Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ)

Глава 13

Съесть можно любого, если правильно приготовить

После обеда на скорую руку все опять полезли в подземелье порыться в кладе. Помнится, в детстве Дон всё пытался представить себе пещеру Али-Бабы: солидное такое помещение, битком набитое богатствами. Впечатлило. Когда дорос до подростка, как-то однажды вернулся к этой теме. Будучи прирождённым скептиком, отреагировал правильно: где, интересно, одна немногочисленная банда могла столько награбить? Пусть даже за всю жизнь. Это ж всем народом нужно было тащить туда всё имущество добровольно и самостоятельно. Без перерыва на обед и национальные праздники. Интересно, а во всей тогдашней Персии нашлось бы столько золота, чтобы засыпать хотя бы небольшую пещеру? Если учесть, что в те времена его добывали сущие крохи — Дон где-то читал об этом.

Он лежал на спине, закинув за голову руки, тупо пялясь в темноту — на ночь пришлось опустить на окна вполне себе примитивные цивилизованные жалюзи. Верней, на стеклянную стену его спальни, за которой лично он чувствовал себя голым на параде. Вчера её даже не заметил, а сегодня пришёл, увидел и ужаснулся. Хотел, было, подыскать спальню поскромней. Но явившаяся на его вопли Лэти научила своего нестабильного стабилизатора находить под потолком и опускать тонкие жалюзи.

Прилепившаяся к нему и уже почти незаметная глазу личная свита из нескольких крысёнков тотчас побежала по этим безбрежным занавесям вверх. Лэти успокоила обалдевшего манипулятора, дескать, не одному ему достались придурочные грызуны — у остальных беготня по жалюзи не прекращается с прошлой ночи. Поднимать громоздкие шторы шириной в стену хлопотно, вот и висят целый день. И целый день на них упражняются крысо-белки. Да пусть их себе шалят — тебе что, жалко?

Дон завозился, сбивая в ноги легчайшее, но не по фасону тёплое покрывало. Чего это ему жалко? Вовсе не жалко. А тем более барахла, которым забит подвал — нечего из него царя Кощея лепить. Была нужда чахнуть над барахлом, львиная доля которого ему и не пригодится. Он слова не сказал, когда армы, понукаемые девками, потащили наверх посуду, зеркала, постель, полотенца. Невероятно нежное, душистое мыло, кучу чего-то для волос и тела — что манипулятор не рекомендовал на себя мазать — и всякую другую хрень. Не возражал и тогда, когда мужики натащили в холл гору холодного оружия и прочей дряни для ведения войны — вроде биноклей, пристёгивающихся к башке. Возражал он только против устроенного в холле бардака, который никто не собирался убирать. И против беспрестанного вторжения к манипулятору с нечеловеческими воплями: Донатик, посмотри, что у меня есть!

Задрали они его, как стая котов единственного мыша. Ещё смеют обижаться, когда он орёт и швыряется в тех, кто несёт ему радость сопричастности к удовольствию от получения наследства. У вас удовольствие, вот и млейте себе в сторонке. И не наводите своего стабилизатора на мысль, что в одиночестве тоже можно снискать удовольствие. И что систему можно просто распустить: пусть валят на все четыре стороны. Нет, они, конечно, попытаются создать собственную систему на паритетных началах. Флаг в руку, благословением по лбу. Будет невыразимо любопытно полюбоваться на две договаривающиеся стороны: нестабильных щупов и стабильно узколобых армов. Без рефери-стабилизатора их спортивные схватки мигом перерастут в побоища.

Дон вздрогнул и скосил глаза на чёрные бусинки глаз, из-под которых одобрительно попискивало, мол, прав ты, манипулятор, как никто. В темноте не разобрать, но, кажется, не менее пяти его почитателей штурманули кровать и сгрудились у левой щеки. Взгляд машинально переполз на просторы жалюзи: раз, два, ага… ага, девять — вся его свита в полном составе продолжала висеть на шторах тёмными блямбами. Тогда откуда эти паразиты на кровати — пытался сообразить он, не вполне очнувшись от размышлений.

