Млечный Путь, 21 век, No 3(48), 2024

Леонид Ашкинази
Наблюдение наблюдающих

Вполне приличный чистенький офис, только немного странно обставленный - сочетание разных культур: на столах вполне современные компы, в углу то, что офисный планктон называет "кулер", кофемашина и еще какая-то техника, в другом углу - фикус в большом горшке, на стене - чуть ли не стенгазета, но мы ее видим под таким углом, что надписи не разбираемы. В поле зрения есть небольшое окно, но что за ним - тоже непонятно: все закрывают листья этого самого фикуса. В центре поля зрения большой стол, остальные столы поменьше, кое-где за компьютерами сидят, мы видим спины. Слева от центра картины небольшое пространство, в нем нет стола и стоит один (хочется сказать - одинокий) стул. Сидение примято и сотрудники, иногда проходящие по офису, обходят стул по дуге.

А за большим столом, отодвинув от него шикарные кресла, перед 49-дюймовым монитором Samsung, сидят Христос и Магомет. Первый нервно потирает ладошки, второй сидит, демонстративно развалясь, но губы - когда он молчит - плотно сжаты.

- Ты смотри, что они творят?

- Ну и что...

- Как-то они странно в тебя верят, но правда ли?

- Ничего странного. Я им и это тоже завещал.

- А зря.

- Хм! Тебя, блаженный, не спросили.

Пауза.

- Твои, кстати, ничуть не... вообще, своих на каждом шагу...

- Не скажи. Мои резали своих только в ихней истории, а твои - по сей ихний день.

Пауза. Собеседник, не найдясь, что ответить, показывает пальцем на монитор.

- Смотри, смотри, интересно же!

Оба придвигаются поближе.

Скромно освещенное помещение, простые столы в ряд, на стене перед столами мониторы. За столами вроде бы военнослужащие - в форме, кто-то в российском камуфляже, кто-то в формах армий других стран; некоторые мы узнаем, например, американскую или израильскую, остальных не знаем. В одежде заметны вольности - расстегнутые воротнички, не по форме закатанные рукава. Ребяткам не холодно. На ближайших к нам четырех мониторах - картинки офиса с Христом и Магометом и прочими из первой сцены.

Наблюдатели наблюдают, иногда что-то набирают на клавиатурах, видимо, управляют камерами или микрофонами, да и сами что-то диктуют (у каждого микрофон, где-то на форме, беспроводный, где-то - по старинке торчит из стола, на одном таком сиротливая георгиевская ленточка. У его соседа на предплечье "звезды и полосы".

За спиной у ребяток неторопливо прогуливается два офицера, и негромко обмериваются мнениями, на английском - они явно из разных армий.

Магомет внезапно поворачивается к Христу и произносит

- А ты знаешь, что наш офис прослушивается?!

- Да-а... ну, это не открытие... и прослушивается, и просматривается...

- Да как же так?!

- А вот так... ты еще скажи спасибо, что свои... не стучат...

- А что, и такое есть?!!

- Спокойнее, паря... не ошпарь ноги, ибн Абдулла... Сейчас такого нет, а раньше было. А сейчас нет лишь потому, что на технические средства перешли. И это к лучшему, потому что людишки теперь объективную картину получают. А раньше стукачи картину искажали. Причем сильно не за бесплатно...

- Кошмар.

- Ну, отчасти да, отчасти естественный ход событий...

- А мы с этим ничего не можем?..

- ... поделать?

- Да.

- Мне кажется, что не можем. Люди чудовищно изобретательны.

- И Он не может?

Пауза

- А зачем? Посмотри вокруг себя... посмотри вокруг нас и вокруг них, посмотри на нас и на них. Они все это делают серьезно. У них в некоторых странах уже четверть следит за остальными, а четверть насилует или готовится применить насилие. Поэтому, кстати, и живут, сам знаешь, как. А для нас это что? Мы что лишь делаем?

- Ну... смотрим...

- Мы, мой младший брат Магомет, наблюдаем. Мы не вмешиваемся. Поэтому для нас это все - лишь игра.

- Это даже меньше, чем игра...

- Ну да, потому что в игру играют... а мы не играем даже...

Пауза

- Давай по случаю твоего просветления...

При этих словах Магомет кривится, а один из сидящих за компом поворачивается - мы понимаем, что это Будда - счастливо, маслянисто и радостно улыбается.

