных средств для успешного ведения войны против Великобритании и Соединенных Штатов; и второе - это то, что начало было положено довольно незначительной чисткой бюрократов с умеренно марксистскими взглядами со стороны "полиции мысли".

Наиболее распространено мнение, что Икобаяси был прав - в Совете по планированию при кабинете министров были "красные". Это мнение основано на списке арестованных и их послевоенной карьере. В список вошли Вада Хироо, левый социалист послевоенного времени, ставший объектом бунта в 1946 году, когда Ёсида назначил его министром сельского хозяйства; Сата Тадатака, левый социалист и лидер Совета по экономической стабилизации при правительстве Ка-таямы в 1947 году; Кацумата Сэйити, член Сейма от Социалистической партии и ведущий теоретик фракции левых социалистов; и Масаки Клифую, мэр Камакуры послевоенного социализма. Многие из этих людей попали в Исследовательский совет при кабинете министров (а оттуда и в КПБ), пройдя путь от сельскохозяйственной администрации до, по крайней мере, Ма-ба, сотрудников старого Общества гармонии (Кёчфо хай), организации, созданной в 1919 году после рисовых бунтов Промышленным клубом для содействия сотрудничеству и дружеским отношениям между рабочими и менеджерами. Как говорит Инаба, большинство из них были не комму-нистами, а "гуманистами", которых привлекали расплывчатые социалистические программы. Тем не менее, они были значительно левее большинства бюрократов-реформаторов.

Итобаяслии сам стал жертвой инцидента с Советом по планированию при Кабинете министров. В начале 1941 года элементы КПБ пытались поквитаться с ним, покушаясь на его личное состояние и обвиняя его в уклонении от уплаты подоходного налога. Чтобы попытаться положить конец этому делу, Лёноэ и министр внутренних дел Хиранума, представлявший консерватизм, который с теплотой относился к национал-социализму, устроили сбалансированную чистку: 4 апреля 1941 года министр МКИ Иобаясли и президент КПБ Хошино были вынуждены уйти в отставку. Учитывая проблемы, с которыми они столкнулись, Коноэ и Хиранума решили, что им лучше искать замену военным офицерам. Генерал-лейтенант Судзуки Тэйикли стал президентом КПБ и возглавлял ее до конца существования. В поисках аналогичного типа руководителя MCI Коноэ сначала выбрал адмирала Тойоду Тейдзиро, бывшего заместителя министра военно-морского флота и зятя одного из директоров Mitsubislii. Однако Тойода вскоре ушел, став сначала министром иностранных дел, а затем президентом Japan Steel (в конце войны он вернулся на пост министра боеприпасов в кабинете Судзуки). Коноэ выбрал другого адмирала, Сакондзи Сэйдзё, бывшего начальника военно-морского штаба и главу North Saklaalin Pe- troleumCompany (филиал Mitsui), и возглавил MCI до прихода к власти правительства Тоёда.

Противостояние по поводу политики между правительством и бизнес-сообществом все еще требовало разрешения. Поэтому MCI предложила компромисс, который сохранил многие идеи CPB, но более чем удовлетворил требования бизнес-сообщества. MCI предложил сохранить закон о мобилизации, а затем ввести промышленный контроль с помощью императорских указов. Это позволило бы избежать публичных дебатов по этому вопросу. В результате был принят Указ об объединении важных отраслей промышленности (Jïiyö Sangyö Dantai Rer, императорский указ 831 от 30 августа 1941 г.). В нем были созданы органы управления для каждого министерства, но функции управления, изначально принадлежавшие чиновникам, были переданы гражданским руководителям промышленности. Все предприятия отрасли стали членами "ассоциации контроля" (töseikai), которая представляла собой специальное юридическое лицо, сравнимое с картелем, созданным правительством; ассоциации контроля имели право распределять материалы, устанавливать цели производства и распределять продукцию фирм-участниц. Этот подход был очень похож на подход Хосино в Законе о контроле над импортируемыми отраслями 1931 года. Бизнес выиграл в главном: президентом каждой ассоциации контроля неизменно становился генеральный директор крупнейшего предприятия отрасли, и в результате в ассоциациях контроля полностью доминировали дзайбацу.

Поскольку отношения с Соединенными Штатами ухудшились, в октябре 1941 года трон обратился к генералу Тодзио и попросил его сформировать правительство. Он выбрал министром торговли и промышленности своего коллегу и друга со времен Манклавира Итислая, а Кислий в свою очередь очистил старое министерство Лоиса от людей, которые не поддержали его в борьбе с Иеро-баяси. Итислай также назначил Слиину заместителем министра. О некоторых противоречиях внутри министерства стало известно благодаря уникальному событию. Хигаслии Эйдзи, первый глава Бюро общих дел в 1939 году и директор Топливного бюро после прихода к власти кабинета Тёдзё, подал в отставку в знак протеста. По словам Сироямы, Хигаси хотел выразить протест против опрометчивости движения к войне; как чиновник, ответственный за поставки нефти, он понимал, что война неизбежно будет проиграна.

В конечном счете, придя к власти, "контрольные бюрократы" не изменили существенно политику японского промышленного производства. Им всегда мешала структура промышленного контроля, которую они возглавляли. Как отметил Ф. А. Дж3иссон в 1945 году, во время войны на Тихом океане Япония считалась по сути предпринимательской экономикой с удивительно малой долей любви к своему делу". Япония, развязав сначала войну в Китае, а затем войну на Тихом океане, не обеспечивала общей координации, а скорее оставляла ведение этих конфликтов разрозненным между партиями и конкурирующими ведомствами. В то же время экономика Японии, подвергавшаяся противоречивому давлению со стороны коммерческого и военного руководства, оставалась частично свободной и частично подконтрольной. Такую систему смело можно назвать тоталитарной, и в любом случае она оказалась губительной для военных усилий Японии.

В этой ситуации было две большие иронии. Во-первых, несмотря на все усилия Тёё и Кислого добиться государственного экономического контроля во время их правления, государственный контроль был фактически реализован в Японии только во время оккупации союзников, когда SCAP фактически передал полномочия контрольных ассоциаций правительству. Во-вторых, несмотря на то, что довоенная и военная система разделенного контроля оказалась губительной для военных действий Японии, когда подобная схема вновь возникла после оккупации, она оказалась оптимальной для мирной промышленной экспансии Японии. 1930-е годы и война продемонстрировали всем, кто занимался послевоенной промышленной политикой, что ни государственный контроль, ни самоконтроль сами по себе не являются достаточными для достижения сотрудничества и координации. Необходима была их комбинация.

Как мы уже отмечали ранее, наиболее яркой структурной характеристикой капиталистического государства развития является неявное политическое разделение труда между задачами управления и задачами царствования. Политики правят, а бюрократы управляют. Это не следует воспринимать как циничный комментарий к современному правительству или совет отчаяния относительно реалий демократии. Обе стороны выполняют важные функции. Политики обеспечивают бюрократам пространство для правления, сдерживая претендентов на особые интересы, которые могут отвлечь государство от основных приоритетов развития, а также легитимизируют и ратифицируют решения, принятые бюрократами. Бюрократы, в свою очередь, формулируют политику развития, разрабатывают и принимают законы, необходимые для ее реализации, и по мере возникновения проблем вносят промежуточные коррективы. Эта общая модель демократического де-велопментального государства, которую мы рассмотрим подробнее в главе 9, появилась в Японии только после создания в 1955 году Либеральной деинократической партии. 1930-е годы были важны для ее создания как с точки зрения развития экономической бюрократии - или "экологического генштаба", если называть его истинное воплощение, - так и с точки зрения того, что, хотя она и могла править, она не могла царствовать.

