Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ)

Глава 5

Будем с ними по-хорошему? Или хорошо будет только нам?

Дон считал себя человеком здравого ума и — чаще всего — трезвой памяти. Он был ещё и отличником в тот период жизни, когда вплотную занимался проблемами перегона поездов из пункта А в пункт В. Этот мир практически не отличался от родного, однако периодически извращал суть его достижений на ниве просвещения. Инопланетян он просвещал на свой лад, наплевав на прежние их научные достижения. В том числе и по зоологии. Дон как-то напал в интернете на видео про минипигов. Америкосы восхищённо булькали над питомцами и тискали их, как полоумные. Клялись на все лады, будто их пиги жутко умные — чуть ли не интегралы логарифмируют. Да и прежде по жизни ему встречалось мнение нормальных людей о понятливости свиней.

Граги ставили в тупик. Это не понятливость — это натуральный ум в полном смысле слова. То ли в их башке зашит набор навыков, выставляющий их мудрецами животного мира. То ли им подправили интеллект в целом. Раньше Дон весьма скептически относился к басням, будто животные мозги могут доэволюционировать где-то примерно близко к человеческим. Могли бы, давно бы доэволюционировали. И нечего наводить тень на плетень. А вот искусственно, по всей видимости, марафет грагам в башке навели. Иначе Мамонт не спускал бы на тормозах свой гонор, уловив неудовольствие Гнера, написанное у того на лице — натурально физиономист. А Бегемот бы не обиделся, получив отлуп Дона, когда пытался присесть рядом и помочь ему навалить под камнем кучу посолидней. Наплевал бы и полез на помощь нахрапом, размазывая дерьмо по земле.

А главное, не сиганул бы молча под бок «своего» человека, едва почуял приближение опасных гостей. Наоборот бы залупался во всю прыть, как впечатлительная дворняжка.

Кстати, о дворняжках.

— Дружок! — взвизгнула и подскочила Даслана.

Перепрыгнула через колени спокойно завтракающего Гнера и полетела сюсюкать и тискаться с наглым блохастым псом. Тот вывалился из-за горки с таким видом, будто тут его заждались. Прыгнет сюда лизаться, бей его по мозгам — приказал Дон «барбосу». Считай это нападением. Блок внутренней защиты манипулятора проигнорировал вздорный приказ, не обоснованный реальной опасностью. Голову, что ли, сунуть в пасть этому самому Дружку — подумал, было, Дон, но…

Время глупостей прошло — как прочитал он однажды в одной затрёпанной книжонке, брошенной кем-то в поезде. Потому что с другой стороны — доложила «ищейка» — к ним припёрлись оба подобранных по пути кошака. И просто так отсиживаться в кустах самоуверенные говнюки не собираются. Двое против одного — блохастому кранты! Кранты всем вам, если вы прощёлкаете момент — справедливо указал Дон, что манипулятор находится в центре будущей драки. Ему эту стычку точно не пережить. А если «барбос» сработает, как надо, то стычку не пережить противникам: боевой режим взболтает им мозги своим миксером. И тогда Дону не пережить истерики Дасланы с Дайной, которые потеряют своих питомцев. А уж последующих за этим коллективных репрессий щупов и подавно.

Короче. Собака не является объектом системы — доложил «системник», причёсывая мозги успокаивающимся кошкам.

— Собака не является объектом системы! — продублировал Дон во всеуслышание.

— Ой! — пискнула Даслана и занялась возрастающим боевым энтузиазмом пса.

Шерсть на загривке он ещё не поднял, но глаза сверкали недобро. А этот угрожающий трансформаторный клёкот внутри пуза? Вот-вот замкнёт и вспыхнет. Щуп работает — доложил «системник», что прощёлкал опасный момент с самого начала. То-то мне — солидно выразил неудовольствие Дон и поинтересовался:

— Даслана! Он просто так припёрся?! Или по делу?!

— Он что-то хочет, — сообщила Лэти, сосредоточенная, как дрессировщик тигров в вольере без пистолета.

