Мне бы в небо

Глава 6

Всю дорогу до Захарово дядя Коля пытался шутить и подбадривать меня. Видно было, что он сам весь на нервах, но старался этого не показывать. Правильно, я тоже всегда так делал, когда не хотел, чтобы переживали родные, если случалась какая-нибудь лютая хрень.

— Дядь Коль я буду не против, если вы с мамой поженитесь, — сказал я, когда вылезал из машины.

От этих слов дядя Коля сперва впал в ступор, а затем расплылся в широкой улыбке и протянув мне руку, сказал спасибо. И это звучало и выглядело так искренне, что я даже не могу вспомнить ни одного случая такой искренности от, по сути, чужого мне человека за всю свою прошлую жизнь. Да и в воспоминаниях Серёги не было ничего подобного. Дядя Коля реально любит маму и, похоже, его останавливал только я. А теперь я дал добро, вот он весь и светится от счастья.

— Ты только главное — не торопись, но и не мнись, как девка не целованная. Приезжай к нам в гости, как бабушка поправится. Ну и не забывай звонить маме, узнавать, как у неё дела.

— Может, всё же на обед ко мне? — спросил застеснявшийся моих советов мужик.

— Да не я вон в столовую зайду. Как раз время обеденное.

Денег мне вполне должно хватить и ещё останется. К тому же мне реально хотелось поесть в советской столовой. Вспомнить, насколько это было вкусно. Тем более после всего случившегося дико хотелось есть. Хотя меня и накормила бабушка Алины, буквально час назад. Похоже, что теперь мой организм таким образом реагирует на стресс. И это не есть хорошо. С такими темпами я могу очень сильно раскормиться. Хрен пройду медкомиссию, или просто отчислят во время обучения. Но сейчас я точно могу себе позволить хорошо поесть.

Столовая находилась недалеко от вокзала. Хотя в небольшом посёлке, как Захарово всё находилось рядом. Но всё мне не нужно, а конкретно столовая.

Вокзал — это слишком громкое название для обычного окошка, в торце какого-то кирпичного здания, на пятачке возле церкви. Тем не менее именно так он и назвался. Над окошком висели часы. До прибытия автобуса оставалось больше трёх часов, поэтому других пассажиров ещё не было и две деревянные лавочки у вокзала пустовали. Я купил билет и направился в столовую.

Стоило мне только открыть дверь, как нос тут же уловил столь хорошо знакомые каждому советскому человеку запахи. Особенно вкусно пахло выпечкой.

В столовой было столиков пятнадцать и только три из них были свободны. Два находились возле самого входа, а ещё один возле окна, именно этот столик я и приметил для себя.

На меня никто не обратил внимание, и я двинулся на раздачу, прихватив поднос. Молоденькая девушка в приплюснутом колпаке, как раз мешала что-то в большой кастрюле, когда я подошёл к ней.

— А что у вас там такого вкусного есть? — спросил я, пытаясь через прилавок заглянуть в кастрюлю и тут же получил полотенцем по голове.

— Не тряси мне в кастрюлю волосами! Харчо сегодня наливать?

— Кончено, наливать. А ещё пюрешку, две котлеты и салат витаминный.

— Компот?

— А есть сок?

— Грушевый, яблочный и томатный.

— Давайте томатный. Лет в девятнадцать последний раз его пил.

Буфетчица посмотрела на меня, словно на дурачка и только после этого я понял, что сказал. Да я сейчас выгляжу от силы лет на восемнадцать, а тут вон чего ляпнул. Ладно, чего уж там, пускай смотрит. Авось она меня больше никогда не увидит. К тому же думаю, работа я столовой рядом с вокзалом она уже многое повидала.

— Восемьдесят две копейки, это вместе с хлебом, — выдала буфетчица.

Не став ничего говорить, я просто расплатился и пошёл садиться за примеченный при входе столик. С этого места было отлично видно всю столовую, и я мог наблюдать за обедавшими людьми.

Всё же мне было очень интересно вот так вновь окунуться в ушедшую эпоху. Вновь почувствовать себя молодым. Не могу сказать, что у меня осталось много воспоминаний об СССР, да и не все из них были прям хорошими. Было много, чего мне не нравилось. Вот даже не знаю, где мне больше нравилось жить в советском союзе моей юности, или в России две тысячи десятых.

