Можно ли обижать девочек?

Глава 6

Первая патронатная государственная гимназия. 20 сентября.

Вы летали во снах? Наверное, да. Многие по ночам, стоит только преодолеть тонкую, неосязаемую грань между повседневной реальностью и буйными фантазиями остывающего от дневной активности мозга, быстро, как юркий стриж, или медленно, словно объевшаяся мокрым хлебом утка, воспаряют ввысь, оставляя далеко внизу унылую грешную землю. И парят потом, будто птицы в ласковой небесной синеве, излучая в бесконечное пространство сна чистую, незамутнённую негативными эмоциями радость. Особенно часто такое происходит в детстве. По крайней мере, у меня так было. Раньше.

Сегодняшней ночью я летел в невесомости, в чёрной, безмолвной, никем и ничем не ограниченной, равнодушной ко всему пустоте, которую никто и никогда не тревожил своим присутствием. Вокруг не было никаких видимых ориентиров, наличествовало только чувство быстрого разгона и ощущение поглощаемого стремительным движением пространства.

Спокойный одинокий полёт продолжался недолго. Вдруг, в какой-то неуловимый миг, всё изменилось. Окружающая безграничная пустота, до этого удивлённо наблюдавшая за слишком смелой или напрочь безрассудной человеческой букашкой, словно обозлившись на безмерно наглое создание, посмевшее потревожить её вечный покой, вспыхнула ярчайшими энергетическими вихрями, которыми принялась безжалостно стегать мою несущуюся в неизвестном направлении сущность.

Я ослеп, оглох, с меня огромными кусками начала слезать кожа, обнажая вопящие от боли нервы. Моё, не желающее терять сознание тело, одновременно корёжило электрическим током и хлестало струями холодной воды, не приносящими желаемого облегчения, а только рассекающими мою плоть, опаляло пламенем жаркого огня и замораживало лютым холодом.

Затем, невидимый всесильный истязатель, которому мало показалось причинённых мне страданий, огромными ладонями принялся безжалостно сминать мою терзаемую всеми возможными стихиями тушку, чтобы через некоторое время начать её растягивать, словно старательный повар захотел вымесить тесто для своего мясного пирога.

Под конец, ничего не видящий и не слышащий, охрипший от постоянного крика комок моего измученного тела, упал с неизвестной высоты, распластавшись по какой-то твёрдой поверхности, словно налитый на раскалённую сковородку блин.

И я с неимоверным облегчением потерял сознание. Чтобы проснуться на полу своей комнаты рядом с разворошённой кроватью закутанным, словно куколка бабочки, в мокрую от пота простыню.

Сегодняшний кошмар был внеплановым, если можно так его назвать. Я, с трудом распутавшись и взобравшись обратно на покинутое ложе, даже календарь проверил на своём коммуникаторе, привычно не глядя нащупав его на стоящей рядом с кроватью тумбе. Электронный девайс охотно подтвердил, что на дворе стояло, а вернее только начинало вставать, раннее утро двадцатого сентября две тысячи восемьдесят шестого года от Рождества Христова. До следующего, по установленному неизвестным мучителем графику, кошмарного полёта во сне оставалось ещё шесть дней, а точнее ночей.

Каждый новый месяц, проведенный в этом времени, я «отмечал» вновь и вновь переживаемым во сне мучительным полётом сквозь жестокое нечто, что с поразительной методичностью принималось истязать меня, едва я набирал скорость после «взлёта» с неизвестного аэро- или космодрома.

Причём не важно, сколько дней было в прошедшем месяце – тридцать или тридцать один. Этот сон регулярно повторялся в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое число – именно в тот день, в который меня занесло в это время. Или в этот мир? С этим я до конца так и не смог разобраться. Да и неважно это для меня.

Хорошо, когда кошмар посещал меня под самое утро, почти, как сегодня, и я успевал как следует до него выспаться. Такое случилось всего один раз из четырёх осуществлённых мною ранее полётов во сне. Сегодняшний был вторым в серии из пяти ужасных вылетов.

Хуже было, если приходилось летать в начале или в середине ночи. Ни разу после убийственного «приземления» я не сумел заснуть повторно.

И хорошо ещё, что все неприятные, мягко говоря, ощущения пропадали, стоило мне только открыть глаза. Но память-то о них никуда не девалась, терзая ещё некоторое время моё тело фантомными болями. «Интересные» ощущения приходится испытывать при этом: с одной стороны мозг понимал, что проснувшееся тело уже не болит, а с другой – только начинающее отходить ото сна сознание твердило, что ничего для него ещё не закончилось.

