Молчи!

Глава 11

— Кто? — спросила Лейк, чуть не задохнувшись от волнения.

— Кто? — переспросила Хайден. — Ты спрашиваешь, кто мог воспользоваться ими, войти в квартиру Китона и убить его? У меня нет ни малейшей гребаной зацепки, а если она есть у Левина, то он не поделился со мной информацией.

— Нет… Я хочу спросить, у кого из клиники были ключи? В чьем столе они лежали?

Лейк знала, что Китона мог убить кто-нибудь из сотрудников, но новое обстоятельство делало эту версию реальной.

— О, давай посмотрим. — Послышался шелест бумаги. — У Мэгги Донахью.

— Она встречалась с Марком… доктором Китоном? — спросила Лейк. Она представила Китона в постели с Мэгги, и у нее подвело живот.

— Нет, ничего такого. Левин сказал, она согласилась забирать почту Китона и поливать цветы, когда он был в Калифорнии. И у нее есть алиби. Она была на дне рождения брата в его доме в Куинсе и провела ночь там.

— Но почему она молчала?

— Как говорит Левин, ей не пришло в голову, что это мог сделать кто-то из клиники. Как я теперь знаю, взлома не было. Но полиция ни с кем не поделилась этим любопытным фактом на прошлой неделе. У брата Мэгги есть друзья-копы. Они сказали ему, а уж потом он — ей. Она позвонила Левину в пятницу в истерике.

— Но ключи не пропали?

— Нет. Левин поехал в клинику и нашел их точно там, где, по ее словам, они лежали. Но есть шанс, что кто-то взял их, проник к Китону, вышел от него — и положил их на место сразу после убийства. Сама понимаешь, если убийца работает в клинике, то контроль над кризисной ситуацией окажется чуть труднее, чем мы рассчитывали.

Лейк молчала, переваривая услышанное. Если убийца действительно работает в клинике, то вполне вероятно, что он — или она — побрил Смоуки, желая сделать ей предупреждение.

— Я сказала Левину, что он должен позвонить в полицию, — продолжила Хайден. — Но ему эта идея не понравилась. Он ставит на то, что смерть Китона не имеет отношения к работе и связана с азартными играми, и я тоже так считаю. Но потом он понял: у него нет выбора. Иначе об этом им сообщил бы брат Мэгги.

— И он позвонил? Левин позвонил в полицию?

— Ага. Ты знаешь некоторых действующих лиц. Скажи мне, может ли кто-нибудь из них быть убийцей?

— Я никого не знаю достаточно хорошо, кроме Стива Салмана, одного из специалистов клиники, но не могу поверить, что он способен причинить боль кому бы то ни было.

— Ну, даже если это сделал кто-то из клиники, я уверена, тебе опасность не грозит. Поэтому перестань волноваться.

— Волноваться? — переспросила Лейк, словно защищаясь. — Что ты имеешь в виду?

— Это понятно по тому, как ты говоришь. Если убийца работает в клинике, то, вне всякого сомнения, должен иметь место какой-то внутренний конфликт. Но ты в полной безопасности.

«Забавно, — с сарказмом подумала Лейк, — но я сейчас беззащитна, как никогда в жизни».

— Подожди секунду, хорошо? — попросила Хайден, прежде чем Лейк успела что-нибудь сказать. — Черт, это клиент. Я позвоню тебе, когда у меня появятся новости.

Закончив разговор, Лейк буквально рухнула на стул. Теперь было ясно, что кто-то из клиники мог легко проникнуть в квартиру Китона и убить его. Ее мысли вернулись к «препятствию». Это могло иметь отношение к неловкой ситуации, возникшей внезапно между Китоном и кем-то из сотрудников. Она вспомнила, как Китон с иронией назвал Левина выдающимся специалистом по лечению бесплодия и в его голосе слышалось презрение. Может, между ними существовала конкуренция? Но стал бы Левин убивать Китона только из-за этого?

Позже, лежа в кровати с открытыми глазами, вся взвинченная, Лейк гадала, не пригласил ли ее Гарри в кафе потому, что хотел рассказать новость о ключах. Или он в чем-то ее подозревает? Порой психиатры становятся подобны охотникам за трюфелями — они просто чуют, что им врут. Она крепко зажмурила глаза и попыталась заснуть, но перед ее мысленным взором появились Уилл и Эми, они лежали в своих кроватках в темноте. «Что, если я навлекла на них опасность?» — подумала Лейк в отчаянии. Прошло несколько часов, прежде чем тревожные мысли отступили и она забылась неспокойным сном.