— Он всегда что-то хочет, — недовольно проскрежетал Гнер.

Пристрастие любимой женщины к собакам осложняло атмосферу в их боевом мужском кружке армов и грагов. Если первые собак ещё терпели, то вторые нетерпеливо ожидали, когда первые отвернутся, и можно будет порвать блохастого. Тщательн е нужно работать — вспомнил Дон Жванецкого, указывая «системнику» на недоработку — тщательн е. А то у манипулятора уже боевой режим в башке зудит. Если бабахнет, он всю оставшуюся жизнь будет стабилизировать состояние женщин, понёсших страшную утрату «пудель сдох». Не грагов же ему кончать — ещё чего не хватало! Объекты системы неприкосновенны, пока не дестабилизируют систему. Да и то непоправимо. А кончина Дружка — беда поправимая. Они здесь табунами бродят: хватай — не хочу.

— Нам туда! — указала Даслана рукой в сторону от их маршрута.

Выудила направление из башки пса.

— Что там? — удивился Гоб.

— Сам спроси, — съехидничала Лэти.

— В прошлый раз он привёл нас туда, куда надо, — спокойно констатировал Гнер, дожевав и запив. — Значит, нужно идти смотреть. Дон?

— Если я откажусь, вы меня расстреляете, — едко напомнил заложник всего их табора.

— Ты можешь идти прямо на базу, — опроверг его инсинуации Аэгл. — Мы доложим, что обнаружили.

— Могу и пойду, — заявил Дон, почти веря, что так и будет.

Чего он там не видел? Очередное животное с вывихнутыми мозгами? Если кто-то его захочет приватизировать, пусть щупы законсервируют ему башку и тащат счастливца на базу. Манипулятор его, так уж и быть, оприходует. На диване, в халате с кофе и газетой. А не грязный да обтрёпанный на голой земле.

Нестабильный щуп — неуверенно доложила «ищейка», напрягаясь в усилии рассмотреть еле заметный объект.

— Это!.. — округлила глаза Лэти, лишившись дара речи.

Струхнула засранка! А то разбежалась засранка: перебьём всех насмерть! Перебивалку тренировать нужно. И не в дискуссиях, а, как армы, в кровавых сражениях.

— Одна из местных дам, — объяснил Дон всем остальным ступор Лэти. — Судя по всему, идёт к нам. Не агрессивна. Очень хочет нас найти.

— Уже нашла, — спокойней спокойного заявил Гнер и вопросительно покосился на Радгара.

— Не пропущу, — весьма прохладно подтвердил тот участие в переговорах.

— И Даслана. Остальные ждут нас здесь, — приказал Дон.

Лэти мигом надулась. Она-то с манипулятором испокон веку: умирали и воскрешали бок о бок! А белобрысая выскочка без году неделя.

— Даслана, лучше ты останься, — исправил ошибку Дон. — На тебя я больше полагаюсь.

Та не купилась на дешёвую мульку. Но препираться не стала: не тот случай, чтобы спорить с манипулятором — можно и по рогам схлопотать. Дон не Гнер — за ним не заржавеет.

На встречу выехали каждый на своём танке. Радгар на Глыбе — претенциозная кликуха, но сойдёт. Дон был в восторге от своего убожества — Бегемот круче, чем дедов Блюмкин. Уже сообразил, что его двуного боятся все граги, и начал поглядывать на них свысока. Но пока не рисковал борзеть полномасштабно: а вдруг остальные его подловят где-нибудь в подворотне и отметелят?

Группа переговорщиков вывалилась из трижды клятого ущелья в узкую соседнюю долину. Там по каменистому замусоренному берегу тощей речушки — берега которой намекали на весенний разгул — медленно шла высокая женщина. Утреннее солнце нынче не шибко баловало землю, завернувшись в облачность. Однако Дон увидал ещё издалека: женщина стара и не слишком уверенно чувствует себя на пересеченной местности. К тому же она здорово устала: заметно подволакивала палку, служившую опорой. Но очень старалась дойти туда, куда намеревалась: прямиком к ним.

