Младший научный сотрудник-6

Глава 26

Спартак победит

В мире нет еще пока команды лучше Спартака

Снизу к нам начали целенаправленно двигаться целых два милиционера в полном боевом облачении. Первый сержант, второй старший сержант.

— Что здесь происходит? — старший правильно вычислил главное лицо беспорядка и направил этот вопрос мне.

— Обмениваемся мнениями по поводу игры, товарищ старший сержант, — четко доложил ему я, — это не запрещено?

— А почему стоя? — немного сбился он с обличительного тона.

— Так матч-то почти закончился, — продолжил я, — собрались на выход идти, а по дороге поспорили вот с ними, какой результат будет в конце концов, вот и задержались.

— Спор на деньги у нас запрещен, — вмешался просто сержант, — это азартная игра уже получается.

— А где вы деньги видите, товарищ сержант? — включил я дурака, — все чисто на словах.

— Вот он, — и сержант ткнул пальцем в Аскольда, — собирал деньги и какие-то записи делал. Это уже тотализатор получается, — выдал он такую умную фразу.

Народ начал задерживаться перед выходом вдвое интенсивнее — все какое-то развлечение посреди тягомотного перекатывания мячика на поле. А Аскольд поднял обе руки вверх и заявил:

— Можете обыскать, товарищ сержант, нет у меня никаких денег, кроме пяти копеек на метро.

Сержант грозно взглянул на него и возможно бы и начал обыск, но тут Спартак забил второй гол.

— Аааааа! — заорали трибуны, повскакавшие с мест, — Спартак чемпион!

Те, кто спорил со мной на результат, тоже заорали, но ни мне, ни Аскольду, ни милиционерам ничего высказывать не стали. Потому что спорить с милицией дело тухлое. И еще через несколько секунд раздался еще более громкий коллективный не то крик, не то стон из прохода, который был прямо позади нас.

— Надо проверить, что там, — сказал я сразу обоим сержантам, а они, надо отдать должное, быстро переключились и ринулись по ступенькам вниз.

Мы с Аскольдом дружно устремились за ними… что сказать — наша затея с тотализатором на результат принесли, конечно, свои плоды, народу в этот проход набилось гораздо меньше, но все равно он там был. И вслед за ревом трибун народ этот дружно повернул назад, создав давку, кое-кто и упал.

— А ну разойдись, — не нашел ничего лучшего сказать старший сержант.

Расходиться народу было некуда, нижние давили на верхних, но оба милиционера абсолютно верно определили степень опасности происходящего и начали выдергивать людей на трибуны по одному. Старший при этом чего-то наговорил в свою рацию, подмогу наверно вызывал.

— Что стоите, — обратился сержант ко мне и Аскольду, — помогайте.

И мы начали дергать людей с лестницы наверх в восемь рук… матч уже давно закончился, а мы четверо плюс набежавшие пятерка милиционеров все наводили порядок на этой чертовой лестнице. Насмерть, насколько я успел увидеть, никого не затоптали, но с переломами и ушибами, конечно, куча народу образовалась. С ними работали дежурные стадионные медики, а чуть позже и еще врачей прибавилось, скорые помощи подъехали снаружи.

Закончилось все это уже после десяти вечера, когда мы вдвоем и показания дали набежавшим следователям — ладно, что на Петровку нас не потащили. А еще потом мы с напарником сели на скамеечку в вестибюле, он достал пачку Кабинета, а я не отказался.

— Немецкие? — спросил я про сигареты.

— Угу, — подтвердил он, — компания Реемтсма делает.

— Почем они там у вас? — спросил я, рассматривая нарядную пачку.

— Три марки двадцать пфеннигов, — ответил он, — рупь где-то на наши деньги. А сколько по твоим предсказаниям тут должно было народу полечь? — задал он неожиданный вопрос.

— Шестьдесят кажется, — ответил я, — или около того.

— Получается, что мы теперь натуральные спасатели…

— Ага, подтвердил я, — почти как эти… Спасатели Малибу.

— Не знаю таких.

— Сериал американский, — пояснил я, — там еще красотка такая играет, как уж ее… Памела Андерсон.

— Не смотрел… в ГДР все больше свои местные сериалы смотрят, про полицию и про индейцев.

— Слушай, — встрепенулся вдруг я, — а что с этими деньгами, которые мы у народа собрали? Спорщики пропали куда-то с концами в этой круговерти.

— Как что, — рассудительно сказал Аскольд, — мы их честно выиграли — второй гол же Спартак забил?

— А и верно, — рассмеялся я, — по такому поводу хорошо бы нажраться как следует… по двум даже поводам — сколько народу спасли от смерти и бабла заодно подняли.

— Возражений не имею, — бодро отрапортовал Аскольд. — Куда двинем?

— У меня блат есть в Праге, — ответил я, — пару раз пропускали в зал, можно туда.

— Дорого там все, — озаботился он, — хватит наших денег-то?

— Давай посчитаем, — предложил я, и мы произвели ревизию наличности.

Вместе с заработанными у нас итого получилось тридцать три рубля с копейками.

— Если швейцару на лапу не давать, тогда вполне хватит, — произвел Серега в уме арифметические действия.

Я кивнул и мы неторопливой походкой двинулись по направлению к станции метро «Спортивная».

А в «Праге» на своем боевом посту оказался тот же самый швейцар, который пропускал меня в предыдущие разы. Но в лицо он меня не узнал, действительно — тут ведь до черта таких Балашовых ходит. Тогда я выудил со дна кармана визитку Брежневой и показал ему:

— Привет от Галины Леонидовны, — сказал я на словах, после чего его поведения кардинально изменилось.