Почему этот периодически повторяющийся сон приснился мне сегодня, так сказать внепланово, не по привычному уже расписанию? Оставшийся до срабатывания будильника час я безуспешно пытался найти ответ на этот вопрос.

И ещё на один – что подарить Ладе на её день рождения, до которого осталось всего двое суток.

Я слишком мало знаю девушку, чтобы выбрать какой-то конкретный подарок, который гарантированно пришёлся бы ей по душе. А прийти на праздник просто с букетом цветов было как-то не совсем удобно, что ли. Да и дарят ли здесь парни девушкам цветы? За всё недолгое время, проведенное в местном обществе, я ни разу не видел представителя мужского пола, сжимающего в своих руках какого-нибудь подопечного древнеримской богини18 цветов, расцвета, весны и полевых плодов.

18. По легенде грудь богини Флоры источала цветы, распространявшиеся по окрестностям.

Кроме того, немалое опасение вызывало состояние моего организма, полностью вымотанного и физически, и магически во время вчерашнего футбольного матча. Сами знаете, как чувствуют себя мышцы, перегруженные с непривычки накануне любыми физическими упражнениями. А у меня к ним ещё и голова присоединялась.

Но, слава Богу, всё обошлось, и самочувствие моё, на удивление, после окончательного улетучивания остатков неприятного сна оказалось вполне удовлетворительным.

Под самое утро, словно мало мне было ночных «приключений», одновременно с раздавшимся в тишине комнаты сигналом будильника решила сломаться моя настольная лампа, которую я, задумавшись о смысле своего бытия, периодически то включал, то выключал. Недолго она у меня продержалась. На днях только привёз её из Пензы. Чего она сиротливо простаивала без пользы на моём тамошнем столе? А в здешней комнатушке вечерами дополнительное освещение не мешало бы заиметь. Вот и заимел. Правда, как выяснилось, всего на несколько дней.

Сама лампочка оказалась цела – это подтвердило перемещение её в настенный светильник бытовой комнаты, так как на потолке моей комнатушки, как и всех других помещений, были лампы другой конструкции.

Разборка корпуса настольного осветительного прибора также мало чем мне помогла. Удалось выяснить только, что провода, идущие от залитого чем-то основания к патрону лампочки, тоже не перегорели. Благо розетки в той же бытовке имелись, и напряжение в них, судя по приклеенным сверху этикеткам, составляло привычные двести двадцать вольт, на которые патрон с вкрученной обратно лампочкой и были рассчитаны.

А вот что делать дальше – непонятно, так как сам светильник был беспроводной, и от его основания никакие шнуры с вилками к настенным розеткам не присоединялись. Всю функцию коммутирования светильника со встроенной в стены сетью электроснабжения выполняло то дымчатое полупрозрачное нечто, что было залито в основание разобранного мною далёкого потомка обычной восковой свечки.

Выковырять эту субстанцию мне помог верный раскладной ножик, с которым я почти никогда не расстаюсь. Повертев извлечённый стекловидный брусок в руках, посмотрев его на просвет, зачем-то понюхав и поподбрасывав на ладони, я понял, что моих устаревших на сто лет познаний в бытовой электротехнике для восстановления работоспособности питающего электроэнергией блока явно не достаточно. Да и можно ли его восстановить? Может он вовсе неремонтопригоден?

Жаль, конечно, что только-только привезенная лампа вышла из строя и желания заходить в него обратно совсем не проявляла. И мама Маша может расстроиться. Да не может, а обязательно расстроится, хоть и виду при этом не подаст. Ведь эта лампа её родного сына, которому она наверняка не один год служила верой и правдой. Надо будет попробовать поискать в магазинах или в интернете точно такую же. Или попытаться всё-таки отремонтировать старую.

Вот и она сама (мама Маша, а не лампа), как обычно по утрам, звонит, беспокоясь, чтобы я не проспал, вовремя позавтракал и не опоздал на сегодняшние уроки. Черёд моего ответного звонка с рассказом о дневных событиях наступит вечером, как всегда, перед самым отбытием в царство недоброжелательного ко мне сегодняшней ночью Морфея.