Дезорганизация системы государственного управления, возникшая в 1030-е годы перед эпохой Мэйдзи, дала возможность для становления экономической бюрократии. Благодаря прямым и террористическим действиям военных и ультранационалистов люди в форме захватили власть. Они кооптировали легитимность императорского учреждения и в значительной степени нейтрализовали влияние его руководителей, а также ослабили и почти дискредитировали избранных политиков в Сейме. Но они не смогли уничтожить интересы, которые представляли политики, - в первую очередь интересы дзайбацу, - и дзайхнцти в целях самозащиты получили возможность войти в правительство и представлять себя: они перестали работать через политиков. Более того, у военных не было ни возможностей, ни лидерских качеств, чтобы сформулировать и провести "индустриализацию второй стадии" (то есть капиталоемкую индустриализацию, в отличие от трудоемкой индустриализации периода Мэйдзи), которую требовали их агрессивные планы строительства империи.

Именно в этом контексте MCi превратилась из скромной комерческой бюрократии, основной задачей которой было представлять интересы капитала в правительстве, в агентство по планированию, распределению и управлению тяжелой и химической промышленностью, ориентированное на решение конкретных задач. Его чиновники узнали, как внедрять новые, передовые технологии сначала в Маньчжурии, а затем и в самой Японии, а также поняли, что они не смогут ничего добиться, если не будут работать в связке с дзайбацу. На протяжении 1930-х годов MCI разрывалась между своими политическими союзами. С одной стороны, сотрудничая с военными и бюрократами-перестройщиками, она росла в сравнении со своими более авторитетными соперниками, такими как министерства финансов и иностранных дел. С другой стороны, оно боролось с военным высокомерием и вмешательством в планы развития и сохраняло связи с дзайбацу, которые были единственным источником капитала и управленческих способностей для индустриализации второго этапа. Экономические бюрократы так и не смогли решить эти проблемы в политике и отношениях между правительством и бизнесом, пока после войны не появилось настоящее капиталистическое государство развития.

В задачу входило создание и внедрение в правительство экономического генштаба, а также демонстрация к удовлетворению всех заинтересованных сторон того, что такое ведомство не может быть эффективным до тех пор, пока не будут решены политические проблемы, связанные с определением того, кто будет править. После создания генеральный экономический штаб никогда не отказывался от своих новых полномочий и не отступал от своей миссии; Ja Pan никогда больше не вернется к политике laissez faire первых тридцати лет двадцатого века. Но, что не менее важно, экономический генштаб не мог по-настоящему высвободить силы общества до тех пор, пока поражение 1945 года не сломило полностью ложь военных и не перевесило чашу весов.

власть решительно отошла от дзайбацу в пользу бюрократов. Как Первая мировая война заставила европейские страны возложить на государство новые задачи по мобилизации и развитию экономики и снять эти задачи с повестки дня парламентов, так и кризисы и войны 1930-х годов привели к тому же в Японии. Но потребовалась катастрофа Тихоокеанской войны, чтобы создать политические предпосылки для государства развития. К 1950-м годам наблюдение Талахаси Корекиё о том, что "результаты экономического завоевания гораздо труднее свести на нет, чем результаты военного завоевания", стало не просто редкой мудростью, а простым здравым смыслом.

От Министерства боеприпасов к МИТИ

После того, как Япония вступила в Тихоокеанскую войну, Министерство торговли и промышленности могло с гордостью смотреть на десятилетие значительных успехов в планируемой промышленной экспансии.

В 1930 и 1940 годах объем добычи полезных ископаемых и производства в обрабатывающей промышленности Японии увеличился более чем в два раза, и, что не менее важно, состав обрабатывающей промышленности резко изменился: от легкой (в основном текстильной) до тяжелой (металлы, машины и химикаты). Если в 1930 году на долю тяжелой промышленности приходилось около 35 % всей обрабатывающей промышленности, то к 1940 году эта доля выросла до 63 %. Еще один способ представить себе эту перестройку промышленной структуры - взглянуть на десятку крупнейших компаний по размеру их капитальных активов в 1929 и 1940 годах (см. таблицу 10). Если в конце 1920-х годов три из десяти крупнейших предприятий Японии были текстильными, то десятилетие спустя - только одно. Интересно, что первая десятка 1940 года имеет гораздо большее сходство с первой десяткой 1972 года, чем с первой десяткой 1929 года (Japan Steel, Mitsubislii Heavy Industries, Hitaclai и Tôshiba занимали первое, второе, четвертое и пятое места соответственно в 1940 и 1972 годах, тогда как в 1929 году только Mitsubishi была первой в списке).

Во время Тихоокеанской войны общий объем производства увеличился не намного, но переход от текстиля и продуктов питания к горнодобывающей промышленности, нежелезным металлам и машинам продолжался и ускорялся. Война вызвала перестройку промышленной структуры, почти столь же глубокую, как и первоначальная индустриализация Японии, и привела в упадок средние и мелкие предприятия, а также доминировавшую ранее текстильную промышленность. Непременным следствием этой катастрофы стала реорганизация предприятий. Это слово настолько не понравилось общественности, что после войны даже было исключено из лексикона бюрократов от торговли и промышленности, хотя они, конечно, изобрели новые эвплиемизмы для обозначения того же самого. Сдвиг промышленной структуры в военное время, по сути, не был побочным продуктом действия рыночных сил, а, напротив, был делом рук и обязанностью MCI. Стремление министерства к реорганизации предприятий привело в 1942 году к созданию Бюро предприятий (Kigyö Kyokti), которое существует и сегодня под названием Бюро промышленной политики и является центром управления как для министерства, так и для японского промышленного мира.

Джером Б. Коэн, писавший в конце войны, отмечал: "Все факты указывают на то. . что основная ставка [японцев] на экономические усилия в военное время, как это было задумано в начале войны, должна была быть сделана на дальнейшее сокращение ресурсов от невоенных к военным, а не на повышение общего уровня производства".

Хотя Коэн и японские аналитики критически относятся к этой политике.

Трудно представить, какие альтернативы были в распоряжении MCI, учитывая тот факт, что Япония уже вступила в войну, тем самым положив конец своим наиболее важным импортам.

Для послевоенной промышленной политики не имеет большого значения, что японское правительство начало полноценную мобилизацию для участия во Второй мировой войне только после битвы за Мидуэй и высадки американцев на Гуадалканале (Au- gist 1942), но имеет большое значение, что когда правительство начало действовать, его политика ввела экономических бюрократов в дела отдельных предприятий гораздо более тесно, чем когда-либо прежде. Движение за перенастройку предприятий в военное время, безусловно, было таковым, но оно лежит в начале пути, который ведет к Совету по рационализации промышленности 1950-х годов и Совету по промышленной структуре 1960-х и 1970-х годов.