Объект Дайна продвигается по коридору в сторону манипулятора — доложил «системник». А упомянутая группа объектов крысёнок постоянно сопровождают объект Дайна. И совершенно не нужны мне, когда сюда продвигается по коридору объект Дайна — раздражённо заметил Дон. «Системник» тотчас шуганул любопытных экскурсантов — те, обиженно пища, рванули не на выход, а на жалюзи. Посылать нужно адресно — нравоучительно заметил «системнику» Дон. приподнимаясь и прислушиваясь, что там, за дверью. Безадресный посыл даёт нулевой результат, ибо посылаемый остаётся при тебе — закончил он нотацию, спрыгнул с кровати и доскакал до двери.

— Ой! — подпрыгнула Дайна от неожиданности, когда он вылетел в коридор прямо перед её носом.

— Ты шла ко мне? — уточнил Дон, не желая выглядеть дураком, когда его отошьют.

— Ага, — кивнула она.

И ничуть не смутилась — помог ему «системник». Дон гавкнул на него и подхватил своё чудо на руки. Заволок в комнату, ногой захлопнул дверь и в два счёта оказался у кровати. На последнем шаге наступил кому-то на хвостик — понял это лишь по визгу и уколу крохотных коготков в пятку. От неожиданности потерял равновесия и рухнул на кровать — прямиком на оброненную даму. Красивого приземления в живописно-сексуальной позе не получилось — давить нужно гадёнышей!

— Ой! — сдавленно пискнула Дайна и закудахтала под ним меленькими смешками.

Дон чуть приподнялся на руках, вовсе не желая слазить оттуда, куда прежде намеревался забраться в ходе ритуала обольщения. Чего мотаться туда-сюда, когда сама судьба всё расставила — и даже разложила — по своим местам.

— Сегодня не выйдет просто поспать рядом, — честно предупредил Дон и потянулся губами к её запрокинувшемуся подбородку.

Рука скромной сельской девственницы скользнула вдоль его тела. А затем добралась куда надо и нежно, но уверенно убедилась в готовности жениха стать мужем без всяких церемоний. Дыхание скакануло, ударив сгустком воздуха в кадык. Ещё только просыпающуюся цюцюрку подстегнуло единым махом обрести подходящие кондиции. Их с Дайной желания, несомненно, шли одним курсом. Но, целуя и лаская любимую, Дон слегка тормозил.

Сам он девственником побывал. И отлично помнил, как в четырнадцать его распечатали в сторожке соседней шиномонтажки, где он подрабатывал сторожем. Жена хозяина, разосравшись в очередной раз с супругом, то ли отомстила ему, то ли просто успокаивала нервы. Так что первый сексуальный опыт Дона был бурным, продолжительным и поучительным в техническом смысле. Обучение продолжалось целый год, после чего он поднадоел первой учительнице и пошёл по рукам её приятельниц. К моменту окончания школы Дон являл собой образец готового специалиста без диплома, мастерство которого — в столь юном возрасте — кого-то приятно поражало, а кого-то и шокировало. Во избежание второго, он взял за правило не связываться с девственницами: секс должен оканчиваться оргазмом, а не драматическими сценами обретения геморроя. Впрочем, даже среди его сверстниц девственниц было не густо.

А вот теперь…

— Ты не хочешь? — удивлённо прошептала Дайна, когда манипулятор завис в своих вечных дебильных рассусоливаниях.

Странно, никаких даже мизерных источников света в спальне нет, но какой-то огонёк в её глазищах отразился. Или он там и возник? Ехидный такой живчик — от него под кожей все мурашки повзбесились.

— А ты действительно этого хочешь? — решил Дон быть честным, даже во вред себе. — Или хочешь сделать мне приятное?

— Хочу приятного себе, — не моргнув глазом, заявила его невеста, явно нахватавшись, чего не надо, у кое-кого наглого и уже почти мёртвого. — А ты чего ж, перехотел?

— Ни за что! — махнув рукой на этикет да прочую эквилибристику, прорычал Дон.

И занялся делом. Поначалу ему удалось чуток попридержать коней, дабы не напугать любимую ещё на старте. Как вы яхту в первый раз, так она и поплывёт. Но возбуждённая Дайна сама пришпорила их с конями — аж дыханье спёрло. И дальше всё пошло по накатанной: естественно и чертовски кайфово. Дон знал её без года неделю и впервые оказался с ней в постели. Но во всё нутро царило ощущение, будто они вместе давным-давно. Будто знают друг в друге каждую пядь земли и очень боятся нагадить там, всё испортив.

