Молчи!

Глава 6

Было уже почти семь, когда Лейк наконец пришла домой. После странного разговора с Левином она вернулась в свой кабинет и оставила сообщение для Хайден Колбрет, гуру по кризисам, которую она рекомендовала в клинике. Затем, совершенно измученная, Лейк собрала вещи и поймала такси до Уэст-Сайда.

Поставив на пол сумки, Лейк села в кресло в гостиной и всхлипнула. Смоуки забрался ей на колени, встал на задние лапы и прижался к подбородку. Лейк гладила его и старалась успокоиться. Ее взгляд пробежал по гостиной, по книжным полкам и симпатичным пейзажам на стенах. То, что она сказала Молли и Китону, было правдой. Хотя последнюю неделю ее жизни трудно было назвать счастливой, она начала чувствовать себя спокойнее и стала с надеждой смотреть в будущее. Но все изменилось за один миг. Вся ее жизнь оказалась под угрозой — дети, работа, будущее. Она уступила отчаянному стремлению к близости и необдуманному желанию, а теперь дело может кончиться потерей права опеки над детьми. И существовал также шанс, что ее арестуют по подозрению в убийстве.

Заставив себя встать с кресла, Лейк оставила Хайден второе сообщение. Полчаса спустя, когда она смотрела на замороженную овощную лазанью, зная, что должна поесть, Хайден позвонила ей. Лейк описала ситуацию и быстро предложила стать консультантом клиники по этому делу.

— Я сейчас страшно занята, — говорила Хайден неторопливо, как уроженка Алабамы, — но отказаться не могу. С кем я только не работала — от фармакологических фирм, которые продавали просроченные лекарства, до генерального директора, снявшего на деньги компании аквапарк на день рождения своего ребенка, — но никогда не имела дела с убийством. Это очень, очень сексуально.

— Значит, ты согласна? — спросила Лейк.

— Да, но мы должны действовать быстро. Дело будет громким — возможно, станет темой передачи «Закон и порядок» на следующей неделе. Ты можешь устроить так, чтобы я встретилась со всеми сотрудниками завтра утром, в восемь?

Лейк заверила ее, что это не составит проблемы, а потом она позвонила Левину.

— Потрясающе, Лейк, — сказал он. — Я дам знать об этом доктору Шерману. Думаю, на первой встрече должен присутствовать только старший персонал.

Его голос звучал почти подобострастно, и Лейк гадала, не пытался ли он так загладить свою бестактность с папкой.

Затем ей пришлось собраться с силами, чтобы отправить факс детям. Она оставила в стороне истории и загадки и просто написала: «Не могу дождаться воскресенья, когда увижу вас и познакомлюсь с вашими новыми друзьями. Я приеду ровно в десять».

Ей захотелось еще что-нибудь добавить, но она странным образом показалась себе обманщицей и вспомнила то время, когда Джек начал отдаляться от нее, а она старалась вести себя с детьми как обычно. Что она может им сказать? Мамочку того и гляди заподозрят в чудовищном убийстве, и потому, возможно, она вообще не сможет приехать?

Сунув бумагу в факс, Лейк задумалась над тем, как ей вести себя при встрече с Джеком в лагере. Перед одним из последних разговоров с Хочкисом она с трудом примирилась с мыслью, что бывший муж там будет, а сейчас это казалось ей совершенно невыносимым.

Лейк разогрела лазанью в микроволновке и потом некоторое время гоняла ее вилкой по тарелке, потягивая вино. Она пыталась успокоиться, но все время представляла Халла и Маккарти, как они изучают свои заметки в поисках ключей к разгадке и прочесывают свидетельские показания. Криминалисты найдут отпечатки ее пальцев в квартире Китона, но, поскольку их нет в базе данных, это не много им даст. Но если Лейк даст копам повод подозревать ее, они возьмут у нее отпечатки пальцев и анализ ДНК и узнают, что она была в постели убитого.

Закрыв глаза, она положила голову на ладони. И вновь как наяву увидела ужасный, длинный, сочащийся кровью разрез на шее Китона. Убийца, должно быть, сгорал от ярости. Кого Китон умудрился так разъярить? Это была женщина, с которой он спал, а потом бросил? Он сказал Лейк, что купил квартиру в начале лета, но, по всей вероятности, бывал в городе и раньше, консультировал в клинике. И свои планы убийца мог вынашивать много недель. Его ярость обратилась бы и на Лейк, если бы та не заснула на балконе. Лейк застонала, представив, что могло бы с ней произойти.

