Молитва в цитадели

Банауэ — лестница, ведущая в небо

«Над Багио и долиной Бонток небо безоблачное», — сообщает метеослужба. Итак, мы решили возвратиться в Банауэ, к рисовым террасам, с надеждой, что теперь погода будет к нам милостивее.

В Банауэ мы приехали на машине, оставив позади 450 километров. Чтобы преодолеть последние 190 километров от Багио, исходного пункта многих маршрутов такого рода, нам понадобилось 10 часов. Мы взбираемся по горной дороге, проходящей на высоте свыше 2500 метров, и с этой высоты любуемся широкой панорамой виднеющегося вдали Южно-Китайского моря. И вновь дорога спускается, вплоть до самого Бонтока. Порой мы вынуждены останавливаться: дороги во многих местах так узки, что ехать по ним можно только в одном направлении, и встречному транспорту приходится ждать. Наконец на границе Бонток — Ифугао мы опять поднимаемся на высоту 2 тысячи метров и там продолжаем наш путь до Банауэ. Дорога хорошо отремонтирована, и сейчас мы шутя вспоминаем о всех злоключениях предыдущей поездки.

Мы в стране ифугао. Ифугао — самое большое из всех населяющих эту местность племен. Еще дальше в горах, в еще более труднодоступных районах, живут бонтоки, калинги, апайо.

Банауэ — бедный горняцкий городок. В нем есть католическая церковь, а в магазинах можно купить вещи, сделанные мастерами горных деревень. Они здесь гораздо дешевле, чем в Маниле.

Поскольку в Банауэ мы приехали уже в сумерки, самую главную его достопримечательность — рисовые террасы — нам в тот день увидеть не удалось.

Наутро долина предстает перед нами во всем своем великолепии. Кажется, что склоны состоят из зеленых лестниц, уходящих далеко в небо. Рассада высажена, по-видимому, несколько недель назад. Я обратил внимание на то, как много оттенков зеленого имеют рисовые побеги. Самый красивый цвет у саженцев, когда им только несколько недель и их на днях высадили в землю, но корешки уже закрепились в ней. А когда вода, в которой рис будет стоять до самой жатвы, отражает солнце, этот светлый, радостный зеленый цвет напоминает мне весну у меня на родине. Здесь же о весне даже понятия не имеют. Над долиной висит небольшое облачко, кажется, оно лежит на вершине горы — коричневой, бесплодной скалы, покрытой едва заметной скудной растительностью. То тут, то там можно увидеть небольшие водоемы, куда собирается дождевая вода. У самого подножия горы — широкая грядка с саженцами, их потом пересаживают на подготовленные участки. Посреди грядки — классическое пугало, у которого движутся руки, ноги и голова, хотя в это раннее утро нет ни малейшего ветерка. Уникальная конструкция! От пугала к одному из небольших водоемов (примерно в пятистах метрах) отведены тонкие бечевки, которые шевелит текущая вода, приводя в движение пугало. Посевы всегда надежно защищены.

Террасы Банауэ поднимаются из долины на высоту 1700 метров, ширина каждой — 3–5 метров. Они как бы врезаются в скалу. Природа здесь недружелюбная, бороться с ней трудно, но крестьяне перехитрили неприветливую природу. Они выдолбили в скале уступы, а затем наносили плодородной земли. Террасам не менее двух тысяч лет. Ифугао тщательно и заботливо ухаживают за ними. Им пришлось испробовать много всяких способов, прежде чем удалось создать своеобразную оросительную систему. Небольшие водостоки они так подвели к террасам, чтобы вода с расположенных выше террас стекала на террасы, расположенные ниже. И все же этого оказалось недостаточно по утрам из долины водоносы начинают трудный подъем в гору. С пузатыми глиняными кувшинами обходят они поле за полем, следя за тем, чтобы корни рисовых ростков всегда были покрыты водой. В непогоду работы на рисовых полях прибавляется: нужно перекрыть путь излишней воде, стекающей с вершины горы, чтобы она не смыла саженцы, обеспечить для нее отводы.

Одни археологи, изучавшие строительную систему древних рисовых террас, считают, что им более двух тысяч лет, а другие полагают — не менее четырех тысяч. Однако этот вопрос, как и вопрос о происхождении ифугао, остается пока не вполне разрешенным. Существует мнение, что все племя ифугао некогда прибыло сюда с индонезийских островов. Есть и такая точка зрения, что ифугао жили здесь и ранее, а строить террасы их научило небольшое племя индонезийского происхождения.