Заснули они — по утверждению «барбоса» — одновременно. Дон не успел осознать, что проснулся, а этот уже тут как тут с докладом. Продрав глаза, манипулятор обнаружил, что изрядная часть системы окружила его собой, беспардонно расположившись на постели. В утреннем просветлении было видно, как дрыхнут, вылизывают себя или как-то иначе копошатся несколько десятков крысёнков — прикольно, если тут же и размножаются. С чего это их пробило на съезд делегатов прямиком в кровать стабилизатора?

Или не стабилизатора — засомневался Дон, оглядев свернувшуюся калачиком Дайну. Покрывало она скинула, зато густющие разметавшиеся волосы укрывали её почти целиком. Подозрительно живописно и упорядоченно для естественного сна — словно в рекламе, где напомажен и разложен каждый волосок. Разложен — убедился Дон, когда Дайна пошевелилась, а близлежащий крысёнок тотчас подскочил и взялся водворять на место сползшую с тела русую прядь.

И что — досадливо осведомился Дон у манипулятора — так будет протекать вся наша дальнейшая интимная жизнь? «Барбос» тут же предложил разогнать оборзевшую блохастую шваль. «Системник» обещал проработать вопрос о причинах указанного поведения объектов системы. «Эрудит» обещал проработать вопрос о том, как «системнику» проработать свой. «Ищейка» никак не прореагировала на запрос — не в её компетенции. Первый день семейной жизни — а иначе Дон это не воспринимал — начинался под девизом «закаляйся, если хочешь быть здоров психически». Вся предыдущая закалка стабилизатора полетела к чертям собачьим перед новыми задачами, которые ставила жизнь.

К завтраку на заднем дворе они с Дайной вышли в обнимку. И настолько последними, что остальные не только поели, но и приняли ванну, и озаботились сборами в дорогу. Стабилизатор ещё не озвучил состав нового табора, но это не имело значения: каждый был готов сорваться с места. И каждый же знал, что понадобится в дороге другому сорвавшемуся.

— Ну? — насела на него Лэйра, едва Дон опустился на диван и цапнул со стола тарелку с кашей из какого-то дикого зерна, орехов и мёда. — Кто идёт?

— Не ты, — пробубнил стабилизатор с набитым ртом.

— Это ты ему нашептал? — обиженно осведомилась Лэйра у деда.

Тот сидел в кресле напротив и грел на солнышке набитый кашей живот.

— Как бы он нашептал, если Донатик только продрал глаза? — заступилась за дедушку Паксая, накладывая кашу Дайне.

На счастливой рожице молодожёнки и не пахло румянцем застенчивости. Это было лицо победительницы марафона «выйти замуж за короля».

— Кто идёт? — поинтересовался Дон версией деда.

— Гнер с Дасланой, Гоб и Лэти уже собираются, — благодушно протянул КУС. — Лэйра с Гранкой нужны мне тут. Я бы и Гоба оставил. Мало ли как оно тут? Но что-то мне подсказывает, что вам он нужней. Надеюсь, мы с Тарьясом и Руфом заменим его.

— Эти выдры и без того не осмелятся сюда сунуться, — проворчала Лэйра, которой ни фига не льстило, что её признали сильнейшей и оставили на защите хозяйстве. — Как почуют КУСа, так и засунут себе все военные планы в…

— Цыц, — вяло огрызнулся дед и приказал: — Нечего тут околачиваться и портить мне утро. Дозволяю испортить мне вечер. А теперь ступай и собери в дорогу своего стабилизатора. Он уйдёт сразу, как набьёт брюхо.

— А помыться?! — возмутился Дон, скребя ложкой по керамической тарелке.

— Пять минут, — расщедрился дед.

Пять не пять, но объекты системы оперативно приготовили в дорогу своего манипулятора. Принесли и сунули ему под нос примеренный и подогнанный накануне серебристый комбез. Тот самый, что выбрали для него армы. И не потому, что хотели поржать над расцветками костюма и рожи взбешённого манипулятора. Просто именно этот сорт комбезов оказался самым бедным на защитную снарягу и самым богатым на карманы — видать, спецовка для технарей. Страсть Дона «всё своё носить с собой» была известна всей системе, кроме её животного мира. Так что с одной стороны ему угодили. Ну, а расцветка…

