Молдавские сказки

БЫЛЬ-НЕБЫЛИЦА О ДВУХ ДЕВИЦАХ

Жили-были старик со старухой, и имели они двух дочерей. Одна дочь была старика, а другая — старухи.

Жили они, жили, да вдруг и опомнились, что дочери уже совсем взрослые и пришло время выдать их замуж. Стали старик со старухой по ярмаркам ходить, разные вещи покупать, приданое дочерям готовить. Старуха все о своей дочери заботилась, а о падчерице ей горюшка мало. То купит для своей доченьки платье, то муслиновый платок, то пештиман[30] или бусы, — что на глаза попадется, но с пустыми руками никогда не возвращалась. А дочь старика глядит на эти подарки и горько ей и больно становится.

Видя такую несправедливость, старик однажды не вытерпел и разругался со старухой. Но старуха была чертовски хитра. На другой день пошла она на базар и купила обеим девушкам орехи, чтобы старику очки втереть. А как только пришла домой, своей дочери дала много орехов, а падчерице — только один; села дочь старухи орехи щелкать, от радости смехом заливается, а дочь старика грустно глядит на свой единственный орех. Что же ей с таким добром делать? Взяла она да и закопала орех в землю, чтоб дерево выросло, а сама сидит над ним и слезы льет. Так она каждый день к своему ореху приходила, слезами поливала. И выросло вскоре большое красивое ореховое дерево. Прошло еще некоторое время, и дерево начало плодоносить: красуются на ветвях большие орехи с крепкими ядрами, да только дочь старика могла плоды срывать. Стоило дочери старухи подойти к дереву, как ветки поднимались, и она никак не могла дотянуться до них.

По воскресным дням дочь старухи наряжалась, как только могла, и шла с матерью в церковь, надеясь приглянуться кому-нибудь из парней. Уж очень она боялась, как бы сводная сестра не опередила ее. А дочь старика всегда дома оставалась, обед стряпала, за скотом ходила, в доме прибирала, птицу кормила, — одним словом, делала все работы по хозяйству. И все она должна была успеть, а чуть чего не сделает, так ей крепко за это попадало: колотила ее нещадно проклятая старуха! Но падчерица была такая проворная, что всегда кончала работу к выходу народа из церкви, и старуха никак не могла найти предлог, чтобы придраться к ней. С каждым днем падчерица становилась все красивее и проворнее. Была она румяной и пригожей, такой красавицей, что любо-дорого поглядеть. Очень это не нравилось старухе. Вот она и лезла из кожи вон, все приискивая какой-нибудь предлог, чтобы поколотить да покалечить падчерицу, и, наконец, придумала, как это сделать.

Однажды воскресным утром, перед тем, как пойти со своей дочерью в церковь, рассыпала старуха на чердаке мешок пшеницы, смешала ее с золой, и велела падчерице собрать пшеницу по зернышку в мешок, состряпать обед, присмотреть за скотом, прибрать в доме, накормить птицу — и все это выполнить до ее возвращения из церкви.

Видя такую несправедливость со стороны родных, особенно со стороны старухи, горько заплакала бедная девушка: как ей было выбрать из золы пшеницу по зернышку да еще вдобавок выполнить все другие работы до возвращения старухи?

Но делать было нечего. Взобралась она на чердак и начала пшеницу по зернышку из золы выбирать. Перебирает она так, перебирает зерна и горькими слезами заливается. В это время прилетели к ней два орла, поглядели на нее и спрашивают:

— О чем ты плачешь, дитя, о чем горюешь?

А дочь старика им отвечает:

— Как мне не плакать, как не горевать, орлята мои, когда на меня свалилось столько бед и несчастий. А теперь мне велели еще и эту пшеницу перебрать и по хозяйству управиться.

Говорят ей тогда орлы:

— Не плачь, милая девушка, не горюй. Ступай другую работу делать, а мы переберем тебе всю пшеницу в мешок, ты только приди и завяжи его.