Мою догадку о неремонтопригодности блока питания после окончания разговора с мамой Машей подтвердил всегда готовый прийти на помощь интернет. Он же посоветовал не заморачиваться с ремонтом, а приобрести новый настольный источник света, так как по цене замена энергопередающего элемента, которую, к тому же, должен осуществлять сертифицированный специалист, выйдет чуть ли не дороже покупки нового светильника. Кстати, исправный «блок питания» электроэнергией любого её потребителя, судя по просмотренным мною видеороликам и картинкам, должен быть абсолютно прозрачным, а не таким серым, каким он достался мне в качестве бесполезного трофея.

Приняв полученную информацию к сведению, я плюнул на всё, решив отложить решение всех утренних вопросов на вечернюю пору. Тем более, что время завтрака всё ближе и ближе, а я ещё не зарядился физически.

Вообще, странные у нас пробежки. Бегают, теперь уже, три человека каждые (ну, почти) утро и вечер по заросшему древесными великанами парку в полнейшей тишине. Только прерывистый свист вдыхаемого и выдыхаемого воздуха да уверенные шлепки спортивных подошв о твёрдые плитки беговых дорожек разбавляют мерный шелест колышущихся по ветру зелёных пока ещё крон. Это – утром, когда все нормальные люди ещё досматривают последние, самые сладкие кадры своих чудесных или кошмарных, а может и эротических сновидений.

А по вечерам к внешним раздражителям периферийной нервной системы добавляются сначала удивлённые и недоумевающие, а потом и насмешливые взгляды прогуливающихся по парку и держащихся за руки гимназисток, выполнивших выданное на завтрашний день домашнее задание и щебечущих о чём-то своём, девичьем, наслаждаясь покоем и чистым воздухом последних тёплых осенних деньков.

Полагаю, только постоянное присутствие Ольги Станиславовны в нашем трио удерживало обгоняемых нами малолетних дамочек от озвучивания вослед всего того, что они думают о «ненормальных» легкоатлетах, которым не хватает физических нагрузок на ежедневных уроках физкультуры.

Мне-то, как уже в стопиццотый раз говорю, на всё это наплевать.

Говоровой, сам Бог велел творить подобные спортивные «безобразия».

А вот Лада первые дни сильно смущалась. Но, как говорится, вода камень точит. Вот и она привыкла и почти не реагирует на нет-нет, но доносящиеся из-за наших спин ехидные смешки молодых и просто юных барышень. Да и наши коллеги-гимназистки за прошедшее время притерпелись уже к «безбашенному» дуэту физрука и малообщительного семиклассника. Подумаешь, теперь таких «идиотов» стало трое. Главное, что для остальных это непонятное явление не заразно.

Вот в такой, почти полной, тишине окружающей нас среды старинного Воронцовского парка мы и бегали. Только утренние приветствия и прощальные кивки головами после каждого забега составляли всё наше «культурное» общение.

Лада поначалу попыталась как-то изменить эту самопроизвольно установившуюся традицию. Но после нескольких неудачных попыток бросила такое гиблое дело, поняв, что ничего у неё не получится. Не знаю, что ей помешало – может отсутствие общих и обоюдоинтересных тем для светской беседы с леди Говоровой, может требования собственного организма о своевременной и бесперебойной подаче в него свежего кислорода, а может наушники в моих ушах.

Так что все наши с девушкой разговоры начинались за завтраком в столовой. И сегодня, как обычно, начала Лада:

– Ты чего вчера вечером бегать не вышел?

– Извини, сам не ожидал, что засну. Настолько устал, что вырубился и беспробудно проспал до самого утра. А вы с Ольгой Станиславовной бегали?

– Да! Прождали только тебя под окнами минут десять-пятнадцать. А потом Говорова, посмотрев что-то на своём ПИКоме (наверное, время её поджимало), предположила, что ты, скорее всего, устал и лёг отдыхать. И предложила начать забег без тебя. Я согласилась, и мы побежали. Как теперь выяснилось, она была права. А я потом ещё приходила к тебе. Думала, как всегда, спину мне помассируешь. Но окна у тебя по-прежнему не светились. И я ушла.

Я молча покивал головой, приняв к сведению полученную информацию, и попытался сосредоточиться на стоящих передо мной блюдах, размышляя параллельно о том, когда это несколько массажей, сделанных мною девушке за последние дни, успели стать «как всегда»? Но не тут-то было!