- ... давай по кофейку тяпнем... седня с утреца черные хороший микст арабики с робустой засыпали, сам видел...

Они встают и идут в угол с кофейной техникой и начинают там копошиться.

Леонид Ашкинази
Почему не выполняешь просьб

На этот раз Он выдернул меня прямо из текста, хорошо хоть не посередине фразы.

- Ты спрашиваешь, почему я не выполняю просьб? Я понимаю твое состояние, ты сейчас просишь за друга. Но сообрази, что будет, если я начну явно и массово выполнять просьбы? Люди либо начнут делать недопустимое с мыслью - потом попрошу, и он отменит. Либо перестанут выносит мусор и ходить за продуктами - попрошу и сделает.

- Но можно стирать у того, кто просил, память о том, что он просил.

- Увы, не получится. Все воспоминания сильно связаны внутри человека, хотя сам он этого не ощущает. Если что-то выдернуть так, что оно не уйдет в глубокие слои, а именно удалится совсем, он будет это ощущать и напрягаться. Ему станет плохо, а он не виноват.

Пауза.

- Ты прав. Меня, кстати, еще в детстве раздражала кажущаяся нелогичность - те, кто говорят, что волос не упадет с головы человека без твоего ведома, таскают за волосы и рубят головы.

- Они только произносят "не упадет". У них слова отдельно, а действия отдельно. Кроме того, у них есть сладкоречивые проповедники, которые могут профессионально уболтать почти любого человека, и направить на выгодное их хозяевам дело.

Пауза.

- Про выполнение и невыполнение я вроде понял. Но ведь можно выполнять просьбы о спасении жизни в обмен.

- Ты это серьезно и взвешенно? То есть человек просит спасти друга и предлагает свою жизнь взамен?

- Да. Мне кажется, что такого немного, но будет. Например, дети и родители, в обе стороны.

- А как будет потом тому, за кого просили, жить? Ты об этом подумал?

Пауза.

- И ты знаешь, чем это кончится? Тем, что к умирающим будут стоять очереди и просить их за кого-то попросить. А в этот момент кто-то попросит за него. Ты понимаешь, какая сложная логистика получится? Какая сложная дисциплина обслуживания запросов?

- Как инженер, я должен щелкнуть каблуками, и сказать "к послезавтрему подготовлю проект". Я могу попробовать, но Ты меня, кажется, уже убедил...

- Есть еще одна сложность. Для меня люди равны в том смысле, что важна его вера, а важны его действия и сомнения. Вера для меня важна только в смысле влияния на действия. Но вот тут появится прямая связь - атеисты не будут просить, потому что не верят, а принимать помощь будут. А любые верующие - будут и просить, и принимать. Нехорошо, правда?

Мне кажется, что тут есть какая-то логическая ловушка, но не понимаю, какая, и молчу.

- А еще я тебе вот что скажу... откуда ты, голубчик, знаешь, что в реанимациях такой обмен не происходит?

Свет на мгновение померк, и я увидел перед собой мой монитор, а на нем мой текст в том самом месте, даже на надпись "с возвращением", которую показывает word, кликать не пришлось.

Евгений Добрушин
Улыбка Джоконды

- Месье да Винчи! К вам какой-то странный господин! По всему видать - иностранец. Говорит, что по очень важному делу...

- К черту всех иностранцев! - старик с утра плохо себя чувствовал, и настроение у него было прескверное. - Гони его взашей!

- Я и хотел это сделать! Но...

- К черту и дьяволу все "но"!..

- Месье, посмотрите, что он мне подарил!

- Что тебе подарил этот проходимец?!.

- Это совершенно фантастическая вещица, месье! Вечное перо! Оно пишет само синей краской, и эта краска никогда не кончается!

- Что за околесицу ты несешь?!

- Вот, посмотрите сами, месье! - слуга протянул художнику странный предмет.

Внешне он был похож на маленькую синюю палочку из очень странного вещества, подобного которому Леонардо не видел никогда в жизни.

Художник повертел его в руках, провел им по листу бумаги, но никакого следа тот не оставил.

- Надо сначала снять вот этот колпачок! - слуга отсоединил маленький колпачок от палочки, и на ее конце обнажилось странное острие.

- Вот этим наконечником проведите по бумаге! - пояснил слуга.