Дон убедил себя, что стерпится-слюбится, ибо чёрные милитаризованные комбезы армов его не устраивали со всех сторон. А в том, что выбрали для себя девчонки, он бы вообще смахивал на «голубка». И не только в тех домашних комбезах, которые участвовали в параде женского раскрепощения. А ещё в одном виде обмундирования, отрытом в закромах сейфа: слегка апгрейденные комбезы, и вовсе уж бесстыже облегающие тело. Содом и Гоморра — эта сраная мода древних! И финал примерно такой же — мстительно подумал Дон, облачаясь в карнавальное серебро со всякими ремешками и накладками. Хотя — слегка передумал он, когда Лэйра с Паксаей закончили обряжать Дайну — любимая была просто улёт. Богиня красоты и секса! Правда, длинная толстая коса, выползающая из-под шлема, выглядела анекдотично.

Они стартовали не в ту сторону, откуда пришли. Недаром дед с Гнером всё колупали пальцами карты — наколупали умники новую докуку на голову стабилизатора. Решили проинспектировать ближайшую к базе китайскую стенку восточней кабаньего перевала. Дон не мог взять в толк: что там инспектировать? Стена — она и в Африке стена, и тут, и в большинстве обитаемых миров Вселенной. Местные твердили, что где-то в том районе гнездятся гарпии. Судя по описанию, птички прикольные и зловредные — непременно нужно ознакомиться с вредителями да оценить, стоит ли им и дальше коптить небо. Может, шеи посворачивать и заполучить на одну проблему меньше? А может, и приспособить к хозяйству, как изволил пошутить Тарьяс. Жутко представить, ЧТО этот естествоиспытатель употребит у гарпий для пользы дела. Кто как, а уж Дон ЭТО жрать точно не станет. Случись голодуха, лучше перейдёт на лягушек, саранчу и личинок — от них, по крайней мере, точно никто не сдох.

В таком критическом настроении манипулятор и покинул базу на спине Тарана — с припадочным Мамонтом он больше не ездок. Да и влезать на него третьим лишним как-то не того. Слишком уж показательно прилипла Даслана к спине Гнера, изображая робкую пассажирку. На первом же привале эта парочка реально побежит испытывать походно-полевой секс… В принципе, Дон и сам бы не против пошалить на лоне природы — обернулся он на Ромео. Лэти с Дайной о чём-то шушукались, похихикивая и ни на кого особо не пялясь — безадресно веселясь над всякими глупостями.

Дайна старше Лэти всего на три года. И мозгами где-то в том же подвиде разумных — одного поля ягодки. Дон и не подозревал, насколько они сошлись-притёрлись: любо-дорого посмотреть. Недопустимое небрежение обязанностями — подтвердил его открытие зануда «системник». Я в няньки не нанимался — огрызнулся Дон, не чувствуя за собой ни малейшей вины за разгильдяйство. Тут у них не война и не конец света. Все объекты вполне себе взрослые и адекватные. К тому же у них есть КУС, вот пусть он с детишками и вожжается — ему в кайф.

До нужного ущелья доскакали за сутки: граги в этом смысле почти неутомимы. Да и стена торчала недалече: можно считать, на пороге базы, что наводило на мысль о пограничной заставе. Правда, пограничников у них не густо — и это так же является темой для дальнейших планов, как пригрозил манипулятору Гнер. Но развивать тему не стал: при таком экстремальном восхождении язык становится врагом, а глаза — дефицитно малочисленным органом. Их бы и три пары не помешало иметь — брюзжал Дон, карабкаясь на отвесный склон прямо за Гобом.

Тропа вихляла из стороны в сторону, нарочно выбирая самые паршивые места для восхождения. Не скатись этот мир до средневековых технологий, Дон заподозрил бы тропу в целенаправленном вредительстве посредством электронной системы наведения на ложный путь. Первыми её штурмовали люди, сзади пыхтели и гундосили граги. Будь наоборот, людей давно бы погребло под средней руки камнепадом, что от души летел из-под копытищ броненосцев.

«Системник» докладывал о трудностях и препонах, встающих на пути грагов. А я тут скачу беззаботной мартышкой — злобился в ответ Дон, то и дело, ушибая все части конечностей. Их внезапно стало слишком много. Отправь грагов обратно к подножию скалы — запоздало приказал манипулятор «системнику». Какого хрена издеваться над животинами? Да и девчонок можно было оставить внизу — подумалось Дону. Но судя по решительным мордахам, это менее достижимо, чем вершина этой долбанной горы.