Ей не давал покоя еще один вопрос: как убийца смог войти в квартиру? Был ли у него — или у нее — ключ? Или этот человек воспользовался отмычкой? Может, Китон сам впустил убийцу, когда Лейк спала, решив, что она ушла. Но если Китон открыл дверь, его бы не зарезали в постели…

Лейк подумала над замечанием Хайден о том, каким громким может оказаться дело. И теперь ее того и гляди начнут преследовать репортеры. Неужели тот неназвавшийся мужчина, который звонил ей вчера в клинику, тоже был одним из них?

Ее беспокоило еще кое-что: комментарий Китона в «Бальтазаре» о некотором препятствии для его работы в клинике. Во время сегодняшнего собрания в кабинете Левина ни о чем таком не упоминали. Либо Левин предпочел не выносить это на всеобщее обсуждение, либо Китон ни с кем своими сомнениями не поделился.

Лейк думала, что будет долго ворочаться в постели, но почти сразу же заснула. Дважды она просыпалась от кошмаров. Она не могла вспомнить первый из них — он исчез, стоило ей открыть глаза, но второй остался в памяти: ей снилось, что кто-то звонил по телефону и спрашивал о детях — называл их имена, смеялся, а затем повесил трубку.

Она проснулась в шесть, будто от толчка. Ее сразу же охватила тревога, словно она забыла сделать важную работу. Встав, поспешила взять «Таймс», лежавшую на коврике за дверью. История была изложена в разделе «Город» и занимала половину колонки. Китона называли там «лос-анджелесским акушером-гинекологом» и «специалистом по бесплодию, жившим время от времени в Нью-Йорке». Клиника не упоминалась. Возможно, об этом убийстве скоро забудут.

Позже, по пути к автобусной остановке, Лейк купила «Пост» и поежилась, увидев фото Китона на первой странице и заголовок: «Холостяк доктор убит в центре города». Его фотография напоминала фотографию звезды на красной дорожке в Голливуде. Китон был в смокинге, покидал какое-то мероприятие, казался красивым и самоуверенным, как Джордж Клуни на вручении «Золотого глобуса». Лейк прочитала текст. На этот раз название клиники было приведено.

В «Дейли ньюс» появилось фото поскромнее, из тех, что печатают в программках медицинских конференций. В статье был один новый момент: тело Китона нашел комендант дома. Когда Китон вчера не появился в клинике, Левин, возможно, велел Брай отыскать его, а уже та как-то связалась с комендантом дома.

Когда Лейк пришла на работу, то обнаружила, что там царит чудовищная атмосфера: персонал возбужден, подавлен и взволнован в одно и то же время.

— Ты способна поверить в эту историю? — шепотом спросила Мэгги, когда Лейк раскладывала на столе вещи. — Я имею в виду, что все это напоминает дело Лэйси Петерсон[3] или что-то в этом роде.

— Тебе звонили репортеры? — спросила Лейк.

— Мне лично нет, но они звонят все утро.

Лейк увидела, как напряжена Мэгги.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она. — Сестра приехала к тебе?

— Да, но из этого ничего особо хорошего не вышло. Мне снились кошмары. Я должна попросить совета у доктора Клайна, когда у него будет свободная минута.

— О, он здесь? — спросила Лейк, осознав, что не видела Гарри после случившегося.

— Да, он уезжал на несколько дней, но уже вернулся. Он был потрясен, когда узнал новости.

Лейк и Мэгги попытались отвлечься от всего и поработать. Без пяти восемь пришла Хайден Колбрет, она была в потрясающем пурпурном шелковом платье-рубашке, которое смело контрастировало с ее коротко стриженными светлыми волосами. Как и обещала, Хайден сразу взяла быка за рога.

— Давайте приступим, — сказала она Левину, как только Лейк познакомила их.

Шерман присоединился к ним в кабинете Левина — он привел с собой Хосс и Брай, в руке у Шермана были блокнот и ручка. Брай оглядела Хайден с ног до головы — ее неодобрение было ясным и выразительным.