— Была не была, — процедил он сквозь зубы и скатился с Бегемота, притормозив в полусотне метров от женщины.

Стянул с гордого поросёнка свёрнутый спальник. Перемахнул каменный бруствер, через который Бегемоту перелазить не позволил, и сбежал к реке. Не сбавляя шага, добрался до гостьи, остановился и протянул ей руку. Старуха — будто так и надо — оперлась на неё. Дон услужливо забрал палку, и оба неспешно зашали дальше, изображая семейную прогулку. К ним уже скакала по камушкам Лэти. За ней чинно вышагивали Гнер с Радгаром. Граги, получив приказ не вмешиваться, моментально развалились отдыхать, будто не занимались этим всю ночь.

Дон выбрал камень поудобней и застелил спальником. Старуха… Нет, старая леди присела и отёрла лоб. Потом нагнулась и подхватила с земли выпавшего из-под длинного плаща крысёнка. Тот выглядел пришибленным и жалким — даже мордочка уныло обвисла, а глазки потухли.

Лэти доскакала до них и первым делом протянула старой леди откупоренную фляжку с холодным чаем. Та устало улыбнулась и приняла подношение. Еле заметно принюхалась и выхлестала где-то половину. Вернула остальное Лэти и, наконец-то, представилась:

— Драгомия из рода Драгов. Слыхали небось.

— От Ладеи, — не стала разводить тайн на пустом месте Лэти. — Она вас любит.

— Она добрая девочка, — удовлетворённо покивала Драгомия. — Да и вы ребята хорошие.

Похвалила их и приступила к рассказу. Сразу, без предисловий, сжато и по существу. Нет, судьба щупов, как не крути, достойна самого горячего сочувствия. И Дон, скрепя сердце, дал себе слово избавиться лишь от самых безнадёжных не годных в систему тёток. По словам старой леди выходило, что юная Ладея ничего не напутала и не переврала. Во врагах у его системы не все дикие щупы скопом, а лишь несколько душевнобольных дур. Он даже готов рассмотреть тайное жгучее желание Драгомии пристроить под его защиту остальных её девчонок. Леди всю свою жизнь мечтала встретить манипулятора из древних сказаний, которые гласили: только такой мужчина мог защитить щупов. И даже наполнить их жизнь смыслом.

Но дуры сдохнут! И не за прошлые прегрешения, а за будущие — смертельно опасных психопаток у себя под боком Дон не потерпит. У него тоже вышло сжато и по существу — манипулятор сберегал силы для ожидаемой битвы с Драгомией за жизнь её старых подруг. Фактически сестёр, ибо все щупы считают себя таковыми. Старожилка Утробы, едва он заткнулся, внимательно посмотрела ему в глаза. И согласилась с каждым доводом. Включая приговор собственной дочери, которую она и сама приговорила, делая ставку на молодых и пока ещё разумных.

Мадам не лжёт — доложил «эрудит» с вероятностью пятьдесят восемь целых и так далее процентов. Точнее определить невозможно, ибо данный щуп неорганизованный. Полноценного доступа к его потрохам нет. А есть ли смысл ей врать — задался естественным вопросом Дон. Мы с дедом так и так уберём дестабилизирующие объекты — тут система нам расслабухи не даст. Она защищает сама себя с тех самых пор, как Дон — не вполне понимая смысла содеянного — включил в неё своих девчонок. У него постоянно внутри бултыхаются всякие там душевные непонятки. А система мыслит только в направлении безопасности и пользы объектов. Так что, вот так: кто не спрятался, я не виноват.

— Я не стану с тобой воевать, манипулятор, — безо всяких там мучительных искажений лица, но с некоторым надломом обещала матриарх рода Драгов. — Это нелепо.

— И со мной? — холодно осведомился Радгар.

Они с Гнером не встревали в диалог гадов, но были начеку.