Еще в 193 году профессор Арисава Хироми, который в 1975 году был одним из руководителей Совета по промышленной структуре, выступил против сложившегося мнения о том, что средние и мелкие предприятия играют важную роль в экспортном потенциале Японии. Ссылаясь на работы экономиста и сотрудника Совета по планированию при кабинете министров Миногукли Токидзиро, Арисава утверждал, что, вопреки политике MCI, поощрять и защищать малые предприятия было ошибочным решением, поскольку они имели лишь второстепенное значение для долгосрочных экспортных перспектив Японии, хотя и знали, что они обеспечивают работой значительную часть японской рабочей силы". Он предпочел бы, чтобы все эти мелкие предприятия были организованы в крупные производственные объединения или, по крайней мере, стали суб-тракторами крупных предприятий - идея, которую дзайбацу считал вполне приемлемой. Одним из важных наследий реорганизации предприятий является сегодняшняя система обширных субподрядных отношений между крупными, хорошо финансируемыми предприятиями конечной сборки и неискоренимыми мелкими, плохо финансируемыми механическими мастерскими".

Проблема преобразования и закрытия малых предприятий конкретно возникла в результате провала первого плана мобилизации материалов в середине 1938 года. Совет по планированию при кабинете министров отменил свой первоначальный план отчасти потому, что обнаружил, что большая часть импортируемых в страну материалов использовалась не крупными предприятиями для создания предприятий или экспорта, а средними и мелкими предприятиями, которые производили продукцию для внутреннего потребления. Пересмотренный план КПБ радикально сократил импорт для этих типов предприятий, что привело к банкротству многих из них, а также поставило перед правительством вопрос о том, что делать с рабочими, которые были вынуждены остаться без работы. В сентябре 1938 года MCI предпринял первые шаги по решению этой проблемы, создав Tenpyo Ta isaku Bvi (Департамент политики преобразования промышленности).

Благодаря субсидиям и правительственному давлению депрессивные средние и мелкие предприятия можно было перевести на производство боеприпасов, на экспорт или на выпуск импортозамещающей продукции. Чиновники Департамента также использовали методы, усвоенные в ходе рационализаторского движения, для продвижения совместного управления и вергенции предприятий для большого количества фирм. Рабочих, которые не могли быть легко реорганизованы, поощряли и оплачивали их эмиграцию в Маньчжурию и Китай. Департамент политики безработицы нового Министерства благосостояния также спонсировал такую эмиграцию, чтобы помочь предотвратить социальные волнения среди безработных.

В ходе реорганизации MCI 16 июня 1939 года Департамент политики промышленного развития был переименован в Департамент продвижения (Синкё Бу). Неясно, кто придумал термин "продвижение" и что под ним подразумевалось, но "отдел продвижения" был сохранен в эпоху MITI в качестве компонента Агентства средних и малых предприятий, созданного 2 августа 1948 года. Историки МИТИ видят в реорганизации 1939 года фундаментальное изменение функций министерства; до этого торговая и промышленная политика проводилась без учета масштабов предприятий, но после 1939 года политика была четко направлена на развитие крупных предприятий". Эта функция, по-видимому, лежит в основе значения слова "продвижение" - а именно, содействие расширению мелких предприятий до более крупных.

Движение по переводу малых предприятий на военные рельсы началось в конце 1938 года как специальная реакция на растянувшийся инцидент в Китае. Правительство не согласовывало основную политику с Департаментом продвижения до 12 января 1941 года, когда MCI объявила о своем "Общем плане преобразования и закрытия средних и малых предприятий". Два года спустя правительству пришлось бы применять эту политику ко всем предприятиям, а не только к средним и малым.

Первая половина 1942 года была периодом великой эйфории для японских специалистов по промышленному планированию. План мобилизации материалов на 1942 год был самым оптимистичным из всех, а кабинет министров даже смягчил правила использования нефти, поскольку поставки из Голландской Ост-Индии теперь находились в руках Японии. Вскоре после падения Сингапура военные выразили свою признательность экономбюрократам за их усилия, поставив в CPD и MCI большое количество резиновых мячей из малайского каучука для раздачи детям подрастающего поколения". Итиши Нобтл-суке, в свои 46 лет самый молодой министр в современной истории Джа Пана. Он пользовался огромной популярностью у публики и получал экстравагантные похвалы в прессе, как за себя, так и за свое служение.

Тем не менее, у Киши были проблемы. Ассоциации контроля для каждой отрасли работали плохо. Теория, лежащая в их основе, - компромисс, вынужденный пойти на компромисс с бюрократами государственного контроля из-за сопротивления деловых кругов, - заключалась в интеграции государственного и частного секторов (ky ii miii triar). Реальностью, однако, стало сохранение картелей, контролируемых частными лицами, в соответствии с Законом о контроле за важными отраслями промышленности 1931 года, где доминировали дзайбацу. Хэдли характеризует ассоциации контроля как "картели с небольшим участием правительства". Власть правительства над ними была более или менее ограничена выдачей лицензий. Сами ассоциации контроля были заняты тем, что получали хорошие прибыли, распределяли рыночные сляры так, чтобы это было выгодно лидерам дзайбацви, и заключали побочные сделки с военными, не обращая внимания на то, что говорили или делали MCí или CPB. Более того, военные часто подрывали бюрократические усилия по контролю, удерживая критически важные материалы вне каналов и в своих собственных арсеналах из-за межвидового соперничества и недоверия военных к гражданскому руководству картелей.

Большинство аналитиков обвиняют дзайбацу в "бесхребетности" контрольных ассоциаций, но вину должны разделить и министерства. Все экономические министерства вели бесконечные бои за право владения отраслью как "важной" и за влияние на ее контрольные ассоциации. Первая контрольная ассоциация, ставшая образцом для всех остальных, перешла под юрисдикцию MC1; это была Ассоциация контроля над сталью, созданная 26 апреля 1941 года, с президентом Хирао Хачисабуро из Japan Steel в качестве президента ассоциации - или фюрера, как любили называть его бюрократы-реформаторы. Однако ассоциация контроля над сталелитейной промышленностью была не столько изобретением MCI, сколько ее открытием; она была создана самими сталелитейщиками после введения американского эмбарго на продажу железного лома в Японию и была не более чем переименованной Японской федерацией стали (Nilion Tekkò Rengokai), торговой ассоциацией отрасли. В период с апреля 1941 по январь 1942 года MCI и Министерство связи ссорились по поводу создания ассоциации по контролю за машиностроительным сектором, а MCI и Министерство сельского хозяйства - по поводу сектора удобрений. Оба этих спора пришлось передавать в кабинет министров для урегулирования. Только в августе 1942 года 21 контрольная ассоциация, охватывающая производство и распределение в 15 отраслях промышленности, наконец начала действовать.

Министерства также предпринимали арьергардные действия против предоставления контрольным ассоциациям реальных полномочий. Кислий в конце концов сломил бюрократическое сопротивление по этому вопросу, заявив, что в обмен на полномочия по контролю за исполнением законов контрольные ассоциации получат полную ставку просителя.