На следующее утро Лейк перечитала все заметки, которые сделала в клинике. Она обещала Левину, что на следующей неделе представит первую версию презентации, и ей нужно было сформулировать некоторые идеи. Она уже выступала с маркетинговыми концепциями, но требовалось идти дальше и придумать нечто более яркое. Лейк одолевали сомнения: сумеет ли она справиться с задачей в столь непростой для нее период? Может, Левин предложит продлить ее исследования. Но конечно, он сам не слишком жаждет обсуждать маркетинговый план в нынешней ситуации. Она углубилась в бумаги и забыла о времени и вдруг с беспокойством увидела, что опаздывает на встречу с Гарри на десять минут.

Когда она пришла, Гарри уже сидел в ресторане и просматривал «Нью-Йорк таймс». Хотя доктор был одет так же, как являлся в клинику — в темные слаксы и синюю рубашку с расстегнутым воротом, — он, когда она к нему приближалась, показался ей каким-то другим. Более расслабленным, подумала она. Похоже, в уик-энды он отрешался от своих проблем — от стресса, связанного с консультированием пар, пребывающих в отчаянии.

Лейк подошла к столику, Гарри поднял глаза и улыбнулся. По выражению его лица было невозможно определить, о чем пойдет разговор. «Держись приветливо, — сказала она себе, — но не опережай события».

— Я думал, сегодня утром, кроме нас, на Манхэттене никого не останется, — сказал Гарри, поднимаясь с места. — Но по всей видимости, из города не доехали еще семь человек. — Он обвел рукой полузаполненный зал.

Их столик был маленьким, и Лейк впервые получила возможность рассмотреть Гарри получше. Он не был красивым в классическом понимании этого слова — форма носа подвела, — и все же его лицо было привлекательным: лучистые карие глаза, гладкая кожа и непременная улыбка. Его волосы были темными, немного волнистыми и зачесанными назад.

— Вы обычно остаетесь на выходные в городе? — спросила Лейк.

— Иногда. Мне нравится, что здесь становится тихо. — Он сдвинул свои очки для чтения в темной оправе на макушку. — А вы, значит, провели в деревне только половину уик-энда?

— Да. — Лейк совершенно не был нужен этот вежливый разговор, но она понимала, что должна поддерживать его. — Мне пришлось вернуться. У меня полно работы по презентации.

— И как продвигается дело? — поинтересовался Гарри.

Чувствует ли он, как ей некомфортно, гадала она. У него была профессиональная привычка психиатра следить за собеседником якобы с полным безразличием.

— Довольно хорошо, я считаю, — ответила Лейк. — Но это трудно. Одно дело разрабатывать маркетинговую кампанию для спа-салона или новой марки масла для тела. Здесь же все по-другому. Люди, нуждающиеся в лечении, очень ранимы, и я не хочу причинить им боль.

— Знаю. А сейчас творится какое-то безумие, — сказал он. — Я слышал, есть клиники, которые обещают вернуть деньги, если пациентка не забеременеет. Можете поверить в такое? Донорство тоже иногда становится абсурдным. Рядом с Вашингтоном есть клиника, которая предлагает «ученых-доноров». То есть родится не просто ребенок, а малыш с задатками астрофизика.

«Он не мог пригласить меня сюда только ради этого», — подумала Лейк.

— Вы бы хотели, чтобы клиника не так агрессивно рекламировала себя? — спросила она.

— Я, конечно, вижу некоторую необходимость маркетинга. Это бизнес, в конце концов, и конкуренция растет. Но я просто не знаю, где проходит граница допустимого.

Их прервала официантка. Она хотела взять заказ у Лейк. Та попросила капуччино.

— Общаться с пациентами — это, наверное, очень тяжело, — сказала Лейк.

— Иногда да. Самое худшее, что часто они во всем винят себя. И говорят, будто чувствуют себя проклятыми.

— На прошлой неделе в холле я видела одну пациентку, совершенно сломленную, она плакала. Мне было ужасно ее жалко.

— Меня в тот день не было, но я слышал о ней. Рори убедила ее прийти ко мне, но потом женщина отменила визит. К несчастью, я не могу принуждать кого-либо поговорить со мной.

— Она показалась мне совсем молодой. Думаю, она еще раз попробует экстракорпоральное оплодотворение.

— Может быть, — пожал плечами Гарри.

— Почему вы сомневаетесь?

