Молитва в цитадели

Маганда и Малакас, или Мистика восточной женщины

Филиппинская женщина в настоящее время мало чем напоминает свою предшественницу периода колониализма XIX века. Это уже не хрупкая скульптура, стоящая на пьедестале, а равноправный партнер мужчины во всех областях социально-экономической и культурной жизни страны.

Казалось бы, времена изменились с тех пор, как Хосе Рисаль написал свое знаменитое письмо «Девушкам Малолоса»[6], но его призыв к филиппинской женщине покинуть дом и идти на поиски новых решений общественных проблем остается по-прежнему актуальным. Сегодня мы свидетели того, как этот идеал претворяется в жизнь, поскольку филиппинская женщина занимает место рядом с филиппинским мужчиной в поле, в конторе, на фабрике. «Много трудностей, — говорит президент Маркос, — приходится преодолевать женщине, чтобы стать активным, полноправным членом общества. Но мы и впредь должны создавать предпосылки, которые гарантировали бы действительное равноправие между мужчиной и женщиной, если мы в самом деле хотим добиться полного освобождения общества, где каждый, независимо от различия пола, будет свободен, чтобы внести свою долю труда на благо нации. Я с радостью констатирую, что филиппинская женщина приложила много усилий, чтобы сбросить оковы, мешающие ей участвовать в общественной жизни. Хотелось бы, чтобы, не утрачивая традиционной роли носительницы моральной и вдохновляющей силы в трудные минуты, она одновременно расширяла сферу своего участия в жизни общества. Только так она сможет полностью выкорчевать последнее из зол колониализма — дискриминацию женщины и отстранение ее от решения задач национального развития».

В Лубо все поет и звенит. Вся деревня на ногах. Настроение праздничное. Готовятся к свадьбе, и это торжество — всем праздникам праздник — будет продолжаться три дня. Ночь мы провели в доме деревенского старосты. Хозяин устроил в нашу честь хорошее угощение, и вечер сильно затянулся. Лечон — молочный поросенок, начиненный рисом с приправами и поданный на банановых листьях, и молодое пальмовое вино.

Было уже поздно, когда мы улеглись спать на жесткие бамбуковые циновки. Посреди помещения, в очаге, аккуратно отгороженном от циновок камнями, медленно догорал огонь, сдерживая натиск комаров и мошек по крайней мере первые часы, пока мы не заснули. Ни пенопласта, ни одеяла, ни матрацев, но к жесткой постели на полу свайной хижины привыкаешь быстро, особенно после долгого тропического дня, когда глаза слипаются от усталости, да и пальмовое вино дает о себе знать.

Вечером мы стали свидетелями обычая, о котором раньше знали только понаслышке. Отец невесты пришел к деревенскому старосте, чтобы заключить с ним давно обговоренную сделку. Подготовка к свадьбе потребовала много денег. Он пришел к старосте, чтобы отдать в залог талон (документ о владении землей) на кусок пашни, не примыкающий к дому. Они поторговались, и отец невесты получил 400 песо (для деревенского жителя это большая сумма). Пашня перешла в полное владение старосты-кредитора до тех пор, пока не будет погашено сальдо, то есть выплачен кредит. Заключение контракта проходило без свидетелей, договор был скреплен только рукопожатием — никаких письменных гарантий. Так же поступают и в Северном Илокосе, Ла-Унионе и Пангасинане, на западном побережье Лусона и в долине Кагаян, если неожиданно понадобится крупная сумма на свадьбу, либо при определении ребенка в школу, либо для больших покупок. Иногда сальдо берет взрослый сын, чтобы выплатить долги отца. Само собой разумеется, что этот обычай идет вразрез с Гражданским кодексом Филиппин, в котором сказано: «Обычаи, противоречащие закону, общественному порядку или официальной политике, должны пресекаться». Но кого это здесь волнует? Никто никакого кодекса не знает, газет не читает. А завтра в Лубо свадьба, да такая, что о ней долго будут помнить.

Наступает новый день. Первая часть ритуала совершается ранним утром. Юная пара, Мария и Родольфо, становится перед своеобразным алтарем — украшенными цветами досками. Деревенский староста начинает молитву. Мы не слишком много поняли из нее; пожалуй, только то, что воспевались подвиги знаменитого охотника.

Родственники жениха и невесты расположились полукругом около молодой пары и старосты, который по обычаю достает из корзины курицу и раскачивает ее взад и вперед. Потом курицу приносят в жертву, кровь капает на пол. Староста читает молитву — призывает охотника и его жену помогать молодым в браке, чтобы они почитали друг друга и всю жизнь были верны друг другу. Он достает из корзины бетель, делит его пополам, и новобрачные жуют его — это один из знаков того, что они отныне соединены.

На второй день Марию и Родольфо отсылают из деревни. Они должны дойти до опушки леса. С ними идет староста, в руке у него корзинка, а в ней — печень и желчь свиньи. За деревней староста читает молитвы и приносит в жертву духам, которые якобы обитают на деревьях, в пещерах и в реках, печень и желчь. Он взывает к духам и просит их благословить молодую чету и послать им много детей.