Поблагодарила их дочь старика от всей души и пошла по хозяйству управляться. И так как была она очень трудолюбива и старательна, то вскоре всю работу и сделала. А в церкви тем временем богослужение еще продолжалось. Это очень обрадовало дочь старика, и помчалась она в сад поглядеть на свой орех. Только она к нему подошла, как дерево вдруг раскололось пополам, и — о, чудо! — внутри его лежали груды всевозможного девичьего убранства: бусы, кольца, золотые серьги, платье, пылающее, как солнце, платье, сияющее, как утренняя заря, платье светящее, как луна, платье, сверкающее, как звезды, дивные цветы…. Стоит она так, как зачарованная, и глядит на все эти украшения, а дерево ей говорит человеческим голосом:

— Надень платье, сверкающее, как звезды, нарядись во все самое красивое, возьми букетик цветов в руки и ступай в церковь. И дай всем, кто там будет, по цветку, только старухе и ее дочери ничего не давай.

Так она и сделала.

Как только она вошла в церковь, все взоры к ней устремились, все стали ее осматривать со всех сторон, так как ни одна другая девушка не была так наряжена и так красива, как она, и только звезды могли бы с ней сравняться.

Войдя в церковь, она раздала всем по цветку, а проходя мимо старухи и ее дочери, даже не взглянула на них.

Незадолго до конца богослужения дочь старика незаметно вышла из церкви и побежала домой, чтобы ее никто не увидел. Дома она разделась, повесила платье в орех и снова надела свою старенькую, поношенную одежду. Затем поднялась на чердак и, когда остальные возвратились домой из церкви, она, как ни в чем не бывало, мешок перевязывала.

Весь день кругом только и разговору было, что о девушке, появившейся в церкви: какое у нее платье, сверкающее, как звезды, да какая она красавица — другой такой, мол, не сыскать во всем мире. Об одном сожалела дочка старухи, что та девушка, которая была, небось, царевной, всем подарила по цветку, а ей — нет. А дочка старика радовалась от души, слушая это, и думала: "А как бы вы заговорили, коли б узнали, что это я была?"

На следующее воскресенье старик, старуха и ее дочь снова пошли в церковь, а все работы поручили сделать дочке старика. И была бы лишь в этом беда! Но мачеха опять рассыпала по двору мешок с пшеном и приказала ей собрать его по зернышку до их прихода из церкви, иначе не сдобровать ей.

Видя, что опять ей задали работу непосильную, стала дочь старика горько плакать и стонать. В то время, как она так плакала, прилетело несколько голубей. Узнав, что с ней приключилось, они ей велели заняться другими делами, говоря, что сами соберут пшено по зернышку, а ей останется только мешок перевязать.

На этот раз девушка закончила работу намного раньше, чем в прошлое воскресенье, и побежала в сад к ореху. Как только она подошла к нему, раскололось дерево пополам, и она вновь увидела бесподобное девичье убранство. Глядит девушка, как зачарованная, на все эти украшения, а дерево ей говорит человеческим голосом:

— Надень платье, сияющее, как утренняя заря, нарядись покрасивее, шею и руки укрась камнями драгоценными и ступай в церковь.

Девушка так и сделала.

Войдя в церковь, она, как и в прошлый раз, всем подарила по цветку, а проходя мимо старухи и ее дочери, даже не взглянула на них. Когда она сидела в церкви, все, особенно холостяки, глаз от нее оторвать не могли и все спрашивали друг друга: "Кто же эта красавица?" Но никто не знал, и это было ее счастье, потому что все это кончилось бы печально для бедняжки: ей ведь строго-настрого запретили показываться среди людей. Не ожидая и теперь окончания богослужения, она незаметно вышла из церкви и побежала домой. Дома она разделась, положила платье на место в дерево, которое снова сомкнулось. Затем дочка старика одела свои будничные одежды и побежала поглядеть, не надо ли еще чего по хозяйству сделать. Вскоре пришли и остальные из церкви и застали все в полнейшем порядке, даже пшено было собрано в мешок до последнего зернышка. Старуха никак не могла надивиться и все гадала, как это падчерица успевает все сделать, но более всего ее удивляло, что у девушки совсем не усталый вид после такой тяжелой и изнурительной работы.

Как только дочка старика увидела, что они возвратились из церкви, сейчас же накрыла на стол. За столом опять зашел разговор о девушке, что в церковь явилась и на этот раз была одета в светлое платье, цвета утренней зари, и все думали-гадали, кто она такая.