— А с тобой я никогда и не воевала, — устало и чуть раздражённо напомнила Драгомия. — Ты вот сюда пришёл, не побоялся. Так ступай да верши свой суд над виновными. Как ты это разумеешь. А невинных ты не тронешь.

— Ты мне угрожаешь? — уточнил Радгар.

— С чего бы? — усмехнулась Драгомия. — Какие у меня резоны? Да и надобности нет. Нынче к нам явился манипулятор. Он всех гулящих щупов под свою руку приберёт. Вот он тебе лишнего и не позволит. Каждая из моих оставшихся в живых девок сама решит: быть ей в системе, или прочь ступать. Но с манипулятором и они воевать не станут. Порода не та. Однако же, думаю, что они отсюда никуда не уйдут. Некуда им деваться. В вашем мире им места нету, — жёстко глянула старая леди на бывшего барра из Чесла. — Вы вот нас за зверей почитаете. А сами-то хуже зверей.

— Поосторожней в выражениях, — скрипнул зубами Радгар, гуляя желваками.

— И не подумаю, — в тон ему выплюнула старая стерва.

Нет, не старая — древняя. Её возраст Дона порадовал и страстно возбудил надеяться. Если этой крепкой бабке сто тридцать два года, то она вполне может додряхлеть и до двухсот. Назло поджигателям ведьм, которые так до неё и не добрались. Значит, девчонкам тоже светит законное долгожительство — если, конечно, они не подставятся, а он не опоздает их спасти.

— Не ссорьтесь, — почти потребовала Лэти, но вежливо. — Все хороши, кого не коснись. А бабушка Драгомия права: люди те ещё сволочи. И у меня никакого желания общаться с ними слишком часто.

— Ну, тебе-то в Черногорье нечего опасаться, — не понял её выпада Радгар. — Вы нам избавленье принесли.

Драгомия криво усмехнулась и выдала ожидаемую Доном отповедь:

— Если вы, молодой человек, верите в благодарность народа Черногорья, честь вам и хвала. Но черногорцы, избавившись от опасности, что исходит отсюда, весьма скоро забудут, кому этим обязаны. И на пытайтесь со мной спорить. Это сродни попытке яйца научить летать курицу. Манипулятор, конечно, принесёт в Черногорье мир. А вот уж благоденствия достигнут и без него. Думаю, в этом вопросе, — усмехнулась пророчица, — толка от него будет значительно меньше, чем вреда.

— Подписываюсь под каждым словом, — галантно склонил голову Дон. — Что-что, а благоденствие совершенно не мой конёк. Начни я стабилизировать людей по примеру моей системы, и меня моментально прикончат. Нет уж, пусть каждый живёт, как может. В разрезе моей пользы. И твоей, госпожа Драгомия. Ибо такую великолепную женщину я буду умолять украсить собой мою несовершенную систему.

— Поэт! — восхитилась старая леди, чуть вымученно улыбнувшись.

— Позёр и бабник, — пробурчала под нос Лэти, а вслух добавила: — Я тоже буду рада, если ты присоединишься. Мудрый дедушка у нас есть. Один на всех. А вот мудрой бабушки явно не хватает. Потому что наш дедушка тоже… манипулятор. А вы с девчонками к нам переберётесь? Вместе как-то веселей.

— Ну, это уж, как они промеж себя решат, — не стала разбрасываться авансами Драгомия. — Вы ж девчонки такие: чуть что не по вам, так сразу бунтовать. А я старовата для бунтов. Мне уже в самый раз пора пожить на покое. Покоя мне лишь и не хватало. Всего остального полны закрома. Да и в вашем поселении тоже немало добра.

Крысёнок, что сбежал от неё, вылез из-под камушка, тревожно приподнял головку и впился взглядом в Драгомию. Малыши чувствуют настроение, как градусник температуру.

— И за столько времени тут ничего не разграбили? — уточнил Радгар вроде как извиняющимся тоном погорячившегося перед бабушкой сопляка.