Самый разгар праздника падает на третий день: ранним утром новобрачные опять садятся перед алтарем, староста окропляет руки и ноги молодых кровью свиньи — так скрепляется брак. И только теперь Мария и Родольфо считаются мужем и женой. Родольфо вручает Марии дорогой платок и денежный подарок, после чего староста завершает церемонию, дав напоследок несколько советов, главный из которых — не употреблять рыбу до следующего полнолуния.

Родители, за ними родственники, а потом и вся деревня приходят поздравить новобрачных, и теперь Марию и Родольфо просят исполнить свадебный танец тупайя. Он напоминает мне малайские танцы. Сначала приходят в движение руки, затем постепенно все тело, ритм становится быстрее, стремительнее… Вот уже танцует вся деревня. Площадь превращается в праздничный зал, где пир идет горой. На досках разложены угощения — все, чем богат родительский дом. Гости сидят на земле, только старикам раздобыли несколько расшатанных стульев. Торжество длится до глубокой ночи. Лампы, заправленные кокосовым маслом, освещают праздничную площадь, свадьбу, которую сегодня в Лубо справляют так же, как и сотни лет назад. Здесь, в горах, ревностно хранят древние обычаи и обряды. Новобрачные еще долго будут нуждаться в заботе родителей и родственников: Марии 16 лет, Родольфо 17. Скоро им начнут строить хижину. Все, кто был на свадьбе, будут помогать.

Деревенский староста рассказывает мне о своей жизни. Когда они поженились, жене было 12 лет, ему 13. Родители подарили на свадьбу буйвола. (А Марии и Родольфо, как мы потом узнали, подарили участок пашни.) Свадьба состоялась после долгих переговоров между родителями жениха и невесты. Много раз, вспоминает староста, к ним приходил сват, держа под мышкой петуха — в подарок. Молодым до свадьбы разрешалось только видеть друг друга, более тесные отношения были запрещены.

— Не то, что у игоротов — у них приняты «пробные браки». Наши обычаи строги и просты, — говорит староста. — Я соединил уже много пар, и все сохранились, пока нет ни одного развода. Не было случая, чтобы муж бросил жену или жена бросила мужа. Может быть, это происходит оттого, что у нас брак — дело всей семьи, часто даже — всей деревни, и разрыв между мужем и женой воспринимается как позор.

Филиппины населяют более 80 этнических групп, поэтому брачные обычаи здесь самые разнообразные. В сельских местностях и в горах девушки и сейчас выходят замуж в возрасте 12 или 13 лет. Закон же предусматривает брачный возраст для них не менее 14 лет. Однако в племенах свои законы: чем раньше девушка выходит замуж, тем лучше; браки следует заключать внутри племени; переговоры между родителями или их советы необходимы в любом случае; свадебный подарок обязателен; расходы на свадьбу несут родители жениха; жених может прикоснуться к невесте только в брачную ночь; развод считается позором, особенно для женщины.

У филиппинских баттаков и сегодня еще существует обычай: женщину получает тот, кто предложит за нее наиболее высокую цену. Но и в этом случае мужчина не Может быть уверен, что обрел жену на всю жизнь, разве что она уж очень безобразна. Сохранился у них и другой обычай: если мужчина даст за чужую, приглянувшуюся ему жену двойную цену, он может расторгнуть прежний брак и жениться на этой женщине, правда, в том случае, если ее муж не предложит за нее еще большую сумму. Деньги получает отец невесты. Естественно, баттак, имеющий красивую дочь, может таким способом сколотить целое состояние.

Церемония помолвки у баттаков весьма своеобразна: жених и невеста в присутствии родителей и родственников должны лечь лицом друг к другу на циновку, накрыться платком и не шевелясь оставаться в таком положении до тех пор, пока им не разрешат изменить позу — повернуться друг к другу спиной. Затем им разрешают подняться. Их обнимают, целуют. Гости тоже присоединяются к этой процедуре: целуют и обнимают жениха и невесту, и молодые получают разрешение жениться.

Брачная церемония и у баттаков сопровождается жеванием бетеля, делают они это, сидя друг против друга. Потом вокруг располагаются гости, свидетели обручения — все жуют бетель, и это в известной степени — формальное подтверждение того, что отныне молодые люди стали мужем и женой. В раздумье покидаем мы Лубо, деревню, где кажется, что время остановилось. Мария займет свое место рядом с Родольфо в поле, как и все остальные женщины деревни. В будущем большая часть работы в поле ляжет на ее плечи. То же самое можно наблюдать и в более развитых районах страны. Но именно здесь эксплуатация женщины особенно вопиюща.

Возвратившись в Манилу, я еще больше ощутил разницу между деревней и городом. На коктейлях в аристократическом Макати, на музыкальных представлениях и бесчисленных конкурсах красоты видишь другую женщину: прекрасную, экзотическую, притягательную филиппинку, не знающую никаких трудностей и забот. Подобную мистификацию всеми средствами поддерживают иллюстрированные журналы и телевидение. Но общественность в конце концов возмутилась. Критика, высказанная в этой связи женскими организациями, возымела действие.