Более всех удивлялись холостяки, особенно тому, что из церкви девушка выходила обыкновенно раньше всех, и потому они теряли ее из виду, не знали, в какую сторону она скрывается. И вот однажды они собрались, чтобы посоветоваться между собой, как им узнать, кто эта раскрасавица, посещающая церковь. Посоветовавшись между собой, порешили, что в будущее воскресенье, после прихода девушки в церковь, они смажут порог церкви смолой, а когда она будет уходить, то нога ее завязнет в смоле и туфелька приклеится к порогу; затем тот из них, кто найдет туфельку, будет ее примерять всем девушкам села: на чью ногу она налезет, та девушка и есть владелица туфельки.

Как решили, так и сделали.

В следующее воскресенье старик, старуха и ее дочка нарядились и снова в церковь пошли. Перед самым уходом старуха задала падчерице работу по дому, чтобы на целый день хватило, да, кроме того, рассыпала по всему двору мешок мака, сказав, что коли она не управится со всеми делами и не соберет в мешок весь мак до единого зернышка, пусть пеняет на себя — шкуру с нее спустит.

Теперь старуха и ее дочь были безмерно рады, так как заранее знали, что дочь старика не сумеет собрать весь мак, и тогда вольно им будет поколотить бедную и поиздеваться над нею; давненько уж они ее не колотили, и поэтому дочка старика росла красивой и крепкой, а старухе и ее дочери это не нравилось.

Когда увидела бедная девушка, сколько маку рассыпано по всему двору, стала горько плакать и стенать. Где уж ей было такую работу выполнить, да еще в столь короткий срок. Но делать было нечего! Принялась она за дело, и закипела работа в ее руках. Работает она, работает, вдруг видит, кружится над ней стайка воробьев; покружились они, покружились да и спрашивают человеческим голосом:

— О чем ты плачешь, деточка, о чем горюешь?

Отвечает им дочь старика:

— Как мне не плакать, как мне не горевать, воробьи-воробышки, когда столько бед и несчастий на мою долю выпало: А теперь мне еще велено весь этот мак собрать и всю работу по хозяйству сделать.

Утешили ее воробьи:

— Не плачь, милая, не горюй. Иди другую работу делай, а мы соберем тебе весь мак со двора. Ты только завязать мешок приходи.

Сделала так дочка старика, как ей велели воробьи, и вскоре управилась по хозяйству. В церкви богослужение еще продолжалось. Дочка старика очень обрадовалась, что и в это воскресенье пойдет в церковь и побежала в сад к дереву. Еще не успела она хорошенько приблизиться к ореху, как он уже раскололся пополам, и она опять увидела перед собой различные украшения. Стоит она так и ждет, что ей велит орех, а он и заговорил человеческим языком:

— Надень платье лунного сияния, возьми украшения богатые и ступай в церковь. Когда будешь выходить из церкви, то у тебя завязнет в смоле туфелька и останется там. Ты ее не вытаскивай, а кинь в нее свое кольцо.

Так она и сделала: нарядилась и отправилась в церковь. Войдя в церковь, она подарила всем по цветку, а когда проходила мимо старухи и ее дочери, даже не взглянула на них. На этот раз все люди, особенно холостяки, смотрели на нее пуще прежнего, так как она была еще красивее, еще наряднее. Ее платье сияло, как луна. Все неженатые парни даже службу в церкви не слушали, а только и делали, что глядели на нее во все глаза — так она их всех очаровала своей красотой. Не ожидая и теперь конца богослужения, она опять вышла раньше, чтобы никто не заметил ее ухода. Но при выходе из церкви, на пороге, левая нога завязла, а когда она сделала попытку вытащить ее, туфелька пристала к смоле. Тогда она сняла кольцо с пальца и кинула его в туфельку, а сама быстро побежала домой.

Туфельку вместе с кольцом поднял сын боярский. Недолго думая, он сразу пошел по селу из дома в дом, примеряя туфельку девушкам, думая найти красавицу и посватать ее.

Вышел народ из церкви, пришли домой и старик со старухой и ее дочерью и застали дочь старика в старом заплатанном платьице. Она как раз мешок с маком завязывала. Опять все удивились проворству девушки! Как она сумела все сделать к сроку? Завязав мешок, она подала к столу и, отойдя несколько, стала в стороне. Как служанка глядела она, как родичи пируют да слушала их рассказы о прекрасной незнакомке: как она пришла в церковь еще более красивая и нарядная, чем прежде, как потеряла туфельку, найденную сыном боярским, и что теперь, мол, он обходит все дома в селе в поисках девушки, на ногу которой налезет туфелька. Ее-то он и посватает.