— Ей делали его уже восемь раз, отчасти это причина ее отчаяния.

— Восемь раз? Надо же, как много. Это должно было серьезно сказаться на ее здоровье.

— Вы говорите как Марк Китон.

Этот комментарий совершенно ошарашил ее.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Лейк, пытаясь говорить спокойно, чтобы это не прозвучало так, будто она защищается.

— Ему не нравилось такое положение дел. Просматривая ее карту, я увидел его запись, где он выражал свое мнение по этому поводу.

— Вы думаете, это слишком много?

Он покачал головой и подпер щеку кулаком, обдумывая вопрос.

— Я должен иметь полное представление о том, что творится у пациентов в голове, а детали, лечение — не моя прерогатива, — ответил он. — Знаю только, что это хорошая клиника. Здесь помогают многим женщинам — вот почему к нам идут пациенты.

— Насколько я знаю, у вас есть частная практика, — сказала Лейк. — Зачем вам еще и эти консультации?

— У сестры моей жены проблемы по части репродукции, и она только недавно призналась в этом. Мой бедный брат понятия не имел, как ей помочь. А мне было ясно, что консультации пойдут им на пользу.

— И чем кончилось дело?

— Она долго лечилась, но потом они сдались. Они до сих пор вместе, с тех пор прошло уже пятнадцать лет, но бездетность серьезно сказывается на их браке.

— А у вас есть дети?

— Дочь, ей девятнадцать. Она второкурсница в Бакнелле.

Лейк почувствовала, что выражение ее лица стало удивленным. Она бы дала Гарри сорок с небольшим, но если у него дочь в колледже, он должен быть старше.

Он улыбнулся, словно прочитав ее мысли:

— Когда она родилась, мне было всего двадцать два, я первый год учился в аспирантуре. Нет необходимости говорить, что это не самое подходящее время для брака. В конце концов мы с женой расстались. Но Эллисон прекрасна, и я ни о чем не жалею.

— Это удивительно, — сказала Лейк. «К чему все это приведет?» — гадала она.

— Я тоже хочу задать вам вопрос: были ли у вас особые причины работать в клинике?

В какой-то миг ей захотелось объяснить странную связь, которую она ощущает с пациентами. Гарри хорошо умел слушать, и было бы приятно поделиться с ним тем, чем она прежде никогда не делилась. Но она не осмелилась.

— Когда Стив упомянул о проекте, он показался мне интересным. У меня есть подруги, пытающиеся бороться с бесплодием, но мне в этом отношении повезло.

— У вас маленькие дети, верно?

— Девять и одиннадцать. Они сейчас в загородном лагере в Катскиллских горах — я была там, когда вы позвонили и спросили, можем ли мы встретиться.

Она надеялась, что упоминание о звонке подтолкнет Гарри. Он поерзал на стуле, и она увидела, что ее намек понят.

— Ну, я рад, что вы сразу согласились, у вас ведь так много работы.

— Почему вы захотели встретиться со мной?

— Если честно, просто хотел узнать, как у вас дела.

— Как у меня дела? — переспросила она, начиная заводиться.

— Может, я не прав, но я почувствовал, что убийство зацепило вас. И подумал, вдруг вы хотите поговорить о нем. Даже если такие события и не касаются нас непосредственно, сильное влияние тем не менее оказывают.

«Я была права», — с беспокойством подумала Лейк. Он заметил ее панику. Если она начнет отрицать это, он поймет: она лжет. Лейк лихорадочно искала выход.

— Убийство Китона очень расстроило меня, — ответила она, переведя дыхание. — Но меня беспокоит кое-что еще. Кажется, я слишком открыто проявляла эмоции.

— Хотите поговорить об этом? — спросил Гарри. Тем временем официантка принесла Лейк капуччино.

«Нет, не хочу», — пронеслась мысль. Но она не сумеет убедить его, если не будет хоть иногда признаваться в чем-то. Прежде чем заговорить, Лейк отпила кофе.

— Я находилась в процессе вполне мирного развода, а затем совершенно неожиданно мой муж потребовал полной опеки над детьми. И ситуация обернулась стрессом.

— Какой подонок! — Гарри с отвращением покачал головой, но потом улыбнулся. — Это мое профессиональное мнение, кстати говоря.

Лейк не могла не улыбнуться в ответ:

— Спасибо. Я привыкла скрывать чувства и говорить о нем в нейтральном тоне в присутствии детей. Приятно слышать, что кто-то считает его отвратительным.