Конкурсы красоты росли как грибы. Их организаторы находили красивых девушек и требовали с них плату за участие в конкурсе, который зачастую заканчивался провалом. Наниматель исчезал, прихватив с собой кассу, а девушки оставались ни с чем.

Сейчас в Маниле нередко устраиваются общественные обсуждения, цель которых — не наказывать виновника, а поговорить о его неблаговидных поступках и вынести порицание. В состав президиума входят известные общественные деятели. Я присутствовал на таком обсуждении сомнительных закулисных махинаций, имевших место при организации одного из конкурсов красоты. Обвиняемый — молодой человек в темных очках, тщательно надушенный, модно одетый. Для финансирования конкурса он получал деньги от разных фирм (существует и такая практика), однако сам никому не платил за работу и даже не внес деньги за аренду помещения. В зале раздаются негодующие реплики, когда две девушки лет шестнадцати говорят, что молодой человек потребовал у них несколько сотен песо — иначе они не попали бы в список участниц конкурса. Многие из приглашенных в качестве свидетелей девушек — выходцы из состоятельных семей. Они не работают, ждут, пока подвернется богатый муж, и так же далеки от реальной жизни, как Лубо от Манилы.

По данным министерства труда, на производстве занята примерно треть всех трудоспособных женщин страны. К ним относятся лишь те, кто работает по найму. Статистика показывает, что в Маниле, например, более половины работающих женщин — незамужние, 33,2 процента — семейные и 2,4 процента — овдовевшие или разведенные. За этими цифрами кроется глубокая трагедия работающих матерей. У них слишком мало возможности получить работу, так как многие предприниматели смотрят на них как на «плохое помещение капитала». Ведь по новому закону предприниматель должен предоставить четырнадцатинедельный оплаченный декретный отпуск.

Кармен Эррера Акоста, директор Бюро по делам женщин и несовершеннолетних, говорит, что большинство поступающих к ней жалоб матерей свидетельствуют о том, что предприниматели не гарантируют им отпуск по беременности. Закон, регулирующий труд женщины, имеющей детей, и закон о восьмичасовом рабочем дне также сплошь и рядом нарушаются.

В Маниле около 2 тысяч женщин работают кондукторами автобусов. Сеньора Акоста провела среди них социологическое обследование, которое показало, что в 16 автобусных конторах 31 процент женщин-кондукторов работает ежедневно по 16 часов, 22,8 процента — по 19. Женщинам-кондукторам запрещается садиться, даже если автобус пустой или в нем всего несколько пассажиров. Закон о труде 1974 года предусматривает для этих женщин (как и для всех трудящихся Манилы) минимальную зарплату — 300 песо в месяц, но это положение практически сводится на нет, поскольку средняя продолжительность рабочего дня составляет примерно 16 часов.

Положение на рынке труда в связи с высоким уровнем безработицы очень напряженное, поэтому предприниматели продолжают использовать бедственное положение женщин, вынуждая их идти на уступки. По официальным данным, в стране насчитывается 2 миллиона безработных и 8 миллионов не полностью занятых. Однако и эти цифры занижены: не учитываются женщины из сельских местностей. Ко всему следует добавить, что многие женщины, подвергающиеся дискриминации, боятся обращаться в суд, который занимается разбирательством трудовых конфликтов.

Немало сил и энергии для решения проблемы полного равноправия женщины на Филиппинах отдает Имельда Ромуальдес Маркос, супруга президента Филиппин. Недавно она стала губернатором Большой Манилы и правительственным декретом назначена председателем Национальной женской комиссии.

Оппозиция часто пыталась бросить тень на ее деятельность. Многие из тех, кто не одобряет проводимый президентом курс, безусловно, предпочли бы, чтобы его супруга не занималась государственными делами, а ограничила бы свою деятельность рамками, например, изящных искусств. Между тем госпожа Маркос, используя свою широкую популярность, целиком посвятила себя делу реализации реформ президента, касающихся всех сторон общественной жизни. Особенно ее занимает проблема трудящейся филиппинской женщины.

Я беседовал с президентом и его супругой в 1971 году. Это было время, когда на Филиппинах шли разговоры о переориентации во внешней политике, о развитии торговых отношений с социалистическими странами и о необходимости превращения Юго-Восточной Азии в зону мира и нейтралитета. Тогда эти проблемы были еще не вполне ясными, а еще раньше их обсуждение рассматривалось как государственная измена.