— Вы все делали правильно, — заявила Хайден. — Я хочу сказать, что никто из вас не проболтался журналистам. Но они не оставят попыток получить информацию. Мы должны держать рот на замке и патроны наготове.

— Боже милостивый! — воскликнул Шерман. — Это звучит так, будто вы предлагаете использовать стрелковое оружие.

Хайден поджала губы и покачала головой:

— Разумеется, нет. Но чтобы спасти репутацию клиники, вы должны как можно меньше общаться с посторонними. Никто — я подчеркиваю, никто — не должен обсуждать это дело с прессой. Скажите всем: всякий, кто пообщается с журналистами, тут же вылетит с работы. Но в то же время, — продолжала она, — держите персонал в курсе событий и рассказывайте о том, что узнали от полицейских. Если вокруг полно тайн и люди не знают, какого черта тут происходит, они начинают болтать — и иногда с репортерами.

— Полагаю, вы проследите все звонки прессы, — сказал ей Левин.

— Нет, мы поручим это Нью-Йоркскому департаменту полиции.

— Нью-Йоркскому департаменту полиции? — изумился Левин. — Но…

— Это самый лучший вариант. Когда к вам станет приставать пресса, человек, занимающийся подобными звонками — давайте подключим к этому кого-то сметливого, — будет говорить, что с этими вопросами надо обращаться в полицию.

— Но разве мы наняли вас не за тем, чтобы вы занимались звонками? — спросила Хосс. Несмотря на свое высокомерие, она выглядела усталой и измученной, ее темные волосы казались тонкими и истощенными.

«Она, наверное, как и все, беспокоится о том, как это скажется на ее репутации», — подумала Лейк.

— Вы привлекли меня выработать стратегию. Я буду общаться с журналистами, и они станут цитировать меня, будут говорить, что я представляю клинику. А вы должны дистанцироваться от этого. Мы будем подходить к делу как специалисты по абортам, когда на них нападают, — не допустим, чтобы название клиники попало в газеты. И вы должны снабдить меня информацией. Мне нужно знать о докторе Китоне все.

Левин, скривившийся при слове «аборты», кратко изложил биографию Китона: окончил Корнелл, занимался репродуктивной эндокринологией, имел обширную практику в Лос-Анджелесе. И опять — ни малейшего намека на то, что Китон раздумывал о целесообразности работать в клинике.

«Китон не имел возможности поделиться с Левином своими сомнениями, — гадала Лейк, — или Левин темнит?»

— Ну, все это хорошо, — сказала Хайден, — но меня интересует, почему кто-то захотел убить его. Согласно газетам, непохоже, что его убили при ограблении.

— Мы мало знаем о его личной жизни или тех, с кем он общался за стенами клиники, — ответил Левин. — Он работал у нас только как консультант.

— Полиция поделилась с вами какими-нибудь деталями? — вмешалась Лейк. Она отчаянно хотела знать это и не могла не спросить, хотя понимала, что ответ будет отрицательным. Хосс вопросительно посмотрела на нее.

— Нет, — ответил Левин. — Мы знаем только то, что было в газетах.

— Он был привлекательным парнем, — заметила Хайден. — Он был геем?

— Вряд ли, — сказал Шерман.

— Тогда бабником? — спросила Хайден. — Его могла убить ревнивая любовница?

— Как сказал доктор Левин, мы знали его только как высококлассного специалиста, — с раздражением ответил Шерман.

Лейк заметила: Брай смотрит так, будто ей что-то известно и она считает происходящее пустой тратой времени.

— Есть еще кое-что, о чем вы должны знать, — серьезно сказал Левин, — и я обязан сообщить об этом полиции.

Все с удивлением повернулись к нему, Лейк задержала дыхание.

— Да? — вкрадчиво спросила Хайден.

— Вечером, накануне убийства, мы ужинали вместе, и мне позвонил коллега из Лос-Анджелеса, — сказал Левин. — Он сообщил, что слышал, будто Марк присоединяется к нам, и потому пожелал донести до меня слухи, ходившие о нем на Западном побережье. У Китона, похоже, были проблемы с азартными играми.

— И мы узнаём об этом только теперь? — раздосадованно спросил Шерман.

— У меня не было возможности рассказать об этом раньше, — ответил Левин. — Конечно, мне не понравилось услышанное, и я хотел вникнуть в это как можно скорее. Мы бы поостереглись работать с таким человеком.