Столик нам определили все в том же Посольском зале, на 70 персон который. Заказали какое-то мясо с картошкой, по салатику и бутылку Столичной, конечно. Первый тост подняли за то, чтоб не последним был.

— Расскажи, как ты тут устроился, — предложил Аскольд, закусывая водку салатом. — Мне правда интересно… ходят слухи, что ты не последним человеком в Москве числишься.

— Откуда услышал? — поинтересовался я и добавил его же словами, — мне правда интересно.

— Собака лает, ветер носит, эхо от перекрытий отражается, — туманно пояснил он, а я не стал сильно настаивать, не хочет говорить, да и ладно.

— Как тебе ответить, — просто сказал я, — квартира на Кутузовском будет подтверждением моей непоследнести?

— Случайно не в 26 доме? — уточнил он.

— Случайно там, и еще более случайно в четвертом подъезде, если тебе это что-нибудь говорит.

— Говорит, — пробормотал он, разливая по второй стопке, — очень много говорит, озвучивать только уж не буду… во избежание. И как тебе это удалось?

— Сам не знаю, Аскольд Александрович, — перешел я на более официальную форму общения, — наверно как у одного героя в фильме «Деловые люди».

— Так… — начал вспоминать он, предварительно опрокинув рюмку, — у того, которого там Никулин играл? Или у Вицина?

— Ни у того и ни у этого, — пояснил я, — фамилию артиста я не помню, из первого отрывка, про ограбление поезда…

— Аааа, — припомнил эпизод Аскольд, — да-да, там одни ноунеймы играли. И что же он сказал?

— Его спросил напарник — «а как ты здесь оказался-то?». А тот ответил — «шел-шел, дошел до перекрестка, там все повернули направо, а я пошел налево… и оказался здесь, в этой дыре».

— Ну я бы не рискнул назвать Кутузовский дырой, — тут же подал голос он.

— Это метафора, — пояснил я ему, — яркое образное выражение. Теперь ты давай выкладывай, как там люди живут, в вашем Вюнсдорфе.

— Как-как, — почесал затылок Аскольд, а тем временем и мясо принесли, — армия она и в Африке армия… поговорку такую слышал, как надену портупею, так тупею и тупею.

— Платят-то вам там в рублях или в марках?

— Пополам-напополам, — сказал он, ковыряя вилкой в гарнире, — на жизнь хватает.

— А за пределы гарнизона выпускают?

— Раз в неделю… если ничего не нарушишь. Да, один раз даже в Лейпциг ездил.

— На танке?

— Не, танки у нас только на полигоне ездят. На УАЗике.

— И как Лейпциг?

— Большой город, примерно как наш Нижнереченск.

— Немку-то там себе не завел?

— С этим в Вюнсдорфе строго… не, конечно, те, у кого пригорает, обходят ограничения, но мне как-то впадлу. Да и страшные они там в большинстве своем, немки эти… У тебя же, кажется, с Ниной что-то было — расскажи.

— С Ниной у меня все, — я помрачнел и вывалил ему всю историю с раненым афганцем.

Аскольд некоторое время собирался с мыслями, думая, что отвечать на мой сбивчивый монолог, но не успел этого сделать, потому что откуда-то справа к нашему столику прибился маленький невзрачный гражданин, который сразу взял быка за рога.

— Петр Балашов, если не ошибаюсь? — сказал он, вперив в меня внимательный взгляд.

— Не ошибаетесь, — любезно отвечал я, — с кем имею честь?

— Александр Шилов, — выудил он из кармана визитку, — член союза художников.

— Что-то я про вас слышал, — пробормотал я, — в «Свой среди чужих» персонаж такой был… как уж там… убей его, Шилов!

— Нет, к этому фильму я отношения не имею, — принял все за чистую монету он, — и к Михалкову с Богатыревым тоже, хотя знаком, конечно, с обоими.

— Водку будете? — предложил ему я.

Шилов отрицательно помотал головой и продолжил:

— Мне про вас Илья Сергеевич рассказал, причем только хорошее…

— Да, вспомнил, — ответил я, — вчера с ним только встречался.

— У меня те же самые проблемы, что и у Ильи Сергеича, — добрался, наконец, до сути своего выступления Шилов. — Прошу об аудиенции.

— Двести рублей, — с ходу зарядил я, — если понадобится повторная встреча, то еще сто.

— Согласен, — мгновенно вылетело из него, — когда и куда подойти?

— Давайте лучше я к вам — пишите адрес… а время… ну завтра после обеда к примеру.

На этом Шилов нас оставил, а Аскольд восхищенно заметил:

— Пяток таких посетителей за неделю — и у тебя через пару месяцев новая машина будет.

— Не понравился он мне, — честно признался я, — так-то я денег с народа пока не беру.

— А что это за визитку ты швейцару показал, что он так изменился?

Я без слов вытащил бумажный прямоугольник из кармана и протянул Аскольду, тот присвистнул.

— Мда… нет слов.

— А еще я на днях с Джуной познакомился, — зачем-то добавил я.

— С той самой? — Аскольд совсем уже перешел на свистящие интонации.

— Угу, с той самой.

— Слушай, познакомь и меня с ней — давно мечтал.

А я вспомнил про ее диагноз и помрачнел… Лужники и Спартак как-то вытеснили его из моей памяти а тут все и всплыло кверху.