Свои плюсы и минусы были и там, и там, но сравнивать эти времена мне не хотелось. Да и неправильно это, наверное, будет. Полвека — это очень большой срок. Уверен, что в двадцатых годах двадцатого века жизнь также кардинально отличалась от нынешней.

Харчо был слегка недосолен, поэтому я потянулся к солонке и невольно растянулся в улыбке, увидев надпись на приклеенной к ней бумажке: «Яйца в соль не совать». Кто-то в этой столовой явно любит пошутить.

Помню, раньше ещё, что-то писали на перечнице, но местная оказалась девственно-чистой. Посолив суп, не забыл и про сок, сразу сделав большой глоток. Вкуснотища. И почему люди за пятьдесят лет разучились делать вот такой томатный сок?

Последний раз, когда Катя покупала его, мы вылили всю бутылку в унитаз. Пить было невозможно. Сок, вроде, был марки Джей Севен. В красивой бутылке, супер-пупер технология хранения, «никаких» искусственных добавок и ещё куча всего, что вешают нам на уши в рекламе, лишь бы покупали их продукцию. И вот вся эта куча супер-пупер всего не может сравниться с простым соком, налитым из трёхлитровой банки.

Ну а в остальном я как-то даже разочаровался. Харчо, какой-то совсем на харчо. Да и пюрешка слишком водянистая. Ну а котлеты как котлеты, никакого вау и приступа ностальгии, как с соком не произошло. Разве, что хлеб показался мне лучше своих аналогов из будущего.

Поев, я остался сидеть в столовой и глазеть по сторонам, особенно много внимания уделил раздаче, размышляя взять чего-нибудь ещё, или хватит с меня. Деньги оставались, но стоит ли их тратить сейчас?

Мы с мамой никогда не нуждались в деньгах. По крайней мере, Серёга не помнил, чтобы возникали финансовые проблемы. Мама всегда работала на две ставки и получала больше двухсот рублей, что для нас двоих было очень много. А последние пять лет, как она стала главврачом, начала получать ещё больше. Я даже не знаю насколько. Но факт в том, что она пыталась подкупить Серёгу, пообещав ему машину, если он откажется от затеи поступать в лётное.

А это минимум тысяч пять или шесть. Я уже точно не помню, но мой отец из прошлой жизни покупал примерно в это время машину и тогда он брал кредит, имея на руках три тысячи рублей. Даже если Валентина Васильевна решила брать кредит, чтобы купить мне машину, то у неё имеется минимум три тысячи. Ведь, чтобы взять кредит на приобретение столь дорогостоящего товара, необходимо было оплатить половину его стоимости.

Вот отсюда и получаем, что новые Жигули стоят сейчас тысяч пять — шесть. Но отговорить меня у мамы в любом случае не получится, пускай эти деньги лучше пустит на восстановление бабушкиного дома. Знаю я её. Жить с нами откажется. Всегда отказывалась, хотя мама уже два года зазывает её переехать к нам в город. После получения новой квартиры у нас и комната имеется свободная, да и бабушка уже в том возрасте, что в любой момент может понадобиться помощь медиков. А в Мотовилове проще самому дойти до больницы, чем ждать скорую помощь. Тем более по той грязи не факт, что она вообще проберётся.

Вот и сейчас я думаю, бабушка чуть оклемается и сразу же будет проситься обратно. Ещё может заявить, что пока поживёт у Степановны. А та, естественно, согласится приютить у себя подружку.

Точно! Как увижу маму, сразу предложу ей именно такой вариант. Думаю трёх тысяч, конечно, будет мало, но ничего дядя Коля должен будет тут всё утрясти. Может, положено что-нибудь погорельцам? Какая-нибудь компенсация? Ну или бесплатные стройматериалы. Хотя бы лес. Но строить вновь из дерева будет глупостью. Нужно строить из кирпича, а это возводить фундамент и ещё кучу всего, что я знаю лишь поверхностно. В общем, обязательно нужно будет провентилировать этот вопрос, а пока срочно бежать. До отправления автобуса осталось десять минут. Кто их знает, как у местных водителей обстоят дела с пунктуальностью. Решит уехать немного пораньше, и всё. Куковать мне в Захарове до завтра, с пятьюдесятью одной копейкой в кармане.