Местные утверждают, что весь этот хребет такой же: непроходимый, а кое-где и непролазный. Он тянется от Черногорья к северо-востоку до следующей гряды и как бы составляет с ней угол. Затем соседняя гряда уходит на северо-запад. В месте смычки и лежит ущелье, мимо которого они ползут. Глубина ущелья в самых низких местах никак не ниже полусотни метров. А там, где скалы выше всего, прямо на их уровне ущелье перекрыто стеной.

Эти горы очень трудно штурмовать — умничал «эрудит», анализируя возможность проникновения врага с альтернативного направления. Задушить бы тварь, но Дону было не до семейных сцен. Их не трудно штурмовать, дебил! Тут просто задница! Ибо на каждом шагу умозрительную тропу — которую видят только армы — то и дело разрезает какая-нибудь щель. Метра, как минимум, в три-четыре. Они не идут, а постоянно карабкаются. Слишком для природного явления — наверняка создатели базы расстарались. Конечно, заманчиво остаться в истории великим реформатором, но жить в своё удовольствие куда заманчивей. Дон и сейчас бы отправился этим заниматься, однако ни единой причины завернуть назад не было — отбитые конечности и нытьё манипулятора не в счёт.

— Охренеть! — только и нашёлся Дон, когда добрались-таки до верхушки стены шириной всего-то метра три.

Но вниз стена явно здорово расширялась. Опытным глазом бывшего студента он молниеносно распознавал любую бесполезную работу — их восхождение было оно самое. Ничего полезного в смысле инфы или опыта — пустая потеря времени, сил и здоровья. Из прибытков лишь удовольствие армов от физзарядки: забраться по такому паршивому склону с утяжелением в виде девчонок. Утяжелять себя манипулятором им в голову не пришло. Он самолично влачил по склону своё жалкое существо, наплевав на мужскую гордость и прочие фольклорные бредни рекламы.

— Что я здесь делаю? — устало проворчала Даслана, стекая на клочок травянистой земли. — Какой дурак меня подначил сюда забраться?

— Не будь такой высокомерной стервой, — деланно попенял ей Дон. — Мы изучаем границы базы.

— И зачем? — ехидно осведомилась Лэти, плюхнувшись рядом с подругой. — Изучить их по нашей спутниковой карте не судьба?

— Осмотрим стену, — постановил Гнер и полез прямиком к ней через очередную щель.

Даслана с Лэти возмущённо зафыркали. Дайна полагала, что всё ещё не доросла до полноценного системного критика, но её глаза не молчали: метнули парочку молний.

— Щупы дестабилизируют систему, — попытался Гоб вменить стабилизатору небрежение должностными обязанностями.

— А вы меня, — вяло огрызнулся Дон. — Притащили нас сюда, вот и возитесь.

И пополз за Гнером с независимым видом старого холостяка, игнорирующего мини юбки и влажные губки. Не стал объяснять армам, почему они дебилы, и как бороться со столь прискорбным фактом. Те — сообразив всё это самостоятельно — не стали спорить.

Щупы тоже. Чуток посетовали, какого рожна им не сиделось под горой в холодке да неге, и поползли к стене. Дону начинало казаться, что он не продвигается к цели мирного проживания на собственной земле, а бегает по экватору в попытке поймать солнце. Ему страшно хотелось надавать всем по мозгам и завернуть их назад. Жаль, что его воспитали приличным человеком — страшно неудобно, когда это настолько неудобно.

Высоты боялась одна Лэти. Гнер посадил её на закорки и потопал по стенке прогулочным шагом. За ним походкой записных бездельников вышагивали Гоб с Дасланой. Дайна ликовала, подставляя себя ветру, разбрасывая руки и закидывая голову. За ней телепался муж, стараясь закрыть глаза на ёкавшее сердце и ожесточённую борьбу «барбоса» с адреналином. Лэти, взяв себя в руки, цитировала почерпнутые у местных факты об Утробе. Напополам с враньём, честно предупредив, что не отличает одно от другого.

— Там, на севере три самых высоких пика. Видимо, вон те. Там обитают тифоны. Муран говорил, что видал их пару раз. Однажды издалека: крохотные точки, бултыхающиеся в небе. В другой раз гораздо ближе. Они пролетали втроём где-то над их землёй.