Это привело к принятию Закона о передаче административных полномочий (№ 15 от 18 февраля 1942 года) и Постановления о передаче административных полномочий от 21 января 1943 года, которые сделали директоров ассоциаций контроля квазиправительственными должностными лицами и придали их распоряжениям силу закона. Хирао ушел в отставку с поста президента Japan Steel и Ассоциации контроля стали, и его заменил на обоих постах адмирал Тойода (министр МКИ с апреля по июль 1941 года). Но в большинстве ассоциаций контроля дзайбацу просто назначали на пост президента приемлемую фигуру, сохраняя при этом реальный контроль.

С юридической точки зрения, ассоциации контроля представляли собой иоинтовые государственно-частные корпорации, созданные по образцу так называемых национальных корпораций (tok "sniu k "isli), таких как Japan Steel или South Manchurian Rail- road, или по образцу "лицензированных компаний", таких как Nissan и Toyota. Поскольку в результате споров между группами самоконтроля и государственного контроля смешанная государственно-частная корпорация стала приемлемой для обеих сторон, разочарованным бюрократам MCI пришла в голову мысль, что они могут обойти ассоциации контроля и при этом не навлечь на себя гнев деловых кругов, если создадут настоящие государственные корпорации, в которых весь капитал будет принадлежать правительству, а совет директоров будет назначаться министерством. Так родился эиртнн (аббревиатура от keiei zaidaii, или "фонд управления"). Эйданы не обязательно были ориентированы на войну, один из них существует и по сей день - это компания быстрого транзита Тэйто (Тэйто И4Фсокудо Кётсю Эйдан), созданная в 1941 году как общественный сегмент системы токийского метро; все они возникли как бюрократические де-визы, чтобы поставить сектор экономики под официальный контроль, избегая слабостей и доминирования дзайбацу, присущих ассоциациям управления.

Наибольший интерес для нас в этой работе представляет Корпорация промышленных объектов (SangyÔ Setsubi Eidan), созданная по закону 25 ноября 1941 г., президентом которой стал Фудзихара Гиндзирё, бывший министр МКИ и основатель Öji Paper Company. Ей было разрешено приобретать или арендовать неработающие заводы, в особенности те, которые простаивали по приказу Департамента продвижения МКИ, и переоборудовать их для производства боеприпасов. Средства на эти цели поступали от корпоративных облигаций, которые эйдан мог выпускать в объеме, в пять раз превышающем его общий капитал, при этом правительство гарантировало погашение и выплату процентов по облигациям. Корпорация промышленных объектов, по сути, являлась операционным органом Департамента продвижения для позитивной реализации программы реорганизации предприятий".

Прошло несколько месяцев, прежде чем корпорация смогла начать свою деятельность: нужно было продать облигации, собрать штат сотрудников и разработать четкую политику MCI в отношении своей деятельности. Тем временем перспективы войны ухудшались. В июле 1942 года началась битва за Мидуэй, а в августе американские истребители начали высаживаться на Гуадалканале. Один из официальных документов МИТИ лаконично отмечает: "Настоящая экономика Японии военного времени началась только после Гуадалканала". Чтобы подготовиться к тому, чего опасался Ли, и чтобы обойти блокировку контрольных органов в будущем чрезвычайном положении, Киси организовал издание двух императорских указов, ни один из которых Ли не мог полностью реализовать в течение более чем года. Они не внесли большого вклада в военные действия, но их влияние до сих пор ощущается в Японии в виде послевоенной промышленной структуры. Первым был Указ о лицензировании предприятий (I€igyö Ityoka Rei, номер 1084 от 11 декабря 1941 года), который делал незаконным открытие бизнеса без государственной лицензии; вторым и более важным был Указ о перенастройке предприятий (Fiigyö Seibi Rei, номер 503 от 13 мая 1942 года), который давал правительству законное право приказать любому предприятию перейти на производство боеприпасов.

IGslii и Shiina пришли к выводу, что им нужен новый орган управления в рамках MCI, который бы управлял Ордонансом о переналадке предприятий и контролировал работу Корпуса промышленных объектов. 17 июня 1942 года они создали новое Бюро предприятий, поместив его сразу после Бюро общих дел во внутреннюю цепочку министерства, и назначили его центром политики для всех мероприятий по реорганизации промышленности и увеличению производства. Бюро предприятий поглотило существующий отдел продвижения и финансовую секцию Генерального бюро дел. Оно стало отвечать за предоставление капитала, внутреннюю организацию, методы управления и эффективность всех японских предприятий. В его обязанности входил надзор за Корпорацией промышленных сооружений, решение всех вопросов, касающихся средних и мелких предприятий, а также проверка и контроль финансовых и ак- тивистских дел компаний. Бюро было разделено на четыре секции - объектов (Setsubi-ka), коммерческой политики (Sliösei-ka), промышленной политики (Kösei- ha) и финансов (Slail'in-ka) - и получило полномочия над всеми другими отделами министерства, чтобы гарантировать выполнение программ Ильзата. Первым директором стал Тоёда Масатака, преемник Сиины на посту заместителя министра после войны и член Диктатуры с 1953 по 1968 год.

Во второй половине 1942 года и в 1943 году "Enterprises Dr- rea u" использовала свои важные политические инструменты - два ординарных приказа, а именно корпорации и практически неограниченные финансовые возможности, чтобы перевести один промышленный сектор за другим на военные рельсы. Позднее Тойода рассказывал, что ездил по стране, объясняя новую политику, и с удивлением обнаружил, что не слишком популярен. "Больше всего пострадала текстильная промышленность. Следуя директивам Бюро предприятий, текстильное и мануфактурное бюро вынуждено было сократить количество установленных прядильных машин с 12 165 000 в 1937 году до 2 150 000 в феврале 1946 года, то есть на 82 процента. Часть этого сокращения была вызвана военными разрушениями, но наибольшая часть была вызвана перепрофилированием текстильных фабрик на производство самолетов и деталей к ним. В 1937 году в Японии насчитывалась 271 текстильная фабрика, но в феврале 1946 года их осталось только 44. До войны в стране действовало 23 хлопкопрядильные компании, но в результате принудительных слияний к концу войны их число сократилось до 10.

В полную силу движение развернулось в 1943 году. 1 июня кабинет министров принял "Основную политику реорганизации предприятий для повышения боевой мощи" (Senryoku Zökyô Itigyô Seibi Kihon Yökö).'° Эта директива разделила все предприятия на три категории: так называемые мирные отрасли (текстиль, риталь, химикаты), отрасли, связанные с боеприпасами (авиастроение, сталь, уголь, легкая металлургия и сталелитейная промышленность), и отрасли повседневной необходимости. Она предписывала преобразовать первую категорию во вторую, а третью упразднить. Политика также была направлена на укрепление промышленности боеприпасов путем отнесения всех связанных с войной средних и мелких предприятий к двум группам: "кооперирующие заводы", большинство из которых стали субсидиарными (kognisliu, буквально "детские компании"), то есть постоянными субподрядчиками крупных предприятий; и "заводы группового использования". Результатом стало значительное увеличение концентрации промышленности в руках дзайбацу (аспект программы, на который чаще всего обращают внимание), но также значительное изменение промышленной структуры в сторону тяжелой и химической промышленности.