— Мне жаль, что вам приходится проходить через такое. Дайте знать, если я могу чем-то помочь вам.

— Хорошо. Спасибо.

Гарри посмотрел на часы.

— Вы не проголодались? — спросил он. — Можем пообедать здесь, если хотите.

— Э… спасибо, но мне надо возвращаться к презентации. Может, как-нибудь в другой раз.

Гарри сказал, что все же останется и пообедает в этом кафе. Лейк допила капуччино и поставила чашку на стол. Гарри легко коснулся ее руки.

— Надеюсь, вам не больно, — сказал он. Затем убрал руку, и она поняла, что Гарри говорит о царапинах, которые нанес Смоуки, когда она пыталась достать его из-под кресла.

— О нет, — ответила Лейк. — Это просто царапины. Даже не помню, откуда они у меня. — Засуетившись, она взяла свою сумочку и поднялась, чтобы уйти.

— Удачи вам с презентацией, — пожелал Клайн. — Уверен, она будет великолепной.

Спеша домой, Лейк прокручивала в голове разговор с Гарри. Она надеялась, что ее рассказ о ситуации с опекой усыпил те подозрения, которые он мог иметь.

Открыв дверь квартиры, она опять подумала о том, что Гарри рассказал о Китоне и молодой пациентке — той самой, которой экстракорпоральное оплодотворение сделали восемь раз. Лейк впервые пришло в голову, что «препятствием» для Китона была проблема не с кем-то из персонала, а с клиникой вообще. Она остановилась в холле и закрыла глаза, стараясь точно вспомнить слова Китона, произнесенные тем вечером. Кажется, он говорил, будто клиника для него не лучшее место. Возможно, его что-то тревожило.

Но что? Лейк не медик, откуда ей знать, если что-то в клинике не так? Следовало подумать об этом. Неожиданно она вспомнила о репортере, упомянутом Хайден, — о парне, который чуть не довел Левина до апоплексического удара. Он написал статью о лечении бесплодия, и Левин не хотел, чтобы Лейк ее прочла. Может, там приводятся какие-то «неудобные» для клиники факты — или дан хотя бы намек на них. Лейк было страшно идти в клинику после всего этого, но она знала: необходимо прочитать статью. Единственный способ спастись самой и отвоевать право опеки над детьми — это понять, кто убил Китона, и как-то указать полиции, в каком направлении двигаться, а ее пусть оставят в покое.

Она сказала себе, что до вечера засядет за работу, — последние события не только не подбодрили, а, казалось, парализовали ее. Плюс к этому она чувствовала нараставший страх перед завтрашним появлением в клинике. Если убийца работает там, то Лейк может угрожать опасность. Но выбора у нее нет. Она должна заполучить эту статью — пока это единственная зацепка. И если обнаружится какая-то, пусть даже не слишком очевидная, связь статьи с убийством, надо будет поговорить с Мэгги о ключах.

На следующий день в половине девятого Лейк стояла на автобусной остановке. Она приехала в клинику сразу после девяти. Кивнув регистратору, Лейк пошла по главному коридору клиники. Когда она проходила мимо поста медсестер, где никого не было, то отыскала глазами верхний ящик стола Мэгги и едва подавила желание остановиться и открыть его.

— Вы сегодня рано, — послышался позади чей-то голос, едва Лейк положила сумочку на маленький стол в своей комнате. Она повернулась и увидела Рори.

«Прекрасно», — подумала она. Ей очень не хотелось, чтобы кто-то решил, будто она ведет себя как-то не так.

— У меня днем встреча в городе, — сказала Лейк, — и я решила сначала поработать здесь.

— Вы хорошо провели уик-энд, Лейк?

— Хм… да — немного передохнула. Как вы себя чувствуете?

— Пожалуй, лучше, — сказала Рори, хотя Лейк она показалась усталой. У нее под глазами были небольшие темные круги. — Я всячески стараюсь, чтобы мой стресс не отразился на ребенке.

— Это очень важно. Я даже не спрашивала, вы знаете, кто у вас будет?

— Мальчик, — ответила она, обхватив живот рукой. — Я так счастлива.

— Это замечательно! Примите мои поздравления.

— Я читала, что пары, у которых рождаются мальчики, имеют больше шансов сохранить семью, — сообщила Рори. — Поскольку мужчины втайне хотят мальчиков.

— Никогда об этом не слышала, — сказала Лейк. — Но верю, что это может оказаться правдой. Можно назвать это фактором Генриха Восьмого.