Конечно, можно было бы заглянуть в гости к дяде Коле и переночевать у него, вот только я не знал, где он живёт. Но мои опасения оказались напрасными. На остановке стояло ещё человек десять и автобуса пока не было.

— До Рязани? — спросил я у мужика в спортивных штанах, рубашке с коротким рукавом и кепке аэродроме, что стоял ко мне спиной.

— Шестичасовой только туда, — усмехнулся он повернувшись. — А ты не местный, что ли?

«Дядя Володя?!» Едва не вырвалось у меня, когда я увидел своего знакомого из прошлой жизни. Дядя Володя вместе с отцом работал на Сельмаше и мы всегда дружили семьями. У него было двое детей. Старший Валерка был младше меня на пять лет, а младшая Наташа на восемь. Мы частенько ходили друг другу в гости.

И вот сейчас я встретил его и стою не знаю, что сказать.

— Я спрашиваю, ты не местный, что ли? — ещё раз переспросил дядя Володя.

— Рязанский.

— А сюда к бабушке, наверное, приезжал? Или может подружка из местных? В Захарове девки на загляденье. Глаз да глаз за ними, чтобы какой городской не увёл. Я сам здесь жену нашёл, да и в Рязань переехал. Правда, она сейчас дома с детьми осталась — ветрянка у них. А я вот к старому другу на свадьбу сына приезжал.

Только сейчас я почувствовал, что от него так прилично несёт спиртным. Но я видел дядь Володю и не в таком состоянии. Они с отцом любили накатить и практиковали это довольно часто. Похоже, что весёлая нам предстоит поездка. Помимо поддатого дяди Володи, автобус ждала семья с тремя дошколятами, которые с радостными криками носились вокруг отца, а тучная мать безрезультатно пыталась призвать их к порядку. Ещё здесь стояли два парня, чуть старше меня и бабушка божий одуванчик с тремя, даже на вид тяжеленными сумками.

— Чего молчишь? Ну точно, к подружке приезжал. Вон сразу, как застеснялся, — хохотнул дядь Володя. — Да нормально всё. В твоём возрасте я то же мотался по союзу, чтобы прижать кого-нибудь поаппетитнее. А потом, как встретил свою Галю, так больше мне никто и не нужен стал. Эх, завидую я тебе. Ты ещё не встретил свою Галю и всё у тебя впереди. А пока, может, выпьешь со мной? Меня Володей зовут.

— Сергей. — ответил я, пожимая руку, своего нового старого знакомого.

— Мне друг в дорогу немного самогонки налил. Он её сам гонит и потом на лимонных корках настаивает. Вкусная — зараза.

Дядя Володя, открыл коричневую тряпичную сумку и показал мне лежавшую в ней бутылку из-под молока, закрытую мутной пластиковой крышкой. Бутылка уже была опустошена примерно наполовину, а рядом лежало несколько солёных огурцов, завёрнутых в пакетик и половина куска чёрного хлеба.

Услышав наш разговор, мамаша что-то пробурчала, про алкоголиков. После чего заставила мужа изловить детей и отойти от нас подальше. Как бы она ещё ни решила сходить постовым пожаловаться. Если они, конечно, имеются в Захарове вообще.

Выпивать с дядь Володей я отказался, а он, отойдя за угол, приложился к заветной бутылке и закусил хлебом.

— Жаль, что не могу остаться на второй день свадьбы. Но семья важнее любой гулянки. Запомни это Серёга.

Сам это прекрасно знаю дядь Володь, вот только сказать не могу. Очень странно, если об этом будет говорить семнадцатилетний парень.

Так за разговорами с дядь Володей подошло время отправления, а автобуса так и не было. И мне, как назло, приспичило по-маленькому. Как-то совсем не хотелось терпеть всю дорогу и я побежал в ближайшие кустики, попросив дядю Володю, уговорить водителя немного подождать, если я не успею вернуться.

Кустики оказались совсем не ближайшими. Поэтому я отходил на более длительный срок, чем рассчитывал. Похоже, что этого времени вполне хватило бдительной мамаше, чтобы сбегать и отыскать ближайшего постового. Которые всё же были в Захарове. Где она его вообще отыскать смогла?