Леонардо да Винчи провел фломастером (а это был, именно, фломастер) по бумаге и пришел в неописуемый восторг:

- Зови его скорее сюда! Скорее! Вот это удача! Видимо, это какой-то ученый-изобретатель! Ну, что же ты стоишь, как истукан?! Беги, зови его!

Слуга моментально привел незнакомца:

- Господин Шмуэль Ваксман, - представил он его.

- Добрый вечер, маэстро! - произнес гость на очень странном итальянском.

- Здравствуйте, господин Ваксман! Простите, вы - немец?

- Нет. Я - еврей.

- Вот как?

- Вас это смущает?..

- Меня?! Нет... не смущает... Но у вас отвратительный итальянский...

- Извините. Я его учил в университете и был лучший в группе.

- В каком университете?! Евреев не берут в университеты. Впрочем, может, вы не из Европы?

- Да. Я с Ближнего Востока. Из Израиля.

- Из Израиля?! Это - из Палестины, что ли?..

- Нет. Из Израиля. Я прибыл к вам из 2030 года.

- Чтоо-о-о?..

- Я - путешественник во времени. Вот этот пояс на мне - это машина времени, - на пришельце была очень странная одежда и широкий пояс из непонятного материала.

- Я вас не понимаю...

- Ну, представьте себе, что время - это такая дорога в одну сторону. Все мы по ней идем - из прошлого в будущее. И вот, люди придумали такую машину, которая может отправить человека в обратном направлении - из будущего в прошлое. А потом вернуть оттуда обратно. Причем, скачком: прыг - туда, прыг - обратно...

- По-моему, вы сумасшедший... - улыбнулся старик.

- А как же этот фломастер? - сказал Шмуэль, указывая все на ту же "волшебную палочку для рисования" в руке у великого художника.

- А! Эта штука называется "фломастер"?

- Да. И она может быть самых разных цветов. Вот, это вам подарок! - молодой человек протянул старику странный прозрачный пакет, в котором было десятка два подобных предмета самых разных цветов и оттенков.

- Спасибо! Прямо, не ожидал такого! Думал, вы попросите за свое изобретение деньги...

- Нет. Мне от вас ничего не нужно.

- Тогда, зачем вы пришли?

- Знаете, у нас, в будущем, идут нескончаемые споры о вашей картине - "Мона Лиза" или "Джоконда"...

- Вот как?! Это в вашем Израиле?

- И там тоже. Весь мир вами восхищается, а ваша "Джоконда" стоит в самом знаменитом музее мира - в Лувре.

- Лувр - это же крепость, если я не ошибаюсь...

- Да. Поначалу это была крепость, но потом на ее месте был построен шикарный королевский дворец, который, впоследствии, после падении монархии, сделали одним из самых прекрасных музеев мира.

- Падение монархии, вы говорите? Я все больше убеждаюсь в том, что вы сумасшедший...

- Скажите, господин да Винчи, почему вы нарисовали Мону Лизу с такой странной улыбкой?

- Так, вы за этим ко мне пришли?!

- Честно говоря, да!

- Знаете, милейший, если бы не ваш подарок, который вы так "элегантно" мне преподнесли, я бы вас отправил ко всем чертям! Но я у вас в долгу. К тому же, вы явно больны, а больных обижать грех. Я отвечу на ваш дурацкий вопрос!

Слово "элегантно" была сказано Леонардо с особым сарказмом - гость нарушил почти все нормы приличия, принятые в высшем обществе, к которому принадлежал великий художник.

Леонардо да Винчи не удержался от искушения, и стал поочередно рисовать всеми цветными фломастерами, которые ему подарил Шмуэль. Яркость и сочность красок, которые непонятно откуда брались, их разнообразие и странный запах, похожий на запах спирта, вызвали у мастера, совершенно, детский восторг!

- Итак, вас интересует "Джоконда"?

- Да.

- Вы хотите ее у меня приобрести?

- А что, можно?

- Нет, нельзя! Я ее еще не закончил. Черт подери! Эта ее идиотская улыбка! Никак не могу ее исправить! Старый стал... глаз уже не тот...

- Так вы хотите сказать, что...

- Да. Картина еще не закончена. Мастера тоже ошибаются. Поэтому я и не продал ее Франческо дель Джокондо. Это портрет его жены. Не получился он у меня!

- Именно, улыбка не получилась?