В марте 1972 года Имельда Маркос предприняла историческую поездку в Москву и впервые установила непосредственные контакты с руководством Советского Союза, что вызвало известное недовольство со стороны определенных политических кругов на Филиппинах. До и после этой поездки госпожа Маркос осуществила несколько других дипломатических миссий, но эта была самой интересной и значительной. Еще в 1971 году она обратила внимание общественности на то, что в Маниле мало знают о социалистических странах, причем информация часто искажается. Вскоре после ее возвращения из Москвы в Маниле было основано общество дружбы «Филиппины — СССР», почетным председателем которого стала Имельда Маркос, и этот шаг, так же как и сближение Филиппин с социалистическими странами, был встречен в штыки врагами разрядки напряженности. В мае того же года президент подписал декрет, по которому отменялись все ограничения на торговлю с социалистическими государствами.

В это же время стал развертываться научный и культурный обмен с Советским Союзом на основе соглашения о сотрудничестве с СССР в области науки, культуры и народного образования, заключенного сроком на пять лет. Когда в 1976 году обе страны решают установить дипломатические отношения, президент Маркос едет в Москву в сопровождении Имельды Маркос. Позже она предприняла поездку на Кубу, и между обеими странами также были восстановлены дипломатические отношения. Тогда была достигнута договоренность о согласованных мерах, направленных на установление справедливой цены на сахар на мировом рынке.

В Год женщины на Международной конференции женщин в Мексике выступление Имельды Маркос привлекло всеобщее внимание. Она развила концепцию «сотрудничества и участия», согласно которой женщина должна не только иметь равные с мужчиной права, но и играть такую же, как и он, роль в общественной жизни страны.

Филиппинская делегация заявила, что во многих профессиях дискриминация женщины все еще горькая реальность, хотя и существуют законы, запрещающие ее.

В Мехико супруга президента в докладе, который она озаглавила «Мистика восточной женщины», сказала: «Когда в моей стране было выдвинуто предложение основать национальную комиссию женского движения и некоторые хотели назвать ее Комиссией по вопросу статуса женщины, я настояла на том, чтобы назвать ее комиссией о роли женщины, ибо уже само слово „статус“ предполагает нечто статичное, пассивное, а я считаю, что женщина должна быть активной не только дома, но и в своей стране и во всем мире… Феминистское движение не должно, и в этом нет необходимости, быть направлено против мужчин. Женщины — не антагонисты, не враги мужчин, а их партнеры. Мы — не заместители мужчин, не заменители их, мы хотим играть свою собственную роль, разумеется другую, но в такой же степени важную…

Может быть, женщина Востока, женщина развивающихся стран поймет меня лучше, чем их более счастливые сестры на Западе. В той суровой жизни, которую ей приходится разделять с мужем, жизни, нередко голодной и полной страха за будущее, ее понимание равенства далеко выходит за рамки личных, индивидуальных привилегий, честолюбия, успехов. Традиции диктуют ей, что равноправие для женщины следует искать в полном и полноправном разделении удач, радостей и несчастий своей семьи и общества. Это я называю мистикой восточной женщины, и это и есть истинное выражение ее понимания равенства. Равноправие не должно исходить из чувства эгоизма; в его основе лежит великодушие, а часто самопожертвование… Равная заработная плата за равный труд… такое требование могут выдвинуть женщины развитых стран, но вьетнамской женщине-матери, отыскивающей в условиях войны пропитание для своих детей, такое требование просто ни о чем не говорит. Требование твердого числа рабочих мест в конторе или на промышленном предприятии, возможно, имеет значение для других женщин, но женщине-жене, муж которой живет отдельно от семьи в рабочем поселке на руднике, такое требование может показаться разве что насмешкой. Право занимать высокий административный пост вполне обоснованно для западных женщин, получивших образование в колледжах, но не для жены или дочери партизана, борющегося за независимость своей страны. Для большинства несчастных женщин Востока равноправие нереально. Их статус — делить с мужьями унижения и несчастья, они наравне с мужчинами участвуют в борьбе за существование, просто за то, чтобы выжить. Восточная женщина никогда не приносила свою женственность в жертву индивидуализму, а, напротив, скорее обогатила ее состраданием; она никогда не боролась за бесплодное уравнение в правах, а предпочла играть свою истинную роль — как в природе, так и в человеческом обществе».

Имельда Маркос в связи с этим упоминает, что в своем знаменитом письме «К девушкам Малолоса» Хосе Рисаль определил эту роль, напомнив женщинам, что только они способны производить на свет мужчин и что только от них — матерей и жен — зависит, какими они будут. «Иногда мне кажется, — говорит в заключение госпожа Маркос, — что всевозможные истории о происхождении рода человеческого тоже оказывают влияние на пашу концепцию о роли женщин. В Библии говорится, что женщина сотворена из ребра мужчины и что, соблазнив, она его погубила. В моем народе бытует другая легенда. В ней рассказывается, что человечество возникло, когда по прихоти бога раскололся ствол бамбукового дерева и из него вышли женщина и мужчина. Женщину назвали Маганда, что означает „прекрасная“, а мужчину — Малакас, что значит „сильный“. Они были равны. Красивая и сильный. И с тех самых пор они всегда оставались равными».