– Чего ты такой неразговорчивый, Славка? – донеслась, если мне не показалось, обиженная реплика со стороны Лады, лениво ковыряющейся в манно-творожной запеканке, залитой белоснежной сметаной. – С тобой как со стенкой общаешься, а не с живым человеком. Иногда у меня создаётся впечатление, что я разговариваю сама с собой.

– Какой есть. – буркнул я угрюмо, выныривая из гастрономического рая и настраиваясь на получение привычных нравоучений по поводу моего несносного характера, не один раз изливаемых на меня моей соседкой по парте в прошлой школьной жизни. – Не люблю попусту трепать языком.

– Ну и хорошо! – прозвучало неожиданно от сидящей напротив одноклассницы, вконец позабывшей о почти не тронутом завтраке, уложившей свой подбородок на сомкнутые кулачки и почему-то улыбающейся в ответ на мои грубоватые слова. – У меня папа точно такой же был. И когда мы с тобой вместе, то я словно рядом с ним себя ощущаю. И говорить за нас двоих я готова сама.

Во время пробежки я несколько раз пытался уловить тонкие нотки цветущего жасмина, пока не сообразил, что никто не стал бы расходовать недешёвый продукт для того, чтобы через полчаса смыть его в душе. Зато теперь в столовой, даже пищевые флюиды не помещали мне ощутить знакомый аромат, донёсшийся от проявившей себя с неожиданной стороны девушки, трапезничающей с недавних пор за одним столом со мной.

Видимо заметив обонятельные взмахи крыльев моего носа, Лада, слегка кокетливо наклонив голову, спросила:

– Нравится?

– Ага. – куртуазно ответил я, шмыгнув носом. Или это она о поглощаемой мною творожной запеканке? – А почему ты раньше не пользовалась этими духами?

– Не для кого было. – прозвучал прямолинейный ответ от продолжающей радоваться непонятно чему девушки.

Кому радость, а кому нужно было срочно охлаждать уши, грозящие воспламенить нависающие над ними пряди русых волос. Блин, в который раз пришлось напомнить себе о необходимости нелюбимой стрижки.

А потом, чтобы сменить смущающую меня тему беседы, я, вспомнив, что папы у Лады почему-то нет, не нашёл ничего лучшего, как напрямую спросить об этом:

– А где твой отец?

– Извини, если тебе неприятно или больно об этом говорить. – спохватился я чуть позже. – Я помню, как ты говорила, что его почти не помнишь.

– Ты запомнил мои слова? Как это мило! – всплеснув ладошками, ещё больше заулыбалась Лада. – Мне это очень приятно.

Вот девчонки, всё у вас не так, как у людей. Я тут сижу, переживаю, что ненароком разбередил у девушки какую-то душевную рану, а она радуется тому, что я что-то там, где-то, когда-то запомнил.

Пока я предавался размышлениям об особенностях женской психики, моя подруга, задумавшись и уйдя в воспоминания, продолжила:

– А папу своего я действительно плохо помню. Красивый он был, добрый. И очень молодой. Помню только, как однажды сидела у него на коленях, и он, ласково улыбаясь, играл со мной в куклы. Мне было весело, тепло, спокойно и уютно. А потом мы, уговорив маму, все вместе пошли гулять в парк.

Во время рассказа улыбка на лице Лады, ставшая какой-то нежной, что ли, после последующих слов девушки слегка поблёкла:

– Ещё помню, что мама всё время упрекала его в молчаливости и замкнутости. Почти, как я тебя только что. А папа всё так же молча смотрел на неё и улыбался. Он очень любил её, как и меня. Я это точно знаю. А потом, когда его не стало, мама много раз ругала себя за учинённые ею ссоры.

– И этот кулон – умолкшая на несколько секунд девушка нежно погладила вытянутое из-под блузки украшение – папа также без слов одел мне на шею незадолго до своей смерти. Только погладил по голове и нежно поцеловал в лоб. Я маленькая тогда была. Но эту картину я помню отчётливо.

Девушка, поцеловав серебряную подвеску в форме сердечка и упрятав её обратно под одежду, явно слегка загрустила.

– Ты на маму обижаешься? – о причине ранней смерти отца Лады я решил не расспрашивать, чтобы ещё больше не расстраивать свою подругу. Если захочет, то сама потом расскажет.

– Раньше, пока не повзрослела, обижалась. – Лада снова улыбнулась и, лукаво взглянув на меня, произнесла: – А сейчас начинаю её понимать.