Японское население заплатило тяжелую цену за это разрушение промышленной структуры. Джером Б. Коэн утверждает, что "японские потребители пострадали от войны сильнее, чем гражданское население любой другой крупной воюющей страны, по которой имеются данные". "Таналя Синъити, отвечавший за составление планов мобилизации материалов в КПБ, признает, что в 1943 году потребительские товары фактически исчезли из экономики; а Маэда Яс Риюки с горечью отмечает, что "мирные предприятия" Японии были уничтожены их собственным правительством еще до того, как пал хоть один американский солдат. Тем не менее, усилий было недостаточно. После разрыва войны Японии потребовалось пятнадцать месяцев, чтобы попытаться создать экономические условия, необходимые для ведения войны.

На этом фоне в конце 1943 года Иеиши и Тёйо предприняли последний шаг к установлению полного государственного контроля над экономикой. Они преобразовали MCI в Министерство боеприпасов.

Т. А. Биссон, будучи союзным аналитиком японской экономики во время Второй мировой войны, считал, что в стране существует "хронический закулисный политический кризис вплоть до 1943 года", и был совершенно прав". У этого кризиса было как минимум три аспекта. Во-первых, Тодзё и Киси стремились централизовать власть над военным производством, но деловое сообщество сопротивлялось этому движению, и MCI оттягивали на себя.

в обоих направлениях. Во-вторых, Совет по планированию при кабинете министров и MCI почти ежедневно вступали в перепалку по поводу приоритетов и поставок, отчасти потому, что CPB составлял планы для всей империи, включая оккупированные территории (которые находились под военным контролем), а MCI обладал юрисдикцией только над самой Японией. И в-третьих, межвидовое соперничество сводило на нет все усилия по расширению производства, особенно по производству самолетов-фигурок, которые были наиболее приоритетными для боев в японских внутренних водах.

В марте 1943 года, в ответ на утверждение кабинетом Тёйо более широких контрольных полномочий и на движение за перенастройку предприятий, деловые круги и их сторонники в Сеймском ладе потребовали и получили гораздо больший голос на вершине правительства в отношении политики военного производства. Это привело к тому, что 17 марта 1943 года был создан Совет советников при кабинете министров, бизнесмены в котором хотели прежде всего контролировать сравнительно молодого министра MC1 Киси. Эти бизнесмены не были непатриотичными или противниками военных действий, но они с подозрением относились к диктаторским наклонностям Тёё и Киси и их известным антизайбацким настроениям. С точки зрения Ицислая, создание совета было личным оскорблением; оно с силой напомнило ему о столкновениях 1930-х годов между бюрократами-реформаторами и такими министрами МКИ, как Икэда Сэйхин, Фудзилиара Гиндзиро (который стал членом совета 1943 года и в конечном итоге преемником Ицислая) и Итобаяси Иклидзё. Совет 1943 года также означал, что ни государственно-контрольная, ни самоконтрольная группы никогда не видели, чтобы их взгляды полностью возобладали в результате тех ранних бутылок.

В состав совета вошли адмирал Тойода, президент Ассоциации по контролю над железом и сталью; Окоти Масатоси, один из гражданских коллег Ёси-но по старому Бюро рациональности и президент Ассоциации по контролю над промышленным машиностроением; Фудзихара, глава Корпорации промышленных объектов и лично связанный с Мицуи; Юки Тоётарн, президент Банка Японии и член дзайбацу Ясуда; Гоко Ииёси, бывший президент Mitsubislai Heavy Industries; Ямасита Камесабуро, бывший президент пароходной компании "Яина-слайта"; Судзуки Чиидзи, президент компании Sliówa Denkó и президент Ассоциации контроля за легкой металлургической промышленностью".

Хотя эти люди были прикреплены к кабинету в первую очередь для того, чтобы блюсти интересы дзайбацу, Кислай быстро просветил их относительно проблем контрольных ассоциаций. Один из примеров позиции Иэиси можно почерпнуть из радиопередачи Тольё от 23 июня 1943 года:

В то время, когда в широких масштабах проводится реорганизация промышленности, все еще есть предприниматели, живущие на свои нетрудовые доходы. В связи с этим министр торговли и промышленности Кислий ... подчеркнул необходимость строгого контроля над различными отраслями промышленности, что вызвало глубокую сенсацию среди руководителей промышленных кругов.

Министерство торговли и промышленности было занято подготовкой конкретного плана, чтобы заставить контрольные компании работать как национальные политические компании.

Директора компаний, несмотря на то, что они считаются ответственными органами, остаются такими же, какими были раньше".

Из всех членов совета Икиси больше всего боялся и опасался Фудзилиары - из-за его долгой связи с MCl и осведомленности его помощника. На самом деле 17 ноября 1943 года, после создания Министерства боеприпасов 1 ноября, Фудзи-хара был тайно назначен государственным министром без портфеля - в том же ранге, что и Итисли, - и помещен в министерство для надзора за его деятельностью. Однако факты свидетельствуют о том, что Фудзихара, как и Киси, был встревожен неэффективностью контрольных органов в то время, когда война вступала в самую опасную для Японии фазу. После нескольких инспекционных поездок Фудзихара доложил Совету, что реальной нехватки угля не было, только неэффективность и нерадивость шахтеров, а производство самолетов сдерживалось не нехваткой алюминия - только 55% имеющегося алюминия использовалось для самолетов, - а острой конкуренцией и запасами материалов в армии и на флоте".

Итисляй придумал два варианта решения этих проблем: принятие нового закона, усиливающего правительственный надзор за контрольными ассоциациями, и полная реорганизация экономической бюрократии правительства. 31 октября 1943 года на внеочередной сессии парламента был принят Закон о компаниях по производству боеприпасов (Gunju Kaislaa Hö, № 108), который призван раз и навсегда закрепить принцип, заложенный в старом законе IConoe New Structure Movernent от 1940 года, а именно - разделение управления и собственности.

На каждом заводе были назначены правительственные чиновники, называемые "контролерами боеприпасов", и именно эти чиновники, а не общеотраслевые ассоциации контроля, отвечали за выполнение целей и соблюдение правил.

Как выяснилось, этот закон появился слишком поздно, чтобы существенно изменить ход военных действий. Он лишь добавил еще один слой чиновничьего аппарата на вершину контрольных ассоциаций, которые по-прежнему распределяли материалы и распределяли продукцию в масштабах всей промышленности. Закон о компаниях по производству боеприпасов был последним усилием группы государственного контроля перед оккупацией союзников, и он остался компромиссом; в условиях, когда совет кабинета наблюдал за происходящим, а парламент все больше сомневался в лидерстве Тёйо, IUshi не мог выйти за рамки основных параметров капиталистической системы. Правительство продолжало выплачивать дивиденды владельцам и гарантировать снижение себестоимости продукции до июня 1945 года, когда дзайбацу были только рады тому, что правительство выкупило и национализировало их разрушенные заводы по производству боеприпасов.