Я с удовольствием присоединяюсь к словам моего филиппинского друга Бена, который говорит, что террасы Банауэ часто называют восьмым чудом света. Поля в верхней части долины Бонток занимают площадь в несколько сот квадратных километров. Если их вытянуть в одну линию, они могли бы опоясать половину земного шара.

Народы, населяющие долину, в старые времена часто воевали друг с другом. Символом победы возвращавшихся с войны были головы их врагов. Вот почему эти народы прозвали «охотниками за головами». В Маниле их и сейчас иногда так называют. Теперь они не воюют.

Много работают в поле, под палящим солнцем. Мужчины ифугао носят более чем скромную набедренную повязку, за которую заткнут топорик или нож. Долгое время эти племена жили совершенно изолированно в своем горном царстве. Они поклонялись Пуоку, богу разума, и Пили, богу, защищавшему их имущество от набегов других племен и от воров.

В Банауэ ифугао можно встретить редко. Их хижины (обычно по три-четыре) разбросаны среди рисовых полей. Больше шести стоящих рядом хижин почти не увидишь. Причина этого — нехватка площади в условиях горной местности и необходимость охранять рис, вокруг которого сосредоточена вся их жизнь.

Хижины ифугао — древнейший образец филиппинских построек доиспанского периода. В «долине ифугао» я обратил внимание на то, что эти люди строят свои жилища согласно традиции. Если в местности много деревьев, семья ищет четыре стоящие рядом дерева и спиливает их на высоте двух метров. Затем на них кладут деревянную платформу. По здесь, в долине, трудно найти четыре таких дерева.

Сурьясурате, с которым я разговорился, нерешительно приглашает нас в дом посмотреть на его житье-бытье. Он купил четыре бревна. С древесиной здесь трудно. И с топливом тоже. Его подолгу приходится искать в горах. Дети и жена Сурьясурате часто уходят за много километров от жилья, чтобы насобирать хоть немного хвороста, который они носят, завязав в платок.

В хижину ведет узкая лестница. Пол и стены из толстых досок, которые хорошо защищают обитателей от дождя и вредных насекомых. Под хижиной держат козу или даже буйволицу. Там же сложены дрова — иногда довольно большой запас. Раньше, когда не знали гвоздей, доски и балки соединяли «в лапу». Теперь появились в обиходе гвозди, и это, по-видимому, единственное новшество в быту ифугао. Настил хижины делают из бамбука и корней каких-то растений, а крышу — из срезанной и уложенной в несколько слоев травы. Для прочности пласты стягивают еще древесной корой. Из коры здесь изготовляют даже веревки, которыми скрепляют пирамидальную крышу, свисающую над всей конструкцией хижины. Сурьясурате прорезал в стене окна. Они завешаны соломенными циновками. Единственное в доме дверное отверстие также закрыто соломенной циновкой, ню большего размера.

Площадь хижины примерно 10 квадратных метров. Спальные циновки скатаны и стоят в углу. В другом углу — очаг. На нем готовят пищу, когда на улице холодно или дождливо. Жена Сурьясурате снимает подвешенную к потолку сетку с продуктами и достает оттуда немного чаю для заварки, чтобы угостить нас. Она раздувает огонь в очаге, подложив сухих дров и немного угля. Дым из очага выходит через отверстие в крыше.

На одном конце балки, поддерживающей крышу, я увидел голову буйвола. Сурьясурате сам вырезал ее из дерева. Она не только служит для украшения жилища, но и имеет культовое назначение, поскольку ифугао — анимисты. На других хижинах я заметил черепа буйволов, которые призваны отгонять злых духов. Буйвол — это своеобразный антинг-антинг — талисман против зла. В хижине Сурьясурате висит «булол» — вырезанная из куска дерева и богато украшенная голова буйвола, которой семья поклоняется как религиозному символу. Сурьясурате говорит нам, что приезжавшие сюда иностранцы заходили к нему в дом и предлагали за этот «булол» много денег, но он отказался продать его.