Рассмеявшись на последовавший после её слов новый приступ моего смущения, девушка поинтересовалась:

– А у тебя есть папа? Кто твоя мама? Говорят, именно она привезла тебя в нашу гимназию.

Вот, же ж, любознательный дружный женский коллектив, ёлки-метёлки! Ничего не скроется от его бдительных и не в меру любопытных, подведенных разноцветной тушью глаз. Любое событие сразу становится достоянием всей местной общественности и ею же обсуждается со всех сторон, иногда даже совсем неожиданных.

Не думаю, что обстоятельства моего приезда девчонкам рассказали уехавшие уже строители, охрана гимназии или кто-то из её педагогического состава. Скорее всего, языки распустили дежурящие в то утро гимназистки, которых мы встретили на улице, или их коллеги, глазевшие на нас из окон общаги. Но, скорее всего, и те и другие. Эх, права была та дама из учебного отдела, в первый же день от всей души пожелавшая мне мирного и благополучного выживания в этом рассаднике красоты и здоровья.

Но это всё мелочи. Главное – что мне сейчас отвечать на поставленные вопросы? Сам, блин, поднял тему семьи, самому теперь придётся как-то выкручиваться. Не рассказывать же подруге о своих настоящих родителях?

– Я приёмный. – тихонько буркнул я, опустив глаза в свою тарелку и решив говорить правду, но не всю. – А моя новая мама – врач, работает в больнице и тоже целитель, как ты.

Блин! Язык мой – враг мой. Опять проболтался. Хорошо, что Лада, впечатлённая фактом моего усыновления, не обратила внимания на мою оговорку о том, что мама Маша тоже является целителем, как сама девушка. Ведь подруга не рассказывала мне о направлении своего магического таланта, хотя и упоминала, что происходит из семьи целителей.

Но, факт наличия какого-то магического направления в семье происхождения вовсе не означает, что этим же направлением будут владеть все женские члены (хм, интересное словосочетание получилось) такой семьи. Чаще всего – да, но отнюдь не всегда. Значительно реже, но у мамы-мага могли появиться дети и вовсе не одарённые магически или с направлением магии, даже противоположным маминому. Скорее всего, и пример Лады это подтверждает, папа в этом процессе тоже играет немаловажную роль.

Так что знать о даре моей подруги я никак не мог. И очень хорошо, что столики вокруг нас к тому времени оказались пустыми, и подслушивать наш разговор было некому.

– Ты мне настолько доверяешь, что рассказал о таком? – округлила глаза Лада, в свою очередь, оглядываясь вокруг. – Я обещаю, что никому об этом не расскажу.

И девушка приложила ладошки к левой половинке своей груди.

То, что при этом сквозь тонкую ткань блузы обрисовалась приятная моему взгляду ничем не стеснённая округлость с маленькой пимпочкой посередине, её, похоже, вовсе не волновало. Как и то, что я мог всё это дело заметить. А, судя по смешинкам, бегающим в уставившихся на меня глазах моей подруги, она сама заметила, что всё, что ей было нужно, я заметил. И оценил.

В общем, мне в очередной раз пришлось краснеть.

***

«А ведь сегодня моя первая учебная пятница. Что она мне принесёт?» – мелькнула в голове мысль, когда мы с Ладой чуть ли не под руку вошли в класс перед первым сегодняшним уроком. Прибыли мы одними из последних. Почти все присутствующие в помещении девчонки уже приготовились к уроку истории, заняв свои места за вторым и третьим рядами школьных парт. Пустовал только весь первый.

Вбежавшая почти сразу после нас Бельская Света, окинув нашу парочку заинтересованным взглядом, быстро заняла своё место за первой партой правого ряда столов, скоренько раскладывая свой ПИКом. А мы с Ладой под обстрелом остальных не менее любопытных девичьих глаз, неспешно прошествовали к лидирующим местам своих рядов.

Перед тем, как усесться на стул, я внимательно посмотрел на старосту всего нашего класса, устроившуюся, как всегда, за последним столом моего ряда парт сразу за своей неразлучной подружкой. Красивая девчонка со вздорным характером, пристального перед этим разглядывавшая мою подругу, уже начавшую готовиться к уроку, ответила мне таким же прямым взглядом, переведённым с моей девушки («Вот это да!» – поразился я самопроизвольно возникшей в голове мысли. – «Как быстро и, главное, незаметно меня прибрали к рукам!») на меня.