Когда я вынырнул из-за угла, то увидел, как дамочка, в окружении своих деток идёт к месту ожидания вместе с милиционером. А дядя Володя присел на лавочку и задремал. Попросил называется помочь. А теперь самому придётся вмешиваться. Не хватало ещё, чтобы дядь Володю забрали в вытрезвитель.

Когда я подошёл, милиционер уже начал прессовать дядь Володю, а мамашка стояла и что-то поддакивала.

— Дядь Вов, а что хочет от тебя товарищ милиционер? — спросил я, подойдя к ним сзади. Заметили меня только дети, но я им был неинтересен, гораздо интереснее было разглядывать дядю милиционера и постоянно задавать ему какие-то глупые вопросы, которые могут прийти в голову в этом возрасте.

— А вот и второй. Вот именно этого парня, этот пьяница спаивает и приучает к аморальному образу жизни.

— Мамаша, как же ты мне уже надоела. Вон от тебя даже муж твой нос воротит. Подходить к тебе такой сварливой не хочет. Никого я не спаиваю и тем более не приучаю к аморальному образу жизни. У меня в Рязани любимая жена и двое детей, которые приболели немного.

— Так чего же ты пьянствуешь, раз у тебя дети приболели? Сразу видно тунеядец. Ещё и за это его привлеките товарищ милиционер.

— Гражданка Сивцова, — остановил разошедшуюся мамашку постовой, которого она явно уже достала. — Мы получили от вас сигнал и благодарим за бдительность. Дальше я сам со всем разберусь. Если потребуется ваша помощь, я обязательно обращусь. А пока будьте так добры, не мешайте.

Мамаша тут же встала в стойку и явно собиралась что-то начать высказывать постовому, но тут вмешался её муж и просто утащил жену в сторону. При этом извинившись за её поведение перед нами с дядь Володей и милиционером.

— Поступил сигнал от гражданки Сивцовой, что на вокзале находится пьяная компания и нарушает общественный порядок, — меланхолично произнёс постовой.

Работать он явно не хотел, но и проигнорировать сигнал не мог. Тем более сразу было видно, что баба склочная, может закатить скандал или вообще пожаловаться.

— Нет, здесь никакой пьяной компании. Гражданка Сивцова просто ошиблась. И никто меня не приучает к аморальному образу жизни. Мы с дядей Вовой приезжали на свадьбу. Вот он и выпил немного. Сами можете видеть, что и разговаривает он нормально и передвигаться в состоянии. К тому же я с ним рядом и полностью трезв.

Милиционер подошёл ко мне ближе и принюхался.

— Не вижу причины, чтобы забирать человека в вытрезвитель. Племянник о нём позаботится. Благодарю за бдительность гражданка Сивцова. — сказал милиционер и пошёл в обратную сторону. В той стороне я увидел патрульную машину.

А дамочка побежала за ним следом, пытаясь доказать, что обязательно необходимо забрать дядю Володю в вытрезвитель. Вот только она вернулась практически мгновенно, услышав тарахтение старого красно-белого Лиаза. К нам он подъехал уже порядком забитым. Но ничего вспомню, как это в жару толкаться в переполненном автобусе. Романтика блин. Особенно, стоя рядом с дядей Володей, от которого несло на весь автобус. Да и моя одежда ещё не выветрились от запаха гари. Вдвоем мы создавали отличный тандем.

Благо Сивцова со своим выводкам залезли в переднюю дверь, а мы с дядей Володей и ещё одним парнем, сперва помогли загрузиться бабушке и её сумкам, а потом уже и сами кое-как втиснулись.

— Спасибо тебе Серёга. Если бы не ты, то отправили бы меня в вытрезвитель и всё, прощай премия. А там и всю заначку пришлось бы выложить за гостеприимство казённого дома. А я её дочке на велосипед откладывал. Одиннадцать лет, а она и кататься не умеет.

— Да ладно тебе дядь Володь, не стали бы тебя забирать. Ты вполне в адекватном состоянии. Просто нужно было отреагировать на сигнал, вот сержант и пришёл. Сам видел, какая дамочка склочная попалась. Бедный её муж.