Чувство горечи, прозвучавшее в словах Имельды Маркос, усиливается после того, когда прочитаешь сообщения в прессе о судьбе филиппинских женщин за границей, куда сомнительной репутации агентства порою сманивают их на работу.

Мои манильские друзья рассказали о весьма интересном случае, который произошел с двумя сестрами из Манилы — Перлитой Винталь и Нативидад Диса. Они подали в нью-йоркский суд жалобу и потребовали возмещения ущерба. Хозяева, у которых сестры работали прислугами, содержали их как рабынь. Девушки работали по 84 часа в неделю, получая за эту неделю от 12 до 20 долларов. За одежду, питание и транспорт у них удерживали из зарплаты. Перлита рассказывала, что ее никогда не отпускали из дому и своего жениха она могла видеть только в «свободное время», то есть в промежутке между часом ночи и шестью часами утра. Исчезли мечты о «золотой жизни», о легком заработке и быстром продвижении. Если не продаешь себя, эта «заграничная» работа — не что иное, как рабский труд.

Единичный случай? Отнюдь! Подобные явления особенно характерны для США, поскольку именно там сосредоточена значительная часть дешевой рабочей силы с Филиппин.

Большой шум вызвала в стране статья в британской «Гардиан» об одной фирме, занимающейся производством одеял и халатов. Немногим — более чем за год она привезла с Филиппин в Рочдэйл 103 молодых швеи. Примерно 75 процентов этих девушек живет в домах, которые представители городских властей Рочдэйла зарегистрировали как перенаселенные. В доме, где проживает15 девушек, существует опасность возникновения пожара. Санитарный инспектор Рочдэйла Генри Пипер отметил в своем отчете жилищному комитету, что, по его мнению, этот дом рассчитан только на трех человек… В подобных домах всего одна уборная, и та на улице, а для стирки имеется только кухонная раковина, в которой моют посуду. Остальные дома также обозначены как перенаселенные. В них разместили по 8–9–11 девушек, и теперь они будут находиться под контролем чиновников Отдела здравоохранения. В большинстве случаев, работу по обеспечению девушек жильем брала на себя фирма. Четыре дома, в том числе и тот, в котором проживало 15 девушек, принадлежали фирме или были ею арендованы. В этих домах фирма разместила 63 девушки. А ведь перед отъездом с Филиппин им обещали хорошее жилье. В некоторых домах на одной постели спят по двое и в одной комнате живут вчетвером. В одном из домов трое спят на одной двуспальной кровати, а четвертая — на матраце, постланном на полу. Никто из девушек не получал врачебной помощи. Когда одна молодая работница заболела гриппом, ее соседка по кровати была вынуждена несколько дней спать на полу. Член муниципалитета Грэттон заявил на заседании Жилищного комитета Рочдэйла, что у 63 девушек, прибывших туда месяц назад, еженедельно высчитывают из зарплаты по одному фунту стерлингов. Эту сумму удерживают сейчас, а выплачена она будет по истечении двух лет — срока, определенного подписанным в Маниле контрактом.

Дискриминация женщины тем более обидна, что история страны знает немало великих женщин, боровшихся плечом к плечу с мужчинами за право на независимость и достойное существование не только для себя, но и для всех угнетенных. Например, Трининг Тексон. За патриотизм и самоотверженное служение родине во время революции 1896 года президент первой филиппинской республики генерал Эмилио Агинальдо присвоил ей звание «Мать Биак-на-Бато». Затем она была назначена квартирмейстером — весьма почетная должность в освободительной армии.

Грегориа де Хесус, жена легендарного Андреса Банифасио, основавшего патриотическое общество «Катипунан», была, как и мать Хосе Рисаля Теодора Алонсо, одним из видных деятелей революции.

Крезенсиана Санчес Сан Агустин де Сантос — первая сестра-доброволец в военном госпитале в Имусе (провинция Кавите). Она выходила многих раненых бойцов освободительной армии.

Илария Агинальдо, супруга первого президента, с целью объединить женщин организовала Общество Красного креста, которое и сейчас хорошо известно в Маниле под названием «Ассоциация женщин Красного креста». Она же была назначена президентом этого патриотического объединения.

Во время второй мировой войны немало выдающихся женщин-руководителей насчитывал в своих рядах Фронт сопротивления. Многие из них имели воинское звание в организации «Хукбалахап» (Народная антияпонская армия). Именно о таких женщинах Имельда Маркос сказала, что их статус определяется тем, что они угнетены так же, как и их мужья, и вместе с ними участвуют в борьбе за существование.

Важной проблемой в завоевании женского равноправия, требующей постоянных усилий, является контроль над рождаемостью. Еще в 1963 году ведущему американскому специалисту по контролю над рождаемостью доктору Аллану Гутмахеру не разрешили выступить в Маниле с речью ни перед общественностью, ни перед коллегией врачей. По его оценке, средняя численность семьи на Филиппинах тогда составляла 6,8 человека, в США — 3 человека, притом что чистый доход на душу населения на Филиппинах — 160 долларов, а в США — примерно 3000 долларов.