«Не шали!» – едва заметно покачал я головой, адресуя эту послание юной стервочке за последней партой, возомнившей о себе невесть что, гордо в ответ задравшей к потолку свой аккуратный носик.

Интересное поведение у девчонки. Не думаю, что за проведенные в гимназии дни эта созревающая дива успела настолько в меня влюбиться, чтобы проявлять свои тёплые чувства ко мне таким оригинальным образом. Впрочем, как и Лада. Но у моей подруги какая-никакая симпатия вполне могла возникнуть, так как времени со мной она провела значительно больше. Да и о здешней демографической ситуации забывать не стоит. А Слава… Её придирки я могу объяснить только одним из двух: или эта подрастающая феминистка на дух не переносит представителей мужского пола, или у барышни развивается аллергическая реакция персонально на такого хорошего меня.

За прошедшие после инцидента в столовой сутки я остыл, и подвергать вендетте девчонку, плохо воспитанную своими родителями, совсем не собирался. Да и слово «вендетта» звучит слишком громко. Ничего серьёзного я ей не сделал бы. Так, проучил бы слегка эту зарвавшуюся хамку. Но к сегодняшнему дню и это, не совсем христианское, желание без следа улетучилось. Тем более, что после упомянутого случая в столовой она более-менее, но держала себя в рамках приличия, хоть до сих пор, насколько я знаю, перед Ладой по нормальному так и не извинилась. И моя подруга, по её собственным словам, на Опалову совсем не злилась.

Не знаю, что там и о ком болталось внутри разновозрастных девчоночьих стаек, обстреливающих нас с Ладой своими любопытными глазками на школьных переменах. И Лада, изредка к ним присоединяющаяся, ничего мне не рассказывала. А сам я этими сплетнями интересоваться не собирался. Но никакого продолжения та некрасивая столовская история не имела, ни со стороны моих одноклассниц, ни со стороны руководства нашей гимназии. Так что и переживать мне было не о чем. Тем более что неправым себя в той ситуации я не считал. Просто хотелось поскорее всё забыть.

Переведя взгляд на сидящую перед старостой и, соответственно, сразу за мной Покровскую Марину, явно разобравшуюся в нашем со Славой немом диалоге, я увидел такой же, как мой, едва заметный кивок, совмещённый с глубоким вздохом. Увиденное гласило, если я правильно всё понял, что девушка постарается не допустить в будущем появления неприятных для всех нас ситуаций, но на сто процентов этого обещать не может.

Но меня вполне устроил и такой вариант ответа. Так что появление незнакомой пока мне учительницы я встретил в приподнятом настроении.

Вошедшая женщина средних лет на вид, или, как ещё говорят, дама бальзаковского возраста19, хоть и увидела меня, сидящего за ранее пустовавшей партой, стоящей прямо перед учительским столом, но, в отличие от других преподавательниц, представляться персонально для меня не стала. Ну и х…ой20 ей. Сам потом выясню, на какие вербальные сигналы она откликается.

19. Выражение, получившее распространение после опубликования романа французского писателя Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина».

20. «Хой!» – приветствие советских панков. Имеет значение «привет», «добрый день», «здравствуй».Также используется, как клич: «Панки, хой!»

Словно услышав моё мысленное дружелюбное пожелание доброго утра, подошедшая к своему столу училка, внимательно оглядев притихших девчонок, обратилась непосредственно ко мне, не моргая, уставившись в мои глаза:

– Надеюсь, молодой человек, к моему уроку вы пришли подготовленным, изучив весь пропущенный вами с начала учебного года материал. Если это не так, я буду очень расстроена, что может вылиться в ваши негативные оценки по моему предмету.

Офигеть начинается учебная пятница! Теперь понятно, почему в установившейся в классе тишине я смог расслышать несмелое жужжание двух готовящихся к зимовке мух. И что мне ответить на такой беспардонный наезд? Ясное дело, что, как нормальный советский школьник, ничего заранее учить я не собирался, надеясь «выехать» на том, что сохранилось в моей голове с далёкого школьного прошлого. Но, ведь так прямо не ответишь. И стоит ли вообще что-то отвечать?