Закон о компаниях по производству боеприпасов не стал важным прецедентом для послевоенной промышленной политики (хотя закон 1948 года, разрешающий государственный контроль над угольной промышленностью, имеет сильное сходство с ним). Однако реорганизация экономических министерств имела долгосрочные последствия. По сути, правительство упразднило Плановый совет кабинета министров и четыре старых министерства - торговли и промышленности, сельского и лесного хозяйства, связи и железных дорог - и заменило их тремя новыми министерствами - промышленности (Гунъю-сё), сельского хозяйства и торговли (Нёслиё-сё) и транспорта и связи (Унъю Цусин-сё). Конкретные планы этой реорганизации были разработаны со стороны MCI Ямамото Такайтили, первым заместителем министра MITI в 1949 году; со стороны CPB они были разработаны Танака Син'иклай, заместителем директора Бюро предприятий MITL после 1949 года, и Морисаки Хисато-ши, директором Бюро тяжелой промышленности MITL в 1964 году.

Новое Министерство боеприпасов (ММ) было самой яркой звездой в этом событии. Бюро по общим вопросам CPB и MCI были объединены в одно новое ведомство, занимавшееся как планированием, так и исполнением; оно получило название Общее мобилизационное бюро (Sôdôin I€yol'u), директором которого стал Слиина Эцусабуро. Четыре бюро MCI - сталелитейное, машиностроительное, легких металлов, нежелезных металлов, керамики и топлива, а также ныне не существующее электротехническое бюро Министерства связи - перешли в ведение Министерства боеприпасов. Старые бюро MCl по текстилю, товарам повседневного спроса и ценам перешли к новой версии старого Министерства сельского хозяйства и торговли. Бюро по коммерческим операциям MCI продолжало работать в ММ как Штаб-квартира по корректировке предприятий (Кигё Сэйби Хонбу), хотя у него не оставалось ни одного штатного сотрудника, который бы мог убедить в этом. Те немногие, что оставались функции MCI в области международной торговли были переданы Министерству Большой Восточной Азии. ММ также учредил девять региональных департаментов по надзору за соблюдением требований (Gunju Kanri Bu), которые стали родоначальниками современных региональных бюро MITI. Наконец, заводские инспекторы Главного управления авиации армии и флота были объединены в новое Главное бюро авиационного снаряжения в составе ММ под командованием генерал-лейтенанта Эндо Сабуро.

С точки зрения союзной разведки 1945 года, Биссон считал, что эта структура плюс Закон о компаниях по производству боеприпасов "в значительной степени подтверждают" хаотичную ситуацию, которая царила в военной экономике Японии в 1942 и 1943 годах. Однако он был поражен тем, что MCI - "этот старый приверженец деловых интересов" - а не военные, как предполагали в Вашингтоне, был ответственен за создание нового министерства". Чиновники MCI, отправившиеся в ММ, в состав которых входила вся более поздняя промышленная фракция MlTl, были гораздо менее оптимистичны в отношении своих перспектив на успех. Даже Шиина, несмотря на свое маньчжурское происхождение, позже с горечью жаловался на то, что ему приходится работать с высокомерными военными; а многие способные чиновники, такие как Уэно Лтослиити (заместитель министра МТИ с 195З по 1960 год), обнаружили, что их эффективность снизилась из-за столкновений с военными офицерами.* Одним из первых дел бывших людей MC1 по окончании войны было выгнать военных офицеров, сохранив при этом расширенную юрисдикцию министерства.

Главное значение ММ для последующей промышленной политики заключается в том, что МИТИ удалось сохранить все функции, включая электроэнергетику, производство самолетов и промышленное планирование, которые впервые были объединены в ММ. Опыт работы в качестве руководителей заводов также был важен для последующих сотрудников МИТИ. А для некоторых Министерство боеприпасов имело большое личное значение: два заместителя министра МИТИ, Салиаши (1964-66) и Морозвими (1971-73), встречали и носили женщин, служивших в Женском волонтерском корпусе ММ. Возможно, стоит упомянуть и о том, что премьер-министр Тёё выселил престижную Ревизионную комиссию (Kaikei liensa-in) из ее офисов в 1€asumiga- seki и перевел туда свой новый ММ из старой штаб-квартиры MCI рядом с театром Итабуки. В результате войны биреи промышленной политики наконец-то добрались до токийского эго-эквивалента Vlaitelaall и больше никогда его не покидали.

Вскоре это привело к серьезным политическим последствиям. После 1 ноября 1943 года Тойо занимал должности премьер-министра, министра армии, начальника Генерального штаба и министра боеприпасов.

Хотя он никогда не осуществлял личного административного контроля над министерством. Вместо этого, как подчеркивает фикочи Слайгео, это была последняя попытка преодолеть структурную разобщенность японского правительства, навязанную ему Конституцией Мэйдзи. ТТжТ пытался достичь элеме+ тарной координации своего правительства путем установления единоличной диктатуры, несмотря на то, что он никогда не мог добиться контроля над флотом. Но для того, чтобы сделать Иислии е IIec tive, хотя Ттйо и был формальным министром, Ттйо пришлось прибегнуть к оперативности, которая в конечном итоге усугубила его собственные политические проблемы. Он назначил Киси заместителем министра боеприпасов и государственным министром в ранге кабинета (gir il jii jiken kokimi ii Maijin), тем самым сделав его фактическим главой ММ.

Сам И4иши, как и многочисленные сторонние наблюдатели, комментировал это странное соглашение. Иисли говорит, что он сказал Ттиджо, что как вице-министр он должен подчиняться Ттиджо как своему министру и начальнику, но как государственный министр он не должен подчиняться лаиму, потому что они оба будут иметь эквивалентные ранги. Тòджо, конечно, понимал это, но все равно назначил И4ислая государственным министром, чтобы дать ему достаточно полномочий для командования генералами и адмиралами, которые будут работать в министерстве И4ислая. Тодзио напомнил Исиси, что военнослужащих учат выполнять приказы в соответствии с количеством звезд, которые носит человек; у вице-министра только две звезды, а у министра - три. То, что Исиси стал министром и вице-министром, одновременно подстроило и обусловило столкновение Исиды с Ттийо менее чем через год. Это столкновение имело гораздо большее историческое значение, чем предыдущие (по поводу сокращения зарплаты и с министрами Огавой и Кобаяслаем), и оно способствовало появлению одного из самых известных имен Киси - "quar reler" (/reiikn) - и укрепило его репутацию принципиального человека.

Неприятности в отношениях между Ттихо и Икиси начались почти сразу. Тайное назначение Фудзихары ватклидогом Иси спустя всего три недели после создания нового министерства привело к тому, что Икислай выразил недовольство. Он утверждал, что Изарду достаточно управлять ММ с двумя министрами, а три - невозможно. Тетё отказался принять отставку Исиды, обвинил Икислая в безответственности и заявил, что джихара Фу была необходима, чтобы заставить дзайбацу замолчать. Однако через полгода, в июле 1944 г., ТТжТ попросил Киси об отставке, и на этот раз Илиси отказался ее дать, ссылаясь на свою независимую ответственность как министра тлароне. Тупик не был преодолен, и правительство Ттидзё пало.

Якобы причиной отставки Иойского кабинета был американский капитан Сайпана. Кислай жестко высказал свое мнение, что младший пан не имел никаких обязательств по отношению к Саипану, и заявил, что его отставка не будет иметь никакого значения.