— Вы спрашивали об этом Китона? — поинтересовался Шерман.

— Конечно, нет! — выпалил Левин. — Он бы мне не признался. Единственно возможный путь докопаться до истины — навести справки на стороне.

Лейк стала гадать, сказал ли Левин что-нибудь Китону — и не было ли это тем препятствием, о котором упомянул Китон.

Хайден стала требовать от Левина дополнительной информации об увлечении Китона азартными играми, но тот заверил, что ему нечем больше поделиться. Затем она стала рассказывать о мерах, которые надо предпринять. Лейк старалась сосредоточиться на разговоре, но не могла не думать о том, что ей стало известно. Мог ли убийца Китона быть бандитом или гангстером, нанятым букмекером?

В восемь сорок пять Хайден закончила совещание, и Лейк проводила ее. Поскольку большинство визитов было отменено и перенесено, в приемной сидело всего несколько пациенток.

— Давай встретимся позже, — тихо предложила Хайден.

Лейк больше нечего было делать в клинике — исследование закончено, — но она продолжала расхаживать по коридорам и кабинетам, думая, что могут опять возникнуть разговоры о Китоне. Если слух о том, будто Китон — игрок, правдив, полиция начнет разрабатывать эту версию. Но никто ни о чем не разговаривал, и повсюду было тихо и пусто.

Собрав свои вещи, Лейк хотела уйти, но тут, к своему удивлению, увидела в дверях Гарри Клайна.

— О, я слышала, вы вернулись, — улыбнулась она. В нем было нечто успокаивающее, и общаться с ним было легко: она просто смотрела на него, и одно это заставляло ее пульс биться медленнее.

Он улыбнулся в ответ:

— Я не планировал приходить сегодня, но тут такое произошло… Вот и я решил, что стоит появиться.

— Я уверена, все вздохнули с облегчением, увидев вас.

— А как у вас дела? — поинтересовался Клайн. — Я слышал, вы в тот вечер ужинали вместе со всеми.

— Это очень печально. Я едва знала Китона, но все же… Он умер так ужасно. В городе иногда случается подобное, но всегда кажется, что это происходит где-то далеко от тебя. А теперь…

Ее нервы, знала она, расшатаны, и когда она подняла глаза, то увидела, что Клайн пристально смотрит на нее. Неужели он заметил в ее поведении нечто странное или подозрительное? Или ее состояние внушает ему беспокойство?

— Буду рад поговорить с вами о случившемся — если вы думаете, что это поможет.

— О, так мило с вашей стороны. Но у меня все в порядке.

— Вот, — сказал он, доставая из кармана брюк бумажник. — Я дам вам свою карточку, и если вы вдруг передумаете, то просто позвоните мне.

Лейк поблагодарила его и взяла карточку. Ее тронуло его предложение, но она ни в коем случае не станет ничего рассказывать ему.

— А, кстати говоря, у вас самого все нормально? — спросила она.

— Что вы имеете в виду? — В его карих глазах появилось удивление.

— Говорят, у вас были какие-то личные неприятности в последние дни.

— Спасибо, что спросили. К счастью, сейчас все хорошо.

Она попрощалась с Клайном — ей не терпелось уйти из клиники. Вместо того чтобы взять такси, она пошла пешком на запад к Медисон-авеню, а затем повернула на юг. И снова подумала о сенсационной новости, преподнесенной Левином. Это была настоящая «бомба». Если Китон был безрассудным игроком и это, возможно, привело к его смерти, то тогда Халл и Маккарти станут меньше обращать на Лейк внимания. Но в то же самое время она может находиться в гораздо большей опасности, чем думает. Человек или люди, убившие Китона, могли пронюхать, что у него той ночью была в квартире женщина. Вдруг убийца находился в ванной комнате и видел ее?

Тем временем она подошла к Центральному парку и решила пойти домой напрямик, подумав, что это благоприятно скажется на ее нервах. Но когда она добралась до западной части парка, ноги разболелись. Преодолев еще четыре квартала до Уэст-Энд-авеню, она наконец оказалась недалеко от своего дома и не могла дождаться, когда переступит порог квартиры. Подойдя к дому, она резко остановилась.

Под козырьком подъезда стоял Джек. Было совершенно очевидно, что он поджидал ее.