Пока я, огорошенный нежданным наездом и находящийся под впечатлением «благожелательности» незнакомой «истерической» дамы, пытался подобрать какой-нибудь нейтральный ответ, своим характером и содержанием удовлетворивший бы обоих участников наметившегося диалога и не приведший бы к каким-либо отрицательным последствиям, противоположная сторона ожидать его не стала. А сразу приступила ко «второй части марлезонского балета»21:

– Напомню всем присутствующим, что изучение истории двадцатого века мы начали с крушения Российской империи и образования (и это сегодняшняя наша тема) Союза Советских Социалистических Республик.

21. Цитата из кинофильма «Д’Артаньян и три мушкетёра». В XVII веке этот балет в шестнадцати актах на тему охоты на дроздов исполнялся членами королевской семьи и придворными. Автором его сюжета, музыки, хореографии, эскизов декораций и костюмов был король Франции Людовик XIII.

А, ладно, не очень-то и хотелось отвечать что-то этой некультурной мадаме. Лучше послушаю, что потомки проходят в школе по истории моей Родины.

– Величайшая страна была рождена из насилия и рек крови. – начала вещание по анонсированной теме местный педагог-историк. – Заводы – рабочим, землю – крестьянам, власть – народу! С этих справедливых, на первый взгляд, лозунгов, начался СССР. А еще с двух революций и самой большой в мире гражданской войны.События 1917-1922 годов разделили мир на две части: капиталистическую и социалистическую. И пока капиталистические страны шли к богатству и процветанию, социалистическая часть земного шара катилась к голоду, террору, переделу собственности и тоталитаризму.

«Чего? Что она несёт?» – я даже головой потряс, не ожидая услышать подобную чушь от по умолчанию уважаемого мною человека.

– Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек! Так говорила одна из популярных советских песен того времени. Но свободными советские люди были до тех пор, пока следовали всем запретам, которые установила коммунистическая партия Советского Союза. – мне таки не послышалось, и полоумная «истеричка» продолжала молоть антисоветскую чепуху. – Советская свобода имела чёткие границы. Гражданин был свободен в выборе: поджарить на обед картошку или сварить. Но не свободен в выборе одежды, потому что само государство решало, во что ему одеваться. У советского человека не было свободы в выборе места работы, так как после окончания университета его направляли на обязательную отработку. Народу навязывалось единственно правильное мнение, так как все газеты были правительственными и превозносили власть, а литература проходила придирчивую цензуру. Людям отказывали в праве молиться своим богам – религия в то время находилась под жёстким тотальным запретом.

«Вот и коммунистической партии досталось. Да где бы вы все были, если бы не она?» – я начал потихоньку приходить в себя. – «Что за бредни о картошке, одежде и работе? И газет было навалом, и не все они были правительственными. И церкви у нас были. Не приветствовались, но были же. Я сам – крещённый».

– Всеобщая занятость советского населения обеспечивалась государством с помощью принудительного направления на работу после окончания высшего или среднего профессионального учебного заведения. Тунеядцами тогда называли тех, кто нигде не работал и жил на нетрудовые доходы. Этих предприимчивых людей, которых после распада Союза стали называть бизнесменами, а мы сейчас именуем бизнес-леди, в то тёмное время сажали в тюрьму. – доносилось до моих ушей, пока я ускоренными темпами пролистывал школьный учебник истории в моем коммуникаторе. – Советское правительство управляло экономикой вручную, и делать этого совсем не умело. Большинство населения имели доходы значительно ниже прожиточного минимума. В советских семьях редко когда покупали морскую рыбу, свежее молоко, яйца и сахар, различную бытовую технику. Сверхдорогими были даже лекарства. Нормальная одежда и обувь в СССР в магазинах не продавались.

«Блин! В учебнике всё так и написано. И эта ненормальная прямо по нему чешет!» – невидяще уставился я на последнюю страницу открытого в ПИКоме электронного учебника по истории для седьмых классов местной средней школы. – «Ё-маё! Как же мы выживали в таких бесчеловечных условиях, какие ты, тварь, и авторы просмотренного учебника, тут описываете? Как решались заводить и воспитывать детей? Как восстанавливали после Великой Отечественной войны разрушенные нацистами города и сёла, строили новые огромные предприятия, развивали сельское хозяйство, создавали самую сильную в мире армию, первыми выходили в космос?»

– Даже сейчас часто можно услышать, что в СССР бесплатно раздавали квартиры. Но всё тогда было совсем не так. Деньги на строительство квартир государство брало из налогов, которые платили советские люди, и жильцы этих квартир не владели ими. Государство всего лишь разрешало в них жить. А стоять в очереди на получение квартиры можно было не один десяток лет. А когда, наконец, советский человек получал квартиру, то в ней были кривые и дырявые стены и потолки. Потому что жилья нужно было много, и на его качество не обращали внимания. – помимо воли дослушивал я, быстрым шагом и без запрашивания разрешения на выход покидая ставший почему-то душным класс.

