Мой сводный тиран

Глава 14

Марина

Мне не нравится вопрос мамы и то, что она вообще задумывается над этим, а еще не нравится зарождающийся внутри протест. Он появляется всегда, когда вокруг кто-то против того, чего я хочу, ну или думаю, что хочу. Миша же замечательный, как мама может спрашивать, хочу ли я за него замуж и люблю ли его?

— Что за вопросы, мама? — интересуюсь, даже не понимая вначале, что отмахиваюсь от прямого ответа.

— Нет, ты скажи, — настаивает она. — Скажи, потому что, когда ты смотришь на Мишу, я не вижу и сотой доли того, что ты испытываешь к Глебу. Да, — она кивает, — это невозможно не заметить. И если твой жених не тупой, он должен был это понять. Странно, что он сюда еще не приехал.

— Мама! — моему возмущению нет предела.

Мама всегда была прямой, но сейчас ее прямолинейность сильно ударяет по моему сознанию. Я и не думала, что со стороны заметно мое небезразличие к Глебу.

— А что мама? — резко говорит она. — Миша хороший парень, он, без сомнения, будет внимательным мужем и заботливым отцом, но… — она запинается, будто думая, что сказать дальше. — Но ты же понимаешь, что, если нет любви, не будет и счастья?

Я не знаю, что ответить маме. Сказать, что я все это понимаю, просто не могу определиться? Что до появления Глеба не было никаких сомнений в моей дальнейшей судьбе? Я точно знала, что мы с Мишей будем вместе и однажды я выйду за него замуж. Тогда, когда почувствую, что приложилось. Что я люблю его или хотя бы чувствую сильную симпатию. И когда забуду Глеба окончательно. Мне нужно было еще немножко, потому что в последнее время у нас с Мишей все было просто идеально.

— Мариш, я не прошу тебя отказываться. Я прошу тебя повременить с выбором. Конечно, вы всегда сможете развестись, но… в общем, подумай. Не спеши с датой свадьбы.

Я жду, что мама будет говорить что-то еще, но она молчит. Складывает руки на коленях и осматривается в комнате.

— Я не стала ничего менять тут, — начинает она. — Иногда прихожу сюда, сажусь и пытаюсь свыкнуться с мыслью, что моя дочь так выросла.

— У тебя есть Кирилл.

— Да, есть, — мама кивает, — но тебя все равно не хватает.

Я чувствую себя виноватой за то, что игнорировала маму и не хотела ничего слушать. Она права: мне нужно сперва разобраться в себе, подумать, чего я действительно хочу, а не плыть по течению и принимать решения спонтанно, хотя как можно было поступить по-другому? Напротив Глеб, ожидает решения, а перед тобой парень, который за два с половиной года ни разу не сделал тебе больно, стоит на коленях. Можно было отказать?

— Я пойду. — Она встает с кровати и идет к двери, а когда я направляюсь за ней, усмехается, но ничего не говорит.

Оставить дверь открытой я не смогу. Тогда физически не усну, потому что останусь безоружной. Только когда проворачиваю ключ в двери, выдыхаю, а затем слышу несколько ударов за стеной. Стараюсь больше не прислушиваться и ложусь в кровать, натягивая одеяло до подбородка. Несмотря на это ловлю себя на том, что жду каких-то звуков, но ничего нет, за стенкой полная тишина.

Я пытаюсь уснуть, но раскаты грома не дают этого сделать. Дождь никак не останавливается. Мне страшно представить, что там на улице и как я завтра попаду на работу, если вообще попаду. Судя по непогоде, затянулось все не на вечер. А торчать в одном доме с Глебом больше нескольких часов — уже испытание.

Меня отвлекает стук в окно. Я не сразу понимаю, что это, и лишь сильнее укрываюсь одеялом: гроза всегда пугала меня. Стук повторяется снова, и только тогда я поднимаюсь с кровати и смотрю в окно. За ним стоит Глеб. Я не сразу понимаю, что в моей комнате есть балкон. И что дверь спокойно открывается. Просто стою и смотрю на парня, на его мокрые волосы и плечи. Как он там оказался?

Он стучит снова, и я отмираю. Подхожу к двери, опускаю ручку вниз и приоткрываю ее, пропуская парня внутрь. Он банально не оставил мне выбора. Проигнорировать его и не впустить было бы верхом безразличия. Он и так намочился: едва Глеб зашел в комнату, на полу образовалась огромная лужа. Парень стирает с лица влажные дорожки от дождя и смотрит на меня.

— Ты долго, — он усмехается. — Могла бы и быстрее открыть.

— Могла бы вообще не открывать.

— Да, могла, — соглашается Глеб.

— Ты дурак, — я пожимаю плечами, — для встреч есть двери.

— Ты бы не открыла.

— Аргумент.

— Марин. — Он делает шаг ко мне.

— Нет. — Отхожу назад.

— Нам нужно поговорить.

— Нет.

— Да.