— Напали? — ни с того, ни с сего загорелись глазки Дайны.

— И не думали. Кувыркнулись и улетели…

— Твою ж мать! — внезапно вырвалось у Дона после предупреждения «ищейки. — Гарпии!

— Убиваем? — бросил Гоб, наблюдая, как из-за склона горы вынырнули зловредные птички, размером со среднего мужика.

— Посмотрим, — скучным голосом проныл манипулятор, разглядывая новое чудо человеческой мысли. — Пусть ближе подлетят.

— Пусть, — согласился Гнер и стряхнул со спины Лэти: — Ты смотри, какие красотки. А морды почти человеческие. Надо же!

— Не отвлекайся! — нагавкала на него Лэти. — Сейчас будем их приземлять.

Она сидела на заднице и неотрывно пялилась на трёх кружащихся гарпий. Те, начав за здравие, теперь с трудом ворочали широченными крыльями. Их тела были длинными и массивными. А лапы могли захватывать в горсть по две человечьи головы разом. Чем они, собственно, и прославились. Клюв вообще ужас: короткий крючок, на конце которого торчало что-то вроде короткой толстой ядовитой иглы.

— Фу! — скривила губки Дайна. — Вот же мерзючие тварины. А ядом у них разжиться можно? — перешла девчонка на деловой тон.

— Можно, — обрадовала её Даслана и тотчас огорчила: — Но только у живых. У мёртвых он моментально разлагается.

Между тем исследуемый объект, сужая круги, принялся опускаться шагах в десяти от людей. Верещали птички крайне возмущённо, но ничего с собой поделать не могли: щупы их «взяли в клещи» и беспардонно приземляли против воли — доложил «системник». Гарпии шмякнулись на верхушку стены, покачивая одурманенными головами. Гнер хищно ухмыльнулся и достал нож.

— Глянуть бы? — просительно уставилась Дайна на любимого.

— Сколько угодно, — насмешливо мурлыкнул Дон и расселся, дабы избавиться от шлепков ветра по роже.

Лично ему нисколько неинтересно, как станут дёргать ядовитые жала.

Впрыскивать яд в освобожденную флягу бедолаг заставляли до тех пор, пока их головы не обмякли — набралось чуть больше десятой части ёмкости. Лэти решила не торопить события и дать птичкам время на роздых. Дайна сгоношила на коленке обед всухомятку. Всех накормила и пошла вдоль по стеночке прогуляться. Мужики развалились рядом с гарпиями вздремнуть, понадеявшись на агрегат манипулятора.

А Дон задумчиво рассматривал три далёких пика, манящих загадочным словом «тифоны». Человечину не едят, людей избегают. Вроде как разумны — вилами по воде, но «люди говорят». Любопытно было бы взглянуть.

Интересно, установлен ли контакт между нестабильными щупами, оккупировавшими базу, и тифонами — помог ему «эрудит» расчёсывать свеже образовавшийся прыщ. Местные бабёнки многому научились, заняв ИХ территорию. Щупы под руководством КУСа успешно прозондировали многих грагов, носящих следы чужой неуклюжей обработки. Дон с «эрудитом» даже записали один такой перл внутрикабаньего самоощущения: горы, потроха, вывернутые из человеческого живота, камни, задница удирающего оленя. Снова камни, горы, два блёклых образа людей, которых нельзя есть — какая-то мусорка и всё в ней сикось-накось. Всё завязано на примитивных желаниях: поспать, догнать, сожрать, почесаться, завалиться на боковую.

Человеческий мозг требовал связности повествования. Выкроить из этого барахла целостную историю мог лишь манипулятор. И акцентироваться на одной картинке: два человека, которых ни под каким предлогом нельзя было съесть. А это мы ещё посмотрим — злорадно подумал Дон. Съесть можно любого, если правильно приготовить. Если вымочить, как следует, как изволит выражаться Тарьяс.

«Ищейка» доложила, что птички очнулись. И пытаются встрепенуться, приноравливаясь потыкать ядовитыми хоботками в отдыхающих вокруг насильников. Армы подскочили, будто того и ждали. Второй насильственный акт изъятия гарпиева яда закончился трагедией. Щупам надоело торчать на этой дурацкой стене, и девчонки не пресекли алчный порыв мужиков. Дон тоже. Результат не замедлил: добытчики прикончили птичек, выдоив до последней капли.