Жаль, что не удалось со всей силы хлопнуть дверью – сработал доводчик, мягко и бесшумно закрывший её за мной. И пусть про квартиры эта сука почти не соврала, но единственное из всего услышанного на уроке, в чём она была абсолютно права, и с чем на все сто процентов я был согласен – СССР был величайшей страной. И не таким ущербным, как она и авторы вредного школьного учебника, судить о ней.

Выбежав из учебного корпуса и остановившись на его крыльце, я некоторое время просто не мог надышаться свежим осенним воздухом, постепенно приходя в себя от пережитого на уроке потрясения. Одно дело читать об антисоветских настроениях и событиях в стране с безмолвных интернетовских страниц. И совсем другое столкнуться с этим лично.

Зато, кажется, я определился, какой предмет точно буду сдавать экстерном. Иначе просто не смогу высиживать уроки истории и спокойно выслушивать вливаемую в мои уши ересь. Мне ещё на паре хотелось сотворить неприятной училке какую-то гадость, послав ей, например, «расслабляющий» эфирный луч. Еле-еле сумел сдержать нехороший порыв, хотя вполне безнаказанно мог получить статистическое подтверждение его влияния на ничего не подозревающий человеческий организм. И пусть читать неприятный учебник будет не менее мерзко, но моих нервов на это уйдёт значительно меньше. А требуемый результат будет достигнут намного быстрее.

«Ё-снова-маё!» – неожиданно осенило меня. – «А почему я только безответственно разбазариваю накопленную мною эфирную энергию? Почему не забочусь о более эффективном пополнении своих магических закромов?»

Вот это у меня «молниеносная» соображалка! Не прошло и недели, как искал энергетического вампира, похитившего у меня солидный запас маны, а на этой неделе почти каждый вечер наблюдал перетекание своей энергии в ауру Лады. И только сейчас до меня наконец-то дошло, что такую способность в принципе можно и даже нужно заиметь, и использовать во благо себе любимому.

До конца пары оставалось ещё целых шестьдесят минут неожиданно образовавшегося свободного времени, поэтому я направился домой, к ожидавшей меня сломавшейся несколько часов назад лампе.

Устроившись на не застеленной с утра кровати и вертя в руках вышедший из строя посеревший блок питания, я занялся размышлениями о том, как на практике реализовать пришедшую в голову идею о поглощении маны. Всё-таки не зря пришлось страдать целых двадцать минут, выслушивая историческую дичь. Хоть какую-то пользу она мне принесла.

Но постоянно думать одну думу сегодня у меня не получалось. Изредка, но этот процесс прерывался другой настырно проникающей в мою голову мыслью: «Что подарить Ладе на день рождения?» И невозможность сосредоточиться на основной теме размышления жутко раздражала.

До чего за прошедший час я успел додуматься?

Во-первых, эфирная энергия проникает в меня вместе с вдыхаемым воздухом. Может быть процесс её абсорбции происходит ещё через кожу, но это достоверно не известно. А истекает мана через руки (точно) и через голову (предположительно). Возникает вопрос: можно ли поглощать эфир через ладони или другие части тела?

Во-вторых, техника дыхания животом, а не грудью, мне уже не поможет. Вернее, она-то как раз и помогает быстрее восстанавливать утраченную эфирную энергию, так как я давно перешёл на дыхание таким способом, чего сейчас даже не замечаю. Но, похоже, максимума скорости поглощения маны из окружающей среды таким способом я уже достиг.

В-третьих, я ни разу не пробовал втянуть в себя эфирную энергию из концентрированного её источника.

В-четвёртых, я знаю, кто будет таким подопытным вместилищем маны сегодня вечером, если опять придёт ко мне на массаж. А что, нужно же и мне поиметь какую-то практическую пользу из этих посещений, кроме приятных тактильных ощущений и ночных эротических сновидений, от хоть и дружественной особы, но, как истинный враг, с постоянным усердием пытающейся уничтожить запасы моего вечернего холодильника и продуктовой кладовой. И при этом, как показали последние наблюдения, успешно худеющей.

И последнее, что всё-таки подарить Ладе на день рождения?

***