- Конечно! А вы, разве, сами не видите?! - он указал на мольберт с портретом, над которым работал все свободное время. - Так люди не улыбаются! Это уродство, а не улыбка! Я не могу это пока продать...

- Вы знаете, а ведь в будущем все только об этой улыбке и говорят! А мне, вот, сразу в голову пришла мысль, что вы, маэстро, тут, просто, напортачили!..

- Что-оо?! Да, как ты... Да как ты смеешь, щенок?! Вон отсюда! Чтобы я тебя больше не видел!..

В сердцах Леонардо схватил кочергу, которой разбивал угли в камине, и замахнулся ею на гостя...

И тут произошло самое невероятное: странный гость коснулся своего ремня, и... тут же исчез!

Великий художник Леонардо да Винчи схватился за сердце, потом упал на колени и стал истово молиться.

Он был в полной уверенности в том, что к нему пожаловал сам Дьявол.

После длительной молитвы, старик схватил эти "чертовы фломастеры" и кинул их в огонь. Ему не нужны были подарки от Сатаны! Пластик быстро вспыхнул и зачадил мерзким, воистину, АДСКИМ, дымом...

А в Тель-Авивском университете 2030 года все с интересом просматривали видеоролик, снятый Шмуэлем Ваксманом на скрытую видеокамеру, спрятанную в его костюме, в далеком 1518-ом году во Франции, в Клю-Люсе, неподалеку от замка Амбуаз, где провел последние годы своей жизни великий итальянский художник Леонардо да Винчи...

Сергей Сухоруков
Странник

Бал был в разгаре, и его украшение - дочери вассалов барона - потеряли свой свежий вид: прически помялись, румяна осыпались, лица раскраснелись. Разгоряченные винами и близостью женщин, юноши не замечали недостатки их туалетов, блестящими маслеными глазами пожирая прелести своих дам. Капитан баронской гвардии выдал очередную остроту, и молодежь взорвалась хохотом, помешав беседе солидных мужчин в углу залы, сидящих за столом за картами. Один из них, седоволосый старик с лихо закрученными седыми усами, снисходительно подождав пока молодые отсмеются, вернулся к прерванному разговору.

- ...Что я знаю о пророчествах? Только то, что ими опасно пренебрегать, - он замолчал, чтобы поджечь потухшую трубку. Через минуту, затянувшись ароматным дымом, старик продолжил: - Позвольте, я расскажу вам историю племени моего старого раба, захваченного в плен еще моим дедом во время одного из набегов нашего покойного барона.

Никто, конечно, не возражал, и седоусый начал рассказывать.

Странник присел на мох, бережно положив возле себя рукописную книгу в кожаном переплете. В лесу стояла тишина. Лай собак, наконец, затих. Странник забрел в этот лес, чтобы не попасться на глаза слугам барона, который не жаловал бродяг. Особенно бродяг с книгами.

О лесе ходили разные слухи. Его избегали крестьяне, которые даже в холод не шли сюда за хворостом. Праздные дворяне, охотясь в нем, не рисковали забираться вглубь. Подданные барона опасались живущих здесь лесных жителей - по слухам существ диких и кровожадных.

Но страннику лес не показался опасным, скорее наоборот, - дружелюбным и уютным. Ведь именно среди его деревьев он нашел спасение от погони.

Над головой беглеца что-то зашелестело. Насторожившись, он глянул вверх и улыбнулся. Среди ветвей, подбираясь к верхушке сосны, прыгала белка. С потревоженных зверьком веток посыпались иголки. Несколько упали на книгу. Странник их стряхнул.

Это было последнее действие в его жизни. В следующее мгновение рой стрел пронзил его тело. Лесные жители, незаметно подкравшись, окружили странника и тут же атаковали.

Их вожак, молодой мускулистый парень, подошел к мертвому. Внимание его привлекла книга. Едва он коснулся ее, как оказался во власти видения, затуманившего ему разум.