Услышав эти слова, дочь старика вначале сильно испугалась, так как боялась, чтобы старуха с дочерью не убили ее, когда узнают, что именно она та девушка, но потом приободрилась и подумала: "Авось удастся выпутаться и на сей раз".

Поднявшись со стола, старуха посоветовала своей дочери обтесать себе ногу, чтоб стала поменьше, ибо туфелька была очень мала, а нога старухиной дочери — велика да безобразна. Как только мать сказала это своей дочери, та принялась сейчас же тесать себе ногу. Тешет, тешет, а в это время вошел сын боярина в их дом. Увидела его старуха и забегала по комнате как угорелая, не зная, куда усадить свою дочь, чтобы на показ ее выставить, а падчерицу спрятала в сенях за дверью, дабы сын боярский не примерил туфельку и ей: вдруг, не приведи господь, окажется ей туфелька впору. А в сенях на шестке волшебный петух сидел и все это видел.

Дочь старухи уже приготовилась, сидит на лавке, выставила обтесанную ногу, и ждет прихода парня, чтобы примерить туфельку. Только вошел сын боярский с туфелькой в руке, а она уж ногу сует; примерили туфельку — не лезет, еще раз попробовали — не тут-то было. Тогда бросилась сама старуха туфельку ей надевать, но все напрасно — не налезает туфелька на дочкину ногу. А тут вдруг волшебный петушок в сенях как закричит:

— Кукареку! Дочь старика сидит в сенях за дверью.

Услышав слова петуха, старуха сильно перепугалась, как бы парень не нашел падчерицу и не примерил ей туфельку, бросилась в сени и кричит: "Кыш! Чтоб тебя черт побрал, пакость!"

Затем взяла кочан и швырнула в него. Петух притих, но как только старуха вошла в дом, снова закукарекал:

— Кукареку! Дочь старика сидит в сенях за дверью.

Старуха быстро выскочила в сени и начала кричать на петуха: "Кыш! Чтоб тебя черт побрал, пакость!"

Только на этот раз услышал его сын боярский и бросился в сени поглядеть, верно ли кричал петух. Выглянул в сени и видит: сидит за дверью дочь старика. Подозвал он ее к себе и примерил туфельку. А туфелька как вылитая на ноге, будто по ней сшита. Чтобы убедиться, что именно она владелица туфельки, он вынул из кармана то кольцо, которое нашел в туфельке, и примерил на средний палец левой руки — и кольцо, как и туфелька, пришлось как нельзя лучше.

Затем сын боярина спросил ее, откуда к нее такие туфельки и платья и где вторая туфелька? Тогда дочь старика ему все рассказала: как издевались над ней старуха и ее дочь, как ее оставляли по воскресным дням дома, как заставляли ее работать, как она выполняла эту работу, а потом наряжалась и шла в церковь.

Парень выслушал ее и молвил:

— Видишь, моя милая! Тот, кто машет руками, не тонет, а быстрее добирается к берегу! Ты оказалась трудолюбивой и старательной, потому тебе положено раньше выйти замуж. Хочешь быть моей женой?

Дочь старика очень смутили такие речи, и она ему ни слова не ответила. Понял парень ее молчание и попросил ее руки у родителей. Те поначалу и слушать не хотели и стали уговаривать молодца взять дочь старухи, мол, она раньше должна выйти замуж. Да сын боярский и глядеть не захотел на дочь старухи, и родителям пришлось согласиться и отдать ему в жены дочь старика.

На следующее воскресенье дочь старика надела платье, пылающее, как солнце, и повенчалась с сыном боярина, а дочь старухи осталась доживать свой век в доме стариков.

После венчания сыграли и свадьбу. Шафера село обегали, всех на свадьбу позвали, только старуху и ее дочь не пригласили.

Счастливо зажила дочь старика со своим мужем после свадьбы, и прожили они так целый год. Но вот случилось так, что муж ее должен был уехать куда-то по делу. А старуха и ее дочь, ставшие посмешищем всей округи, все время искали случая отомстить дочери старика. И решили они переодеться нищенками, проникнуть к ней в дом, и, пока муж в отъезде, отомстить бедняжке.

Так они и сделали. Переоделись в лохмотья и пошли к дочке старика. Подошла старуха к калитке и говорит:

— Осиротели мы бедные и ходим по миру с сумой нищенской. Вот стемнело, а нам негде голову на ночь прислонить. Сжалься над нами, никогда мы твою милость не забудем, вечно будем бога молить за твое здоровье.