Последнее замечание Рори, казалось, не услышала. Она смотрела в сторону, сосредоточенно хмуря брови.

— Надеюсь, это правда, — сказала она. — Для детей очень важно расти в прочной семье. Вы согласны со мной?

Говорила ли Лейк Рори о том, что рассталась с мужем? В другой день подобное высказывание, каким бы наивным оно ни казалось, могло расстроить Лейк, но сейчас она и без того была сильно огорчена.

— Ну, вы делаете все возможное, — уклончиво произнесла она.

— Как хорошо сказано, — улыбнулась Рори и повернулась, чтобы уйти. — Удачного дня.

Как только Рори ушла, Лейк выскользнула из комнаты для заседаний и пошла по зигзагообразным коротким коридорам к архиву клиники. Она посмотрела в коридор, ведущий к операционной, и увидела четырех человек в синих медицинских костюмах и шапочках — среди них были Шерман и Хосс, — но они, поглощенные разговором, не заметили ее.

Оказавшись в архиве, Лейк закрыла за собой дверь и выдвинула ящик, где должна была лежать папка «Арчер». Папки там не оказалось. «Ничего удивительного», — подумала Лейк. Левин не хотел, чтобы она ее видела, и не вернул на место.

На случай, если он просто переложил папку куда-то еще, Лейк порылась в других ящиках, но ничего не нашла. Она поняла, что Левин, должно быть, унес бумаги к себе в кабинет. Неужели ей придется пробраться туда и искать там?

Решение пришло неожиданно: эту статью скорее всего можно найти в Интернете по имени автора — и как она не додумалась раньше? Лейк поспешила к себе и включила ноутбук. Она нашла имя Арчера в «Гугле», и тут же появились названия его шести или семи статей. Все они, оказалось, были посвящены журналистским расследованиям и публиковались в разных журналах. Лейк сразу определила, которая из них была в папке, отобранной Левином: «Бесстрашный новый мир: за закрытыми дверями клиник по лечению бесплодия». Она открыла файл.

Лейк читала первый абзац, когда заметила Мэгги, проходившую мимо двери. Осознав, что это может оказаться единственной возможностью поговорить с той наедине, Лейк опустила крышку компьютера, спрятав экран, и направилась за Мэгги по коридору.

— Привет, — тихо позвала она, когда медсестра зашла в пустую кухню. Мэгги повернулась, и Лейк поразилась, каким высохшим стало ее лицо.

— Привет, — безразлично отозвалась Мэгги.

— Послушай, я знаю о ключах, — тихо сказала Лейк. — Ты, наверное, ужасно расстроена.

— Я не должна была оставлять их в ящике, — прошептала Мэгги, почти радуясь возможности поговорить с кем-то. — Представляешь, что это значит? Это значит, что кто-то из наших мог убить доктора Китона.

— Но это не твоя вина. Кроме того, вовсе не обязательно…

— Я не могу сейчас разговаривать — меня ждет доктор Шерман.

— Не хочешь выпить со мной кофе после работы? — спросила Лейк.

— Не сегодня. Но думаю, смогу встретиться с тобой за обедом. У меня перерыв с половины первого. Я всегда хожу в кофейню на углу Лексингтон-авеню и Восемьдесят первой.

Договорившись с Мэгги встретиться там, Лейк поспешила назад по лабиринтам коридоров. Она почти столкнулась с Брай, когда снова вошла в свою комнату. Брай стояла в дверях.

— Доброе утро, — сказала Лейк, стараясь, чтобы ее голос звучал приветливо.

— Привет, — холодно отозвалась Брай. Ее губы, накрашенные сегодня блестящей светлой помадой, едва двигались, когда она говорила, и Лейк заметила, что кончик носа у нее красноватый, словно чуть измазан кровью. — Вы собираетесь работать здесь все утро? Нам понадобится эта комната.

— Я скоро уйду, — сказала Лейк. — И я всегда готова согласовывать свое расписание с руководством.

— Я думала, вы уже закончили. Мы можем получить ваш отчет?

— Как известно доктору Левину, я строго придерживаюсь регламента.

Брай какое-то время таращилась на нее, а затем быстро ушла. Лейк постаралась забыть о ней и села за стол. И тут же увидела: с ее ноутбуком что-то не так. Она оставила крышку приоткрытой, а теперь она была закрыта полностью.

Брай явно что-то искала на столе. И несомненно, видела, какие материалы просматривала Лейк.