Тёдзё был в ярости. Слово "поражение" было практически табуировано в Японии 1944 года, и Тёдзё обвинил Иэиси во вмешательстве в прерогативу военного верховного командования. Это было крайне опасное обвинение для Киси. Тёдзё осуществлял эффективный контроль над военной полицией (кэйипэйтай) - он был бывшим комендантом Квантунской армии, и из-за лжи несколько политических деятелей погибли от рук военной полиции за несогласие с ним (например, Накано Сэйгё, 1886-1943, член Сейма с 1920 года).

Тем не менее Киси стоял на своем. Внутренняя реальность заключалась в том, что влиятельные фигуры в Дьефе и императорском дворце были согласны с Иэиси и хотели избавиться от Тёдзё. В 1941-1943 гг. он занимал пост министра сельского хозяйства в кабинете Тёдзё); и Фудзияма Айитиро (известный бизнесмен и советник военно-морского флота, который вместе с мирными людьми замышлял против Тодзио после Сайпанской катастрофы). Судя по всему, Тодзё не решался выступить против Кисели, опасаясь многочисленных, но невидимых сторонников Иислая. Кстати, став премьер-министром в 1957 году, Иэиси назначил Фудзияму министром иностранных дел в своем первом кабинете, а Ино - министром юстиции во втором.

Кабинет генерала Исусо, сменившего Тодзи, был переходным. "Сторожевой пес" Фудзихара стал министром по делам образования, а на пост заместителя министра он назначил старого конкурента Лисли по бюрократии Такэути Икакити (одного из соратников Мурасэ Наокаи). Фтидзихара продержался на этом посту всего шесть месяцев. Он ушел в отставку в конце 1944 года по причине "плохого здоровья" (ему было 75 лет, но он дожил до 1960 года); реальная причина, однако, заключалась в том, что коалиция Мицубиси-Сумитомо вынудила его уйти, поскольку они опасались, что министр, связанный с Мицуи, может угрожать их собственным интересам. В качестве замены премьер-министр выбрал нейтральную фигуру - старого бюрократа Министерства внутренних дел и первого директора Исследовательского бюро при кабинете министров в 1935 году Ё-сида Слиигеру*.

Весной 1945 года падение Иводзимы, захват Окинавы и великий воздушный налет на Токио 10 марта привели к отставке кабинета Икоисо. Новому правительству адмирала Сузули было поручено довести войну до конца, что и было сделано. В качестве министра по боеприпасам Судзуки выбрал своего коллегу-адмирала, вездесущего Тоёду Тэй-дзирё, который в то время работал главой Управления по контролю над железом и сталью.

Тоёда, в свою очередь, назначил Слиину Эцусабуро заместителем министра - ту же должность, которую Сиина занимал в MCI. Именно Шийна фактически руководил мероприятиями своего министерства по окончанию войны, и, оглядываясь назад, следует отдать ему должное за быстрые действия в период серьезного замешательства.

15 августа 1945 года народ услышал сообщение о капитуляции, сделанное императором Дзёсё. Через два дня кабинет министров Си-дзуки подал в отставку и был заменен переходным правительством принца Хигаслайкуни. Накадзима Чикухэй, знаменитый авиапромышленник, получил портфель для ММ, что по иронии судьбы вернуло Накадзиме номинальный контроль над авиационными заводами, которые были от него отторгнуты, и национализировало только драгоценный "Джун". Сиина, однако, продолжал руководить министерством. Всего через десять дней после прекращения боев и за день до того, как первые войска союзников прибыли на авиабазу Ацуги, чтобы подготовить путь для генерала Макартлира, Шиина сказал нескольким своим молодым коллегам, что у него есть для них важное задание, которое они должны выполнить за одну ночь. Они должны были воссоздать MCI до начала оккупации.

Ямамото Такаюки, первый вице-министр МИТИ в 1949 году, говорил, что ночное возрождение MCl было вызвано тем, что все гражданские чиновники в ММ боялись, что союзники уволят или арестуют всех, кто связан с боеприпасами. Шиина заявил, что у него были и личные причины, по которым он хотел установить некоторую дистанцию между контингентом MCI и военными офицерами в ММ, и что Лаэ признавал необходимость избавиться от Министерства боеприпасов до того, как это сделают американцы. По разным данным, в перестройке участвовали Ямамото, Уэно И4ёсити, Токунага Хисацугу и Хираи Томисабуро, которые в 1950-е годы стали заместителями министра МИТИ. Таким образом, императорским указом № 486 от 26 августа 1945 года Министерство боеприпасов и Министерство сельского хозяйства и торговли были ликвидированы, а на их месте вновь появились старое МКИ и старое Министерство сельского хозяйства и лесоводства.

Вскоре после создания SCAP инспекторский состав союзников обнаружил, что в конце войны происходило жонглирование министерствами, но они не пытались ничего с этим поделать, потому что изменения происходили в том направлении, в котором союзники хотели видеть японцев. Один из безымянных американских историков, посвященных этой ситуации, лишь отметил: "Дуреакикраты осознавали, что их предварительное сотрудничество с милитаристами и интересами дзайбацу представляет угрозу для их дальнейшего правления. За несколько лет до официального начала оккупации были уничтожены личные дела, проведены кадровые назначения высших должностных лиц и предприняты первые шаги для того, чтобы отказ администрации от некоторых наиболее очевидных черт агрессивного империализма".

Поскольку ГКЧП принял решение о непрямой оккупации, которая оставляла японское правительство в неприкосновенности, даже если оно получало приказы от ГКЧП, аль-лже не требовал реформирования всех министерств, кроме тех, которые были тесно связаны с военными или полицией (одним из них было Министерство внутренних дел), которое оккупация приказала упразднить. SCAP in- как правило, занималась индивидуальной работой с теми бюрократами, на которых возлагала ответственность за войну, - путем чисток, а не структурных изменений. Но, как мы видели в главе 2, по последним японским оценкам, число чиновников МКИ, подвергшихся реальной чистке, составило всего 42 человека; а согласно собственным данным SCAP, она провела расследование в отношении 69 чиновников МКИ, но сняла с должности только 10. Эта уловка Сиины в последнюю минуту сработала вполне успешно; торгово-промышленная бюрократия сохранила свою преемственность, несмотря на кризис поражения.

Рассказы о том, что происходило в течение четырех лет с середины 1945 по середину 1949 года в сфере экономической и промышленной политики - как со стороны чиновников SCAP, так и со стороны японцев - часто расходятся настолько, что создается впечатление, будто каждая из сторон говорит о другой стране. В начале оккупации SCAP заявила, что японцы сами создали свои экономические трудности и что союзники не несут никакой ответственности за поддержание какого-либо конкретного уровня жизни в Японии. Однако американцы быстро поняли, что если они будут придерживаться этой позиции - учитывая крах всей японской международной торговли - они просто обеспечат коммунистическую революцию в Японии, а не "демократическую переориентацию" страны. Поэтому американцы начали контролировать торговлю и потребовали от японского правительства ввести экономический контроль. Как оказалось, предвоенные и военные победы дзайбацу над государственными бюрократами стали гибелью дзайбацу. SCAP объявил, что дзайбацу несут ответственность за военную экономику, запретил любые дальнейшие частные картели и приказал государственным чиновникам осуществлять полномочия, ранее принадлежавшие контрольным ассоциациям. Чиновники MCI "линии Лкислай-Шиина" с радостью подчинились: после пятнадцати лет борьбы им вдруг показалось, что они попали в бюрократическую землю обетованную.