Дочь старика имела доброе сердце и впустила их в дом переночевать. Но ночью они проснулись, когда хозяйка спала, и разрезали ее на кусочки. Даже изрезанная дочь старика, как засмеялась — цветы выросли, как заплакала — алмазы посыпались из глаз.

В это время шел мимо человек и вдруг видит — в окне то цветы показываются, то алмазы сверкают. "Что за чудо!" — подумал прохожий и вошел в дом. А дочь старика, изрезанная на кусочки, как увидела его, стала просить, чтоб отнес ее к волшебному ореху. Сделал тот человек так, как его просила дочь старика. Понес ее к дереву, а дерево, как увидело ее, сразу раскололось, пополам. Внутри его оказались разные целебные воды и травы. Обратился тогда орех к доброму человеку и сказал, чтоб он взял живую воду и окропил дочь старика. Как только он ее окропил, красавица в тот же миг воскресла, только была она еще очень слаба, на ногах не держалась. Но орех ей дал две былинки, съела она их, и силы к ней вернулись. Потом она вынула из ореха нитку жемчуга и подарила доброму человеку в благодарность за то, что тот спас ее от смерти. Человек взял подарок и пошел своей дорогой. Затем, когда дочь старика осталась одна, орех велел ей надеть поношенное платье и немного времени спустя пойти к своему мужу и наняться в работницы.

Тем временем муж вернулся домой да вместо настоящей жены встретила его старухина дочь. Только он ее не узнал, ибо она переоделась в платье дочери старика и украшения ее надела. Успел только муж заметить, что жена бездельничает весь день-деньской, а в доме не подметено и не прибрано. Но тут же подумал, что пока сам он по делам ездил, жена тосковала по нем и работать разучилась.

Однажды пришла к ним нищенка и стала просить:

— Возьмите меня в прислуги.

Обрадовалась ей очень дочь старухи, но еще больше обрадовался сын боярский, так как видел, что жена разучилась работать и без прислуги теперь не обойтись. Нищенку — а это была дочь старика — приняли на работу без долгих разговоров. Управлялась она со всем хозяйством — и обед стряпала, и в доме прибирала, и полы натирала, и птиц кормила, и ягнят пасла. А старуха и ее дочь бездельничали, ели да пили да в мягких постелях почивали.

Вот наступило воскресенье, и велели они прислуге плацынды испечь. Состряпала та плацынды и в одну положила то кольцо, которое когда-то оставила в туфельке, на пороге церкви. Посадив блины в печь, отправилась прислуга гусей пасти.

Вот хозяйка отодвинула заслонку, чтобы посмотреть, не спеклись ли плацынды, и муж вдруг увидел в печи какой-то непонятный блеск. Спрашивает он жену:

— Слушай, жена, что это?

А та ему отвечает:

— Что-то такое блестит в одной плацынде. Никак прислуга что-то в ней запекла.

— Что за диво, ну-ка давай посмотрим!

Вынули они из печи плацынду, разломили ее, и увидел хозяин то кольцо, которое нашел тогда в туфельке. Спрашивает он тогда жену, чье это кольцо, а та опять ему отвечает — служанкино, мол. Тогда он понял, что служанка и есть его настоящая жена, с которой он обвенчался, и мигом побежал к ней на луг, где гуси паслись.

Приблизившись к ней, он взял два камня, начал тереть их один о другой и приговаривать: "Терпи камень столько, сколько терпел и я, а если не можешь, то тресни, как и я чуть не треснул". Так он дважды повторил, а когда произнес это в третий раз, кинулся к ней, заключил ее в объятья и начал ее целовать и плакать, приговаривая: "Дорогая моя, милая моя! Ты была моей женой, ты и останешься ею!"

Тут дочь старика и рассказала ему всю правду, как было дело.

Возвратились они домой, взял муж старуху, привязал ее к хвосту скакуна, быстрого, как ветер, погнал коня на все четыре стороны. И там, где ударялась старуха оземь ногой, появлялись овраги, где спиной — буераки, а где головой — красные маки.

А дочь старухи вывел боярин во двор, повел ее на середину села и сказал: "Да не будет тебе покоя ни в земле, ни под землей!" Только он слова эти вымолвил, разверзлась земля и поглотила ее по самую шею, только голова над землей осталась. Завидев ее, прохожие шарахались и обходили стороной.