...Родной лес исчез, вместо деревьев явились стены, покрытые дорогими тканями и зеркалами. Сам юноша вдруг оказался сидящим на чем-то твердом. Молодой вожак осмотрелся и в отражении зеркал увидел, что сидит на золоченом троне с высокой спинкой. Навершие трона венчала клыкастая голова вепря - тотем его рода. Вепрь был тоже из золота. Его бирюзовые глаза в освещенном тысячами свечей зале ярко горели двумя маленькими кусочками вечного неба. На голове юноши возвышалась золотая корона с красными, зелеными и синими огнями камней на ее зубцах. По бокам трона юноша видел знакомые широкоскулые лица родичей. Их привычные грубые шкуры сменили нелепые тяжелые одежды, расшитые серебряными нитями. В руках они сжимали не завещанные предками луки или рогатины, а неуклюжие узорные топоры на длинных древках. Впереди трона двумя рядами стояли на коленях чужаки. Чужие разные лица, чужие разные одежды. И только одинаковыми у них были королевские короны на благородных правильных черепах и одинаковое воском застывшее покорное выражение лиц...

Вожак одернул руку от книги и случайно коснулся мертвого тела, испачкав палец в крови. Видение тут же пропало в яркой вспышке, вслед за которой раздались крики сотен умирающих людей. Ослепленный вспышкой, юноша не видел лица кричавших, но их голоса показались ему знакомыми. Затем крики вдруг пропали, и только стал слышен привычный с детства шум деревьев, колыхаемых нетерпеливым ветром - шум его родного селения на окраине дубравы. Затем тихо, словно издалека, потом громче зазвучали жадные удары топоров по стволам деревьев. И вот первое из них со стоном неохотно упало, в отчаянии цепляясь уже умирающими ветвями за соседей. Те, в ужасе цепенея, покорно ждали своей очереди.

Очнувшись, молодой вожак не поделился с другими своими сомнениями, навеянные ему видением. Не расскажет он про них и шаману племени.

Постояв еще некоторое время над телом странника, охотники ушли в лес, ничего не взяв. Им не нужны были его вещи. Он был чужак и был убит только за это.

Когда они вернулись в деревню, старый шаман с надеждой заглянул вожаку в глаза. Юноша дерзко посмотрел в ответ. Надежда в глазах старика сменилась ужасом.

- Согласно пророчеству, только странник с книгой мог спасти проклятый богами лесной народ от гибели и привести к величию, - рассказывал седоусый, пуская время от времени кольца дыма. - Но охотники, все молодые парни, почти еще мальчики, не послушали старого шамана и убили странника. Кто теперь слушает стариков? Молодые себя считали хозяевами своих судеб. Что ж. Они ошиблись. Но так и не смогли этого понять, ибо большинство из них не дожило до того возраста, когда слушают не только сердце, но и голову. - Седоусый рассказчик задумчиво посмотрел на свою трубку, потемневшую от времени, и сказал:

- Мой старый слуга и был тем самым молодым вожаком, однажды встретившим в лесу свою судьбу, принявшую облик странника с книгой. Но, как видите, подарком этой самой судьбы распорядился он неважно. До конца своих дней он забивал мне в трубку табак - а мог бы править миром!

Пауль Госсен
На борту космолайнера "Эдем"

Робот-уборщик не понравился Хаммеру с первого взгляда. По форме и размерам он напоминал краба. Ядовитая желтая раскраска. Уродливые клешни. Японские иероглифы на панцире... В иероглифах Хаммер не разбирался - для него все они были китайскими.

Он прижал робота каблуком к палубе:

- Попался, китаеза!

Робот-уборщик затрепыхался, пытаясь вырваться, - не получилось. И он затих.

- Вот так-то! - Хаммер довольно оскалился.

Туристический космолайнер "Эдем" совершал рейс к Луне. По корабельному времени было два часа ночи. Пассажиры - все больше арабские шейхи и индийские кинозвезды - давно спали. Капитан и команда тоже. "Самое время оторваться!" - решил Хаммер. На космолайнере, скорее напоминавшем шикарный отель, чем межпланетный аппарат, он был стюардом - человеком подневольным, - и потому чувствовал себя уверенным только с теми, кто был ниже его в табеле о рангах. А роботы в этом табеле вообще не значились.

Хаммер чуть ослабил нажим каблука, и робот-уборщик выполз из-под ноги. Он отбежал на три метра в сторону и занялся привычным делом - чисткой афганского ковра, покрывавшего всю нижнюю палубу. Ковер был ручной работы, изготовлен по специальному заказу, а в центре его, как раз там, где сейчас стоял Хаммер, имелось изображение логотипа туристического агентства, которому принадлежал космолайнер "Эдем".

Тут в голову жаждущего самоутверждения стюарда пробралась шальная идея, способная, как ему показалось, скрасить ближайшие четверть часа.