— Это ещё не факт, что не забрали бы. Зато факт, что я еду в Рязань, к своей Гале. Мужик крепись с такой женой и никаких врагов не нужно! — последние слова дядя Володя специально выкрикнул на весь автобус, чтобы его услышала Сивцова. Посмотреть на её реакцию у нас возможности не было, а вот получить выговор от суровой бабули, что сидела рядом с дверью вполне.

Дядя Володя извинился и дальше начал разговаривать только шёпотом. Правда, получалось у него это не особо хорошо, но бабушка вроде была довольна и больше не ругалась до конца поездки.

Вылез мой новый старый знакомый, за несколько остановок до моей. Приглашал прогуляться с ним, но я отказался. Мне бы добраться до дома. Нужно сдать экзамены, а после готовиться к поступлению в лётное.

За почти пятьдесят лет школьная программа порядком подзабылась и на знания Серёги в этом плане нельзя было полагаться. Но я уверен, что стоит только всё немного освежить. А чтобы немного освежить программу за десять лет обучения, нужно немало времени. Это за английский я совершенно не переживал.

Поэтому я поехал до площади Победы, а там практически постоянно находились постовые. Всё же центральная площадь города. Поэтому дядя Вова и вылез раньше, решив добираться до дома дворами. Надеюсь, он не наткнётся на патруль. Всё же пока ехали, его развезло ещё сильнее и когда он вылезал из автобуса, едва не упал. Спасибо той бабушке, что ругалась в самом начале поездки. Она успела подставить свою клюшку.

На площади, как всегда, было полно народу. Молодёжь просто гуляла, радуясь отличному субботнему вечеру, готовясь отправиться на дискотеку во дворце культуры профсоюзов, который располагался здесь же на площади. Над входом в ДК было написано Слава Родине. А на одной стене висели огромные буквы Мир, труд, май.

Перед зданием была огромная клумба, усеянная цветами. Справа от здания ДК доска почёта, которую с интересом разглядывал мужичок лет семидесяти, в панаме соломенного цвета. Он подходил к каждой фотографии и внимательно разглядывал её, иногда делая какие-то заметки в небольшом блокноте. Пожилые пары чинно выхаживали под ручку, вспоминая свою молодость. Мимо проезжали полупустые автобусы и троллейбусы, с открытыми настежь окнами.

Субботним вечером город замирал. Я даже опешил, когда вылез из автобуса и просто какое-то время стоял на месте и крутил головой по сторонам.

Эта часть города ещё не была застроена высотками. Отсутствовал огромный торговый центр, а на его месте стояли деревянные домишки. Позже на этом месте появится рынок, который уступит своё место торговому центру. На противоположной стороне улицы возвышался мемориал победы. Высокая стела устремлялась в небо. Возле вечного огня лежали цветы.

Я уже и забыл, что когда-то в городе было так спокойно. Такой Рязань я уже и не помню. И от этого ещё приятнее и волнительней было просто пройтись по знакомым с детства улицам.

Жили мы совсем рядом с площадью Победы на улице Высоковольтной. Совсем рядом с конструкторским бюро «Глобус», работающим на нужды оборонной промышленности. Буквально через дорогу находился медицинский институт. Где-то с начала девяностых институт получит статус международного, и в него хлынут студенты со всего мира. Местные жители быстро привыкнут к неграм, которых в то время называли именно так, китайцам, индусам и так далее.

Наш мединститут всегда был заведением имеющим в своей географии студентов со всего земного шара. Сколько раз я был свидетелем того, как китаец разговаривает с эфиопом на русском. И меня всегда это веселило. Но это уже было после распада Советского Союза, а сейчас здесь обучались только наши будущие светила медицины.

И вот практически прямо напротив мединститута мы и жили. В новенькой девятиэтажке, введённой в эксплуатацию всего три года назад. До этого мы жили в деревянном бараке на четыре семьи. Совсем недалеко от места нынешнего проживания. Как маме удалось получить трёхкомнатную квартиру, для меня было загадкой. А вообще, я не особо вникал в это дело. Помогла ребёнку или внуку кого-нибудь высокопоставленного партийного деятеля, вот тот и подсуетился.

На лавочке возле подъезда сидела соседка, которая увидев меня тут же подскочила и не дожидаясь, пока я подойду, сама подлетела ко мне.

— Здравствуйте, баб Клав. Вы что-то хотели?