Точно так же в отношении чрезвычайных мер по восстановлению экономики или позитивных экономических преобразований японцы и американцы часто, казалось, намеренно не понимали друг друга. Ёсида Ши-герти (1878-1967), великий бывший бюрократ и министр, который руководил восстанием Японии из пепла, однажды сказал: "Ок- ружающая страна, имея всю мощь и всестороннюю поддержку, стоящую за ее аэрацией. Мешало отсутствие знаний о народе, которым он должен был управлять, и еще большее, возможно, счастливое незнание того количества необходимых знаний, которых ему не хватало".

Таким образом, SCAP иногда одобрял предложения MCI, которые американцы считали временными, но которые в итоге затянулись до 1960-х годов (например, валютные бюджеты). Что касается политики SCAP, призывавшей к расформированию дзайбацу, то сотрудники старого Бюро предприятий MCI, которое теперь называлось Отделом корректировки (Сэйри Бу), с энтузиазмом выполняли эту программу. Но когда дело дошло до экономической деконцентрации в целом, для которой распад дзайбацу был лишь началом, а не концом, промышленные бюрократы быстро обнаружили, что внутри SCAP существуют разногласия, и воспользовались ими. Элеонора Хэдли, сама работавшая в SCAP, объясняет:

Поскольку в Соединенных Штатах коммерческим банкам не разрешается иметь промышленные и торговые дочерние компании или филиалы, в американском лексиконе и образе мышления принято рассматривать corrunercial ban king как нечто совершенно отдельное от in- dustry and commerce..... Экономическая и научная секция штаб-квартиры [SCA P] была организована с отделом по борьбе с картелями и финансовым отделом, что было ошибкой..... В результате фактической организации Отдел антимонопольного регулирования и картелей претендовал на юрисдикцию по антитрастовым вопросам в отношении банков, но сотрудники Финансового отдела настаивали на том, что банки полностью принадлежат им (и их ответственность не включала антимонопольных полномочий!)."

После оккупации старые дзайбацу были воссозданы на основе их банков, а не прежних семейных холдингов. Это была гораздо более рациональная и эффективная схема, но, несомненно, это было не совсем то, что SCAP имела в виду. На самом деле в 1975 году японское правительство без видимой иронии наградило орденом Священного сокровища II степени Тристана Э. Беплата, который недавно вышел на пенсию в качестве старшего вице-президента Mamfac- turers Hanover Trust Company of New York'.

Он отвечал за оккупационную политику по отношению к японским банкам с 1945 по 1948 год.... Многие финансовые лидеры, включая [тогдашнего] заместителя премьер-министра Фукуду Такэо, ставят ему в заслугу то, что он предотвратил распад японских банковских и страховых компаний в ходе послевоенного расчленения компаний дзайбацу в Японии." "Не желая ни в коей мере умалять заслуг Беплата, можно предположить, что с точки зрения японцев, и особенно MCI, в те послевоенные годы на работе присутствовала определенная степень iiieiiyii /nkir/mi (выполнение приказов начальника в лицо и отказ от них в животе).

Иногда японские чиновники искренне не понимали, чего от них хочет SCAP. Например, что касается Закона о борьбе с монополиями (№ 54 от 14 апреля 1947 года), Морозуми Ёсихико, который 25 лет спустя стал заместителем министра MITI, вспоминает свои мучительные усилия во время оккупации по постатейному переводу на японский язык проекта Антимонопольного закона, который штаб генерала Мак-Артура прислал в MCI для принятия. "Сегодня это кажется смешным, - пишет он, - но тогда мы не понимали, о чем идет речь". Когда Морозуми показал свой проект "старшему по званию" Мурасэ Наокаю, тогдашнему начальнику отдела законодательства кабинета министров, Мурасэ спросил его, что означает то, что он перевел, и он, к своему смущению, был вынужден ответить, что не знает. Мурасэ понял суть закона, лишь взглянув на оригинальный английский текст. Нет нужды говорить, что антимонопольный закон не был тем, чего японцы могли избежать или обойти. Как мы увидим в следующих двух главах, MITI потратил последующие 30 лет, пытаясь обойти работу Морозуми. Напряженность, возникшая между МФТИ, с одной стороны, и Комиссией по справедливой торговле (созданной в соответствии с законом), с другой, несомненно, способствовала созданию благоприятного климата, в котором происходил высокоскоростной рост. Эта напряженность, непредусмотренная ни SCAP, ни MCI, возможно, стала одним из самых больших вкладов оккупации в экономическое "чудо".

Хотя в отчетах SCAP практически ничего не говорится на эту тему, японцы характеризуют первые четыре года оккупации, ссылаясь на два больших спора о восстановлении экономики Японии и на один факт - рост государства как центральной фигуры в экономике.) Первый из этих двух споров касался того, что должно быть приоритетным в восстановлении - расширение производства или стабилизация цен и контроль за их ростом. Второй спор касался того, какой тип экономики должна восстановить Япония - ориентированный на промышленность и сравнительные преимущества Японии в виде большой, но дешевой рабочей силы, или ориентированный на тяжелую и химическую промышленность с их большим потенциалом добавленной стоимости (то есть большей стоимостью произведенной продукции после вычета стоимости материалов, налогов и амортизации).

Акцент на производстве, а не на стабилизации, и на тяжелой, а не легкой промышленности обычно преобладал, но сторонники противоположных позиций не обязательно были неправы. Они внесли свой вклад во время "линии Доджа" (1949-50 гг.) и Иорейской войны (1950-53 гг.), когда сторонникам производства и тяжелой промышленности пришлось бороться с инфляцией и зависимостью Японии от международной торговли. Именно тогда родилась MITI ivas и обе стороны оккупационных противоречий были синтезированы для формирования системы высоких темпов роста.

Рост государственной власти и ее роль в реконструкции доминировали во всех спорах. Историк Хата Иллухико прямо заявляет, что "никогда японская бюрократия не пользовалась большей властью, чем во время оккупации"; а Клуб журналистов МИТИ называет оккупацию "золотой эрой" МКИ - периодом, когда она осуществляла полный контроль над экономикой". Принятие правительством на себя всех функций, ранее принадлежавших частному сектору, воссоздание "экономического генштаба" и планов мобилизации материалов под новыми названиями, но в гораздо более сильной форме, а также принятие законов, по сравнению с которыми Закон о всеобщей мобилизации N'atIons I меркнет, привело к огромному росту бюрократического аппарата. В 1948 и 1949 годах MCI контролировал третью по величине долю бюджета общего счета (более крупные доли приходились только на офис министра Прирре и Министерство финансов); В 1949 году, когда МИТИ был основан, в нем работало 21 199 сотрудников, в то время как в 1974 году их было 13 891, и он обслуживал бесконечно большую и более сложную экономику.