Суровая, полная лишений, монотонная жизнь. Ее разнообразят только праздники. Они посвящены началу посадки риса и окончанию сбора урожая. Ифугао собирают по два урожая в год. Это дает возможность как-то прожить, имея такие маленькие земельные участки. Первый в сезоне рис, который выращивается с января по июнь, называется «чинакон», второй (с августа по декабрь) — «паканг».

И вот высажен последний саженец. Спустя три недели в долине празднуют ап-пей — день успешного завершения работ. Торжество длится три дня. Сурьясурате и его семья достали растение палоке, посвященное богу Лумавигу, и с ним обходят свои поля. В корзине у них также рис, соль, мясо и рисовая водка. На каждом поле они останавливаются, молятся богу, чтобы он послал им хороший урожай, чтобы злые духи пощадили в этом году их посевы и дух тайфуна не пришел в долину. Сосед Сурьясурате несет вместо палоке крест, освященный в церкви Банауэ. Миссионеры пытались заменить местные ритуалы христианскими церемониями, но большого успеха не добились. Сурьясурате говорит мне по секрету, что в доме соседа тоже висит «булол».

Вечером многие из крестьян встречаются со своими родственниками, ап-пей продолжается. Они идут к старосте, и он совершает мангманг: в жертву богам приносится курица. Жертвоприношение сопровождается бормотанием молитв. Затем старая женщина держит над огнем курицу, пока у той не обгорят перья. Потом ее режут, чтобы посмотреть, как лежит желчный пузырь: от его положения зависит дальнейший ход праздника.

Желчный пузырь лежит так, как ему и положено лежать, а значит, все будет хорошо. Теперь уже ничто не мешает веселиться. Все много едят (рис и мясо), пьют рисовую водку.

На следующее утро мужчины собираются и все вместе идут на реку ловить рыбу. Ее сварят на ужин н будут есть со всевозможными приправами. Эта ранняя прогулка мужчин на речку обычно бывает очень веселой и затягивается до позднего вечера.

Третий день праздника — день отдыха и раздумий (тенгао). Люди идут друг к другу в гости и обмениваются подарками. Потом семьями отправляются на рисовые поля, чтобы посмотреть, как растет рис, обменяться мнениями. В этот день нельзя работать, все наслаждаются заслуженным отдыхом, а утром ифугао вступят в свои привычный ритм — нужно осмотреть поля, наносить воды, проверить, в каком состоянии запруды на террасах, выполоть сорняк, собрать топлива, осмотреть дом — не нуждается ли он в ремонте, дать корм домашней птице, продать в городе что-нибудь из готовых вещей…

Каков будет урожай? Впереди шесть месяцев ежедневной тяжелой работы. И если чинакон окажется хорошим, то в июле они повеселятся на лесле, благодарственном празднике урожая. Рис с полей снят, заново взрыхляют почву, предварительно спустив воду, и вот уже новая вода покрывает узкие поля-террасы. Сейчас сухое время года, и там, где условия для выращивания риса слишком уж неподходящие, высаживают батат. С его посадкой связан несколько странный древний обычай: когда она закончена, начинается фагфагто. Мужчины бросают друг в друга камешки. Кто получит самую большую шишку, у того урожай батата будет лучше всех, смеясь, разъясняет мне Сурьясурате суть этого обычая.

У богатых крестьян ифугао, калинги и апайо, от которых зависят подобные Сурьясурате бедняки, есть свой праздник — канао. Они устраивают его обычно после того, как урожай уже собран, или когда им удается успешно завершить какую-нибудь очень крупную и выгодную сделку.

Церемония захоронения у всех одинакова. На умершего надевают самые красивые одежды и усаживают его на стул. Спустя три дня покойника заворачивают в одеяло и несут к месту захоронения, где его опускают в вырытую могилу и забрасывают ее камнями. Сурьясурате показывает мне несколько могил «богатых» ифугао. Над одной из них возвышается холм из камней высотой 1–2 метра. Камни принесены с реки, а это нелегкое дело. Во второй половине дня устраиваются весьма скромные «поминки». Приглашаются, как правило, самые близкие родственники. Иногда танцуют бангибанг. В начале нашего века его исполняли в честь павших героев в полном боевом облачении, с копьем и дротиком в руках.

Ифугао и некоторые другие филиппинские племена, например апайо, воспринимают смерть совершенно по-иному, чем жители Манилы или Центрального Лусона. Ифугао верят, что после смерти человек продолжает жить и вкушать радости земной жизни, но уже не чувствует бега времени, не знает возраста.