Разумеется, позже правительство предприняло серьезные шаги по ограничению рождаемости, но эффективность их пока невысока. Например, в деревне Лимпапа, расположенной километрах в двадцати от большого города Замбоанга, женщины никогда не слышали о противозачаточных таблетках или других способах предупреждения беременности. В горном поселке Лепанто, где добывается медь, женщинам была предложена бесплатная операция по стерилизации, однако из тысячи на нее согласились лишь тринадцать. Главные причины этого кроются в невежестве, религиозных предрассудках, табу. Но бывают и другие мотивы. Так, мать шестерых детей из прибрежной деревушки близ Манилы сказала:

— Беременность обходится дешевле, чем противозачаточные средства. Нам бы вместо таблеток дали лучше корзину риса, вместо спирали — витаминов для детей или что-нибудь из одежды. Это нам нужнее, чем презервативы, таблетки или спирали. Кроме того, мне трудно ехать в клинику, которая находится далеко от моего дома.

Врач из города Лусена рассказывает:

— У нас очень ограниченный запас противозачаточных средств. Наши пациенты не идут к нам: очень далеко. А если и приходят, то часто домой возвращаются ни с чем, поскольку нам нечего дать им: на складе пусто. Без достаточного количества врачей, машин и противозачаточных средств мы не можем справиться с этими трудностями.

Летом 1975 года в Маниле было много разговоров о так называемой кондомной войне. В соответствии с намеченной программой 3 тысячи магазинов по всей стране распространяли противозачаточные средства. Эта акция была организована частным фондом под названием Центр по проблемам регулирования рождаемости, руководимым Имельдой Маркос. Разумеется, реализация этой программы сопровождалась передачами по радио и распространением многих тысяч популярных пропагандистских листовок-рекомендаций, раздаваемых вместе с противозачаточными средствами. В результате возникли жаркие дискуссии между Центром по проблемам регулирования рождаемости и Лигой католических женщин по вопросу о праве женщины воспрепятствовать рождению нежеланных детей. Позже один из столичных врачей был обвинен в смерти пациентки, наступившей после аборта. Этот случай вызвал еще одну дискуссию: о легализации абортов, которые на Филиппинах все еще запрещены и за которые выступают члены демократических женских организаций и врачи, участвующие в проведении мероприятий по регулированию рождаемости. В Себу перед врачами Минданао и Бисайских островов выступил доктор Педро Солис, один из экспертов Национальной исследовательской комиссии. «Настало время, — сказал он, — легализировать операции по прерыванию беременности. Благодаря этому мы освободим наших женщин от сексуальной дискриминации, уменьшим тем самым неравенство между бедными, которые вынуждены умирать из-за неквалифицированно сделанных абортов, и богатыми, у которых есть достаточно денег, чтобы отправиться за границу и там сделать эту операцию».

Выступление Солиса вызвало отрицательные отклики в прессе. Некоторые врачи заявили, что они как медицинские работники и как члены врачебной корпорации никогда не поддержат легализацию абортов в стране, где преобладают католики.

После этого каждое мероприятие по регулированию рождаемости наталкивалось на бесчисленные препятствия, и только в 1970 году по инициативе президента был создан Комитет по проблемам регулирования рождаемости. Задача комитета — к 1977 году сократить рождаемость до 2,47 процента — оказалась невыполнимой, и осуществить ее решили к 1980 году.

«Кондомная война» завершилась совместным коммюнике Лиги католических женщин и Центра по проблемам регулирования рождаемости, в котором намечались согласованные действия по проведению мероприятии в этом направлении. И все же решение проблемы наталкивается на трудности, одной из которых является сопротивление клерикалов. Среди женщин велика безработица, связанная с нехваткой рабочих мест. Сложность создавшейся ситуации охарактеризовал министр труда Блас Опле: «Прирост населения означает, что нуждающихся в работе людей будет все больше и они, несомненно, окажут колоссальное давление на рынок труда. В такой стране, как паша, с постоянным избытком рабочей силы, этот феномен вызовет очень серьезное осложнение проблемы занятости, которую мы не в состоянии решить даже при значительном увеличении числа рабочих мест».

Корни проблемы лежат в структуре филиппинского общества. Многие дети вынуждены уходить из начальной школы из-за бедности, их родители не имеют возможности добыть необходимые средства на одежду и учебники. Дети должны либо помогать по дому, либо срочно идти работать, чтобы своим заработком поддержать бюджет семьи. 30 процентов беднейших слоев населения имеют средний заработок на семью в размере 1250 песо в год и даже меньше. Государственным социальным обеспечением охвачено 1,5 миллиона филиппинцев, чей заработок составляет немногим более 100 песо в месяц. Лишь треть детей дошкольного возраста живет в более или менее сносных условиях; три четверти детей этого возраста растут в крайней нужде, страдают малокровием. В 1968 году не хватало одного миллиона квартир, медицинское обслуживание за пределами больших городов было в высшей степени неудовлетворительным, к тому же оно охватывало далеко не все населенные пункты.