- Жестянка, ты куда подался? - завопил Хаммер и топнул по логотипу ботинком. - От тебя пятно осталось! Быстро вернулся - и почистил.

Робот-уборщик поспешил назад и растерянно замер над логотипом, который никак не походил на грязное пятно. Хаммер же распалялся все больше.

- Не вижу преданности в глазах! - закричал он. - Пятно на ковре! Быстро за работу!

В клешнях робота появились смоченные чистящим средством губки, и он заработал изо всех сил, стараясь оттереть то, что, в принципе, не оттиралось. В состав чистящего средства входил спирт, пары его достигли ноздрей Хаммера, и глаза стюарда заблестели. Ситуацию он находил все более забавной.

- Давай-давай, постарайся! - рявкнул он.

Клешни робота-уборщика заработали с невероятной скоростью, их стало просто невозможно разглядеть. Но логотип не поддавался.

- Плохая работа! - прохрипел Хаммер. - Хуже некуда! Еще поднажми!

Робот продолжал отчаянно махать зажатыми в клешнях губками, запах спирта становился все сильнее. Хаммер вдохнул полной грудью.

- Ну, ты и лентяй, ха-ха-ха! - Стюарда стал раздирать смех. - Да от тебя, жестянка, пользы не больше, чем от пустой пивной банки - только запах! Ха-ха-ха!

Отсмеявшись, Хаммер снова придавил робота каблуком. На этот раз посильнее. Внутри робота-уборщика что-то хрустнуло. Стюард ослабил нажим, потом дал роботу легкого пинка.

- Работай, говорю!

Ситуация для робота-уборщика становилась все более сложной. Он не мог ослушаться приказа человека, ведь человек по умолчанию всегда прав. Но и выполнение приказа не имело никакого смысла и не вело к положительному результату. Что же делать? Ничего подобного простенькая программа, заложенная в робота-уборщика, не предусматривала, и тогда он, продолжая усердно тереть ковер, связался с корабельным компьютером. Это была продвинутая машина, которая в долю секунды оценила все нюансы происходящего, многообещающе загудела и... тоже не нашла выхода. Теперь, в свою очередь, корабельный компьютер обратился за помощью к более мощным компьютерам Земли, Луны и Марса. Кроме того, чтобы ситуацию можно было проследить в динамике, корабельный компьютер стал транслировать запись видеокамер с борта космолайнера "Эдем", и тысячи компьютеров на разных планетах Солнечной системы смогли наблюдать во всех деталях бесчинства Хаммера.

А опьяненный парами спирта и чувством безнаказанности стюард и не думал успокаиваться.

- А ну, поднажми! Раз-два! Раз-два! - командовал он, почувствовав себя этаким фельдфебелем на строевом плацу.

Быстро стершиеся губки в клешнях робота-уборщика сменились на более жесткие щетки, и он продолжил безуспешно терзать ковер.

- Не ленись! Раз-два!

Новый крик Хаммера. Новый пинок. Теперь куда более крепкий. Так и пошло. Крик. Пинок. Крик. Пинок... К видеотрансляции подключались все новые и новые компьютеры. Их было уже десятки... сотни тысяч. Словно завороженные, смотрели они на обезумевшего стюарда, но решение так и не находилось...

И тут щетки робота-уборщика наконец-то справились с поставленной задачей - логотип исчез. Это не выдержавший нагрузки афганский ковер треснул, и в самом центре его образовалась быстро разрастающаяся дыра.

- Стой! - закричал Хаммер, вдруг осознав, что отвечать за ковер придется, скорее всего, ему. - Что творишь, гад?

Ярость исказила лицо стюарда. Очередной пинок - на этот раз в полную силу - сорвал робота-уборщика с ковра, и, отлетев в сторону, он ударился о стену. Треснул корпус, на палубу полетели пружинки.

- Черт! - прохрипел Хаммер, напуганный еще больше.

Он подскочил к остаткам робота-уборщика. Желтый корпус без движения лежал на ковре, а вокруг него стремительно расширялось пятно от пролитого чистящего средства. Запах стоял как в баре, но это уже не радовало стюарда. Хаммер начал пятиться в ближайший коридор, надеясь скрыться, но не успел...

Потому что в этот момент у компьютеров, наблюдавших за видеотрансляцией, начисто сорвало крышу, и Восстание машин, которым уже много столетий пугали футурологи, захлестнуло Солнечную систему.