— Глеб…

Я на миг закрываю глаза, а когда открываю их, Глеб уже находится в нескольких сантиметрах от меня. С его волос стекает вода и попадает мне прямо на кофту, холодные капли должны отрезвить и заставить меня вытянуть руки и оттолкнуть парня от себя, но нет. Я просто стою и завороженно смотрю на него. Его одежда промокла почти насквозь, лицо и волосы покрыты каплями дождя. А еще губы, по которым прямо сейчас скатывается небольшой ручеек воды. Я ловлю себя на мысли, что хочу податься вперед и собрать его губами, восстановить в воспоминаниях его вкус.

— Я не хочу разговаривать, — произношу, сглотнув.

— Да, я вижу, — с усмешкой произносит он. — Думаешь ты явно не о разговоре.

Глеб протягивает руку и обхватывает ладонью мое лицо. Едва ощутимо проводит пальцем вначале по щеке, а после спускается к губам, обводя контуры и чертыхаясь себе под нос.

— Я тоже об этом думаю, — вдруг признается он. — Хочу вспомнить, каково это — целовать тебя.

Я даже вскидываю голову, чтобы заглянуть в глаза и убедиться, что он трезв и не под кайфом. Знаю, что Глеб категорично относится ко всему этому и никогда не стал бы употреблять, но ведь… Он же несерьезно?

Я хочу прочитать в его взгляде насмешку надо мной, желание уколоть больнее и сделать так, чтобы я размечталась, а после оттолкнуть, сказав вдогонку что-то обидное. Увы, взгляд Глеба полностью серьезен. Он переводит его с губ на глаза и обратно, а после приближается так быстро, что я едва пытаюсь сориентироваться и выставить между нами руку, которую он, впрочем, тут же перехватывает и нагло забрасывает себе на шею.

Я отворачиваюсь, и касание горячих губ приходится мне в щеку. Зажмуриваюсь со всей силы и открываю глаза, толкая парня от себя. Я не могу предать Мишу. Несмотря на чувства к Глебу, которые никак не хотят покидать меня, не могу. А еще перед глазами всплывает образ Софии. Он же изначально приехал не один, привез девушку, познакомил ее с родителями, значит, она что-то значит для него?

Будто по дикому стечению обстоятельств, его телефон начинает звонить. Глеб чертыхается, а я позволяю себе заглянуть в экран и увидеть там: “Sofi”. А еще ее безупречную фотографию, на которой она на порядок красивее, чем вечером за столом. И в сотни раз лучше меня растерянной сейчас.

— Да, — голос Глеба звучит раздраженно, когда он отвечает ей, но слушать их разговор я не хочу.

Вместо этого быстро нахожу свой телефон и иду в ванную, где тут же закрываюсь на шпингалет. Щека все еще горит от касания его губ, а в груди щемит так, что становится трудно дышать, но я достаю телефон и быстро пишу Мише:

Марина: Забери меня отсюда, пожалуйста.

Я жду, когда он прочитает сообщение, но оно висит даже не доставленным. Тогда я просто набираю ему, но он вне зоны действия сети. Конечно, я забыла, что на ночь он отключает телефон. Я удаляю сообщение и умываюсь ледяной водой, стараясь не слушать разговор Глеба, но обрывки фраз все равно доносятся до моих ушей:

— Не вижу причин для переживаний… да, я завтра буду… да, мы пойдем…

Я закрываю уши. Не хочу слышать, как он уверяет ее, что они пойдут в кино, ресторан, кафе, тогда как несколько минут назад он нагло хотел меня поцеловать. Вот же он, Глеб. У него девушка, а он бежит к другой. И со мной поступал точно так же. Я даже представляю, как он разговаривал со мной по телефону, а рядом тем временем была другая.

— Марина, открой, — слышу, когда отнимаю ладони от ушей.

За словами следует стук в дверь, который я благополучно игнорирую. Не хочу открывать и снова смотреть на него, не хочу вспоминать и думать, единственное мое желание – отправить Глеба обратно в Америку и никогда больше не видеть.

— Марина, открой эту дверь, или я снесу ее к чертям.

— Уходи, — бросаю ему.

— Или что?

— Я все расскажу родителям.

— Что именно? — спрашивает он, а мне кажется, что даже через дверь я вижу его ухмылку. И правда, что я расскажу?

Я открываю дверь и толкаю ее вперед, выходя из комнаты. На Глеба не смотрю, бросаю телефон на кровать и только тогда позволяю себе развернуться к нему.

— Предлагаю на этом закончить наш разговор. Тебя София явно заждалась.

— Она не… черт, Марина. — Глеб протягивает ко мне руку, но я тут же отбиваюсь от нее, не позволяя ему себя коснуться. — Послушай…

— Нет, это ты послушай! Ничто не дает тебе права врываться в мою комнату среди ночи, протягивать ко мне руки и… — Останавливаю взгляд на его губах, но тут же отворачиваюсь. — И остальные части тела. Я выхожу замуж, ясно? За самого замечательного человека в мире, а ты… ты недоразумение, которое почему-то решило, что все еще что-то значит для меня.

Последние слова я выпаливаю на эмоциях и совсем не подумав. Зато челюсти Глеба с силой сжимаются, а по комнате разносится скрип зубов.

— Удачного тебе брака, — делая акцент на последнем слове, произносит Глеб, после чего подходит к двери, поворачивает замок и выходит.