— В долинах и ущельях Утробы, — улыбнулась та, — вы встретите ни один старый человечий скелет. Есть и не слишком старые, которые я видела ещё бегающими. А есть и совсем свежие, — пристально глянула она на манипулятора.

Дон машинально прихмурился, выслушав доклад «ищейки» о наглых любопытных кошаках, что ползли к ним промеж камушков и прочего мусора. Велел наподдать им, чтоб не повадно было, но не калечить. С удовольствием прослушал панический кошачий рёв неподалёку — Гнер сообразил, что происходит и злорадно ухмыльнулся. А затем выдвинул догадку, которая Дону в голову не приходила:

— Покойный нар Черногорья пытался добраться до богатств Утробы?

— Я предупреждала его, чтобы он не злил моих девочек, — вздохнула старуха.

— Так поэтому в Черногорье полезли кабаны? — заметно приобалдел Радгар.

— Даже у таких поганок, как щупы, ни с того ни с сего желчь не взыграет, — ядовито заметила Драгомия. — Мы, конечно, благородством не богаты. Но и в безголовые кровопийцы нас записывать не стоит. Ваш хвалёный нар не был хорошим или плохим. Он был подлинным наром. А это во все времена означало одно и тоже: за своих горой, на чужих войной. Справедливости ради, не стану скрывать, что и мои девки в этой истории опростоволосились, почём зря. Пытались дуры стоеросовые задружиться со свердами, что стали всё чаще прощупывать границы Утробы.

— А можно об этом поподробней? — попросил Гнер.

— Можно. Хотя особо тут развозить нечего. Всё, как всегда: есть заповедная земля, о которой чего только не плетут. Значит, на той земле тебя обязательно дожидаются несметные сокровища.

— И коли ты не слабак, так пойди да возьми их, покуда тебя не обскакали другие «не слабаки», — презрительно продолжил Радгар. — А ещё лучше всем заинтересованным слабакам сбиться в банду и вперёд.

— К сожалению, всё так, — скользнула по лицу Драгомии не менее презрительная тень. — Потому как размеры богатств любой заповедной земли растут с каждым новым пересказом старой заезженной сказки. Поначалу-то мы отправляли к свердским «не слабакам» кабанов да мрачников. С шайками те справлялись, но охоту к нам таскаться отбить не смогли. Человек же как рассуждает: зверь, как тот не страшен, всего лишь зверь. А значит, и на него найдётся ловушка. И раз предшественников на пути к богатству сожрали, так не в тварях Утробы дело. Те слабаки слишком много о себе понимали. Так что нам это надоело до оскомины, и пришлось самим взяться за дело.

— И пошла гулять по свету страшилка о злых духах Черногорской Утробы, — насмешливо констатировала Лэти. — Дед прав: невидимая смерть ужасней самой кровавой резни, учинённой на глазах. И что, сверды перестали к вам шастать?

— И да, и нет, — как-то грустно призналась Драгомия. — Грабители-то к нам дорогу забыли. Мы им такое представление устроили — вовек не позабудут. Может, именно тогда моя дочь и свихнулась окончательно. Если всю жизнь обретаться под крылом смерти, да иметь силу убить любого…

Плечи старой леди опали. Она уставилась туманным взором в это их непонятное «никуда», где щупы периодически пасутся. Собеседники не торопили её вернуться. В конце концов, манипулятору видней, как строить беседу. У него ж всё идёт в зачёт всеобъемлющего опыта, а не просто «скуку развеять». В частности, ему необходимо на деле убедиться, с какой лёгкостью придавленные жизнью щупы съезжают с катушек. И убедиться, не будучи сторонним наблюдателем, а сидя с ними в одной лодке.

— От грабителей мы избавились, — внезапно продолжила Драгомия абсолютно спокойным голосом. — Но приманили ходоков иного сорта, — она умолкла, как бы приглашая слушателей шевельнуть мозгой.

— Идейных мракобесов или суеверных простачков? — осведомился Дон.