Правительство видит перед собой массу проблем, оставшихся в наследство от испанского и американского колониального господства.

Испанские законы сильно ограничивали права замужних женщин. В частности, закон отнимал у них право распоряжаться имуществом, приобретенным в браке. Без согласия мужа жена не могла заключать деловые сделки, работать на государственной должности (кроме как учительницей). Если до прихода конкистадоров филиппинская женщина пользовалась большим уважением, могла стать главой деревенской общины или даже жрицей, то испанский гражданский кодекс приравнивал женщин по юридическому статусу к слабоумным и лицам, имевшим судимость.

В настоящее время «новое общество», провозглашенное после введения чрезвычайного положения в 1972 году, устранило многие из этих несправедливостей. Конституция, а также новое трудовое законодательство установили для мужчин и для женщин равные права. Кроме того, конституция предусматривает, что в случае брака с иностранцем филиппинская женщина сохраняет филиппинское гражданство. В законе о труде от 1974 года сказано: «Государство содействует возможности найти работу, способствует обеспечению полной занятости и гарантирует равные условия труда независимо от пола, расы и вероисповедания».

Ирене Р. Кортес, декан юридического факультета Филиппинского университета, отмечает большое прогрессивное значение закона о труде, но одновременно указывает и на то, что провести его в жизнь будет нелегко. «Осуществление принципов закона, — говорит она, — вызывает различные толкования проблемы равенства и неравенства между трудящимся мужчиной и трудящейся женщиной».

По данным Статистического бюро, средний недельный заработок в обследованных фирмах составлял у женщин 44 песо, у мужчин — 69. Другое авторитетное обследование, проведенное в 1973 году, показало, что месячная зарплата на ноябрь этого года составляла 168 песо у женщин, 252 песо — у мужчин. В 1974 году из 4,83 миллиона работающих женщин только 0,1 процента их занимали руководящие должности.

Новый закон о труде предусматривает декретный отпуск — две недели до и четыре после родов, который предприниматель обязан оплатить с сохранением полной заработной платы. Такое положение распространяется только на женщин, имеющих не более четырех детей. Женщинам запрещается работать в ночную смену. Предприниматель понесет наказание, если женщину подвергнут дискриминации, например если ее уволят в случае вступления в брак или в послеродовой период.

Несомненно, этот закон — явление прогрессивное, но и он, конечно, отражает несовершенство общественного строя. Семейное право сохраняет еще неравное положение мужчины и женщины. Например, минимальный возраст для вступления в брак установлен: для женщины — 14 лет, для мужчины 16. Получение обязательного согласия родителей на вступление в брак требуется: для женщин — в возрасте до 18 лет, для мужчины — до 20, а родительский совет должен приниматься во внимание женщинами до 23 лет, мужчинами — до 25. Мужчина, достигший 21 года, может жить, где ему заблагорассудится, женщина до 25 лет, если она хочет покинуть родительский дом, должна получить согласие родителей. У мужчин много и других привилегий. Вдова или разведенная женщина не может выйти замуж, когда захочет, а лишь через 301 день после смерти мужа или после развода. Замужество до конца этого срока наказуемо. Ничего подобного не существует в отношении мужчины. Хотя женщина ведет домашнее хозяйство и следит за семейным бюджетом, но, чтобы купить себе украшения или другие дорогостоящие вещи, она должна спросить разрешения мужа.

На вопрос, произошли ли какие-нибудь изменения в положении женщин на Филиппинах после Года женщины, Ирене Кортес ответила: от планов недалеко до их реализации. У нас многого ждут от недавно созданной Национальной женской комиссии. Но успех дела зависит от того, насколько правительство, общественные организации и сами женщины сумеют объединиться, чтобы осуществить свою программу.

Многогранна деятельность молодых организаций, таких, например, как союз «Новая филиппинка», выступающий в поддержку Национальной комиссии, возглавляемой Имельдой Маркос, и возникший на базе «Прогрессивного объединения филиппинских женщин». Эти организации активно включаются в борьбу за равноправие женщин и за демократические преобразования в стране, в том числе, например, за претворение в жизнь программы земельной реформы. В 1975 году эта организация стала членом Международной демократической федерации женщин (МДФЖ). В помещении федерации в Берлине висит великолепный ковер, вышитый руками женщин союза «Новая филиппинка». На нем изображены все острова их родины.

— Это, — рассказывает мне Аида Л. Дисон, одна из руководительниц союза, — лишь часть нашей деятельности. С помощью традиционных вышивок, выполняемых членами союза, мы хотим привлечь женщин к целенаправленной общественной работе и одновременно развить народные традиции.

На конференцию, посвященную Году женщины, в Берлин в составе филиппинской делегации приехала и Аида Л. Дисон, молодая очаровательная женщина и крупный общественный деятель. От имени союза «Новая филиппинка» она сделала доклад, в котором говорила о борьбе филиппинской женщины за равенство, за экономический и социальный прогресс страны.