Жители Банауэ мало общаются с апайо. Хозяева долины — ифугао. Человека из племени апайо редко встретишь в городе. Их изолированность послужила поводом для слухов. Говорят, будто бы они до сих пор охотятся за головами. Бывало, без всякого повода одна деревня совершала набег на другую.

Добытому трофею приписывали колдовскую силу. Головы противников насаживали на острые бамбуковые палки и, украсив цветами, выставляли перед хижинами. Мужество воинов славили песнями, а позднее они сами становились жертвами мстительного похода деревни, на которую нападали.

Сейчас апайо — вполне мирный народ, доброжелательно настроенный к жителям соседних деревень и редким в этих местах иностранцам. Основное их занятие, как и калинга и ифугао, — возделывание риса в верхней части долины Бонток. Они еще разводят скот, правда в небольшом количестве. У них по-прежнему широко распространены анимистические верования и суеверия. Так, по полету и крику птиц они делают всякого рода предсказания. Если мужчина отправился за материалом для постройки хижины и увидел куропатку, ему непременно следует вернуться, иначе его будущий дом сгорит. Если в окно хижины влетит птица (какой-то определенный вид) и затем вылетит через дверь, то кто-нибудь из членов семьи скоро умрет. Если женщина съест два сросшихся банана, у нее родятся близнецы. У кого длинные и толстые уши, тот долго проживет. Если во время постройки дома над долиной появилась радуга, работу надо прекратить, иначе кто-нибудь из членов семьи умрет. Нельзя на ночь оставлять окна открытыми — может залететь дух и убить людей. Во время работы нельзя стричь или выщипывать волосы и подрезать ногти — заболеешь. Нельзя смотреть вверх, когда сажаешь банан, иначе он вырастет слишком высоким и трудно будет срывать плоды.

Много всяких табу есть у апайо, хотя, разумеется, они не всегда соблюдают их. Чаще всего они вспоминают о них, когда выполняют какую-нибудь неприятную работу по хозяйству.

А охота за головами ушла в область преданий. Одно из них я слышал в Банауэ. Много-много лет назад жил очень храбрый молодой человек Ангиобан. И жила девушка Бандиянг, в которую Ангиобан был влюблен. Однако большим успехом он у нее не пользовался. И все же Ангиобан решил во что бы то ни стало жениться на девушке. Он ухаживал за ней двенадцать лет. Однажды, совершенно отчаявшись, он пришел к ней вечером и попросил ее руки. Девушка начала придумывать одну отговорку за другой, чтобы только не выходить за него замуж, но Ангиобан; настаивал на своем, и тогда Бандиянг сказала:

— Твое желание исполнится, если ты достанешь мне голову и оружие одного из наших врагов.

И Ангиобан отправился в чужую деревню. Приблизившись к хижинам, он спрятался в засаде. Когда рано утром один из врагов проходил мимо, Ангиобан выскочил и убил его, захватив оружие, которое, по обычаю тех мест, мужчина всегда носил с собой. Ангиобан возвратился в дом Бандиянг и принес ей добычу. Собрались люди, чтобы весело отпраздновать победу Ангиобана, а позднее состоялась свадьба.

Спустя некоторое время Ангиобан обнаружил, что жена обманывает его с соседом. Еще раз убедившись в неверности жены, он решил убить и ее, и ее возлюбленного. Ангиобан устроил праздник и пригласил всех соседей. В самый разгар веселья он закрыл окна и вылил на очаг ведро воды, отчего в доме начался переполох. В это время и были убиты Бандиянг и ее любовник, которому Ангиобан отрезал голову.

Подобные истории ходят по кругу — вечером, при свете керосиновой лампы и огня в камине — в одной из гостиниц Банауэ. А внизу, на плато, стоит вертолет, прибывший утром из Манилы с группой американских туристов, чтобы через сутки отвезти их назад. Вымысел и правда, прошлое и настоящее — все смешалось! Наутро мы тоже упаковываем вещи: отправляемся в обратный путь: Банауэ — Бонток — Багио — Манила. Он займет два дня.

Позади остается долина, где живут ифугао и другие племена, чьи предки построили своими руками лестницы в небо — восьмое чудо света. Сейчас они бедны, как и прежде. А они, несомненно, внесли свой вклад в развитие мировой культуры!