— И тех и других, — уважительно глянул на него щуп, мудрость которого трудно даже представить. — Однако теперь с ними меньше проблем. Нынче эти горы штурмуют так редко, что наша нечисть уже и не пасётся в тех местах, где можно к нам пролезть. Там теперь для них мало добычи.

— И чего эти страстотерпцы от вас хотят? — поинтересовался Радгар.

— Того же, что и грабители, — удивилась старая леди. — Богатства. Это вообще дело занятное. Да и полезное. Что, не понял, разумник? — стрельнула она в манипулятора озорным взглядом. — Неужто никогда не слыхали о капищах около Утробы? Их смастерили просители и в Рунии, и в Сверде. Там, на востоке, — указала она рукой, — у самой последней нашей стены рунийцы устроили небольшую… то ли молельню, то ли просильню. Слыхали? Даже священники на неё не покушаются — страшатся рассориться со своей паствой. Так вот туда мои внучки прогуливаются попеременно раз в месяц. Иной раз их туда силой гнать приходится. Потому что надо: пускай натаскивают себя на понимание, терпимость да милосердие, — абсолютно серьёзно без тени иронии заявила Драгомия. — Крайне полезная наука для молодых щупов, что не желают идти по стопам родительниц прямиком в безумие.

— Я, конечно, слыхал о капищах у Черногорской Утробы, — что-то припоминал Радгар, хмуря в напряжении брови. — И даже байки о том, как Утроба награждала посителей. Но кто же в здравом уме поверит во всю эту чушь?

— И выслушивала, и награждала, — подтвердила старуха. — Мои девки не ленились: проникали в эту их молельню и терпеливо изучали каждую жалобу или просьбу. Если, скажем, речь шла о костлявой заморённой вдове с кучей малых детишек, что пухли с голода, то подкидывали ей золотишка. Мы подсобрали себе кое-какой капиталец: так, на чёрный день. А пользоваться им слишком часто не приходится — негде. Вот и делимся. Отдаём тому, кто и вправду с горя сохнет. Как, скажите на милость, отказать матери, что рвётся в Сверд выкупить из рабства единственного сына? Это наплевать на чужую беду моим девкам не трудно. А вот заставить себя помочь — это труд великий. Я с них, понятное дело, в этом деле не слезу, пока дышу. Но…, — она оборвала себя на полуслове.

— Ваша раздача даров не привлекает на капище грабителей? — скептически приподнял брови Гнер. — Обнадёженные бедолаги с золотом далеко отходят от капища?

— С некоторых пор охотники за дарами Утробы там больше не пасутся, — поведала старуха таким тоном, что от скепсиса арма не осталось и памяти. — Как и особо изысканные умники. Были такие, что приходили на капище с неподражаемыми историями о бедственном своём положении. Все эти господа умирали на глазах остального народа столь страшно, что Утроба сумела внушить мысль о своем всеведении. И о проклятье, что лежит на её золоте. Дескать, оно срабатывает, если золото покидает руки того, кому подарено. Уж над этим-то девчонки поработали крайне добросовестно.

Ага, поработали! Именно так она это и видит. Хотя — окоротил себя Дон — кто он такой, чтобы судить эту женщину? Он с его великим исходом из Хашаша в края обетованные просто смешон: и половины бед Драгомии на кардан не намотал. Да что там половины? Они вообще легче лёгкого прошли по Империи и дальше к туннелю. Даже степняки им ничего не испортили. Всех тягот: скверная еда, ночёвки на земле да отсутствие ванны.

Будем с ними по-хорошему? Или хорошо будет только нам? Прикольная, но нешуточная мысль мелькнула одновременно и в голове Дона, и во взгляде Лэти. Гнер тоже мыслил где-то около. Они же это не всерьёз — не поверил Дон и уточнил у «системника». Тот зарядил отчёт про уровень агрессии объектов и прочие несуществующие страсти. Значит, не всерьёз — успокоился Дон и окончательно понял: Драгомия станет объектом его системы. Верней, почувствовал, ибо агрегат в башке уже делал своё чёрное дело: приобретал новый объект подлец.