«У нас, — сказала Дисон, — женщину часто эксплуатируют в увеселительных заведениях, которых особенно много в Маниле. Они работают помощниками массажистов в банях, обслуживают гостей в ночных барах и не имеют твердого жалованья, а лишь небольшой процент от той суммы, которую оставляет в баре клиент. Поскольку этих женщин причисляют к людям так называемых свободных профессий, они не имеют права ни на социальное обеспечение, ни на оплаченный отпуск или отпуск но болезни. Многие из помощниц массажистов, „дам по приему гостей“, идут потом на содержание к туристам, американским солдатам и состоятельным филиппинцам. Их трудности усугубляются еще и тем, что большинство из них очень молоды и наивны. Вербовщики без зазрения совести заманивают их из деревни в город, обещая там найти для них хорошую работу.

Новый закон о труде рассматривает „свободную профессию“ как незаконную, но хозяева увеселительных заведений не считаются с этим законом. Большое внимание союз уделяет женщине-работнице и крестьянке».

Аида Л. Дисон ссылается на упомянутый выше доклад, в частности на сведения о положении женщины в деревне: «В дополнение к традиционным обязанностям по хозяйству женщины вместе со своими мужьями трудятся в поле. Тяжелая работа преждевременно старит женщину. Механизация охватила еще немногие районы страны, поэтому полевые работы, в первую очередь высадка саженцев риса, прополка, удобрение почвы, уборка урожая, молотьба, — все делается женскими руками. Им тяжело, и поэтому многие из них ищут счастья в городе. Однако найти работу на предприятии не так-то просто, поэтому они нанимаются домашними работницами, и впоследствии многие оказываются выброшенными на улицу. Земельная реформа несколько улучшила условия жизни в деревне. Однако многие ее пункты, касающиеся, например, повышения производительности труда, не предусматривают профессионального обучения женщин. Вместо этого их направляют „в домашнее хозяйство“… Недавно разработанная для всей страны программа развития кооперативов также обходит женщин, поскольку членство в кооперативах предусмотрено только для главы семейства, то есть для мужа».

Аида Л. Дисон отметила успехи в области воспитания и народного образования. Уже и сейчас есть женщины, овладевшие профессиями, которые ранее считались только мужскими. Сейчас необходимо большое внимание уделять также реализации программы полного школьного обучения для всех, и в первую очередь для сельских женщин. В вопросе завоевания полного равенства большую роль будут играть традиции борьбы филиппинских женщин.

В докладе было подчеркнуто, что сами женщины должны создавать действенные организации, сами объединяться для борьбы за улучшение своих условий — «государство не станет думать об их судьбе больше, чем они сами этого хотят, и не станет тратить усилий на то, чтобы вовлечь их в активную государственную работу».

Женский союз стремится к сотрудничеству со всеми демократическими силами, женскими организациями, а также с правительством. Он выступает в защиту всех мероприятий, направленных на завоевание полного равноправия повсюду, где его еще нет.

Небезынтересна программа союза, касающаяся международных вопросов. «В целях сохранения и обеспечения мира союз „Новая филиппинка“ будет поддерживать мероприятия по борьбе с колониализмом, неоколониализмом, иностранным вмешательством во внутренние дела других стран, расовой дискриминацией. Он будет выступать в защиту права народов на самоопределение, настаивать на проведении политики нейтралитета и национальной независимости, включая ликвидацию американских военных баз на Филиппинах; будет способствовать развитию контактов, содействовать обмену визитами женских делегаций различных стран, чтобы лучше изучить общие проблемы, волнующие сегодня мир. Союз подчеркивает, что необходимо установить дружественные отношения между странами с различным общественным строем».

— Союз «Новая филиппинка», наиболее широко представленный на Центральном Лусоне, благодаря своей широкой программе пользуется успехом, — с удовлетворением отмечает Аида Л. Дисон, — и встречает все большее одобрение на других островах.

Она вспоминает письмо Хосе Рисаля «Девушкам Малолоса», отрывки из которого цитировала Имельда Маркос, выступая на международной женской конференции в Мехико.

— На рубеже нового века, — говорит Дисон, — несколько женщин из Малолоса направили петицию испанскому губернатору с просьбой разрешить им построить женскую школу, но тот неоднократно отклонял просьбу, однако женщины не отступились, и школа была открыта. Тогда-то Рисаль и написал свое знаменитое письмо. Так в лице Рисаля женщины обрели сильного союзника — мужчину. Мы и сейчас глубоко убеждены в том, что все наши цели могут быть достигнуты только в союзе со всеми мужчинами и со всеми женщинами нации.

Аида Л. Дисон подходит к полке с произведениями Рисаля, берет томик и дарит его мне.

Я открыл книгу и начал читать: «Теперь уже филиппинки не склоняют голов и не стоят на коленях; у них пробуждается надежда на будущее…» И дальше: «Все люди рождаются нагими, равноправными, без оков. Бог создал человека не для рабства, дал ему разумение не для того, чтобы он был слепым, наделил его рассудком не для того, чтобы его обманывали другие».